Влекомые ветром

      С раннего утра в Ратуше Звездопада шли переговоры. Около получаса понадобилось, чтобы обсудить и утвердить текст письма, адресованного Даймё Страны Огня.       — Нужно приложить к нему черновик договора между Звездопадом и Опоку. Главное сейчас — получить разрешение действовать на свое усмотрение. Скорее всего нам будет настоятельно рекомендовано заручиться сперва одобрением Седьмого Хокаге, — говорил Конор-сан. Он сидел за своим столом, положив на него сцепленные руки. Рядом лежал клобук Старейшины — невысокий головной убор темно-фиолетовой и серебряной расцветки. — У тебя есть предложения, как это лучше сделать?       Неджи откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.       Помолчав, Конор спросил осторожно:       — Ты не думал сделать это открыто?       Кенара, которая все это время сидела в нише у окна, облокотившись на узкий подоконник, подняла голову. Ей хотелось увидеть, какое выражение приняло лицо Неджи при этом вопросе, но из своего положения она могла наблюдать лишь его спину.       Хьюга желал бы ответить откровенно, но был сильно стеснен присутствием куноичи: они так ни разу и не обсудили обстоятельства его ухода из деревни. Неправильное их толкование могло навредить сложившемуся у Кенары хорошему мнению о Неджи. Мысли об этом причиняли ему дополнительное беспокойство.       «Но если цена поступка зависит от его толкования, может ли он считаться правильным?»       — Так или иначе официального обращения Старейшины Опоку к Хокаге не избежать. Должен ли я сделать это лично, будет зависеть от ответа Даймё Страны Огня.       Конор подавил вздох: один из главных вопросов остался открытым. Впрочем, предстояло обсудить еще очень многое, так что Старейшина Звездопада быстро отмел сомнения и перешел к сути дела.       — Ты собирался разделить процесс переселения на этапы?       Неджи сменил позу и слегка наклонился вперед, опираясь на стол.       — Да, я думаю, нам понадобится около двух лет.       — Хорошо, это звучит разумно. Участок, о котором я тебе говорил, представляет собой равнину за рекой. На востоке равнина упирается в лес, но лес не принадлежит Звездопаду, это собственность Даймё Огня.       — Рокабуши трудолюбивы. Следующей весной большая часть плодородных земель будет возделана. Но почему они не засевались раньше?       Конор улыбнулся.       — Потому что население Звездопада не занимается земледелием и считает себя городскими жителями. Продукты мы закупаем из поселений к югу от Деревни. Исключение — садовые работы. Ну, — Старейшина бросил взгляд на Кенару, — Сады Масари — гордость Звездопада. За рекой сейчас насчитывается сто двадцать фруктовых деревьев, мы отдадим их рокабуши. Часть старых домов все еще годна для проживания, но необходимо возвести и новые. Сколько семей проживает в Опоку? Я не прошу сейчас точных цифр, мне нужно лишь составить для начала общее представление.       — Триста восемьдесят две полные семьи, если за время моего отсутствия ничего не изменилось. Еще наберется десятка три одиночек. Первое время их можно расселить вместе по четыре человека.       — Ты посчитал всех? Но все ли захотят переселиться?       — Думаю, кое-кто предпочтет остаться, но надеюсь, их будет немного.       — Хорошо. Я знаю человека, который поможет нам с постройками, но привлечь его будет возможно только с разрешения Хокаге.       — Ты говоришь о капитане Ямато? О человеке, который заново отстроил Коноху?       — О нем самом. Боюсь, это уже выходит за рамки дружеского одолжения, но я решу этот вопрос, когда придет время. Кроме того, Звездопад обеспечит рокабуши провизией на необходимый срок. Я поступлю так же, как одиннадцать лет назад, и отменю на ближайшие пять лет все налоги для новых поселенцев.       Неджи наклонил голову в знак согласия и благодарности одновременно.       — Мы привыкли довольствоваться малым и, если у нас будет земля, уже к следующему году сможем обеспечить себя всем необходимым для жизни. Но мы должны быть полезны Звездопаду. Рокабуши заплатят за провизию, семена, орудия труда и волов: у нас есть отложенные запасы медвянки.       — До которых не добрался Даймё Клыков?       — Это накоплено сверх того, что мы отдавали Даймё по существующим договоренностям.       — Хм, вот почему ты надеешься беспрепятственно снискать его благословение? Если рокабуши покинут делянки, Даймё рассчитывает получить их под свой полный контроль?       Неджи снова кивнул.       Когда господа Старейшины начали прикидывать необходимое количество подвод, Кенара почувствовала себя как школьник на скучном уроке.       «Вот чем заняты головы этих людей, — подумала она со смесью уважения и удивления. — Считают людей, волов и деревья! Какое счастье, что мне не нужно все это знать. Но как выбраться отсюда, не выказывая пренебрежения?»       Куноичи встала и прошлась по кабинету, рассматривая свитки и папки на полках, но не прикасаясь к ним. На центральной полке, закрытой стеклянными дверцами, она увидела альбом в кожаном переплете темно-фиолетового цвета. На нем были вытеснены и выведены серебряной краской слова: «Честь и мощь Звездопада». Не отрывая глаз от этой надписи, Кенара спросила:       — Учитель, могу я посмотреть?..       — Да-да, конечно, — ответил Конор, увлеченный беседой с Неджи и едва расслышавший вопрос.       Куноичи осторожно достала альбом и раскрыла его там, где плотные страницы были заложены лентой. Ее глазам предстала фотография женщины в одеянии старейшины. Внизу стояла подпись: «Масари Инари, Старейшина Деревни Звездопада с … по … гг.» Это была ее тетя.       Кенара слегка расширенными глазами, не мигая, разглядывала фотографию, и не могла избавиться от ощущения, что на самом деле разглядывают ее саму. Госпожа Инари была очень красива: с белоснежной кожей, крупными правильными чертами лица и водопадом густых, прекрасных серебряных волос, которые привлекали внимание, даже будучи собранными в сложную прическу под клобуком. Однако это была не та красота, что вызывает восхищение — она словно служила лишь рамкой для сурового и решительного нрава, который читался в выражении лица и особенно в глазах. Большие, продолговатой формы и в обрамлении густых темно-серых ресниц, они поражали своей ясностью и чистотой, но смотрели так пристально, так строго, будто давали оценку тому, кто пытался в них заглянуть. Под этим взглядом Кенаре стало не по себе.       «Осуждаете меня, тетушка? — невольно подумала она и добавила вдруг: — Как и всегда».       Откуда взялись подобные мысли? Кенара вспомнила слова Неджи о том, что была с родственницами не очень близка — может, дело в этом? Или все-таки в нечистой совести?       Альбом сделался тяжелым в руках куноичи.       «Честь и мощь», — мысленно повторила она и перевернула страницу. Конор-сэнсэй не добавил своей фотографии в альбом, так что дальше было пусто, и куноичи начала листать в обратную сторону, с удивлением обнаружив, что до Инари-сан пост Старейшины занимала ее старшая сестра, мать Кенары.       Наклонившись ниже, с учащенно бьющимся сердцем куноичи жадно вглядывалась в надпись: «Масари Яминохоши Сирин», не веря собственным глазам. Использование двойной фамилии было явлением необычным, да и Старейшиной Сирин оставалась недолго, около двух лет. Однако Кенара думала совсем не об этом, изучая смягчившимся взглядом лицо матери.       Сирин отличалась от сестры. Ее фигура не была столь внушительной, а в линиях грациозной шеи и покатых плеч Кенара уловила сходство со своим собственным телом. В остальном мать не была на нее похожа, но у куноичи замирало сердце от ее нежной красоты. Сирин позировала для фотографии с серьезным выражением лица, но уголки ее тонких губ едва заметно устремлялись вверх, а в раскосых светло-серых глазах скользило лукавство, так что Кенаре казалось, что перед ней вовсе не Старейшина Звездопада, а лишь очаровательная молодая женщина в его облачении. При этом Сирин все же выглядела как истинная Масари: с волосами серебряного цвета, пусть и скручивающимися в игривые пружинки, мраморно-белой кожей и прозрачными светло-серыми глазами.       «Ты больше похожа на отца», — вспомнились куноичи слова учителя.       «Вот уж точно», — подумала она.       Повернув голову, Кенара посмотрела на Неджи. Ей очень хотелось сказать ему: «вот моя мама». Неджи, почувствовав ее волнение, полуобернулся через плечо, сосредотачивая больше чакры в той части комнаты, однако Кенара уже вновь опустила голову.       «Он смог прочитать письмо Казекаге с помощью какой-то техники, но вряд ли ему доступны изображения с фотографий, — с грустью думала она. — На них нет выемок и углублений, да и плотность листа одинакова на всех участках».       Неджи рассказал куноичи, что она осталась сиротой в трехлетнем возрасте: ее родители погибли, помогая жителям одной из прибрежных деревень эвакуироваться во время цунами. Это означало, что Кенара не помнила родителей не только в нынешней жизни, но и в прошлой. Что это были за люди, чья кровь текла в ее жилах? Любили ли они друг друга, были ли счастливы? Нравилось ли им то же, что и самой Кенаре? От кого ей досталась жажда чего-то неизвестного, неугомонность души, привычка быть недовольной собой? И сила… Большой запас чакры, склонность к техникам стихии земли и ветра, неординарная скорость…       Продолжая листать альбом, Кенара еще не раз наталкивалась на представителей семейства Масари. Они перемежались Старейшинами из числа Суягава и некоторых других семей, а в более давние времена — представителями клана Яминохоши. Все эти имена и лица, пробегавшие перед взором куноичи, почти ни о чем не говорили ей, но казались едва уловимо знакомыми, словно каждое из них занимало строго отведенное место и дополняло общий логически обоснованный и правильный ряд.       «Неджи сказал, что Масари получали хорошее образование. Должно быть, мне немало времени пришлось провести за уроками истории, заучивая эти имена. Тогда каждый из Старейшин не был для меня пустым местом: я должна была знать их биографии и деяния…»       Что-то смутное напрасно порывалось всплыть в ее голове, и это ощущение было мучительным.       «Мне не вспомнить… Звездопад… Все, что с ним связано, причиняло мне боль, поэтому кануло безвозвратно. Какое позорное малодушие!» — Нахмурившись и задышав чаще, Кенара убрала альбом на место и закрыла стеклянные створки. Она испытывала насущную потребность вырваться на свежий воздух и позволить ветру вымести из ее головы овладевшее куноичи чувство отвращения к себе.       — Некоторая изолированность неминуема, — говорил в это время Конор. — Пройдет какое-то время, прежде чем наши медики смогут синтезировать нейтрализующую сыворотку, — а я верю, что это в принципе возможно.       — Не все рокабуши одинаково опасны, — ответил Неджи. — Кровь некоторых из них обладает свойством сворачиваться почти мгновенно. Я думаю, что им можно предоставить большую свободу.       — Мне бы этого хотелось, поверь, но я очень боюсь несчастных случаев и трагических ситуаций, которые могут исказить представление жителей Звездопада о твоем народе. Ни в коем случае нельзя разжигать страх, нельзя давать ни малейшего повода для конфликта. Ты сам понимаешь, что рокабуши пробудут здесь на положении гостей довольно долгое время.       — Да, я это понимаю.       — Все эти нюансы нужно заранее обсудить…       Понимая, что беседа двух Старейшин затягивается на неопределенный срок, Кенара решилась вмешаться:       — Сэнсэй, Неджи, могу я удалиться? Или мое присутствие здесь необходимо?       Обе мудрые головы одновременно повернулись в ее сторону. Голос куноичи прозвучал почти страдальчески, так что господа Старейшины сжалились над ней.       — Да, конечно, — промолвил Неджи, сохраняя серьезное выражение лица.       — Конечно, дорогая, ты можешь идти, куда вздумается, — с улыбкой ответил Конор, обращаясь к Кенаре мягко, как к ребенку.       Хьюга показалось в это мгновение, что учитель перепутал ее с одним из своих сыновей. В другое время, может, куноичи и задел бы его снисходительный тон, но в этот раз она слишком рада была вырваться на свободу.              Кенара уже давно сменила свою форму АНБУ на брюки из прочной ткани, рубашку и куртку и перестала использовать технику перевоплощения. Конор выписал ей пропуск, так что у куноичи, если она и привлекала к себе внимание, не должно было возникнуть проблем с шиноби Звездопада. Кенара не спросила у учителя, какова их численность на данный момент, но люди в форме попадались на ее пути крайне редко.       Выпорхнув из здания Ратуши, она пробежалась по Центральной улице и в конце концов добралась до Главных ворот. Деревня Звездопада имела вытянутую форму и была огорожена довольно высокой стеной, состоявшей из земляной насыпи, бревен и досок, достаточно широкой, чтобы на ней могли разойтись четыре человека. В трех квадратных башенках дежурило по одному шиноби. Кроме Главных ворот, выходящих на север, имелись также ворота, через которые пробегали дороги на юго-запад и юго-восток. В мирное время ворота не запирались на ночь, но как только сумерки спускались на город, начинал действовать режим усиленной бдительности: дежурные шиноби могли остановить и проверить любого желающего проникнуть в Звездопад или покинуть его территорию. Правда, делали они это крайне редко: у Кенары и Неджи не возникло никаких трудностей, когда они впервые прибыли в Деревню, используя чужой облик.       Стена охватывала примерно три четверти Звездопада: город разросся за ее пределы. Плотность застройки показалась Кенаре весьма удобной, так как оставляла много места для садиков, скверов и одиночных деревьев. Ей хотелось увидеть Звездопад утопающим в зелени или в наряде из алых и золотых листьев.       Южная и юго-западная его сторона смыкалась со знаменитыми Садами Масари, раскинувшимися на много километров до самого леса. Границей служила небольшая речушка. Один из ее притоков протекал неподалеку от восточного участка городской стены и отделял целый квартал, который до сих пор не был заселен. Около десяти лет назад его обнесли забором и опечатали, чтобы приостановить процесс разрушения и не привлекать детей и мародеров. Пустые дома и зараставшие травой улицы будоражили воображение жителей Звездопада и служили неисчерпаемым источником историй о привидениях и духах.       Кенара остановилась поглазеть на запечатанный квартал, погруженный в густую тень.       «Об этом месте говорили Неджи и сэнсэй? Здесь, если все получится, доведется жить рокабуши?» — Куноичи попыталась представить слепые дома и темные улицы полными жизни. В эту минуту она как никогда разделяла желания и надежды Аварасу Тэдзумо.       Оббежав квартал стороной, она оказалась на равнинной местности и, больше не останавливаясь, помчалась дальше на восток. Равнина постепенно шла под уклон и сливалась с долиной довольно широкой реки. По ту сторону реки виднелся лес.       Кенара повернула на север и какое-то время бежала по краю равнины. Она видела издалека стены Звездопада, проглядывавшие между рощицами голых деревьев с черными и серебристо-серыми стволами, крыши домов и верхушки четырех огромных вязов, произраставших в том же квартале, в котором располагались Главные ворота.       К северу от Деревни местность была преимущественно холмистая. Ноги привели Кенару к одному из таких холмов, с гребня которого открывался вид на дорогу. Поддавшись непонятно откуда взявшемуся желанию, куноичи кувыркнулась и скатилась по пологому склону к подножию холма, растянулась на пожухлой траве, раскинув в стороны руки и ноги, и рассмеялась. Сердце ее было полным какой-то необъяснимой теплоты и детской радости.       «Это уже было? — затаив дыхание, с волнением спросила себя она. — Я так уже делала?»       Из глаз сами собой покатились слезы. На этот раз Кенара не стыдилась их и не скрывала, а просто дала им волю, все также оставаясь лежать на траве. Ее руки сгребли эту пожухлую траву, пробиваясь сквозь нее до самой земли.       «Это мой дом? — с замиранием сердца думала куноичи. — Могу ли я звать это место домом?..»       Приподнявшись на руках, она воззрилась на склон холма, с которого недавно скатилась, и принялась отирать мокрые щеки, не замечая, что оставляет на них грязные разводы. Брови ее нахмурились, глаза сделались черными.       — Будь проклят человек, из-за которого я посмела все это забыть! — сквозь зубы выпалила Кенара и вскочила на ноги. — Особенно если это я сама! — крикнула она, замахиваясь и ударяя кулаком воздух.       Если бы кто-то увидел ее в эту минуту, то подумал бы, что она ведет себя в точности как обиженный ребенок.              Набегавшись вволю, Кенара вернулась в город. Дав выход своим чувствам, она успокоилась и брела по улице, глазея по сторонам, немного отдохнувшая душой и приятно уставшая телом. У входа в гостиницу ее встретил Конор-сан. Сделав вид, что не обращает внимания на черные разводы от земли на ее лице, он сказал ей приветливо:       — Наконец-то ты вернулась.       — А ты ждал меня здесь? — удивилась Кенара.       — Нет, — Конор улыбнулся, — я почувствовал приближение твоей чакры и вышел из Ратуши, чтобы тебя встретить. Мне к тому же нужно зайти к господину Аварасу.       «Не наговорились за целый день?» — подумала куноичи.       — Так пойдем, поднимемся вместе.       — Подожди минутку. — Учитель придержал ее за рукав куртки. — Давай пройдемся под теми деревьями? Я хочу тебе кое-что сказать.       В сквере никого больше не было; под одним из кленов стояла скамья. Кенара знаком предложила учителю сесть, но он мотнул головой.       — Я хотел предложить тебе пожить какое-то время у нас с Томико-сан.       — Нет, ни в коем случае. — Кенара нахмурилась. — Послушай, сэнсэй, тут, конечно, хорошо и мирная атмосфера притупляет осторожность, но я не могу делать вид, что все в порядке. Ты прекрасно знаешь, что в любой момент за мной могут прийти. Разве я могу рисковать безопасностью твоей семьи?       — Я бы и сам ни за что не стал рисковать их безопасностью. Но люди Гаары-сама не посмеют навредить семье Старейшины Звездопада. А что касается остального, то я не нарушаю закон, общаясь с шиноби, который не был объявлен отступником. Погоди, — добавил он, увидев, что Кенара неодобрительно качает головой, и мягко тронул ее за локоть. — Как сенсор я почувствую приближение любых незнакомых ниндзя и смогу предупредить тебя об опасности.       Куноичи подняла на него глаза.       — И что, по-твоему, я предприму? Побегу на край света, ища место, до которого не дотянется песчаная длань Казекаге?       — Мне больно это говорить, но как иначе? — Беспокойство отразилось на лице Конора. — Как по-другому спасти твою жизнь?.. Мы с Не… с Тэдзумо-саном обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что тебе придется скрываться, пока мы не вступимся за тебя перед Гаарой-сама. Если он, конечно, объявит тебя вне закона.       — Я не понимаю, почему вы в этом сомневаетесь. — Куноичи раздраженно пожала плечами. — Но все равно, сэнсэй, я не перееду в твой дом. Если бы я знала, чего ожидать, и имела какие-то гарантии… Но я боюсь. Боюсь АНБУ Песка. И вы не переубедите меня в обратном.       — Хорошо. — Конор вздохнул. — Тогда, может, поселишься в Ратуше? У меня есть там комнатушка, смежная с кабинетом и превращенная в спальню. А на этаже имеется душевая.       Кенара задумалась, слегка нахмурившись.       — Или ты хочешь продолжать жить в одном номере с господином Аварасу? Но у нас так не принято… Я бы не хотел беспокоиться еще и по поводу вашей с ним репутации. Ты женщина, а он — официальное лицо.       Конор говорил серьезно. Куноичи, смущенная поднятой темой, невольно потупила глаза.       — Ты совершенно прав, — сказала она. — Никакой необходимости проживать вместе у нас больше нет.       Конор одобрительно кивнул.       — У тебя есть деньги?       — Да.       — А у него?       Кенара неопределенно повела плечом. Ей показалось, что Неджи будет неприятно, если она расскажет учителю о его скромном достатке.       — Поднимись, собери вещи, и я провожу тебя в Ратушу.       — Но у тебя вроде бы было дело к господину Аварасу?       — Я потом вернусь. Договор переписан на чистовик, осталось обсудить пару формальностей, и сегодня же ночью можно будет отправить птицу к Даймё Огня.              Когда Кенара вошла в номер, Неджи сидел на кровати поверх покрывала, подогнув ногу и сцепив руки вокруг колена, погруженный в собственные мысли. Он еще не сменил свое одеяние на халат и, похоже, не ужинал, ожидая куноичи. Сдержанно улыбнувшись, он спросил, набегалась ли она, и сел, спустив ноги с кровати.       По его лицу и по голосу Кенара поняла, что Неджи доволен сегодняшним днем, и улыбнулась в ответ.       — Мне нужно собрать вещи: Конор-сэнсэй поселит меня в Ратуше.       — Зачем?       — Чтобы сэкономить на гостинице и не навредить твоей репутации. Ну и моей, если она кого-то волнует.       Неджи помолчал некоторое время, с помощью рассеянной чакры наблюдая за тем, как Кенара укладывает дорожный мешок, затем спросил, будет ли ей удобно на новом месте.       — Там есть все необходимое.       — Я увижу тебя завтра?       — Я хотела потренироваться с утра и погулять по окрестностям. Мы можем сделать это вместе.       — Значит, у Ратуши завтра в семь?       Опасаясь, что Неджи столкнется с Конором и между ними снова завяжется долгая беседа, Кенара предложила встретиться у Главных ворот. Забросив мешок на плечо, перекинув плащ через сгиб локтя, куноичи нерешительно обернулась у порога. Хьюга встал со своего места и подошел к ней; поднял руку и коснулся ее щеки, затем потер пальцы друг о друга и спросил:       — Что это? Земля? Ты упала?       — Можно и так сказать… — ответила Кенара, смущенно отводя глаза.       — Хотел обнять тебя, но теперь боюсь испачкаться, — произнес Неджи с невозмутимым лицом.       — Понимаю, — уныло ответила куноичи и, подавив вздох, взялась за ручку двери. Хьюга шагнул вперед и крепко обнял ее со спины, беззвучно усмехаясь.       — Больше не убегай так надолго без предупреждения. И старайся не падать на лицо.              Тен-Тен зевнула, прикрывая рот рукой, и устало откинулась головой на сидение дивана. Они с Сансё-саном играли в го, разложив доску и рассевшись на ковре. Джучи был одет в черное с синим шелковое кимоно, а куноичи — в футболку и хлопковые штаны. Ее волосы, расчесанные на прямой пробор и заплетенные в две тугие косы, падали на лопатки.       «Посмотрите на этого человека, — ворчала она про себя. — Подтянутый, красивый, как с картинки, румяный… Да ведь пятый час утра!»       — Ходите уже, господин Сансё…       — Одну минуту, госпожа, не все так просто: я склонен вас опасаться.       — А почему ты не можешь уйти и дать мне поспать хоть немного, чтобы я не пугала завтра людей своим лицом?       Задумчиво постукивая пальцем по подбородку, Джучи протянул руку и положил белый камушек на доску.       — Во-первых, вы все равно будете использовать чужой облик. А во-вторых, я должен остаться в вашем номере до утра, а затем покинуть гостиницу в семь часов, чтобы «случайно» столкнуться на улице с поспешающим на работу господином Пиночи, важнейшим источником информации в Танзаку.       — Не преувеличивайте, Сансё-сан. — Тен-Тен положила на доску черный камень. — Итак, честное имя Исаны-сама должно быть принесено в жертву корыстным интересам?       Джучи с улыбкой наклонил голову.       — Ну допустим, все станут восхищаться твоими любовными победами, и что с того?       — О нет, это не моя победа — это ваша победа, Исана-сан. Один из самых состоятельных торговых домов согласился заключить с вами сделку.       — А что, Кацукава так богаты?       — Я думал, вы знаете. Разве вы не занимались сбором информации все эти дни? — с невинным видом поинтересовался Сансё.       Тен-Тен прищурилась, но смолчала.       — Но вот что вы знаете о собственном торговом предприятии: оно лишь служит прикрытием, а на самом деле Ририн помогают поставлять оружие, признанное непригодным для использования в Стране Ветра, в соседние с нею страны.       — Кому нужно непригодное оружие? И какое отношение Страна Луны имеет к Суне?       — Я не сказал, что оружие не годится для использования — оно лишь признано таковым. Его списывают и то, что можно, отправляют на переплавку. Кто спохватится, если на выходе получается необходимое количество железа?       — Стали, а не железа. Ты это сам придумал? — Тен-Тен, слегка нахмурившись, пристально смотрела на Сансё.       — Да. Сложность заключается в том, чтобы подкупить нужных людей. Но, к счастью, мы таким не занимаемся. — Джучи улыбнулся.       Куноичи не была уверена, стоит ли доверять этой улыбке; она одновременно и любовалась ею, и опасалась ее.       — Достаточно лишь убедить других, что нам это по силам.       — А почему нам это по силам?       — Потому что для Ририн двери в дома знатных господ Суны всегда открыты, ведь мать Исаны-сама…       — Урожденная Сакью! — воскликнула Тен-Тен. — Черт, неплохо придумано… И поди разберись, что Сакью с островов Чая — это не то же, что Сакью из Суны. Сансё-сан, я в восхищении.       Джучи не удержался от довольной улыбки и ответил собеседнице вежливым поклоном.       — Значит, Ририн подкупают нужных людей и воруют оружие шиноби Страны Ветра, а затем продают его в соседние страны? И никто не замечает этого, потому что в отчетах все сходится?       «Надо рассказать об этой схеме Шикамару, — подумала Тен-Тен. — Вдруг такое в самом деле можно провернуть? Контрабандисты могли бы орудовать прямо у нас под носом».       — Именно так.       — Допустим, ты заключил сделку с Исаной и вы договорились о поставках оружия в Страну Когтей. Но при чем тут любовные отношения? И как это все поможет выманить Кисараги?       — Все дело в деньгах. Вы заломите небывалую цену, а Кацукава на нее согласятся.       Тен-Тен рассмеялась.       — Ну что ж, согласна, от переплаты у любого дельца глаз задергается… Кацукава согласятся заплатить кучу денег, потому что… — Куноичи смущенно смолкла.       — Потому что их агент пал жертвой чар прекрасной наследницы дома Ририн, — с мягкой улыбкой договорил за нее Джучи, украдкой любуясь румянцем Тен-Тен. — Будем надеяться, господин Кисараги соблазнится возможной выгодой и захочет перебежать вам дорогу.       — Здорово. План, основанный на распространении слухов и сплетен — мне нравится. Хотя не могу назвать его надежным.       — Я был уверен, что мой предыдущий план надежен, — пробормотал молодой агент Кацукава, выкладывая камешек на доску.       Однако Тен-Тен прекрасно его расслышала и не упустила ни единого слова. Ей очень хотелось спросить, входило ли соблазнение Исаны в этот план, или наоборот, выбивалось за его рамки, но что она могла услышать? Любой из возможных ответов был бы ей неприятен, разыгрывал ли Сансё-сан свои чувства или действительно испытывал их к женщине, чей облик примеряла на себя Тен-Тен. Алкоголь уже выветрился из ее головы, и жутко хотелось спать. Равнодушно наблюдая за тем, как изящная рука Сансё-сана убирает с доски черные камешки, попавшие в окружение белых, куноичи слегка морщилась в попытке сдержать зевоту.       Позабавившись про себя ее выражением лица, Джучи вздохнул.       — Все-таки лучше вам отдохнуть.       — А ты?       — Посижу здесь еще пару часов, а потом уйду. Меня не поджидает в коридоре ваш громила-телохранитель?       — Хидаритэ? Спит уже в своей теплой постельке, седьмой сон видит. И я, пожалуй, пойду. — Тен-Тен хотела было потянуться, но вспомнила, что не одна, и быстро опустила руки.       Дверь в спальню за ней закрылась. Джучи стряхнул камешки на ковер, а затем начал неторопливо собирать их в коробку. Он чувствовал необходимость хорошенько обдумать сделанные нынешней ночью открытия, хотя слегка сожалел о том, что остался в одиночестве.              Утро застало Джучи на софе в полулежачем и весьма неудобном положении. Бросив взгляд на настенные часы, он вскочил, оправил кимоно, кивнул зачем-то двери, ведущей в комнату Тен-Тен, и вышел в коридор. Джучи остановился у окна, которое выходило на улицу, а не во внутренний двор, и начал вести наблюдение.       Почти ровно в семь господин Пиночи вывернул из-за угла и двинулся мимо гостиницы по направлению к выставочным павильонам. Увидев его, Джучи сорвался с места и помчался вниз по лестнице на первый этаж, проскочил пост администратора и выбежал наружу. Остановившись, он оправил кимоно, проверил прическу и быстрым уверенным шагом двинулся через арку на улицу. Джучи успел как раз вовремя, чтобы попасться на глаза устроителю выставки.       — А! Это вы, Сансё-сан? — воскликнул господин Пиночи, и румяное лицо его озарила улыбка.       Изображая смущение, Джучи растерянно огляделся по сторонам и молча поклонился, приветствуя знакомого.       — Нам, пожалуй, в одну сторону? Составите мне компанию?       — Конечно, с удовольствием…       Они пошли вместе, приноравливаясь к шагу друг друга.       — Как это вам удалось так рано встать после вчерашнего? — посмеиваясь, поинтересовался Пиночи-сан.       — А что было вчера? — краснея, спросил Джучи.       — Как же! Чудесный вечер в «Мягкой росе». Я слышал, господа славно отдохнули, а такие новости всегда отрада для моих ушей. Разве не в этом заключается душа нашей ярмарки-выставки? Славные господа собираются вместе, обмениваются опытом и завязывают полезные знакомства, что, конечно, способствует развитию торговли, а значит, процветанию Танзаку как важнейшему ее средоточию…       «И как вставить хоть пару слов в сей поток красноречия?» — думал Джучи.       — Вы совершенно правы, Пиночи-сан. Но откуда вы знаете про вчерашний вечер?       Пиночи добродушно усмехнулся, отчего глаза его под широкими бровями превратились в щелочки.       — А я вот только что, буквально перед вами, встретил Мигучи-сана. Он закрыл заведение и шел домой. Усталый, но довольный.       — Что ж, счет получился внушительный.       — Ну, для таких господ, как Сукидзава и Кацукава… Я хотел сказать, что процветающие торговые дома могут позволить себе лучшие развлечения… Атмосфера праздника все-таки способствует поиску партнеров.       — М-да… — невнятно пробормотал Джучи.       — Думаю, кто-нибудь привлек внимание господина Сансё? Дом Кацукава, кажется, был заинтересован в приобретении походного снаряжения…       — Вот это память у вас, Пиночи-сан! Но в этом году наши запросы более… специфичны. А вы так хорошо знаете всех участников выставки?       — Конечно, ведь я не первый год организую данное мероприятие. Нынче в Танзаку съехалось никак не меньше двухсот торговцев: шестьдесят домов с оборотом в тридцать миллионов рё, сорок с оборотом в пятьдесят, двадцать четыре с оборотом…       — Осторожнее, Пиночи-сан! Вы почти ступили в лужу.       — Ах, это была лужа? Я и не заметил…       Джучи пришлось взять устроителя под руку, чтобы спасти от неминуемой опасности: господин был так увлечен разговором, что почти не смотрел под ноги.       — А что же Ририн? Они впервые появились в Танзаку?       — Пожалуй. — Пиночи-сан наморщил лоб.       — А как вы думаете… — Джучи понизил голос. — Им можно доверять? Я слышал, что они в родстве с Сакью, а это такой видный клан в Стране Ветра…       — Правда? — устроитель на несколько секунд остановился.       — Впрочем, это вопрос почти решенный. — Изображая задумчивость, Джучи нахмурился и уставился на одну из соседних крыш. — Знаете, я вспомнил, что должен прежде забежать к себе в гостиницу.       — Конечно, конечно.       Раскланявшись перед зданием одного из павильонов, господа разошлись в разные стороны.              До конца ярмарки-выставки оставалось всего шесть дней, так что следовало поторопиться, воплощая план Джучи в жизнь. В соответствии с этим планом, большая часть хлопот выпадала на долю господина Сансё, который должен был не только проводить ночи в гостинице «Под сенью платана», изображая поклонника наследницы Ририн, но и посвятить в подробности придуманной им истории всех заинтересованных лиц. Джучи потребовалось поистине виртуозное владение лицом и речью, чтобы выдать собеседникам нужные секреты, создав при этом впечатление, что он всячески пытался их скрыть.       Тен-Тен продолжала изображать в меру таинственную особу и мучилась сомнениями по поводу того, о чем следует писать в отчетах, а о чем пока лучше не докладывать. Спать она теперь ложилась в восемь часов вечера, чтобы в час быть готовой к приходу Сансё и затем до зари развлекаться играми в го и обсуждением общих знакомых. Так они и провели две следующие ночи: сидя на ковре перед софой, подложив под спину подушки, пытаясь обыграть и развлечь друг друга.       — Нет, Носимару никак не может быть агентом Кисараги — или я совершенно не разбираюсь в людях!       Сансё улыбнулся в ответ на это заявление.       — А между тем не вызывать подозрений — важное качество в подобном деле.       — Ну нет! — возразила Тен-Тен. — Этого господина не то что не подозревают, а скорее не воспринимают всерьез. Кто его послушает, заговори он об оружии? Ты бы послушал?       — Зависит от того, что именно он бы сказал. А как насчет Рюзуми-сана?       Куноичи задумалась на секунду. Она сидела, подогнув ноги, перед доской для го.       — Он кажется человеком безобидным, но я бы не удивилась, если бы это оказалось лишь маской. Хотя в прошлом году Рюзуми-сан, по-моему, вел себя также, изо всех сил стараясь принизить себя, чтобы ненароком кого не обидеть. Может, это его постоянное амплуа.       Джучи бросил на собеседницу быстрый взгляд.       «В прошлом году? — подумал он. — Так ты уже бывала здесь?»       — Ты больше времени общаешься со всеми этими господами. Сам-то кого подозреваешь?       — Пока что пребываю в замешательстве. Иногда мне кажется, что Мурай-сан посмотрел на меня как-то странно или господин Эбиске обронил неосторожную фразу… Но дальше разговоров дело не идет. — Сансё вздохнул. — У меня скоро язык сотрется.       Тен-Тен захихикала.       — Зачем же ты со мной болтаешь ночи напролет? Мог бы улечься спать на этом диване.       — Во-первых, он неудобный. Во-вторых, мне нравится общество Исаны-сан.       — Мы же условились, что ты больше не будешь звать меня госпожой.       — Но и настоящего имени ты мне не сказала.       Куноичи в ответ лишь пожала плечами. Устав от игры в го, она пересела, опираясь спиной о софу и вытянув ноги в широких штанах, собранных у лодыжек.       «К сожалению, — думала Тен-Тен, — мое имя тебе никогда не понадобится».       — Послушай, Сансё… Ты в самом деле не любишь шиноби?       — Ну… — Джучи вздохнул и возвел свои прекрасные глаза к потолку. — Мне становится неуютно при мысли о том, что рядом со мной живут существа, способные в любой момент переломить меня, словно тростинку, и все, что их останавливает, это отсутствие соответствующего приказа.       Тен-Тен с беспокойством посмотрела на Сансё. Его слова уязвили ее, ведь всего каких-то пару дней назад она пророчила ему как пособнику контрабандистов тюремное заключение.       — Если бы я был богом, — с мечтательной улыбкой продолжил Джучи, — я бы собрал всех шиноби и, скажем, зашвырнул их на Луну, чтобы они могли там выяснять свои отношения, оставив в покое мирных граждан.       — Спасибо, что не на Солнце… — проворчала Тен-Тен. — Как будто без шиноби не было войн.       — Были. Но именно благодаря шиноби войны растянулись до бесконечности.       — Но ведь сейчас…       — Это временно. Однажды кто-то из действующих Каге умрет и все закончится, — Сансё бросил на доску камушек, который крутил в руках.       — Значит… ты и меня считаешь «существом»? Монстром каким-то, а не человеком? — выпалила с досадой Тен-Тен.       Джучи поднял на нее глаза.       — Но ведь ты не убийца?       Куноичи, впервые увидев Сансё-сана таким серьезным, смутилась.       — Я… я никогда не убивала простых людей! — воскликнула она с жаром. — Только вражеских шиноби… в пылу схватки, а не из прихоти!       — У тебя не было такого чувства, словно ты… словно ты изменила что-то навсегда? Совершила что-то необратимое?       Тен-Тен грустно покачала головой.       — Я понимаю, о каком чувстве ты говоришь. Оно возникало в других ситуациях.       Куноичи замолчала, задумавшись о своем. Джучи следил за ее лицом, машинально перебирая камни на доске и разрушая все комбинации. Ему было не по себе, и он сожалел, что стал причиной печальных размышлений Исаны.       Никогда еще Джучи не встречал такой прямолинейной молодой женщины, которая говорила бы ровно то, что думала, и то, что она думала, было бы так созвучно его собственным мыслям. Рядом с Исаной ему хотелось стараться изо всех сил: блистать умом и чувством юмора, быть учтивым и одновременно смелым — словом, показать себя. Джучи хотелось, чтобы именно она его оценила, и это стало бы подтверждением его лучших качеств.       Он знал, что умеет нравиться людям. Его лицо и природное обаяние обычно служили Джучи самой лучшей рекомендацией. Для молодых он был своим, старшим же поколениям казался образчиком живости, смягченным безукоризненным воспитанием. Вращаясь в самых разных кругах, Джучи обрастал прозвищами. Изначально он был Куликом — беззаботной птицей, которая живет на болотах, но порхает над ними, не пачкая своих крыльев, — затем, возмужав, сделался Принцем. С подачи женщин, привлеченных его очарованием, но оставшихся без внимания, к последнему прозвищу прибавилось обидное Пустозвон. Впрочем, эта часть прозвища всплывала лишь в исключительных ситуациях. Джучи любил общаться, нравиться и, пожалуй, дарить надежды, но его потребности в восхищении женской красотой были скромнее, чем казалось со стороны.       С той ночи, когда их карты были раскрыты, Исана вела себя с ним странно: не как с красивым мужчиной, а как с человеком. Она не играла с ним, не пыталась заполучить, ей словно было интересно, что у него на душе, а Джучи к такому не привык. Зачем ему было ранить ее?       Решившись, он убрал доску для го и сел рядом с Тен-Тен, почти прикасаясь к ней плечом.       — Послушай… Я стараюсь не разделять людей, но иногда у меня это не выходит. Все дело в несправедливости… А мы с тобой… По-моему, нам хорошо вместе, и ты ничем мне не угрожаешь, ведь так? Кроме того, моя старшая сестра была куноичи, а она точно человек, со всеми причитающимися недостатками, хоть и странный.       — У тебя есть сестра? — В Тен-Тен вспыхнуло любопытство, вмиг вытеснив собой все печали.       — Да, но я не хочу о ней говорить.       — Почему?       — Не хочу и все!       Глядя на его насупленное лицо, Тен-Тен не удержалась от усмешки.       — Ты как ребенок, — ласково сказала она.       На удивление, этот милый голос сразу же смягчил Сансё-сана, так что он, с лукавством взглянув на куноичи, заметил:       — А сама-то… Чуть не разревелась, потому что я сказал, что закинул бы шиноби на Луну. — Джучи взял Тен-Тен за руку, пожал ее и тут же отпустил. — Так и быть, тебя бы я оставил.              Пятый Казекаге поднялся с кресла, медленно обошел стол и остановился напротив пленника, тотчас же поставленного на колени грубым толчком одного из двух агентов АНБУ. Пленником был крупный красивый мужчина с металлическим ошейником, реагирующим на высвобождение чакры. Его обнаженные мускулистые руки были скованы за спиной; по правой руке тянулась татуировка в виде крокодила, чей хвост извивался у основания шеи, а морда щерилась на тыльной стороне ладони. Гаара из своего положения не видел татуировки целиком, но помнил ее во всех подробностях.       «Почему я не приказал свести ее?» — печально думал он, изучая пленника взглядом. Голова его была опущена, так что Гаара не видел лица — только макушку с аккуратно остриженными черными волосами.       — Спасибо, — произнес Казекаге своим мягким голосом, поднимая глаза на капитана АНБУ. — Можете пока быть свободны.       — Но Гаара-сама! — воскликнул капитан. — Уровень опасности S! Я не могу оставить вас наедине с этим предателем! Прошу прощения, но как мастер тайдзюцу он может обойтись без применения чакры. Принятых мер предосторожности недостаточно.       Господин Казекаге с невозмутимым лицом вытянул вперед руку и слегка разжал кулак. Между его пальцами потек невесть откуда взявшийся мелкий песок и с тихим шелестом начал засыпать пол. Через несколько секунд песка набралось достаточно, чтобы окружить и оплести пленника несколькими широкими лапами, сжав хватку над ошейником, почти у самого горла.       Без лишних слов капитан АНБУ поклонился и исчез вместе со своим напарником.       Пленник был вынужден переменить положение из-за песка Казекаге. Он задрал голову вверх, так что Гаара наконец увидел такие знакомые ясные глаза в обрамлении угольно-черных ресниц.       — Здравствуй, Кан, — печально сказал Пятый.       Человек, названный этим именем, усмехнулся, хотя лицо его искажала ярость.       — Это не мое имя, Гаара-сама, — прохрипел он. — Назовите меня моим настоящим именем.       Гаара немного ослабил песчаную хватку и вздохнул.       — Мне, как и всей Суне, оно ненавистно.       — Меня зовут Куроко, — с силой произнес пленник, разделяя каждое слово.       — Вот как? — Пятый сделал шаг вперед. — Тогда ты можешь мне объяснить, почему сделал именно такой выбор, поскольку сам я в замешательстве. Тебе была дарована возможность начать новую жизнь в окружении достойных людей, возможность служить Суне и не повторять прежних ошибок. Я доверился тебе, приблизил к себе, так почему… Почему ты предал меня? Почему предпочел избрать лживый, кровавый путь и посмел обернуть свои силы против Суны и вчерашних товарищей?       Непросто было бы уловить волнение в ровном голосе Казекаге. Его светлые глаза, обращенные на пленника, не моргали, лицо казалось спокойным. Однако грудь Гаары-сама вздымалась чаще обычного и руки, сцепленные за спиной, крепко сжимали одна другую.       Кан не смог отказать себе в удовольствии рассмеяться.       — Ты взял на себя слишком много. Ты всего лишь Каге, а не божество. И если только подойдешь поближе, я шепну тебе на ушко, куда бы я засунул тебе твои подачки.       — Даже пытки, — невозмутимо ответил Пятый, — не смогли сломить твоей воли: мне до сих пор неизвестно, откуда ты узнал о стирании памяти.       — Пытки? Ха-ха, какая глупость, пытаться напугать меня болью, — отсмеявшись, Кан посерьезнел и добавил гневно: — Думаешь, сможешь сделать со мной что-то еще более страшное, чем уже сделал? Ты искромсал мою душу! Мразь, чудовище, демон в обличье человека!       Гаара побледнел, но все тем же неподвижным взглядом, не отрываясь, смотрел в затуманенные яростью глаза своего бывшего агента.       «Искромсал душу? — с болезненным удивлением повторил он про себя. — Разве это так? Именно это они чувствуют?»       — Неужели ты предпочел бы умереть? Тебя тогда приговорили к смертной казни за твои преступления против народа Страны Ветра…       — Да лучше умереть, чем служить такому, как ты! Я ненавидел Каге, ненавидел всей душой! Может, я ошибался, может, я был не прав, но это были мои убеждения, мои принципы! Ты посмеялся над ними, превратил в посмешище меня самого! Лишил смысла все, что я когда-либо сделал! Восемь с половиной лет… восемь лет моей жизни я отдал ненавистному мне человеку! — Кан сплюнул на пол, как будто испытывал омерзение от одного лишь упоминания Каге.       — Вот как? — повторил Гаара. Он опустил глаза, невольно глядя на плевок, оставленный на песке. — Кажется, теперь я понял. Хочешь что-нибудь еще сказать напоследок?       «Убьет меня хваткой песка? — промелькнуло в голове у Кана. — Вот и конец…»       — Хочу сказать кое-что. Ты меня внимательно слушаешь, господин Пятый Казекаге?       Глаза Гаары вновь пронизали пленника.       — Да.       — Желаю, чтобы демоны вырвались из ада, вспороли тебе живот и набили его песком вместо внутренностей! Чтобы они насадили твои руки и ноги на копья, а голову — на крюк... Чтобы они разыгрывали с тобой представления, как со сраной куклой, а ты бы трепыхался в их лапах, хныча от боли и унижения, и завидовал мне! — Кан усмехнулся, хотя голос его задрожал от ярости и ощущения близкой смерти.       — Вот как? — в третий раз невозмутимо переспросил Казекаге. — Я бы казнил тебя прямо сейчас, но ты ведь сам считаешь это милостью. И я был бы милостив с тобой, несмотря на то, что ты снова избрал неверный путь и поднял руку на защитников Суны. Однако ты совершил еще одно преступление, которое я простить не в силах.       — Что? Что еще? — надменно спросил Кан.       — Хикориказе Джинэ. Из-за тебя эта куноичи вступила на путь предательства. Ты обратил кунай одного из наших лучших шиноби против Суны.       — А-ха-ха, да! Да, это я сказал ей. А что, подействовало? Она наконец освободилась? Как же приятно, как же я доволен! Все-таки разозлил тебя, а?       — Кан, мне жаль, но я приговариваю тебя к повторной процедуре стирания памяти.       Пленник побледнел.       — Хоть еще сотню раз… Делай что хочешь, я все равно не стану тебе служить! Рано или поздно моя душа возропщет и я пойду против тебя, как и всегда. Моя ненависть… не исчезнет!       Гаара молча обошел бывшего агента стороной, распахнул дверь в коридор и позвал АНБУ. Его уже мало волновали выкрики Куроко, но семена сомнений, посеянных в душе, давали болезненные всходы.       «Неужели… — с мукой думал Гаара, — неужели лучше было бы убить?.. Но разве такое возможно?»              Кенара пролетела расстояние в несколько шагов и, упав, проехалась спиной по сухой траве. Тут же вскочив на ноги, она воскликнула:       — Снова!.. Думала, если ты воздействуешь на мои тенкетсу на ладони, буду быстрее... Почему не получается?       Неджи подошел ближе. Он был без маски, в черном кейкоги, и не вполне успешно пытался подавить довольную усмешку.       — Твой контроль чакры хуже моего.       — Думаешь, дело в этом?       — Контроль чакры — это не только количество и концентрация чакры, но и скорость ее высвобождения. Тот, кто хочет применять техники без печатей, — к примеру, Воздушную ладонь, — должен уметь очень быстро аккумулировать и выпускать чакру.       — Но я ведь быстрее тебя...       — В том, что касается движений тела, — да, но я все-таки принадлежал клану, который специализируется на контроле чакры.       — Правда...       — Думаю, ты это освоишь, если смогла создать технику подобную Рождению вихря. Впрочем, далекие предки у нас общие, так что не стоит удивляться.       Кенара ничего не ответила и принялась поправлять застежку на перчатке. Догадавшись, что она смущена собственным невежеством, Неджи как бы невзначай добавил, что Хьюга, как и Гинпатсу, произошли от Хамуры, добровольного изгнанника на Луне.       — В самом деле... Как-то ты сказал, что служба в АНБУ сама по себе является свидетельством силы, однако я до сих пор уступаю тебе кое в чем.       — Думаю, тебе больше требовалось развивать выносливость, увеличивая тем самым объем чакры. Двенадцать теневых клонов — выдающийся результат. К тому же твои техники стихии Земли довольно мощные, и я ни у кого не видел таких прочных земляных клонов. Тысячу Крепостей даже мне, с моей концентрацией чакры, не удалось повторить.       Кенара ответила на это любопытным взглядом.       — Это то, что ты сейчас называешь земляным куполом, — пояснил Неджи. — Изначально техника называлась Мощь Тысячи Крепостей, и, кажется, ее придумал твой учитель.       — Вот для чего многие шиноби уходят на покой: заняться наконец разработкой техник, которые задумывались уже давно. У меня тоже есть заготовки, до которых раньше не доходили руки. На службе обычно используешь лишь самые простые и действенные техники, нет времени поработать над чем-то сложным.       Хьюга кивнул.       — Послушай, а с кем ты тренировался? Не похоже, чтобы ты растерял былую форму, хотя мне трудно судить, насколько раньше ты был хорош.       — С моими учениками. Один из них, Джай, толковый даже по меркам шиноби. Хочу, чтобы ты сама попробовала с ним сразиться и подтвердила, что у него есть потенциал.       Кенара улыбнулась, подкупленная уверенностью, с которой Неджи заявлял о своих, возможно несбыточных, желаниях.       — Но это для поддержания тонуса. А чтобы не растерять прежнюю скорость, приходилось сооружать особые полигоны и использовать механические устройства, метательные прежде всего. Если бы я знал, что мы заговорим об этом, я бы тебе показал свою тренировочную площадку в Опоку.       Куноичи не стала говорить, что нынче нечто подобное используется Деревнями при подготовке к экзаменам на чунина и называется «современными методами».       — Давай еще раз, но без техник, — предложила она.       Неджи не успел ответить, так как к ним, показавшись из-за гребня холма, приближался Старейшина Звездопада.       — Нашел вас, — улыбнулся он, и добрые морщинки появились возле его глаз и губ. — Я должен передать вам приглашение на обед от Томико-сан. Пожалуйста, будьте нашими гостями сегодня.       Неджи и Кенара одновременно поклонились в знак благодарности и согласия.       — Может, сделаем небольшой крюк по дороге в Деревню? — Конор-сан перевел взгляд на лицо Хьюга. — Хочу ознакомить тебя с местоположением будущего квартала рокабуши.              Все трое остановились на дороге, метрах в двадцати от забора, по периметру которого с определенной периодичностью располагались надписи и печати.       — Здесь восемьдесят домов, пригодных для жизни в текущий момент, просторных, рассчитанных на семьи из четырех-восьми человек, — сказал Конор. — Еще сорок-сорок пять требуется подновить и отремонтировать — например, переложить крышу, вставить окна и так далее.       — Это… замечательно! — Неджи повернулся к Старейшине Звездопада, хотя не мог его увидеть; приятное волнение отразилось на его лице.       Конор-сан улыбнулся.       — Я старался тебя не обнадеживать зря, но с самого начала верил в твою затею. Знаешь, одиннадцать лет тому назад, когда я загорелся мечтой возродить Звездопад, многие отнеслись к этому скептически, настороженно. Да что там далеко ходить, — Конор с лукавой усмешкой обернулся к Кенаре, — моя собственная ученица не верила в меня тогда.       — Не верила в тебя? — с удивлением отозвалась куноичи. — Ты что-то путаешь, сэнсэй. Я даже сейчас в тебя верю, хотя ничего не помню.       — Правда… — растроганный ее словами, Старейшина немного смутился. — Я должен был сказать иначе: ты верила в меня, но не в то, что Звездопад можно возродить. Верила настолько, что отдала на нужды новых поселенцев часть своего наследства и подарила Деревне Сады Масари.       — Я? Подарила Сады? — Брови Кенары против воли поползли вверх.       Хьюга в это время с большим вниманием прислушивался к беседе и старался с помощью чакры прочитать выражения лиц ее участников.       — Что именно тебя удивляет? Думаю, не твоя щедрость?       — Ну… возможно, семейные богатства не представляли для меня большой ценности — это я могу понять. Скорее удивлена, что знаменитые Сады были когда-то, хоть и недолго, моей собственностью. Это так странно… Представь, сэнсэй, ты бы узнал, что владел четвертью Страны Лапши.       — Я понимаю. — Конор улыбнулся.       — Ты никогда раньше не упоминала об этом, — вмешался Неджи. — Думаю, причина в том, что положение наследницы семьи занимала твоя старшая сестра.       — Ясно. Ну хоть что-то я сделала правильно… — пробормотала Кенара. Ей было неловко, что и учитель, и Неджи говорят о ней, поэтому она поспешила переменить тему: — Значит, всего лишь река отделяет этот район от остальной части Звездопада…       Конор кивнул.       — Я должен проверить печати. Подождите меня здесь: они реагируют на незнакомую чакру.       Проследив глазами за учителем, Кенара перевела взгляд на Неджи. Его лицо было одновременно сосредоточенным и просветленным, он словно пытался разглядеть внутренним взором будущее запечатанного квартала, когда в нем поселятся рокабуши.       «Деревья все никак не зацветут, — подумала Кенара, — зато расцветают надежды».       — Спасибо, — произнес вдруг Хьюга. — Спасибо тебе за то, что сделала это возможным. Знаешь, я вспоминаю слова, что сказал тебе в своем доме, со стыдом и сожалением. Я не должен был рисковать тобой и делать вид, что это нормально. Я… принес тебя в жертву Опоку.       Кенара с удивлением смотрела на его хмурое лицо.       — Это же неправда. У меня тоже были свои цели, — спокойно ответила она. — Мне так хотелось освободиться от воли Казекаге, я хотела мыслить и действовать самостоятельно, но первое, что сделала, — пошла за тобой. Когда мы с Сараби сражались, она сказала, кто я такая, чтобы судить о правильности решений Казекаге. И, может, я на самом деле никто? У меня нет своей правды, поэтому я цепляюсь за чужую? Может, некоторые люди не могут просто жить, а созданы для службы? Если не Каге, то идеалам, в которые верят... — Кенара нахмурилась, глядя на запечатанный квартал. — Вчера, бегая по окрестностям Звездопада, я поняла, чего на самом деле хочу. Я хочу остаться здесь. Хочу защищать тех, кто живет на этой земле, если им понадобится моя сила. Это странное место находит отклик в моей душе.       Неджи мягко улыбнулся.       — Конечно, находит. Разве это удивительно?       — Для меня — да! Для меня это впервые и удивительно… Очень удивительно!.. — Кенара замолчала в смущении.       Неджи взял ее за руку и пожал теплые пальцы. В это время Конор-сан, закончивший осмотр ограждения, хотел было вернуться, но, бросив взгляд на молодых людей, передумал и решил повременить и проверить еще несколько печатей.       — Мне нравится твое открытие, — сказал Хьюга. — Я бы хотел, чтобы наши пути больше никогда не расходились.       Сердце Кенары забилось быстрее, но из-за присутствия учителя она смогла лишь крепче сжать руку Неджи в ответ.       — Я так и не узнала, что на самом деле произошло восемь лет назад, — промолвила она, проследив глазами за Конором. — Сэнсэй отделался лишь общими фразами.       — Ты можешь спросить еще одного человека, — после некоторого раздумья, не очень охотно ответил Хьюга.       Кенара сосредоточенно нахмурилась.       — Как мне его найти?       — Это довольно просто: ты напишешь ей письмо.