Мутная вода

Ёнбок втянул нижнюю губу, размял ослабшие пальцы, сцепив их в замок, и сощурился до мерцающих мушек перед глазами. По его виску, огибая острые черты, медленно стекала капелька пота. — Он будет жить? Предрассветные сумерки просочились в комнату медной желтизной пробуждающегося солнца. За окном кричали птицы, чёрными стрелами проносясь мимо и пробуждая своими голосами жителей большого города. Город просыпаться не спешил — а вот Ёнбок, как всегда, проснулся очень рано. Чанбин слышал сквозь сон, как тот поднялся с постели, прошлёпал босыми ногами в ванную, потом забряцал чем-то на кухне. А потом случилось страшное. Ёнбок искал насадку для блендера, а нашёл сломанный ноутбук. Он сразу же растолкал Чанбина, заставил его достать ящик с инструментами, чтобы вооружиться набором отвёрток, и теперь сидел на полу, одетый в длинную чёрную футболку, растопырив локти в разные стороны, как огромная летучая мышь, и сосредоточенно пыхтел над пострадавшим устройством. В ответ на заданный вопрос он что-то неразборчиво пробурчал. Или разборчиво — просто Чанбин из-за собственного громкого чавканья не смог понять, что именно. — Чего? — переспросил он, копаясь в тарелке с печёными баклажанами. — Конечно будет, — Ёнбок с тихим треском снял с ноутбука топкейс и подул на запылившиеся внутренности. — Тут всего-то матрицу заменить нужно, но трещина на панели всё равно останется. Как ты вообще умудрился так его покалечить? В стену что ли кидал? Чанбин едва смог протолкнуть через пищевод кусок баклажана, внезапно показавшийся слишком крупным. — Почти. Если бы Ёнбок узнал, при каких обстоятельствах сломался ноутбук, Чанбин бы умер со стыда. Поэтому он продолжил молча жевать, сидя на диване и глядя в спину парня, который увлечённо лязгал какими-то железками и полушёпотом инструктировал самого себя. — Скорее всего, он станет сильнее греться, — прикусив кончик языка, Ёнбок аккуратно отсоединил шлейф от корпуса. — Я вряд ли найду матрицу этой же модели, а более новые увеличивают энергопотребление. Ты ещё будешь ложиться? Чанбин безумно хотел спать, до скрипящего песка в глазах и судорог в ноге, но всё же решил проконтролировать спасательную операцию, развернувшуюся посреди его гостиной. — Нет, дождусь, когда ты закончишь, — он посмотрел в контейнер и с грустью понял, что внутри остался только бульон. — Почему? — Потому что кто-то настолько самостоятельный, что даже отвёртку в ящике найти не может. Ёнбок дерзко взмахнул блондинистым хвостиком и обернулся, глядя на Чанбина с задиристым прищуром. — И это я слышу от человека, которому мама передаёт еду в лоточках? Чанбин пожал плечами. Да, он по-прежнему ел мамину стряпню. Даже в институтские времена большую часть его рациона составляла именно домашняя пища. Ему нравилось приносить в общагу завёрнутые в фольгу запотевшие контейнеры и наблюдать, как друзья уплетают кальбитан и самгёпсаль, довольно сёрбая лапшой и нахваливая кулинарные таланты его матери. Родители Джисона жили далеко и могли помогать лишь деньгами, а Чан жил только на средства с редких подработок, поэтому Чанбин считал своим долгом подкармливать их. С родителями ему повезло больше всех. После окончания учёбы он оказался единственным, кому отец вручил ключи от квартиры, в то время как Чан смог накопить на первоначальный взнос лишь спустя год усердной работы, а Джисон и Минхо по-прежнему ютились на съёмном жилье. И пусть даже, став старше, Чанбин всё реже появлялся на пороге родного дома, мама не упускала возможности нагрузить его гостинцами, не зная, что теперь у её сына был довольно умелый кулинар под боком. Ёнбок на предложение прикончить баклажаны вместе ответил вежливым отказом. — Ты же сегодня увидишься с Крисом? — он взял в руки телефон, включил фонарик и начал проверять целостность материнской платы. — Можешь отдать ему мой «Свитч»? Он обернулся в ожидании ответа, но напоролся лишь на непонимающий взгляд. — «Свитч» — это что-то на вашем австралийском? — уточнил Чанбин. Его радовало, что Ёнбок и Чан нашли общий язык, но ужасно раздражало, что язык этот был английским. И пока он думал о том, что стоило бы записаться на какие-нибудь экспресс-курсы по английскому для чайников, Ёнбок сбегал в коридор и принёс свой потрёпанный рюкзак. — Вот, — он извлёк из внутреннего кармана одну из многих своих приставок и протянул Чанбину. — Это «Нинтендо Свитч», Крис говорил, что хочет попробовать, но купить пока не может. Скажи ему, что «Зельду» я поставил. Заряжается обычным Type-C. Пока Чанбин вытирал жирные от баклажанов пальцы о домашние штаны и лез в телефон, чтобы записать страшное слово «Зельда», Ёнбок вернулся к починке ноутбука. Так и прошло их очередное совместное утро. Ёнбок не любил ночевать один и говорил, что рядом с Чанбином чувствует себя спокойнее, даже просто лёжа рядом, сплетаясь всеми конечностями и соприкасаясь каждой клеточкой тела. Чанбину со многим пришлось свыкнуться: и с тем, что его визави имел привычку закутываться в одеяло, как в кокон, оставляя его мерзнуть на краю кровати, и с тем, что у него, оказывается, тоже росла колючая щетина, которая очень остро ощущалась на коже, и с огромным количеством любви, которую Ёнбок дарил ему в своих словах и прикосновениях, в остывших завтраках по утрам и горячих поцелуях ночью. Это было непривычно, но Чанбин определённо не жаловался.

***

Баночки с чаем ровным рядом выстроились на полке, подписанные, с своим индивидуальным стикером, указывающим на сорт, вкус и дату сборки. Чуть ниже на столешнице красовались несколько чайников — глиняных и стеклянных, больших и маленьких, созданных для того, чтобы превратить ритуал чаепития в искусство. Бан Чан любил покупать редкие и необычные сочетания, экспериментировать со вкусами и купажами и угощать своих друзей. — Господи, Чани, это точно не слоновья урина? — Джисон вытащил из сжатых губ чаинку и сдержанно положил её на блюдечко рядом с чашкой. — Где ты это взял? — Купил на ярмарке. Написано, что он с индийскими специями, — грустно взъерошив теперь уже белые, как снег, волосы, Чан сел на пол напротив Чанбина с Джисоном, попробовал напиток и поморщился. — Ну и дерьмо. На самом деле он абсолютно ничего не понимал в чае. — Да ладно, — Джисон, который сидел, сложив ноги по-турецки, придвинулся к низкому столику поближе и потянулся за распакованной коробкой, лежащей посередине, — с печеньем покатит. — Ты состав-то прочитай, — громко пережёвывая хрусткое песочное тесто, Чанбин искоса посмотрел на Джисона, нацелившегося на сладости. — Вдруг они не вегетарианские. — Вегетарианские, я проверил, — отозвался Чан, откусывая рисовый пирожок. — Там нет животных жиров и всего такого. — Слышал? — Джисон повернулся к Чанбину и дразняще вздёрнул брови. — В них нет животных жиров. Зато знаешь, чего в них много? Углеводов. Чанбин откашлялся и отложил надгрызенное печенье на тарелочку. Излишки вкусной еды, которой его снабжали мама и Ёнбок, и вправду начали откладываться в области талии, а заглядывать в зал он стал всё реже. — Я, кстати, последний пульт на студию завёз, — сообщил Чан, как бы невзначай. — Так что мы, можно сказать, закончили. Уже которую неделю они, сонные и уставшие, днём работали в офисе, где стабильно каждые полчаса осаждали общую кофемашину, а вечером ехали на студию, проводили там по нескольку часов и вымотанные подчистую тащились домой. Подпитывался от такого спартанского режима лишь Чан — а Чан и Джисон только ныли и не понимали, что они вообще делают и для чего, пока их лидер не раскрыл, наконец, свои планы по штурму музыкального Олимпа. — Что вы решили по поводу фестиваля? — с нетерпением спросил он, не дав Джисону допить даже первую чашку. — Ничего, — первым ответил Чанбин, скрещивая руки на груди. — У нас нет материала. — Хён, там будут одни школьники, рифмующие член с многочленом, — даже Джисон, который до сей поры с готовностью подписывался под инициативами Чана, позволил себе засомневаться. — Ты уверен, что нам это нужно? Чан вздохнул. — Слушайте, это очень популярный фест для молодых исполнителей и реальный шанс получить хороший толчок. Если победим, выиграем кучу денег, нам организуют съёмку клипа, ротации, продвижение. Мы должны просто хорошо сделать то, что умеем. — Умели, — занудно поправил Чанбин. — Чан, мы будем выглядеть, как идиоты. — Согласен, мама вообще сказала, что мы ёбу дали с этой студией, — Джисон, растопырив колени, со вздохом сложил ноги ступня к ступне, — она всегда не в восторге была от моих увлечений, а тут… — Погоди, — перебил Чанбин и перестал с грустью ковырять глазурь на запретном печенье, — вы с ней разговаривали? — Ага, — Джисон улыбнулся и сконфуженно оттянул воротник футболки, — она сама позвонила, я думал, случилось что-то, а она просто сказала, что я взрослый человек и могу сам решать, с кем мне быть. Так что всё наладилось, вроде как. — А, ну, — Чан отсалютовал ему чашечкой, — поздравляю? — Наверное. Чанбин ободряюще хлопнул Джисона по спине. Он знал, что друг тяжело переживал ссору с родителями, пусть и старался не подавать виду, и то, что они смирились с выбором сына, было хорошим знаком. Чанбин и сам уже успел столкнуться со многими «прелестями» гомосексуальных отношений: от косых взглядов продавцов мороженого, которое Ёнбок поглощал в огромных количествах, до невозможности рассказать матери о причине, по которой он не хочет видеться ни с одной из подобранных ею девушек. Он восхищался тем, что Джисон не побоялся испортить отношения с семьёй ради Минхо, но сам предпочитал просто молчать. — Короче, я считаю, что нам нужно поискать другие варианты продвижения, — Джисон, чтобы побыстрее сменить тему, вернулся к насущным проблемам, — а не участвовать в конкурсах для пубертатников. — Да не будет там никаких пубертатников, — отмахнулся Чан. — Вы бы видели, какой там организационный взнос. Учитывая, что нас трое, а рассчитывается он от количества участников, у меня теперь дыра в кошельке размером с Марианскую впадину. Джисон едва не пролил чай, а Чанбин заторможенно поднял взгляд. — Ты уже оплатил? Чан виновато улыбнулся, сцепив руки в замок. — Все расходы на мне, я ничего не прошу возмещать или что-то такое, но отказываться уже… — Слушай, Чан, у тебя фен есть? Джисон громко матюкнулся и уставился в дверной проём. Бан Чан всегда жил один и никогда не водил к себе в дом никого, кроме двух своих лучших друзей. Не таскал девушек, не устраивал вечеринок и вёл практически отшельнический образ жизни. Его холостяцкая берлога всегда была чистой и пустой. По крайней мере, его друзья так думали. А сейчас в дверном проёме, какого-то чёрта, стоял Хван Хёнджин, в сером халате и с полотенцем на голове, и сложившаяся парадигма слегка пошатнулась. Увидев, что в помещении находится на два человека больше, чем должно, Хван замер. — О, Тимон и Пумба тоже тут, — ему понадобилась лишь секунда, чтобы вновь нацепить на лицо привычное надменное выражение и расслабленно упереться плечом в дверной косяк. — Давно не виделись. Всех жуков под корой сожрали и сюда догоняться пришли? Больше всего на свете Чанбин ненавидел три вещи: американские горки, комаров и заносчивых красавчиков с завышенной самооценкой. Хван Хёнджин относился к третьим и немножко ко вторым. Даже сейчас он пялился на Чанбина так, будто тот пришёл в его квартиру чинить смеситель и запачкал грязной обувью персидские ковры. — Фен в ящике у двери, — Чан махнул рукой куда-то в сторону коридора. — Только у него провод отваливается, смотри, чтобы током не ударило. Хван кивнул и скрылся в проёме; пока он ковырялся в ящиках и включал прибор в сеть, Чанбин с Джисоном молча смотрели на своего старшего товарища, ожидая объяснений. А Чан, как ни в чём не бывало, продолжал пить чай. — Чани, мне ведь не померещилось? — не выдержал Джисон, когда из коридора раздался громкий гул фена. — Это Хван, мать его, Хёнджин? Что он тут забыл? — Искупаться ко мне заехал, — ответил Чан и спокойно прихлебнул из чашки. — Искупаться? — переспросил Чанбин, который вышел из оцепенения с небольшим опозданием. — У нас на студии отключили воду, — Чан звякнул чашкой о блюдце. — Вы вообще в курсе, что он там живёт? — Мы в курсе, — Джисон вёл себя так, будто Хёнджин посягнул на его личную собственность, а не на душевую кабину Бан Чана, — но нам похуй. Почему он приехал купаться к тебе? Чан неохотно и крайне неподробно объяснил, что задержался накануне вечером на студии, увидел там Хвана, который пытался отмыть свою роскошную гриву, склонившись над выщербленной раковиной и поливая голову водой из бутылки, и, получив предложение помыться у Чана дома, охотно согласился, заплатил за такси и вёл себя не как обычно, а крайне учтиво. — А общественные бани что, отменили? — Чанбин помассировал виски костяшками пальцев. — Не твоя проблема, что он в чулане живёт. — Вот именно, — поддакнул Джисон. — Тоже мне, Мальчик-Который-Всех-Заебал. Я жду, когда он закроет уже свою школу танцев, а ты его сюда тащишь. Чан, он ведь дорогу запомнит и потом под дверью у тебя выть будет, я тебе отвечаю… — Так, давайте притормозим, — резко произнёс Чан, и Джисон осёкся на полуслове. — Я же не к вам домой его привёл. Характер у него, конечно, не сахар, но он такой же человек, как и мы. Не перегибайте. Чан очень редко включал режим командира, когда его голос становился на октаву ниже, а взгляд — суровее, но действовало это безотказно. Джисон недовольно засопел и начал заедать свое возмущение остатками печеньица. — А насчёт концерта, — Чан зевнул, и на его лицо вернулось привычное благодушное выражение. — Попробуем подготовить материал. Нам нужно четыре трека: три соло, один — для трио. Срок — месяц. Давайте поднажмём. Больше у нас такого шанса не будет.

***

[12:37 Ёнбок] готово [12:37 Ёнбок] я всё заменил [12:37 Ёнбок] можешь забирать.

[12:39 Чанбин]

Кого?

[12:39 Ёнбок] ноутбук…

[12:39 Чанбин]

Оставь себе, он мне не нужен.

[12:39 Ёнбок] в смысле не нужен… [12:39 Ёнбок] и зачем я его чинил? [12:39 Ёнбок] (╯°□°）╯︵ ┻━┻

***

Хван ушёл из квартиры первым, не попрощавшись и театрально хлобыстнув дверью. Чан, несмотря на то, что парни со скрипом согласились на его авантюру с концертом, до самого конца встречи выглядел сникшим и слегка смущённым. Чанбин испытывал странное чувство недосказанности, но не мог сформулировать, что именно его беспокоит. — Бин, погнали в барбекю-бар? — попросил Джисон, устало плетясь к машине. — Я от этой травы три раза в день уже скоро блеять начну. — Поехали, — Чанбин остановился на секунду, чтобы нашарить в карманах ключи, — только не забудь вечером похвалить капусту, которую Минхо приготовит. — Ты! — Джисон остановился возле двери и ткнул в Чанбина пальцем поверх крыши. — Ты лично в прошлый раз в меня мясо впихнул, а теперь ещё и подъёбываешь? — Я твой друг, — Чанбин отжал кнопку сигнализации, и автомобиль приветливо пикнул, — и не моё дело, что ты ездишь своему любимому по ушам. — Посмотрю я на вас с Ёнбоком через пять лет, — Джисон залез вслед за ним в салон и пристегнулся. — Поверь, где-то на другом конце города в какой-нибудь вшивой забегаловке сидит сейчас один успешный юрист и втихаря жрёт куриные ножки. Мы с ним настолько преисполнились, что даже пиздеть друг другу умудряемся синхронно. Чанбин только поправил зеркало заднего вида и никак не стал комментировать сказанное. Всё, что говорил Джисон, было оправданием вранья, пускай и мелкого. Чанбин, который сам недавно спать нормально не мог из-за лжи, камнем висевшей на его шее, не хотел снова влезать в это болото, вставая между Джисоном, Минхо и их желанием насытиться продуктами животного происхождения. — Слушай, а ты помнишь, чтобы Чани когда-нибудь с кем-нибудь встречался? — в какой-то момент спросил Джисон, задумчиво хмурясь. — Не-а. Молчание затянулось на добрый километр пути. Чанбин понимал, что вектор мысли Джисона лежал в том же направлении, что и его собственный, но никто из них не хотел говорить об этом первым. Бан Чан жил один и никогда не заводил отношений. Чанбин и Джисон настолько привыкли к тому, что их друг не проявлял никакого интереса к делам сердечным, что даже думать об этом перестали. Их попытки свести Чана с кем-нибудь хотя бы на потрахаться давно остались где-то в стенах института. А ведь Хван Хёнджин совершенно очевидно провёл с Чаном ночь. — Охуеть, оба моих друга, которых я считал гетеросексуалами — геи, — не выдержал Джисон и театрально всплеснул руками, — кому расскажешь — не поверят. — Слушай, то, что Хван у него заночевал, вовсе не значит, что между ними что-то есть, — возразил Чанбин, отчаянно желая отговорить Джисона от очень даже резонной мысли. — Не значит, — согласился он, хотя согласным не выглядел. — Но что, если Чани и раньше с кем-то встречался? Просто нам об этом не говорил. Джисон рассуждал здраво: Чан действительно был достаточно скромен, ценил приватность и уединение. И, по правде говоря, не был обязан вываливать им все подробности своей личной жизни, но всё же, это немного задевало. — Может, спросим его? — предложил Джисон, сощурившись глядя на солнце, зависшее прямо посередине неба над ними. — Не надо, — покачал головой Чанбин. — Захочет — сам расскажет. — Ладно, надеюсь, что Хван не такой гандон, каким хочет казаться. Или Чан — ёбанный мазохист, — буркнул Джисон, пытаясь подключиться к магнитоле Чанбина. — Это твой телефон теперь называется «Sexy Boy Changbin uwu»? Чанбин закатил глаза. Надо было запретить Ёнбоку ковыряться в его телефоне.

***

[11:17 Ёнбок] я послушал трек. [11:17 Ёнбок] мне очень нравится. [11:17 Ёнбок] у тебя талант, хён.

***

— Можно потише? — недовольное лицо в обрамлении смоляных волос появилось в дверях студии и с вызовом кивнуло Чанбину, который подкручивал фейдеры на пульте. — У меня там вообще-то урок медитативного танца! Казалось, что после того, как его застали Хвана месте преступления в квартире Чана, он ощетинился ещё больше. Зря они пытались дать ему шанс: он, как был, так и оставался противным куском дерьма, который не умел находить компромиссы и вести мирное сосуществование. — Да пизди больше, — гаркнул Джисон ему вслед. — У тебя там ни одного человека младше шестидесяти, они всё равно не слышат нихуя! — Мне не нравится этот момент, Бин, — будто бы не заметив секундного скандала, который только что произошёл, Чан склонился над микшером и совсем немного подкрутил ручку громкости, — какое-то ощущение провала в пре-хуке. Давайте попробуем бочку шестнадцатыми. — Давайте всё-таки повысим арендную плату для Хвана, — попросил Джисон, захлопнув дверь, которую Хёнджин даже не удосужился закрыть. — А то он слишком обнаглел, мне кажется. — Я больше не буду брать с него деньги, — просто ответил Чан, перегнувшись через плечо Чанбина и самостоятельно соединяя разрезанные дорожки трека. — Достаточно того, что он присматривает за студией, когда нас нет. Чанбин с Джисоном переглянулись. Они полвечера переписывались, пытаясь найти подтверждение своим догадкам (Ёнбок, который лежал рядом с Чанбином и был непосредственным свидетелем расследования, только хихикал над их потугами), и теперь отхватили ещё один балл в копилку. Чан по-прежнему выгораживал и самозабвенно защищал Хёнджина несмотря ни на что. — А, то есть он теперь ещё и охранник, — хмыкнул Джисон. — И что он сделает, если сюда кто-нибудь влезет? Ядом вора заплюёт? Или лепестками роз закидает? Чан устало покачал головой, показывая, что не хочет это обсуждать. Джисон не стал настаивать, уселся в кресло-грушу в углу студии и взялся за блокнот, чтобы дописать текст. — Придумайте мне, пожалуйста, нормальную рифму на слово «вулкан», — взмолился он, но остался проигнорированным. — Пойду зайду к Хёнджину, — сообщил вдруг Чан, хотя и минуты не прошло с момента, как противная физиономия танцора исчезла из поля зрения. Когда он скрылся за дверью, Чанбин многозначительно взглянул на Джисона, но тот лишь беспомощно поджал губы. Скрытный Чан был непривычным Чаном, и это напрягало. Вернулся в студию он лишь спустя минут десять, и прежде, чем заговорить, долго что-то печатал в телефоне. — У тебя готов минус, Сони? — он был серьёзен и сосредоточен, а атмосфера в студии казалась натянутой. Чанбин остервенело кликал мышкой, пытаясь приручить чёртову программу, но практически безуспешно. — Да всё у меня готово, — Джисон зачеркнул неудавшееся предложение и заложил ручку за ухо. — Только текст осталось накидать. — А ты, Чанбин? — Чан обратил взгляд в монитор, на котором происходило что-то страшное. — Я же сказал, — членораздельно произнёс Чанбин, на секунду оторвавшись от возведённого им хаоса. — Я всё сделаю.

***

— Я нихуя не могу сделать. Ну что за дерьмо? Чанбин был в панике. Многие говорили, что мастерство не пропьёшь, но ему казалось, что из головы выветрилось абсолютно всё, что он знал о музыке. Это нервировало и очень давило на самолюбие, поэтому он должен был завершить начатое хотя бы из принципа. — Если не получается — не пиши, — спокойно пробасили ему в ответ. — Я должен завтра отправить Чану хотя бы демо, — раздражённо ответил Чанбин, обречённо тупя в эквалайзер. — Значит, пиши. — Ты издеваешься? — Чанбин обернулся и выдохнул через ноздри, как разозлившийся бык. Ёнбок спокойно возлежал на диване и увлечённо играл во что-то в телефоне. — Не-а, — он выпятил губу, сосредоточенно тыча пальцами в экран. — Просто не хочу, чтобы ты нервничал, хён. И вообще, мне нравится то, что ты уже написал. Чанбин захлопнул ноутбук и подошёл к дивану, недовольно скрестив руки на груди. То, что он не мог вытащить из себя годную мелодию было трагедией, а Ёнбок вёл себя так, будто ничего страшного не происходило. Почувствовав на себе пристальный взгляд, он на миг отвлёкся от телефона и вновь опустил глаза в экран. — Серьёзно, если нет вдохновения просто возьми и… да чёрт, где этот дурацкий сундук… В системе ценностей Ёнбока Чанбин стоял на одной из высших ступеней, но практически всегда уступал его дурацким играм. Намереваясь это исправить, Чанбин навис над парнем, перекинул ногу через узкие бёдра и навалился на него всем весом под сдавленное: — Чанбин, у меня тут… — У тебя тут я, — уркнул Чанбин ему на ухо и прижался крепче, ощущая через футболку нагревшийся корпус его телефона. — Ты, кажется, вообще перестал ценить моё общество. — Не перестал, — слабо возразил Ёнбок, из которого выдавили весь воздух, — но если я сейчас не выбью бонусы, то завтра… Он прервался, выдохнув, потому что Чанбин уже залез руками под его футболку, гладя рёбра, а когда он совсем легко провёл кончиками пальцев по бокам, Ёнбок сдавленно засмеялся. — Всё-всё, хён, я не играю! — он кое-как высвободил руку и вслепую запихал телефон под подушку. — Только давай без щекотки, я тебя про… ай! Он попытался скукожиться, чтобы спастись от нападения, но Чанбин оставался непреклонен и с силой тискал его за бока, заставляя парня пищать несвойственно тонким для него голосом. Хотя, в общем-то, он несильно сопротивлялся, позволяя чужим рукам беспрепятственно блуждать по телу, и лишь улыбнулся на выдохе, когда Чанбин замедлился, оставляя на коже под челюстью мягкий поцелуй. — Ладно, давай без щекотки, — утробно произнёс он, спускаясь поцелуями ниже, по выступающему кадыку и основанию ключиц, и всосал нежную кожу до красноватого следа. — Чанбин, пожалуйста… Чанбину нравилось чувствовать себя сильнее парня, который в его руках превращался в кинетический песок. Особенно он любил оставлять на его коже следы поцелуев, и даже не сразу понял, что Ёнбок сопротивлялся, пытаясь прижаться щекой к плечу, чтобы закрыть ему доступ. Но лишь осознав, что что-то не так, Чанбин сразу же отстранился. — Что такое? — Знаешь, какие у меня могут быть из-за этого проблемы? — Ёнбок нервно хихикнул и провёл пальцами по шее в том месте, где уже алел оставленный засос. — У нас это не приветствуется, а консилер мой жутко дорогой, и не всегда получается замазывать так, чтобы видно не было. Мне уже один раз прилетело за это. — Тоже мне проблема, — Чанбин с усилием отнял руку парня от шеи и снова припал к ней губами. — Можно подумать у твоих преподавателей не бывает секса. — Причем здесь преподаватели? — выдохнул Ёнбок, которому явно было тяжело продолжать говорить голосом разума. — Я про постоянников говорю. — Каких «постоянников»? — Чанбин приподнялся на руках, глядя ему в лицо. Ёнбок зарделся и смущённо сглотнул под его пристальным взглядом. — Ты вообще о чём? — О вебкаме. Чанбин почувствовал, как от лица отхлынула кровь, а руки, на которых он держался, едва не подкосились. — О вебкаме?