Как скажете, мисс Грейнджер!

. Выходные проходят как в тумане. Гермиона смотрит на свой телефон гораздо чаще, чем он того заслуживает, но нет ни сообщений, ни звонков, которые можно игнорировать. В течении двух дней только она, ее молчащий телефон и призрак теплого тела Драко, прижавшегося к ней, а потом… снова понедельник. Грейнджер приезжает в начале седьмого утра, и Малфоя еще нет. Пока Гермиона идет в свой кабинет, то вспоминает, как Драко сидел на гостиничной кровати и ждал, пока она решит, что делать. Когда она включает свет, то видит, как он выгибается, кончая. На мгновение Грейнджер кажется, что она чувствует его пульс под своими ладонями, но это всего лишь ее собственное сердце бешено выбивает его имя.

***

В семь пятнадцать она выходит из кабинета как раз в тот момент, когда две сотрудницы, ее менеджеры, проходят мимо все еще пустого стола Малфоя. «…с Гермионой, серьезно?» — спрашивает одна у другой, но, как только они видят Грейнджер, то вздрагивают и бросают друг на друга быстрые взгляды. Все, о чем может думать Гермиона: — «Они знают!» Но это невозможно. Она спешит обратно в свой кабинет и твердит про себя, что ей все равно, но не может отделаться от ощущения их осуждающих взглядов.

***

В половине восьмого Грейнджер слышит, как Драко здоровается с кем-то в коридоре, и напрягается всем телом. Она уже пятнадцать минут смотрит на пустой экран ноутбука. Грейнджер попросила его уйти, и он ушел. Но только после того, как она уснула, свернувшись калачиком у него на груди. Там, в коконе гостиничного номера, это казалось правильным. Но здесь, в реальном мире, Гермиону затянуло в водоворот уязвимости Малфоя, и теперь она снова на суше, а море кажется еще более опасным, чем когда-либо. Оно затянет ее и либо разобьет о скалы, либо утопит в своих глубинах. Затем он появляется в дверном проеме и улыбается ей совершенно по-новому. У нее есть карта, по которой Грейнджер прокладывает свой путь в этом мире, которую она нарисовала шрамами на своем сердце, и эта улыбка не вписывается в ее аккуратные линии. Драко колеблется на пороге, и его яркая, приветливая улыбка тускнеет из-за отсутствия энтузиазма с ее стороны. — Доброе утро, — тихо говорит он, теперь уже серьезно. Грейнджер кивает ему, не в силах выдавить из себя ничего, кроме приветственного мычания. — Ты нормально добралась домой? Она снова кивает. Малфой оглядывается по сторонам, подходит на пару шагов ближе. — Ты злишься за то, что я ушел? — Нет, — быстро отвечает Гермиона, — я же сама тебя попросила. — Да. — Так что я не злюсь. — Хорошо. — Он ставит перед ней кофе, немного резко, так что она слышит, как картонка ударяется о столешницу. — Тогда что происходит? «У нас был потрясающий секс, и ты ушел, как я и просила, а теперь будет неловкое «после», — вот что хочет сказать Грейнджер. В каждом движении его челюсти сквозит ожидание. — Наверное, устала, — говорит она. Гермиона протягивает руку, чтобы взять кофе, и Драко наклоняется так близко, что она чувствует его запах — тот же одеколон, что и в пятницу, тонкий и чуть горький, — и Грейнджер ощущает жар и энергию, которые вспыхивают, как солнечные лучи; Малфой слишком близко. Гермиона бормочет «спасибо» и отстраняется.

***

Драко возвращается в восемь, дверь за ним остается открытой. — Время для утренней планерки, босс, — говорит он, и она кивает, и они продолжают заниматься делом, хотя в каждом коротком молчании Грейнджер слышит эхо его мольбы. Прежде чем уйти и продолжить свою работу, Малфой проводит кончиками пальцев по ее руке, и эту ласку она ощущает весь день. Драко не спрашивает ее ни о том, что произошло в отеле, ни о том, что будет между ними дальше, но вопрос повисает в воздухе.

***

Всю неделю Гермиона избегает его, и с каждым утром он выглядит все более настороженным, а после обеда — все более усталым. Она держит дистанцию не только ради себя, но и для него тоже, потому что Малфой молод и не заслуживает того, чтобы взваливать на свои плечи такое бремя, как отношения с травмированной женщиной старше себя. Он — золотой принц, и Грейнджер знает, что лишняя в его мире. Ей хотелось бы, чтобы он был тем Драко, которого она знала в их первый месяц, со всем высокомерием и позерством, которые он выдавал. Она изо всех сил пытается укрепить свою оборону, но трудно найти то, что ей нужно, когда оценивающий взгляд Малфоя преследует ее и проникает все глубже и глубже; как бы она не старалась отстраниться, кажется, что даже воздух пропитан его запахом и вкусом.

***

В пятницу вечером Малфой заходит к ней в кабинет и выжидающе смотрит на нее. — Конец рабочего дня, — говорит Драко, — тебе что-то нужно от меня, босс? На мгновение Гермиона прикрывает глаза. Она хочет вернуться в отель и на этот раз позволить ему засунуть в нее свой член. Она хочет затащить его в вестибюль и отсосать ему, пока весь офис будет наблюдать за этим в ревнивом изумлении. Она хочет пригласить его к себе домой и уснуть рядом с ним на своих старых простынях, даже не прикасаясь к нему. Грейнджер качает головой. — Нет, хороших выходных, — отвечает она, глядя поверх его правого плеча. Малфой вздыхает. — Тебе тоже.

***

Выходные тянутся бесконечно. По-прежнему нет ни сообщений, ни звонков. Гермиона задается вопросом, ищет ли он утешения в общении с друзьями, или остается один в какой-то из своих квартир, или вообще существует ли Драко на самом деле. В темноте ночи иногда кажется, что он был создан из ее самых сокровенных желаний и фантазий, и, стоит лишь открыть глаза, иллюзия развеется. «Он — не Рональд», — шепчет предательское сердце. Да. Малфой еще хуже: в нем даже больше всего, что было в Роне. Она могла бы любить Драко гораздо сильнее, чем когда-либо любила Уизли, но одновременно с этим, это означает что он мог бы причинить ей такую боль, о которой Рональд и не мечтал, и которую Грейнджер не пережила бы.

***

Слишком ответственная, чтобы притвориться больной, и чересчур взволнованная, чтобы утром остаться с Малфоем наедине, Гермиона появляется на работе в понедельник около восьми утра, когда офис уже заполнен людьми. Драко, конечно, там, и, когда она приходит, он стоит, скрестив руки на груди, и наблюдает за ней. Малфой всегда смотрит на нее — в этом вообще весь он; с самого первого дня его взгляд тысячу раз скользил по ее телу, а потом забрался глубже; Драко постепенно понимает ее, разбирает и анализирует. Еще немного, и он заползет прямо внутрь и увидит, какой там беспорядок. Возможно, ее характер и не оттолкнул его, но избитое уродство сердца определенно сделает это. Она кивает Малфою в знак приветствия, берет свой кофе с его стола и, не говоря ни слова, направляется в кабинет.

***

Драко приходит на утреннюю планерку напряженным — Гермиона понимает это по стиснутым челюстям и венам, выступающим на его запястьях. — Мы, в конце концов, поговорим об этом? Малфой выглядит так, будто готов сорваться. — Я не могу. Драко тяжело выдыхает, и она ждет, что он бросит ее, но Малфой все равно садится в кресло. — Что у нас по планингу? — спрашивает он, и они идут дальше.

***

Так и существуют — Драко со своим безграничным терпением и Грейнджер со слишком въевшимися страхами, — до полудня среды. Они в середине доклада, и она спрашивает его мнение о том, не стоит ли поменять в завтрашней презентацией пару слайдов местами, когда он внезапно говорит: — А ведь ты не красавица. Ни с того, ни с сего. Гермиона бросает на него быстрый взгляд. Он все еще наблюдает за ней, его пронзительный взгляд всегда видит слишком многое. — Я знаю, — отвечает она. Грейнджер уже достаточно взрослая, чтобы перестать слишком загоняться по поводу своей внешности. Ей досталась обыкновенная, среднестатистическая. И Гермиона даже ценит честность Малфоя, хотя это и немного больно: он готов заняться с ней сексом, однако все еще видит ее заурядность. Что ж, по крайней мере, она ухожена для своих лет. — Но ты не позволяешь этому влиять на тебя. — А почему должна? Это твоя проблема, а не моя. — Я не говорил, что у меня с этим проблемы, — возражает Драко, хмурясь. Грейнджер бросает взгляд на открытую дверь своего кабинета. — Это самообман, — говорит Гермиона тихим голосом. Его хмурость сменяется суровым взглядом. — Значит, ты так хорошо меня изучила? — Да, — она кивает, чувствуя внезапную усталость. Потому что Грейнджер подобное уже проходила. Он не Рональд, но достаточно похож. — Ты молод, богат и красив. Никто не знает таких людей, как ты, лучше, чем кто-то вроде меня, так что… — Я тебе вообще нравлюсь? Малфой напряжен и излучает ярость, словно оголенный провод. Кажется, что он едва сдерживается, потому Грейнджер действительно ранила его. Однажды у нее был похожий разговор с Роном, но она тогда все равно верила, что они будут счастливы до конца своих дней. Что они найдут возможность… — Ты нравишься мне больше, чем я могу себе позволить, — шепчет Гермиона, и Драко вскакивает на ноги. Он жжет ее взглядом и, не сказав ни слова, выходит и захлопывает за собой дверь. Хлопок достаточно сильный, чтобы заставить Грейнджер невольно вздрогнуть. Когда она выглядывает через несколько минут, чтобы извиниться, то его уже нет в офисе.

***

В тот вечер она работает дома: они не закончили презентацию, а поглощенная мыслями о Малфое, Гермиона не слишком эффективна, но утром все должно быть готово. Звонок в дверь пугает ее, она смотрит на часы. Начало девятого, и доставщик уже принес ужин. Кто бы это ни был, незваный гость стучит снова, на этот раз громче. Грейнджер хватает с вешалки свой зонтик и на всякий случай сжимает его в руке, готовая пустить в ход. Когда она смотрит в дверной глазок, то делает резкий выдох. — Что ты здесь делаешь? — Ты закончила слайды? — Драко бросает взгляд на ее оружие, но никак не комментирует это, просто слегка приподнимает бровь. Он все еще напряжен, но, кажется, больше не сердится. Скорее нервничает. — Что ты делаешь в моей квартире? — требует Гермиона, перефразируя вопрос, чтобы придать смысл тому, что Малфой стоит на пороге. — Я — хороший ассистент, — отвечает он и, хотя Драко явно пытается говорить непринужденно, это похоже на удар кинжалом, завернутым в вату. За словами кроется двойное дно. — Ты закончила эту чертову презентацию или нет? — Нет, я в процессе, как раз сижу над ней. Малфой кивает и начинает проталкиваться мимо нее в жилище, а Гермиона автоматически поднимает зонт, как барьер, и приграждает ему путь. Он останавливается и бросает на нее разочарованный взгляд. — Тебе нужна моя помощь? Нужна. И очень. До его внезапного ухода сегодня днем у них был хороший прогресс, а с тех пор как Драко оставил ее одну, работа застопорилась. Но Грейнджер не может пустить его в свою квартиру. — Дай мне переодеться, и мы пойдем в конференц-зал в внизу, там бизнес-зона открытая допоздна. Подожди здесь. — Не дожидаясь ответа, она захлопывает перед ним дверь, а затем запирает ее на тот случай, если он решит, что не собирается проявлять терпение. Когда через пару минут Гермиона выходит с собранными в портфель вещами, Драко стоит, прислонившись к дальней стене коридора, скрестив руки на груди. — Почему я не могу войти? Ты прячешь у себя труп или что-то в этом роде? — он усмехается, но она не обращает на него внимания и ведет в общую комнату на втором этаже здания. Это огромное открытое пространство с окнами, выходящими на тихую улицу. Жалюзи опущены, но открыты, поэтому свет заливает пространство желтыми и черными полосами. Грейнджер включает верхнее освещение, но оставляет его приглушенным; она не хочет слишком хорошо видеть Малфоя. В помещении есть бильярдный стол, небольшой бар со стульями, два мягких дивана и пара маленьких круглых столиков. Гермиона выбирает один из последних и садится. Драко устраивается напротив, а не рядом с ней. Грейнджер ждет, что он что-нибудь скажет, но на этот раз между ними повисает тишина. Решив игнорировать неловкость, она раскладывает свои вещи: ноутбук, блокнот, исписанный наспех нацарапанными заметками, две ручки. — У меня осталась всего пара слайдов, — признается Гермиона. — Тогда давай приступим, — говорит он, беря одну из ручек и вертя ее в пальцах. Их совместная работа, как всегда, проходит гладко, как и секс. Малфой подходит ей и в том, и в другом; не боится бросать вызов, но всегда готов выслушать. Они входят в привычный ритм, и время летит незаметно, а вместе с ним уходит и напряжение.

***

Все возвращается на круги своя, как только Грейнджер сохраняет финальную версию презентации и отправляет ее по электронной почте секретарю Люциуса. — Думаю, это все, — говорит она, когда они оба встают. — Спасибо тебе за помощь. — То, что ты некрасива, не значит, что ты мне не нравишься, — резко говорит Драко. Наверняка, это должны быть мягкие слова, но он рубит ими, как мечом, быстро и сильно, направляя их на нее. Гермиона поднимает единственный щит, который знает: — Тебя привлекает то, что я с тобой делаю. — Ты действительно так думаешь, или это твой жалкий способ казаться неуязвимой? — Я не хочу говорить об этом, — заявляет она сквозь стиснутые зубы. — Кто-то обманул тебя, не так ли? Трахнул по полной программе? — спрашивает он едко, словно прижигает кислотой. Грейнджер не отвечает, просто захлопывает ноутбук и начинает собирать свои вещи. — Какой-то симпатичный мальчик. Кто-то, кого ты любила, но он обращался с тобой, как с дерьмом, и ты решила, что это из-за тебя, а не потому, что он был мудаком. Она запихивает ноутбук обратно в сумку и желает, чтобы Драко просто отвалил от нее. Но молчание звучит громче любого ответа, и Малфой, кажется, понимает, что теперь правда в его цепких руках. — Как долго ты плакала из-за него, Гермиона? — Она вскидывает голову, и это становится похожим на оглушительный крик в тишине сгущающейся ночи. — Недели? Месяцы? Сильная, непробиваемая Гермиона Грейнджер рыдала, потому что ее предало собственное гребаное сердце? И теперь она даже не видит того, что находится прямо перед ней. — Заткнись, — говорит Гермиона, но даже не уверена, что Драко слышит ее тихие слова; она и сама их едва слышит. Малфой не подчиняется. — Из-за этого ты не даешь мне трахнуть тебя? Я знаю, ты хочешь. Я знаю, ты думаешь о моем члене в себе, когда склоняешься над своим столом. Сидя в своем кресле. Дома, в своей постели. Ты не позволяешь мне заботиться о тебе. Ты даже не позволяешь мне быть с тобой милым. Потому что ты слишком напугана. — Заткнись, — повторяет Грейнджер, на этот раз громче. — Нет, блять! Теперь моя очередь говорить. Ты боишься, что, если поверишь, что я хочу от тебя большего, то снова станешь той женщиной, которая плачет из-за мужчины, который того не стоит? — Пошел ты, Малфой! — выплевывает она. — Пошла ты сама! Потому что я стою риска, а ты слишком труслива, чтобы признать это! Она прижимает к груди свою сумку, которая не может ее защитить. — Ты избалованный ребенок, который ничего не знает о жизни! Скажи мне, Драко, на кого ты злишься, когда я заставляю тебя отдаваться мне?! На своего деспотичного отца? Кровь отливает от его лица, и он резко выдыхает, и в тот же миг Гермиона понимает, что зашла слишком далеко. — Утром я сдам свой перевод в отдел кадров, — говорит Малфой и уходит. .