Влекомые ветром

      Молодая женщина сидела на циновке, по-мужски скрестив ноги. Одна ее рука подпирала подбородок, а другая плавно двигалась над поверхностью песка, выводя бамбуковыми грабельками многократно повторяющиеся волны. Полы кимоно нежно-фиалкового цвета — такого же, как и у всех в этом месте, — от пояса были раскинуты в стороны, открывая взору широкие штаны, стянутые у лодыжек, и босые ступни.       — Джинэ…       Длинные смуглые пальцы разжались, позволяя грабелькам упасть на песок. Джинэ равнодушно скользнула взглядом по испорченному узору, затем повернула голову и подняла глаза на собеседника.       — Я, пожалуй, не буду вставать: воспользуюсь правом больного.       Над тем местом, где запахивалось кимоно, виднелся краешек липкого бинта, обхватывавшего грудь и левое плечо.       — Поздравляю со свадьбой, Мотори-сан.       Мужчина, названный этим именем, внимательно вглядывался в лицо молодой женщины, пытаясь подметить любые изменения в его выражении. Наконец он вздохнул.       — Кажется, ты не обижена.       — Да с чего мне обижаться? — усмехнулась Джинэ уголком рта. — Ты наконец встретил равную себе, и твое желание связать с ней жизнь естественно. Я желаю счастья вам обоим.       — Спасибо, — ответил Мотори. Помолчав немного, не сводя глаз с собеседницы, он добавил: — Но разве желают счастья с таким лицом?       — У меня всегда такое лицо, — проворчала Джинэ, отворачиваясь. Буркнув что-то ближайшему камню в саду, она снова обернулась к мужчине. — Ты хороший человек, Мотори, но до сих пор, глядя на тебя, я вспоминаю о собственной неполноценности. Я не виню тебя в этом — и ты не требуй от меня оправданий.       Мотори беззвучно вздохнул; его озабоченно нахмуренный лоб не разгладился даже после этих слов.       — В радости мы с тобой уже не будем, но если что плохое случится, можешь надеяться на меня. — Взгляд Джинэ сделался серьезным.       Это многого стоило. Возле уголков губ Мотори появились заметные полукруги.       — Кажется, к тебе еще один посетитель… А, этот тот, кого ты бессовестно украла у меня. Здравствуй, Мига.       Джинэ краем глаза окинула молодого человека и, увидев, что он пришел с пустыми руками, едва удержалась от упрека. Тот тем временем пожимал локоть Мотори-сана, пока губы его сами собой складывались в беззвучное «капитан».       — Где же мои книги? — делано равнодушным голосом поинтересовалась Джинэ.       Мига добродушно усмехнулся и вместо ответа повернулся к бывшему капитану, чтобы попрощаться с ним. Мотори и Джинэ обменялись кивками. Проводив взглядом высокую фигуру, полностью подладившуюся под гражданское платье и теперь слегка как будто даже неловкую, молодой человек уселся рядом с женщиной прямо на пол, поднял грабельки и принялся выправлять поломанные волнистые линии.       — Некогда тебе будет читать, командир: появилась работа.       Спина Джинэ мгновенно выпрямилась, тело напряглось, а ленивый до сих пор взгляд темных глаз заострился, сделался пронзительным.       — Ты уже достаточно поправилась?       — Я тут никогда не поправлюсь. Когда явиться? Сегодня?       Мига кивнул. На песке над волнами появился концентрический круг.       — На море бы сейчас, а, Джинэ-сан?              Рем огляделся почти с нежностью: комната была небольшой, но чистой, с плотно закрытыми ставнями и без каких-либо дополнительных источников освещения. Рабочий стол, два стула, справа — свернутый футон со стопкой сложенного белья, слева — стенной шкаф. Хозяин комнаты, высокий человек в темно-сером одеянии, с лицом, скрытым под полумаской, которая одновременно представляла собой очки с продолговатыми затемненными линзами, и блестящим черным респиратором, стоял спиной ко входу и перебирал содержимое дорожного мешка. При появлении Рема он обернулся и спустил респиратор на шею.       — Надеюсь, ты встал так рано не только из-за меня?       — Ты сам меня учил, что главное провести утро с пользой, братец Тэдзумо.       «Засыпать с усталостью, просыпаться с благодарностью, проводить время с пользой, — повторил про себя Рем. — Он тоже так говорил, а потом исчез навсегда».       Каждый сезон на две-три недели Тэдзумо подвергал Рема тяжкому испытанию: растворялся в утренних сумерках или ночной мгле и пропадал, не обещая вернуться. Вот и теперь, едва подтаял лед у берегов реки и запахло прошлогодней листвой, сырой землей и болотной тиной, господин Аварасу собрался в путь.       — Ты знаешь, что нужно делать, если я не вернусь, — произнес Тэдзумо, вновь поворачиваясь к раскрытой сумке и запуская в нее руку.       Рем тяжело вздохнул.       — Знаю. И все-таки возвращайся, старший брат. Я буду упражняться с учениками, и они удивят тебя своими успехами.       Но Тэдзумо как будто его не слушал, погруженный в собственные размышления. Мысленно он уже попрощался с названым младшим братом, как делал это всякий раз, покидая Опоку. Закинув за плечи дорожную сумку, приладив все ремни, господин Аварасу поднял голову и неожиданно вместо последних наставительных слов спросил приглушенным голосом:       — Я правда был полезен Опоку?       Рем, пораженный этим вопросом, охваченный волнением, не сразу нашелся с ответом.       — Брат! Стоит ли говорить…       — Хорошо. — Тэдзумо уже пожалел о своей откровенности и снова сделался суровым.       — Проводи меня до ворот, — произнес он и надел респиратор.              Как только устроили привал и назначили дежурных, Джинэ сразу же легла. Отвернувшись от костра и укрывшись с головой, куноичи осталась наедине со своими мыслями, чтобы разобраться, чего именно она ждала, на что надеялась и почему чувствует себя разочарованной.       «На пограничной заставе десять человек: два так себе джонина и восемь бестолковых чунинов. Чтобы их арестовать, Казекаге отправил два отряда АНБУ (как будто меня и моих клонов недостаточно!). Если верить разведке, нас не ждут. В чем же тут сложность? Почему ранг S? Трое суток мы будем бежать до границы, за полчаса произведем арест, даже если нам окажут сопротивление, потом неделя на обратную дорогу… Вот тебе и особое поручение…»       Это Гаара виноват — он нагнал тумана. В своей загадочной манере изъясняться намекнул (или ей показалось?), что именно она, Джинэ, может справиться с миссией, которую он опасается поручать кому-либо другому. Не успела куноичи раздуться от гордости, как узнала, что к ее Дайкону присоединится Фенекку и руководить обеими командами будет Андо-сан.       «Ничего не имею против Андо, — сказала себе Джинэ, — облысеть к тридцати может каждый, но вот ныть по этому поводу…»       На миссиях капитан Андо вел себя профессионально, но иногда даже шиноби секретного подразделения доводилось выпивать вместе и делиться личными переживаниями.       Сколько раз она проходила через это? Бесконечный бег, одинаковые стоянки с костром или без, с засыпанием на земле и сухим пайком на обед и ужин; холодные гостиницы с крохотными комнатушками без окон с одним лишь тоненьким футоном на полу; чужие лица, на которых нет смысла задерживать взгляда; ожидание чего-то важного, значимого, а по итогу — скучная развязка и зарплата на руки по факту сдачи рапорта. И все равно каждый раз Джинэ ждала, что миссия захватит ее целиком, заставит потрудиться, выложиться по полной, достичь предела сил и возможностей и хотя бы на маленький шажок продвинуться за этот предел. Приходилось урезонивать себя, сдерживать желания, как норовистого бычка, напоминать, что, возможно, когда-то именно они сделали ее неполноценным человеком — человеком без прошлого, без осознания самой себя как цельной личности.       «Наверное, я не имею права чего-либо требовать и ожидать от жизни, — подумала Джинэ, ковыряя пальцем шов спального мешка. — Нужно просто быть полезной».       Отчитав себя хорошенько и отказавшись признавать правомерность собственных чувств и ожиданий, куноичи заставила свое тело погрузиться в сон. Джинэ обладала удивительной способностью: она никогда не запоминала свои сновидения, иногда просыпаясь бодрее, чем обычно, иногда — с тоскливым послевкусием на душе.              Чай теперь всегда горчил, так что Тэдзумо вовсе отказался от чая. Он сидел на сложенном втрое спальном мешке, скрестив и подогнув ноги, и маленькими глотками пил из металлической кружки нагретую на костре воду.       Он слышал, как покачиваются на ветру деревья, роняя капли с веток; как пробуравливают разбухшую землю и перегной ручейки талой воды; как тявкает где-то неподалеку лисица и возится в куче прошлогодних листьев еще какой-то зверь. Через три-четыре недели, когда Тэдзумо покончит со своими делами и будет возвращаться в Опоку, его встретит целый шквал птичьих голосов, приветствующих весну, а пока было холодно, промозгло.       Дней через десять он пересечет границу со Страной Когтей, еще двое суток ему понадобится, чтобы добраться до Иши. Там в это время простаивают караваны торговцев четырех соседних стран в ожидании, пока просохнут дороги. В питейных заведениях, угощая путешественников выпивкой, можно набраться кое-каких новостей, а на городском рынке — купить то, что невозможно достать в Опоку.        Эти несколько недель в году, проведенные за пределами спрятанной в лесах и болотах деревни, создавали иллюзию причастности к жизни всего остального мира. Встречи Каге великих стран, заключение дополнительных соглашений, экзамены на чунина, межклановые браки и обмен военных деревень опытом и кадрами — все это интересовало Тэдзумо, волновало его воображение и заставляло глубже ощутить собственное одиночество. Ни его ученики — даже самые талантливые из них, — ни старательный и упорный Рем, вполне достойный побороться за звание чунина, не могли равняться с господином Аварасу ни в силе, ни в познаниях. Вот уже несколько лет он засыпал и просыпался, заставляя себя думать лишь об Опоку, полностью игнорировать эгоистические побуждения и заменить их заботами о всеобщем благе, но…       Как же ему было скучно! От этой безумной всепоглощающей скуки, которая временами утихала и пряталась глубоко внутри только для того, чтобы выждать удобный момент и вырваться на волю еще более голодной и злой, иной раз хотелось выть… В такие моменты лишь болезненная гордость и презрение к любым порокам останавливали Тэдзумо от соблазна пристраститься к рисовому вину. Рисовое вино было настоящим бичом Опоку. Молодежь страдала от скуки не меньше самого господина Аварасу, и неизвестно, кому было сложнее: ему, успевшему повидать мир и совершить хоть что-то, достойное упоминания, или юношам и девушкам, вся жизнь которых лежала как на ладони в своей бесцветной неприглядности.       Он дал им хоть какой-то выбор: увлек изучением чакры и техник, — но до сих пор не мог предсказать, к чему это приведет. Может, однажды его ученики, обретшие уверенность в собственных силах, сбегут в большой мир, горя желанием показать себя и испытать собственные возможности? Тогда их всех ждет гибель.       Тэдзумо тяжело вздохнул и, стряхнув с себя задумчивость, допил оставшуюся в кружке воду. Здесь ли, на пустынной дороге, стиснутой с обеих сторон голым лесом, или в Иши, в окружении снующих вокруг людей, ему было одинаково одиноко. От людей хотя бы можно было получить информацию.              Глубокой ночью две команды АНБУ прибыли к заставе на границе между Страной Ветра и Страной Клыков. Круглое двухэтажное здание против ожидания горело всеми окнами: очевидно, никто не спал.       Андо, пригибаясь к земле за голым кустом шиповника, на котором еще с прошлого лета держались редкие темно-красные ягоды с кисточками, похожими на вытянутые короны, щурился и практически не моргал, пристально вглядываясь в очертания башни. Джинэ, замерев рядом, ждала команды и слегка хмурилась.       — Земляные клоны? — коротко спросил капитан.       Куноичи мотнула головой.       — Толку от них… в окно незаметно они не заглянут.       — Думаешь, нас ждут?       — Тогда было бы темно и тихо.       — Теневые? Пусти их вперед на случай западни.       Джинэ кивнула и приготовилась складывать печати.       — Сколько?       — А сколько можешь?       — Десятерых хватит? По одному на шиноби.       Темные брови Андо под маской взметнулись вверх, но ровно на полсекунды.       — Действуй.       — Дай бумагу.       Командир сунул куноичи в перчатку в несколько раз сложенный листок. Джинэ надела маску и сложила печати.       — Теневые клоны!       Десять ее копий разбежались десятью тенями, едва различимыми во мраке ночи, и окружили башню. Затем шестеро из них блокировали окна и люк на крыше, а остальные ворвались в башню через два входа.       Андо, не отворачиваясь от башни, краем глаза следил за выражением лица Джинэ, которая снова скинула маску.       — Ну вот и все, — сказала она. — Шестеро сдались, два джонина и два чунина покинули пост.       — Сбежали?       — Да.       — Ясно. Пойдем побеседуем с оставшимися. Отправь свободных клонов прочесать территорию в радиусе двух километров.       Андо и Джинэ вошли в помещение, в котором клоны куноичи собрали и скрутили шестерых чунинов. Двое из них были очень юными, остальные — совсем не молодыми, явно задержавшимися в одном звании на пожизненный срок без малейшей перспективы повышения. А теперь все эти никчемные шиноби, возможно, стали преступниками, замешанными в контрабандной торговле. Может, не все из них — в этом разбираться отделу дознания, а не ударным отрядам АНБУ.       Джинэ было трудно смотреть на арестованных без смеси презрения и жалости. Как можно выбрать путь шиноби и оставаться такими слабыми, было выше ее понимания. Она бы, кажется, руку себе отгрызла, если бы пришлось, лишь бы не сдаваться, а эти еще и перепуганы, как куры в курятнике, куда забралась лисица. Где-то в глубине души свербела мысль о том, что сама Джинэ сильнее, но как распорядилась она своей силой? Ей ли, совершившей нечто такое, о чем даже Казекаге предпочел умолчать, смотреть свысока на нечистых на руку пограничников? Впрочем, вина их еще не доказана.       Пока люди Андо проводили обыск в здании, сам капитан вышел вместе с Джинэ на улицу.       — Ты займешься беглецами или я? — спросил он.       Куноичи окинула взглядом маску привычной белой и изумрудной расцветки и, стараясь скрыть возбуждение от предвкушения предстоящей погони, спокойно произнесла:       — Лучше моей команде этим заняться, а вы сопроводите арестованных. Скоро прибудет смена?       Андо, которому не улыбалась перспектива бегать по окрестным холмам и болотам, в глубине души облегченно вздохнул.       — В течение суток. Мы их дождемся, потом тронемся. Если поторопитесь…       — Ха! Судя по всему, эта четверка сбежала накануне, часов семь-восемь назад, так что они уже далеко. Пока нападем на след, пока догоним и обезвредим — а они точно не сдадутся добровольно, — уже сутки долой. А если они разделились? Нет, Андо-тайчо, не жди нас так скоро.       — В тебе я не сомневаюсь, а что насчет Миги и Сэичи? Будет от них толк?       — Мига и Сэичи быстрые ребята. Только им и под силу угнаться за мной. Дам им по клону для связи, и мы хотя бы сможем скооперироваться.       Андо кивнул.       — Тогда я разделяю отряд. Теперь ты командир, и все, что касается поисков, на тебе.       По негласному правилу, если ни один из отрядов не имел серьезного преимущества и не подходил по специализации, более сложную часть миссии в случае разделения должен был взять на себя главный из них. Однако трактовать такие понятия как «преимущество» и «специализация» можно было довольно широко. В любом случае Джинэ так рада была размяться, что даже не стала делать вид, будто оказывает Андо услугу.       — Принято. Я отзываю клонов. Скажи своим, чтобы заняли пост.       Команда Джинэ была довольно разношерстной, и в мирное время Мига и Сэичи жили каждый сам по себе, нигде не пересекаясь. Мига был еще молод — что такое двадцать четыре года? — и нуждался в постоянном общении и смене обстановки. Он примерял разные личины, менял компании и место жительства так часто, что поговорка «ищи ветра в поле» намертво приклеилась к нему. Сэичи, как и Джинэ, уставал от общения и предпочитал коротать свободные дни в одиночку. Ему по душе был отдых на природе, у костра или с удочками на реке. На его беду, в окрестностях Суны с водоемами было туго, так что Сэичи запирался в своей каморке и бренчал на сямисене, пока на душе не сделается совсем тоскливо, а потом закрывал лицо и поднимался повыше, чтобы смотреть на закат или слушать, как воет песчаная буря в пустыне.       Джинэ были чужды и те, и другие виды развлечений. Если она не могла тренироваться, то спала. Если она не могла тренироваться, а спать не хотелось, куноичи читала книги. Сначала те, по которым можно было научиться чему-то полезному, а потом, ворча и чертыхаясь, приключенческие романы. Ворча, потому что в романах, естественно, сплошное вранье. Но как же человеку, обделенному пылким воображением, не читать романов? Так и жизнь никогда не заиграет яркими красками… Пожалуй, тренироваться Джинэ любила больше всего. В том, что касалось тактики ведения боя и разработки техник, она точно не могла пожаловаться на нехватку воображения.       Рассеяв семерых из десяти клонов, куноичи созвала команду и дала следующие указания:       — Мига, ты исследуешь территорию к западу от тракта, в пределах Страны Ветра. Вероятность того, что беглецы остались по эту сторону границы, довольно низкая, так что поторапливайся и охвати как можно большую площадь. С холмов будут хорошо проглядываться окрестности, постарайся к рассвету достичь высшей точки. С тобой отправится мой теневой клон, так что я буду на связи. Сэичи, то же касается и тебя. Ты пересечешь границу и исследуешь Страну Клыков к востоку от тракта. Вполне возможно, что беглецы двинутся в сторону Иши и постараются затеряться в большом городе. Будьте внимательны. Я возьму на себя болотистый край к западу от тракта: не исключено, что преступники решат скрыться в лесах, повторно пересечь границу и двинуться в Страну Звезд. Третий клон еще раз оббежит территорию вокруг пограничного поста и проверит равнину к востоку от тракта. В случае если мои клоны исчезнут и мы потеряем связь друг с другом, действуйте самостоятельно. Не напав на след, возвращайтесь к посту или дайте о себе знать, отправив сюда птицу. Не сражайтесь в одиночку, ваша задача — обнаружить и придержать след.       — Так точно.       — А если я настигну одного или двух преступников, а не всю четверку, могу я их скрутить? — спросил Мига.       — Ты будешь сам себе капитан, Мига, действуй на свое усмотрение, ясно?       — Ясно!       — Выдвигаемся!              Аварасу Тэдзумо понадобилось не менее получаса, чтобы закончить свой утренний туалет: тщательно выбрить лицо, уложить волосы, протереть маску с затемненными линзами специальным раствором. Он мог пренебречь по крайней мере половиной этих дел, раз уж ему предстояло еще несколько дней провести в одиночестве, но его чувство собственного достоинства требовало неукоснительного соблюдения всех процедур.       Со стороны могло показаться, что господин Аварасу очень любит, холит и лелеет себя самое, но в действительности этот человек просто не умел принимать себя безусловно. Он должен был всеми силами соответствовать собственным высоким требованиям, не допуская ни малейшей слабости.       Погасив костер, свернув стоянку, Тэдзумо затянул ремешки сандалий вокруг лодыжек и икр, проверил внутренние карманы, спрятанные под кожаным фартуком и в прорезях темно-серого, почти антрацитового одеяния, закрепил ремни дорожной сумки и тронулся в путь. Еще не рассвело, но день обещал быть ясным. Сегодня господину Аварасу предстояло двигаться по тракту к югу, к границе со Страной Ветра, и, не достигая ее, повернуть на перекрестке на восток.       Не успел он пробежать и пятисот метров, радуясь, что двигается уже не через бурелом, как вдруг плашки его браслета на левой руке в один миг сделались горячими и сменили свой цвет с черного на красный.       Тэдзумо остановился как вкопанный и пощупал браслет пальцами правой руки. Убедившись, что ему не показалось, он пропустил сквозь пальцы все плашки по очереди, начиная с разделявшей их круглой бусины.       — Сектор на пять часов, — произнес он, хмуря брови под маской, а затем сорвался с места и помчался прочь от дороги, под деревья того самого леса, который еще недавно рад был оставить позади.       «Спокойно, — сказал себе Тэдзумо, — я не должен так нервничать: Опоку не беззащитна. Но в любом случае ничем хорошим это не закончится. Предсказуемо… Все это должно было случиться рано или поздно. Жаль, что именно теперь!»              Первый час Джинэ пришлось потратить на сплошное исследование ближайших из числа отведенных ей квадратов. Для этого она создала еще четырех теневых клонов. В конце концов куноичи обнаружила первые следы в десяти километрах к северо-западу от пограничного поста. Установить по ним количество беглецов было невозможно, поэтому Джинэ не стала давать отбой товарищам по команде: преступники могли разделиться и двигаться в разных направлениях.       Еще часа два пришлось бежать по болоту. К счастью, за счет чакры можно было легко касаться поверхности и не проваливаться, хотя это требовало определенных затрат сил и концентрации. Сбежавшие шиноби не могли равняться с ней ни в силе, ни в скорости, поэтому, накапливая усталость, оставляли все большее количество следов: отпечатки подошв на мокрых кочках и островках грязи, поломанные сухие стебли в камышовых зарослях; пару раз попадались раздавленные птичьи гнезда, на которые кто-то ступил в темноте и впопыхах. В отличие от обязательного снаряжения агентов АНБУ, комплект нингу рядовых шиноби не включал в себя очки ночного видения.       Даже с учетом необходимости отыскивать следы в темноте Джинэ двигалась по меньшей мере вдвое быстрее преступников, которых преследовала. Она могла бы еще ускориться, если бы не большие затраты чакры на теневых клонов.       В какой-то момент те клоны, что сопровождали Мигу и Сэичи, развеялись, так как было достигнуто предельное расстояние, на котором им мог позволить существовать уровень мастерства Джинэ. Куноичи успела получить информацию о том, что Мига и клон, обследовавший равнину на территории Страны Ветра, ничего не нашли, а Сэичи напал на подозрительный след, но пока не мог сообщить ничего более конкретного.       «Теперь каждый из нас сам по себе», — подумала Джинэ. Из-за возбужденного состояния ей казалось, что ночь пролетела за полчаса. Болотистая местность осталась позади, чахлые деревца сменились настоящими осинами и елями, и наконец куноичи оказалась среди густого леса.       Было около шести утра, когда Джинэ обнаружила ловушку: несколько тончайших еле видимых нитей, растянутых между деревьями наподобие паутинок и реагировавших на чакру. Пришлось остановиться, чтобы обследовать окрестности. Куноичи идентифицировала ловушку как сигнальную, но опасалась двигаться дальше. Ее смущало следующее: места, в которых она оказалась, обозначались на картах как непроходимый лес; нити охватывали большое расстояние и были порваны в трех местах. Беглецы не стали бы тратить время на подобную ловушку, тогда чьих это рук дело?       Более того, Джинэ подозревала, что преступники-то и порвали нити, не заметив их в темноте, а значит, подали кому-то сигнал о своем присутствии. Но кому? Неужели в этой глуши могли прятаться какие-то другие ниндзя?       «Нукенины? — подумала, хмурясь, куноичи. — Уж не придется ли мне спасать наших беглецов от намного более опасных преступников?»       Она опасалась продолжать преследование в темноте, а до восхода солнца оставалось часа два.       «Мне потребуется все мое внимание и осторожность, а в этих очках неудобно. Впереди могут оказаться уже не сигнальные ловушки». Поразмыслив, Джинэ решила создать теневого клона и пустить его по следу, а самой попытаться проследить, на какое расстояние тянутся невидимые нити. Около двух с половиной часов ей пришлось ждать вестей от клона: получить собранную им информацию она могла, только когда он развеет сам себя.       К этому времени взошло солнце. Влажные стволы деревьев серебрились и розовели в его косых лучах. Джинэ от нетерпения кусала губы и опасалась, что напрасно теряет время. Но если бы это было так, ее теневой клон уже давно бы развеялся и дал об этом знать…              Она сидела на толстой ветке, упавшей к подножию широкого вяза, и пила воду из бамбуковой баклажки, когда вдруг ощутила внутреннюю дрожь. Джинэ вся подобралась и, не отнимая горлышко фляги от губ, стрельнула глазами по сторонам. Мгновение — и в кору дерева рядом с ней вонзился метательный нож, не похожий на обычный кунай. Если бы куноичи не дернулась, лезвие задело бы ее шею. Не смертельно, пожалуй, но опасно.       Уже через секунду на ветке никого не было: Джинэ метнулась в сторону и залегла за голым кустом орешника, прижимаясь к пожухлой прошлогодней траве. Метрах в тридцати от нее в просвете между деревьями виднелась высокая мужская фигура в темном одеянии. Солнце стояло низко и как раз где-то за его спиной, так что разглядеть мужчину как следует не удавалось.       «Нукенин? — с тревогой подумала куноичи, потянувшись к кожаному кармашку на бедре. — Но что за неумелая первая атака?»       Силуэт исчез. Джинэ быстро сложила печати и ударила ладонью в землю перед собой.       — Армия клонов, — прошептала она, направляя чакру вглубь почвы.       Двенадцать земляных клонов, передвигаясь под землей, рассредоточились по периметру — так куноичи могла вести наблюдение с разных точек, мысленно переключаясь с одного клона на другого, и атаковать неожиданно.       — Взрывная волна! — раздалось вдруг у нее за спиной где-то на расстоянии пятнадцати шагов.       Мощный поток воздуха оторвал Джинэ от земли и перебросил через кустарник. Оглушенная, она все же отскочила за ближайшее дерево и выхватила кунаи.       Тэдзумо нравилась эта техника: она была хороша для тренировок и для обучения контролю чакры. Он выполнял ее на свой лад, не складывая печатей, лишь вытянув обе руки и высвобождая из соответствующих тенкетсу чакру, которая превращалась в мощный порыв ветра.       Заметив возле сигнальной ловушки чужака, Тэдзумо какое-то время вел наблюдение, а потом решил напасть и увести нежеланную гостью подальше от границ Опоку. Куноичи была одета в брюки, рубашку без рукавов и жилет, по форме похожий на те, что носят шиноби Деревни Песка.       «Она одна? — думал Тэдзумо. — Или где-то поблизости другие шиноби? Может быть, они уже в Опоку?..»       Но, как бы сильно его не беспокоили подобные мысли, требовалось для начала ликвидировать непосредственную опасность, а потом разбираться с остальными проблемами. Пока оставался шанс сохранить секретность, Аварасу должен был им воспользоваться.       Джинэ стояла, прижавшись спиной к стволу широкого дерева, и, переключаясь мысленным взором между клонами, пыталась отыскать того, в чьем поле зрения находился вражеский шиноби. У нее в ушах до сих пор немного звенело, а от голоса незнакомца, выкрикнувшего название техники, мурашки бежали по коже: кажется, перед ней сильный противник. Во всяком случае надо иметь смелость, чтобы напасть на агента АНБУ (а по черно-коричневой расцветке ее формы и изумрудной татуировке на плече в виде завихрения воздуха невозможно было не распознать АНБУ).       Сердце куноичи забилось быстрее, по венам побежал синий огонь. Даже прикусывая губу, она не смогла удержать усмешки. Ловким движением выхватив из-под жилета маску, Джинэ надела ее, скрывая свое лицо от противника.       Тэдзумо вздрогнул.       «АНБУ? — подумал он, и тревога его возросла многократно. — Проклятье!»       Несмотря на то что ему удалось отследить перемещение куноичи, та двигалась слишком быстро и успела сложить печати на ходу.       — Грязевая ловушка! — воскликнула Джинэ.       Услышав этот голос, господин Аварасу замешкался на мгновение, но этого хватило, чтобы под его ступнями образовалась яма с тягучей жижей, в которую он сразу же провалился почти по колено.       «Показалось», — сказал себе Тэдзумо и снисходительно усмехнулся.       Его тело перестало погружаться в грязь.       — Что за?.. — пробормотала Джинэ. «Почему моя техника не действует?»       — Липкая трясина! — воскликнул Тэдзумо.       Куноичи мгновенно оказалась в грязевой ловушке помощнее, чем ее собственная, почти по пояс. Хотя противник стоял метрах в десяти от нее, она разглядела на его губах презрительную улыбку и вспыхнула под маской, однако по привычке быстро взяла себя в руки и приготовилась высвобождать чакру.       «Так-так, — думала Джинэ. — В этом ты хорош. Что еще умеешь?»       Интуитивно она уже чувствовала, что незнакомый шиноби, хоть и напал на нее, сражается не в полную силу, а значит не имеет намерения убить. Ей же пока не за что было желать ему смерти.       Под ее ногами образовалась и разрослась земляная стена, на гребне которой куноичи и вознеслась над трясиной, не отрывая взгляда от лица незнакомца. Джинэ не смогла отказать себе в удовольствии сделать это в пренебрежительной позе, скрестив руки на груди.       Тэдзумо хмыкнул и усмехнулся, на этот раз без снисхождения.       Сосредоточив чакру в ступнях, куноичи оттолкнулась от стены и прыгнула вперед, перекувыркнувшись в воздухе, на лету выхватив и метнув несколько сюрикенов. Аварасу отскочил в сторону, затем уклонился и отскочил снова.       «Быстрый, — подумала Джинэ. — Он просто обязан быть хорош в тайдзюцу!»       Как же ее сердце истосковалось по ближнему бою! Кан вот уже два или три года не появлялся в деревне — или ему попросту не было до Джинэ дела, — Чио подала в отставку и родила близнецов, сражаться с кем-то не из АНБУ куноичи было запрещено.       «Если только ты хорош в тайдзюцу, клянусь, я не убью тебя, даже если придется!» — думала Джинэ, подскакивая к противнику.       Тэдзумо не отпрыгнул в сторону, а принял боевую стойку.       — Ах! — куноичи размахнулась и на радостях провела первый прием с такой скоростью, что господин Аварасу почувствовал себя словно в эпицентре вихря. Однако он сразу же приноровился к действиям Джинэ и взял ее темп.       Какое-то время шиноби сражались в ближнем бою. Куноичи показалось, что она ощущает чакру противника в воздухе, отчего у нее слегка покалывало кожу. Но Джинэ не являлась сенсором, поэтому в конце концов решила, что это ее собственная чакра.       Стиль Тэдзумо оказался слегка непривычным: его ладони были раскрыты, большой палец чуть выдвинут вперед и плотно прижат, кисть двигалась плавно и в какие-то моменты почти расслаблялась.       Когда Тэдзумо отвел правую руку, а затем молниеносно выбросил ее вперед, чтобы нанести удар в верхнюю часть грудины Джинэ, та успела отклонить корпус назад, но вдруг почувствовала резкую боль, словно ее порезали лезвием куная.       Быстро отскочив на несколько шагов, Джинэ остановилась, чтобы оценить степень повреждения. Ее жилет оказался вспорот, а на груди остался порез, который сочился кровью. Он был болезненным, но неопасным для жизни, и уходил не более, чем на полсантиметра в глубину.       Вскинув глаза на противника, куноичи нахмурилась под маской.       — Лезвие чакры? — спросила она. — Накапливаешь чакру на кончиках пальцев и режешь все, как самым острым мечом?       Господин Аварасу молчал. Он был ошеломлен.       «Это ее голос — надо же, я узнал его через одиннадцать лет! Неужели Масари Кенара?!»       Тэдзумо сорвался с места и побежал, уводя за собой Джинэ как можно дальше от границ Опоку. Сердце его билось быстро, словно у птицы, и он не сразу смог взять себя в руки.       Масари Кенара… Может ли такое быть?.. Почему она здесь? Почему в форме АНБУ Песка? И как она могла не узнать его? Ведь он узнал ее голос, неужели Кенара помнила его хуже, чем он ее? Это было как-то неправильно и довольно обидно.       «Мог ли я столь сильно измениться? — думал Тэдзумо. — Да, мои глаза закрыты, но половина лица, тело, голос — как это можно не узнать? Неужели мысль о том, что я мертв, настолько ослепляет?»       Аварасу не применял прежние техники. Все, что мог, он постарался видоизменить. Заимствовал даже одну из техник Кенары — Взрывную волну. Однако внимательный шиноби не мог не обнаружить сходства новых техник с его тайдзюцу и ниндзюцу из прошлого, а Кенара всегда была внимательной.       «Может, она не хочет видеть сходства? Может, это достаточно болезненно? Но раньше она не боялась боли…»       Тэдзумо почувствовал необходимость получить какое-то подтверждение своей догадки, хотя бы чтобы убедиться, что не сошел с ума и не бредит наяву.       Догнать его не составляло для Джинэ такого уж большого труда: в бою он мог сравниться с ней в скорости, но бегала она быстрее. Ее сопротивление росло прямо пропорционально его натиску. Если противник нанес ей первые телесные повреждения, она готовилась ответить ему тем же. В конце концов о его настоящих намерениях можно было только догадываться.       «Захватить живьем и допросить», — коротко сказала себе куноичи. От ее клона вестей не поступало, так что можно было не торопиться. Кроме того, после всех ночных приключений две трети чакры все еще оставалось при ней.       Но как заманить в ловушку такого скоростного шиноби? Прежде всего требовалось выяснить, с помощью какой техники он может позволить себе необычайно широкий и подробный обзор поля боя. Джинэ заметила, что противник с легкостью отслеживает все ее перемещения, даже когда между ними стоит препятствие, при этом почти не поворачивая головы. Этот шиноби в принципе не очень часто оглядывался по сторонам — да практически никогда. Темные очки не позволяли наблюдать за направлением его взгляда (тут они были равны: лицо куноичи все еще скрывалось под маской).       Противник уже показал, что владеет техниками стихии Земли, несомненно, ему доступны и земляные клоны, но, прибегая к их помощи, Джинэ осознавала, насколько это сложно: переключение между клонами для смены точки обзора требовало времени и сосредоточенности. Вражеский шиноби действовал слишком быстро.       Существовали специальные техники наблюдения, такие как Песчаный глаз Казекаге. Этот вариант куноичи отметать не стала, хотя и не заметила поблизости ничего похожего.       Могло оказаться и так, что ее противник первоклассный сенсор и ориентируется по току и вспышкам чакры. Проверить данное предположение было проще всего: обычное оружие такими техниками не отследишь.       Несколько кунаев, брошенных в спину убегающему шиноби и не попавших в цель, показали, что он без труда уклоняется от физических объектов, не пропитанных чакрой.       Прежде чем Джинэ перешла к активным действиям, Тэдзумо удалось увести ее почти на пять километров от сигнальной ловушки.       «Если он пытается от меня убежать, — думала куноичи, — ему стоило бы побыстрее передвигать свои ноги. А если это отвлекающий маневр, то он пожалеет, что был несерьезен!»       На ходу сложив печати, Джинэ приземлилась, спружинила коленями и ударила ладонью в землю, выпуская чакру. Земля мгновенно вспухла вдоль линии, ведущей к вражескому шиноби, будто гигантским бичом хлестнули по ней, а затем ощетинилась иглами твердой горной породы.       Тэдзумо успел подпрыгнуть за секунду до того, как каменные острия проткнули верхний слой почвы и вытянулись в его сторону. Такие же иглы вырвались на поверхность, по окружности охватывая близлежащее пространство, так что господин Аварасу оказался в ловушке: едва его ступни коснулись земли, как острия сплелись над его головой, закрывая небо, и, уплотнившись, образовали каменный купол.       «Если медлить, этот купол станет прочным, как ее Мощь Тысячи крепостей, и тогда мне уже не выбраться…» — Тэдзумо прекрасно помнил лучшую технику Масари Кенары. Он пытался освоить ее, как только стихия Земли начала ему поддаваться, но подобной степени прочности так и не достиг.       Джинэ могла бы раздавить противника, сдвинув стенки купола, но не хотела этого делать. Она сложила два пальца вместе и создала импульс чакры, заставляя земляного клона отделиться от внутренней поверхности купола. Клон должен был оглушить вражеского шиноби, но никого не обнаружил в кромешной темноте.       — Что за черт… — пробормотала куноичи и заставила купол сжаться.       В конце концов ей пришлось отменить технику. На поверхности земли в том месте, где раньше стоял Тэдзумо, образовалась широкая воронка в форме идеальной полусферы.       «Чем он пробил мой камень? Чистой чакрой?!» — В этот момент Джинэ ощутила едва заметную вибрацию под ногами и поспешила отпрыгнуть в сторону. И вовремя: Тэдзумо выскочил из-под земли, готовясь нанести удар кулаком куноичи в челюсть.       Попытка оглушить агента АНБУ таким способом не удалась, поэтому господину Аварасу пришлось отпрыгнуть на безопасное расстояние и выжидать другого удобного момента.       Между ним и Джинэ располагалось десять метров свободного от деревьев пространства, так что можно было без помех наблюдать друг за другом, и оба решили воспользоваться короткой передышкой.       — Ты знаешь, кто я? — спросила куноичи.       Тэдзумо вздрогнул от этого вопроса.       «Что она имеет в виду? Догадалась, что я ее узнал?»       — Агент АНБУ Песка, — осторожно произнес он.       Джинэ кивнула.       — Я действую здесь от имени Казекаге.       — Страной Клыков правит не Казекаге.       — По соглашению, заключенному с Даймё Страны Клыков, я имею право преследовать и задерживать преступников на подвластной ему территории.       — Но я не преступник.       — Кто же ты?       Тэдзумо ответил не сразу.       — Мирный житель.       — Смеешься?       Господин Аварасу промолчал.       — Если ты мирный житель, сдавайся: я не причиню тебе вреда. Как только удостоверю твою личность, по запросу Даймё сразу же отпущу.       При мысли о том, что его настоящая личность будет раскрыта, Тэдзумо начал покрываться холодным потом. Кенара не узнала его — он должен был радоваться этому, но сердце сжимала тоска.       «Как ты могла не узнать меня?..»       — Мне не нужна твоя жизнь, — продолжала Джинэ. — Нужно лишь, чтобы ты ответил на пару вопросов.       Тэдзумо вслушивался в ее голос: сильный, глубокий голос. И манера речи прежняя: Кенара произносила фразы быстро, четко, иногда отрывисто. Каждое ее слово, без двусмысленностей и рисовки, попадало в цель. Непривычным был разве что легкий налет диалекта Страны Песка.       — Каких вопросов? — с деланым спокойствием поинтересовался Тэдзумо.       — Что это за место? Его нет на картах. Почему оно огорожено растяжкой?       — Оно не предназначено для посторонних. Даймё не желает, чтобы о нем стало известно.       — Что за место? — повторила Джинэ, хмурясь под маской.       — Делянки Даймё.       — Красная пыль?       Господин Аварасу кивнул.       Красной пылью называли сильнодействующее лекарственное вещество, изготовляемое из багровой медвянки, самые большие плантации которой находились на территории Страны Клыков. Продажи этого растения или лекарства на его основе составляли львиную долю казны Даймё. Поэтому версия, предложенная Тэдзумо, выглядела правдоподобно, однако произвела обратный эффект.       «Да это же контрабандная травка, — подумала Джинэ. — Поэтому пограничники сюда и бежали — под руку, которая их кормит. Повезло».       — Ясно, — вслух сказала она. — Сдавайся. Как только информация подтвердится, тебя отпустят.       Так или иначе, Тэдзумо был уверен, что Даймё вступится за него, однако сдаться означало раскрыть свою настоящую личность, а к этому господин Аварасу вовсе не был готов, хотя в глубине души и хотел быть узнанным.       — Не вижу смысла — и не имею желания, — спокойно ответил он.       — Тогда я вынуждена считать тебя преступником. Если еще раз попытаешься сбежать, мне придется убить тебя.       — Ты не сможешь убить меня, — вырвалось у Тэдзумо, и его губы против воли дернулись в короткой усмешке.       «Не сможешь, — подумал он, — потому что это я».       «Вот так самомнение, — возмутилась про себя Джинэ. — С чего бы это?»       Она напряглась, ожидая нападения, и не напрасно: противник метнулся к ней и попытался нанести удар. Куноичи рада была снова перейти к приемам ближнего боя: так она чувствовала себя увереннее. Ей показалось, что на этот раз вражеский шиноби ускорился еще больше, так что пришлось максимально сосредоточиться.       В какой-то момент Тэдзумо отскочил на несколько шагов; Джинэ, не зная, чего опасаться, на всякий случай тоже отпрыгнула и замерла в ожидании, не меняя боевой стойки.       Господин Аварасу легко взмахнул рукой, проволока-невидимка коротко блеснула в воздухе, а затем вырвала из набедренной сумки куноичи несколько сюрикенов. Звякнув, они скользнули по проволоке ровной стопкой и после одного ловкого движения легли Тэдзумо в руку. Джинэ не успела удивиться: ей пришлось уворачиваться от собственного оружия. Сюрикены разрезали воздух в том месте, где куноичи стояла мгновением ранее, и вонзились аккуратной лесенкой в широкий ствол дерева неподалеку.       Если бы не маска, на лице Джинэ можно было бы прочесть удивление: такого приема она еще не видела. Возможно, Тэдзумо отгадал ее мысли, поэтому произнес:       — Спасибо за оставленный открытым карман.       Вместо ответа куноичи сорвала маску.       «Не могу больше пожертвовать ни одним миллиметром моего поля зрения, — сказала она себе. — Пусть лучше видит мое лицо».       — Ты быстрый.       Тэдзумо хмыкнул и усмехнулся.       «Кое-чего ты точно не могла забыть», — подумал он и, сделавшись серьезным, вновь атаковал куноичи в ближнем бою. Джинэ уклонилась от одного удара, отразила второй, собиралась провести собственный прием, как вдруг услышала:       — Воздушная ладонь! — Мощный поток чакры, наполовину трансформировавшийся в порыв ветра, ударил из раскрытой ладони Тэдзумо, направленной в корпус куноичи.       Джинэ не ожидала столкнуться с таким ниндзюцу в ближнем бою, да и в любом случае не успела бы уклониться. Ее отбросило на несколько шагов назад и ударило о ствол дерева, из которого все еще торчали сюрикены. Тело куноичи напоролось на острые лезвия, которые, правда, из-за плотного жилета вошли неглубоко.       — Я только что убил тебя, — спокойно сказал Тэдзумо, выпрямляясь и расправляя плечи.       Джинэ оттолкнулась от дерева и сделала шаг вперед, слегка поморщившись от боли. Кровь шестью тонкими струйками побежала по спине, рубашка, намокнув, неприятно прилипла к коже.       — Будет честно, если ты признаешь поражение и покинешь это место.       От удивления куноичи не сразу нашлась с ответом. Она, не отрываясь, смотрела на лицо вражеского шиноби, наполовину скрытое маской.       «Что он несет? — с ускоренно бьющимся сердцем думала Джинэ. — Что за правила? Кто так поступает?..»       Слова Тэдзумо почему-то задели ее за живое, но трудно было понять, почему.       Господин Аварасу с не меньшим напряжением ждал реакции куноичи. Кенара не могла не узнать его Воздушную ладонь — технику, которой была однажды повержена, как сейчас. Не могла не узнать установленные ими двумя правила поединков.       — Если ты и правда мог убить меня, то надо было убить, — хмуро сказала Джинэ.       Не узнала. Тэдзумо почувствовал горечь в душе, которую невозможно было утолить. Может, он в самом деле умер? Или перед ним не Кенара, а лишь ее тень… Несколько тонких невидимых нитей, связывавших его с прошлым, болезненно завибрировали, заставляя сердце кровоточить. Нет пути назад — он не должен был забывать об этом.       — Советую тебе сражаться в полную силу, — сказала Джинэ. — Я не стану жалеть тебя.       В куноичи заговорила гордость. Ей невыносимо было думать, что противник мог убить ее, но не убил, чтобы показать свое превосходство. И хотя сама она не испытывала желания прикончить умелого вражеского шиноби, терпеть его снисходительное отношение к себе Джинэ не могла. Пусть будет серьезным, черт возьми, пусть покажет свою настоящую силу! Тогда и она сможет раскрыться…       — Благодарю за совет, — холодно произнес Тэдзумо, и губы его плотно сжались.       В этот момент куноичи ушла под землю, так что ему пришлось опуститься на одно колено и, опираясь на руки, выпустить некоторое количество чакры в почву, чтобы иметь возможность отслеживать ее техники.       Джинэ снова создала армию клонов. С половиной из них она поделилась сюрикенами, а другую половину отправила вперед метров на пятнадцать, чтобы с их помощью создать грязевую ловушку. Вооруженные земляные клоны по команде куноичи одновременно окружили противника и, выпрыгнув на поверхность, осыпали его сюрикенами.       Джинэ знала, что от большинства из них он без труда увернется, но некоторые вполне могут его ранить и сделать более уязвимым.       — Вихрь из чакры! — воскликнул Тэдзумо и, несколько раз обернувшись вокруг своей оси, создал мощный поток из чакры, принявший форму сферы.       Сфера из чакры не только отбила сюрикены, но, расширившись, достала и разметала на комья почвы земляных клонов. Джинэ выждала момент, когда противник закончит вращение и действие техники прекратится, а затем, быстро сложив печати, выскочила на поверхность земли и с криком «Взрывная волна!» выпустила в сторону противника ураганный порыв ветра.       Тэдзумо сдуло и отбросило в сторону ловушки. Его перевернуло в полете, но он упал на живот и быстро приподнялся на руках. Джинэ выхватила полдюжины сюрикенов и метнула их с расчетом на то, что противник отпрыгнет назад и попадет прямиком в ловушку, однако, к ее удивлению, Тэдзумо оказался беспомощен перед новой атакой и никак не попытался увернуться, даже не поднял головы. Четыре из шести сюрикенов вонзились в его тело, разрезав темно-серый шелк и окрасив его в черный цвет потеками крови: два угодили в плечи, один — под правую ключицу и последний — в верхнюю часть грудины как раз между ребрами.       Синие глаза Джинэ сощурились.       «Я оглушила его, но не настолько, чтобы он не мог увернуться от такой ленивой атаки, — подумала она. — Где же его скорость? Может, догадался о ловушке? Но можно было отскочить в сторону или на деревья…» У нее появилась странная догадка, которая требовала немедленного подтверждения или опровержения, так что Джинэ вновь ушла под землю.       Наблюдая глазами одного из клонов на поверхности за Тэдзумо, куноичи отслеживала его перемещения. Аварасу, не обращая внимания на раны и не извлекая из них сюрикенов, передвигался прыжками, стараясь не задерживаться на одном месте дольше двух секунд и пытался с помощью чакры, выпущенной в землю, предугадать следующую атаку Джинэ. При этом он тщательно обходил стороной заготовленную ею ловушку.       В момент, который показался куноичи наиболее удачным, — она находилась всего в нескольких метрах от противника, — Джинэ воскликнула:       — Стена игл! — И выпустила часть своей чакры.       Тэдзумо отпрыгнул в сторону от всплеска чакры, однако куноичи прервала технику и, мгновенно рассеяв массив из каменных игл, пронизавших почву, выскочила в этом месте на поверхность и метнула во вражеского шиноби световую бомбу.       Она представляла собой шарик, свитый из полосок бумаги с печатями, который обычно крепился к метательному оружию или, если имел внутри груз, мог сам выступать в качестве такового. Джинэ использовала второй вариант, поскольку такая бомба срабатывала при столкновении.       Когда Тэдзумо в попытке избежать техники каменных игл отпрыгнул, то почти сразу почувствовал тупой удар в спину, но не понял, что именно произошло. Это его разозлило и заставило насторожиться еще больше. Он чувствовал, как пот выступает на спине. В целом господину Аварасу было жарко, хотя порывы промозглого ветра холодили раны и тело под влажной от крови тканью. Ему становилось все сложнее ориентироваться в пространстве и сосредотачиваться на атаках куноичи.       Усилием воли заставив себя успокоиться и остановиться в паре метров от края ловушки, которую он чувствовал из-за того, что она была пропитана чужой чакрой, Тэдзумо глубоко вздохнул. Джинэ стояла неподалеку и пока больше ничего не предпринимала.       — Я поняла, — сказала она так спокойно и серьезно, что у Аварасу не осталось сомнений по поводу того, что куноичи имела в виду.       «Этого следовало ожидать», — подумал он, стараясь успокоить вновь чересчур быстро забившееся сердце. Тэдзумо молча ждал, пока из уст Джинэ прозвучит его настоящее имя, и с удивлением понимал, что жаждет его услышать. Имя мертвеца. Но вместо этого куноичи сказала:       — Каким-то образом ты чувствуешь, что происходит вокруг тебя, но не видишь. Ты слеп?       Господин Аварасу, стоявший в напряженном ожидании, не смог сдержаться и ответил громким:       — Хм! Это все?       — Пока все, — хмуро ответила Джинэ. Похоже, ее открытие не удивило, а разочаровало противника. О чем еще она должна была догадаться, черт бы его побрал?!       Выглядеть более глупой, чем она являлась на самом деле, куноичи не любила. Раздражение охватило ее, заставило пожать плечами и сделать каменное лицо, изображая равнодушие.       Тэдзумо хотелось высказать, насколько сильно он разочарован, но в этом не было никакого смысла, только унижение, поэтому приходилось молчать.       Джинэ удивляло, что этот человек не растерял своей самоуверенности, хотя теперь она знала его слабое место и могла разить в него снова и снова. Прежде чем дать себе волю, куноичи решила сделать еще одно предупреждение.       — Я могу создать теневых клонов и утыкать тебя кунаями и сюрикенами так, что живого места не останется. Под прикрытием мощных вспышек чакры мое оружие легко сразит тебя. Сдавайся.       — Ты правда на это способна? — не сумев до конца скрыть горечь в своем голосе, спросил Тэдзумо.       Джинэ подумала, что он сомневается в ее запасах чакры.       — Это самый верный способ, но есть и другие.       — Очень жаль, — обронил Тэдзумо и тут же ушел под землю.       Куноичи насторожилась: у нее не было особых техник, чтобы следить за противником, так что любой его удар мог оказаться неожиданным и фатальным. Джинэ могла лишь, хорошенько сосредоточившись, почувствовать вибрации почвы, но на это не всегда хватало времени.       Скрывшись из глаз куноичи, Тэдзумо получил возможность подготовить свою атаку. Первым делом он извлек сюрикен из левой руки, а затем достал из потайного кармана флакон с фиолетовой жидкостью и, надев предварительно респиратор, смазал ею лезвия.       «Кенара, — подумал он, — ты забываешь о главном предназначении ниндзя. Любишь действовать открыто, мериться силами, тратить как можно больше чакры. В этом я, пожалуй, не могу с тобой сравниться. И все-таки я стал лучшим ниндзя, чем ты. Мне правда жаль».       Чтобы сбить куноичи с толку, Тэдзумо создал и отправил шесть мощных импульсов чистой чакры, которая сотрясла землю и заставила Джинэ несколько раз переместиться. Когда она оказалась на расстоянии ближе десяти метров, Аварасу выпрыгнул на поверхность и метнул в нее сюрикен, которым управлял с помощью нити, проводящей чакру. Куноичи легко уклонилась, однако сюрикен неожиданно сделал дугу в воздухе, резанув ее по плечу. Так как к этому времени Тэдзумо снова снял свой респиратор, Джинэ ничего не заподозрила, лишь бросилась к нему, желая сократить расстояние и провести собственную атаку.       «Подействует через пару минут», — сказал себе господин Аварасу и поспешил убраться из-под удара. Он снова побежал, на этот раз развив максимальную скорость, все больше удаляясь от Опоку.       «Все-таки может быстрее, — думала Джинэ, преследуя его. — Но этого недостаточно!»       Она догоняла его, и, как только расстояние между ними сократилось до восьми шагов, применила технику Взрывной волны. Тэдзумо оглушило, отшвырнуло вперед и протащило по прошлогодней траве.       — Грязевая ловушка! Оковы земли! — продолжая складывать печати, воскликнула Джинэ.       Сначала ее противник, лежащий на спине, начал погружаться в возникшую под ним жижу, а потом она внезапно сгустилась, оплетая и крепко охватывая его конечности и, наконец, застыла, надежно зафиксировав его в этой беспомощной позе.       Джинэ подскочила и нависла над ним, упираясь коленом в его живот и занеся для удара руку. Тэдзумо мог бы использовать высвобождение чакры из всех тенкетсу, но побоялся навредить Кенаре, так что вместо этого быстро произнес:       — Я — Хьюга Неджи!       — А я — Хикориказе Джинэ, — ответила куноичи и ударила его кулаком в челюсть. Тэдзумо отключился. В этот самый момент теневой клон, отправленный на разведку, развеял себя, передавая Джинэ всю добытую им информацию.       Куноичи дернулась, но не успела даже убрать ногу с поверженного противника, как почувствовала, что у нее темнеет в глазах и она словно проваливается в пропасть.