Мутная вода

— Почему я должен вести эту колымагу? — спросил Чанбин в пустоту, потому что его нытье уже никто не слушал. — Потому что ты проебал в «кнб», разнылся, попросил реванш и проебал ещё два раза, — Минхо подставил лицо прохладному ветерку, и опустил на нос солнцезащитные очки. — И это не колымага, а «Мерседес-Бенц» SL-класса, колхозник. — Он старше моей матери, — не угомонялся Чанбин. — Если у этой херни что-то отвалится — я не виноват. Машина была роскошным красным кабриолетом, как из американских фильмов, но принадлежала она Ли Минхо, и Чанбин скорее удавился бы, чем признал, что мчать на ней по трассе, оставив душный Сеул позади, ему очень даже нравилось. — Моя вообще в сервисе, — зачем-то напомнил Чан, грустно смотрящий вдаль: после того, как Джисон забрал у него телефон, запретив работать во время поездки, его настроение резко упало. — А на своей ты ехать не захотел. — Я не хотел за рулём сидеть. А даже если бы я выиграл, вам, криворуким, свою машину не доверил бы. — Да кому она нахуй нужна, — Минхо перекинул руку через плечо дремлющего Хана. — Лучше посмотри, какие кругом пиздатые цветочки. — Как на работе, Хо? — Чану, видимо, было жизненно необходимо поговорить о работе: неважно, чьей и с кем. — Есть что-то интересное? — Да нет, — Минхо пожал плечами, отчего привалившийся к нему боком Хан недовольно заворочался. — Я все дела на прошлой неделе закрыл, а то, что накидали в пятницу, не успел просмотреть. Там что-то про домашнее насилие, домогательства до студентов и ещё доведение до самоубийства. В понедельник буду разбирать это дерьмо. Ли Минхо, несмотря на довольно молодой возраст, был одним из лучших адвокатов Сеула. Настоящая акула права, он щёлкал самые сложные дела, как семечки. Единственным провальным процессом в его практике был случай жестокого обращения с животными, но и тот Минхо слил намеренно, за что вылетел со свистом из престижной коллегии адвокатов. С тех пор он трудился в обычной государственной конторе и смотрел на большинство дел, закатывая от скуки глаза. Не для такого его мама и папа родили, но, увы, в изни не всегда всё идёт так, как планируется. Надежд родителей Минхо не оправдал. Во-первых, он наотрез отказался идти по стопам отца, занимающего один из высших чинов верховной власти. Во-вторых, он был геем. Родители надеялись, что их перспективный сын «погуляет и перебесится», но, когда в его жизни появился Джисон, Минхо понял, что перебеситься у него не выйдет, и, встретившись с непониманием, разорвал все связи с семьёй. Единственным напоминанием о родителях стал подаренный отцом «Мерседес», к которому Минхо прикипел не меньше, чем к своим котам, а в остальном, его мир теперь целиком и полностью вращался вокруг Хан Джисона. — Мы скоро? — проснувшись, Джисон сонно моргнул и потянулся. — Нет, Со Чанбин ползёт, как черепаха, — едко произнёс Минхо. — Ты же знаешь притчу про черепаху и зайца? — спросил Чанбин, глядя на растрёпанного от ветра адвоката через стекло заднего вида. — Ой, только не начинай… блять, стой, тормози! Чанбин ударил по тормозам, выбивая из-под колёс столб пыли. Машину едва не занесло; шины с визгом проехались по асфальту, оставляя на его поверхности чёрные следы. — Какого хрена? — Чанбин завертел головой в поисках опасности, но дорога казалась пустой. Ли, выскочив из кабриолета через верх, обошёл его кругом и присел на асфальт. В тени блестящих дисков сидел котёнок. — Ты что тут делаешь, малыш? — пока трое в машине держались за сердца, Минхо опустился на корточки и осторожно взял котёнка на руки. — Где твоя мама? Чанбин громко выдохнул. Угробить всех, чтобы спасти кошачьего ребёнка было очень в духе Ли Минхо. — О, какой милаха, — Джисон, который десять секунд назад орал громче всех, уже успел умилиться, выйти из машины и подойти к Минхо сзади, разглядывая находку поверх его плеча. — Как только занесло сюда? — С ним всё в порядке? — Чан вышел следом и встал в образовавшийся полукруг. Пока они тискали котёнка, который уже начал пищать, не понимая, что от него хотят три здоровых мужика, Чанбин тёрся возле машины, скрестив руки на груди. Не хотелось ехать оставшийся отрезок пути с распухшим носом и слипающимися от слёз глазами. — Надо его покормить, — Минхо бросил взгляд в сторону машины. — У нас есть что-нибудь? Джисон заглянул в пляжную сумку, которая от резкого торможения опрокинулась набок. — Остались только чипсы, мармеладки, три банки пива и два варёных яйца. — Не подходит, — Минхо задумчиво осмотрелся. — Вон там, по-моему, есть магазин. Чанбин, сделав козырёк из ладони, посмотрел в тем же направлении: чуть поодаль от дороги стоял маленький ларёк с облупившейся плёнкой в форме креветки на фасаде. — О, я бы креветок заточил, кстати, — Джисон решительно направился к магазину прямо сквозь отросшую траву. Минхо, пошёл за ним, баюкая пригревшегося котёнка в сложенных руках. — Я припаркуюсь, наверное, — Чанбин вопросительно посмотрел на Чана. Тот неловко хлопал ладонями по бёдрам и что-то пропел себе под нос. Их командная работа, как ни печально, летела под хвост коту, когда рядом с Джисоном оказывался Минхо. Чанбин считал, что Ли на Джисона плохо влияет. Чан считал, что это любовь. Пока парни ползли через поле, о чём-то негромко переговариваясь, Чанбин перегнал машину и припарковался между двумя рыбацкими трейлерами. Оставшись в одиночестве, он нагло закинул ноги на дверь кабриолета и уткнулся в телефон, открыв переписки.

[07:09 Чанбин]

Послушал я твой лоу-фай. Правда расслабляет.

[07:10 Ёнбок] оу, ты чего встал в такую рань? суббота же ٩(ˊ〇ˋ*)و

[07:10 Чанбин]

То же самое могу у тебя спросить.

[07:13 Ёнбок] а я и не ложился. [07:13 Ёнбок] ивент был [07:13 Ёнбок] взял визитку и талисман для оружия [07:13 Ёнбок] и спустил двадцать баксов на скин [07:13 Ёнбок] так что не зря не спал.

[07:13 Чанбин]

Если бы я хоть слово понял из того, что ты написал.

[07:13 Ёнбок] ой [07:13 Ёнбок] извини [07:13 Ёнбок] я привык общаться [07:13 Ёнбок] только с геймерами. [07:13 Ёнбок] так почему не спишь?

[07:17 Чанбин]

Еду в пригород с друзьями.

[07:17 Ёнбок] ааа…с теми самыми?

[07:17 Чанбин]

?

[07:17 Ёнбок] гей-пара [07:17 Ёнбок] ты про них рассказывал [07:17 Ёнбок] помнишь? Чанбин стукнулся затылком о подголовник сидения. Он совсем забыл, что рассказывал об этом Ёне на сеансе импровизированной дистанционной психотерапии.

[07:17 Чанбин]

Забудь.

[07:17 Ёнбок] да ладно [07:17 Ёнбок] я никому не расскажу. [07:17 Ёнбок] без умения хранить чужие секреты на вебкаме [07:17 Ёнбок] делать нечего. Ёнбок оказался очень мягким, дружелюбным и довольно приятным парнем и мало чем отличался от своего «женского» воплощения. После того разговора по телефону они больше не созванивались, но переписывались ежедневно. Чанбин даже не понял, в какой момент начал отвечать на все сообщения, охотно поддерживая диалог про компьютеры, игры, музыку — всё подряд, потому что Ёнбока, кажется, интересовало всё на свете. Дошло до того, что под конец недели Чанбин скинул ему одну из своих старых демо-записей, за что удостоился нескольких восхищённых голосовых. И это касалось не только музыки — Ёнбок вообще не стеснялся выражать свои чувства, не переходя установленные границы. И всё бы было хорошо, но он по-прежнему проводил эфиры, куда Чанбин не то что не заходил — смотреть в их сторону боялся. Потому что Ёнбок был пацаном с головы до ног, перебирал компы и играл в кооперативы, а вечерами переодевался в женщину и… Но вести с ним диалог оказалось интересно хотя бы потому, что его, в отличие от двух своих лучших друзей, Чанбин не наблюдал в офисе каждый божий день. Для комфортного общения достаточно было сделать вид, что недоразумения на вебкаме не случалось, а Ёнбок со своей стороны тактично об этом не упоминал. Так они и общались втроём: Ёнбок, Чанбин и его стойкое чувство диссоциации. [07:20 Ёнбок] скинешь фотки? [07:20 Ёнбок] интересно, как там за городом. Чанбин навёл камеру на поле подсолнухов, зацепив магазин с пошарпанным баннером, небо с белыми облачками и край сияющего красного капота. Получилось высокохудожественно. [07:13 Ёнбок] oh my god. ･ﾟ✧ [07:13 Ёнбок] моя эстетика. [07:13 Ёнбок] машина твоя?

[07:24 Чанбин]

Нет. Не говори только, что ты ещё и автомобилями интересуешься.

[07:24 Ёнбок] неа, вообще ничего в них не понимаю. [07:24 Ёнбок] но смотрится классно. [07:24 Ёнбок] подсолнухи [07:24 Ёнбок] очень красивые. ~❀ [07:24 Ёнбок] вот бы тоже туда съездить. [07:24 Ёнбок] ладно, я спать. [07:24 Ёнбок] хорошего тебе отдыха. Чанбин ещё раз посмотрел на фото. Голубое небо, залитые солнцем подсолнухи и машина в качестве ярко-красного пятна в углу выглядели красиво. Нужно было скинуть Джисону, чтобы он выровнял горизонт и накида фильтров — и можно ставить на заставку. У Чанбина уже давно стояла одна и та же, кочующая от гаджета к гаджету: черно-белая фотография их юнита, сделанная после концерта в каком-то андеграундном клубе, взгляд на которую теперь вызывал не ностальгию, а тоску. Чанбин берёг её, как символ траура по ушедшей юности, но пора её сменить уже давно настала. Парни торчали в магазине слишком долго. Чанбин успел посидеть в машине, постоять возле машины, увидеть турник, несколько раз подтянуться, испачкать футболку рыжеватой ржавчиной — и только тогда из ларька вывалился Джисон. — Держи, хён, — он протянул Чанбину пергаментный свёрток с жареными креветками. — Продавец псих какой-то, пытался уломать нас с ним поехать сети собирать, типа, мы ребята крепкие, снасти тяжёлые, а он уже старый. Помимо креветок Джисон вынес ещё две запотевшие бутылки воды, которые они быстренько распили на двоих. Чан и Минхо вернулись минут через пять; последний умудрился раздобыть махровое полотенце и завернул в него теперь уже сытого котёнка, бережно прижимая его к груди. — Может, помочь ему всё-таки? — Чан на ходу оглянулся на магазин. — Он же древний совсем, потонет ещё, когда сети свои вынимать будет. — Чан, ты меня пугаешь, — Джисон открыл дверь машины перед Минхо, и тот аккуратно опустился на сидение. — Кровь сдаёшь, в благотворительности участвуешь. Странно, что ещё бомжа какого-нибудь на улице не подобрал и в дом не привёл. — Донорство, кстати, полезно для здоровья, — Чан громко хлопнул дверью, на что Минхо недовольно шикнул. — Те, кто сдает кровь, медленнее стареют. — Да ты уже старый, пиздец, — Джисон заглянул своему парню через плечо, но Минхо, проникнувшись ролью мамы-кошки, повернулся к нему спиной, укрывая котёнка всем телом. — У кого до сих пор на работе спиннер лежит? — Он меня успокаивает… Когда поехали дальше, солнце уже начало припекать. Минхо надел на голову вязаную шапочку, которая делала его похожим на агрессивный гриб: слишком громким ему казался шум мотора, шорох пакетов и всё, что могло потревожить животинку у него на руках. — Мы правда тащим его к твоим родителям? — Чанбин указал большим пальцем назад. — Кого, Минхо? — уточнил Джисон, проследив за его жестом. — Нет, кота. Но к Минхо у меня тоже вопросы. — А, ну, думаю, мама будет не против, — Джисон тепло посмотрел на Ли, который так и продолжал сюсюкаться с котёнком. — Мы им уже пристроили пару кошек, лишней не будет. Кстати, тут же ехать совсем немного осталось. Может, по пиву? Чан достал из пакета с едой несколько банок, включая припасённое для Чанбина безалкогольное. Оставшиеся креветки до конца пути не дожили.

***

— Чан! Чанбин! Боже, мальчики, как вы выросли! Во дворе пахло яблоками, скошенной травой и бодрящей сыростью. Зайдя на территорию дома первым, Чанбин стойко перенёс болезненные щипки за щёку и живот и смущённо поклонился охающей от радости госпоже Хан. — Привет, сынок, как я рада тебя видеть! — поздоровался сам с собой Джисон, которого вообще не заметили, и мимоходом чмокнув мать в щёку, с сочувствием посмотрел на Чанбина. Тот втянул живот, машинально прощупывая пресс: где-то там, в глубине, он определённо был. Чан удостоился крепких объятий от госпожи Хан и протиснувшись мимо Чанбина бочком, направился к дому, продолжая приветливо кланяться. Наконец, Минхо, замыкающий процессию, продемонстрировал хозяйке свою находку, которая смотрела на происходящее огромными зелёными глазами. — Ой, какое чудо! — госпожа Хан, охая, приняла котёнка из рук Минхо. — Где вы его взяли? Покормить надо, вон какой тощий… Пока Минхо скомкано рассказывал, как дело было, все вошли в дом и побросали рюкзаки. Чан помахал краями футболки, пытаясь проветриться: в доме едва ли было прохладнее, чем на улице. — Мам, Минхо со мной! — сообщил Джисон с лестницы, жестом подзывая парня к себе. Тот, непривычно робкий и скованный, безропотно пошёл следом. В этом доме он всегда чувствовал себя не в своей тарелке: сложно было делать вид, что они с Джисоном просто друзья. — Хорошо, тогда Чани и Бини — в гостевую, — скомандовала госпожа Хан, похлопав в ладоши. — Отец будет только под вечер, так что вся мужская работа, мальчики, ложится на ваши плечи. Бини, можешь отдыхать. — Это с какой такой стати? — Джисон вновь появился на лестнице, и обиженно посмотрел на мать, свесившись через перила. — Он устал с дороги, — твёрдо произнесла госпожа Хан, уперев руки в бока. Чанбин из-за её спины показал Джисону два средних пальца. Справедливость восторжествовала. Чанбин, возможно, и вправду был ленивым, когда дело касалось рутинной работы по дому, а вот Чан труда не боялся и уже в первые десять минут нашёл, чем себя занять: раздобыл колун в сарае и пошёл рубить дрова, хотя его никто об этом не просил. Джисон с Минхо, переодевшись в старые тельняшки, разделывали рыбу, точнее, разделывал Минхо, а Джисон истерически вопил каждый раз, когда давным-давно мёртвая рыбина подавала, по его мнению, признаки жизни. Деревня находилась достаточно далеко от цивилизации, и ловля рыбы была здесь основным промыслом. К семье Хан местные относились с уважением, потому что всё было при них: хороший дом, два сына, и безупречная репутация, которой госпожа Хан дорожила больше всего на свете. И если старший сын соответствовал её стандартам полностью, то Джисон был белой вороной. Родители ожидали, что после окончания учебы он вернется в родные пенаты, но тот пошёл поперёк их воли и решил остаться в столице, которая, по мнению госпожи Хан, портила людей. [10:54 Ёнбок] *вложение* у меня заказали первый торт^^ Пока друзья пахали, Чанбин, не испытывая ни малейшего угрызения совести, сидел в тени дерева, рылся в телефоне и поедал мармеладки. Связь во дворе была отвратительной; локскрин отображал сообщение от Ёнбока с прикреплённой фотографией, но само фото не загружалось. — Пиздато тебе сидится тут? — Джисон подошёл сбоку и склонился над Чанбином, вытирая о штанины грязные ладони. — Если жопу не поднимешь, ужинать сегодня… о, нихуя себе, это что у нас тут такое? Фото загрузилось буквально на глазах, которые заинтригованно округлились, стоило Джисону присмотреться к изображению. На селфи был запечатлён Ёнбок, который держал в руке коробочку с бенто-тортиком. Кухня на заднем плане выглядела как поле боя: аккуратистом парень точно не был, зато довольная улыбка и сморщенный нос, испачканный в муке, делали его очень симпатичным. — Это он, да? Твой Ёнбоки? — Джисон уселся на траву рядом, запихав в рот длинную хворостину. — Выглядит, как ангел, сошедший с небес. Местоимение «твой» по мнению Чанбина было лишним, но Джисон был прав: Ёнбок на розоватой, как из комплекта Барби, кухоньке, смотрелся до неприличия мило. — Всю рыбу почистил? — Чанбин поднял взгляд и посмотрел на Минхо, который безжалостно вырывал кишки из карпа, как гладиатор — сердце из груди врага. — Да в пизду, у Минхо это как-то лучше получается. Ненавижу эту гадость. Чанбин внимательно посмотрел на Джисона. Во-первых, он даже не отпустил ни одной шуточки про Ёнбока, хотя у него на руках были все карты. Во-вторых, рассеянно блуждал взглядом по двору, елозя ладонями по траве. — Мама опять спрашивала, когда я женюсь, — начал он, избавив Чанбина от необходимости задавать неловкие вопросы. — Типа, братец с женой уже за вторым пошли, а я всё никак. Когда уже, говорит, ты к нам с девочкой приедешь, а не с друзьями своими. Вот она удивится, да? — Так у вас Минхо за девочку? — Чанбин пихнул Хана плечом. — Я думал, наоборот. — Пиздануть бы тебе по лбу за невежество, — Джисон в ответ несильно хлопнул его по ляжке. — Чтоб ты знал, мы универсалы. — Спасибо за инфу, но твоей матери это знать необязательно. Вы с Минхо разве что в дёсна не долбитесь при ней, а она не замечает ничего. Чем ты недоволен? — Да ничем, — вяло произнёс Хан. — Я так, просто… Не договорив, он обречённо вздохнул и посмотрел на небо. Как бы он не старался делать вид, что всё в порядке, ему трудно было донести до матери, что внучков от младшенького ей не видать. — Вы там совсем совесть потеряли? — крикнул через двор Чан, закинув топор на плечо. Измазавшийся в рыбьих внутренностях Минхо горячо закивал в знак согласия, потому что крыть тунеядцев матом при матери Джисона, которая хлопотала на террассе, было бы очень некрасиво.

***

Чанбин устал. Его всё-таки запрягли помогать по хозяйству, и он три часа пытался разжечь огонь, обмахивая мангал теннисной ракеткой. Потом он заблудился по дороге в магазин, и Джисону пришлось вылавливать его в посёлке, ориентируясь на описание окружающей местности. В конце концов, его заставили расставлять тарелки перед ужином, и, поставив последний прибор на стол, Чанбин чувствовал себя, как выжатый лимон. Даже три часа в зале не выматывали, как всё это; слава богу, в запасе был ещё целый день, чтобы как следует отдохнуть. — Бини, а у тебя кто-нибудь есть? Чанбин растерянно поднял взгляд от телефона. Мама Джисона с ожиданием смотрела прямо на него, а он играл в «Три в ряд», потому что беседа про рыбацких рыбных рыб его завлекала примерно так же, как рассказы Минхо о его котах. — У меня? — он подцепил палочками морское ушко и посмотрел на сидящего рядом Чана, который, судя по потерянному виду, только что ответил на аналогичный вопрос. — Да, есть. Чан приподнял брови. Чанбин пнул его ногой под столом: сказал есть — значит, есть. — Вот видишь, Сони, — госпожа Хан перегнулась через стол, чтобы положить себе фаршированных мидий. — Ладно, Чани — он работает, как проклятый, чтобы было, что невесте предложить. А у Бини, вон, уже есть девочка, в отличие от некоторых. Господин Хан в беседе участия почти не принимал и только подливал соджу всем желающим. Чанбин не пил совсем — зато Джисон подносил стопку намного чаще, чем стоило.

[21:19 Чанбин]

Тебе не кажется, что ему хватит уже?

[21:19 Ли Минхо] Мне его за ручку что ли держать? Сам разберётся. Минхо нервничал. Джисон выглядел подавленным, потому что на протяжении всего ужина ему капали на мозг, и всё, что он мог делать — заливать стресс алкоголем. Когда разговоры о семье и наследниках зашли на сотый круг, он опустошил очередную рюмку и вымучил из себя усталую улыбку. — Слушай, мам, давай уже закроем эту тему? Если у меня появится девушка, я тебе сразу сообщу, ага? — Да уж надеюсь, — госпожа Хан расправила тканевую салфетку, прикрывавшую колени. — А то мы с отцом уже начали думать, что ты из «этих». Чанбин, который был в шаге от победы, передвинул не ту плитку и слил раунд. Их с Чаном и Минхо взгляды пересеклись на середине стола и сошлись на Джисоне, который медленно опрокинул в себя очередную рюмку и расфокусированным взглядом уставился на мать. — А что, если я правда из «этих»? Все присутствующие за столом замерли. Джисон всегда был острым на язык — пьяный Джисон же нёс всё, что лезло изо рта, ни капли не фильтруя. — Хватит ерунду говорить, Джисон, — госпожа Хан не придала его словам никакого значения, только выдохнула устало и отодвинула пустую тарелку из-под закусок на край стола. — Вечно несёшь непонятно что, а потом уже думаешь. — Ну да. Бестолковый младший сын, что с меня взять? — горько усмехнулся Джисон. — Позор семьи, мальчик на побегушках — ещё и гей, вот так комбо. — Джисон, а ну замолчи, — мрачно произнёс господин Хан. — Ещё что сделать? — Джисон повысил голос и медленно встал, едва не перевалившись через скамейку. — Вечно одно и то же: Джисон то, Джисон сё, не смейся-не ори, приди-подай, иди нахуй-не мешай. Вы меня когда-нибудь выслушаете? Чанбин и Чан с пунцовыми ушами смотрели себе под ноги. Время и обстоятельства никак не подходили для каминг-аута, но процесс был необратим. Чанбин лично предпочёл бы вступить в конфликт с очередными припизднутыми гомофобами в баре, чем быть свиделем этого диалога. — Так, пошли-ка спать, — Минхо, надеясь спасти ситуацию, потянул Джисона за локоть, но тот выдернул руку, и ткнул в него пальцем. — Я уже пять лет с ним живу! — надломившимся от обиды голосом отчаянно выкрикнул он. — Пять сраных лет, а вы даже не догадываетесь! Вам просто наплевать! Даже сейчас я вам, блять, пытаюсь признаться, что уже который год ночами трахаюсь с парнем, а вы думаете только о… Раздался звук звонкой пощёчины. Все присутствующие, прятавшие глаза, разом вздёрнули головы. Джисон тут же смолк, прижав ладонь к щеке и едва заметно пошатываясь. — Слышать тебя не хочу, — голос госпожи Хан дрожал. — Так и знала, что ты что-нибудь выкинешь. — Глупый маленький Сони, — едко сказал Джисон. — Должен был пойти по стопам папы и стать рыбаком, а стал финансистом. Должен был жениться и завести деток, а начал жить с мальчиком. Что же скажут соседи? — Так, давайте-ка правда спать пойдём, — Чан подскочил с места с таким энтузиазмом, будто они собирались в турпоход. — Спасибо за еду, всё было очень вкусно. Чанбин, пошли. Чанбин, получив команду, резко встал, чуть не свалив графин с соком. Скомканно откланявшись и схватив Джисона под локти, все трое направились к дому. У Минхо дрожали руки. — Хватит пихать меня, заебали, — Джисон очнулся уже через несколько метров, вывернулся из их рук и попытался войти в дверь, но вошёл в косяк. — Без вас обойдусь, няньки ёбанные. — Да заткнись уже, умник. — Чан поддерживал Джисона сбоку, чтобы тот не влетел в стену. Он и сам не был трезвым, но по сравнению с Ханом — чистое стекло. — Минхо… где Минхо? — Джисон закрутил головой в поисках Ли, и тот сразу же поднырнул ему под руку, придавая устойчивости. — А, вот ты где. Привет… Джисон сжал его щёки пальцами так, что у Минхо губы трубочкой свернулись, и повис на парне с ласковым урканьем. — Господи, шагай давай, — Чанбин, который шёл сзади, пропихнул всю троицу в узенький коридорчик, отделяющий спальни друг от друга. — Завтра проснёшься и охуеешь от того, что наворотил. — А тебе-то хули не нравится? — Джисон повернулся так резко, что чуть не упал. — Ты уже заебал меня лечить. Стыдно, что у тебя друг — гей? Чанбин закатил глаза. На его памяти Джисон так напивался только однажды, когда словил звезду после первого концерта в каком-то полу-клубе на окраине города. Тогда Чанбину было стыдно за то, что Хан заблевал весь клуб и раскурочил микрофонную стойку, но никак не за то, что после выступления он поехал домой к Минхо. — Нет, не стыдно, — процедил Чанбин, закипая, — только не начни теперь орать об этом на каждом повороте. — А если я хочу об этом орать? Я, блять, его люблю! — Джисон, не рассчитав силу, треснул Минхо ладонью по груди: видимо, в его представлении это было нежно. — И не делай вид, что не знаешь, что это такое! Напомнить, как мы с Чаном тебя в общаге запирали, чтобы ты опять к своей ебанутой не рванул? Все замерли, и даже Минхо, который пытался протолкнуть Джисона в комнату, открыл рот. Чанбин отошёл на полшага назад и сощурился, глядя в красное от гнева и алкоголя лицо друга. — Ты чего несёшь? — А что? — Джисон посмотрел на Чана, который жестами пытался заставить его заткнуться. — С каких пор мы об этом не говорим, а? Или меня можно говном поливать, а тебя нельзя? Тебя кинули один раз, один, блять, единственный раз, а ты до сих пор в себя прийти не можешь! Только и думаешь о том, как бы сиськи помощнее накачать, выебать кого-нибудь — и бегом в свою норку, пока никто не обидел. А я, блять, может и дурачок, в зале проёбываюсь и за бабами не бегаю, но любить не боюсь, понял? У Чанбина заколотилось сердце — громко, хаотично, будто пыталось выпрыгнуть из груди — но он просто молчал, сжимая кулаки. У них было всего несколько запретных тем, и сейчас Джисон переступил черту. — Так, блять, а ну-ка в комнату, — Минхо уже не церемонясь с силой пропихнул Джисона внутрь и захлопнул дверь под возмущённый вопль с той стороны. — И вы идите. Не день, а пиздень. Завтра всё решим. — Бин, пошли, — тот почти не слышал, но почувствовал, как Чан настойчиво тянет его за плечо. В висках била кровь. — Слышишь? Пойдём.

***

По постелям разлеглись молча и быстро, не раздеваясь. Чанбин натянул одеяло до подбородка и уставился в черноту потолка. Да, когда-то он любил. Сильно и искренне. Всё начиналось, как и у многих: старшие классы школы, посиделки на крыше, первые поцелуи со вкусом мятной жвачки, первая близость и целая жизнь впереди. Он — перспективный, из обеспеченной семьи, но тощий и неловкий, она — королева школы. Даже носить её портфель было честью, но он удостоился большего, потому что заглядывал ей в рот и готов был ради неё хоть с моста, хоть звезду с неба. Потом — институт, адаптация, первые недели порознь. Когда он с гордостью представил её своим друзьям, Чан и Джисон ничего не сказали: слишком уж странно Чанбин с его пассией смотрелись вместе. А тот был уверен, что они проживут эту жизнь вдвоём — долго и счастливо. «Ты занимаешься ерундой, Бин. Что тебе даст твоя музыка?» «В смысле, ты пас? А как же микстейп? Чан уже даже минус свёл и студию забронировал, а ты просто так сольёшься?» — Бин, он не хотел, — раздавшийся из темноты голос заставил Чанбина открыть глаза. — Я знаю, — произнёс он в одеяло, чтобы Чан не услышал дрожи в его хриплом полушёпоте. Потому что Чанбин давно не плакал по прошлому. Он стал большим и сильным парнем, который ни к кому не привязывался и никому не давал привязываться к себе. — Если хочешь поговорить… — Всё в порядке, Чани. Правда. Чан грустно вздохнул, отвернулся к стене и уснул почти моментально. А может, Чанбину так показалось, потому что он смотрел на пылинки, парящие в луче пробивающегося из-за занавешенных окон света до тех пор, пока в кармане не завибрировал телефон. [22:17 Ёнбок] как день прошёл? Чанбин всмотрелся в иконку контакта. На ней по-прежнему стояла та самая фотография, которую он увидел, когда трясущимися руками набирал своё первое сообщение Ёне. Наверное, тогда он испытал нечто, отдалённо напоминающее то самое трепетное чувство — и только сейчас понял, что потребность любить всё это время лежала где-то на подкорке. Он просто пытался убедить себя в том, что эта история не для него, потому что её слишком страшно начинать и слишком больно заканчивать. А Джисон, неся хуйню по пьяной лавочке, разбередил его старые раны, заставив вспомнить всё, что он так старательно пытался забыть.

[22:18 Чанбин]

Я сейчас наберу.

[22:18 Ёнбок] эм. ок? Даже не пытаясь шагать тихо, чтобы не перебудить спящих в доме, Чанбин вышел на задний двор, глубоко вдыхая прохладный вечерний воздух. Опустившись на крыльцо, он провёл рукой по волосам и едва не дёрнулся, когда к нему навстречу из кустов выпрыгнул тот самый котёнок, которого они привезли. — Привет, братец, — Чанбин опасливо отодвинулся, но котёнок не понял намёка и принялся тереться о его ноги. — Эй, полегче, ты. Он аккуратно почесал животинку за ухом самым кончиком пальца. Забавная зверюга: Чанбину даже захотелось его потискать, лишь бы оттянуть неприятный разговор, и всё же, спустя полминуты он заставил себя набрать номер. Ёнбок взял трубку сразу. — Что случилось? — сразу же спросил он. Чанбин посмотрел на небо. За тёмно-серыми облаками не было видно ни звёздочки. — Ты когда-нибудь кого-нибудь любил?