Запертые

Едва портал в Тень захлопывается перед глазами, Рук оглушает, будто её ударили по голове и тут же окунули в чёрную ледяную воду. В груди жжёт, дыхание сбивается, а вокруг — липкая, вязкая темнота. Она задыхается, вслепую барахтаясь в невесомости, пока не сталкивается спиной с чем-то твёрдым и не распахивает в ужасе глаза. Первое, что она видит, — голубой отблеск кинжала, стремительно падающего ей на грудь. Рефлексы Ворона не подводят: она перекатывается в сторону за мгновение до того, как остриё с оглушительным звоном ударяется о каменную брусчатку. Искры, как сотни пугливых светлячков, разлетаются в стороны, но нападающий, низко рыча, тут же замахивается снова. Размах, удар. Снова искры. На третий раз девушка, экстренно пришедшая в себя под аффектом, перехватывает чужие руки, мёртвой хваткой сжимающие рукоять. И только тогда она наконец фокусируется на лице напротив. — Ты всё уничтожила! — кричит Солас, грубо стряхивая её пальцы и занося кинжал снова. — Ты, глупое дитя, не вынесла ни единого урока! Он бьёт наотмашь, пытаясь полоснуть лезвием по горлу. Эльфийка, придавленная к полу севшим сверху магом, изо всех сил упирается, удерживая его кисти. Она, только опомнившаяся, сбита с толку, но где-то на подкорке инстинкты требуют выжить. Спустя мгновение Рук взмахивает ладонью, выпуская отталкивающую волну. Импульс ничтожен, но его хватает, чтобы в пылу драки опрокинуть бога на спину. Как только Рук перестают держать, она перекатывается назад и уже стоит на ногах, пока маг, держась за бок, тяжело поднимается следом. Задыхаясь от гнева, он смотрит на свою ладонь, на которой оба замечают кровь — точно, Рук ведь ранила его перед тем, как затащить в портал. Через мгновение девушка и сама чувствует, как к собственным рёбрам поднимается пульсирующая боль. Опустив взгляд, она видит красное пятно, расползающееся по одежде. Ах, да, он ведь ранил её первый. Стиснув зубы, Рук прижимает ладонь к ране и делает осторожный шаг назад, потом ещё один. Боль растёт с каждой секундой, и адреналин больше не заглушает её. — Я сделала то, что должна была, — негромко произносит она, пользуясь возникшей паузой. Наверное, зря, потому что эти слова взбесят Соласа ещё сильнее. — Спасла мир от того, кто хотел его уничтожить. Внезапно маг разражается таким смехом, что почти моментально заходится кашлем. Он стоит, но от рези в боку его так и тянет согнуться. По-прежнему сжимающий лириумный кинжал, Солас презрительно ухмыляется, кривя губы в неприятной гримасе. — Мир? — выплёвывает он. — В этом «мире» ни капли мира не осталось. Не спеша он начинает двигаться полукругом, пытаясь обойти Рук слева. Она замечает это намётанным глазом и, отзеркаливая, уходит вправо. Два хищника, запертые в клетке. — Войны, рабство, десятки идеологий, размалывающие в своих жерновах человечность и свободу воли. — Сколько людей, столько и мнений, — парирует Рук, и оступается, когда нога едет на каменной крошке под подошвой. Замечает, что Солас напрягся, готовый броситься, но то, что эльфийка удержала равновесие его останавливает. Голос мужчины ядовитей, чем любой флакон из арсенала Виаго. — О, неужели? А как тебе Кун? Или венатори? Даже Андрастианство безжалостно к магам, а если хорошо копнуть, то и ко всем, кроме людей. Рук фыркает. — Хороший ход — назвать несколько тех, кто портит воздух, и объявить, что нагажено во всём мире. Глаза Соласа сужаются, и его взгляд становится ещё холоднее. — На каждую идею, что ты назовёшь, я назову две, несущие добро. — Да? Например, как твои наёмные убийцы? Фраза попадает в цель. Рук цепенеет всего на миг, но Соласу хватает этого промедления, чтобы призвать энергию и метнуть в её сторону. Благодаря многолетним тренировкам она успевает отскочить, и белый раскалённый шар врезается в колонну сбоку, обдавая щеку бетонным крошевом. Не пытаться своими скудными магическими навыками отбивать колдовство обозлённого древнего духа оказалось лучшим решением. — Дома Воронов меняются, — возражает Рук, но голос предательски срывается на высокую ноту. — И меняют их такие, как Виаго, Тейя и Луканис. Она знает, что пытается защитить не просто организацию. Вороны были её семьёй, единственной, которую она знала. Конечно, они убивают за деньги. Но теперь ведь только виновных? Только плохих людей? Ведь так? — Если они ещё живы, — холодно бросает Солас и останавливается. Рук замирает напротив. — Ты ведь погубила кучу народа своими решениями. Кто знает, может сверху горы трупов, которую ты оставила после себя, лежат и твои любимые Когти? Он делает паузу, давая словам вонзиться глубже. Рук даже не замечает, как уголки его губ дергаются в тени злорадной насмешки. — Где-то между телами Нэв и Даврина уже лежит твой одержимый приятель, — продолжает он, делая финальный росчерк. — Быть может, ты убила их всех. На миг Рук кажется, что острие кинжала всё-таки достигло её сердца. Оно, исполосованное на лоскуты, больше не могло качать кровь, и возможно, что в глазах потемнело именно поэтому. Девушку едва заметно ведёт, она понимает, что если сейчас Солас нападёт, то сопротивляться не сможет. Или попросту не захочет. Но вместо удара раздаётся звон — это эльфийский бог швырнул кинжал себе под ноги. — Mala suledin nadas. Теперь у тебя не осталось Богов, у которых можно просить помощи. Он уходит. Совершенно безразличный, будто только что не пытался убить и не разорвал её душу на ещё большее количество частей. Куда-то вглубь их тюрьмы, спокойно проходя мимо Рук, которая потеряла силы не то что драться, даже отойти в сторону. И только когда Солас скрывается из виду за её спиной, у эльфийки получается выдавить: — Уверен, что хочешь меряться высотой гор из трупов, Фен’Харел? Он останавливается. На несколько секунд в воздухе повисает тишина, но Ужасный волк ничего не отвечает. Его шаги вновь раздаются и затухают где-то далеко в руинах, оставляя Рук дрожать от бессилия. Что ж, если это очередная ловушка сожаления, то им обоим никогда из неё не выбраться.