Я узнал, что у меня есть огромная семья

      Колёса поезда стучали об рельсы. Громкий гудок при скольжении — и он стал останавливаться. Люди вокруг снова ожили и, громко переговариваясь, пытались поскорее попасть на своё место, словно поезд уедет без них или те, кто не успел выйти, поедут дальше, не освободив пассажирские сидения.       Феликс зашёл практически самым последним с огромным рюкзаком за спиной, в камуфляжном бушлате и с начищенными до блеска чёрными сапогами, шаги от которых разносились по небольшому коридору вагона, будто сообщая остальным, что он ещё ищет своё купе. Никто на пути не стоял; шёл Феликс спокойно и уже предвкушал дорогу домой. Глаза быстро отыскали нужные числа, но изнутри уже были слышны громкие мужские голоса, которые, когда он открыл дверь, резко прекратились. Двое явно нетрезвых и немолодых мужчин сидели и с широко раскрытыми глазами смотрели на только что вошедшего солдата. Феликс не придал этому особого значения, молча закинул свои вещи на верхнюю полку и сел напротив на свободное место.       На столе этих двоих стояла одна полупустая бутылка водки и ещё одна нетронутая. Удивлённые глаза не сводили с юноши взгляд, словно видели что-то неземное. Однако Феликс понимал почему так.       — А у вас музыка есть? А то я уже давно ничего не слышал, — Феликс вежливо улыбнулся тем двоим, которые продолжали осматривать его с ног до головы. Но на вопрос Феликса они лишь отрицательно покачали головой, чем немного расстроили парнишку. — Жаль.       Давно ли здесь эти люди, долго им ещё ехать вместе, оставалось неизвестным. От них несло перегаром, однако Феликса от этого давно не воротило. То, что люди пьют среди бела дня, его уже не удивляло.       Ли ехал домой. Наконец-то в родной дом.       За окошком быстро сменялись пейзажи: то листья деревьев били по стеклу, то над рекой проезжали, то пустое поле. Феликс мог только сидеть и смотреть в ожидании, когда приедет. В вагоне будто было ещё холодно, поэтому бушлат парень не спешил снимать, а, возможно, даже в нём приляжет спать. Само помещение было обычным: небольшой столик под единственным большим окном и жёлтыми шторами, бордовые полки, на которых спят, и обычные деревянные стены. В детстве он обожал поезда и даже когда-то хотел стать машинистом, ведь так круто ездить из одного уголка страны в другой, а ещё и доброе дело делаешь — людям помогаешь домой добраться. Феликс хотел после остановки поезда на его станции дойти до кабины машиниста, чтобы поблагодарить, однако мысли о скором возвращении домой прервал другой внезапно вошедший мужик.       Он был высокий, худой и не бритый; одежда грязная и пропитана перегаром в большей степени, чем у тех двоих напротив. Смотрел он на молодого солдата с нахмуренными бровями, пережёвывая что-то во рту и усаживаясь к тем двоим, широко расставив ноги и оглядывая Феликса так, будто тот пришёл не в своё купе, а прямо к нему домой.       — Сними, — хриплым и приказным тоном произнёс он, указывая взглядом на шеврон Феликса на плече с флагом Южной Кореи.       Молодой солдат быстро перевёл взгляд туда, куда указал мужчина, уже понимая, с кем попал в один вагон. На хорошую развязку надеяться будет трудно.       — Нет, — чётко ответил Ли, серьёзно смотря на троицу напротив.       — Сними, тебе говорят, — повторил тот строже и громче, поднимаясь с места, тем самым пытаясь свысока давить на парня, но Феликс лишь молча смотрел. — Ты что, оглох, парашник? Не слышишь, что тебе старшие говорят?       Двое сзади будто продолжали сидеть то ли в ужасе, то ли в шоке. Вряд ли они решат напасть. Решить всё мирно тоже вряд ли получится. Северяне слишком сильно озлобились на южан. Хоть Феликс и ни был ни тем и ни другим, снимать свой шеврон не собирался. Ли мог позволить говорить про себя что угодно, и, возможно, на этом бы всё закончилось мирно, но думал он так ровно до того момента, пока руки северяка не потянулись к его шеврону с целью сорвать, на что Феликс резко поднялся и без колебаний ударил пьяницу прямо в нос, заставляя попятиться назад и упасть прямо под ноги одному из своих собутыльников.       Глаза, и без того полные страха, снова поднялись на парня. У кого-то руки вцепились в сидение, а кто-то еле держал стакан, спиной вжимаясь в кресла. Однако сидящий рядом осмелел.       — Охрана! — закричал множество раз мужчина, выбегая из купе и зовя проводников на помощь.       Феликс уже слышал по громким шагам, как к комнате чуть ли не бегом приближаются сразу несколько человек. Спокойно домой он сегодня не доедет.

***

      Хлюпая носом, Феликс доедал суп, пережёвывая медленно из-за больной челюсти. Мимо проходящая мать дала подзатыльник сыну, сердитая садясь напротив.       — Зачем приехал? Мы тебя на своей шее тянуть не будем!       — Да знаю я, — ответил молодой солдат, откусывая кусок чёрного хлеба.       — Работу себе лучше бы нашёл, чем морду-то подставлять! — добавил рядом сидящий отец, бросая на стол газету и выходя из кухни.       — Что ты здесь вообще делать будешь? Лучше бы в армии остался, — продолжила своё мать. — Помрём с отцом, и ты следом. Работу себе ищи!       — Я к брату поеду.       — Больно ты там ему нужен. Только мешать будешь!       Мать следом за отцом покинула кухню, продолжая что-то говорить себе под нос. Каким бы ни оказался приём дома, он всё равно был рад, что вернулся. Оставаться Феликс и не думал, ведь ловить здесь нечего, да и он планировал поступить в университет, как и хотел после школы.       Его старший брат Минхо жил в Пусане — провинции Сеула; в городе, где много возможностей. Может, и для Феликса там найдётся место? Может, всё-таки сдаст экзамены и поступит в следующем году? Скоро зима и есть время подготовиться. Как бы сильно он ни любил родителей, остаться попросту не мог — цели на жизнь разные. Кому-то достаточно обычной работы на заводе, а кому-то хотелось выбить себе лотерейный билет через образование.       Убрав всё со стола, Феликс подошёл к раковине умыться. Рядом с полотенцами зачем-то висело зеркало, которое никак не давало проигнорировать себя. В отражении попался покалеченный юноша: разбитые нос, бровь, щека и губа, а взгляд… Словно мальчишеский. Но каким бы опухшим и разбитым его лицо ни было, нежные и в то же время острые черты сохранились. Ему уже двадцать три года, а на вид всё ещё будто шестнадцать.       Ему надо срочно уезжать.       Одевшись, он отправился на вокзал за новым билетом. Адрес брата узнал у родителей, собрал вещи, в дорогу взял любимый плеер. Теперь ему снова оставалось ждать. В этот раз он доедет без происшествий.       Почти всю дорогу Феликс либо ел, либо слушал музыку, параллельно вспоминая, каким помнил своего старшего брата. Прекрасная и добрая улыбка, глаза, всегда смотревшие на него с бесконечной любовью, и Феликс знал, что этим глазам можно верить. Помнил, как на рыбалке сома испугался, а тот смеялся над ним, или как ногу проколол, а тот со своей больной нёс его до дома.       У них разница в шесть лет, но Минхо будто всегда был его ровесником и понимал с полуслова. В школе заступался, несмотря на то, что мог получить от других старших братьев обидчика. А сколько раз вступался перед родителям, перекладывая вину на себя… И как он сейчас? Остался таким же, или столько лет разлуки поменяли обоих братьев до неузнаваемости? Мать сказала, что старший сын уже как два года не звонит и не пишет. Говорят, что либо его убили, либо, возможно, стал большим человеком и совершенно про них забыл, однако Феликс был уверен, что это не так. Минхо не мог забыть или просто игнорировать. Одно дело, когда младшему Ли не писали, ведь боялись, что их могли читать.       Возможно, что-то случилось, и меньше всего Феликс хотел верить в то, что это что-то плохое. Ну, разве такой добряк мог куда-то вляпаться? Нет, не мог. Но он жил там один, как сказал ему отец, и, возможно, что-то и могло случиться. В любом случае, он проверит это, когда приедет.       Сам Пусан он представлял очень большим, и, разумеется, по такому огромному Городу должно ходить очень много людей. Там, наверное, одежда качественнее и купить всё можно, а улицы шире и возможно разглядеть не только дома напротив. А ещё там, наверное, и электричество есть с отоплением. Он сможет там купить хороший чай? Феликс понимал, что кроме брата его вряд ли кто-то будет ждать и любить, но почему-то уже питал тёплые чувства к большому Городу, о котором всегда так негативно отзывались его родители. Они там никогда не жили, но ездили по работе и всё равно говорили плохо. Считали, что делать там нечего и всё это — просто большой муравейник. Но везде же есть свои минусы, так ведь?       Новый Город и новые места. Уже на вокзале его глаза разбегались в разные стороны, пытаясь разглядеть самые обычные вещи. Паспорт проверяли почти на каждом шагу, а Город был совсем не таким, каким он его представлял: серый и холодный, сырой и пугающий. Люди одеты в самые тёмные оттенки, словно подражая Городу и подкрепляя его плаксивое в сегодняшний день настроение — моросил дождь.       От воды и озноба спасали тёплые берцы, свитер и ветровка с капюшоном, а на плече висел рюкзак. Куда конкретно двигаться, он не знал, но старался ориентировать по номерам домов и улиц. В наушниках играла любимая группа, а ноги уже еле шли.       Город спал; он устал — звал прилечь с собой прямо на холодный бетон. Но вместо этого Феликс решил спрятаться от холода и дождя в одном из просторных подъездов, где наконец поджёг сигарету, разглядывая в окне прохожих. Это совсем не похоже на его город. Всё совершенно иное. Здесь и люди словно другие. Да, новый Город красив своей архитектурой, старыми домами, но так мрачен и влажен, а окружающие будто пытаются спрятаться в своих воротниках, шарфах и шапках не от холода, а друг от друга. Здесь все какие-то чужие. Может, в больших городах так и должно быть? Феликс хотел поведать этот мир и посмотреть, как там, у других, однако его дальше собственного двора не отпускали. Ему оставалось только представлять, что там, в других городах, творится, а о загранице и речи быть не могло.       Город будто спал, дремал. Прохожие словно на автопилоте шли по давно выученному маршруту, обходя дома, сворачивая с низко опущенными головами, словно действительно спали. Сам Город — будто спящий почтальон: новости он давно не разносил, а что происходит вокруг, его не интересовало. Своё лицо прятал под козырьком кепки, чтобы солнце не попадало. И вправду, этот Город словно никогда и не посещали солнечные лучи. Всё такое тусклое, будто все краски выцвели не о от солнца, а от настроения прохожих.       Город играл убаюкивающую мелодию капелями, скатывающимися с крыши и разбивающимися о давно влажный асфальт, трамваями, проезжающими мимо, и звуком цоканья каблуков обуви прохожих. Почему-то рядом с Феликсом людей было много, но стоило оглянуться — улицы пустые, и только мимо проезжающий троллейбус напоминал, что Город ещё жив.       В Городе есть длинная река и немного шаткие перила вокруг, горящие окна магазинов и потрескавшаяся штукатурка на стенах здания. Все они были какими-то тоже желтоватыми и в пятнах, словно плесень, на рамках окон только местами есть краска. Деревянные окна в таком-то Городе? Феликс думал, что для народа здесь сделают самые лучшие дома, а по итогу будто ничего и не меняли со времён семидесятых. Однако спасибо на том, что здания вообще стоят. Не то чтобы город его разочаровал или огорчил, но ожидал он явно большего.       Здесь он был чужим; бродил, как призрак по улицам, ища нужный дом и улицу и не решаясь спросить, в какой стороне находится нужный. Пока он шёл вдоль реки, доставая из пачки последнюю сигарету, зажёг спичку, прикрывая тлеющий конец ладонью. Так его научили там, на войне. Всё это выглядело как попытки согреться изнутри, ведь у воды всегда холоднее. Сам Город — словно отдельная планета, где круглый год сырая осень и мрачная зима, ветер всегда дует и заставляет под тёплым свитером почувствовать мурашки, разбегающиеся по всему телу, и лишь дым от сигарет пытается согреть изнутри.       Чем ближе к зиме, тем быстрее наступают ночи — вот и Феликс понял, насколько холодным бывает Город в это время суток. Он продолжал искать нужную улицу и остановился на одном из углов, сверяя адрес на обрывке листа и номер улицы. Сильный ветер уже почти сдувал и самого Феликса, пальцы коченели, нос и уши краснели на морозе. В наушниках играла одна и та же музыка уже несколько часов, которая уже начинала раздражать, и чтобы не превратить любимые песни в бесячие, он наконец достал из гудящих ушей вкладыши.       Сначала ему показалось, что музыка в его голове всё ещё играет, но нет; она совсем тихо играла где-то за углом. Интерес взял верх, и Ли быстрым шагом направился на звук. Свернув за ещё один угол, он увидел, как на соседней улице играет музыкант. На вид не совсем понятно, сколько ему, из-за тёмной шапки и чёрного пальто, закрывающего всё его тело. Пальцы этого человека, видимо, не замёрзли, потому что он умело перебирал ими струны и напевал строчки из какой-то неизвестной ранее Феликсу песни, которая очень сильно зацепила его. Проезжающие мимо перед глазами трамваи каждый раз выводили Ли из транса, в который погружал его голос музыканта. За его спиной стоял магазинчик с вывеской: «Остров рока». Если он там играет, то значит, ему либо разрешено, либо он владелец этого музыкального магазина. Феликс будто снова окоченел, потому что не мог сдвинуться с места, вслушиваясь в игру и голос гитариста.

«У меня на тебя есть особые планы Будем вместе лечить душевные раны У меня ведь тебя никого нету ближе Опускаемся, но вместе, ниже, ниже, ниже!»

      Это совершенно другая музыка. Такую он раньше не слышал. Это совсем про другое.       Феликс сделал шаг вперёд, словно надеясь, что станет ближе к этой музыке и поймёт, о чём поёт этот человек.

«У меня для тебя есть секретные метки Выдох, вдох, шаг вперёд, вылетаем из клетки От тебя до меня никого нету ближе»

      Каждое пропетое слово будто было их разговором, в который Феликс пытался погрузиться, делая шаги вперёд и вслушиваясь в ритм песни. Со стороны он выглядел как змея, которой умело управляли, играя на флейте. Безумно хотелось прикоснуться к этому чему-то новому, потому что начинало казаться, что ничего и никого рядом нет.

«Будем словно дети под дождём Мы с тобой ещё смеяться Ну же, подожди совсем чуть-чуть Ведь нам нельзя сломаться»

      Он попытался сделать ещё один шаг, но резко отпрыгнул назад, когда почти прямо перед его носом проехал трамвай, полностью выводя из транса. Сердце бешено застучало, представляя, что было бы, если бы он сделал этот шаг. Но когда транспорт проехал, то музыкант скрылся за дверью того магазинчика, будто напоминая, что Феликс куда-то шёл, а сам решил закончить, чтобы не отвлекать.       Туда однозначно стоит заглянуть чуть позже, когда он найдёт дом брата до наступления полной темноты. Но хотелось вернуться, чтобы спросить, что же это была за песня. Подобное ему ещё никогда не попадалось. Может, его диски устарели? Хотя он же просто давно новые не покупал. Но думать об этом пока времени не было. Магазин никуда не денется, а пластинки он сможет купить и завтра, если в кармане есть ещё пара копеек.       Феликс зашёл в очередной подъезд. Всё отдавало эхом, стояли высокие колонны и местами расписанные вандалами стены. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Феликс остановился напротив восьмой квартиры. Сейчас он увидит брата спустя двенадцать лет. Сердце снова начало бешено стучать непонятно от чего. Разумеется, он ждал этой встречи, но всё равно так волнительно. Какая-то тревога не давала постучать, но он всё равно это сделал. За дверью тихо. Не услышал? Феликс постучал ещё раз и через минуту ещё, но ничего. Он не дома? Может, работает? Как бы то ни было, ему всё равно оставалось лишь ждать, пока тот не вернётся.       Тёмно-зелёные стены, звенящая тишина, мерцающая тусклая лампочка и больше ничего. Ему оставалось снова ждать. Опять.       Присев рядом с дверью, Феликс поджал ноги ближе к себе, зачем-то снова разглядывая коридор. Всё это настроение города, людей, домов и стен почему-то клонили его в сон. Здесь все устают так быстро, или Город сам по себе такой? Сколько ему ждать, неизвестно. Веки потяжелели, а рукой он облокотился о рюкзак, подпирая опускающуюся голову. В поезде поспать не удалось. Он просто посидит так с закрытыми глазами, немного отдохнёт, а потом снова откроет и продолжит ждать.       Но вот, как бы Феликс себя ни обманывал, у него не получилось держать свой разум в сознании. В какой-то момент глаза просто не получилось открыть, а сам он почти лежал на своём рюкзаке на полу. Он вроде слышал, как открывается дверь парадной, однако не спешил вставать, вслушиваясь, куда идут люди. Пока в его сторону никто не шёл, а значит, отвлекаться не за чем. Всё это было немного похоже на то, как он спал там, за миром, ведь засыпать полностью могло означать упустить момент подъёма. Сон теперь назывался дремотой, а бодрость всегда приходила ненадолго, однако обстановка держала в тонусе.       Дома он смог наконец лечь на обычную кровать, чистую и не пропитанную потом, потому что постирать одежду не всегда была возможность, а про питьевую воду можно было порой и забыть. За дровами, особенно зимой, ходили почти каждый час по очереди, при этом прислушиваясь к местности. А точно ли всё тихо и он здесь один?       — Эй, ты чего здесь разлёгся?! — внезапно обратился к нему раздражённый голос. — Я с тобой говорю, — незнакомец слабо толкнул ногу Феликса, от чего тот подорвался с места, готовясь защищаться, однако, когда получилось разглядеть внезапного гостя, он выдохнул.       — Извините, — поспешил с оправданием Ли, разглядывая мужчину средних лет. — Я просто брата жду, — Феликс взглядом указал на дверь, поднимая с пола рюкзак.       — Здесь живу я, — уже более спокойно продолжил мужчина.       По речи можно было быстро догадаться, что этот человек — северокореец, но против Феликса явно не настроен. Одет тот был, как и все: тёмных оттенков одежда, выглядящая, как камуфляж с подъездом. Может, поэтому не заметил?       — Вы? Мне мать его адрес дала: Набережная реки Мóйки, один, квартира восемь. Разве это не здесь? — Феликс вновь удивлённо посмотрел на номер квартиры и на мужчину, а потом на бумажку с адресом.       — Это здесь, да. Но ваш брат давно переехал, — сообщил хмурый мужчина, открывая дверь квартиры и уже собираясь войти, но остановился и взглянул на Феликса ещё раз. — В музее охранником работает недалеко отсюда.       — Вы знаете моего брата? — вопросы полились рекой, но северяк не собирался отвечать на все сразу.       — Продал он её мне. Иди отсюда и не приходи сюда больше, — на этих словах он вошёл в квартиру и закрыл дверь.       Пару секунд Феликс ещё смотрел на номер квартиры, а потом на бумажку, затем скомкал, отряхнул себя и рюкзак и снова отправился на поиски.       На улице уже почти стемнело, небо и улицы перекрасились в тёмно-синий. Люди потихоньку возвращались домой, а окна стали загораться жёлтым. Скоро Город ляжет спать, а Феликс так и не нашёл Минхо, оглядываясь по сторонам и выискивая что-то похожее на музей. Он успеет до закрытия? В голову закрадывалась мысль, что здание может находиться в центре города и чем шире улицы, тем больше вероятность, что он шёл верным путём. И ведь действительно, архитектуры и колонн становилось больше, улицы — чище, а Город — светлее от фонарей, правда, не все были исправны.       Музей оказался средних размеров белого цвета, а вокруг ни единого осеннего листочка. Какой-то человек только что вышел из дверей, и Феликс поспешил к входу, почти что забегая внутрь и осматриваясь по сторонам. Высокие потолки, фрески, эхо от шагов, экспонаты, если так можно было назвать дощечки и фотографии на стенах, пустая стойка регистрации и такие же пустые желтоватые стены. Здесь явно постарались над дизайном и краски не пожалели. Что тут охранять? Ли неуверенно подошёл к одному из таких экспонатов, рассматривая его и читая описание. Какой-то правитель и какая-то книга.       — Извините, — внезапно обратился к нему голос со спины, — но мы закрываемся через пару минут. Покиньте, пожалуйста, помещение.       Феликс медленно обернулся, не особо вслушиваясь в то, что говорил сотрудник. Но, стоило увидеть, кому принадлежал этот добрый голос, улыбка Феликса растянулась на всё лицо, а глаза засияли. В паре шагов от него напротив стоял Минхо, одетый в чёрную форму, облокачивался на трость и широко улыбался.       — Брат, — радостно произнёс Феликс, чувствуя свою победу и наблюдая, как Минхо, косолапя, направился к нему.

***

      На кухне Минхо закончил громыхать посудой, возвращаясь обратно в зал и ставя перед Феликсом ещё одну тарелку с едой, ведь тот никак не мог наесться. Младший благодарно кивнул, пытаясь поскорее прожевать всё и сказать.       — Не торопись, — с лёгкой улыбкой произнёс Минхо, кладя руку на спину брата и начиная медленно поглаживать. — Как же ты меня нашёл?       Феликс поспешно проглотил еду, поворачиваясь лицом к старшему, жестикулируя руками и рассказывая, как добрался до него. Хотя и говорить особо нечего.       — Да, ночи у нас холодные. Не замёрз, пока шёл? — Минхо снова взял свою трость и поднялся с дивана, убирая грязную посуду со стола.       — Нет, я в подъезде отогрелся, пока ждал, — так же улыбчиво ответил ему младший, усаживая брата обратно на диван и убирая тарелки вместо него.       Минхо готов был поспорить, что Феликс остался прежним. Он всё так же по-доброму улыбался и разговаривал, помогал даже в таких обычных мелких вещах. Теперь, после стольких лет разлуки, старший не представлял, как жил до этого без него. Глядя на это маленькое солнышко, только и хотелось думать о хорошем. В голове картинками прокручивались воспоминания: как он приходил с разбитыми коленками и сломанным велосипедом, как просил помочь ему с корейским и математикой, как морщил нос, когда что-то не нравилось, и как часто просил ему почитать.       — А лицо тебе кто разукрасил? — немного смеясь, спросил Минхо, наклоняясь вперёд и заглядывая на кухню, где Феликс стоял и мыл посуду.       — Домой когда ехал с северянином, — коротко объяснил младший, вытирая руки о вафельное полотенце и возвращаясь обратно в зал к старшему.       Этим простым предложением было сказано много. Достаточно. Брови Минхо свелись к переносице, а когда младший сел напротив, то осторожно провёл тыльной стороной ладони по ссадине на щеке.       — Что он от тебя хотел? — строго спросил он.       Феликс знал, что означали эти сердитый взгляд и серьёзный тон. Обычно он говорил с ним так, когда тот очень сильно провинился. Последний раз это было из-за его попытки приготовить варёную сгущенку самостоятельно, что закончилось взрывом и грязной кухней.       — Просил снять шеврон, — честно ответил Феликс, тяжело вздыхая и усаживаясь лицом к Минхо.       — Шеврон? — повторил старший и тут же поджал губы, опуская уже свой виноватый взгляд. — Тебя забрали всё-таки.       На эти слова младший лишь кивнул, наблюдая, как начала меняться мимика брата. Глаза избегали зрительного контакта с феликсовыми, губы стали полоской, а пальцы сжались в кулаки.       — И как там?       — Как на войне.       — Феликс, — старший заговорил строже и всё же поднял глаза на него, оставаясь недовольным ответом брата.       И младший Ли совсем не понимал, почему Минхо снова так строго смотрел и что-то безмолвно просил.       «А что говорить? Мы там людей убивали», — подумал про себя Феликс, не пугаясь брата, а наоборот, разглядывая эти обеспокоенные глаза, которые он пытался спрятать под хмурыми бровями.       Северная и Южная Корея давно вели войну, но началась она семь лет назад, и Феликс тогда ещё учился в школе. Совсем худой, слабый, но умный мальчишка через год оказался в сапогах не по своей воли. Таких, как он, было не один и не два. Многие не успевали выйти за порог школы, как сразу же надевали камуфляж и начищали берцы под голос взводника.       — Он попытался сорвать, а я его ударил, а потом один позвал охрану, и вот… — вздохнул младший, показывая костяшки.       И этот маленький мальчишка двенадцать лет назад даже грубого слова сказать никому не мог, а теперь умел драться. Страшно было представить, что видели эти детские глаза в первые годы, а что теперь в этой уже не невинной душе — трудно представить. Там должен был быть не Феликс, а Минхо. По крайней мере, сам Минхо так считал.       — А почему ты решил переехать? — решил резко сменить тему Феликс, подсаживаясь ближе.       Старший выдохнул. Спрашивать, что видел его брат, страшно. Хотя разве Феликсу не было страшнее? Трудно сказать по этой улыбчивой мимике, что никак не сходила с лица младшего.       — Пытался найти работу, но нигде не хотели брать. Нашёлся добрый человек здесь и предложил формальную работу охранником, хотя на самом деле заполняю бумажки и сижу на стойке регистрации. Работа лёгкая и непыльная, так что не жалуюсь, — Минхо попытался улыбнуться брату так же искренне, как и он ему. — Мне тяжело было ходить сюда пешком, поэтому предложили жить здесь. Тут очень добрый директор. Не знаю, как жил бы без него на своё "пособие".       Феликс снова посмотрел на брата сверху вниз. Одет в неплохую одежду — да, не в лучшую, но она явно не такая плохая, как могла бы быть. У него есть отопление, свет, газ и еда. Он хоть и жил в музее, но сама по себе комната была довольно хорошо обустроена: белые стены, шкаф, небольшая кухня — тесная, но, чтобы жить одному, хватало, — а также два дивана, на одном из которых сегодня будет ночевать Феликс. Минхо вряд ли недоедал или бедствовал, но и большим или средним достатком тоже не обладал. Скорее всего, большинство хорошей мебели уже было до переезда Минхо в музей. Внутри себя младший радовался, что у брата всё так хорошо сложилось, ведь инвалидов берут с меньшим желанием.       — А ты, как я понимаю, решил меня проведать?       — Я к тебе насовсем, если честно, — уголки губ Феликса медленно опустились; взгляд он отвёл в сторону, прокручивая кольцо на пальце, — поступить хочу, а у родителей сам знаешь, что негде. Я два дня назад вернулся, и потом к тебе.       — Было бы лучше, если бы с родителями остался.       — Что? — Феликс поднял удивлённые глаза.       — Здесь небезопасно. Пока ты на войне был, много чего поменялось, — Минхо выдержал паузу, переводя взгляд на тёмное окно, пытаясь сформулировать мысль и как бы преподнести новость брату. — Здесь тебя убить могут. В подъезд собственный зайдёшь — и моргнуть не успеешь, как ляжешь. Северянины и южанины всё ещё решают, кто прав, а кто виноват. От полиции справедливости не дождёшься, как и безопасности. Небезопасно даже днём. Дети здесь не ходят.       Минхо снова тяжело вздохнул, разглядывая брата, который словно и не приезжал домой.       Младший подметил бледную кожу брата. Возможно, тому либо не хватало сил выйти на улицу, либо он боялся. Можно не исключать оба варианта, но брат Феликса был не из пугливых, а даже наоборот. Хотя, когда решается вопрос жизни и смерти, лучше предостеречь себя.       В комнате повисла тишина. Сказать ничего не мог ни один, ни второй. Минхо понимал, что положение страны не зависит от него, однако «радовать» своего брата подобной новостью было всё равно что сыпать соль на рану. От мыслей о плохом его отвлекла голова Феликса, что легла ему на плечо.       — А как ты тут один живёшь?       — Как все: работаю и пытаюсь жить.       — Ну, нас теперь двое, — Феликс поднял голову и улыбнулся старшему так тепло, как только мог. И это сработало, ведь через секунду тонкие руки Минхо обняли его за плечи, поглаживая.       — Теперь двое, — повторил старший, крепче прижимая Феликса к себе, будто тот — последний луч надежды. А ведь он действительно лучик.       Так необычно обнимать кого-то спустя столько лет. Феликс теперь не такой хилый, с хорошим телосложением, выглядел как бы лучше, но как же Минхо скучал по тому лучику солнца, которое не весило ничего и не видело всего того, чего и не должны видеть детские глаза. Он даже думал, что больше никогда его не встретит, а письмо или звонок — тем более. Дойти докуда-то, кроме как за продуктами, он не мог, что уж говорить про почту.       Ночью Минхо через темному глядел на диван в другом конце комнаты, на котором крепко спал младший брат. Сопел, прятался в одеяле и, видимо, действительно отдыхал. Он ведь весь день ехал, а потом и его искал. Возможно, Феликс обошёл бы весь Пусан, только дай ему больше времени и меньше зацепок.       Мысли о том, что было там с Феликсом, его очень сильно терзали. Рассказывать ничего младший не спешил, наоборот, даже отводил тему. А ведь действительно, что ему говорить? Хорошего там вряд ли найдётся. Сейчас Минхо было достаточно видеть эту детскую улыбку вновь, а что будет дальше, уже его мало волновало. В комнате почему-то сразу потеплело, будто она стала ему родным домом не из-за стольких лет жизни в ней, а потому, что что-то близкое нашло его само. Из-за дня в день всё будет так же: работа, ужин, сон и пару раз в неделю на рынок за продуктами, но теперь этот лучик солнца попал в его окошко, и настоящее тепло грело эту давно замёрзшую комнату.       Феликс всё сильнее сворачивался в калачик, почти прячась под одеялом, чтобы согреться. Наблюдать за этим Минхо долго не мог. Он тихо сидел, а после взял трость и так же бесшумно попытался встать, открывая шкаф и доставая оттуда плед. Расправив и укрыв им брата, Минхо снова попытался рассмотреть в темноте побитое лицо. И все эти ссадины и синяки только из-за того, что он отказался снимать шеврон с флагом страны, за которую воевал. Разве любой другой солдат заслужил подобного? Нет. А насчёт Феликса, в мыслях Минхо, однозначное и твёрдое нет. Младшего и не должно было быть там.

***

      Утром уже спокойная и даже долгожданная рутина: умывание и завтрак. Дальше Феликсу предстояло найти работу. Сидеть на шее брата он точно не планировал, тем более у него на двоих не хватит денег, особенно учитывая то, что вчера он съел три тарелки с рисом и даже не наелся.       Сегодня также удачно выпала возможность помочь брату: тот дал список с продуктами, за которым надо сходить на рынок. Видимо, вчера Феликс съел всю еду из холодильника, так что теперь придётся докупать. А возможно, Минхо рассчитывал это количество на месяц.       Выйдя наконец из музея, Феликс сощурился, вновь оглядывая Город. Сегодня немного светлее, чем вчера, однако не менее холодный ветер. Достав спички и сигареты, он закрыл руками огонь, поджигая конец и прикрывая его ладонью.       Город никак не поменялся. Он и днём практически безлюдный. Все прячутся в своих воротниках и шарфах, отправляясь сонными на работу, если таковая есть. Однако Феликс должен признать, что чем ближе дома к музею, тем лучше их архитектура. Больше всего ему нравились колонны. Они выглядели как-то богато, похожи на девятнадцатый или восемнадцатый век, что-то аристократичное в этом было. Уметь строить красивые здания — тоже искусство.       Но между этими домами вчера лилась музыка и приятный голос, что выговаривал довольно простые и греющие душу слова. По дороге он никак не мог забыть, как в тот холодный вечер те незамёрзшие пальцы играли на струнах не гитары, а души. Его словно и не было — точно призрак, которого никто не видел. Может, Феликс такой же, поэтому и заметил? Не может же быть такого, что в стране есенинских стихов закончилось искусство и никто не замечает того музыканта. И часто он там играет?       Ничего ведь не случится, если он забежит в тот магазинчик и посмотрит диски?       Улицы ещё были будто новыми для него, но глаза быстро отыскали вывеску «Остров рока», в направлении которой Феликс ускорил шаг, останавливаясь у входа, осторожно открывая стеклянную дверь и проходя в тёплое помещение, где играла какая-то фоновая музыка, которая мало его волновала. Сразу на входе витрины с кучей кассет, плееров, наушников, а на стенах были красиво вывешены виниловые пластины и парочка гитар. Настоящий рай для любого меломана, сумасшедшего музыканта и ценителя искусства. Слева от входа сидел, по всей видимости, владелец. Рядом ещё какой-то мужчина в чёрной кожанке и джинсах. Они вели диалог, или им Феликс помешал? Но тот мужчина заметил его и сделал шаг в сторону, давая Феликсу возможность спросить у продавца, зачем тот пришел.       — Здравствуйте, а скажите, есть ли у вас диск с песней, которую вы вчера играли на улице? — вежливо спросил Ли, подходя ближе к стойке и разглядывая его. На вид молодой, может, лет двадцати пяти, одет в белую кофту, за прилавком джинсы виднелись, а между пальцами — сигарета. Выглядел неплохо.       — О какой песне вы говорите? — уточнил мужчина, опуская кончик сигареты в пепельницу.       — Которую вы играли вчера вечером.       Продавец нахмурился, будто внимательнее присматривался к своему покупателю и искал в нём какой-нибудь изъян. Он словно спрашивал глазами, достоин ли Феликс слушать подобное.       — Если вы про «Планы», то, к сожалению, их очень быстро разбирают, — сообщил мужчина, меняясь во взгляде, когда Ли расстроенно опустил глаза в пол. — Но я могу предложить вам это, — продавец засунул руку под стекло витрины, доставая три диска, чтобы Феликс получше рассмотрел их.       Стоило появиться другим дискам, как Феликс тут же засиял. Какие-то иностранные исполнители, названия которых Феликс зачем-то зачитал вслух, чем снова вызвал неоднозначную реакцию у мужчины.       — Вы из Австралии? — внезапно спросил он.       — Да, — подтвердил Ли, поднимая удивлённые глаза на продавца. — А как вы узнали?       — Я по произношению узнаю родную страну, — хмурость лица мужчины сменилась широкой улыбкой, выразительными и добрыми глаза, приятной мимикой и милыми морщинками у краёв глаз. Он будто сам стал солнцем из солнечной Австралии.       — Ох, у меня такой сильный акцент? — спросил Феликс, почёсывая затылок.       — Я узнаю любого, — повторил свою предыдущую мысль мужчина. — Ну, так что, будете брать?       — Я пришёл сюда только за одной пластинкой, — поспешил огорчить продавца Феликс, отодвигая диски к нему.       — Тогда буду ждать вас в следующий раз, — всё ещё улыбчиво ответил ему мужчина, убирая пластинки обратно под витрину.       Феликс уже собрался уходить, почти повернул ручку двери и вышел, но резко развернулся и снова обратился к продавцу:       — А я могу взять бронь?       Этот вопрос почему-то вызвал небольшой смешок у мужчины. Он достал лист и ручку, приготовившись писать.       — Как вас зовут?       — Феликс. То есть Ёнбок. То есть Феликс! Да, Ли Феликс       От путаницы парня продавец рассмеялся, записывая его имя.       — Феликс… — зачем-то повторил он. — Как по-австралийски.       И почему-то его слова заставили Ли улыбнуться. Такой забавный продавец.       — А вы? — спросил напоследок Феликс, ещё раз заглядывая в глаза мужчины, по лицу которого растянулась добрая улыбка. Почему-то глядя на него так уютно становилось, и нет, это не из-за отопления в магазине и тепла свитера.       — Кристофер Бан. Но можно и просто Чан.       Феликс ещё пару секунд смотрел на этого Кристофера, который, видимо, тоже не хотел отпускать его глазами.       — Красивое имя, — сказал Феликс и тут же покинул магазин.       Внутри разлилось тепло, и сердце что-то стучать начало. Так приятно быть причиной чьего-то смеха. Хотелось не уходить, а наоборот — вернуться. Но он не мог, ведь обещал брату в скором времени прийти домой. Была бы воля младшего Ли, он бы выкупил весь тот музыкальный магазин. Не только из-за любви Феликса к музыке, но и этого продавца, что напоминал ему австралийское солнце. Его Родину.       Обычная же вроде улыбка…       Небо будто стало светлее, но ненадолго. Чем быстрее он приближался к рынку, тем больше становилось людей. Все толпились у прилавков, кто-то лез без очереди, за что сразу же получал недовольные возгласы. Это были старые деревянные прилавки, за которыми стояли продавцы и завлекали своими «выгодными» предложениями.       Феликс обходил их, ища, где получше и дешевле. Будет как-то не очень хорошо потратить все деньги брата за раз. Столько продуктов на прилавках, столько людей вокруг, но Ли метался туда, где меньше всего народу. Нет, не потому, что там нет очереди, хотя и это тоже, а потому, что там явно могли быть варианты не хуже.       Столько времени прошло, а он совсем позабыл, каково это — просто ходить и делать то, что хочется. Спокойно шагать во весь рост по просторным улицам, смотреть на небо, не прислушиваться к шорохам, а ко множеству звуков сразу. Люди говорили громко и без дрожи во весь голос, так сказать. Всё такое спокойное и хорошее даже, невзирая на погоду и хмурых прохожих. И почему же все такие хмурые? День же такой хороший! Можно радоваться тому, что ты просто на рынке — значит, что ты можешь что-то себе купить. Это ведь неплохо. Чего хмуриться?       Закончив обход, Феликс подметил один прилавок, к которому уже собирался подойти, как ему резко перегородила дорогу чужая спина в кожаной куртке.       — Ну что, торгуем? — спросил мужчина. — Давай тогда налоги платить.       По внешнему виду не скажешь, что это важный чин стоял перед ним. Только какие-то смешные фиолетовые спортивки на нём, борзый тон и отсутствие какого-либо уважения.       Оглядевшись вокруг, Феликс подметил рядом стоящих служителей закона в фуражках. Просто стоят рядом и ничего не делают? Да этот гад в открытую грабит!       — Но я ведь ещё ничего не продал! — поспешил оправдаться мужчина, хозяин прилавка, наблюдая, как этот наглый «клиент» забирает весь товар себе.       — Налоги! — повторил тот.       Больше всего Феликса возмущало то, что вокруг стояли люди и никто не пытался вмешаться, а находящаяся поблизости милиция будто бы в упор не видела того, что происходило. Но вот Ли не мог за этим всем спокойно наблюдать. Внутри вскипела злость, и ладони начали сжиматься в кулак до такой степени, что казалось, ещё чуть-чуть — и из-под ногтей, впивающихся в кожу, пойдёт кровь.       Взгляд Феликса случайно подметил торчащую рукоятку из кармана этого придурка. Здесь в открытую носят оружие? Так вот о чём говорил Минхо. Феликс молча забрал из кармана револьвер. Он не пытался его украсть, а так же открыто и без стеснения взял, словно такое случается каждый день. Грабитель уже собрался повернуться, но Феликс быстро спрятал пистолет в карман ветровки и замахнулся, нанося удар прямо в висок, от чего тот сразу упал, а рядом стоящие люди ужаснулись, взглянув на Ли. Все замерли в секундном молчании, позже уступая место крикам.       — Полиция! — закричал кто-то в толпе, и двое сотрудников оклемались словно ото сна, направляясь в сторону Феликса и рядом лежащего тела.       Ли улыбнулся, думая, что сейчас этого недограбителя запрягут в наручники и отправят отсиживать хотя бы пару деньков в камере, но произошло ровным счётом наоборот.

***

      Дверь за спиной Феликса захлопнулась, и милиционер сел напротив него за стол. Почему-то именно он находился в этом кабинете, а не тот мудак. Тёмно-зелёные стены, увешанные разными плакатами с содержанием каких-то нравоучений, компьютер, шкафы, в которых лежали кучи папок и другая бумажная волокита — судя по всему, только ею тут и занимались.       — Фамилия? — спросил милиционер, готовясь записывать.       — Ли, — ответил он опухшими губами и продолжил, — Ёнбок Феликс. Семьдесят пятого года рождения, пятнадцатое сентября. Вокзальная, двадцать два.       — Место работы?       — Дембель не отгулял ещё.       Милиционер поднял взгляд на парня, прекратив записывать. Феликс, что смотрел в пол, тоже посмотрел на него.       — Где служил?       — В армии.       — За что задержан?       — За дело, — продолжил коротко отвечать Ли, пока по столу не ударили кулаком.       — Мне на тебя заявление писать?       — А вам это надо? — Феликс перевёл взгляд на шкаф, полностью забитый бумагами, будто спрашивая, нечем ли ему больше заняться. На форме он прочитал имя мужчины. — Я людям помочь хотел.       — Помочь? Это кому ты там помогать собрался? Думаешь, что можно людей просто так бить направо и налево? — голос капитана становился строже. Его бы стоило бояться: крупное и крепкое телосложение, взглядом своим сверлил, и лицо больше на бандитское было похоже, только вот ростом невысокий.       — Так вы же ничего не делали, рядом молча стояли, как и все, а задержали меня, капитан Со. За что? — в отличие от милиционера, Ли говорил спокойно, словно никакой угрозы перед ним и не было вовсе.       — За нападение.       — Какое ещё нападение? Он человека в открытую грабил, — Феликс лишь округлил глаза, следя за ручкой в руке мужчины, которой Со словно пытался дырку в листе проделать от накипающей злости.       — В нашей стране никто и никого не грабит. В нашей стране всё по закону, — дежурной фразой ответил капитан.       — А почему тогда не вмешались, когда он… — Феликс даже не успел договорить, как Чанбин снова ударил кулаком по столу, переводя взбешённый взгляд на него.       — Слышишь ты, герой нашёлся! Если не знал, то здесь выносят ногами вперёд всех тех, кто решил вмешаться; искать будут, а потом и оглянуться не успеешь, как на входе в твою квартиру тебя ждут. Молись, чтобы и за тобой не пришли! — выпалил как на духу капитан, сердито глядя на побитого солдата. — За всеми могут прийти, и даже за нами, — намекая на себя, произнёс Чанбин, — неважно кто. Если умереть нестрашно, то лучше вернись обратно в армию, хоть польза будет!       Феликс даже не знал, что ответить милиционеру. Никто не пытался решить эту проблему. Зачем тогда нужны милиционеры, если они просто курят в сторонке и легко получают зарплату? Бесполезные сотрудники и служители закона.       Тяжёлый взгляд милиционера смягчился, видимо, он наконец-то выговорился, пусть и сорвался на Феликсе. Капитан ещё раз взглянул на мальчишку и отложил заявление в сторону. Эти изучающие глаза ещё долго смотрели на него.       — Не был бы трезвым, я бы тебя посадил, — со вздохом произнёс Чанбин, в последний раз смотря на составленное заявление, прежде чем разорвать его и выкинуть. — Не геройствуй, Ли, — потирая переносицу двумя пальцами, сказал капитан, с надеждой смотря на парня ещё пару минут. — К нам пойдешь?       — Нет, — отрезал Феликс, на что капитан в очередной раз вздохнул.       — Через неделю если не устроишься на работу — поставлю на учёт. Иди.       — Верните пистолет, пожалуйста, — на эту просьбу Со вытаращил на Феликса глаза, явно не ожидая такой наглости. — Если за мной уж придут, то я хочу хотя бы попытаться выжить.       Милиционер ещё пару минут смотрел на Феликса, проводя ладонью по волосам, и, недолго думая, потянулся в сейф, доставая тот самый револьвер. Наверное, для Чанбина это может обернуться ужасными последствия, но пистолет Феликсу всё же вернули.       — Попытайся, — произнёс Чанбин, возвращая огнестрел.       Феликс в благодарность поклонился, вставая и покидая кабинет милиционера.