Как скажете, мисс Грейнджер!

. В воскресенье Гермиона почти звонит Драко, хотя не может сказать, для того ли, чтобы просто нарушить его ультиматум, или чтобы пригласить в гости. Она все же не звонит, и вместо этого проводит весь день, размышляя о том, как сильно он злится. Малфой мог бы просто повесить трубку, успокаивает себя Грейнджер, а значит она должна как-то осмыслить этот факт, иначе все, что происходит между ними, не будет нормальным, и у нее есть только два пути — двигаться вперед или отступать. Гермиона не может перестать слышать всепоглощающее желание в голосе Драко, даже когда засыпает в ночь с воскресенья на понедельник.

***

Утром они оба рано приходят на работу и остаются вдвоем в ее кабинете, пока над стаканами с кофе поднимаетс дымок. Грейнджер жадно вглядывается в лицо Малфоя и находит его совершенным. И совершенно невозмутимым. Он аккуратно одет: сшитые на заказ брюки, рубашка, волосы уложены в деловую прическу. В нем нет ни одной из причуд, характерных для Драко: ворот расстегнут не слишком сильно, пряди не выглядят так, будто кто-то провел по ним пальцами, он держится как бизнесмен, и это ему совсем не идет. Гермиона понимает, что Малфой надел доспехи; ей это знакомо. — Как прошла остальная часть вечеринки? — спрашивает она, прежде чем Драко успевает заговорить. Грейнджер слишком боится того, что он скажет, если начнет первым. — Я рано ушел. — Извини, — говорит она и на самом деле сожалеет. Гермиона не собиралась портить ему вечер. — Тебе не нужно извиняться. — Основное правило остается в силе, — выпаливает Грейнджер, и он приподнимает изящную бровь. — Тебе нужно только сказать «стоп». Невозмутимый вид немного слетает с его лица, прежде чем Драко возвращает это выражение на место. — У меня есть просьба. — Я больше не буду тебе звонить. — Дело не в этом. От того, что она снова показала свою уязвимость, Гермиона чувствует себя неловко. Малфой постукивает пальцами по краю ее стола, на который он облокачивается. Уже какое-то время повторяющееся движение, которое говорит ей о том, как сильно Драко нервничает, хотя на его красивом лице застыла маска отстраненности. — Я хочу, чтобы ты провела со мной полный вечер, — наконец произносит он, быстро и внезапно, на сильном выдохе. Пожалуй, это последнее, что, как она думала, Малфой мог предложить ей сегодня. — Драко, я не думаю… На мгновение его губы вытягиваются в оскал. — Я не буду пытаться трахнуть тебя. Хотя мы будем голые и станем целоваться. Грейнджер часто хлопает ресницами и пытается угадать, что он задумал. — Зачем тебе это? — Она не понимает, и это заставляет ее быть осторожной. Драко не отвечает, пока воздух не становится тяжелым; все это время Малфой внимательно изучает ее лицо. — Потому что я хочу, чтобы ты знала, что я доверяю тебе, — наконец говорит он. Лицо Грейнджер вспыхивает, и Драко слегка ухмыляется. — И чтобы ты тоже попробовала мне доверять. — Она злится на то, что ее сердце начинает колотиться еще сильнее. — Так ты согласна? Гермиона совершенно точно хочет согласиться, хотя это и похоже на ловушку. Но Малфой пока ничего от нее не скрывает, и она ведь тоже может в любой момент передумать и сказать «нет»? — Да, — отвечает Грейнджер. На его губах быстро появляется уже добродушная улыбка. — Но у меня есть условие: это не может быть здесь. Она хмурится. — Я не думаю, что где-то в другом месте в офисе это было бы уместно. — Я имею в виду: не в офисе вообще. — Мы не можем делать это у меня дома, — быстро говорит Гермиона, прежде чем он успевает подумать о том, чтобы предложить. — А как насчет моего дома? — Приглашаешь меня в гости к Люциусу? Он кривится. — Я имел в виду одну из своих квартир. — Малфой беззаботно улыбается, как будто иметь несколько квартир в Лондоне в двадцать с небольшим лет — самое обычное дело. — Нет. — Мысль о том, чтобы оказаться в месте, которое он называет своим домом, вызывает у нее чувство близости, которое душит ее. Она и так не может перестать думать о нем почти все время. — Выбери отель, нейтральную территорию. — Хорошо. И я заплачу за это. — В этом нет необходимости, — настаивает Грейнджер, и Драко сжимает челюсти. Его раздражают все ее ограничения, и она не знает, каков его предел, но, наверняка, они как никогда близки к нему. — Мы разделим счет, — предлагает он, и Гермиона кивает. — На одну ночь? — Да. После работы в пятницу. И никто не обязан оставаться дольше, чем захочет. Губы Малфоя сжимаются в горькую линию. — Ну, конечно, боже упаси. — Фактически несколько часов, Драко. Таковы мои условия, — твердо заявляет она. — Очень романтичные переговоры. — Это и не должно быть романтичным. Он отводит взгляд, но Малфой не так уж хорошо умеет скрывать свою обиду, и Гермиона не знает, почему, но эта слабость заставляет ее чувствовать к нему такую нежность, что она протягивает руку и касается его запястья мягкими пальцами. — Но это по-прежнему переговоры, — объясняет Грейнджер, — я не пытаюсь тебя использовать. Ты не случайное тело. Уже само по себе то, что мы обсуждаем эту встречу, — больше, чем я планировала. Сказать ему эту правду — все равно что расколоть айсберг, но ей невыносимо видеть на его лице выражение страдания, и Гермиона решает позволить себе быть немного более уступчивой. Это того стоит, когда он улыбается, — искренне и с облегчением. Ее сердце кажется перестает умещаться в груди. — Ты не пожалеешь, что дала мне шанс! — говорит Драко.

***

Неделя пролетает слишком быстро. Дело не в том, что Грейнджер сожалеет о согласии, но причина кроется в ее тревожности. Встреча с ним вдвоем вне работы похожа на ужасный риск, а она не из тех женщин, которые часто рискуют. Не сердцем. Больше нет. Переход на нейтральную территорию может либо оказаться безопасным, или может привести к еще большему дисбалансу сил в сторону Драко, смещению центра тяжести, так что у нее не останется иного выбора, кроме как упасть. И все же Гермиона надеется, что, если она осознает возможность падения, это само по себе уже увеличивает ее шанс удержаться на ногах. В пятницу Малфой жизнерадостен, он просто сгусток энергии, который привлекает к себе внимание, куда бы он не пошел. Она видит, с каким вожделением смотрят на него другие сотрудники в офисе, и слышит завистливые усмешки, которые они бросают в ее сторону. Нетрудно догадаться, что они все думают: бедный Драко, которому досталась такая строгая женщина в качестве босса; и бедная Гермиона, которую так легко затмил золотой принц, который является ее советником. Это иррационально, но ей хочется крикнуть им, что они с Малфоем целовали друг друга, и что сегодня вечером снова будут делать это, но она прячет мысли за натянутой улыбкой и сосредотачивается на своей работе.

***

В четыре Драко стучит в ее дверь, и у Грейнджер на мгновение перехватывает дыхание, когда она смотрит ему в лицо. Он — воплощение надежды, ожидания и света, и он сжигает ее дотла, а они даже не пара. Хотя, когда Гермиона думает о том, как Малфой иногда подходит к ней в комнате отдыха, о кокетливых сообщениях, которые он время от времени присылает ей в чат, она задается вопросом, каково это было бы — быть с ним вместе. — Хороших выходных, — говорит он. Грейнджер сглатывает и кивает. — И тебе. Его улыбка становится порочной, и ей хочется стереть ее с его лица поцелуем. Позже, обещает она себе, не понимая, какое облегчение испытывает от того, что существует это «позже». — Я пришлю информацию, — говорит Малфой, размахивая телефоном, и уходит, а через несколько секунд, — прежде чем он успевает дойти до выхода, — на ее трубку приходит сообщение. Это адрес хорошего сетевого отеля, номер комнаты и три слова: «Я буду ждать». Гермиона держится до половины пятого и следует за ним. Когда она стучит в дверь номера, ее рука дрожит, а сердце бешено колотится, словно сошло с ума. У нее нет времени задуматься, стоило ли ей переодеться, прежде чем Малфой открывает дверь, и он снова выглядит самим собой — его рубашка наполовину расстегнута, рукава свободно закатаны, брюки помяты. Драко проводит рукой по своим растрепанным волосам, приглашая ее войти. — Ты ушла рано, — замечает он. — Позже, чем ты. — Грейнджер оглядывает коридор, в котором стоит, в обоих направлениях пусто, но она так нервничает, что словно чувствует на себе взгляды. — Могу я войти? Драко отступает в сторону, и Гермиона намеревается пройти мимо, даже не прикоснувшись к нему, но, когда дверь захлопывается, он хватает ее за запястье и притягивает к себе. — Это будет «привет без поцелуя»? — бормочет Малфой, обнимая ее за талию. Она запускает пальцы за шиворот его рубашки и целует в щеку. — Привет, — говорит Грейнджер, касаясь легкой щетины на его подбородке. — У тебя был удачный день на работе? — она спрашивает об этом в шутку, но каким-то образом поддразнивание покидает ее, оставляя после себя только домашний уют, и Гермиона прижимается к плечу Драко, чтобы он не мог видеть выражения ее лица. — Мой босс — настоящая заноза в заднице, — шепчет Малфой ей на ухо, и у нее тоже вырывается смешок. Она здесь всего минуту, а уже чувствует себя слишком легко. Гермиона отталкивается от его груди и осматривает комнату. На кресле стоит спортивная сумка, а рядом — огромная кровать с призывно откинутыми простынями. Она вытирает ладони о бедра. — Ты, кажется, нервничаешь, — раздается у нее за спиной голос Драко, и Грейнджер напрягается; когда он подходит ближе, ее обдает жаром, хотя его тело совсем не касается ее. — Нет. Он протискивается мимо нее к спортивной сумке. — Хорошо, потому что здесь только ты и я, и здесь безопасно, Гермиона. — Драко улыбается ей через плечо и достает из сумки кусок ткани телесного цвета, представляющий собой нечто похожее на следок для женской ножки: мешочек, присборенный с одной стороны. — Что это? — У нее действительно нет вариантов. Малфой расплывается в широкой улыбке. — Чулок на член, — сообщает Драко. — Я узнал о таком в документалке про то, как снимаются откровенные сцены в кино. — И зачем он тебе? — Грейнджер недоумевает, в особенности, когда Малфой протягивает этот странный элемент одежды ей. — Я не намерен оставаться в белье, но подумал, что ты можешь захотеть оставить какой-то барьер между нами. — Она непроизвольно сжимает пальцы, принимая вещь, но даже не опускает руки, так и оставаясь с протянутой, и смотрит в глаза Малфою. — Ты не обязан этого делать, — говорит Гермиона. — Нет, — соглашается он, — но я хочу. — Драко смело выдерживает ее взгляд. — Ты — не случайное тело, просто оказавшееся рядом из-за работы, ясно? — спрашивает он, и какая-то струна, — натянутая внутри Грейнджер так давно, что ей кажется, будто она всегда была там,— обрывается. Гермиона невольно отступает на шаг и обхватывает себя руками, а Малфой застывает, словно наткнулся на испуганного оленя. — Что я не так сказал? — спрашивает он, и его тон мягок, но Драко так расстроен, что она чувствует это. — Ничего. — Тогда почему ты так смотришь на меня? Грудь Грейнджер тяжело вздымается, и она сосредотачивается на дыхании, глядя куда-то поверх колен Малфоя. — Не бери в голову. Он какое-то время смотрит на нее, потом качает головой и наклоняется, поднимая с пола чулок для члена, который она, охваченная паникой, уронила. — Ты тоже не обязана этого делать. — Я знаю, — шепчет Гермиона. — Серьезно, ты можешь уйти, если хочешь, — настаивает Драко, и, когда он подходит к ней, она снова отступает. Малфой хмурится. — Я не собираюсь доносить на тебя. И не стану добиваться твоего увольнения. Я здесь не сын Люциуса Малфоя, ладно? Я просто Драко. — Знаю. — Тогда почему ты так далеко от меня? — Это скорее мольба, чем вопрос. — Потому что ты подобрался слишком близко. — Проблема, по большому счету, никогда не заключалась в том, что он — сын Люциуса; в основном, главной причиной ее отторжения были мысли о том, что Малфой мог стать вторым Роном. Драко вздергивает подбородок, и они смотрят друг на друга, и Грейнджер понимает, что ей нечего добавить, чтобы не сделать еще хуже. Затем Малфой удивляет ее: он садится на кровать, боком к ней, упирается локтями в колени и ждет. Спустя целую минуту она чувствует, что ее мышцы расслабляются, словно с тела сняли заклинание парализации. — Что ты делаешь? — Даю тебе пространство. Ты знаешь, где дверь, если хочешь уйти. И ты знаешь, где кровать, если хочешь остаться. «Вот так просто», — думает Гермиона оторопело. Он предоставляет ей выбор. Нет никакого давления, никакой тоски, только терпение и тишина. И Грейнджер придвигается ближе. — Сними рубашку, — просит она, и Малфой подчиняется без единого звука; слышно только шуршание пальцев по ткани. Свет прикроватной лампы отражается на его золотистой коже, когда он обнажает плечи. Гермиона тоже снимает пиджак и блузку, а затем обходит Драко и встает между его ног. Он запрокидывает голову, чтобы посмотреть на нее снизу вверх, и в его глазах столько всего, что она закрывает свои и наклоняется, чтобы поцеловать. Грейнджер чувствует сдержанность Малфоя, когда он целует ее в ответ, касаясь языком ее губ, предлагая что-то, но не требуя. Она прерывает поцелуй и отходит, расстегивая свои брюки. — Ты тоже снимай свои. Он встает и выполняет. Его молчание нервирует ее. После того, как они оказываются голыми, Гермиона указывает взглядом на чулок. — Эта штуковина тебе не понадобится. Если мы собираемся пройти через это, то нужно сделать все по-настоящему. — Драко кивает, так и не произнеся ни слова. — Ложись на спину. — Он колеблется лишь мгновение, прежде чем подчиниться, перемещаясь на середину кровати и подкладывая руки под голову. Эта поза для его длинного тела кажется самой естественной, но сегодня она ему не идет: в нем исчезла вся непринужденность, и погасла улыбка; остались только острые углы. Когда она забирается на кровать, его рот приоткрывается, чтобы втянуть больше воздуха. А Грейнджер хочется, чтобы он что-то сказал. Кто бы мог подумать, что ей больше нравится, когда Малфой шумит, чем когда от него не добьешься ни звука? Гермиона хватается за его лодыжки и раздвигает ноги Драко, чтобы оказаться на коленях между ними, и он весь напрягается — руки, ноги; член прижимается к животу. Она уверенно обхватывает член пальцами и слегка сжимает; Малфой тяжело вдыхает. Когда Грейнджер проводит рукой вверх и вниз по его длине, выдохи становятся дергаными. — Тебе не обязательно быть тихим сегодня вечером, — говорит она ему. — Я запутался. Я думал, тебе нравится, когда я молчу. — Мне нравится твое послушание, — легко поправляет его Гермиона и получает первую настоящую улыбку. Грейнджер ползет вверх по его телу, прижимается так, что ее живот трется о член Драко, и он стонет ей в шею. — Здесь безопасно. Я не причиню тебе вреда, — обещает она. — Слишком поздно, — шепчет Малфой, прежде чем обхватить Гермиону руками и впиться в ее рот. Его губы и руки неутомимо скользят по ней, пока Гермиона не прижимается своим тазом к его, и внутри нее нарастает волна возбуждения. Драко опускает руки к ее заднице и сжимает ягодицы так сильно, что останутся синяки. Она не успокаивается, когда он раздвигает ее ноги так, что они оказываются по обе стороны от его бедер, и Малфой засовывает палец глубоко в ее влажное влагалище как раз в тот момент, когда первая волна удовольствия накрывает Грейнджер с головой. Когда она выныривает, Драко отпускает ее, и Гермиона приподнимается так, что нависает над ним, тяжело дыша и готовая к большему. Его лицо открыто и нетерпеливо, и, когда он тянется, чтобы поцеловать, она встречает его на полпути, и ее глаза закрываются; у Малфоя мягкие губы, которыми она наслаждается. Драко прерывает поцелуй первым, и, когда Грейнджер смотрит на него, ее поражает его искреннее удовольствие. Она представляет, как целует веки Малфоя, шепчет что-то ему на ухо, и как он трепещет от ее нежности. Вместо этого Гермиона говорит: — Моя очередь. — Ей нужно отстраниться от непреодолимого притяжения. Она устраивается у него между ног. С изрядным количеством терпения Грейнджер ласкает Драко губами и языком. Она не спешит, намеренно доводя его до исступления: он то вскрикивает, и его бедра приподнимаются, требуя большего, то почти скулит, бездумно сжимая в кулаках простынь. Гермиона успокаивающе проводит ладонью по подрагивающим мышцам его живота. — Все в порядке? — Она видит, как двигается кадык, когда он сглатывает. — Это здорово. — Хочешь еще? — Пожалуйста. — Грейнджер чувствует, как голос Малфоя отдается в ее груди. Она проводит рукой по его промежности, поглаживая и чуть надавливая; сжимает яйца в горячих пальцах. Драко извивается под ее осторожными движениями; он сгибает одну ногу, упираясь пяткой в матрас; его член покраснел, и Гермиона может видеть на нем каждую вздутую вену. — Еще. — Малфой весь в поту, и она тоже; клитор снова пульсирует. Грейнджер случайно поднимает глаза и вынуждена сразу отвести их: в его встречном взгляде слишком глубокое желание. — Еще, — умоляет он, сгибая ноги и приподнимая задницу навстречу ее лицу. Когда Гермиона неожиданно вставляет в него палец; Драко вздрагивает и не отбивается, наоборот, выгибается, и она всовывает глубже, чуть сгибая первую фалангу. — Да, черт возьми, — бредит он, — пожалуйста. Гермиона, пожалуйста… Теперь в Малфое точно нет ничего наигранного, он дрожит и потеет под ее руками, его член движется внутри ее рта, и Грейнджер не ограничивает его в толчках. Драко распростерт перед ней и уязвим, и внезапно открывает глаза и смотрит прямо на нее. Его острое желание разрывает ей сердце. Она не знает, чего хочет, кроме податливого и отчаянного Малфоя, прижимающегося к ней. В данный момент Гермиона «имеет его» во всех смыслах, и — на данный момент — ей этого достаточно, потому что, это больше, чем любой другой мужчина, когда-нибудь отдавал ей. — Гермиона, — шепчет Драко, и она отводит взгляд. Его член выскальзывает и снова входит в ее рот, и Малфой громко стонет. — Еще… — Ему всегда хочется от нее бОльшего — ее губ, ее имени, ее ласки. Она дает ему это, сосредоточенно впуская и выпуская; по ее подбородку стекают слюни, а Грейнджер наблюдает, как напрягается его шея. Чтобы усилить стимуляцию, она обхватывает член свободной рукой, и Малфой выкрикивает проклятие, когда Гермиона скользит плотно сжатыми пальцами по стволу вслед за губами, вверх-вниз. Не проходит и нескольких секунд, как он издает мучительный стон, который сотрясает его, почти подбрасывая над постелью. Они оба дрожат. Когда Драко, наконец, перестает двигаться, то слышны только глубокие, прерывистые вздохи. Грейнджер и сама хватает ртом воздух, запоздало поняв, что кончила следом за ним. Конечности, внезапно, перестают ее держать, и она падает на спину. Гермиона чувствует невыносимую нежность и желание защитить Малфоя, пока он лежит, уязвимый и приходящий в себя, и она проводит руками по его правому боку, успокаивая, прежде чем взять себя в руки. Он поворачивает голову, чтобы увидеть ее, встающую с кровати. Целую вечность они просто смотрят друг на друга. Грейнджер колеблется, словно подушечкой пальца касается острия ножа, прежде чем Драко осторожно протягивает к ней руку ладонью вверх. В его глазах только надежда и трепещущее сердце. Ей страшно, но она все равно заползает обратно к нему в кровать, прячется в изгибе протянутой руки и кладет голову на грудь Малфоя чтобы не видеть счастья, вспыхнувшее на его лице. Их дыхание выравнивается. Сердце Драко громко бьется у нее под щекой. — Ты как? — бормочет он ей в ухо. — В порядке, — говорит Гермиона, проводя пальцами по ложбинке между его ребрами. — А ты? — Все хорошо. — Тебе что-нибудь нужно? — Душ, — отвечает Драко чуть смеясь, и она смеется вместе с ним. Он на мгновение зарывается носом в ее волосы, и это почти отталкивает Грейнджер, но Малфой чувствует ее напряжение, поэтому снова откидывает голову на подушку. — Со мной такого никто не делал… А ты… раньше уже? Вопрос удивляет Гермиону, и она запрокидывает голову, чтобы посмотреть на него. Он улыбается, спокойно и понимающее, в его улыбке нет ни капли издевки. — Ты — мой первый, — бурчит Грейнджер, — но я несколько раз думала о том, чтобы попробовать. — В каком-то смысле мы лишили друг друга невинности, да? — Малфой смеется, но она ударяет его в бок. — Отвали, — говорит Гермиона, снова укладывая голову ему на грудь и чувствуя, как его пальцы рисуют круги на ее обнаженном бедре.

***

Она теряет счет времени, пока они лежат, обнимаясь и разговаривая обо всем на свете. Но у них есть договор. — Один из нас должен уйти, — наконец произносит она, уткнувшись носом в его шею, и он проводит рукой по ее волосам. — Я помню, — Драко начинает двигаться, но Грейнджер кладет ладонь ему на грудь и удерживает его. — Еще рано, я просто уточняю, — шепчет она. Малфой кивает, и разговор о друзьях, привычках и семье продолжается. Когда Гермиона просыпается несколько часов спустя, она в номере одна. .