Я узнал, что у меня есть огромная семья

      Город утопал в полумраке наступающей ночи. Небо было затянуто тяжёлыми тучами, и улицы освещались только тусклым светом фонарей. Феликс шлёпал по мокрому асфальту и чувствовал, как холод пробирает его до костей. Проходя между улицами, Феликс вытирал лицо об рукава ветровки, что не так уж сильно помогало, ведь кровь на коже и одежде практически засохла, образуя коричневые струпы.       Проходящие мимо люди либо не смотрели на парня вовсе, либо бросали косые взгляды. Внешне он был расслаблен; шёл с опущенной головой, но внутри была обида. Почему-то встали не на его сторону, а на сторону обидчика. С положением в стране бороться никто не хочет, за слабых заступиться некому, на улицу выйти страшно. Детей он тоже не видел. Разве этот мир хотели люди? За это они выходили и устраивали митинги, боролись с властью, чтобы теперь на улицу выйти нельзя было?       Отыскав в кармане коробку «Беломора» и положив сигарету в рот, параллельно начав искать спички, Феликс краем глаза заметил аптеку. Немного постояв напротив вывески, он убрал сигарету и зашёл. Запах лекарств и спирта ударил в ноздри Феликса, как разряд тока. Он оказался в тесном помещении, заставленном стеллажами с баночками и коробочками. Всё было блестящим, стерильным, непривычным. Он даже почувствовал себя неловко в этой чистоте. Стены были выкрашены в светло-зелёный цвет, что создавало необычное и немного отталкивающее впечатление.       — А у вас таблетка от головы есть? — растягивая искреннюю улыбку на лице, спросил Феликс, пряча грязные рукава в карманы ветровки.       Продавец на него смотрела с каким-то отвращением, будто тот вовсе не человек какой-то. Но даже при этом улыбка Феликс не уходила.       — Тебе что надо? Иди отсюда, а то милицию позову, — ответила грубым голос женщина, от чего уголки губ Ли опустились.       Феликс ещё пару секунд потоптался на месте, переминаясь с ноги на ногу, но всё-таки вышел. Ему действительно больше ничего не оставалось. На улице он таки зажёг сигарету и направился домой. Он только что оттуда, а если попадётся другому милиционеру, то может уже и вправду присесть на парочку так дней.

***

      Дома наконец он смог умыться, снять грязные вещи, однако встречал недовольный брат, который наблюдал за ним со стороны, облокотившись на дверной косяк.       — Ты зачем полез? — начал Минхо. — Я тебе что говорил? Ты меня слушал вообще?       Феликсу ответить нечего. Он молча вытер лицо полотенцем и прошёл в зал, садясь на диван в ожидании, когда брат поможет обработать раны.       — Думаешь, что крутой вернулся? С тобой могло там случиться всё что угодно! Тебе ещё повезло, что попался именно этот милиционер. А если бы тебя посадили?       Как бы старший ни причитал, Феликс понимал, что это просто от большой любви к нему. Он ведь переживал и не просто так сейчас это всё говорит, и именно его младший хотел расстроить меньше всего. Иначе же он бы не обрабатывал его раны, немного грубо, но терпимо.       В какой-то момент Минхо просто замолчал. В затянувшейся тишине Феликс мог наблюдать, как поменялась его мимика от нахмуренных бровей до какого-то сожаления. Он никогда не мог на него долго сердиться — поругает, но обиду не держал никогда. Почему-то в эти моменты Феликс чувствовал себя больше всего любимым. Может, ему ещё раз разбить коленки и упасть с велосипеда?       — Прости меня, — виновато произнёс младший, сминая рукав свитера и исподлобья поглядывая на брата.       Минхо лишь вздохнул, откладывая вату в сторону.       — Не надо больше никуда лезть, пожалуйста, Феликс. Если за тобой объявят негласную охоту, то я просто не переживу этого, — голос старшего сдавлен, а чувство вины Феликса давило всё сильнее.       Он однозначно не хотел приносить проблем брату или как-то мешать, но ведь раньше было по-другому, а сейчас почему-то всё вот так.       — Если ты так продолжишь, то мне придётся вернуть тебя родителям.       По голосу было понятно, что эта фраза далась Минхо тяжелее всего. Видно, он тоже не хотел прощаться так быстро и так рано. Они ведь только встретились. Дома у родителей Феликсу были не сильно уж и рады, а вот у Минхо было в сто раз теплее.       Глаза, полные сожаления за свой проступок, если его можно было так назвать, никак не могли посмотреть на старшего. Феликс ведь не до конца понимал переживания брата и то, как всё сейчас поменялось. Единственное, на что хватило Феликсу сил, — так это осторожно и очень нерешительно обнять брата, пряча нос в его плече. Он ждал, пока его обнимут в ответ, и одна тёплая ладонь легла ему на спину, сопровождаемая лёгкими поглаживаниями и тяжёлым вздохом сверху.

***

      Уже темнело. Город окрашивался из каких-то грязных жёлтых оттенков в синие, в наушниках снова играла любимая музыка, а Феликс по-прежнему на тех же улицах. Он остановился возле остановки, где был вывешен плакат о ближайшем концерте одной из его любимых групп. Оглядевшись по сторонам, Феликс пошёл дальше вдоль улиц, ища глазами, где можно достать хотя бы один билет. Ли ещё ни разу не был на концертах да и в доме культуры тоже. В каком-то маленьком пригороде или, скорее, селе вряд ли будут строить что-то подобное. Там же и так дел полно? Однако даже если бы он был, то Феликс с малой долей вероятности пошёл, ведь как послушный и прилежный сын после школы помогал родителям. Интересно, а что там в этом доме культуры? Какую музыку сейчас слушают? Он может зайти сегодня? Воскресенье, значит должен работать.       Фонари начинали ремонтировать, освещая улицы и дорогу к тому самому дому культуры, о котором Феликс мог лишь слышать. Такой белый и большой. Он даже чем-то напоминал музей Минхо, но более светлый и без зеленых стен. Всё те же колонны…       Возле входа стояла небольшая группа людей: на вид подростки, но курили. Хотя кто этим не грешил? Феликс улыбчиво подошёл к ним и довольно приветливо спросил:       — А они сегодня работают?       Один высокий парень, что стоял спиной к Феликсу, повернулся, убирая чёрную выбившуюся прядь за ухо и выдыхая дым в сторону.       — Да, работают. А ты не местный, что ли? — с ехидной улыбкой задал вопрос парень, делая очередную затяжку.       Внешний вид у незнакомца был довольно необычным для Феликса: чёрная кожаная куртка в нашивках, железных значках и булавках, длинные и жирные волосы до плеч. Больше напоминал байкера, но вряд ли у него есть мотоцикл.       — Ну да, недавно приехал, — Феликс заулыбался шире, смотря на парня перед ним. Почему-то он казался ему забавным.       — Ну, круто. Я Хёнджин, но можно просто Сэм, — парень протянул руку Ли, тот также представился, а затем и остальные пара незнакомых ребят последовали примеру друга. — Ух ты, — неожиданно произнёс Хёнджин, указывая на плеер Феликса, — плеер такой реальный, а одет как обсос. Дай послушать.       Феликс снял один наушник и протянул Хёнджину, который пару секунд послушал песню, а после вернул вкладыш.       — А нормальное есть что-нибудь?       — Это какое? — поинтересовался Феликс, разглядывая плеер, словно с ним что-то не так.       — Ну, там «The Verve», «The Stone Roses» или «Pulp».       Феликс отрицательно покачал головой.       — Жаль. Ну ладно, мы здесь часто бываем. Можешь с нами потупить, если хочешь.       Манера разговора Хёнджина была забавной. Он постоянно двигался, когда говорил, улыбался или жестикулировал, словно танцевал. Может, поэтому забавный?       — Мерси, — произнёс Феликс, улыбаясь ещё шире. — А вы случайно не знаете, где можно билеты на «Би-2» достать?       Компания переглянулась, сдерживая смех и улыбчиво разглядывая парня сверху вниз.       — У перекупщиков, — ответил Хёнджин, чем немного разочаровал Феликса, но тот снова перегляделся со своей компанией и, выкинув сигарету в сторону, сделал шаг ближе к Феликсу. — А вообще давно раскупили, но если тебе так сильно нужно, то я могу достать их для тебя, — подмигнув, продолжил он, — но это будет дороже. Сколько тебе билетов нужно?       Феликс немного нахмурился, задумчиво покручивая кольцо на пальце.       — А можешь два достать? — слегка неуверенно попросил он.       — Конечно! — радостно ответил Хёнджин. — Готовь деньги, Ёнбоки, — парень похлопал Феликса по плечу, отходя с компанией обратно на своё место.       А по образу парня и не скажешь, что он довольно милый. Но слова Хёнджина о его внешнем виде заставили ещё раз пересмотреть свой гардероб: чёрные сапоги и штаны, вязанный свитер и короткое пальто, которое дал ему Минхо взамен на испорченную ветровку. Оно было немного больше его, но Феликс не жаловался. Наоборот, приятно, потому что это вещь брата.       На входе уже слышалась оглушительная музыка; тяжёлый ритм проникал под кожу, заставляя дышать в такт. В гардеробной, пахнущей нафталином и старым кожухом, он оставил пальто и поднялся по лестнице наверх, где музыка стала ещё громче. На стенах мелькали силуэты танцующих людей, одетых в яркие джинсы, футболки с надписями и олимпийки. Свет изменялся по щелчку пальца — красная, синяя, зеленая вспышки, а музыка была достаточно громкой, чтобы в соседних помещениях было слышно абсолютно всё.       Люди творили, что хотели — кричали, разливали напитки, подпевали, ругались, ссорились и выходили на улицу, чтобы решить свои вопросы. Феликсу было весело, как на тех самых вечеринках, которые он видел по телевизору в телемагазинах и представлял у себя в голове.       Ноги сами пошли в центр зала, чтобы присоединиться к этой тусовке и слиться с толпой. С каждой новой песней он погружался и забывался, прыгал и кричал вместе с остальными. Тело было горячим, на лбу выступал пот, а перестать двигаться он не мог. Это первый раз в его жизни, когда он вот так просто мог послушать музыку, потанцевать с толпой и забыть о мире за стенами этого здания. Он чувствовал себя свободным, как птица в полёте, как корабль в море. Это были такое счастье и минуты радости, которые он раньше мог только себе представлять и думать, что в реальности именно так. А всё действительно так: весело, шумно, громко, и в этом шуме он чувствовал себя живым, настоящим, частью чего-то большего.       Время будто растворилось в бешеном ритме, и, только когда музыка стихла, а свет сменился на мерцающую иллюминацию, Феликс понял, что давно не дышал полной грудью. Ноги, казалось, стали ватными, и он потянулся к стене, чтобы найти опору. Облокотившись, закрыл глаза, стараясь унять головокружение и вспомнить, как дышать. Ночь только начиналась, а он уже чувствовал себя выжатым, как лимон.       Музыка снова заиграла, но теперь она казалась не такой завораживающей, как вначале. Феликс оглянулся на танцующую толпу, на их лица, озарённые цветными лучами. Он всё ещё чувствовал себя частью этого веселья, но теперь в нём появилась новая нотка — усталость. Он понял, что уже не может танцевать с такой же энергией, как раньше, но ему всё ещё хотелось просто быть здесь, среди этих людей, в этих шуме и свете.       Внезапно к Феликсу подсел Хёнджин, широко улыбаясь и разглядывая его уставший внешний вид. Он что-то попытался громко спросить, но Феликс ничего не услышал из-за громкой музыки, и тогда Хёнджин поднял его под руку и завёл в местную курилку, которой стал общественный туалет.       — Деньги давай, — сходу потребовал Хёнджин, протягивая ладонь.       — Зачем?       — Ну, ты же билеты хотел.       Точно, билеты.       Феликс совсем забыл про них. Достав крупную сумму, он протянул её парню, и тот тут же направился к другому человеку — по всей видимости, у него и были билеты. Снова встав у стены, Феликс прислонился к ней спиной и съехал вниз на корточки, а рядом сидящий мужчина с широкой улыбкой протянул ему сигарету.       — Veux-tu?— спросил иностранец.       — Музыка-то ваша американская — говно, — ответил ему Феликс, беря сигарету и делая затяжку.       — Musique? Ah, oui, musique est excellente! — ответил иностранец, забирая сигарету обратно.       — Ну что ты споришь? Тебе говорят — говно музыка, а ты споришь.       — Musique!       — Да и сами вы… Скоро всей вашей Америке — кирдык, — с улыбкой произнёс Феликс, указывая двумя пальцами на горло. — Мы вам всем козьи рожицы устроим… Понял?       Иностранец закивал, уже собираясь снова протянуть сигарету, но вдруг Хёнджин его поднял.       — Чё ты к нему пристал? Он француз вообще! Пошли!       — А какая разница? — возмутился Феликс, следуя за Хёнджином к его компании, где также раскуривали одну сигарету на несколько человек.       — Садись давай, — Хёнджин присел к своим на пол и указал взглядом на место рядом с собой, предлагая то, что курили они.       — Это что? — спросил Феликс.       — Попробуй, тебе понравится, — ответил кто-то из рядом сидящих, и Феликсу ничего не оставалось, кроме как просто довериться и попробовать.       — Трава это, — объяснил ему Хёнджин, забирая свёрток обратно.       — Не, мне такое не нравится, — выдыхая неприятный дым, сказал Ли.       — Ну-ну. А чего ты тогда здесь? — поинтересовался Хёнджин.       — Да так, людей посмотреть.       — Нечего тут смотреть.       — А ты здесь что делаешь?       — Тусовка, — коротко пояснил Хёнджин, укладывая голову тому на плечо.       На этот ответ Феликс лишь промычал, оглядывая людей, которых было чуть меньше, чем в зале. В этом месте стены какие-то грязные и в плесени, плитка местами разбита, а в воздухе витал никотиновый дым. И здесь именно такие люди в большом Городе? Все? А Феликс представлял их себе чуточку иначе. Ну, как иначе — все в хорошей одежде, а если курят, то далеко не траву и не в общественном туалете. Хёнджин хоть и был одним из таких, но никакой неприязни не вызывал: улыбался, слово своё сдержал и достал билеты — причём так быстро ещё, — брани от него не слышал, хоть и находился среди подобных людей. Может, он и свернул не в ту сторону, но, по всей видимости, что-то человеческое в нём осталось.       — Дай ещё, — попросил сидящий рядом с Хёнджином парень.       — Это последняя, — ответил тот.       — Так купи ещё.       — Мне коллекторам платить надо. Сам себе купи.       — Коллекторам? — вмешался в разговор Феликс.       — Да, — подтвердил Хёнджин, провожая уходящего парня взглядом, — два месяца бегаю от них и всё равно попадаюсь, — парень поднял голову с плеча Ли и демонстративно показал синяк на рёбрах, а потом тут же спрятал и прилёг обратно на Феликса, затягиваясь.       От этой мысли и вида побитого парня Феликсу стало как-то грустно. Теперь большой Город казался не таким хорошим. Здесь выбивали деньги из всех: на улице, с жителей, со всего. Хёнджин, скорее всего, был его ровесником, а где его родители — неясно. Если он занимается подобным, то, вероятно, они либо пропадают работе, либо их нет, либо им всё равно. Однако он платил за квартиру, следовательно, мог быть чуточку старше.       Рука легла на карман, где лежал револьвер. Может, так будет правильнее?       — Давай помогу?       — Чем ты мне поможешь? — докурил сигарету и швырнул её в сторону кому-то под ноги. — Ты богатый и оплатишь всё? — Хёнджин посмеялся, поднял голову выше и стал разглядывать лицо парня под углом. — Хотя похож. Ещё и старомодно одеваешься.       Феликс от такой колкой шутки улыбнулся и помог Хёнджину подняться, одеться на выходе и направиться вместе с ним домой. По дороге они наступали на лужи и шутили. Хёнджин показался ещё более приятным парнем, чем до этого.       — А тебе сколько лет? — внезапно спросил Феликс.       — Ой, да столько не живут. Не считается, — Хёнджин посмеялся и толкнул Феликса в плечо, продолжая весело шагать.       — А ты учишься где-то?       — Таких, как я, уже никуда не берут, — снова рассмеялся он.       Он был даже милым. Постоянно улыбался, забавно ходил и смеялся с любой шутки. Хёнджин трезвый — это точно, но по его обычному поведению так не скажешь. Он будто вечно пьяный и молодой, ловит момент и просто плывёт по течению. Из разговора Феликс всё же узнал, что ему всего лишь девятнадцать, нигде не учится, а родители за ним действительно не следят. Интересно, откуда он берёт деньги на все эти шалости?       — Ладно, признаю, ты не такой старомодный, — отшутился Хёнджин, останавливаясь в паре метрах от жилого здания и пожимая руку Феликсу.       Феликс только улыбнулся на такие слова, следом пряча руки обратно в пальто. Жил Хёнджин в обычном доме: та же треснутая краска, побитая детская площадка, а балконы сделаны будто из всего того, что было под рукой. Обычные панельки. На фоне он заметил сидящих спиной двоих людей у парадной, в чёрной одежде, словно они пытались слиться с местностью.       — Это они? — спросил, хмурясь, Феликс, указывая взглядом на ту самую лавочку.       — Ой, да, прости. У меня не получится посидеть. Но ты приходи. Ты вот что любишь? — Хёнджина широко улыбнулся, а потом снова засмеялся.       Но Феликс не расслышал вопрос, всматриваясь в двух курящих людей.       — Эй, ты здесь? — Хёнджин помахал перед лицом Феликса рукой, а после снова повторил свой вопрос.       — Чай.       — Ну… ладно? Хорошо, пока, — похлопал Феликса по плечу и мило улыбнулся на прощание он, направляясь к себе.       Как и ожидалось, как только Хёнджин зашёл в подъезд, то двое мужчин пошли за ним. Что они с ним будут делать, и так понятно, но вот просто оставить всё так он не мог.       Феликс зашёл следом, поднимаясь на нужный этаж по звучащим разговорам, которые были слышны на весь подъезд. Когда же он поднялся на нужный этаж, то остановился напротив открытой настежь входной двери. Оттуда доносились громкие вопросы, и Феликс решился зайти, идя на слух и ловя момент, когда Хёнджина ударили прямо в лицо, а тот лишь попятился назад, закрываясь руками.       Феликс молча вышел из-за двери и достал револьвер из кармана, взводя патрон и выстреливая в одного из коллекторов. Громкий резкий выстрел прорезал образовавшуюся тишину, эхом прокатившись по этажам. Второй мужчина замер. Его глаза расширились от ужаса, а руки поднялись в беспомощном жесте. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел. Ещё один выстрел — и мужчина рухнул на холодный пол, как подкошенный. Кровь тут же растеклась по деревянному полу, оставляя жутковатую и кровавую лужу под ним.       Никто из своих квартир здесь не выйдет. Ли вошёл в комнату, разглядывая убитых. Он, стоящий у тела одного из мужчин, будто не видел, не слышал Хёнджина. Его взгляд был пуст, руки, державшие пистолет, тверды, но на лице читалось странное выражение: не злость, не ярость, а скорее тоска. Позже он перевёл взгляд на Хёнджина, который прижимался к стене и закрывался руками, глубоко дышал и тихо повторял:       — Не убивай, прошу, не стреляй!.. — как мантру, повторял парень, прижимаясь к стене и отворачиваясь от Феликса.       — Хёнджин, ты чего? Вставай давай, — голос был спокойным и даже дружелюбным, будто только что ничего не произошло.       Феликс попытался поднять парня, но тот лишь на дрожащих ногах встал на колени, цепляясь за пальто и повторяя, чтобы в него не стреляли.       — Не стреляй, пожалуйста! Я верну всё, — он говорил с запинками, мямлил и пытался сказать хоть что-то внятное, но мог лишь заикаться на каждом слове.       — Вставай давай, вставай, — повторил Феликс, спрятал револьвер в карман и окончательно поднял парня на ноги, отряхивая и разглядывая его разбитый нос, который он поспешил вытереть рукавом.       Хёнджин всё ещё дрожал, а от прикосновений сильно жмурился, словно ждал удара, однако его не было. Феликс отстранился и перевёл взгляд обратно на коллекторов. Одеты хорошо, и это даже неудивительно. Ли подошёл к одному из них, присел и стал искать в карманах кошелёк, забирая у первого и второго все деньги себе в пальто. Он ещё пару минут смотрел на этих двоих, словно те и не люди вовсе. Хотя для Феликса так и было. Сзади стоящий Хёнджин снова прислонился к стене, сжимая предплечья и хныча.       — Поможешь мне? — обернувшись, спросил Феликс и улыбнулся так, будто ничего сейчас и не произошло.

***

      По дорогам разливался дождь, по макушке били холодные капли скатываясь по волосам, а одежда понемногу стала намокать, но они продолжали тащить тела к местному кладбищу. Улицы пустые, никто их не увидит даже при всём желании в такой-то темноте.       Феликс успел побывать в прокуренной квартире Хёнджина, попробовать чай, который он почти не держал дома. На полу были разбросаны пустые бутылки, пепел, но никого не было. Он жил абсолютно один. За столом Хёнджин не притронулся ни к чему, постоянно дёргался, сидел с поникшей головой, сдавленно хныкал и не переставал плакать, в то время как Феликс спокойно ел и отпивал из кружки, чуть позже наблюдая картину того, как друг, по его просьбе, упаковывал тела в мешки.       Сейчас, на холодной улице, Феликс вспоминал, как у того было чуточку теплее, хоть квартира явно не отапливалась. Ладони скользили по импровизированному мешку из пакетов из-за воды, но дотащить их до склепа у них получилось, после чего они поспешили спрятать холодные руки в карманы. Находящаяся рядом и почти разрушенная беседка с навесом послужила укрытием от дождя. Оба присели на скамейку, вытирая мокрые лица об сухую… да какую уже сухую? Скорее, мокрую до нитки одежду.       — Вот видишь, как получается, — произнёс Феликс, оглядывая склеп.       Только вот дрожащий Хёнджин ему покоя не давал. Зуб на зуб у него не попадал, поэтому Феликс потянулся во внутренний карман, доставая оттуда шапку и надевая её на мокрую голову парня.       — Дождик, а ты без шапочки, — улыбнулся Феликс, поправляя вещь на Хёнджине, и прижал парня к себе одной рукой, глядя куда-то вперёд и слушая его сдавленные крики, всхлипы и не прекращающуюся истерику, которая перешла в который раз в слёзы.       Его стоны и крики никто не услышит из-за шума дождя и расстояния от кладбища до жилых домов. Своё лицо он прятал в плече Феликса, обнимая себя и не прекращая всё громче кричать. Эта истерика могла идти вечно, но Феликс решил её прервать.       — Я как понял, тебя никто дома не ждёт? Я буду к тебе приходить. Но знаешь, меня сейчас ждёт мой брат. Я ему обещал вернуться вовремя, так что прости. Похорони их по-человечески, хорошо? — Феликс похлопал парня по плечу, а после осторожно поднялся, усаживая его прямо и оставляя последние попытки успокоить: поглаживать плечи и всё его тело, чтобы немного согреть.       Ли напоследок взглянул на Хёнджина, а после опомнился:       — Ой, точно.       Феликс присел на колени, осторожно взял дрожащие ладони Хёнджина и раскрыл, кладя в них приличное количество купюр.       — Сходишь куда-нибудь ещё. И чай, кстати, был ужасный.       Он снова поднялся, отряхнул пальто и оглядел Хёнджина ещё раз: чёрная кожанка, синие джинсы, грязные волосы под шапкой и крайне истеричный вид. Сам Феликс не понимал, почему Хёнджин плакал, кричал и сидел с поникшей головой, не обращая внимание на деньги, которые он ему дал. На куртке было написано «Пенкина», и, возможно, он был его фанатом. Может, сходит туда?       — Ладно, Хёнджин, даст Бог — свидимся, — прижав последний раз парня к себе и погладив по голове, он наклонился и прислонил губы к его лбу через шапку, а после развернулся и ушёл под бьющиеся об крышу капли дождя.       По дороге Феликс ни о чём особо не думал. Под свитером он прятал провод от наушников вместе с плеером, слушая одну из своих любимых песен — «Во время дождя», символично покидал улицы вблизи кладбища.