262 Days | 262 дня

      Плененный              День 31              Мик-о-фоны — это и благословение, и проклятие. Теперь я знаю гораздо больше.       Я знаю, о чем ты мечтаешь. Я знаю, как тебе нравится содержать свой дом. Я знаю все тонкости твоей работы. Я знаю, как ты звучишь, когда кончаешь, и, что более важно, как ты звучишь, когда не достигаешь оргазма.       Теперь я точно знаю, что Уизел тебя не удовлетворит. Ни интеллектуально. Ни эмоционально. Ни в сексуальном плане.       Так объясни мне…       Почему ты говоришь о том, чтобы выйти за него замуж?       Зачем тебе финансово связывать себя с кем-то из беднейшей семьи среди чистокровных?       Зачем тебе привязывать себя к тому, кто только унижает тебя?       Зачем тебе привязывать себя к тому, кто тебя не понимает?       И почему, Гермиона… скажи мне, почему ты вообще подумала о том, чтобы завести с ним детей?       Я не знаю, что из этого причиняет мне боль сильнее всего.              Пленница              День 31              — Можно я займусь с тобой любовью сегодня, Гермиона?              Я делаю глубокий вдох и беру себя в руки, надеясь, что не пожалею о своем ответе.              — Да.              Мысленно я кричу это, но изо рта вырывается шепот.              Твои глаза расширяются, и все лицо озаряется лучезарной улыбкой. Мне сразу же хочется взять свое согласие обратно.              — Серьезно? — недоверчиво выдыхаешь ты.              Меня тошнит.              — У меня есть условия.              Ты смеешься.              — Конечно есть. Скажи их мне.              — Ты сказал, что отпустишь меня, если я пойду на это добровольно. Мне нужны гарантии.              — Да, и?              — Если мы заключим обет на крови, что я смогу уйти… я позволю тебе трахнуть меня.              Я вижу, тебя передергивает при слове «трахнуть», точно так же, как меня передергивает каждый раз, когда ты говоришь, что хочешь «заняться со мной любовью».              — Я уже сказал, что не причиню тебе вреда, Гермиона, — возражаешь ты.              — Обеты на крови используются не только для дуэлей.              Не всем известно, что кровный обет можно использовать практически для чего угодно. Это способ магическим образом скрепить любое соглашение, но аспект крови отталкивает большинство людей. Я подумала, что это будет соответствовать нашей истории — что все сведется к крови. Конечно, Непреложный обет был бы лучше, но нужен третий человек, чтобы скрепить его, и я не думаю, что ты согласишься на это.       На несколько минут повисает неловкое молчание, пока ты размышляешь.              — Если я соглашусь, мне нужно будет кое-что взамен, — наконец говоришь ты.              — Ты мог бы уже трахать меня… — говорю я как ни в чем не бывало, как будто могу вести переговоры, находясь в твоей клетке.              Ты игнорируешь мой грубый комментарий.              — Ты много раз говорила, что никому не расскажешь, где ты была, если я отпущу тебя. Что ж, я хочу, чтобы ты в ответ поклялась на крови, что сохранишь в тайне, что была здесь.              Я возмущена, и не только тем, как ты описываешь мое заключение.              — Ты, наверное, шутишь.              — Я обещаю, что отпущу тебя, если ты поклянешься никому не рассказывать.              — Нет, так не пойдет, — усмехаюсь я. — Я должна иметь возможность рассказать Рону.              Я знаю, каким упрямым может быть мой жених. Причины, по которым я ушла, должны быть настолько же вескими, насколько были у него, когда мы охотились за крестражами.              — Почему?              — Потому что я не позволю ему думать, что бросила его.              Я вижу, как ты серьезно размышляешь, прежде чем ответить.              — Отлично. Ты можешь сказать Рону… но… только если он все еще будет хотеть тебя в канун следующего Нового года.              — Договорились, — быстро говорю я, прежде чем успеваю хорошенько подумать.              Ты аппарируешь в комнату и протягиваешь руку.              — Договорились.              Я смотрю на твою руку. Это будет первый раз за месяц, когда я прикоснусь к кому-нибудь. Я неохотно протягиваю руку в ответ. Твоя бледная кожа рядом с моей напоминает о том, что ты не позволял мне видеть солнце тридцать один день.              Ты призываешь маленький нож и режешь свою ладонь. Я тянусь за ножом, но ты останавливаешь меня.              — Очень умно, но я сделаю это за тебя.              Я даже не думала о том, чтобы схватить нож и вонзить его тебе в сердце, но сейчас размышляю об этом. Во мне закипает ярость, когда ты находишься так близко. Я не знаю, как вообще смогу найти в себе силы переспать с тобой. Я хочу ударить тебя, толкнуть, вцепиться в тебя ногтями. Вместо этого оставляю свою ладонь раскрытой и позволяю тебе сделать надрез. Я стискиваю зубы, чтобы не упустить свой единственный шанс выбраться отсюда.              Нож исчезает. Ты протягиваешь ладонь.              — Повторяй за мной: Я, Гермиона Джин Грейнджер…              — Я, Гермиона Джин Грейнджер…              — …клянусь…              — …клянусь…              -…хранить в тайне все произошедшее за время, что я провела с Драко Люциусом Малфоем…              -…хранить в тайне все произошедшее за время, что я провела с Драко Люциусом Малфоем…              -…до следующего Нового года…              -…до следующего Нового года…              Мне не нравится идея держать мое похищение в секрете почти целый год, но я быстро смиряюсь и стараюсь не думать об этом. Цель сегодняшнего дня — просто выбраться отсюда; с остальным я разберусь позже.              — …до указанного срока я могу рассказать только одному человеку — Рональду Билиусу Уизли…              -… до указанного срока я могу рассказать только одному человеку — Рональду Билиусу Уизли…              — …и только в том случае, если он все еще любит меня.              — …и только в том случае, если он все еще любит меня.              Пока я повторяю твои слова, как робот, я чувствую, как твоя магия окружает меня, и это опьяняет. Из-за того, что я целый месяц была лишена возможности колдовать, внутри образовалась пустота. Я бы хотела, чтобы это моя магия наполняла меня, но я получаю удовольствие и от той, что вокруг.              — А я, Драко Люциус Малфой, клянусь позволить Гермионе Джин Грейнджер свободно покинуть мой дом…              Я не обращаю особого внимания на то, что ты говоришь, потому что, прежде чем начать, ты протягиваешь вторую руку и сжимаешь сильнее наши окровавленные ладони. Я чувствую, как твоя магия пульсирует в моих венах, как наркотик, возбуждая мои нервы. Я почти стону от удовольствия.              — …как только моя цель сохранить ее будет достигнута.              Ты отпускаешь мою руку, и это ощущается как потеря, когда твоя магия рассеивается. Наша кровь витает в воздухе, сливаясь воедино. Капли крови окружает магическая сфера, означающая, что обет заключен.              Ты улыбаешься, хватаешь меня за руку и впервые уносишь меня из этой клетки.               …               Меня тошнит от внезапного перемещения. И становится еще хуже, когда я вижу, что ты привел нас в спальню. Я быстро сажусь на кровать и хватаюсь за живот. Если меня вырвет, я позабочусь о том, чтобы это попало на твои дорогие туфли.              — Ты в порядке? — спрашиваешь ты, подходя ближе.              Я поднимаю глаза. Ты стоишь слишком близко, на расстоянии вытянутой руки, и я стараюсь не показывать своего отвращения.              — Я в порядке, мне просто нужно немного времени.              Ты киваешь и небрежно взмахиваешь рукой. Происходит несколько вещей.       Во-первых, я чувствую, как вокруг нас разливается защитная магия. Могу поспорить, что не смогу открыть дверь или окно. Сомневаюсь, что получилось бы даже раздвинуть задернутые шторы. Во-вторых, ты приглушаешь освещение, оставляя в комнате несколько свечей, расставленных в нужных местах, и обстановка сразу становится интимной.       Я вздыхаю, до конца осознавая, на что подписалась. Конечно, тебе хочется, чтобы это ощущалось как романтический вечер. Чтобы все это казалось нормальным.       Заставляю себя не отшатываться и не протестовать — ты ясно дал понять, что хочешь от меня добровольного согласия. Я не дам тебе повода не выполнить свою часть сделки. Обет на крови должен обязать нас сдержать данное слово, но я больше не доверяю твоим словам.              — Можно мне присесть? — спрашиваешь ты, указывая на место рядом со мной.              — Да, — неохотно соглашаюсь я.              Это еще один уровень жестокости, когда ты продолжаешь просить моего согласия в ситуации, когда у меня нет другого выбора.       Кровать прогибается. Мой желудок уже чувствует себя лучше, но снова сжимается когда я думаю о том, что мы собираемся сделать.              — Мы можем просто покончить с этим? — шепчу я.              Ты протягиваешь ко мне руку, и я стараюсь не отстраняться. Мне требуется вся сила воли, чтобы сидеть спокойно, пока ты убираешь волосы с моего лица. Кончиками пальцев ты проводишь по моему подбородку, и я вздрагиваю от этого прикосновения. Хотя мне этого и не хочется, но я изголодалась физическому контакту.              — Прости, Гермиона, но я вынужден настаивать на том, чтобы уделить тебе больше времени, — наконец отвечаешь ты.              Я поднимаю голову и смотрю на тебя. Обжигающая напряженность твоего взгляда заставляет меня немедленно отвести глаза. Я чувствую, как румянец заливает мою шею. Внезапно в комнате становится очень тепло.              — Ты понимаешь почему? — мягко спрашиваешь ты. — Я так долго этого хотел…              — Хорошо, — выдыхаю я, прерывая тебя, прежде чем ты снова скажешь, что любишь меня. — Просто чтобы внести ясность, какого уровня участия ты ждешь от меня?              — Прости?              Я решаю быть откровенной.              — Ты сказал, что хочешь заняться со мной любовью, но никогда не говорил, что я должна ответить взаимностью. Чего ты ждешь? Я хочу быть уверена, что не оставлю тебе лазейки.              На твоем лице виноватая улыбка.              — Я не жду ничего такого. Делай то, что кажется тебе естественным. Ты не обязана прикасаться ко мне, но я надеюсь, что ты это сделаешь.              Я представляю, как это будет происходить. Наверное, я просто буду лежать с закрытыми глазами и ждать, когда все закончится.              — Вряд ли, — возражаю я. — Поэтому я была бы признательна, если бы ты не пытался меня поцеловать. Тебе не понравится моя реакция.              — Я не могу поцеловать тебя?              При мысли о твоих губах на моих у меня мурашки бегут по коже.              — Только не в губы.              — В какие губы? — спрашиваешь ты, понизив голос на октаву.              От удивления у меня перехватывает дыхание, и ты заговариваешь снова, прежде чем я успеваю ответить.              — Если ты имеешь в виду свой рот, то я не буду целовать тебя туда, пока ты меня об этом не попросишь. Но я намерен ласкать все твое тело, Гермиона. Я хочу целовать тебя везде.              — Хорошо, — отвечаю я, внезапно ощущая прилив тепла. Я прочищаю горло, прежде чем повторить: — Мы можем покончить с этим?              — Давай разденемся, — предлагаешь ты, хотя это больше похоже на приказ.              Ты встаешь, и я следую за тобой. Ты пристально смотришь на меня, расстегивая рубашку. Я смотрю куда угодно, только не на тебя.              Наконец, я оглядываю комнату, и кое-что привлекает мое внимание. На всех фотографиях изображена я, мои друзья и моя семья. Еще одна книжная полка забита моими учебниками. Лампа в углу — та самая, которую я купила в прошлом году в комиссионном магазине.              Ты ответил на мой невысказанный вопрос.              — Это твоя комната, Гермиона.              Я поворачиваюсь и вижу, что на тебе только шелковые боксеры. Я впервые вижу тебя без одежды и не могу удержаться, чтобы не перевести взгляд с твоего лица на широкие плечи, вниз по точеной груди к мускулистым бедрам. Затем выпуклость, между ними. Черт возьми.       Все это усугубляется тем фактом, что ты сильно привлекал меня, когда я была подростком, у четырнадцатилетней Гермионы сейчас текут слюнки. К сожалению, я не в состоянии скрыть ее реакцию — в уголках моего рта могут даже появиться капельки слюны. Ты выглядишь как маггловский актер из фильма о супергероях, и это почему-то делает еще более отвратительным тот факт, что мужчина, который собирается меня изнасиловать, безумно сексуален.       Я поднимаю глаза вверх по твоему телу и вижу, что ты выжидающе смотришь на меня. Я наблюдаю за твоим ртом, за тем, как ты высовываешь язык, чтобы облизать свои пухлые губы. В голову закрадывается опасная мысль, что ты хочешь использовать эти губы и этот язык на мне, и что мне это может понравиться. Я отвлекаюсь, теребя подол своей толстовки, и ты внезапно придвигаешься ко мне.              — Позволь мне, — говоришь ты, прежде чем я успеваю отпрянуть.              Я обмякаю, когда ты не спеша стягиваешь с меня кофту через голову. Кончики твоих пальцев слегка касаются моей обнаженной кожи, и я снова нахожу утешение в этом прикосновении. Затем ты развязываешь шнурок на моих штанах и опускаешься на колени, чтобы стянуть их с моих ног. Ты стоишь на коленях, глядя на меня снизу вверх с обжигающим желанием.              — Могу я прикоснуться к тебе? — спрашиваешь ты.              Я неохотно киваю, и твои руки медленно тянутся к моим ногам. Я не могла сделать депиляцию с тех пор, как оказалась в плену, и мне почти смешно от того, что ты прошел через все эти трудности, а я не сделала ни черта. Вообще-то, я не удаляла волосы нигде. Я не пользовалась парфюмом и не меняла нижнее белье. Единственное, что освежало меня, — это очищающие чары, которые ты накладывал, что, безусловно, не заменяет душ.              Тем не менее, ты, кажется, не возражаешь прикоснуться к моим волосатым ногам. Медленно проводишь руками вверх по ним, по моим коленям, по внутренней поверхности бедер. Твое дыхание становится прерывистым, когда ты дотрагиваешься до моих простых хлопковых трусов. Я замираю, когда ты проводишь пальцами по швам, и у тебя хватает наглости еще раз спрашивать моего согласия.              — Могу я снять это?              Я хочу сказать нет. Хочу посоветовать тебе разобраться, как сделать это, пока я в белье. В конце концов, ты можешь просто отодвинуть ткань, когда будешь входить в меня своим членом. Я хочу усложнить тебе задачу, но вместо этого слишком легко вырывается слово «да».       Это мучительно, как медленно ты стягиваешь с меня трусы вниз по бедрам. Твое теплое дыхание обжигает мою кожу до самых кончиков пальцев. Я переступаю через спущенную материю и ты, к моему удивлению, встаешь.              — Повернись, — говоришь ты.              Есть что-то успокаивающее в том, чтобы следовать твоим инструкциям. Так мне кажется легче, чем когда ты спрашиваешь разрешения. В приказе моего похитителя больше смысла, чем в вопросе. Я могу повернуться и позволить тебе прикоснуться ко мне. Хуже, когда ты сначала спрашиваешь, и мне приходится отвечать «да».       Ты аккуратно собираешь мои волосы, как будто завязываешь в хвост, и перекидываешь их мне через плечо. Затем проводишь по позвоночнику от шеи к застежке лифчика и вниз, чуть выше моей задницы. Меня бросает в дрожь, и я снова вздрагиваю, когда ты шепчешь мне на ухо.              — Ты прекрасна.              Затем ты медленно расстегиваешь мой лифчик и играешь с бретельками, прежде чем спустить их с моих плеч. Через несколько секунд я полностью обнажена. Ты осторожно разворачиваешь меня, и я обхватываю себя за локти, пытаясь остаться прикрытой.              — Тебе не нужно прятаться от меня, — мягко говоришь ты. — Ты само совершенство.              Меня беспокоит, что ты думаешь, будто я стесняюсь, хотя на самом деле я просто не хочу, чтобы ты видел меня обнаженной. Я знаю, что у меня красивое тело, потому что я работаю над его сохранением. Я хожу в спортзал и стараюсь придерживаться правильного питания. Иногда я думаю, что было бы неплохо, чтобы мои грудь и задница были побольше, но вообще они совершенно нормальные.       Я демонстративно опускаю руки и выпрямляюсь. Я представляю, что нахожусь в кабинете врача, а ты осматриваешь мое тело с клинической точки зрения. Мне становится легче, когда ты протягиваешь руку и хватаешь меня за бедро, чтобы притянуть ближе.       Твой взгляд обжигает, я чувствую его на себе. Это мешает мне снова взглянуть на твое подтянутое тело. У тебя все те же глаза, что и тогда, когда ты мучил меня в школе, и я сосредотачиваюсь на той твоей версии. Не на этом Драко Малфое, который вырос и стал моим другом. Я предполагаю, что твое влечение ко мне на самом деле — ненависть, но быстро отвергаю эту мысль.              — Гермиона, — говоришь ты. — Я знаю, ты мне не веришь, но я действительно люблю тебя. Позволь мне показать.              Ты наклоняешься ко мне, и я думаю, что ты мог бы поцеловать меня в губы, но ты подчиняешься моему желанию и вместо этого целуешь меня в лоб. Это долгий, сухой поцелуй, как у Гарри. Это поцелуй, который показывает заботу и дарит утешение. Так или иначе, от этого все становится немного лучше. Жаль, что я не сказала, что ты вообще не можешь меня целовать.       Твои губы скользят по линии моих волос к шее, и я обнажаю ее для тебя. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы мое тело оставалось податливым, как у тряпичной куклы. Я держусь свободно, опустив руки по бокам. Это дает мне возможность сосредоточиться на чем-то другом, кроме ощущения покалывания нервов на шее. Я всегда была чувствительной в этой области, но сейчас отказываюсь находить в этом удовольствие.       Твои руки начинают блуждать по моей обнаженной коже. Мое изголодавшееся по прикосновениям тело хочет приветствовать их. Оно хочет погрузиться в ощущение рук, ласкающих мои бедра, поясницу и верхнюю часть плеч. Но в то же время, это не те руки, которые я хотела бы чувствовать на себе. Это не те руки, которые я хотела бы чувствовать на своих интимных частях.       Ты опускаешь меня на кровать и направляешь, пока моя голова не касается подушки. Я лежу ровно, чтобы дать тебе насытиться, надеясь, что этой ночи будет достаточно. Я пытаюсь думать о других вещах, но я так давно в плену, что все, о чем я могу думать, — это о тебе и о том, что я твоя пленница.       К сожалению, ты был серьезен, когда говорил, что собираешься целовать все мое тело. После того, как прошел поцелуями по всем безобидным зонам, ты приступил к эрогенным. Уделяешь много времени моей шее, пока у меня, наконец, не появляется реакция на твои ласки. Это всего лишь короткий вздох удовольствия, и все же кажется, что для тебя это значит все.       Нависая над моим телом, ты смотришь своими обожающими серебристыми глазами.              — Я люблю тебя, Гермиона, — повторяешь ты.              Я смотрю на тебя так безучастно, как только могу.       Ты снова наклоняешься, чтобы поцеловать меня у ключиц, а затем спуститься к груди. Ты сжимаешь меня по бокам, заключая в ловушку, пока твой язык обводит мои ареолы, а острые зубы дразнят мои соски. Ты поднимаешь руку, чтобы погладить грудь, и мне приходится прикусить нижнюю губу, чтобы удержаться от стонов удовольствия.       У тебя как будто уже есть путеводитель по моему телу. Ты все делаешь именно так, как мне нравится. Ты, должно быть, часами смотрел кадры, на которых мы с Роном занимаемся любовью.       Только Рон обычно не такой терпеливый. Рон торопится. Он может потратить несколько минут на мою шею или грудь, прежде чем войти в меня. Предварительные ласки не являются его сильной стороной. Практически всегда мы используем смазочное заклинание.       К сожалению, тебе заклинание не понадобится. Мое тело снова работает против меня. Хотя мне удается не реагировать мысленно, физически у меня нет выбора. Моя вагина такая влажная, что с нее практически капает на простыни. Твой язык, скользящий по всему моему телу, заставил меня так сильно возбудиться, что даже сердце пульсирует от желания. Я даже не знаю, хорошо или плохо то, что я наслаждаюсь этим.       Хотя формально я здесь по своей воле, я все равно считаю это насилием. Мое согласие в лучшем случае сомнительно. Когда у меня не было другого выбора, действительно ли я выбирала?       Интересно, что ты имел ввиду, когда сказал, что Рон узнает о моей «неверности». Поскольку я дала клятву на крови не рассказывать Рону до следующего Нового года, как Рону станет известно, что это произошло? Я напрягаюсь и оглядываю комнату в поисках камер. Скорее всего так и есть — ты снимаешь все на видео.              — Что не так? — спрашиваешь ты, обдавая горячим дыханием мой предательски твердый сосок.              — Ничего, — отвечаю.              Ты поднимаешь на меня взгляд.              — Ты передумала?              Я думаю о том, чтобы попросить тебя остановиться. Думаю о том, чтобы вернуться в свою клетку. Но я уже зашла так далеко. Мне, наверное, осталось… минут двадцать до свободы? Учитывая, насколько сильно ты этого хотел, продержишься ли ты дольше восьми секунд? Я просто надеюсь, что ты не принимал зелье, чтобы увеличить свою выносливость.              — Нет, все хорошо, — говорю я наконец. — Продолжай.              Ты киваешь, а затем спускаешься поцелуями по моему животу к лобку. Я странно нервничаю, и мое сердце начинает биться быстрее. Я чувствую, как ты замираешь, когда касаешься моих влажных половых губ, и я мысленно умоляю тебя ничего не говорить. Твой язык высовывается, чтобы лизнуть мои мокрые от возбуждения складки, и ты стонешь, прижимаясь губами к центру. Это пугает меня настолько, что я начинаю пристально наблюдать за тобой.       Рону никогда не нравилось делать это — он ясно давал это понять. И я никогда не слышала, чтобы он стонал от удовольствия, ощущая вкус моего возбуждения. Обычно, когда он оказывался между моих бедер, у него был скучающий вид, как будто он ждал разрешения остановиться.       Ты полная противоположность Рону. Твои глаза практически закатываются, когда ты целуешь, лижешь и посасываешь меня там. Я невольно выдыхаю, и твои глаза встречаются с моими. Я просто продолжаю с удивлением наблюдать, как ты поглощаешь меня, а ты наблюдаешь, как я начинаю сдаваться.       Я чувствую, как мое тело покалывает помимо моей воли.              — Ох! — я непроизвольно издаю стон.              Это еще больше заводит тебя. Ты запускаешь в игру руки и пальцами ласкаешь мой клитор, одновременно трахая меня языком. Я должна была бы ударить тебя по голове за такое, но вместо этого мои ноги приглашающе раздвигаются. Затем ты меняешь местами руку и язык, входя в меня двумя пальцами и посасывая мой клитор.       Как будто весь страх и напряжение от того, что я провела в плену целый месяц, соединились с моим вынужденным возбуждением. Внутри тела нарастает сильное давление, и я выпускаю его наружу.       Во время оргазма внутри меня происходит взрыв. Все мое тело напрягается, а затем все напряжение уходит. Я откидываюсь на подушку, в горле першит от непроизвольного крика во время оргазма. Ты продолжаешь облизывать и целовать меня, пока, наконец, не кладешь голову мне на бедро.       Я снова опускаю взгляд и вижу, что ты смотришь на меня с благоговением. Меня подташнивает. Я мгновенно испытываю отвращение к себе, и точно могу сказать, что ты знаешь о том, что я сейчас чувствую.              — Все в порядке, — говоришь ты, пытаясь успокоить меня. Придвигаешься, чтобы лечь рядом. — Ты так хорошо справилась. Не думай об этом слишком много. Это нормально, что ты получила удовольствие. Я этого хотел.              Ты плавно переворачиваешь меня на бок и обнимаешь, поглаживая по спине. Несколько слезинок стекают по моим щекам, но я не могу выплакаться до конца. Мое тело все еще пребывает в состоянии блаженства, о котором я не просила. Я ненавижу, что ты утешаешь меня, но я не останавливаю тебя.              — Теперь ты меня отпустишь? — спрашиваю я, уткнувшись в твое плечо.              Ты откидываешься назад и виновато смотришь на меня.              — Мы еще не закончили.              Я киваю, понимая, что ты имеешь в виду. Без твоей просьбы, потому что я просто хочу покончить с этим, я протягиваю руку и стягиваю твои шелковые боксеры. Мы оба вздыхаем, когда твоя эрекция выскакивает из-под ткани.       Ты от моей смелости. Я — от размера твоего огромного члена.       Похоже, ты не врал, что ты крупнее Рона. Наверное, мне пришлось бы отнести тебя совсем к другой категории, если бы я была из тех девушек, которые повидали много пенисов. Но это совсем не так, поэтому твой член привносит в ситуацию новый уровень ужаса. В основном, как, блядь, он в меня поместится?              — Эм, — тяну я, теряя остатки мужества.              Теперь я понимаю, что ты был очень осторожен, чтобы не тереться об меня этим, когда покрывал поцелуями все мое тело. Должно быть, ты делал это именно по этой причине.              — Я же говорил, что это серьезно, — шутишь ты, и мне кажется, что в комнате находится мой друг Драко, а не сумасшедший похититель, который собирается меня изнасиловать.              Я настолько застигнута врасплох, что смеюсь, и ты смеешься тоже. И смех, настоящий смех впервые за месяц, ощущается почти лучше, чем тот умопомрачительный оргазм, который я только что испытала. Почти.              — Не бойся, — говоришь ты, все еще посмеиваясь.              Ты направляешь мою руку, чтобы я прикоснулась к твоему гигантскому члену, и по какой-то причине я позволяю тебе. Я наблюдаю за этим почти с научной точки зрения, скользя рукой вверх и вниз по стволу. Он пульсирует в моей руке, а кончик влажный от смазки. Я думаю, что если буду дрочить тебе около минуты, ты взорвешься еще до того, как окажешься во мне. Но это может дать тебе повод не отпускать меня, поэтому я убираю руку.              — Хорошо, — говорю я целеустремленно. — Трахни меня.              Ты громко сглатываешь.              — Ты уверена?              — Да.              Я беру себя в руки, затем ложусь обратно на кровать и раздвигаю ноги для тебя.       Ты медленно опускаешься на меня и снова шепчешь:              — Я люблю тебя.              Затем ты прижимаешь свой член к моему влажному от слюны входу и начинаешь входить в меня. Я стону от боли, когда твой длинный, толстый член растягивает мои стенки. Это заставляет тебя двигаться еще медленнее, почти болезненно.       Твоя рука опускается между нами и начинает поглаживать мой чувствительный клитор. Каким-то образом это заставляет меня расслабить мышцы влагалища, пока ты с легкостью не проникаешь глубоко внутрь. Такое ощущение, что твой член касается каждого нервного окончания в моем влагалище. Поэтому неудивительно, что, когда ты толкаешься глубже, я вскрикиваю.              — Я сделал тебе больно? — спрашиваешь ты.              — Нет, — к сожалению.              Ты продолжаешь двигаться медленно в течение нескольких минут, и я закрываю глаза, чтобы не видеть, как ты трахаешь меня. Это слишком — чувствовать тебя и наблюдать за твоим лицом, пока ты это делаешь. Ты такой трепетный, и это почти заставляет меня поверить, что ты действительно любишь меня. Но не может быть, чтобы любовь привела нас к этому моменту.       Когда ты начинаешь ускоряться, я больше не могу сдерживаться. Я сжимаю в кулаке простыни и позволяю себе стонать вместе с тобой. Даже когда я думаю о том, что в комнате могут быть камеры, я не могу не реагировать на то восхитительное чувство, как ты выходишь из меня и входишь снова. Я так долго чувствовала себя так плохо, а сейчас мне очень, очень хорошо. Ты трогаешь мою грудь, и я выгибаю спину навстречу твоим прикосновениям, позволяя тебе по-настоящему насытиться мной.       Потому что это больше никогда не повторится.              — О, блядь, Гермиона, — стонешь ты, и как только ты нарушаешь тишину, из твоего рта начинают вырываться слова. — Боже, ты так хороша. С тобой так хорошо. Я никогда… черт, ты идеальна. Мерлин, как же я этого хотел! Я так сильно тебя люблю.              Я ожидаю, что ты быстро кончишь, но ты продолжаешь трахать меня. Ты наверняка принимал что-нибудь для повышения выносливости. К своему ужасу, я чувствую, что очень быстро приближаюсь ко второму принудительному оргазму.              — О, блядь, я чувствую тебя. Ты хочешь кончить, Гермиона? Давай же. Я хочу чувствовать тебя.              Мне не нужно твое чертово разрешение, но мое тело все равно реагирует на твой приказ. Я извиваюсь под тобой, сдергивая простыню с края кровати.              — О, черт! — стонешь ты. — Я тоже сейчас кончу. Прямо в тебя.              Я задыхаюсь от оргазма, не обращая внимания на твои слова. Думаю, я могла даже кивнуть в знак согласия.              — О, дьявол, Гермиона, — рычишь ты, погружая свой член глубоко в меня. — Ты хочешь моей спермы, не так ли? Ты хочешь, чтобы я наполнил тебя?              Я продолжаю сжиматься и пульсировать вокруг твоего члена. Или, может быть, я испытываю свой третий оргазм, когда ты продолжаешь воздействовать на то место внутри меня, которое доставляет мне невероятно приятные ощущения.              — Я отдам тебе свою сперму, Гермиона, и ты заберешь ее всю, правда? Я подарю тебе наследника Малфоев, и никто никогда больше не прикоснется к тебе.              — Что?              Мой мозг затуманен, но я думаю, что ты, возможно, только что сказал что-то насчет того, чтобы оплодотворить меня. Но нет, это не может быть правдой.              — Я кончу так глубоко в тебя, что это займет всего один раз. О! О, черт!              — Что? — бормочу я. Что ты только что сказал?              — Я люблю тебя!              Ты кончаешь в меня, а я все еще практически без сознания от собственной кульминации, что на самом деле не думаю ни о чем из того, что ты сказал, пока ты не падаешь на меня сверху.              — Так хорошо, Гермиона, — шепчешь ты, прежде чем с облегчением скатиться с меня.              Я ошеломленно пытаюсь спросить:              — Ты сказал…              — Тсс, просто засыпай.              И ты наверное наложил на меня заклинание, потому что примерно через минуту я именно это и делаю.