Мутная вода

[19:51 Ёнбок] слушай [19:51 Ёнбок] у меня есть билеты [19:51 Ёнбок] на какой-то боевик. [19:51 Ёнбок] не хочешь сходить?

[20:12 Чанбин]

Я занят.

— С кем ты там переписываешься? — Ни с кем, — Чанбин отложил телефон, и тот сразу же утонул в зазоре между подушек. Свет от телевизора мерцал перед закрытыми глазами; с кухни доносился голос сестры, которая фальшиво что-то напевала, ни капли не беспокоясь о чувствительных ушках глубоко музыкального брата. Чанбин поудобнее устроился затылком на маминых коленях. Родительский дом был его оплотом спокойствия. Здесь можно было просто проваляться на диване весь вечер, а потом перекочевать в мягкую кроватку, зная, что утром мама приготовит вкусный завтрак. Здесь его встречали с радостью и окутывали любовью, потому что такого идеального мальчика, как он невозможно было не любить. Мама лишь изредка вздыхала, что Чанбин всё реже отвечает на сообщения и почти не заезжает в гости, но не скрывала, что гордится им. Сегодня ему было стыдно смотреть ей в глаза. Ёнбок вёл себя как обычно, присылал ему свои сраные тортики, звал в кино, а тараканы в голове Чанбина тем временем заходили на третий круг и били тревогу. Мало того, что он начал испытывать к Ёнбоку физическое влечение — хуже было то, он начал к нему привыкать. Подобный ход событий ни капли его не устраивал, потому что привязываться к парню в его планы на жизнь не входило. — Мам? Она была очень увлечена просмотром фильма и только коротко промычала в ответ. Чанбин нахмурился и вперился взглядом в люстру. — Ты любишь отца? — Опять ты за своё, — госпожа Со отстранённо погладила его по волосам. — Сам ведь знаешь. «Он о нас заботится». Чанбин слышал это и в десять, когда задал этот вопрос просто из любопытства, и в пятнадцать, когда сам столкнулся с необъяснимым щемящим чувством в груди. Но мама лишь отмахивалась: какая любовь, когда есть такое замечательное слово как «стабильность»? — Знаю, — Чанбин сел и одёрнул давящие на мышцы рукава домашней футболки. Нужно было обновить гардероб. — Хочешь сказать, ты вышла за него просто так? — Не просто так. Я знала, что он надёжный. Мы через многое прошли, вырастили чудесных детей. Конечно я его люблю, как же иначе? Чанбин сложил локти на коленях; мама молчала, глядя ему в спину. Он кожей ощущал её взгляд и предвкушал последующие вопросы. — С чего это ты вдруг? Например, такой. — Я встречаюсь с очень хорошей девушкой, — Чанбин встретился с матерью взглядом. — Но ничего к ней не чувствую. Вот Минхо и Джисон точно любили друг друга. А Чанбин всё ещё чаялся испытать нечто похожее, чтобы на разрыв, преданно и взаимно, будто с обрыва в океан, но, когда он смотрел на Минджон, внутри было пусто, как в дрейфующей консервной банке. А Минджон была симпатичной, милой, очень доброй, даже желанной — какой угодно, но не любимой. Зато Ёнбок самым простым действием — объятиями или коротким касанием — мог вызвать у него в душе, если не бурю, то, по крайней мере тревожное волнение. — Ну и что? Она приличная? Чанбин кивнул. Он отлично знал критерии «приличности» своей матери, и Минджон им, в целом, соответствовала. — Она к тебе добра? Чанбин снова кивнул. Даже слишком добра. — Вот и перестань думать обо всякой чепухе, — госпожа Со махнула рукой. — Покажи лучше, как она выглядит. Чанбин нащупал телефон и отыскал самое удачное, по его мнению, фото. Его мать с минуту рассматривала Минджон, как козу на ярмарке. — Какая красотка, — сестра плюхнулась рядом с ними на диван с тарелкой нарезанных фруктов в руке. — Где ты её нашёл, Бин? — Работаем вместе, — коротко ответил Чанбин и убрал телефон в карман. — А вообще, не твоё дело, Ханыль. — И как эта принцесса попала в вашу пещеру горных троллей? — Ханыль ни капли не боялась брата и его хамский тон не имел на неё никакого воздействия. — Её прокляли, и теперь она обязана проработать с вами три года и три месяца, чтобы снять проклятие? Воспользовавшись монологом сестры, Чанбин украл с тарелки горсть винограда и сразу же отодвинулся, чтобы не получить за это. — Так, а ну не мешайте мне, — пригрозила мать, пока её великовозрастные дети пихались в борьбе за еду. — В холодильнике полно всего. А девочка и правда симпатичная, Бини. Пригласи её как-нибудь к нам на обед. Отвоевав виноград и пару слив, Чанбин попытался вникнуть в происходящее на экране телевизора. Может, его мама была не так права, и он всё только усложнял. Он мог пригласить Минджон на обед, познакомить их семьи друг с другом, сыграть свадьбу, наделать детей и жить спокойной жизнью. Никаких бессонных ночей в попытке понять себя, никакого чувства вины и отчаянного желания найти любовь. Никаких мучений. [20:27 Ёнбок] я ведь даже не сказал, когда сеанс ㅜㅜ Тем более, никакого Ёнбока.

***

[21:13 Джисон] Бывший клиент Минхо владеет какой-то крутой пивнушкой и в благодарность за спасение позвал нас сегодня на бесплатную дегустацию [21:13 Джисон] Погнали?

[21:13 Чанбин]

Не могу, я сегодня с Минджон.

[21:15 Джисон] Опять? Хён, мы тебя теряем

***

[08:30 Ёнбок] доброе утро. [02:17 Ёнбок] спокойной ночи…

***

Больше Ёнбок не писал. Минуты превращались в часы, часы — в дни. Чанбин просыпался на час раньше, чтобы успеть позаниматься в зале, а после ехал за Минджон. О том, что новенькая и Со из финансов стали парой, знал теперь весь офис. Чан совсем расслабился и даже не стучал осуждающе ручкой по столу, когда Минджон усаживалась к Чанбину на колени. Джисон отныне ездил на работу на метро. Минджон подарила Чанбину шарф: точно такой, как он просил. Чанбин давно не ощущал себя таким… потерянным. Он заваливал свою девушку подарками, ходил туда, куда хотела она, и изо всех сил старался быть хорошей партией. А вечерами, глядя на своё отражение в зеркале, понимал, что просто хочет убедить себя в том, что произошедшее после встречи с Ёнбоком — случайность. Что в природе уже всё давно придумано, и мальчик должен непременно ухаживать за девочкой и жить с ней долго и счастливо. Парней, работающих на вебкаме, в этой радужной картине мира не наблюдалось, и он всеми силами пытался о нём забыть. Удалить приложение он так и не решился. Он возвращался домой поздно вечером и почти сразу ложился спать. Иногда из полузабытья его вырывало уведомление о новой трансляции, и Чанбин еще долго смотрел в потолок, вспоминая как холодные руки паренька касались его тела. Минджон позволяла ему не так много: невинные поцелуйчики украдкой, чтобы никто в офисе не заметил, и тёплые объятия на лавочке. Когда в голову лезли мысли о том, что Ёнбок наверняка позволил бы ему намного больше этого, Чанбин включал музыку погромче и шёл в душ. Он злился на самого себя, злился на Чани и Джисона, которые то и дело спрашивали что-то про Ёнбока, злился даже на сюжет «Истинной красоты», потому что он казался ему бредовым — а ведь шла только первая серия. — То есть, она накрасилась, и все её сразу полюбили? — он ткнул пальцем в экран старенького ноутбука, на котором проигрывалась дорама, — Она ведь не стала от этого умнее или интереснее. В чём смысл? — Ну подожди, позже поймёшь, — Минджон, расслабленно откинувшись на его грудь, поправила тонкий плед, наброшенный на ноги. Чанбин неслышно вздохнул и вернул руку на её талию, глядя куда-то сквозь экран ноутбука. Он никак не ожидал, что приглашение «посмотреть дораму» в буквальном смысле окажется приглашением посмотреть дораму, то есть, в аптеку можно было не заезжать. Если бы он знал — вряд ли бы согласился, но Минджон зациклилась на этой «Истинной красоте», будто она была шедевром мирового кино. Но почему-то так повелось, что Чанбин соглашался практически со всем, что предлагала Минджон. Потому что всё ещё чувствовал, что обманывает её, притворяясь, что влюблён. — В следующий раз посмотрим «Силачку До Бон Сун», — распорядился он, отстранённо целуя девушку в макушку. — Ну, нет, она дурацкая! — Минджон задрала подбородок, чтобы посмотреть ему в лицо, но Чанбин специально отодвинулся дальше, чтобы ей помешать. — Нет, она роскошная, — протянул он, сложив пальцы как итальянский пиццайоло. — Ты издеваешься, да? — хихикнула Минджон и, выкрутившись из его рук, села на диване. — Ты её вообще смотрел? — Конечно. — И ты считаешь, что… ой, горит! Вскочив с дивана, Минджон унеслась на кухню. Усмехнувшись, Чанбин растянулся на диване, закинул руки за голову и уставился в потолок. Когда он пришёл, Минджон уже ковырялась у плиты, но на вопрос, что она там кашеварит, не ответила. Интрига была повешена, но ожидания, судя по запаху гари, оказались завышенными. Жильё Минджон было скромным — на зарплату младшего сотрудника не пошикуешь — но уютным. На каждом квадратном метре можно было найти что-то вязаное: придверный коврик, накидки на сидения стульев, даже чехол для ноутбука. Не хватало только кошки и кресла-качалки, чтобы подумать, что тут живёт одинокая пожилая женщина, коротающая вечера за вязанием. Минджон и правда оказалась достаточно консервативной. Возможно, из-за того, что её родители были школьными учителями и с детства воспитывали дочь в атмосфере сдержанной строгости, она смотрела на мир слишком просто и об отношениях имела очень киношное представление. Чанбин считал её «хорошей девочкой» без намёка на пошлость. В ней совершенно не было огня. — Ох, прости, — она появилась в комнате спустя десять минут с дымящимся подносом в руках. — Это уже третья попытка, я надеялась, что хоть в этот раз получится. Чанбин сел на диван и посмотрел на поднос. Над ним возвышалась коричневая гора какого-то лома. — Это брауни, — пояснила Минджон, расстроенно шмыгнув носом. — Когда Ёнбок принёс их в офис, ты с таким аппетитом ел, что я тоже захотела приготовить. Но всё испортила. — Да всё в порядке, — утешил Чанбин, сделав вид, что прозвучавшее имя не резануло слух. — Давай попробую. Это было не то что бы не вкусно — это было как попробовать куличик в песочнице. И дело было не в том, что оно подгорело: эти «брауни» были несъедобными априори. Чанбин жевал едва ли не со слезами на глазах, стараясь сыпать мимо рта побольше, чтобы не допустить излишнего попадания этой массы в организм, а Минджон смотрела на него с надеждой. — Суховато, — он стряхнул крошки с колен. — Но в целом сойдёт. — Знаешь, я тебя даже приревновала, — Минджон выпалила это так внезапно, что Чанбин сперва даже не понял, о чём речь. — К кому? — К Ёнбоку, — девушка смотрела на него, заламывая пальцы. — С чего вдруг? — Я подумала, что он — девочка, — Минджон отвела взгляд к окну, за которым сгущались вечерние сумерки. — Он, вроде, красится, да? — Есть такое, — Чанбин отставил поднос в сторону и прочистил горло. — Это повод для ревности? — Ну, он принёс тебе завтрак. Это я потом уже поняла, что он парень. У него ещё голос такой низкий. Как будто не ему принадлежит. Минджон выдавливала из себя короткие, несвязные предложения, будто боялась заговорить о чём-то более важном. Когда она придвинулась чуть ближе, Чанбин стёр с лица остатки крошек и повернулся к ней. — Так странно, я в жизни никого не ревновала, — Минджон задумчиво погладила его по щеке. — Знаешь, в интернете говорят… Минджон была фанаткой любительских статей и женских форумов, и принимала всё, что там пишут, за чистую монету, и чтобы не слушать, что говорят в интернете, Чанбин подался вперёд и вовлёк её в поцелуй. Обычно, она отбрыкивалась и со смехом отпихивала его, но на этот раз всё было по-другому. Чанбин сразу понял, что приглашение «посмотреть дораму», всё-таки было предлогом, потому что не помнил, чтобы Минджон позволяла целовать себя так откровенно, пусть и отвечала на поцелуи всё так же неловко. Позабыв про пуританский стыд, она уже через минуту перебралась к нему на колени и отважно положила ладонь на его пах. — Уверена? — тихо спросил Чанбин, чувствуя приятный, почти победительский жар внутри. У него не было времени думать, уверен ли он сам и не пожалеет ли потом. Потому что Минджон, шепнувшая: «Я хочу узнать тебя ещё ближе, Бини». сорвала с него все предохранители. Он положил на неё глаз с того самого момента, как она, стоя к нему спиной, вежливо поклонилась руководящему составу. Джисон тогда сказал Чанбину, что тот пялится на новенькую, как похотливое животное, а Чанбин пообещал себе, что когда-нибудь эти обтянутые чопорной серой юбкой бёдра будут разведены перед ним. Потом в его жизни появился Ёнбок. Чудаковатый, местами пугающий парень, который интриговал всем своим существом, и вызывал непонятные чувства, паутиной облепившие подкорку. Чанбин не мог заставить себя перестать думать о нём, и это пугало, ведь ему никогда не нравились тощие мальчишки с мутной биографией. Со Чанбин любил видеть в своей постели красивых, привлекательных женщин — таких, как Минджон. И он просто обязан был убедиться в этом ещё раз. Он целовал мягкое, податливое тело, чувствуя, как Минджон дрожит под ним и тихо стонет. Растеряв самоуверенность, она цеплялась за его плечи и жмурилась, когда он толкался особенно глубоко. Он не думал о том, с какой искренней радостью она принимала от него цветы, какая у неё лучезарная улыбка и добрые глаза. Он даже не думал о том, чтобы получить удовольствие — нет, он лишь хотел знать, что по-прежнему реагирует на женщин как положено, и может поставить галочку напротив её имени, как и хотел. Оба зайца были убиты одним выстрелом, а что до свадьбы, детей и чего-то там ещё… — Я люблю тебя. Чанбин остановился, тяжело дыша. Пальцы Минджон перебирали короткие волосы на его взмокшем затылке, а он смотрел в подушку под её головой, бегая глазами по узорам. «Нет». — пронеслось в голове. — «Блять, нет». Минджон коснулась губами его щеки, будто боялась, что он не услышал. Но он услышал — и не почувствовал ничего, кроме сожаления. Целуя её ключицы, двигаясь внутри, он старался не причинить боли, потому что знал, что это такое: говорить «люблю» — и не слышать того же в ответ. Её стоны становились громче, разносились по крохотной комнатке, пока герои не поставленной на паузу дорамы бурно выясняли отношения, а Чанбин, доводя Минджон до пика, ловил губами её вздохи, словно извиняясь за то, что сделал и сделает с ней. Вымученный оргазм не принёс никакого удовлетворения. Размякшая и счастливая, Минджон улыбалась, ласково поправля его волосы, а Чанбин едва находил в себе силы смотреть на неё. Он так сильно хотел утвердиться в своей, как говорил Джисон, «гипертрофированной гетеросексуальности», что только сейчас заметил, сколько любви было в её глазах.

***

[00:17 Джисон] Бин, твою мать, ответь — Что там? — пока Чанбин смотрел на дисплей. Минджон задумчиво водила пальцем по его груди, стараясь не слишком откровенно заглядывать в чужой телефон. — Джисон звонил. Восемь раз. — Перезвонишь? — Да брось. Это же Сони, — Чанбин отложил гаджет в сторону, повернулся на бок лицом к Минджон и подпёр щеку рукой. — Наверняка просто в метро стоит и не может вспомнить, на какой ветке живёт. Если бы случилось что-то серьёзное, Чан бы уже давно позвонил. — И всё-таки, — Минджо поджала губы. — Может, случилось что-то. Чанбин вздохнул. Получаса не прошло с их первого секса, а его уже начали пилить. — Ладно-ладно… Он неохотно вылез из постели, и уселся на край дивана, плечом прижав телефон к уху. Джисон ответил спустя три гудка, но Чанбин не сразу смог разобрать слов из-за ударивших в уши низких басов. — Слылишь меня? — Джисон орал изо всех сил, стараясь перекричать клубняк на фоне. — Ты чем там, блядь, занимаешься? — Чего звонил? — Чанбин поморщился от громкого звука. Страшно было представить, где там мог шарахаться Джисон в двенадцать часов ночи с пятницы на субботу. — Мы с Минхо в клубе! — выкрикнул он, подтвердив почти все догадки хёна. — И прямо сейчас я смотрю на твоего Брауни-боя, которого зажимает какой-то мужик! У Чанбина внутри всё оборвалось. Он прижал трубку к уху, чтобы лучше слышать голос Джисона, но заработал только неприятное щекотание в барабанной перепонке. — Чего? На заднем плане послышался недовольный голос Минхо. Джисон что-то ответил ему и снова вернулся к телефону. — Он очень пьяный, Бин. Какой-то мужик накачал его шотами и чуть ли не в трусы лезет. Мне, кажется, Ёнбок не очень согласен, но хуй его знает, он пиздец невменяемый. — Так утащи его оттуда! — Чанбин подскочил с места, зафиксировал телефон между плечом и щекой, и принялся шарить по полу, собирая одежду. — Нет, прости, но кабан, который его обхаживает, слишком здоровый, — в голосе Джисона звучало искреннее сожаление. — А Минхо сказал, что парня Со Чанбина спасать не станет. — Он не мой парень! Чанбин отчаянно посмотрел на Минджон в поисках какой-то поддержки, но наткнулся на её растерянный взгляд. Наверное, со стороны это звучало странно, даже компрометирующее, но не могла же она из-за такой мелочи подумать, что между ними действительно что-то есть? — Короче, приезжай, хён! — снова крикнул Хан. — Надо как-то спасать его задницу, в прямом и в переносном смысле. Адрес я скину! Джисон отключился. Чанбин растерянно смотрел на телефон, сжатый в одной руке, держа рубашку в другой. Минджон молчала, натянув плед до подбородка. Как же это всё было не вовремя. — Я должен идти, — сгорая от стыда, Чанбин отвернулся и продолжил спешно собираться. — Ёнбок напился, как скотина, и вляпался в неприятности. — Почему ты? — Минджон звучала обиженно и имела на это полное право. — У него, что, друзей больше нет? Потому что Джисона черти занесли в сраный клуб именно тогда, когда Ёнбок искал там приключения на свою жопу. Потому что Чанбин, игнорировавший его сообщения больше недели, почему-то почувствовал себя ответственным за это. — Я вернусь, — вместо ответа пообещал он, на ходу застёгивая рубашку, и наклонился к Минджон, чтобы поцеловать. Она только расстроенно кивнула, оставшись сидеть на смятой, чуть влажной постели в одиночестве. Чанбин покидал её дом с ноющим сердцем. Ему хотелось думать, что выбора не было, что Ёнбока некому было вытащить, а счёт времени шел на минуты. Он даже не хотел разговаривать с ним, а просто закинуть домой, желательно так, чтобы он даже не понял, что за рыцарь его спас, а после вернуться к чудесной, любящей Минджон. Это было бы закономерно и правильно — и всё же, он ничего не мог поделать с тошнотой, которая подступала к горлу при мысли о том, что какой-то боров трогал Ёнбока своими грязными руками, вливая в него мерзкое пойло, чтобы после трахнуть. [00:29 Джисон] *вложение* Вот геолокация. На входе скажи, что знаешь Ли Минхо. Клуб, судя по навигатору, находился близко, а исходя из названия и отзывов представлял собой самый настоящий блядушник. Чанбин ещё на подходе понял, что что-то тут было нечисто: возле входа не стояло ни одной девушки, а парни выглядели очень… по-разному. Секьюрити — здоровенный бык шире него самого — важно кивнул, услышав имя адвоката Ли, и позволил Чанбину беспрепятственно зайти внутрь. Вот тогда пазл и сложился окончательно. Это был гей-клуб. Такой, стереотипный. Настоящая «Голубая устрица». Пропитанная сладким кальянным дымом, с громкой музыкой и сосущимися мужиками вдоль стен. Стараясь не особо глазеть по сторонам, Чанбин протискивался мимо танцующих, игнорируя сальные взгляды; когда кто-то вцепился в его руку чуть ниже плеча, он запаниковал и едва ли не ввалил обидчику на нервах, но это оказался Джисон. — Пошли! — крикнул он и потянул Чанбина в сторону барной стойки, светящейся флуоресцентным розовым. Ёнбок был там; он сидел на высоком стуле, низко опустив голову, и сжимал в руке стопку с ярко-голубой жидкостью. Минхо, скривив губы, держал его за ворот, чтобы парень не упал. — Забирай, Со, — он вручил его Чанбину, стащив со стула за шкирку, как щенка. — Будешь должен. — Как вы его вытащили? — придавая Ёнбоку устойчивости, Чанбин обхватил его за рёбра и почувствовав на свой шее жаркое дыхание, несколько раз моргнул, чтобы не терять концентрацию. — Минхо сказал этому уроду, что он несовершеннолетний, — Джисон выложил на стойку несколько купюр. — Вроде, прокатило. Тащи его наружу, мне кажется, он сейчас отрубится. Перекинув его руку через шею, Чанбин потащил Ёнбока к выходу. Тот даже не пытался помочь — висел безвольно и смотрел расфокусированным взглядом перед собой. Он явно не понимал, где он находится, что он и с кем. Беззащитный доверчивый идиот; Чанбин надеялся, что его хотя бы не накачали чем-то похуже алкоголя. Он вышел наружу и поволок Ёнбока к машине, оставляя шумный клуб позади. Парень всё это время шептал что-то непонятное, хныкал и дышал на него убийственным перегаром. — Напиши потом, как он, — Джисон, скрестив руки на груди, наблюдал, как его друг, не церемонясь, заталкивает парня на заднее сидение. Чанбин ничего не ответил, только сел в салон, включил зажигание и сорвался с места, оставляя Минхо и Джисона позади. «Какого хрена они вообще забыли в этом гадюшнике?» Ёнбок что-то бормотал, прислонившись лицом к стеклу. Чанбин полчаса колесил по городу, пытаясь вспомнить, где находится его дом, пока, наконец, не нашёл знакомую узкую улочку. Проезжая мимо заброшенного ларька, он поцарапал крыло и фару. Остановившись возле дома, он вышел, надеясь поймать местного, которому можно было бы сбагрить пьяное тело, но вокруг не было ни души, а Ёнбок, кажется, снова уснул, раскинув руки на весь салон. Единственный на улице фонарь мигал ржаво-жёлтым цветом, поэтому ключи пришлось искать наощупь. Чанбин, как человек спорта, оценил крепкие, обтянутые латексом бёдра Ёнбока, а вот как просто человек — не очень, потому что ладони от подобных манипуляций ужасно потели. Ключей в карманах не оказалось, зато Чанбин отыскал айфон с огромной трещиной посередине экрана. Он знал, что в айфоне должен быть фейс-айди, но совершенно не умел им пользоваться и минуты три тыкался в незнакомый интерфейс, пока не нашёл нужную функцию. — Так, иди-ка сюда… Он вытащил Ёнбока так, что тот сложился пополам, едва не выпав из машины. Не с первого раза успешно отсканировав лицо, Чанбин сразу же открыл контакты и пробежался по ним взглядом. Список был скудным. Декан Донат Доставка Ким Сынмин Малыш-хлеб Чон Уён (не отвечать) Мама Отец Техподдержка Чанбин ♡ Чанбин страдальчески выдохнул и еще раз прокрутил страницу туда-сюда. Доверия внушал только некто под названием «Ким Сынмин». Он набрал номер и звонил минут десять, испытывая страстное желание поскорее еть Ёнбока куда-нибудь, но этот самый Ким так и не взял трубку. Запихав телефон к себе в карман, Чанбин устало посмотрел на чёрное небо, перечёркнутое косой линией электропередач. Оставался последний вариант: отвезти Ёнбока в больницу, чтобы его там прокапали, и скрыться в ночи, чтобы никогда больше его не видеть. Он заглянул в салон. Парень снова улёгся на сидение, подогнув ноги и обхватив руками плечи. Длинные волосы распушились и наэлектризовались от постоянного трения, а дыхание, наконец, выровнялось. Он выглядел ужасно уязвимым, чтобы доверить его кому-то незнакомому. Грустно осмотрев царапину на машине, Чанбин вернулся в салон, завёл мотор и направился в сторону дома.

***

— Здравствуйте, — соседка настороженно посмотрела на Чанбина, который волоком затащил в лифт какого-то мальчишку и нажал нужную кнопку. — Вы поздно сегодня. — Добрый вечер, — порядком задолбавшись тащить на себе худое, но очень тяжёлое из-за абсолютной безынициативности тело, Чанбин потянул Ёнбока за руку, возвращая её на свои плечи. — Добрый… вечер, — эхом поздоровался Ёнбок, не зная даже, с кем говорит. От его хриплого голоса соседка вздрогнула. — Это ваш друг? — брезгливо-вежливо поинтересовалась она. Чанбин наклонил голову, чтобы посмотреть Ёнбоку в лицо. Его роскошный макияж давно смазался, превратив лицо в палитру первоклассника, а закушенная от напряжения губа придавала ему, что уж говорить, совершенно блядский вид. — Вроде того, — кабина двигалась вверх медленно, и Чанбин пять раз проклял тот факт, что квартира находилась на одном из верхних этажей. — У него был трудный день. — Оно и видно, — женщина ещё раз смерила их взглядом и отвернулась к двери. Кажется, они ехали вечность. Вытаскивая Ёнбока из лифта, Чанбин вежливо попрощался со своей попутчицей наспех открыл квартиру и затолкал Ёнбока внутрь. Тот, оказавшись у стены, начал расслабленно по ней сползать. — Вставай, — скомандовал Чанбин, глядя на него сверху вниз. — И только попробуй тут что-нибудь испортить. — Не хочу… Чанбин зарычал и, не разуваясь, поволок Ёнбока в ванную. Тот почти запищал, когда ему в лицо направили резкую струю душа, но бодрее не стал и по-прежнему еле стоял на ногах даже после принудительных водных процедур. Обуяв свою усталость и раздражение, Чанбин превратил их в оружие, усилием воли протащил Ёнбока через комнату и закинул его на диван. Тот рухнул лицом в подушку, как подбитый, но тут же подогнул под себя колени, намереваясь встать. — Спи, дурачок, — скомандовал Чанбин, стягивая с парня шнурованные ботинки. — Я не хочу спать, — капризно прохрипел Ёнбок, нашарил в темноте чужую ладонь и впился в неё с неожиданной силой. — Да ляг ты уже, что ли, — расцепив его пальцы, Чанбин надавил на худую спину, заставив Ёнбока вновь упасть на диван. Тот что-то протестующе пробурчал и с неожиданной резвостью начал карабкаться вверх, цепляясь за его брюки, рубашку, провёл ладонями по груди, заставив Чанбина судорожно выдохнуть, и обхватил ладонями его лицо. Чанбин был рад, что почти ничего не видел. Потому что, когда жесткие, пересохшие губы коснулись его собственных, он почувствовал, будто из него разом выпустили весь воздух. Ударили под дых, оставив стоять истуканом перед мальчишкой, который дышал с присвистом и терзал его рот обветренными губами, изредка сползая на щёки и подбородок. Ёнбок едва держал равновесие и больно впивался пальцами в кожу, чтобы не упасть, прижимался губами, чуть ли не перенося на них вес всего тела, и, отстраняясь лишь на миг, когда неразборчиво нёс какую-то чушь, а у Чанбина в глазах летали звёзды. Ему не хватало воздуха — и снаружи, и внутри. Он отодвинулся всего на несколько сантиметров, но этого было достаточно, чтобы Ёнбок потерялся, едва не упав, и захныкал недовольно, вновь пытаясь нашарить его губы. В тонкой полоске лунного света Чанбин увидел его искажённое желанием лицо. — Пожалуйста, — тушь осыпалась с его дрожащих ресниц, смешиваясь с тёмными разводами на скулах. — Прошу… Вряд ли Ёнбок осознавал, кто стоит перед ним. Пьяный, разбитый, чудом держащийся на трясущихся коленях; наверное, он думал, что его собирается трахнуть тот мужик из бара, и так сильно этого хотел, что готов был умолять. Чанбин провёл рукой по его спине и шее, пересчитывая позвонки, и зарылся пальцами в волосы. Ёнбок, почувствовав это, выдохнул, и мелко задрожал, откинув голову назад. Кто знает, если бы Чанбин ответил хоть на одно из его последних сообщений, он и вовсе не пошёл бы в клуб. Потому что ему, такому слабому и абсолютно безответственному, в подобные места был путь заказан. Даже сейчас, в руках мужчины вдвое крупнее и намного сильнее его, он казался податливой тряпичной куклой, которой можно вертеть, как пожелаешь. Чанбина охватило возбуждение: затягивающее, почти мрачное, с запахом табачного дыма, которым пропахла одежда Ёнбока, с привкусом горечи, осевшей на его губах. Всё это ощущалось совершенно по-новому, как и руки, гладящие его плечи, как твёрдый живот, будто намеренно елозящий по грубой ткани натянувшихся брюк. Чанбин провёл носом по его шее, бегло всосал кожу под подбородком, заставив Ёнбока хрипло захныкать, и вернулся к губам, целуя сразу же так, как хотел — глубоко и мокро, сжимая пальцами длинные волосы. Губы Ёнбока становились всё мягче от слюны; он одобрительно мычал, не в силах сохранять инициативу, только отвечал развязно, позволяя Чанбину делать всё, что вздумается. От его хриплого дыхания и звука грязных поцелуев, которые острее ощущались в темноте, Чанбин сходил с ума. Он даже не вспомнил бы, какими по ощущениям были поцелуи с Минджон, но это совершенно точно даже близко не стояло с тем, что он переживал сейчас. — Я больше так не могу, — почти жалобно прошептал Ёнбок, распуская цепкими пальцами пряжку его ремня — Я хочу тебя, Чанбин, пожалуйста… В голове будто щёлкнуло. Чанбин отпрянул, заставив Ёнбока беспомощно упасть вперёд и тихо ойкнуть от неприятной встречи с полом. Чувствуя в ушах собственное сердцебиение, Чанбин смотрел на парня, карабкающегося на диван, как на самое ужасное привидение. Кожа всё ещё горела в тех местах, где Ёнбок касался его тела, губы полыхали от грубых поцелуев, а живот скрутило узлом. Это было самым настоящим наваждением. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. — Прости, пап, я не хотел — всхлипнул Ёнбок и отключился, едва его голова коснулась жёсткого диванного валика. Чанбин ещё долго стоял, едва дыша. Он даже не помнил, как добрёл до бара взял оттуда бутылку и опустился на пол возле дивана. Ёнбок спал за его спиной, тревожно вздрагивая, и что-то тихо бурча во сне. Чанбин пил бурбон из горла и молился о том, чтобы наутро он ни о чём не вспомнил. После того «инцидента» в кафе, он пробовал смотреть гей-порно, и, к своему облегчению, не испытал ни капли возбуждения. Пробовал искать статьи в интернете, где чёрным по белому были бы написаны «пять признаков, которые укажут на то, что вы — гей», но так ничего и не нашёл. Видимо, это так не работало. Ему нравился и тянул к себе подобно магниту именно Ли Ёнбок.

***

[02:12 Минджон] Я ложусь спать.