Мутная вода

Прохладно. Нет ни запахов, ни звуков, но Чанбин кожей чувствует лёгкий холод и видит перед собой всё ту же незамутнённую водную гладь. Отражение в ней зыбкое, нечёткое, а свет над головой не даёт ему увидеть своего лица, но прохлада манит, и он, осторожно шагает вперёд, по щиколотку заходя в воду. Её лёд обжигает, и он останавливается, не решаясь пройти дальше, сжимает кулаки, чтобы перетерпеть болезненный холод, а по поверхности воды начинают расходиться взбудораженные дождевыми каплями, зыбкие, размашистые круги.

***

Чанбина выдернуло из сна рывком, мгновенно: ещё секунду назад он стоял по голень в ледяной воде — а теперь лежал, глядя в потолок, и тяжело дышал, как после быстрого бега. Лишь спустя несколько секунд он понял, что холод никуда не делся, и в панике посмотрел вниз. Глаза долго привыкали к темноте, но он всё же смог разглядеть свои голые ступни, потом — пижамные штаны, и понял, что просто спал без одеяла, поэтому замёрз. Ощущение было противное. Но на правой руке ощущалась тёплая тяжесть, и он перевел взгляд в сторону. Ёнбок, тихо сопел, улёгшись на его плечо и кутаясь в оккупированное одеяло; тёмные волосы разметались по подушке, а ткань под щекой была темноватой от вытекающей из уголка рта слюны. Осторожно, чтобы не потревожить его сон, Чанбин убрал с бледного лба длинные волосы и прижался ближе, обнимая; Ёнбок, почувствовав тепло, пробормотал что-то во сне и рассеянным движением накинул на него одеяло. Чанбин попытался заставить себя снова уснуть, потому что практически двое суток без нормального сна вымотали его окончательно, но не мог, и продолжал лежать, ощущая на коже тёплое дыхание и глядя в чёрную, погружённую во мрак стену. Ёнбок весь день пытался делать вид, что всё в порядке. Пока Чанбин сидел на стуле, немигающим взглядом пялясь на подсыхающую лужицу спермы на плитке, он сходил за пакетами, вернулся, грустно сообщив, что один из стейков украли, вытер пол, сходил в душ, пробыв там чуть дольше, чем обычно, и вышел с предложением посмотреть вечером какой-нибудь мультик. Весь день, он ходил как в воду опущенный, и оживал лишь когда Чанбин заговаривал с ним, цепляя на лицо нервную улыбку и стараясь выглядеть непринуждённо. Потом Чанбин увидел его, рассматривающего себя в треснутом зеркале в ванной, но не решился подойти. Ёнбок будто искал в отражении ответы, которых он не мог ему дать, и, видимо, нашёл: к вечеру ему стало лучше. Когда они, лёжа вечером в обнимку, смотрели мультфильм, он даже хихикал над происходящим на экране и только иногда затихал, почёсывал едва заметные тонкие ниточки царапок от ногтей, которые нанёс себе сам и ёрзал от дискомфорта, потому что быстрая, неосторожная мастурбация насухую не могла пройти для него бесследно. В ответ на обеспокоенный взгляд Чанбина он только мягко потерся щекой о его плечо и бросил негромкое, почти извиняющееся: — Всё в порядке. И Чанбин сделал вид, что поверил.

***

Наутро он ощущал себя так, будто его переехал каток. Ёнбок как обычно растормошил его, лишь под утро провалившегося в тяжёлый полусон, до будильника, сварил кофе, который ни капли не бодрил, и проводил до двери, получив от своего заботливого мужчины лёгкий поцелуй и наставление звонить при первой же необходимости. Учёбу он вновь решил пропустить, но в данной ситуации Чанбин не мог его судить: он и так винил себя за то, что из-за работы был вынужден бросить его одного. В течение дня Ёнбок ничего не писал и почти не появлялся в сети. А Чанбин, отсидев на работе в коматозном состоянии, теперь тупо смотрел на тёмную сетку микрофонного фильтра, в то время как Чан, заняв позицию звукорежиссёра, заставлял его переписывать партию. Невыспавшегося Чанбина раздражала любая активная деятельность, а вынужденно-творческая — вдвойне, но сроки реально поджимали, а занятость всех троих не давала возможности по первому щелчку кооперироваться для записи. Им нужно было уложиться в срок и сделать треки максимально качественно, а Чанбин всё больше убеждался в том, что их трио — дохлая лошадь, которую Чан пытался пинками поднять и заставить работать — и он работал, стиснув зубы, и продолжал выдавливать из себя рычащие звуки до тех пор, пока лидер их не остался доволен результатом. — Теперь Джисон, — выпустив Чанбина из комнаты для записи, Чан вернулся в кресло и посмотрел в свой блокнот с пометками. — Ты же исправил лирику? — Ага, — сменяя Чанбина за микрофоном, Джисон натянул наушники и достал телефон, глядя в текст, — я распечатку принёс, чекни. Чанбин устало рухнул на диван, откидываясь затылком на мягкую спинку. Он так устал, что боялся уснуть прямо во время моргания, и только голос Чана не давал ему окончательно провалиться в сон. — Блять, Джисон, «хер» вместо «хуй» — это «исправил»? — нажав красную кнопку звукооператора, спросил Чан, и Джисон за стеклом гордо кивнул. — Знаешь куда мне этот текст затолкают? — Ну, вариантов не очень много? — Джисон приспустил наушники. — Чувак, расслабься, мы же не детскую песенку пишем. — Не пойдёт, — бескомпромиссно покачал головой Чан и остановил запись. — Нужно переделать. Он со вздохом стёр пустую дорожку, сохранил проект и закрыл секвенсор, выйдя на полупустой рабочий стол с чёрным экраном. Джисон покинул комнату, не особо унывая, и подвинул жопой Чанбина, занимавшего половину дивана. — Ты фотки-то выбрал, Бин? — он пихнул друга локтем, чтобы тот встряхнулся. — Я вот никак не могу решить, на каких я больше красавчик. — Нет, я на них выгляжу, как дерьма кусок, — фыркнул Чанбин. То ли Хван облажался с выбором одежды, то ли Чонин специально выбирал максимально стрёмные ракурсы, но хороших снимков там было от силы штуки три, а вот Джисон и Чан почти на всех фотографиях вышли отлично. — Хуёвому рэперу знаешь, что мешает? — Джисон достал из кармана толстовки помятый злаковый батончик и с хрустом его раскрыл. — Пиздливый друг? — предположил Чанбин, крутя затекшей шеей. — Возможно, но не только это. — Перепишешь лирику до завтра, Сони? — тон Чана звучал немного мягче, чем несколько минут назад: режиссёрский пульт порой превращал его в настоящего тирана, но это во многом помогало работе продвигаться вперёд. — Нам правда нужно закончить всё на этой неделе. — Да-да, — отмахнулся Джисон. — Поменяю «сядешь на мой хер» на «возьмёмся за руки, друзья», и сразу стану главным гангстером в этом городе. Джисон и Чан ещё какое-то время негромко о чём-то говорили, а Чанбин всё-таки позволил себе расслабиться, надвинул на глаза козырёк кепки, сложил руки на груди, и, наконец, уснул. Перед глазами мерцали всполохи света огромного монитора, висевшего прямо над пультом, тихие голоса едва нарушали тишину и больше убаюкивали, чем тревожили. А потом посреди всей этой идиллии грянул взрыв. — Вы что тут, нахуй? Сидите? Взмокший от поверхностного сна, Чанбин резко вскочил и уставился в сторону двери. Хван Хёнджин всегда был проблемным занудой, с которым сложно было сосуществовать, но если раньше он хотя бы просто дрессировал своих старушек, писал картины в чулане и постоянно околачивался на студии, изводя владельцев помещения своим занудством, то теперь всё стало куда хуже. Он не проводил занятий, большую часть времени сидел, закрывшись в танцевальном зале, и много, много пил. И если поначалу Джисон и Чанбин только радовались, что он больше не мозолил им глаза, то спустя время это стало настоящей проблемой. Хёнджин по-прежнему тяготел к общению, но из-за того, что по-человечески общаться он не умел даже в трезвом виде, он просто напивался вдрызг и врывался к ним в студийную комнату без предупреждения, мешая записи и требуя внимания. Так как Джисон его по-прежнему недолюбливал, а снисхождения Чанбина хватило до первого нечаянно порванного провода, заботы о пьяном парне ложились на натруженные плечи Чана. Вот и сейчас, увидев в дверях безумно пьяного Хёнджина, он тут же кинулся к нему, чтобы выпроводить, потому что вошедшего внутрь его было бы уже не выгнать. — Иди к себе, — попросил он, не давая Хвану настырно пролезть вперёд, — мы заняты, Джини, слышишь? — Да не трогай меня, — рыкнул Хёнджин, пытаясь просочиться между Чаном и открытой дверью, — девчонка где? Я с девчонкой познакомиться пришёл. — Пиздос, у него уже белочка началась, — прокомментировал Джисон, глядя на развернувшуюся мизансцену из своего угла. Чанбин, у которого только-только сердце перестало колотиться из-за внезапного пробуждения, лишь снял кепку и раздражённо взлохматил взмокшие волосы. После их ночных посиделок с вином, когда Хван показал свою лучшую сторону, было крайне досадно видеть его таким. — Потом, ладно? — сквозь зубы сказал Чан, оттесняя его в коридор. — Ты сейчас опять нам что-нибудь сломаешь. — Сломаю — заплачу! — крикнул Хван, после чего раздался резкий хлопок двери, и голос стих: Чану всё-таки удалось затолкать его в танцевальный зал. — Блять, вот почему из всех людей на планете Чан выбрал себе именно его? — Джисон хрустел остатками батончика, стряхивая крошки с колен. — Он же пиздец какой грустный ходит из-за этого запойного, выёбывается чаще, чем обычно, даже на работе постоянно в телефоне торчит и вопросики какие-то обкашливает. Закодировал бы его что ли, да и всё. Они не сомневались в том, что Чана с Хёнджином связывали отношения более близкие, чем «арендодатель-арендатор», но лезть за подробностями по-прежнему не решались. Чан имел право держать всё в секрете столько, сколько ему влезет, но выходки Хёнджина портили ему настрой, а значит, пускали работу под откос. — Я повешу ему на дверь замок, — сообщил Чан по возвращению, сел за свой стол и устало уткнулся в него лбом. — Или просто свяжу и оставлю лежать в чулане, пока не протрезвеет. — Почему он вообще запил? — Джисон вытащил застрявшую между зубов шелуху от какой-то семечки и стряхнул её на пол. — Это уже нихуя не весело, что ему уже какие-то девчонки мерещиться начинают, вот так увидит ещё кого-нибудь, обольёт тут всё бензином и спалит студию. Нахуй оно нам нужно? Чан оторвал голову от стола и посмотрел в потолок таким устало-обречённым взглядом, словно хотел мысленно пробить крышу и улететь куда-нибудь подальше. — Я не знаю, почему он пьёт, но девчонка ему не примерещилась. Я просто не успел вам сказать.

***

Зайдя домой, Чанбин едва не навернулся через брошенные в коридоре кроссовки, и сразу понял, что квартира без него не пустовала. Он уже давно сделал Ёнбоку дубликат ключа, чтобы тот мог беспрепятственно попасть сюда в случае, если в его норе опять затопит подвал или закоротит проводку, но время от времени Ёнбок приходил просто так, и это уже стало обыденностью. Когда Чанбин возвращался, он либо готовил что-то к его приходу, либо просто ждал, делая что-то в его стареньком ноутбуке. Вот и сейчас он сидел на полу за низким столиком, что-то увлечённо высматривая в блёклом мониторе и мычал в такт играющей в ушах музыке, умело орудуя тачпадом. После событий минувшего дня, Чанбин боялся найти его, апатично свернувшимся на диване, но опасения не подтвердились: подавленным или расстроенным Ёнбок точно не выглядел. — Привет, — увидев Чанбина, он спустил наушники на шею и радостно заёрзал на месте, — прости, я отсидел ноги, и если сейчас встану, то сразу же упаду. — Давно пришёл? — Чанбин прошёл мимо него, попутно потрепав по волосам, отбросил в сторону кепку и начал стягивать с себя футболку. — Часа полтора назад, — Ёнбок мазнул извечно влюблённым взглядом по его торсу и снова вернулся к экрану, — у меня дома холодно. Ты голодный? — Нет, мы в студию доставку заказывали, — Чанбин присел на корточки рядом с ним, чтобы поинтересоваться, чего такого интересного Ёнбок искал на сайте незнакомого магазина, но, заметив непривычный взгляду предмет, застопорился. На столе, рядом с ноутбуком и несколькими глянцевыми журналами, стоял аквариум с синей хвостатой рыбкой. — А… давно у меня здесь рыба? — С субботы, — Ёнбок тоже взглянул на рыбу и зачем-то погладил аквариум пальцем, — ты был у родителей, а меня как раз выгнали со стажировки. Я давно уже хотел завести кого-нибудь, чтобы мне было не слишком тоскливо одному, но я помню про твою аллергию, так что решил взять рыбку, нашёл объявление о продаже и ночью забрал его у какой-то женщины. — Ночью? — Я сказал ей, что мне срочно, — Ёнбок пошкрябал ногтем по стеклу, отдирая оставшийся от его рукоделий клей, заставляя Чанбина мучительно скривиться от скрипучего звука. — А потом ты внезапно приехал, и я забыл сказать. Сейчас вот выбираю корягу, потому что в пустом аквариуме ему совсем грустно. — Почему «ему»? Это мальчик? — Не знаю, но его порода — «сиамский петушок», и я назвал его Джисоном. Чанбин вгляделся в вытянутое лицо рыбы, плавно помахивающей своим шикарным синим хвостом и пускающей пузыри из приоткрытого рта, и, не сдержавшись, прыснул в кулак. — Правда же похож? — Ёнбок заговорщически покивал, стреляя взглядом в сторону рыбки. — Вылитый. — Поможешь выбрать для него палку? — Я понимаю в них не больше тебя. Спроси лучше у Джисона-младшего. Они ещё с минуту хихикали над этим, как две крысы, а после вместе приступили к выбору коряги. Чанбин, изучив цены на палки, предложил просто поехать в лес и выкопать какую-нибудь подходящую, но Ёнбок отказался, аргументируя тем, что «специальные коряги пропитываются специальной пропиткой». Чанбина это не сильно убедило, но спорить он не стал и продолжил наблюдать за поиском, сидя рядом с Ёнбоком и растирая его затёкшее бедро. — У тебя что нового? — парень потыкал себя в ногу, чтобы убедиться, что чувствительность конечности вернулась. — Дописали песни? — Нет, — Чанбин почесал в затылке и снова посмотрел на аквариум, на стеклянной поверхности которого бликовало отражение монитора. — Хёнджин опять нажрался и пришёл устраивать разборки. — Ох. А Чан что? — Выставил его и закрыл в танцевальном зале. Из-за этого дерьма мы ни на шаг не продвинулись. А ещё, — Чанбин перевёл дух и прикрыл глаза, морально готовясь к худшему, — с нами теперь будет работать Минджон.

~

— В последнее время на меня навалилось очень много работы со всякими бумажками, я вас не посвящаю в это дерьмо, но, поверьте, здесь с одними только коммуникациями в здании ёбнешься, так ещё мне теперь придётся платить налоги, потому что официально я занимаю другую должность… Чанбин слушал аргументацию Чана и думал о том, что произошёл какой-то пиздец. Он не планировал видеться со своей бывшей примерно никогда, тем более, взаимодействовать с ней в качестве менеджера группы, ни это, кажется, никого не волновало. Он лучше бы заплатил какому-нибудь студенту-практиканту из своего кармана, лишь бы избежать этого неловкого контакта, но Чан уверял, что это никак не скажется на их деятельности, и что девушка будет работать строго удалённо, взяв на себя исключительно обязанности координатора. — Блять, Чан, неужели Минджон — единственный человек в грёбанном Сеуле, кому это под силу? Чанбин понимал — возможно — необходимость привлечь к деятельности третье лицо, которое не будет пахать на студии параллельно заполнению документов, но даже забив на неловкость ситуации, он представить себе не мог, как на это отреагирует Ёнбок. — У нас очень скромный бюджет, — тихим голосом ответил Чан, сжимая спинку кресла. — А траты, если мы хотим чего-то добиться, будут только расти. Поэтому я и обратился к надёжному человеку, чтобы быть уверенным, что нас не подведут. Я понимаю, твои чувства, Бин, но я уже не вывожу.

~

— Не знал, что она разбирается в музыке, — голос Ёнбока оставался ровным, но пальцы давили на тачпад чуть сильнее, чем было необходимо. — Да не разбирается она в ней, — вздохнул Чанбин. — Это всё Чан затеял, не я. Поверь, я сам не в восторге. Ёнбок закусил губу, пододвинул к себе телефон, что-то быстро просмотрел в нём, и снова начал листать страницу. Чанбину стало не по себе, потому что он даже предположить не мог, чем закончится этот разговор. — Правда дорого, — Ёнбок вздохнул и переключил вкладку, открывая другой сайт. — У меня на этом маркетплейсе даже скидочных купонов нет никаких. Почему ты только сейчас мне об этом говоришь? В стрессовых ситуациях Ёнбок часто скакал с темы на тему, и Чанбину потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что разговор про его бывшую не окончен. — Чан нам только сегодня сообщил. — Понятно, — Ёнбок опустил взгляд на въевшееся в столик пятно от кофе. — Это как-то странно, тебе не кажется? — Что? — Что он с вами не советуется. Ты говорил, что вы все решения принимаете вместе, но со стороны кажется, что это не так. — Он просто тащит всё на себе. От нас с Джисоном требуется только музыку придумывать, и то не всегда, а вот он реально зашивается. — Но вы же всё равно работаете втроём, а решает всё за всех почему-то он, — возразил Ёнбок, продолжая серфить маркетплэйс. — Студию купил на другом конце города, из-за чего мне приходится по нескольку часов ждать, когда ты вернёшься домой, на фестиваль вас почти силой затащил, хотя ты не очень-то хотел в нём участвовать. Вроде мелочи, но мне обидно, потому что ты ничем не хуже него, вот и всё. Чанбин потёр шею, лихорадочно пытаясь придумать опровержения этим словам, но Ёнбок, как всегда, мыслил и говорил прямо, не оставляя ему ни единой лазейки. С самого начала их знакомства Чан всегда был на ступеньку выше, на шаг впереди. Его любили учителя и однокурсники, он много учился и старался быть правильным во всём. Даже родители Чанбина, всегда говорили ему брать с Чана пример, хотя того же Джисона они в грош не ставили и считали его неотёсанной деревенщиной. Когда Чан стал руководителем их отдела, все восприняли это, как закономерность, но их творческое трио всегда оставалось равноправным. А теперь превосходство Чана над ними было видно невооружённым глазом, и то, что Ёнбок озвучил это, лишь усугубляло ситуацию, потому что Чанбин никогда не считал себя хоть в чём-то хуже него. — Не подумай, что я имею что-то против Криса, — поспешил заверить Ёнбок. — Он классный и много трудится. Но я советуюсь с тобой, даже когда просто палку для аквариума выбираю, а для него твоё мнение как будто ничего не значит. Давай возьмём эту? Вроде, недорого, и доставка есть. Консультант, позвонивший через несколько минут, уточнил, точно ли им нужна вечерняя доставка декора для аквариумных рыб, и, получив утвердительный ответ, сообщил, что курьер прибудет в течение часа. За это время Чанбин успел сходить в душ и выпить коктейль из сладкой картошки, а Ёнбок — собрать все бонусы во всех играх, которые успел накачать себе на телефон, лёжа на диване и расслабленно почёсывая плоский живот: пренебрежение регулярным питанием и тренировками сказывались на нём не самым лучшим образом, и за последнее время он заметно сбавил массу. В аквариуме плавал Джисон-младший. В беспроводных наушниках, оставленных на столе, по-прежнему играла тихая музыка. — Чанбин? — М? — Четыре тысячи триста разделить на двадцать пять? Если бы этот вопрос задал Хан Джисон, Чанбин бы ответил что-то в духе: «Я тебе что, блять, ебучий калькулятор?», но его задал Ёнбок, и Чанбин напряг извилины, чтобы дать ему верный ответ. — Сто семьдесят два, — он поставил шейкер в сушилку и обернулся. — Тебе зачем? — Если я буду играть по сто семьдесят две минуты каждый день, то к концу месяца наберу достаточно очков, чтобы попасть в топ-десять. — И что тебе это даст? — Чанбин уселся на диван, положив ноги Ёнбока к себе на колени. Оторвавшись от телефона, тот взглянул на него так, будто Чанбин не понимал чего-то очевидного. — Я попаду в топ-десять. — И это как-то вознаграждается? — Не-а, — Ёнбок мотнул головой и вернулся к игре, — просто люблю побеждать. Я когда-то задумывался о карьере киберспортсмена, но когда хобби становится работой, это уже не так весело. Чанбин отлично понимал, о чём он говорит: те же чувства он испытывал в отношении музыки. Когда они были моложе, шустрее и веселее, эфемерная перспектива стать звёздами сцены будоражила кровь и казалась пределом мечтаний, но теперь всё изменилось. Чанбин вырос, заимел приличный инвестиционный счёт, квартиру, машину, и вписался в авантюру с группой лишь потому, что того хотели его друзья, но когда Пак отказал освободить их от контракта, вздохнул с облегчением. Он все ещё любил музыку, но не хотел пострадать от этой любви, оставшись с нулевыми продажами релизов и дырой в кармане. Погружённый в размышления, он сжал руками облачённую в зимний носок ступню, растирая её между ладонями: даже скрытая слоем ткани, она по-прежнему была холодной. Почувствовав тёплые прикосновения, Ёнбок довольно выдохнул, сполз ниже по дивану и согнул ноги в коленях. — Тебе нужно есть больше мяса, — Чанбин чмокнул его в подставленную коленку, не прекращая операцию по согреву конечностей. — Да и вообще, просто больше есть. А то исчезнешь скоро. — Не исчезну, — Ёнбок оторвал ладонь Чанбина от своей ступни и прижал её к губам, прищурившись. — Ты горячий. Чанбин едва не ляпнул «я знаю», но от позора его спас поступивший звонок от курьера. Он гнусаво сообщил, что ждёт внизу, и попросил спуститься, потому что доставка до двери в их конторе не подразумевалась. — Заберёшь? — спросил Ёнбок, прикрыв ладонью динамик, но Чанбин отрицательно помотал головой: волосы ещё не до конца высохли после душа, да и переодеваться в цивильное ради минутной встречи с курьером не хотелось. Ёнбок тоже не хотел контактировать с внешним миром и, не задумываясь, вытянул вперёд сжатую в кулак руку. — Камень-ножницы-бумага? Чанбин проиграл. Недовольно кряхтя, он слез с дивана, подтягивая любимые розовые штаны со свинками, по дороге вытащил из шкафа первую попавшуюся футболку и, натягивая её на ходу, покинул квартиру. Поджидающий его возле входа в жилой комплекс курьер с кислым видом и немым вопросом в глазах вручил ему завернутую в полиэтилен корягу, пожелал хорошего вечера, сел в свою ржавую малолитражку и уехал в давно наступивший закат. Чанбин, взглянув на бандуру в своих руках, заподозрил, что в аквариум она не поместится, и всё дорогу внимательно рассматривал её, пытаясь прикинуть, с какой стороны её придётся пилить. — Мне кажется, она какая-то здоровая слишком, — вернувшись в квартиру, крикнул он из коридора, ногой захлопнув дверь, но ответа не получил. Из комнаты доносился лишь тихий бит, который он недавно записал, а Ёнбок поставил на сигнал телефона. Озадаченный его молчанием, Чанбин заглянул в комнату и сразу понял, что-то не так. — Ёнбок? Замерший посреди комнаты Ёнбок обернулся, посмотрел на него, растерянно хлопая глазами, и перевёл взгляд на телефон, сигналящий у него в руке с таким ужасом, будто держал в руках отрубленное щупальце кракена. — Это мама. Поле зрения Чанбина сузилось, темнея по краям и оставляя в фокусе лишь мерцающий издевательски-мягким цветом телефон и мертвецки-бледного Ёнбока. — Ответишь? - Ёнбок кивнул сначала один раз, а потом ещё несколько, приняв решение за долю секунды и кидаясь в него с головой. Держа телефон двумя руками, он прошёл мимо Чанбина, не отрывая взгляда от дисплея, и скрылся в ванной, захлопнув за собой дверь. — Да, мам. Он сказал это коротко и тихо, пока Чанбин кусал собственный кулак, проклиная себя за то, что не предпринял ничего раньше, что не дал его отцу денег, а лучше — по лицу, и не оградил Ёнбока от всего этого дерьма, которому не было конца. Он кружил по комнате, едва ли не рыча от бессилия, и не знал, сколько прошло времени до того момента, когда дверь в ванную вновь открылась. Чанбин вскинул голову, готовясь к худшему. — Ох, и правда большая, — Ёнбок вернулся в комнату и, увидев на столе корягу, взял её в руки и осмотрел со всех сторон. — Не влезет. Может, курьер ещё не уехал далеко и можно как-то… — Ёнбок… — Да все хорошо, — он поднял взгляд и улыбнулся обескровленными губами, судорожно вцепившись в корягу. — Она просто сказала, что ничего другого от меня не ожидала. Давай оформим возврат? — Слушай, — выдохнул Чанбин, — мне правда жаль… — Хотя он, наверное, платный, — голос Ёнбока с каждым словом становился всё тише, а завернутая в пакет коряга с шуршанием выскальзывала из слабеющих пальцев, — надо посмотреть, можно ли как-то… как-то… Чанбин подоспел как раз в тот момент, когда кусок дерева с глухим стуком упал на пол, а Ёнбок, не сумев больше сдерживаться, закрыл рот ладонью, вжав пальцы в трясущиеся губы. Чанбин обнимал его так крепко, как только мог, оставлял поцелуи на его лице, шептал извинения, а сердце разрывалось от жалости. Он не знал всего, что мать сказала ему, но одной услышанной фразы было достаточно, чтобы понять, насколько Ёнбоку было… Больно. Чанбину было чертовски жаль; глаза жгло, но он держался, потому что давным-давно запретил себе плакать. А Ёнбок стоял прямо, вжав голову в плечи, крепко жмурился и беззвучно рыдал, захлёбываясь воздухом, когда в лёгких его уже не хватало. Слёз не было. Возможно, они у него просто закончились.

***

[03:24 Хван] Ответь мне, Со Чанбин. [03:24 Хван] В чём смысл жизни? [03:26 Хван] Хотя нет, не отвечай. [03:26 Хван] Иди нахуй. [03:27 Хван] Понял?

***

Последующие несколько дней Чанбин только и делал, что помогал Ёнбоку вновь обрести душевное равновесие, параллельно стараясь не сдохнуть на работе и умудряясь при этом продуктивно взаимодействовать с Чаном и Джисоном на студии. Ёнбока удалось привести в чувства тройной дозой объятий, кучей быстрых углеводов и вполне искренними обещаниями достать звезду с неба. Придя в себя, он заметно повеселел, начал есть больше одного раза в день и даже согласился возобновить посещение занятий в универе. Корягу решили не покупать, а просто выкопали палку в ближайшем парке и насильно запихнули в аквариум к Джисону-младшему. Джисон-младший в благодарность только пошлёпал губами, глядя на растянутые отражения своих хозяев в заляпанном от многочисленных прикосновений пальцев стекле.

***

— Короче, вот, — Бан Чан грохнул на стол запакованную коробку, перемотанную скотчем, и торжественно поднял вверх канцелярский нож. — Наконец-то пришли. Он продолжал упорно заказывать студийное оборудование в офис, аргументируя это удобным расположением здания компании, но Чанбин знал, что ему просто хотелось как можно быстрее распаковать полученное, ведь до вечера в студии ещё нужно было бы дожить. Каждый раз, когда Чан появлялся в дверях с очередной коробкой, минуя вопросительные взгляды коллег, Чанбин испытывал лёгкий испанский стыд, но сейчас даже ему было любопытно узнать, что находилось в коробке. Оставив отчёт, который вылизывал последние пару дней, он подошёл ближе, наблюдая за тем, как Чан орудует ножом. Когда коробка была открыта, Чанбин заглянул внутрь, но не увидел ничего, кроме груды пенопластовых шариков. — Это что? — Микрофоны, — гордо ответил Чан, запуская руку в наполнитель и извлекая из него оборудование. — Транспортная компания так долго искала их на складах, что я боялся не успеть их получить. Зато, теперь закончим записываться, как нормальные люди. — Разве это «Шур»? — Чанбин отогнул одну из створок крышки: судя по надписям на ней, фирма-производитель была не слишком известной, а внутренности коробки воняли дешёвым пластиком. — Не-а, — беспечно отозвался Чан. — Я вычитал, что у них в последнее время перебои с качеством, и решил взять более дешёвый аналог. — В смысле, ты решил? — Чанбин резко выдохнул через нос: мало того, что «более дешёвый аналог» выглядел, как микрофончик из набора для самых маленьких музыкантов, так ещё и куплен он был по единоличному решению Чана. — Мы же договаривались на «Шур». Это было именно то, о чём говорил Ёнбок. Чан снова, уже в который раз, забил на договорённости и поступил так, как посчитал нужным. — Да какая разница? — спросил он. — Главное, что не то потрёпанное дерьмо, которое у нас на студии лежит. — Разница огромная. — Ну, раз огромная — закажу персонально для тебя один «Шур», — беззлобно усмехнулся Чан. — Спасибо за одолжение, — рыкнул Чанбин, захлопнув крышку коробки. — Ты реально не понимаешь, что дело не в микрофонах? — Не понимаю, — ответил Чан, и улыбка сползла с его лица. — Какая муха тебя укусила, Бин? Ты из-за Минджон психуешь, или что? Так я уже объяснил, почему… — Да плевать мне на Минджон, — скривился Чанбин. — Меня бесит, что ты забиваешь на наше мнение, когда принимаешь решения, которые касаются нашей группы. Группы, Чан, а не тебя одного. — Блять, ну извини!, — вскипев, Чан отпихнул коробку в сторону и обошёл в стол, встав напротив Чанбина, — У нас, видимо, времени вагон, раз я, по твоему мнению, должен пять инстанций пройти, прежде чем выбрать цвет провода для нашего великого Бини. — Великий Бини просто устал смотреть на то, как ты строишь из себя лидера, — Чанбин задрал подбородок и выпятил грудь, стараясь казаться выше. — А что, хочешь лидером побыть? — хмыкнул Чан, стараясь быть надменным, хотя получалось плохо. — В пизду, теперь делай всё сам. Я палец о палец не ударю больше. — Вот и охуенно! — Да, просто заебись! — Вы чего орёте тут? — Джисон, который всё это время шарахался бог знает где, осторожно заглянул в кабинет. — Ёбнуться можно, весь этаж слышит ваши вопли. Чанбин, выйди на пару слов. — Отвали, Сони, не видишь, мы разговариваем? — огрызнулся Чанбин, обвиняюще тыча в Чана пальцем. — Вижу, но давай вы потом решите, у кого хуй длиннее, а ты, блять, выйдешь сюда? — Джисон говорил резко, нервно теребя край офисной рубашки. — Это срочно. Зло фыркнув, Чанбин всё-таки последовал за ним и, бросив на Чана раздражённый взгляд, который тот вернул ему с процентами, вышел в коридор. — Чан достал уже. Слишком много берёт на себя в последнее время, — бубнил он, следуя за младшим, который шагал так быстро, будто куда-то опаздывал. Завернув за угол, где находилось техническое помещение, он сложил ладони в каком-то странном молитвенном жесте и привалился спиной к стене. — Ты так не считаешь, Сони? — Чанбин был так увлечён своим праведным гневом, что не замечал нервозности Джисона, который в ответ на его вопрос лишь отрицательно качнул головой. — Мне так похуй, Бин, просто до слёз. Я тебя не за этим вытащил. — А зачем? — В общем, — Джисон перевёл дух и на всякий случай выглянул за угол, проверяя, не идёт ли кто из посторонних, — скажу сразу: я не знаю, что у вас с Ёнбоком происходит, это вообще не моё дело, я не в курсе, что ты знаешь, а что нет, но молчать не могу. Чанби непонимающе нахмурился. — Ты о чём? — Где он сейчас? — Кто? — Ёнбок. — На занятиях. Джисон почесал шею так сильно, будто пытался насильно выцарапать из неё слова, которые не хотел произносить. — В универе? На кулинарном? — Сам ведь знаешь, что да. — Ты прямо точно в этом уверен? — Джисон, — Чанбин и без этого раздражён, а непонятные недомолвки и бегающий взгляд друга бесили его ещё сильнее, — что за херня происходит? Джисон сцепил пальцы в замок и уставился в пол. — Не учится он ни в каком универе. — В смысле «не учится»? — Без смысла. Не учится — и всё. Точнее, уже не учится. Это звучало как бред. Чанбин даже усмехнулся, думая, что Джисону в голову пришла светлая мысль устроить какой-то дебильный пранк — и если это действительно было так, то ему за это светила самая страшная месть из возможных. — Блять, если это шутка, то очень неудачная. Куда он по-твоему ходит, если не на учебу? Чанбин отказывался верить в услышанное, но Джисон смотрел на него с такой жалостью, с какой обычно смотрят на домашних животных с тяжёлой судьбой. — Да я в душе не ебу, куда он ходит, Бин, говорю же: я сам знаю без малого нихуя. Я передал тебе то, что услышал от Минхо, и если он узнает, что я распиздел всё тебе, мне не жить. Просто поверь: Ёнбока отчислили из универа, причём, уже давно. А за что — спроси его сам.