Protège-moi

Своего рода предисловие к любви — сказать для начала самое худшее.

Джордж Оруэлл. «1984»

Наше время. Холодный лес, Румыния.

Мокрая луна-призрак заливала деревья полупрозрачным светом. Трава будто светилась в темноте. Земля была холодной и сырой. Сверчки всё так же стрекотали свои мелодии, разливавшиеся ласковой волной по всему Холодному. В остальном было тихо. Природа спала, набиралась сил перед новым календарным днём. Дремали деревья, отбрасывая на поляну косматые тени, пушистые кусты периодически издавали тихие шорохи, высокий клён ласково шелестел. Ветра практически не было. Лайя с трудом подняла каменные веки. Перед её глазами всё плыло и смешалось в какую-то единую, мыльную картинку. В голове стоял глухой шум, а тело было слабым, точно тряпичная кукла. Казалось, что мышцы онемели, а кости стали ватными. В целом, боли она не испытывала, как и не ощущала, что хотя бы пальцем может пошевелить. Всё казалось каким-то неясным сном, тяжело отличимым от реальности. Лайя, всё ещё стараясь прийти в себя после псевдо-анабиоза, попробовала приподняться на локте, но, издав лишь едва слышный глухой стон, повалилась наземь. Чувствуя под горячей щекой прохладную, безжизненную листву, Лайя, признав своё бессилие, снова закрыла глаза. Но только сейчас пасть в сон, сравнимый с комой, не дал приторно сладкий, даже местами горький аромат, исходящий словно от самой земли. Где-то совсем рядом Лайя услышала торопливые, частые шаги. Она снова приоткрыла глаза. Кто-то прямо около неё семенил, и с каждой секундой приближался. Разглядеть этого кого-то не представлялось возможным; звук шёл сбоку. Под чьими-то ногами шуршала мягкая трава. Через время шум прекратился. Где-то глубоко внутри Лайе было страшно. Но её мозг не мог дать телу ни одной команды, чтобы хоть как-то инстинктивно защититься. Если бы могла, Лайя бы съёжилась от этого липкого, удушающего ужаса. Но сил на это не было. Она могла только представить, как же жалко всё это выглядит со стороны: она, точно раненый зверёк, почти бездыханно лежит у громадного дерева, и к ней направляется хищник, выследивший наконец добычу. Сколько бы тысячелетий эволюции ни прошло, законы природы будут актуальны всегда. Бёрнелл шире открыла глаза, но смогла разглядеть только какую-то невысокую, худую тень. В нос моментально ударил запах тухлого сена и гнилых орехов. Лайя почувствовала, как её руки касается это нечто. Холодная, шершавая, мозолистая ладонь обхватила её запястье и, подержав несколько секунд, неряшливо бросила обратно. — Хозяйка! Хозяйка! Она очнулась, хозяйка! — раздался истеричный, надрывной крик. Послышался короткий, удаляющийся шаг. Спустя минуту снова под чьим-то весом мялась трава. Опять частые шаги. Лайя почувствовала, как чьи-то длинные, костлявые пальцы порывистыми движениями стали выгребать из-под неё листья. Снова поднялась волна приторного аромата, который, казалось, стал в разы ярче; от него закружилась голова. Тупая боль в висках заставила зажмурить глаза и стиснуть зубы до скрежета. Секунды превратились в вечность. Уже не было слышно ни хриплого дыхания Неизвестного, ни лесных шорохов. Теперь Лайя слышала только звон в ушах; этот ультразвук вытеснил всевозможные голоса и шумы. Как быстро боль пришла, так она и ушла. Прошло меньше полминуты, хотя Бёрнелл показалось, что пролетела целая жизнь, как всё вокруг нормализовалось: вдалеке кричит сова, а рядом стрекочут цикады. Лайя почувствовала, как кровь начала приливать к конечностям. Силы постепенно стали возвращаться, и она уже могла сжать руку или согнуть ногу, но вставать было всё ещё тяжело. Хоть Бёрнелл пока и не пыталась этого сделать, но уже заранее чувствовала, что не сможет. Лайя наконец полностью открыла глаза и постаралась сесть, опёршись о ствол дерева. На сколько это возможно, она огляделась: лес окрасился в кобальт, от земли словно сочился куда-то вверх серебряный свет. Образы стали чётче и уже не были такими мутными. Сперва ей казалось, что она была одна на этой поляне. Только она и величественно стоящий клён, раскинувший по сторонам свои громадные ветви. Хотелось быть спокойной, но не получалось. Тревога стала преобладающим чувством в эту ночь. Тревога, страх и паника. Даже если Бёрнелл и была одинока, её это никак не обнадёживало: она до сих пор не знала, где находится и что ей делать. И неужели всё то, что происходило несколькими минутами ранее, было галлюцинацией? Мысль о помутнении рассудка пугала, как и допущение того, что увиденное всё-таки было реальностью. Ужас снова сковал разум. — Ну наконец-то… От неожиданности и страха Лайя вздрогнула и обернулась в сторону звука. Человек появился настолько резко, что она даже не успела расслышать, что тот сказал. Сердцебиение тут же участилось; казалось, что оно эхом проносится по всему Холодному. Хотелось спрятаться, убежать. Но Лайя ощущала лишь абсолютное физическое бессилие. Кончики пальцев похолодели, к горлу подступил ком, глаза непроизвольно увлажнились. Бёрнелл даже не отдала себе отчёта, как отползла на полметра назад. Человек ходил, словно белая акула, окружающая жертву: неторопливо, размеренно и уверенно. Наконец он вышел прямо под перламутровый свет, подставив лицо голубому лучу. Выждав пару секунд, незнакомец откинул с себя капюшон. — Здравствуй, Лайя… — прозвучал женский, ядовитый голос. Бёрнелл снова отпрянула, сама не зная, что её напугало больше: то ли плотоядный взгляд, то ли неожиданное появление перед ней девушки. Дыхание Лайи было частым, прерывистым. Её брови приподнялись. Она смотрела на незнакомку с испугом, глубоким страхом, и от той ужас на лице реставратора не ускользнул. — Не бойся, не укушу, — усмехнулась она. — Кто ты?! — выдала внутреннюю истерику Лайя, сорвавшись на слабый крик, но этим лишь вызвала у девушки самодовольную улыбку. — Не делай вид, что ты меня не знаешь, — пошла она в противоположную сторону. Только сейчас Бёрнелл бросился в глаза её шрам на левой щеке, который в темноте выглядел ещё более устрашающим. — Никогда не поверю, что Ноэ или Влад не рассказывали обо мне. — Нет… — слегка растерянно ответила Лайя, но тут же чуть дрогнувшим голосом спросила: — Что тебе от меня нужно? Незнакомка медленно вышагивала по поляне, точно была на прогулке. Её походка была спокойной, можно даже сказать несколько грациозной, но в то же время хищной, расчётливой. В ночи она выглядела, как пантера, готовая в любой момент вцепиться когтями, перегрызть горло. Темнота делала её волосы почти черными, хотя где-то, на слабом лунном свету, они отдавали горьким шоколадом. Серые глаза хитро сверкнули, а губы вновь расплылись в улыбке: — В такие моменты, когда кто-то выдаёт собственные эмоции, и понимаешь, насколько же уязвим и жалок человек. — Скрывать чувства — значит отказаться от них в полной мере, — неожиданно смело выпалила Лайя. — Но не может быть такого, чтобы ты совсем перестала их испытывать. — А вот здесь ты не права, — возражая, подняла вверх указательный палец девушка. — Годы упорной борьбы с собой, и я не чувствую ничего, что могло бы сделать меня слабой. — Например? — Любовь. Лайя отрешённо, с непониманием смотрела ей в спину, хоть и предполагала, что её взгляд почти осязаем для этой дамы. Незнакомка знала, с какой скоростью в голове Бёрнелл сейчас проносится вереница мыслей, и её это только забавляло. По всей видимости, ей доставляло невероятное удовольствие загонять людей в путаницы, чтобы те самостоятельно из них выбирались; если выход вообще есть, разумеется. Вмиг глаза Лайи расширились: кажется, она поняла, кто перед ней стоит и зачитывает речи о больной любви. Туман в голове рассеялся. Конечно, вариантов могла быть масса, и этот — далеко не стопроцентный, но почему-то казался самым верным. — Ты… — замялась Лайя, до сих пор не веря в собственную теорию. — Ты и есть невеста Ноэ, сбежавшая за неделю до свадьбы? — Раймонда Герц, собственной персоной! — торжественно заявила она. Догадка подтвердилась, и от этого стало ещё страшнее. Горячая кровь застыла в венах, а лёгкие перестали выпускать воздух. Лайя замерла, не решаясь что-либо сказать. В голове была звенящая пустота. Бёрнелл перестала ощущать себя в реальности: сейчас она была зрителем в каком-то театре, где разыгрывается громкий спектакль, одна афиша которого вызвала шквал различного рода мнений от критиков. Вот через полчаса наступит антракт, она спустится со своими спутниками в буфет, по пути обсуждая увиденное, а после начнётся второй акт. В конце весь зал встанет, заливаясь бурными аплодисментами. Актёры получат заслуженную волну восхищения от зрителей, на сцену полетят букеты и зал ещё долго будут одобрительно свистеть, пока не опустится портьер. Только вот было одно «но»: здесь Лайя была не сторонним наблюдателем. В данный момент она — главная актриса, и после этого спектакля домой она поедет не такая уж окрылённая. Театр другой, да и сам спектакль тоже. — Я… я не понимаю… — поджала губы Лайя. — Что тебе от меня нужно? — Мне? — переспросила Раймонда, после чего рассмеялась: — Дорогая моя, не обольщайся. Вокруг твоей персоны нет столько внимания, сколько ты думаешь. — Тогда зачем я тебе?! Для чего всё это?! — Для тебя. Всё здесь — для тебя, — вздёрнула вверх уголок губ Герц. — Сейчас примчится твой принц на белом коне и спасёт тебя из рук «злой ведьмы» в моём лице… — О чём ты говоришь?! Какой ведьмы? — Злой, — оставалась невозмутимой Раймонда. Дельного ответа Лайя, видимо, не получит. Может, это было и к лучшему, и она почти успела смириться. Но желание докопаться до истины вынудило снова заговорить: — Объясни! Я ничего не понимаю! — Какая ты всё-таки истеричная и занудливая, — брезгливо сказала Раймонда. — Не думаю, что у тебя есть огромное желание заново слушать эту историю. Разве что, у тебя провалы в памяти… — Какую историю?! Ты можешь хоть что-то объяснить?! Не дав вставить слово Герц, на поляну выбежало нечто. Ростом чуть выше колена, очень худое, сгорбленное и с большими ушами. Оно шло прямиком к Раймонде, но её, кажется, это существо ничем не напугало. А вот Лайя, с застывшим в глазах ужасом, сильнее упёрлась в клён, словно надеялась, что он её спасёт. — Хозяйка, я нарвал ещё ангелики, — протягивая вперёд свои костлявые лапы, говорило чудище. — Молодец, Миддл. Теперь разложи вокруг. Положи под камни. Существо принялось незамедлительно выполнять поручение. Оно торопливо направилось вокруг поляны, даже не взглянув на Лайю, точно её здесь и не было. Миддл, как его назвала Раймонда, поднимал камень, клал под него белый цветок, с глухим звуком опускал камень обратно и шёл к следующему. — А теперь повтори, что ты только что сказала? — Что это такое? — широко распахнутыми глазами указывала Бёрнелл на причудливого зверя. — Повтори, — требовательным тоном обратилась к ней Раймонда. — Только не говори, что ты не знаешь… — Что не знаю? — Дьявол… Раймонда шумно выдохнула, направив тяжёлый взгляд в беззвёздное небо. Её губы презрительно скривились, а глаза источали неподдельную злобу. Брови чуть более естественного сдвинулись к переносице, а не без того ярко выраженные скулы стали ещё чётче. — Ты сам всё усложнил, друг мой… — обращалась она в пустоту. — Тебе и впрямь эти двое ничего не рассказывали? — Что именно? — Ты можешь перестать отвечать вопросом на вопрос?! — строго выпалила Герц. — Ты невыносима. Лайя замолкла. Глаза непроизвольно начинали наполняться слезами, а гремучая смесь страха и ужаса плотно засела в груди, не давая глубоко дышать. Почему-то ей казалось, если она издаст хоть звук, то это может плачевно обернуться. — Я так понимаю, ты ничего не знаешь… Ну что ж, в таком случае, это придётся сделать мне, — закусила губу Раймонда. — Скажи, Лайя, что тебе известно о картинах, с которыми ты работаешь? — Они были написаны в Османской империи, — выдавила из себя Бёрнелл. — Хорошо… К Раймонде подошёл Миддл, демонстрируя ей пустые ладони. — Я закончил, хозяйка. — Молодец, — наклонилась она к нему. — Иди-ка проверь, как там наши друзья. Вдруг они заблудились? — Миддл проверит! Миддл быстро! — залепетал он, переминаясь с ноги на ногу. — Беги, — ровным голосом сказала Герц, и тот стремительно, насколько мог, удалился в неизвестном направлении. Через полминуты она снова обратилась к Лайе: — Так о чём это я? Ах, да… Картины. Дорогая, подскажи-ка мне, на какой из них ты остановилась? — Откуда ты вообще знаешь о картинах? — На какой картине ты остановилась? — строго отчеканила Раймонда, в упор глядя на Лайю. — На третьей, — нервно сглотнула Бёрнелл. — Сейчас я работаю над третьей картиной. — Чудно, — наклонила голову набок Герц. — Что ты на ней увидела? — Пока только женскую руку. — А на остальных двух? — прищурилась она. — Кто был на остальных двух? — Дети… Вернее, юноша и девушка… — И они тебе никого не напоминают? Знакомых лиц не увидела? — Нет… — смутно ответила Лайя. — А почему они мне должны кого-то напоминать? Раймонда молчала. Её взгляд был устремлён куда-то под ноги, но смотрела она точно сквозь землю. На пунцовых губах играла ироничная, едва заметная усмешка. — А что ты скажешь на счёт твоих переносов в прошлое? Сердце ёкнуло. Всё тело напряглось; теперь молчала Лайя. По её лицу бегало смятение, вопросы в голове сменялись один другим. Казалось, что удивляться уже нечему, — создалось ощущение, что эта девушка знает о ней всё, — но нет, в очередной раз Раймонде удалось попасть в цель, не используя при этом лишних реплик. Всё сухо, местами даже грубо, но правдиво. Но значит ли это, что ей можно будет верить в остальном? Вопросами о картинах Герц явно ограничиваться не собиралась. — Я считаю, что это сны. — Ещё скажи, что вещие. — Да, вещие. Мне Влад так сказал. Раймонда тихо рассмеялась. Она взглянула на Лайю, как на ребёнка, который искренне надеется, что Санта Клаус, приходивший к ним домой несколько минут назад — не переодетый в него отец. В её карих глазах всё ещё были вопросы без ответа, и с каждой новой фразой Герц их становилось всё больше. — Не думала, что ты настолько наивна… Но хорошо, ладно. Скажи-ка мне, ты изучала в школе историю? — Что за вопросы пошли? — Отвечай! — рявкнула Раймонда. — Да, — затушевалась Лайя. — Отлично. А ты интересовалась когда-нибудь историей Европы? Хотя ладно, не буду ходить вокруг да около… Что ты знаешь об истории Румынии? Даже не так, бывшей Валахии? — Я… я немногое знаю, — робко говорила она, но, встретившись с выжидающим, цепким взглядом Раймонды, начала произносить слова чётче и даже громче: — Знаю про Дракулу… — Та-ак… Этих знаний нам хватит, — Герц подошла ближе и, присев на корточки, стала говорить чуть тише: — Что именно о нём ты знаешь? — Он был одним из пленных мальчиков в Турции, позже стал правителем… У него была жена Елизавета. — Чушь, — резко встала она. — А ты знаешь, как он выглядит? — Картинки в интернете видела… Грозный, страшный, с большими усами… — Бред, — развернулась Раймонда и, глядя в угольное небо, шумно выдохнула и вкрадчиво заговорила: — Если ты общалась с Локидом, он должен был тебе объяснить, что все нынешние источники информации далеко не достоверны. Правду переписали, забыли, потом снова переписали и снова забыли. — К чему ты клонишь? — Да к тому, что реальная история ходит у тебя перед носом! — оскалилась Раймонда. — Как же ты всё-таки глупа, Лайя! — Я не глупа! — мигом поднялась на ноги Бёрнелл, но тут же зашипела, хватаясь пальцами за виски. В череп будто вошли тысячи острых игл, пронизывающих насквозь. Жгучая, лишающая зрения боль плотно засела в голове. Казалось, кости ломаются изнутри. Лайя громко застонала. — Я бы на твоём месте не делала таких резких движений. Ты придёшь в норму только через несколько часов. А пока наслаждайся моими рассказами, раз Влад сам не захотел тебя ни во что просвещать… — спрятала руки за спину Раймонда. — Ты какие сказки больше любишь: длинные или короткие? Лайя не проронила ни слова. Она озлобленно, но всё так же боязливо смотрела на Раймонду, чуть ли не осязаемо ощущая её силу. Герц была спокойна, словно собралась рассказывать лекцию в университете, которую знает наизусть. Её плечи были расслаблены, а губы незаметно дрогнули, собираясь вот-вот начать говорить, но в последний момент остановились. Раймонда развернулась на сто восемьдесят градусов, пристально всматриваясь в чарующий лес. Спустя несколько десятков секунд томительного молчания на её лице появилась коварная улыбка, и она, только едва повернув голову в сторону Лайи, медленно, елейно проговорила: — Хотя знаешь, давай-ка всё-таки за меня это сделает сам Влад. Думаю, из его уст рассказ будет звучать более правдоподобно, — наконец развернулась она и неспешной походкой направилась к реставратору. — Что-то подсказывает, ты ему охотнее доверишься, чем мне… Бёрнелл встрепенулась. В её глазах появился луч надежды, который разгорелся настолько сильно, что она уже забыла о всех болевых ощущениях, преследовавших её последние несколько минут. Лайя без капли сомнения была уверена: Влад вот-вот спасёт её, обязательно. Он придёт и всё станет хорошо. Он заберёт её к себе, прижмёт к груди и никуда-никуда не отпустит. Влад скажет, что всё рассказанное невестой Ноэ — неправда, иначе он бы сам ей всё давно объяснил, ввёл в курс дела; по крайней мере, он обещал ей не лгать. Безусловно, Раймонда многое знает, но кому есть больший соблазн поверить: неизвестной девушке, или тому, кто за столь короткий срок смог расположить, стать близким человеком? С ним Лайя и вправду чувствовала себя безопаснее, а она с детства знала, что там, где тебе хорошо, не может найтись места обману. Её сердце пылало, она чувствовала, что он где-то рядом. Скоро всё закончится. Скоро. На поляну прибежал Миддл. Его хищный, азартный взгляд метался из стороны в сторону. Он, не находя себе места, запрыгал перед Раймондой, с шумом приземляясь на свои кривые ноги. — Хозяйка, они идут, хозяйка! Скоро придут, хозяйка! Миддл проверил, они идут! — Молодец, — на секунду улыбнулась Герц. — Стой где-то тут и не мешайся. — Миддл будет стоять и не мешаться, — забубнил он себе под нос и, слегка подпрыгивая, направился куда-то в сторону. На лес снова опустилось облако тишины. Закрыв глаза, можно было представить, что всего этого просто не существует. Раймонда, её человекоподобный зверь — всё это нереально. Так и сделала Лайя, отсчитывая в голове секунды, а за ними и минуты. Её дыхание стало почти ровным, но тревога всё так же не отступала, основательно впитавшись в ночной воздух. С каждым вдохом — она внутри, выдохом — она снаружи, но всё ещё рядом. — Так-так-так… — словно гром, выдернул из мыслей голос Раймонды. — А вот и они: король, колдун и львёнок… Надо же, какая компания у нас здесь собирается… Она, отвернувшись от могучего леса, долгими шагами стелилась к Лайе. Бёрнелл физически ощущала, как её в тиски зажимает приближение Раймонды, но мысль, что скоро появится Влад, перерезала эту верёвку паники, плотно обмотавшуюся вокруг женской шеи. Величественно, но в то же время отвратительно выглядела Герц в глазах Лайи. Уважения она к Раймонде не испытывала, но и сопротивляться не осмелилась бы. — Лайя, надеюсь, ты готова встречать своих спасителей, — лукаво улыбнулась Раймонда, кладя руку на плечо Бёрнелл, но та лишь слабо попыталась её отбросить. Вдалеке, озаряясь светом факелов, стали видны три силуэта. — Влад! — крикнула Лайя. — Влад! — каверзно улыбнувшись, в театральной манере передразнила её Раймонда. — Скорее, Влад! Беги, спасай меня! Мужчины приближались. Лишь один, на секунду замешкавшись, снизил темп, но затем нагнал остальных. — Как же отрадно видеть всех вас сегодня здесь! — сделала шаг вперёд Раймонда. — Влад, Ас… Лео! Ноэ! Дорогой, я скучала! — Я не верю… — растерянно, даже слегка безумно смотрел Локид на девушку. — Раймонда, я думал… Я думал… — Что я умерла? — выражая огорчение, выпячила губу Герц. — Милый, брось. Я бы ни за что не оставила тебя… В голове Ноэ была путаница. Он не знал, какие эмоции испытывал от встречи. Воедино смешались восторг, счастье, отрицание и боязнь. Боязнь, что самые гадкие мысли, которые закрались к нему в мозг — правда, и его возлюбленная причастна к тёмной истории, разворачивающейся вокруг Лайи и Влада. «Я бы ни за что не оставила тебя…» — эхом проносился голос Раймонды в голове Ноэ. — Но всё-таки оставила, — резко охладел он. — Лучше всех сближаются те, кто в своё время прилично друг от друга отдалились, — парировала Герц. Там, где должно быть сердце, уже несколько веков зияла дыра. Надежда, конечно, была, но с каждым десятилетием она постепенно угасала. Ноэ старался не вспоминать Раймонду: ни её чарующего голоса, ни её никелевых глаз, ни её лучистой улыбки. Локид нередко придавался воспоминаниям, но ему это никогда не нравилось. Ведь если начнёшь задумываться, прогонять вечные вопросы «как, зачем и почему», можно невольно оказаться в самом начале своих раздумий — то есть не прийти к ответу, и всё начинается заново. Люди, ощутившие на себе природу времени, всё чаще и чаще избегали таких диалогов с самим собой, потому что это отнимает приличную долю срока, отведённого им здесь, а он у них ограниченный, поэтому нельзя распыляться на такие жалкие дела. Но вот Ноэ повезло чуть меньше: он бессмертный, поэтому он может находиться наедине с собой, сколько угодно. Герц была для него смыслом просыпаться по утрам. Она заставляла его жить, и он жил. Шесть веков назад — потому что она была рядом, сейчас — потому что её рядом не было, и он хотел это исправить. Привязанность — худшее чувство на свете, потому что вдвоём она — безумие, а в одиночку — горе. И ты всегда в минусе: либо ты сумасшедший, либо обречённый. Раймонда неторопливыми шагами подходила к Ноэ и, остановившись прямо у камня, едко заявила: — Но не торопись обольщаться, я не за тобой пришла. — Отпусти Лайю, — приказным тоном скомандовал Цепеш. Раймонда медленно повернула голову на Влада. Неспешно подойдя к нему вдоль камней, ядовитым шёпотом произнесла: — Отпущу. Обязательно отпущу… Только сначала ты должен будешь рассказать нам кое о чём… Миг настал. Пора вскрывать карты. К горлу Влада подкатил ком. Если бы его сердце билось, то оно бы сейчас выскочило из груди. Он сжал руки в кулаки, точно это могло хоть как-то помочь делу. Его взгляд был одновременно зверским и жалостливым: хотелось поскорее всё разрешить и забрать Лайю подальше отсюда, где он бы её во всё посвятил, но без лишнего драматизма, какого пыталась добиться Раймонда. — Мне это надоело, я забираю её! — помедлив, решительно заявил Влад и, сделав шаг вперёд, резко остановился, ощупывая воздух перед собой. — Что здесь происходит?! — Ой, я не предупредила? — ахнула Раймонда. — Я сделала купол, чтобы представление состоялось… Очень много вопросов без ответов, не так ли? — Что ты несёшь? — оскалился Лео, до этого момента молча наблюдавший со стороны. — Львёнок, — мило улыбнулась Герц. — Тебе тоже ничего не говорили? Ах, какая жалость… — цокая языком, неудовлетворённо качала она головой. — Вы слишком долго молчали, друзья мои. А ведь вам есть, что и ему рассказать, — небрежно кивнула Раймонда в сторону Нолана. — О чём ты? — Не прикидывайся, Локид. Ты, конечно, с придурью, но не на столько же… — разочарованно вздохнула она и двинулась к Лео. — Ах, милый мой… Как же много ты не знаешь… Нолан не отвечал. Его челюсти сжались, а грудь вздымалась так, словно ему не хватало воздуха. Каждая мышца, каждая клетка его сильного тела была в напряжении. Казалось, что Раймонда представляет для него физическую опасность, поэтому Лео ни на минуту не был готов потерять бдительность. — Как, кстати, ты управляешься с мечом? Для первого раза неплохо? — издевательским тоном спросила Раймонда. — Пойдёт, — сухо выдал он. — А ведь когда-то ты был одним из лучших воинов… Да что уж там говорить, ты действительно был лучшим, — подалась вперёд Герц, всё ещё находясь в безопасном для себя круге, и громким шёпотом заявила: — Ты обладал нечеловеческой силой… Лишь на мгновение Лео сомнительно приподнял брови, но, заметив за собой мимолётную рассеянность, быстро вернулся в прежнее, накалённое состояние. — А может, я и ошибаюсь, — задумчиво произнесла Раймонда, отходя назад, при этом не пренебрегая зрительным контактом. Расстояние между Лео и Раймондой стало порядка пяти метров. Напряжение в воздухе росло, почти дошло до предела. Тишина давила, заставляла внутренние органы каменеть. Взгляды присутствующих выражали растерянность. Ноэ понимал Раймонду лучше других, но даже сейчас он не совсем догадывался, что задумала его бывшая невеста. — Будет немного больно, зато мы узнаем правду. Герц еле заметно прищурилась, чуть склонила голову вбок и выставила руку перед собой, развернув раскрытую ладонь кверху. Локид ещё раз взглянул на возлюбленную и, вмиг распознав её намерения, крикнул, на автоматизме сделав шаг вперёд: — Раймонда, нет! Но было поздно. Раймонда сжал руку так, слово держала крупное яблоко, и Нолан, издав истошный крик, согнулся пополам, а затем повалился наземь, всё ещё ощущая на себе силу колдовства. Её пальцы были напряжены, но взгляд всё ещё оставался непоколебимым, точно ей это ничего не стоило. — Лео! — кинулся к товарищу Влад. — Раймонда, хватит! Герц не слышала. По её лицу, почти невозмутимому, пробежала волна живого интереса, а после отразилось удовлетворение. Она поняла, что её догадка подтвердилась. Но руку она до сих пор не убирала: Раймонде доставляло невероятное удовольствие держать кого-то в своей власти, даже без необходимости. И самое страшное, что в таком состоянии она может простоять долго, и ей ничего не будет, в то время, как Лео в один миг может перестать извиваться от разрывающей на части боли. И Ноэ это понял. — Раймонда! — снова попытался окрикнуть он девушку. Посуетившись несколько секунд, Локид, словно озарённый лучом надежды, поднял глаза и громко произнёс: — Рэй, остановись! Раймонда на полсекунды взглянула на Ноэ, но даже этого времени хватило, чтобы потерять концентрацию, а вместе с ней и магическую связь с Лео. Последний тут же замолк, без сознания лежав на холодной земле. Герц раздражённо прикрыла глаза и опустила руку. — Поздравляю, с вами всё тот же Аслан, просто в другой обёртке, — наконец заговорила Раймонда. — Ты хотела его убить?! — Не кричи, Влад. Не хотела, а могла. Да даже если бы я и убила его, ничего бы страшного не произошло. — Тогда почему не убила? — задал вопрос Ноэ. — Мне было приказано оставить его живым. Вернее, желательно, чтобы он остался жив. — Приказано? — изумился Влад, вставая с колен. — Кто над тобой?! — Кто надо мной? — издевательски прикусила губу Раймонда. — А сам не догадываешься? Или ты много кому дорогу переходил, м? Цепеш злился. С каждым мгновением его тело наполнялось ненавистью. Но не к Раймонде, нет. Он злился сам на себя. Поверхностный гнев, возможно, и действительно был направлен в сторону Раймонды, но где-то глубоко внутри он знал, что во всём виноват только он. И если бы он когда-то не предпочёл ей страну, свой народ, может быть, всё было бы по-другому. Его терзало это чувство, и он никак не мог от него избавиться. Грудь Влада вздымалась. Своим взглядом он мог бы и убить, если бы такое было возможно. — Как ты связана с Турцией?! — не выдержав давления, крикнул Басараб ведьме, которая уже медленным шагом отдалялась от него. Ухмыльнувшись, Герц остановилась и, развернувшись, с едким задором в голосе ответила: — А я не только с Турцией связана. Я много, где жила. Везде оставила частичку себя… — Прости меня… — шумно выдохнул Ноэ, отводя взгляд куда-то в сторону. — Прости меня, Влад. Цепеш отвлёкся на друга. Молча, не произнося ни слова, он только вглядывался в него, пытаясь понять, за что он сейчас просит прощения. Локид не видел Влада, но прекрасно знал, какой вопрос сейчас застыл в голубых глазах. Поджав губы, Ноэ прогонял в голове всю их операцию последних дней. Каждый раз ответ был совсем рядом, но колдун всячески его отрицал. И даже когда ему прямым текстом намекнули, он и тогда отказывался в это верить: считал, то ли это слишком просто, то ли невозможно. Картинка сложилась, она же и перевернула всё внутри. Осталось разобраться, что больнее: не разобраться с такой лёгкой задачей, или осознать, что во врагах оказался самый близкий? И не услышав вопроса от товарища, Ноэ на него ответил: — Я не смог понять, что это она. Не смог, Влад… Я виноват. Я мог всё предотвратить. — От судьбы не уйдёшь, — встряла Герц, сложив руки на груди. — А если я не верю в судьбу? — неожиданно для себя оскалился Локид. — Ей плевать, веришь ты, или нет. Она есть, и от неё не убежишь, — скучно ответила Раймонда и, взглянув на Луну, таким же тоном добавила: — Мне пора. Но не волнуйтесь, это наша не последняя встреча. Влад и Ноэ бегло посмотрели друг на друга, а после начали наблюдать за Раймондой, которая неспешно, лениво шла в сторону клёна. — Влад, — внезапно обернулась она. — Надеюсь, сейчас ты всё ей расскажешь… Цепеш предпочёл ничего не отвечать. Он лишь сжал челюсти, и на его лице при лунном свете заиграли тени. Иногда эмоции выражают больше слов, и сейчас один из таких случаев. — Ноэ, не скучай. Я ещё вернусь. — Буду ждать, — пресно, почти безжизненно произнёс он, и Раймонда одарила его довольной улыбкой. С каждым шагом она была всё дальше, а чувство приближающейся опасности всё ближе. Даже если бы Герц не сказала, всё равно было понятно, что этой демонстрацией всё не ограничится. Цена совершённых ошибок слишком велика, и самое отвратное, что при этом пострадает ни в чём неповинная Лайя — девушка, которая ещё месяц назад не могла подумать, что в прошлой жизни была тесна связна с Владом Дракулой. И теперь она — единственный способ вновь причинить ему боль. — Не прощаюсь, — кинула напоследок Раймонда, смерив Лайю лукавым взглядом, а после, подозвав своего помощника-зверя, скрылась за деревом от посторонних глаз, где, словно дымка, и растворилась в воздухе.

***

Замок. Снова эти холодные, мёртвые стены. Его хозяин здесь, но крепость до сих пор не была живой. Отныне здесь всё чужое, не своё. В просторах комнаты негде было спрятаться. Никто не гнался, но убежать всё равно хотелось. Угроза миновала, Лайя снова там, где ей обещали безопасность, хоть таковую она и не ощущала. Вот она уже почти час сидит на кровати. В помещении слышно лишь её тяжёлое дыхание и стук сердца. Рядом с ней, на столе, то, из-за чего она вообще сюда приехала — картины, но до них ей нет никакого дела. Мир вокруг до сих пор плыл. И чем это вызвано, какими-то магическими травами, на которых долгое время лежала Лайя, или нахлынувшим потоком информации, до сих пор было не понятно. Одно стало ясно — с этого момента её жизнь изменилась. Она уже никогда не будет прежней. Часы на стене предательски капали на нервы. Это ужасное тиканье душило, сковывало. Казалось, где бы ты ни был, ты везде услышишь этот звук. До самой смерти он будет тебя преследовать напоминать о скоротечности времени. Но это не самое ужасное. Хуже было осознавать, что тот человек, к которому Лайя успела привыкнуть, не рассказал то, что должен был. Не рассказал того, что напрямую касается самой Бёрнелл. Она ему доверяла, и он это знал. От этого на душе ещё паршивее. Не зря Лайю смутила его фамилия. И по самому Владу было видно, через какое усилие он её озвучивал. Теперь-то Лайя поняла, что к чему. Теперь она знала, что живёт под одной крышей с многовековым вампиром. И теперь она осознала, что привязалась к самому Владу Цепешу.

***

Дверь залы открылась с тяжёлым скрипом, от которого заледенели пальцы. По-прежнему было тяжело дышать, а переставлять ноги получалось с огромным трудом, точно к ним были прицеплены кандалы. Лайя зашла и, увидев мужской силуэт, стоящий к ней спиной, остановилась. «Нет! Не могу! Уйти, нельзя остаться!» — мигом пронеслось в её голове, и она уже почти успела развернуться, как её окликнул голос: — Лайя… «Уйти нельзя, остаться…» — переметнулась Бёрнелл и прикрыла за собой дверь. Осторожно подходя ближе, Лайя чувствовала, как её сознание переворачивается. Страшно не было, она всё ещё доверяла Владу, но уже что-то не давало делать это так, как раньше. Сейчас перед ней стоял всё тот же Влад, в нём ничего не поменялось, зато теперь стали понятны его мотивы. Можно ли приравнивать недомолвки к вранью, Лайя до сих пор не могла для себя определить. Однако, сейчас она уже точно могла сказать — с этим человеком у неё нет будущего, как бы их друг к другу не тянуло. Она — обычный художник-реставратор, всю жизнь прожившая в своём маленьком городке и никогда не имевшая врагов. Он — самый могущественный на этой планете вампир, когда-то заставивший возненавидеть себя всю Европу. — Влад… — прикусив губу, осмелилась заговорить Лайя. — Я знаю, что ты хочешь услышать, — не поворачивая головы, ответил он. «Милли в безопасности?» — собиралась спросить Бёрнелл, как Цепеш, словно прочитав её мысли, выдал: — С Милли всё хорошо. Она у Илинки, её никто не тронет. Сандра с ними. — А Лео? — выдавила из себя Лайя. — Он в порядке. Ноэ дал ему снадобье, завтра уже будет на ногах, — хрипло проговаривал Влад. — Хорошо. И снова молчание. Каждый внутри вёл свою дискуссию. Каждый хотел закончить разговор. Каждый не хотел его начинать. — Влад, прошу тебя, расскажи, как есть на самом деле. — Ты не обязана просить меня. Я сам должен был это сделать. И ещё очень давно, — наконец развернулся Басараб. — Прости меня. «Прощу, Влад! Обязательно прощу! Только скажи, что всё это неправда!» — к глазам подступили горячие слёзы, и Лайя почувствовала: ещё немного, и начнёт задыхаться. — Я не буду сейчас расспрашивать, что тебе успела наговорить Раймонда. Хочу лишь сказать, что ты можешь стать платой за мои ошибки. — Какие ошибки, Влад? Какие?.. — Самое ужасное, что я даже и подумать не могу, за какие именно. Я слишком много чего натворил. — Нет! Нет! Пожалуйста, Влад! — в несколько шагов оказалась Лайя у Влада и, хватаясь за его рукав, как за спасательный круг, продолжала говорить: — Умоляю, скажи, что это ложь! Пожалуйста! — К сожалению, Лайя, это не ложь. Я действительно монстр. И боюсь, это не исправить. — Я отказываюсь верить… Бёрнелл не обращала внимания ни на что. Вокруг стоял шум, глаза не могли ни на чём сфокусироваться, в голове была путаница. Вереница мыслей проносилась со скоростью света, и все они имели одинаковый вес. Важных вопросов было более, чем достаточно, но ни один из них Лайя не осмеливалась задать. В душе хотелось кричать, ломать, рвать всё на части! Но Бёрнелл молчала, потому что была слишком сломлена. — Как бы мы не хотели, мы не сможем любить друг друга. Ты должна прожить свою счастливую человеческую жизнь. — Почему я не могу сделать это с тобой? — Потому что я вампир, Лайя. В сердце всадили нож. Такую боль Лайе слова ещё никогда не причиняли. Лучше бы ей сломали разом все кости, перетёрли бы их в пыль, только бы избавиться от этой раны, которая начала убивать изнутри. Звон в ушах перемешался с пульсом. Хочется, чтобы всё было сном. Вот сейчас Лайя закроет глаза, откроет — и снова окажется в Лэствилле. Будет лежать в своей кровати, а с первого этажа будет доноситься запах свежесваренного кофе и ненавязчивая мелодия из утренней телевизионной передачи. Она позавтракает, затем поедет на работу, где её уже будет ждать её босс с новыми поручениями. Снова нужно лететь в Испанию, самолёт уже сегодня ночью! Лайя мчится домой, впопыхах собирает вещи и остаток дня проводит за изучением курортных мест, куда она с коллегами будет ходить в перерыве от работы. На очереди Барселона! Вот и за окном уже стемнело. Пора придаваться сну, через семь часов нужно быть в аэропорту. Лайя закрывает глаза в надежде, что вмиг всё закончится. Лайя зажмуривается, скрещивает пальцы. Лайя открывает глаза: витраж, зала, Влад. Всё на месте. Всё реально. — Наверное, ты прав… — наконец говорит она. — Видимо, нам не суждено быть вместе в этой жизни. — Ни в этой, ни в следующей, никогда… Не верится, что всё это происходит наяву. Как же хочется всё отрицать! Где они так провинились, что сейчас несут такое наказание?! Одного желания любить мало, нужно ещё иметь на это волю судьбы. Видимо, тогда она была не в настроении. — Только позволь мне защитить тебя, и я навсегда уйду из твоей жизни, — прервал стальным голосом тишину Влад. — Сколько… — начала говорить Бёрнелл, но к горлу подкатил ком, и она с хрипотцой продолжила: — Сколько у нас есть времени? — Примерно три недели. — Хорошо, — через полминуты ответила Лайя и на негнущихся ногах поплелась обратно в комнату, перед уходом успев тихо добавить: — Три недели, и мы больше никогда не увидимся…

***

Приближался рассвет. Слёзы не переставали течь по женскому лицу. Лайя уже не обращала на них никакого внимания, лишь изредка вытирала рукой, когда мокрую кожу обдавал холодный воздух. Бёрнелл не отдавала себе отчёта, сколько времени сидит в одной и той же позе. У неё затекли ноги, болела спина, но ей было всё равно. На неё слишком много навалилось, она не была к этому готова. В дверь раздался короткий стук, а после из коридора подул холодный ветер. — Ноэ? — подняла тяжёлую голову Лайя. — К тебе можно? — не переступая порога, спросил Локид. Лайя еле кивнула головой, и Ноэ вошёл. — Как там Лео? — чуть слышно заговорила она. — Спит. С ним всё в порядке. Неловкое молчание заполнило пространство. Свечи уже давно перестали гореть, а запах потухшего фитиля до сих пор витал в воздухе. Всё вокруг было чуждым. Лайя впервые в жизни не знала, что делать дальше. Облако безысходности угрожающе повисло над ней. Невыносимо, ужасно! По лицу снова покатились слёзы. — Лайя… — осторожно подсел ближе Локид и взял Бёрнелл за руку. — Прости нас. — Кто ты? — смотрела она своими красными глазами на Ноэ. — Влад — вампир, а ты? — Колдун. — Колудн? — чуть нахмурилась Лайя. — Да, — спокойно ответил он и через минуту добавил: — Не слушай Влада. — Откуда ты… — возмутилась Бёрнелл и, моментально смекнув, выдернула руку. — Паршивец! — Да, ты правильно поняла. Я читаю мысли через прикосновения. И прости меня за это, но сейчас я правда ничего не делал. — Тогда как ты узнал? — Это Влад. Я очень хорошо его знаю. — И почему он так сказал? Он правда так думает? — не смотря в глаза собеседнику, спросила Лайя. Ноэ глубоко вздохнул, но по-прежнему оставался невозмутимым. Он не торопился отвечать, хоть и знал, что Бёрнелл ждёт. Проходит минута, две. Он продолжает молчать, а она не осмеливается переспросить. — Знаешь, когда человек достигает высшего проявления природы любви? — наконец заговорил он. Лайя не знала ответа, поэтому лишь вопросительно взглянула на Локида. — Когда всё ещё любит, но отпускает. — Но ведь Влад не человек… — тихо слетело с губ Лайи. — Понятие «человек» прогнило. Теперь оно из себя почти ничего не представляет. — По-твоему, Влад — человек? — неуверенно спросила Бёрнелл. — По прежним меркам — да, — уверенно ответил Ноэ. — Но ведь, если всё то, что он делал с людьми — правда, его нельзя таковым назвать. — Перед тобой только одна сторона монеты. Как только ты узнаешь Влада лучше, поймёшь, о чём я говорю. — А если я буду не согласна с твоим мнением? — Твоё право. Хотя я сомневаюсь, что так будет. У Ноэ есть талант: всему, что он говорит, хочется верить. Его речи всегда звучат чертовски убедительно, из чего складывается ощущение, что он уверен во всём. И либо это действительно так, либо он первоклассно лукавит. В любом случае, хоть он и может быть иногда не столь эмоциональным, он остаётся искренним. Нет, он определённо не врёт. — Лайя, — обратился к ней Локид, — у меня к тебе просьба. — Какая? — почти успокоившись, уточнила Бёрнелл. — На эти три недели, пожалуйста, попытайся довериться Владу, — проницательно заглянул он в карие глаза. — Если всё-таки его намерения серьёзны, в чём я, конечно, сомневаюсь, и после он захочет разорвать с тобой связь, дай ему три недели настоящей жизни. — Настоящей? — Да, — моментально ответил Ноэ. — Он её не испытывал, с тех пор, как… — запнувшись, поджал он губы и отвёл глаза в сторону. — Как что? — пыталась установить зрительный контакт Лайя. — Он сам расскажет. Я не имею право этого делать. Снова загадки. Снова вопросы. Но теперь Лайя точно знала, что уже в ближайшее время она получит все ответы, потому что обратной дороги нет. — Хорошо, — спустя некоторое время сказала она. — Я попытаюсь довериться. Локид выпрямился, точно с его плеч упал груз. Даже в сумерках было видно, как по его лицу пробежала волна удовлетворения, какого-то задушевного облегчения. Даже дышать он стал свободнее, и тембр голоса изменился. Этого ответа он и добивался. — Спасибо, — коротко произнёс он и встал с кровати, направляясь к выходу. На сегодня достаточно. — Ноэ, — окликнула его Лайя. — А как же ты? — А что я? — обернулся колдун. — Раймонда… Она же… — Ах… — улыбнулся он. — Мы со всем обязательно разберёмся. Я тебе обещаю.

***

Шторы в спальне Влада были плотно задвинуты. Ни звука, ни единого шороха. Темнота и тишина, как в склепе. Всё, как он и привык. Для него мир продолжит существовать ещё три недели. А дальше всё зависит только от самого Цепеша, и в этом его главный страх — страх не уберечь. Убежать не получится, остаётся только противостоять, но кому — другой вопрос. Единственное, что Влад точно знал: Лайе грозит смертельная опасность. И он пока не совсем понимал, каким образом, но обязан её от этого спасти. — Мне это надоело, — встал с кресла Ноэ и, подойдя к камину, принялся его разжигать. — Сейчас бы Даниэля сюда, он бы вмиг всё устроил. — Оставь, — скомандовал Влад. — Так не может продолжаться. Ты совсем зачахнешь, — проигнорировал его слова Локид и наконец в комнате стало светлее. — Я её потерял. Из-за того, что не сказал сразу. — Влад, прекрати, — вернулся на своё место Ноэ. — Пока она здесь, ты её не потерял. И тем более она готова дать тебе шанс. — Что? — не поверив своим ушам, взглянул на товарища Цепеш. Локид самодовольно ухмыльнулся, добившись желанной реакции. Он смотрел на языки пламени, в его глазах они были живыми. Ноэ чувствовал, как сейчас в нём парой голубых глаз выжигается дыра, и ему это нравилось. Наконец, Ноэ повернулся на Влада и елейно спросил: — Дружище, я тебе говорил, что ты очень быстро сдаёшься? — Говорил, — непонимающе ответил Басараб. — Значит, будем исправлять, — улыбнулся Локид и, встав с кресла, направился к двери.