Влекомые ветром

      Назвать происходящее на сцене театральным представлением мог бы лишь неискушенный провинциал, в действительности же в Капоку-ашиба выступали трюкачи и танцовщики. Попасть в этот вечер в Капоку можно было, только являясь официальным участником или гостем ярмарки Танзаку. Билеты на задние ряды раздавались бесплатно, а вот за хорошие места приходилось щедро платить. Представители процветающих торговых домов соревновались друг с другом, выкупая возможность продемонстрировать перед конкурентами и партнерами собственную состоятельность, притом делать это полагалось изящно, с легкостью, словно билеты доставались сами собой. На самом же деле приходилось нанимать специальных людей, которые толкались в очереди и участвовали в подобии аукциона вместо своих хозяев.       Тен-Тен, завсегдатаю ярмарки и владелице лишь одной оружейной лавки, обычно хватало скромного местечка где-нибудь в конце зала, да и то, если была охота поглазеть на представление, поэтому она попросту забыла вовремя позаботиться о билетах, и услуга Сансё-сана пришлась как нельзя кстати.       Когда куноичи догадалась, что галантность агента Кацукава обошлась ему в кругленькую сумму, то сомнений в его заинтересованности у нее не осталось.       «Господину Сансё что-то нужно от наследницы дома Ририн, — подумала Тен-Тен, — очень надеюсь, что заключение сделки…»       — Ну, как вам? — поинтересовался молодой человек, повернувшись к куноичи и слегка наклоняясь к ней. Трюковая часть закончилась и вот-вот должна была начаться танцевальная. — Надеюсь, хоть чьи-то умения поразили воображение Исаны-сан?       — Все артисты старались, это видно. Вообще, как все эти штуки делать без чакры, я даже не представляю… То есть, мне кажется, что шиноби способны… — Тен-Тен запнулась, подбирая слова.       — Одно из условий вступления в труппу: артист не должен использовать чакру. Иначе разве это может называться чудом?       — В самом деле…       Танец с мечами заворожил куноичи, так что она еще какое-то время оставалась под его впечатлением. Изящные то плавные, то резкие движения танцовщиц чем-то напоминали кэндзюцу, да, в общем-то, и брали свое начало в нем.       В отличие от Тен-Тен, Джучи не был очарован ни наполнением, ни исполнением танца, и в какой-то момент его взгляд, скользнув по лицу куноичи, предпочел задержался на нем. Темные ресницы молодой женщины практически не смыкались: не моргая и не отрывая глаз, она завороженно следила за происходящим на сцене. Тонкие брови ее приподнялись, губы приоткрывались несколько раз, так что господин Сансё, убедившись, что сумел доставить удовольствие даме, не удержался от довольной улыбки.       Смутно догадываясь о том, что происходит в ее душе, Джучи, когда они покинули Капоку-ашиба, молча шел рядом. Уже стемнело, но улицы еще были наводнены толпой, которая, впрочем, быстро таяла. Дул теплый влажный ветер, пахнущий ранней весной, и этот волшебный запах, смешиваясь с рокотом людских голосов, наполнял собой сумерки, нежно обнимавшие Танзаку.       Тен-Тен глубоко вздохнула и, качнув головой, вновь попыталась примерить на себя образ Исаны.       — Благодарю вас, Сансё-сан, за чудесный вечер. Я с самого начала верила, что мы будем полезны друг другу.       Джучи улыбнулся.       — Это я должен благодарить вас, госпожа Исана, за то, что вы согласились принять мое приглашение.       В тот момент, когда улыбающиеся лица молодых людей обратились друг к другу, с неба закапало. Джучи поскорее проводил спутницу под козырек ближайшей лавки и, извинившись, исчез. Он отсутствовал не дольше пяти минут и вернулся с зонтиком в руках. К этому времени редкие капли превратились в настоящий проливной дождь.       — Думаю, после такого дождя сливы наконец зацветут, — с улыбкой заметил Джучи.       — Или плохая погода затянется, и весны нам не видать еще с неделю.       — А я верю носу Тодзуро-сана.       — Тому, что распознал нотки цветущей сливы в воздухе? — Тен-Тен невольно усмехнулась.       — Ему са́мому.       — Кажется, немного стихло, давайте продолжим путь, пока настоящий ливень не начался.       — Как вам угодно, Исана-сан.       Джучи раскрыл зонт над куноичи. Он шел слева и чуть позади, тщательно оберегая спутницу от дождя. Когда Тен-Тен повернула голову, чтобы взглянуть на Сансё-сана и спросить его о чем-то, то заметила, что вся его левая рука и плечо намокли, так как выступали из-под зонта.       — Пожалуйста, господин Сансё, идите чуть ближе ко мне: вас заливает дождем.       Джучи с готовностью прислушался к этой просьбе, прекрасной и по форме, и по существу. Тен-Тен сама удивилась, насколько нежно прозвенел ее голосок, обращенный к молодому человеку, — столько в нем было заботы и тревоги о здоровье Сансё-сана, которой она, кстати сказать, вовсе не испытывала.       «Подумаешь, немного дождя, — сказала себе куноичи. — Да что ему сделается-то, такому статному розовощекому молодцу?»       С этой минуты локоть агента Кацукава находился в тесном и довольно приятном соседстве с ее собственной правой рукой. Светло-синий рукав то и дело соприкасался с бледно-лиловым, а один раз Тен-Тен, запнувшись, пришлось ухватиться за руку Сансё, чтобы не упасть.       «Как-то иначе я представляла все эти поиски торговых партнеров», — думала она, смущаясь и злясь на себя за это. Тем временем с неба хлынул настоящий поток, и молодым людям пришлось вновь искать убежища под соседним козырьком.       Лавка была закрыта, свет ближайшего фонаря, кое-как пробивавшийся через пелену дождя, едва отражался от металлических ставней. Остатки толпы мгновенно исчезли с улиц. Пару раз мимо Джучи и Тен-Тен промелькнули неясные силуэты: кто-то надеялся обогнать ливень.       — Вот теперь это надолго… — заметила куноичи.       — Не любите дождь?       — Даже не знаю. А за что его любить?       Джучи тихонько рассмеялся.       — Считается хорошим вкусом восхищаться красотами природы в любом их проявлении.       — Тогда, конечно, я люблю дождь.       Этот ответ еще больше позабавил агента Кацукава. Тен-Тен, которой частенько приходилось шутить с самой собой, скрашивая время, проведенное в одиночестве, не могла отказаться от возможности побыть естественной, пока их с Сансё никто не видит и не слышит.       — Вам не холодно?       Куноичи покачала головой.       — Я невольно обратил внимание на то, как вы наблюдали за танцем с мечами. Кажется, он пришелся вам по душе?       — О да. Это было похоже на боевое искусство, только в сто раз прекраснее — как картины прекраснее реальности. Но вы же и сами все видели…       — Боюсь, я не видел того же, что и вы.       Светло-карие глаза встретились с синими. В первых отразилось легкое удивление, во вторых — внимание и интерес. Джучи вздохнул и сцепил руки за спиной вокруг сложенного зонта.       — Не могу не согласиться с тем, что этот танец прекрасен, в отличии от идеи, которую он выражает.       — Какую же идею он выражает? — поинтересовалась Тен-Тен.       — Что сражение — тот же танец, и что боевое искусство по-своему красиво.       — Вы с этим не согласны?       — Видите ли, я считаю тот факт, что люди убивают друг друга, большим несчастьем.       Куноичи озадаченно молчала, искоса поглядывая на собеседника.       — Но ведь вы сказали, что интересуетесь оружием…       Дождь уже стихал, поэтому Джучи, словно опасаясь, что его услышит посторонний, произнес, понизив голос:       — Маленькие страны как-то должны защищать себя…       «Наконец-то…» — промелькнуло в голове у Тен-Тен.       — О да! — быстро ответила она.       На улице снова появились прохожие, так что, к обоюдному сожалению, пришлось сменить тему.       — Эта чудесная погода напомнила мне один урок о ценности человеческой жизни, — заметил Джучи. — Я уже упоминал, что воспитывался в приемной семье. Ранние годы мне пришлось провести в сиротском приюте. И вот там у меня был старший товарищ по имени Акудо, отличавшийся непростым характером. Озорник и весельчак, который любил делать пакости и заставлять младших брать вину за них на себя.       — Да уж, весельчак… — пробормотала куноичи.       Подняв глаза на господина Сансё, она с удивлением заметила, что взгляд его на секунду сделался жестким, но в следующее мгновение он улыбнулся.       — Именно так. Дети сами себя обслуживали, выполняя разнообразные обязанности. На долю мою и еще пары счастливчиков в тот день выпала стирка белья. Я был самым младшим и, возможно, неуклюжим, поэтому замешкался на реке. Погода была в точности как сегодня: ветер, дождь, — только промозглая и холодная. Акудо отправили посмотреть, не упал ли я в реку. Раздосадованный неприятным поручением, этот молодой человек, обнаружив меня с охапкой недостиранного белья в лохани, выхватил его и побросал в воду. Мне полагалось прийти с повинной к учителю и признаться в том, что белье уплыло по моей вине. Тут я должен пояснить, что смена одежды нам выдавалась не чаще раза в год, так что в тот момент мне казалось, что штаны и рубахи товарищей имеют большую ценность, чем моя собственная жизнь.       — Ох, надеюсь, вы не вздумали нырять в ледяную реку? — вырвалось у Тен-Тен.       — К счастью, мне не хватило решимости. Но и вернуться в дом я боялся, так что до глубокой ночи бродил по округе, пока не продрог насквозь. Затем голод, усталость и страх вконец околеть придали мне смелости, и я все-таки предстал перед дежурным учителем. Я рассказал ему о том, что произошло… и сэнсэй похвалил меня за то, что я не стал прыгать в реку, и произнес слова, которые я помню до сих пор: «даже самая малая и ничтожная человеческая жизнь драгоценна».       Все время, пока господин Сансё рассказывал эту историю, его губы слегка улыбались, а глаза были добродушно прищурены.       — Какой мудрый учитель, — хмыкнула куноичи. И снова ей показалось, что во взгляде Сансё проскользнуло жесткое выражение.       «Почему не полез в воду, паршивец? Ленивая, неблагодарная тварь, из твоей шкуры теперь одежду шить?» — вот что на самом деле Джучи сказал сэнсэй. И, как ожидалось, выпорол его ремнем. Однако мальчик оказался упрямым и извлек для себя не тот урок, который пытались ему преподать.       — Вам кажется это странным?       — По правде говоря, да. Никогда не встречала таких понимающих учителей. Мне чаще попадались наставники из разряда «умри, но сделай».       — В школе благородных девиц госпожи Оки? — с простодушным видом поинтересовался господин Сансё.       Куноичи вздрогнула.       «Черт! Совсем меня заболтал! Однако… откуда он знает, где обучалась Исана? Выходит, навел справки… Ну что ж, над моим прикрытием работали первоклассные АНБУ, так что к истории не придраться. Но я должна быть осторожной!»       Основатель торгового дома Ририн вовсе не был воображаемым персонажем. Он действительно существовал, жил в Стране Луны и был давно завербован агентами АНБУ Конохи. Его дочь воспитывалась в школе госпожи Оки в Стране Чая, вышла замуж, овдовела и уехала жить к родственникам матери. Поэтому прикрытие для Тен-Тен было подобрано идеально — ей оставалось лишь не ударить в грязь лицом и не выдать себя.       — Конечно. Иной раз от вышивки у нас так болели пальцы, что мы плакали по ночам…       — Это ужасно! — воскликнул Сансё. — Так обращаться с нежными девичьими руками…       Тен-Тен бросила на него быстрый испытывающий взгляд, и ей показалось, что она увидела плещущиеся в темных глазах лукавые искорки.       Дождь закончился, так что молодые люди продолжили свой путь к гостинице «Под сенью платана». Прежде чем попрощаться, Джучи поинтересовался, появится ли госпожа Исана на званом обеде Фуюми-сана.       — К сожалению, было бы невежливо отказаться.       Молодого человека порадовал и развеселил такой ответ. Он отправился к себе в гостиницу длинной дорогой, чтобы подольше подышать теплым влажным воздухом и заново уложить в голове все, что он услышал от наследницы дома Ририн. Она представлялась ему необычной женщиной — как раз такой, которая могла вывести его на Кисараги. Или оказаться им самим.              Фуюми-сан, известный как Король бамбука, получил прошедшей зимой крупный заказ от Стран Камня, Ветра и Молний и желал по такому случаю угостить роскошным обедом менее удачливых собратьев по торговому ремеслу.       К счастью для Тен-Тен, встреча проходила в ресторане, обустроенном в современном стиле, так что она не боялась отсидеть себе ноги. Оказавшись единственной женщиной за длинным столом, куноичи вовсе не растерялась и старательно демонстрировала хорошие манеры, практически не вмешиваясь в разговоры мужчин. Тен-Тен сосредоточилась на наблюдении, подмечая про себя, кто с кем общается и чьего внимания ищет.       На противоположной стороне, на некотором расстоянии от нее, сидел Сансё-сан, и разговоры в той части стола не смолкали ни на минуту. Уловив чутким ухом несколько оброненных фраз, куноичи пришла к выводу, что некоторые из торговцев уже заключили сделки друг с другом, хоть и не спешили объявлять об этом во всеуслышание. Впрочем, перешептывающихся или тихо переговаривающихся друг с другом мужчин Тен-Тен почти всех знала и имела примерное представление, о чем ведутся их беседы.       «Где же это они все успели стакнуться? Или я что-то пропустила?» — озабоченно думала куноичи. Вдруг до нее долетел недовольный голос Эбиске-сана, желчного господина с худым желтоватым лицом:       — Маленькие страны предпочитают решать свои проблемы так же, как и большие: с помощью силы, — да только что у них той силы?..       Тен-Тен быстро перевела взгляд на господина Эбиске, а затем нечаянно встретилась глазами с Джучи, чье внимание также было привлечено этой репликой.       «Продолжает искать связи? Торгового дома Ририн недостаточно? А может, я мало его поощрила? Все же столько времени прошло, а мы так ни о чем и не договорились, даже толком не выяснили намерений друг друга… Надо действовать активнее, пока кто-нибудь более решительный не увел у меня из-под носа потенциальную сделку с Кисараги!»       Тут куноичи вспомнила, что мужчины проводят время вместе не только на выставке, связанных с ней мероприятиях и званых обедах, но и в увеселительных заведениях, из числа которых Тен-Тен были доступны лишь пара-тройка баров и казино. С помощью жуков Мигитэ можно было выяснить, где именно интересующие ее персоны проводят вечера, и попытаться присоединиться к ним, если позволят правила приличия.       Она специально замешкалась, покидая ресторан, чтобы иметь возможность столкнуться с Сансё-саном и завязать с ним разговор, однако, к ее разочарованию, агент Кацукава уже был взят в оборот господином Эбиске.       «Ничего не поделаешь, — сказала себе Тен-Тен. — Значит, поймаю его на презентации».              В четыре часа пополудни в секции снаряжения и вооружения должна была состояться презентация очередного чудо-товара. Куноичи добросовестно провела полчаса в торговом зале, делая вид, что внимает завлекающей речи продавца и разглядывает новинки. На самом же деле взгляд ее то и дело скользил по лицам собравшихся, отыскивая среди разделившихся на группы торговцев приятного знакомого. Сансё-сан так и не появился, так что Тен-Тен выскользнула в крытую галерею, в которой было просторно и дышалось свободнее. Хидаритэ тенью проследовал за ней, держась на расстоянии в четыре шага.       Куноичи прошлась немного, наклонилась, чтобы оправить подол кимоно, а когда выпрямилась, увидела Сансё-сана, направляющегося к ней от стенда с ремнями. Поклонившись, молодой человек заметил:       — Вы были правы: освещение там отнюдь не выигрышное.       Тен-Тен улыбнулась.       — Презентация, наверное, почти закончилась, но толпа еще и не думает рассеиваться, так что поспешите — и успеете.       — А вы?       — Да что там… какой-то дурацкий нож, он же открывашка, штопор, пилка для ногтей и прочее… Кто всерьез относится к подобным изобретениям? Модная штучка, которая годится разве что в качестве игрушки для детей.       — Правда? — с улыбкой поинтересовался Джучи.       — Ну конечно! Известное дело, когда несколько предметов с разными функциями пытаются соединить в один, получается штуковина, одинаково плохая с точки зрения всех функций…       Хидаритэ закашлялся и прикрыл лицо рукой. Как и полагалось телохранителю, он старался быть незаметным. Тен-Тен, видимо, выразив мысль до конца, смолкла.       — А вы не составите мне компанию? — вежливо спросил Сансё-сан и, заметив промелькнувшее на лице наследницы Ририн выражение, добавил: — Впрочем, полагаю, вам уже не хочется туда возвращаться?       — Я бы предпочла пройтись до торгового зала номер три: там сейчас выступают продавцы походной обуви. Я слежу за успехами госпожи Мираби. В прошлом году, говорят, она выставила сапоги со шнуровкой над коленом.       — А разве походная обувь не должна быть еще удобнее повседневной? — с некоторым сомнением в голосе поинтересовался Джучи.       — То-то и оно: дама несколько оторвана от реальности.       Молодые люди проследовали в соседний торговый зал. Джучи пошел вперед, с помощью мягких жестов, вежливых фраз и улыбок освобождая в толпе место для своей спутницы.       В этот раз госпожа Мираби выставила стенд и устроила демонстрацию обуви наподобие сандалий шиноби. Новшество заключалось в отсутствии у сандалий не только носа, но и пятки.       «Ха, — подумала Тен-Тен, — да так еще Какаши-сэнсэй ходил, до того, как занял пост Хокаге. Это ж сколько лет назад было? А они туда же — «новшество»!»       Сансё-сан также склонен был критически отнестись к представленным на стенде образчикам обувного ремесла.       — Я верю, что в этой обуви свежо, — заметил он, слегка наклоняясь к спутнице. — Предполагаю, в ней настолько свежо, словно ступаешь босиком по грязи и камням. Впрочем, с этими отверстиями так оно и есть.       Тен-Тен захихикала, прикрыв лицо.       — В последнее время мода выглядеть как ниндзя только набирает обороты, хотя должна была давно отмереть.       — Она ведь и появилась не так давно. Раньше надеть одежду шиноби означало сделать себя мишенью, теперь же это ни к чему не обязывает и ничем не грозит. — Тен-Тен бросила взгляд на стенд с обувью. — Хотя все это имеет мало отношения к настоящему снаряжению ниндзя. Это не настоящие сандалии шиноби, а лишь жалкое подобие, и мне жаль людей, которые, не понимая разницы, возьмутся портить себе ноги.       — А в чем разница?       Куноичи с радостью и воодушевлением взялась бы ответить на этот вопрос, но вовремя опомнилась.       — Понятия не имею, но уверена, она есть. Знаю лишь, что за качеством вещей для шиноби следят сами государства, и такие, как госпожа Мираби, могут лишь мечтать о заказах от великих стран.       Темные ресницы Джучи опустились на несколько мгновений. Когда он поднял глаза, губы его снова тронула мягкая улыбка.       — Война закончилась больше десяти лет назад, а перед шиноби все еще преклоняются, как перед героями, хотя они же ее и развязали. — Улыбка померкла. — Как и все прочие конфликты.       Тен-Тен посмотрела на господина Сансё с удивлением.       — Пожалуй… — пробормотала она.       Молодой человек придвинулся к ней чуть ближе и произнес, понизив голос:       — К тому времени как Великим Странам надоест играться в мир и Союз распадется, маленькие страны должны быть готовы защитить себя.       Куноичи, ощутив приятное теплое дыхание Сансё-сана у своего уха, почувствовала легкое волнение.       — Вы совершенно правы, — прошептала она в ответ, слегка повернув голову. В облике Исаны-сан ее глаза находились на уровне губ Джучи. Тен-Тен взглянула на него из-под ресниц самым поощряющим взглядом, на который только была способна.       Однако сделать следующий откровенный шаг у всех на виду было невозможно, так что господин Сансё отступил и покосился через плечо на Хидаритэ, занимавшего наблюдательный пост у стены. Лицо телохранителя ничего особенного не выражало.       — Сегодня во время обеда у Фуюми-сама я нечаянно услышала обрывок разговора Эбиске-сана с торговцем из Страны Медведей — речь шла о карточной игре. И тогда я вспомнила, что когда-то вы, господин Сансё, занимались организацией мероприятий для заключения сделок. Мне подумалось, был бы Сансё-сан так любезен, чтобы, к общему нашему удовольствию и пользе, собрать за карточным столом компанию самых заинтересованных лиц из числа торговцев маленьких стран…       — Почему бы нет? — живо откликнулся Джучи. — Чтобы угодить вам, я готов взяться за это дело или за любое другое, которое только Исане-сан захочется предложить.       Тен-Тен улыбнулась. Ей стоило немалых усилий помнить о том, что это всего лишь слова, которые могут не иметь особого веса, — таким приятным голосом они произносились. Обеспечив возможность продвинуться дальше в расследовании, она немного расслабилась и провела оставшееся от презентации время в свое удовольствие.       Попытки Исаны-сан сблизиться с представителями торговых домов стран периферии еще раз убедили Джучи в том, что ему удалось отыскать человека Кисараги. Оставалось лишь закрепить успех.              Для игры в подобие ханафуды в «Мягкой росе» собралось шесть человек, включая Тен-Тен и Джучи. Здесь же присутствовал и Эбиске-сан как торговый агент дома Аояма из Страны Клыков. Раньше из-за нездорового цвета его лица куноичи казалось, что у господина проблемы с желчным пузырем, а сегодня желтым цветом отливали и белки его глаз, так что Эбиске, похоже, мучился и с печенью. Во всяком случае, вместо саке ему подносили теплую воду.       Почти напротив Тен-Тен сидел, подогнув ноги, Мурай-сан, тучный господин из Страны Медведей. Он разговаривал и смеялся басом, четкими раздельными «хо», пил, не пьянея, а лицо его сохраняло одинаковый малиновый оттенок в течение всего вечера.       По левую руку Тен-Тен расположился Джучи, а слева от него сидел господин Носимару, наследник торгового дома Сукидзава из Страны Лапши. При первой встрече он показался куноичи молоденьким юношей: она была введена в заблуждение узостью его плеч и тонкостью шеи, а также простодушным выражением лица. В дальнейшем Носимару своими пустыми речами и легкомысленным поведением укрепил ее в этом впечатлении. Услышав от устроителя выставки, господина Пиночи, что наследнику Сукидзава перевалило за двадцать пять, Тен-Тен была удивлена.       По правую руку от нее сидел Рюзуми-сан, агент совсем крошечного торгового дома с одного из Островов Чая. Он слишком часто извинялся и обращался к остальным излишне почтительно, что поначалу породило некоторую неловкость. Через какое-то время присутствующие свыклись с этой манерой и перестали обращать внимание на уничижительное поведение Рюзуми-сана.       Сансё раздавал карты и на первых порах, пока игроки еще не разогрелись, поддерживал общую беседу, стараясь вовлекать в нее каждого из присутствующих. После первых двух партий такой необходимости уже не возникало, а статус дилера начал переходить от одного игрока к другому.       «Если я все-таки ошиблась и Сансё-сан не человек Кисараги, — думала Тен-Тен, — то с большой долей вероятности им является один из этих господ. Во всяком случае, трое из них были отмечены Мигитэ как самые активные, а что касается Носимару… Вряд ли кто-то захочет довериться подобному человеку».       Посплетничав немного о Фуюми-сама, о его обеде и его везении, гости плавно перешли к обсуждению других тем.       — Продать рис, бамбук да пшеницу в пустынные и каменистые земли много ума не надо, — заметил, поморщившись, Эбиске-сан.       — Но и вам не пристало жаловаться, мой господин, — с робким смешком ответил Рюзуми. — Разве красная пыль плохо продается?       Торговец из Страны Клыков вздрогнул от этого вопроса.       — Хм… да. Цены на нее растут, это правда, но разве вам неизвестно, что продажа медвянки — монополия Даймё?       Рюзуми принялся извиняться за свое невежество. Чтобы остановить этот поток угодничества, Эбиске приподнял руку с длинными жилистыми пальцами.       — Я сам уже давно ничего не продаю в центральный регион, — сказал он, — только выступаю посредником.       Темно-синие глаза Джучи обратились на Эбиске-сана; молодой человек вежливо поинтересовался, не желает ли господин взять еще одну карту.       — А можно мне еще карту? — вмешался Носимару. — Я бы все их забрал, — со смехом добавил он. — Но мне сегодня не везет…       На этот раз куппин собрала Тен-Тен, обогатив свою казну на две с половиной тысячи рё.       — Примите мои поздравления, — с улыбкой обратился к ней Сансё-сан, а затем с поклоном передал карты соседу слева.       Носимару, небрежно тасуя карты, принялся рассказывать о том, насколько нынешняя выставка превосходит предыдущую.       — Право, в прошлом году было очень скучно. Если не считать случая, когда тот торговец из Страны Гор — как его там? — напился и был ограблен до нитки в десяти шагах от Танзаку. У него и волов увели! Нашли беднягу под утро, связанного, в одном из его же мешков. Наемники сбежали, то ли испугавшись грабителей, то ли сговорившись с ними.       Тен-Тен помнила эту историю, в отличие от самого господина Носимару, который не удостоился ее внимания на прошлогодней ярмарке.       — Какой ужас! — воскликнула она неестественно высоким голосом. — Но разве в Танзаку нет полиции?       — Есть, — ответил Эбиске-сан. — Обычно на время Ярмарки-выставки объявляется режим лояльности, все шиноби и подозрительные субъекты выдворяются вон, а полиция переодевается в гражданских. Но, Исана-сан, у вас ведь и личная охрана имеется?       — Да, правда… Мы незнакомы как следует с местными порядками. Да и в дороге без сопровождающих не обойтись, а я много путешествую.       После круга торгов остались лишь Тен-Тен и Носимару. Куноичи открыла карты первой.       — Куппин, — с извиняющейся улыбкой сказала она.       — На этот раз вам не повезло, госпожа. — Носимару со смехом бросил свои карты на стол. — Куппин дилера сильнее.       Пока наследник Сукидзава сгребал себе выигрыш, собирал и передавал карты Мураю, Джучи воспользовался моментом и налил саке в о-тёко Тен-Тен.       — Надеюсь, вы не откажетесь выпить со мной? Я уже давно хотел выразить почтение дому Ририн от лица всех Кацукава. — Его приглушенный голос потонул в громких возгласах Носимару и Мурая.       Тен-Тен ответила легким наклоном головы.       — Кампай, — с улыбкой произнес Сансё-сан, и молодые люди одновременно осушили свои чаши.       Тем временем на противоположном конце стола Мурай-сан спорил о чем-то с Эбиске-саном.       — Раздавайте же, раздавайте! — торопил его Носимару.       Мурай-сан отмахнулся от него своей огромной ручищей и продолжил еще громче:       — Покровительство Тсучикаге всегда было нашим главным щитом! Это поколения настоящих воинов, целые кланы — кого им можно противопоставить? Вы представляете, как сложно обучить сносно хотя бы одного воина, а где взять целую армию? Да и кто будет учить…       — Разве самураи не доказали, что способны сражаться с шиноби на равных во время последней войны?       — На равных! Куда там! Хоть с ног до головы обвешайтесь железяками, а без чаркы будете для ниндзя не страшнее огородного пугала…       Джучи и Тен-Тен замерли, вслушиваясь в эту беседу и стараясь не пропустить ни единого слова. Торговца из Страны Медведей было прекрасно слышно, возможно, даже в соседних комнатах, а вот Эбиске говорил тихо, так что куноичи пришлось читать по губам.       — Защититься от Великих Стран — да кто же может говорить об этом всерьез? — поморщившись, возразил Эбиске-сан. — Защититься от алчных соседей, только и всего. Страна Клыков в этом смысле весьма уязвима, так что помимо дипломатии хотелось бы иметь и другие способы защитить свое благополучие. Впрочем, — криво усмехнувшись, добавил он, — мы зависим в первую очередь от воли Даймё.       — А мы нет! — воскликнул Мурай. — Что наш Даймё? Мальчишка! Все дела решаются в Совете из восьмидесяти восьми голосов. И один голос за торговым домом Кумаден! Хо-хо-хо, один… из восьмидесяти восьми! И все же нам повезло больше, чем вам! — Господин снова разразился смехом, поглядывая на Эбиске-сана с обезоруживающим добродушным лукавством.       Эбиске к веселью собеседника не присоединился, лишь пригубил стакан и, словно вспомнив, что в нем только теплая вода, опустил его с беззвучным вздохом.       Джучи и Тен-Тен невольно переглянулись, но тут же отвели глаза.       — Повышаю! — вырвалось у куноичи. — На сто…       — Нет, так играть совершенно невозможно, — скривив губы, Носимару сбросил карты. Сбросили все, кроме Тен-Тен, и она, не вскрывая карт, забрала выигрыш за самый маленький в своей жизни сет: желтую, розовую и фиолетовую ленты.       На какое-то время присутствующие, не сговариваясь, сосредоточились на игре. Когда очередь тасовать и раздавать карты снова добралась до Тен-Тен, она услышала, как Носимару в третий или четвертый раз просит Сансё-сана выпить с ним. Это, очевидно, задело Мурай-сана, так что он поинтересовался, почему наследник Сукидзава пьет только с соседом справа.       — С Сансё-саном саке что ли слаще?       В ответ на этот вопрос покраснели сразу трое человек: Носимару, Джучи и Тен-Тен, — а что касается самого Мурая, то он был красным изначально. Принудив наследника Сукидзава к совместному распитию саке, торговец из Страны Медведей на время притих. Из-за его веселости и громкого голоса казалось, что Мурай пьет больше всех, но на самом деле ему было попросту не с кем пить, так как Эбиске, сидевший по его левую руку, неизменно отдавал предпочтение воде, а все внимание Носимару направлялось либо на карты, либо на Сансё.       Желая избежать неприятных шуток, а может, проявить учтивость по отношению к наследнице дома Ририн, Джучи снова предложил ей выпить вместе. Тен-Тен осушила свой второй о-тёко.       Впервые за вечер выиграл Рюзуми. Тут же принявшись извиняться за это перед остальными гостями, он неловко сгреб деньги.       — Ах, кто бы мог подумать… — бормотал он, покрываясь потом и явно страдая от свалившегося на него богатства. — Очистил кошельки господ, обыграл их на такую большую сумму… Бессовестные мои руки, ну как тут не переживать?       Тен-Тен стало его жалко. Подумав про себя, что робость и совестливость не самые лучшие качества для торговца, она решила как-то поддержать беднягу.       — А почему бы нам не выпить вместе, Рюзуми-сан? — с ободряющей улыбкой обратилась она к господину из Страны Чая. — Дом Ририн выражает свое уважение дому Оба. Кампай!       После пары чашечек саке господин Рюзуми если не осмелел, то хотя бы перестал извиняться за выигрыши. Мурай-сан не преминул заметить, что саке, налитое нежной ручкой Исаны-сан, очевидно, приносит удачу, и передал свою чашу на противоположный край через соседей. Джучи повернулся к Тен-Тен, поднося о-тёко Мурая. Куноичи слегка склонилась, наполняя его саке, и услышала едва уловимый голос Сансё:       — Кажется, удача не дойдет до Мурай-сана: я нечаянно коснулся вашей руки и она досталась мне.       Тен-Тен закусила губу, чтобы не улыбаться слишком широко, и сделала вид, что ничего не слышала.       — Благодарю вас, прекраснейшая госпожа! — провозгласил Мурай. — Кампай!       В этот момент Носимару взял Джучи под руку, тем самым заставляя его обернуться.       — Сансё, а ты когда-нибудь бывал в Стране Лапши?       «Когда это они успели на «ты» перейти?» — ревниво подумала Тен-Тен.       — Нет, господин, мне не довелось.       — Вот так выигрыш! — воскликнул Мурай. — Девять и один, самый лучший куппин! Ай да Исана-сан! Ваши ручки наверняка достались вам от прекрасных ками, что, без сомнения, есть среди ваших предков! Подумать только, сначала я вытянул…       — Да не называй ты меня господином, я хочу быть для тебя просто Носимару. Но-си-ма-ру, — понижая голос, по слогам повторил наследник дома Сукидзава.       Тен-Тен, оглушенная криками торговца из Страны Медведей, вынужденная отвечать на его комплименты, пыталась одновременно подслушать, о чем говорят ее соседи слева.       — Хорошо, — ответил Джучи вежливо, но без улыбки. — Носимару, я запомню, что мы перешли на «ты», хотя мне это непривычно.       Воспользовавшись необходимостью собрать и перетасовать карты, он мягко высвободил локоть из захвата соседа.       — Ах, там так красиво, — вздохнул Носимару, следя глазами за движениями Джучи. — Пшеничные поля, отливающие золотом, заливные луга… И женщины, прекрасные, как цветы по весне… Сансё, тебе следовало бы подкинуть мне карты получше.       — Прошу прощения, но я не подглядывал.       Пока игроки изучали свои карты, добирали и сбрасывали, Носимару снова придвинулся чуть ближе к соседу.       — Есть одно местечко… Чайный дом «Дочери фиалок». — Молодой человек наклонился и зашептал что-то практически в ухо Сансё-сану.       — Не выпить ли нам, Рюзуми-сан? — обратилась Тен-Тен к соседу справа, чувствуя, как неудержимый гнев закипает где-то внутри. И хотя Сансё всячески пытался вежливо выразить свой отказ и убедить собеседника, что не охоч до подобных развлечений, куноичи опустошила еще одну чашечку, которую на этот раз по собственной инициативе, расхрабрившись, преподнес ей Рюзуми-сан. — Повышаю на пятьсот!       — Отвечаю, — воскликнул Носимару, отвлекшись от Джучи. — И повышаю еще на двести!       Остальные игроки сбросили карты.       — Отвечаю, — произнесла Тен-Тен, пронзая наследника Сукидзава холодным взглядом.       — Куппин!       — Ах, черт! — вырвалось у куноичи, но она тут же прикусила язык.       Носимару принялся сгребать выигрыш, а затем собирать карты.       — Как жаль, — обратился Джучи к Тен-Тен. — Не хотите выпить со мной? Мне кажется, вашему соседу справа досталось внимания больше, чем он когда-либо рассчитывал получить.       Куноичи на секунду задумалась, не отказаться ли ей, потому что голова ее начинала слегка кружиться. Обладая завидной выносливостью в распитии крепких напитков, она все же опасалась если не почувствовать себя плохо, то сболтнуть лишнего или выдать себя. Решив, однако, что чем больше Сансё-сан выпьет с ней, тем меньше выпьет с Носимару, Тен-Тен согласилась, а затем принялась усиленно закусывать консервированными персиками.       Время перевалило за полночь, ставки выросли до пугающих размеров, так что господин Рюзуми задремал или сделал вид, что задремал, опасаясь разориться. Наибольшие суммы лежали перед Мураем и Эбиске; именно между ними разгорались самые горячие схватки. Везло то одному, то другому. Наследник Сукидзава потерял терпение, и, ставя все больше и бездумнее, проигрался вконец. Впрочем, это его нисколько не расстроило: он был занят тем, что уговаривал Сансё-сана выпить из о-тёко друг друга.       — Боюсь, я уже истратил весь свой запас стойкости, — с улыбкой возразил Джучи. — Думаю, тебе стоит выпить с господином Мураем, он и так обижен, что остался без внимания.       — Какой ты молодец, Сансё: знаешь, когда остановиться… — Носимару снова взял соседа под руку. — Ты ведь проводишь меня до гостиницы, если мне станет плохо? Мой слуга такой бестолковый…       — Конечно.       — Правда? Обещаешь?       — Обещаю позаботиться о том, чтобы ты оказался дома в целости и сохранности.       — Прелесть! — Носимару оттолкнул руку Сансё-сана и повернулся к Мураю.       — Вкусные персики? — спросил Джучи, провожая грустным взглядом кусочек, который Тен-Тен положила в рот.       — Очень сладкие, — ответила куноичи и прикрыла пальчиками рот, чтобы незаметно облизать губы.       — Надеюсь, вы получили удовольствие от сегодняшнего вечера? — Сансё-сан явно старался быть вежливым, но уже не мог выдавить из себя улыбки.       — Не так много, как вы, — с усмешкой ответила Тен-Тен, глазами указывая на Носимару.       Джучи раздраженно пожал плечами, но даже этого свободного жеста оказалось достаточно, чтобы молодой человек почувствовал некоторое облегчение.       — Что поделаешь, — уже не так уныло ответил он. — Раз на раз не приходится…       — А я уже подумала, что он постоянный спутник ваших вечеров.       Сансё-сан приподнял брови. Тен-Тен смутилась, почувствовав, что сказала лишнее, но в глазах Сансё промелькнуло такое лукавство, что она не удержалась от улыбки. Молодые люди все еще улыбались друг другу, когда Носимару, совершенно изможденный и с бледным лицом, припал к плечу Джучи. Поправив мягкий валик за спиной приятеля, Джучи осторожно облокотил наследника Сукидзава на стену и вышел, чтобы позвать слуг.       Вечер закончился. Рюзуми проснулся и, неловко собрав и припрятав в поясную сумку свои жалкие богатства, с поклонами и извинениями отбыл восвояси в сопровождении старенького слуги. Мурай и Эбиске ушли в одну сторону, продолжая громогласно обсуждать последние ставки и сеты. Они остались самыми трезвыми и при деньгах, так что считали вечер вполне удавшимся. Трое слуг семенили за ними следом на некотором расстоянии.       Джучи, решив все организационные вопросы с хозяином «Мягкой росы», вышел на улицу, где Тен-Тен в это время присматривала за наследником Сукидзава, повисшем на собственном слуге и прислужнике заведения. Хидаритэ стоял неподалеку, ожидая распоряжений.       — Вы кажетесь грустным, Сансё-сан, — произнесла куноичи с оттенком сочувствия в голосе.       — Я? Ну да, пожалуй… — По лицу Сансё пробежала легкая тень. Он вздохнул. — Я надеялся, что смогу проводить вас, но вынужден позаботиться о господине Носимару: его слуге не справиться в одиночку, а я отвечаю за своих гостей.       — Если хотите, я могу отправить Хидаритэ с господином Носимару, а меня проводите вы.       — Правда? — переспросил Джучи с радостным удивлением.       Тен-Тен, изо всех сил стараясь сохранить простодушное выражение лица, кивнула.       — Эй, Хидаритэ! Подойди-ка сюда… Отвечаешь за Сукидзава Носимару-сама головой, понятно?       — Как скажете, госпожа. — Чунин поклонился и, выпрямляясь, искоса взглянул на Сансё-сана.       — Все под контролем, — одними губами произнесла Тен-Тен, встав так, чтобы ее лицо видел только Хидаритэ.              Напоенный дождями, разморенный Танзаку словно бы сам захмелел, вальяжно раскинувшись под сапфирно-синим небом. Ветер разогнал тучи, и ночь стояла ясная. На улице горели фонари и пара ярких вывесок, от их мягкого света влажная мостовая лоснилась, как кожа дельфина, вынырнувшего из морских волн.       Свежий ветер приятно обдувал разгоряченное лицо Тен-Тен; ей казалось, что он рассеивает и туман в ее голове. Тело сделалось невесомым, и чудилось, что оно полетит, если сделать малейшее усилие и оттолкнуться от земли. Мысли, уставшие от длительного заключения и томления в одной маленькой голове, как будто развернулись над куноичи широким веером, растянулись во всю ширь неба, становясь легкими и прозрачными и, наконец, испарились вовсе.       — Ах, Сансё-сан, — произнесла Тен-Тен почти нараспев. — Какой же вечер чудесный.       — Три часа ночи, — мягко поправил ее Джучи и, остановившись, с улыбкой заглянул ей в лицо.       И тут Тен-Тен словно впервые увидела по-настоящему его глаза: огромные, в обрамлении темных ресниц, чуть раскосые и такие синие, что небо над Танзаку померкло от зависти.       — Вы очень красивы, — вырвалось у куноичи, прежде чем она сообразила, что этого говорить не стоит.       — Мне очень приятно слышать это именно от вас. — Джучи слегка поклонился.       Из-за этого движения Тен-Тен на мгновение обманулась: ей показалось, что Сансё-сан хочет поцеловать ее. Мужественно выдержав постигшее ее горькое разочарование, куноичи беззвучно вздохнула и пошла дальше. Джучи шел рядом, примеряясь к ее шагам.       «С чего бы это ему целовать меня?» — думала Тен-Тен, поражаясь собственной глупости.       — Ведь вы тоже не просто так устроили этот вечер, — внезапно сказала она.       Сансё-сан ничего не ответил.       — Ну как, к какому заключению привели вас ваши наблюдения?       — Что вы имеете в виду, Исана-сан?       — Да бросьте, Сансё. Показался ли вам кто-то из наших друзей подозрительным или нет?       — Пока самый подозрительный человек в моем окружении — это вы, госпожа Исана. И я думаю, что не ошибусь, если скажу, что вы так же заинтересованы во мне, как и я — в вас. Думаю, лучшей сделки, чем та, что могут друг другу предложить торговые дома Стран Когтей и Луны, не будет в Танзаку в этом году.       Сердце Тен-Тен затрепыхалось в груди.       «Вот оно! Наруто, ты будешь меня на руках носить… Я доберусь до Кисараги, не сомневайся! Даже если мне придется…»       — Нам нужно наконец обсудить дело, — серьезно сказала она. — Предлагаю сделать это у меня: там нам никто не помешает.       — Я — ваш слуга, — едва дыша от волнения, ответил Джучи.       «Черт, мы еще на полдороге… — промелькнуло в голове у Тен-Тен. — Надо было возле гостиницы это сказать. Как неудобно-то!»       Молодые люди шли молча целых двадцать мучительных минут, оба в глубоком волнении, уверенные, что близки к заветной цели.       Тен-Тен отперла дверь своего номера и знаком пригласила Сансё-сана войти. К этому времени она уже совершенно изнемогла от неловкости, но все еще старалась изображать уверенность.       — Располагайтесь. Хотите чего-нибудь? Я, правда, могу предложить только воду…       Джучи хотел попросить, чтобы Исана-сан не утруждалась, но перебил сам себя.       — Я бы выпил воды, — просто сказал он.       Куноичи заперла дверь и повесила ключи на ажурный крючок, затем стряхнула с ног туфли, не нагибаясь, и прошла в комнату. Джучи быстро огляделся и опустился на диван.       — У меня стакан только один, черт знает, где остальные…       — Ничего страшного.       Тен-Тен сначала попила сама, потом долила из кувшина воды в стакан и поднесла его Сансё-сану. Пока тот пил, куноичи не могла оторвать от него глаз, и ей вдруг стало понятно, почему Носимару так уговаривал Сансё обменяться чашами для саке. Существовало старое поверье, что, пригубливая напиток из одного сосуда, люди обмениваются душами, и, хотя Тен-Тен не была суеверной, мысль о том, что Сансё пьет из ее стакана, вызывала у нее легкий трепет.       Приняв пустой стакан и поставив его обратно на стол, куноичи присела на другой конец дивана. Это была небольшая софа с низкой спинкой, обитая парчой; на ней невозможно было удобно сидеть в непринужденной позе или отсесть от гостя дальше, чем на метр. Напряженно размышляя о том, с чего бы начать разговор, Тен-Тен закусила губу и нервно теребила рукав кимоно, не замечая, что Сансё не сводит с нее глаз.       — Прежде чем мы договоримся о чем-либо, я хотел бы еще раз подчеркнуть, что не являюсь членом семьи Кацукава, а лишь занимаю должность торгового агента. Я только наемник, посредник.       «Отлично, — подумала Тен-Тен. — Продолжай в том же духе, и, когда все закончится, тебе, возможно, скостят срок».       — Я понимаю.       — И еще хочу, чтобы вы знали, что я нахожусь здесь не только из-за выгодной сделки. — Джучи пересел ближе к Тен-Тен. Его глаза, не отрывавшиеся от лица куноичи, излучали тепло. — Очарование Исаны-сан заставляет меня искать ее общества.       Куноичи сильно смутилась и сидела, опустив голову и сжав плечи, впившись ногтями в рукав. Ей казалось, она чувствует, как в мозге пульсирует кровь, рождая маленькие горячие всплески.       «Так нечестно!» — в отчаянии думала Тен-Тен. Это было не ее тело, не ее внешность, и она сама никак не могла претендовать на теплые взгляды и улыбки Сансё-сана, а между тем ей их очень хотелось.       Джучи придвинулся еще ближе, так что полы его кимоно соприкасались с одеждой куноичи. Смущение залило щеки прекрасной госпожи Исаны алым румянцем, отчего она стала казаться еще красивее. Но дело было даже не в этом, а в том, как мила и естественна сделалась госпожа в этот момент. Так уязвима… И Сансё-сан осмелел. Он потянул за шелковый рукав, заставив руку Тен-Тен скользнуть вниз. Как только ее пальчики коснулись сидения дивана, Джучи накрыл их своей рукой и слегка пожал.       — Я тоже думаю, что… — начала было куноичи, но от волнения не смогла больше вымолвить ни слова.       — Невозможно оставаться равнодушным, видя и слыша вас. Я надеюсь, что вы будете снисходительны к несчастному Сансё-сану, потерявшему голову от вашей красоты. — Теплые, нежные пальцы Джучи, пройдясь по тыльной стороне ладони Тен-Тен, скользнули под рукав кимоно к ее запястью и выше, осторожно поднимаясь до самого локтя, над которым начиналась нательная рубашка. По телу куноичи побежали мурашки.       Оставив вдруг ее руку, Джучи коснулся сережки в виде водопада серебряных нитей и, отведя их чуть в сторону, одновременно дотронулся до нежной грациозной шеи Исаны-сан.       «Ах, что же делать?! — думала Тен-Тен, чувствуя, как теплая волна накрывает ее с головой, пока Сансё, едва касаясь пальцами, гладит ее шею. — Ведь он считает меня другим человеком! Врать ради миссии? Но разве я могу…»       — Когда вы сегодня назвали меня красивым, мое сердце замерло, — произнес Джучи, вглядываясь в лицо наследницы Ририн, рассматривая вблизи ее ресницы, губы, розовую от румянца кожу, блестящие пряди иссиня-черных волос. — Мне так приятно ваше внимание… — молодой человек наклонился и добавил приглушенно, касаясь горячим дыханием ушка Тен-Тен: — Исана-сан…       С губ куноичи сорвался вздох. Джучи придвинулся к ней вплотную, сквозь ткань касаясь своим бедром ее бедра, и положил руку на спинку дивана, почти обнимая Исану за плечи. Прижимаясь с одной стороны к Сансё-сану, другой стороной Тен-Тен упиралась в ручку софы, так что совсем не имела пространства для маневра.       «Нужно срочно прийти в себя! — мысленно твердила куноичи. — Я же умею обращаться с мужчинами, что же пошло не так?!»       Усилием воли она заставила себя немного отстраниться и поднять глаза. Сансё-сан смотрел на нее, чуть склонив голову набок, сияющими синими глазами, сам розовый от волнения. Подкупленная этим румянцем, этим смущением, Тен-Тен сама потянулась к губам Сансё-сана и опомнилась не меньше, чем через пару минут, уже в его жарких объятиях.       — Я думаю, нам стоит сначала условиться… — пробормотала куноичи, прервав поцелуй.       — Как вам угодно. — Джучи снова прильнул к ее губам.       Уперевшись руками в его грудь, Тен-Тен с трудом отстранилась.       — Мы же ни о чем не договорились…       — Мы договоримся…       — Мне бы хотелось…       — Мне тоже…       — Нет, вы не поняли! Скажите прямо сейчас, вы продадите мне оружие или нет?       — Все, что захотите... — Джучи продолжил было целовать шею Тен-Тен, но вдруг остановился и выпрямился. — То есть — продадите?! Я, вообще-то, собирался его покупать!       Молодые люди отпрянули друг от друга и одновременно воскликнули:       — Так ты не человек Кисараги?!       — О, черт, нет! Да с чего ты взял?       — А кто ты тогда? — Черные брови Джучи сошлись над переносицей. — Надеюсь, хотя бы не мужчина?..       — Что это ты имеешь в виду? — возмутилась Тен-Тен.       — То, что это не твой настоящий облик. — Джучи попытался откинуться на спинку дивана, но поза оказалась неудобной, так что пришлось опереться локтем и сидеть вполоборота. — Если я целую женщину, то могу различить, иллюзия передо мной или нет.       — Хм! — Тен-Тен сложила печать и мгновенно развеяла технику перевоплощения. — Ну а ты… почему у тебя такая нежная кожа? О, пожалуйста, скажи, что тебе больше двадцати лет!       — Мне двадцать три.       — Он действительно всего лишь агент Кацукава, — пробормотала Тен-Тен. — И ему двадцать три… Между прочим, у нас шесть лет разницы…       — Меня это не волнует. Мне всегда было интереснее со старшими.       — М-да, утешительно, нечего сказать.       Джучи сначала искоса поглядывал на собеседницу, а потом, осмелев, начал рассматривать ее открыто, одновременно отодвигаясь на другой конец софы. Ему вдруг сделалось крайне неловко: сидевшая перед ним куноичи была такой настоящей; ей так подходили и голос, и все реплики, и поведение, за которым вот уже несколько дней наблюдал Джучи. Глаза Тен-Тен, живые и умные, особенно его смутили.       — Кто же ты на самом деле? Куноичи?       — Я такой же наемный агент, как и ты, только мне поручено изображать Исану-сама и действовать от ее имени. Меня нанял глава дома Ририн.       — Ему тоже нужна сделка с Кисараги?       — Вот именно.       — Так ты поэтому позволила мне…       — Да-да, поэтому! — быстро сказала Тен-Тен и вскочила с места. Ее наряд вдруг показался ей смешным. — Я переоденусь. И поищу еще стаканы!       Как только куноичи вышла в соседнюю комнату, Джучи выразительным жестом хлопнул себя по лбу, а затем, несколько секунд поразмыслив над произошедшим, разразился беззвучным смехом.              Пустырь находился на возвышении, за оградой. Чьими-то стараниями он превратился в небольшой ухоженный сад, по периметру которого произрастало восемь камелий. Небольшие деревья были расположены таким образом, чтобы в теплое время года прятаться от палящего солнца в тени ограды. Выложенная круглыми камешками дорожка, плавно изгибаясь, вела к пирамиде из гладких белесых камней, водруженных друг на друга. Слева и справа пустовали цветочные клумбы, еще не подготовленные к весенним посадкам.       Кенара прошлась по саду и остановилась возле одной из камелий, разглядывая гладкие темно-зеленые листья и неправдоподобно прекрасные, крупные сливочно-белые цветы. Распустившиеся бутоны из множества махровых лепестков усеивали каждое из восьми невысоких деревьев. Часть цветов осыпалась под проливными дождями ранней весны, остальные медленно опадали, обдуваемые потеплевшим ветром.       Куноичи знала, что камелии не пахнут, но не могла удержаться и наклонилась к одному из цветов, едва коснувшись его кончиком носа. Вдруг она выпрямилась и обернулась: у калитки стоял Конор-сэнсэй.       — Ты знаешь, что это за место? — мягко спросил он.       — Здесь был мой дом? Он сгорел, ведь так?       Конор кивнул и подошел к Кенаре.       — Я расчистил участок, но не разрешал занимать его под постройки. Позднее здесь разбили сад.       — Камелии, цветущие зимой? — Куноичи невесело усмехнулась. — Знак породы, проявляющей себя в трудные времена?       Конор не сдержал улыбки.       — Ты это поняла… — растроганно произнес он. — Но я не только тебя имел в виду, но всех Масари. Кто рассказал тебе про это место? Томико?       — Никто. Ноги сами привели меня сюда.       — Правда?..       Кенара кивнула.       — Неужели ты что-то помнишь?       — Кажется, помнит только мое тело. Гаара-сама сказал, что я получила травму на миссии и из-за этого повредилась память.       Конор смущенно молчал, искоса поглядывая на бывшую ученицу.       «Не могу понять, знает он об опытах клана Ошимоте или нет, — подумала куноичи. — Если не знает, разве я имею право ему рассказывать?»       — Ты был знаком с моей семьей?       — Я знал твою тетю, Старейшину Звездопада. Она была властной и суровой женщиной, непреклонной во всем, что касалось долга. Однако я не застал ее в годы расцвета сил и способностей, потому что несколько лет провел в Стране Снега, отбывая наказание, которое сам себе назначил.       Кенара молча подняла на Конора глаза и не стала ни о чем его расспрашивать.       — Да! — вдруг оживившись, воскликнул Старейшина. — Ведь я и твоих родителей видел! Они считались талантливыми шиноби — что и говорить, Масари… Ты больше похожа на отца.       Бывшие учитель и ученица прогуливались какое-то время, ступая по ковру из белых лепестков и тихо беседуя о безвозвратно ушедших днях, которые один из них помнил смутно, а другой не помнил вовсе.       Остановившись и окинув взглядом скромный, но красивый сад, Кенара произнесла:       — Странно, я провела в Звездопаде шестнадцать лет, служила Суне восемь, а Листу лишь четыре года, но почему-то мне так хотелось вспомнить именно их. Знаешь, словно то, что было здесь, отмерло, отцвело и опало, как эти цветы. А то, что было там, где-то болит глубоко внутри и ждет от меня решений и действий. Как объяснить это? Как это понять?       Хотя речь получилась сумбурной, Конор догадался, о чем говорит его ученица, но, чувствуя в горле ком, ответил не сразу.       — И ты до сих пор переживаешь об этом? Даже рядом с Неджи?       Кенара слегка покраснела.       — Он не может решить моих проблем, так же как и я мало чем теперь могу ему помочь. Ладно, я пробегусь немного, развеюсь.       Конор дошел до калитки, провожая куноичи взглядом.       — Так ты не знаешь… — наконец едва слышно вымолвил он.