Фисташковый латте

Легкой поступью Сугуру поднимается по лестнице, не желает ненароком встретиться с кем-нибудь в медленном лифте. Как желания разговаривать нет от слова совсем, так и настроения уже в наличии почему-то не имеется. Неприятный сигаретный привкус все еще ощущается во рту, но мужчина понимает, что при всех своих множественных недостатках, курение помогает ему заземляться, не дает полностью пропасть в своих мыслях, будто бы возвращает обратно к жизни всего лишь при помощи откликов физического тела на густой и горький дым, что ужиком просачивается в легкие. На лестничной клетке абсолютная тишина, будто звенящая внутри чистых и блестящих мраморных ступеней. Железные перила холодные и не особо приятные на ощупь, настолько, что и без того подмерзшие на улице пальцы хочется спрятать в карманы, дабы не позволять озорному холодку кусать их своими маленькими зубками. Однако привычка держаться за что-то во время подъема по лестнице дает о себе знать - не позволяет даже попытаться согреть холодные конечности, неуютно. Поднявшись на нужный этаж, Гето осторожно заходит в пустой кабинет. Юджи либо сам догадался не задавать вопросов и сбежал по делам, либо уже прознавший ситуацию Нанами надоумил того не совать свой нос в потенциально опасные места и завалил бедного студента какими-нибудь бумагами. На краю стола так и осталась аккуратной стопкой лежать башенка из отвергнутых резюме, а в центре белым прямоугольником вальяжно разложилась последняя наспех просмотренная анкета. Мужчина, не снимая верхней одежды, подходит к рабочему месту и плюхается в кожаное кресло, пододвигается на колесиках к краю стола и подцепляет черным наманикюренным ногтем листочек, берет его в обе руки. Скользит черным взглядом по строчкам, в глазах лишь поблескивает фиолетовый огонечек интереса. Нельзя сказать, что сама по себе анкета является интересной: имя, фамилия, пол, возраст, техническое образование... Что там еще пишут в самых стереотипных шаблонах резюме на просторах интернета? Сугуру не знает. Но точно понимает, что не придя этот мистер Годжо так вовремя и не произведя такого эффекта - место бы ему не досталось. Мало кто купится на эти пустые и заезженные строчки без капельки живости или попытки максимально зарекомендовать себя чернилами на бумаге (или, в нашем случае, пикселями в телефоне). Темноволосый вздыхает, откладывая лист в ящик стола, думает, что ничего содержательного там нет, но сохранить все же стоит. На всякий случай. Он задумчиво щелкает пальцами по столу, отбивает лишь себе известный ритм, после достает из кармана телефон и быстро печатает что-то в чат с Нанами. Несколько минут сомневается, прикидывает, но все же решает уйти сегодня пораньше, отправляет сообщение с просьбой заменить его. Тихий и короткий звон телефона раздается в ту же секунду, уведомляя о мгновенном ответе - "заебешь". Сугуру знает, что это не всерьез, знает, что скоро снова будет слушать лекции друга о желании уволиться, но также и знает, что в ближайшем времени угрозы так и останутся не более чем колебательными волнами в воздухе. Хочется заранее продумать завтрашнюю встречу, чтобы рассказать новоиспеченному секретарю ждущие его обязанности максимально подробно сразу. Гето не любит тянуть с делами. Гето не любит путать людей или заставлять тех чувствовать непонимание. Не любит недосказанности. Но сейчас в голову мало что приходит, оно и понятно - вся эта идея с поиском помощника была простой спонтанностью, никто толком готов то к этому не был. Зато мужчина знает, что теперь каждый месячный отчет по посещаемости, вместе с учетом больничных и отпусков перышком слетит с его широких плеч и тяжелой грудой ляжет на бедного мальчика. Сугуру ухмыляется, прищуривая лисьи глаза, заранее радуется своей относительной свободе и поднимается с кресла. Он поправляет одежду, подходит к окну и смотрит на дневную улицу. Прикидывает возможные планы на оставшийся день, решает все же зайти за нормальным кофе, разворачивается кругом на пятках и вышагивает к выходу. Щелчок выключателя света, хлопок двери. Мужчина замирает. Он резко вспоминает, что помощнику потребуется собственный кабинет, этакое бумажное царство, где теперь он будет проводить все свое рабочее время, исключая теоретически возможные дни, когда Гето потребуется помощь лишней пары рук для заказа обеда или чего-то в этом духе. Черноглазый бросает взгляд на стеклянную дверь почти напротив своей, кажется, в том кабинете когда-то кто-то работал, но мозг откровенно насмехается, даже не пытается подсказать личность работяги из прошлого. Сугуру мысленно машет рукой на эти тщетные попытки, подходит к загадочной комнате, нажимает ручку и распахивает дверь. Внутри прохладно и темно, окна занавешены бежевыми жалюзи. Сильно большим это пространство точно не назовешь, но и на закуток это тоже не похоже. Кажется, уборка в последний раз здесь была как раз после увольнения предыдущего хозяина. Хоть комната использовалась не так уж и давно, но на поверхности светлого стола можно нащупать тоненький слой пыли, который также оседает и на мониторе компьютера. Гето подходит к окну, разворачивает жалюзи, позволяя солнечному свету залить пространство, освещая его. Немного хмурится, оглядывает стоящие у стен высокие шкафы с полками и маленькие тумбы по бокам от них. Переводит взгляд на стол цвета слоновой кости, изучает компьютер. Выдвигает ящики, проверяет, чтобы нигде не оставалось каких-либо лишних вещей. Пусто. Думает, что все выглядит приемлемо. А с обустройством паренек и сам разберется. Нужно только не забыть предупредить уборщиц, что теперь у них прибавилось места для мытья полов. Вскоре Сугуру покидает здание офиса, подходит к машине, нажимает кнопку разблокировки дверей. Раздается еле слышный щелчок и приветственный сигнал от авто. Мужчина быстро пролазит в пахнущий кожаными сидениями салон, вставляет ключи, проворачивает их и наслаждается звуком заводящегося мотора. Настраивает радио, выбирает менее паршивую волну и убавляет громкость. Гето не любит то, что крутят там, но и ездить в тишине не находит увлекательным, слишком нагнетает атмосфера. Вжимает педаль, выезжает с парковки и пускается по давно привычным дорогам, по ходу обдумывает маршрут, но все же доезжает до дома и паркует автомобиль. Решение прогуляться и сходить за терпким напитком все еще присутствует, пульсирует назойливой мыслью в голове, как бы намекая, что это был бы хороший способ провести незапланированный выходной. Гето думает, что хочет пройтись по парку, который находится не так далеко от дома, да еще и содержит в себе сразу несколько небольших кофейных заведений. Но вот незадача - идти туда в деловом костюме явно не хочется. Мысленно прописывая "дано, решение и ответ" мужчина решает забежать домой, переодеться во что-то более удобное и ненавязчивое. Он быстрыми шагами влетает в квартиру, позволяет себе побыть сегодня простым, беззаботным, отпустить своего внутреннего ребенка, который с радостным воплем "гулять!" нетерпеливо роется в шкафу с одеждой, пытаясь отыскать что-то, что точно устроит маму и позволит избежать муторных лекций о неподходящей одежде и вытекающих простудах. Удовлетворенно вытягивает с нижних полок теплый синий свитшот и серые джинсы, быстрыми движениями освобождает себя из плена неудобной офисной одежды, утопает в повседневных и приятных вещах. Сугуру закрывает шкаф, смотрит в длинное зеркало и, ведомый импульсивной мыслью, распускает темные волосы из тугого пучка. Потом все же передумывает и собирает лишь часть из них в более расслабленный, оставшуюся половину оставляет распущенной. Сверху мужчина накидывает любимое пальто, но не застегивает его. Наклоняется, чтобы завязать шнурки на кроссовках, но тут из прически выбивает укороченная прядь блестящих волос. Как всегда. Гето перестал уделять внимание таким мелочам уже давно, тем более, эта непослушная прядка стала своеобразным образом, который уже и рушить не хочется. Длинные пальцы второй раз за день закрывают входную дверь и проворачивают ключ на три оборота, закидывают связку в карман. Быстрой и слегка ребяческой поступью Сугуру пролетает лестницу, выбегает из подъезда на свежий воздух и бредет по тротуарам к уже желтеющему где-то вдалеке парку. Гето слегка улыбается, чувствует эту приятную атмосферу начала сентября, оглядывает таких же гуляющих людей и проезжающие машины. Над головой приятно шелестят деревья, в чистом небе пролетают птицы, а лучики греющего солнца слегка подогревают макушку, грудь же приятно холодит ветерок. Спустя минут пятнадцать мужчина все же добирается до пункта назначения, он медленно заходит за каменный заборчик, обозначающий начало территории парка и оглядывается по сторонам, радостно подмечая маленькое количество гуляющих людей. Вероятно, эта вылазка обещает быть спокойной. Пожелтевшие листья звонко хрустят под подошвами кроссовок, рассыпаются яркой крошкой по твердому покрытию асфальта, которая позже улетает, гонимая ветерком. Сугуру вышагивает неспешно, оглядывает пока что зеленую травку и изредка останавливает взгляд на шелестящих кронах деревьев. Легкая радость остается на сердце приятным шлейфом, но также туда прибавляется и отдушина колющей тоски. Какая-то ностальгия. Гето вспоминает приятное детство, этак лет до десяти. То время, когда родители все еще были живы и счастливы, а их семья казалась крепкой и неразлучной. Взгляд падает на велосипедную дорожку. Перед глазами так и визуализируется картина, как он еще совсем ребенком учился ездить на велосипеде: вот матушка рядом игриво вышагивает, держит в руках три рожка с разноцветным мороженым. Ее летнее бежевое платье развивается на ветру вместе с чернильными волосами, карие глаза пока не лишены жизненного блеска, а светлая шляпка прикрывает милое личико от солнца. Она очевидно радуется успехам сына, но в то же время предлагает сделать перерыв на сладости, растает же! Только вот отец за спиной с ней не согласен, он просит сына не отвлекаться и смотреть вперед, торопливо шагает за ним, страхуя, готовясь поймать падающего ребенка в любой момент. Однако точно волнуется, ибо как же! Два запасных маленьких колесика сняли только сегодня, когда Сугуру точно понял, что готов кататься на двух. Сам малыш едет с гордой улыбкой на лице, ему нравится шаловливый ветерок, ласкающий миловидное личико. Скорость пусть и маленькая, но на душе появляется комфортный азарт. Сугуру нравится ощущать рядом родителей, чувствовать их любовь и поддержку нутром, бросать мимолетные взгляды в добрые глаза, убеждаясь, что они никуда не делись. Мужчина будто наблюдает отголоски прошлого со стороны, будто смотрит в ту сторону и видит красочное пятно давно прошедшего лета из детства, что цветет в сравнении с красками настоящего. Он медленно подходит к мостику, смотрит в воду. Перед глазами идущая рябью поверхность воды быстро сменяется гладкой, блестящей на солнце. На ней виднеются кремово-розовые кувшинки, меж которых ловко проплывают уточки-мандаринки, сверкают своим прекрасным оперением перед собравшимися сверху детишками. Те же восхищенно вздыхают, топча ногами деревянный изогнутый мостик. Сам Гето снова стоит в окружении родителей, кидает в воду крошки какой-то булочки, радостно сжимается внутри, думая, что он спас голодающих птичек от смерти с пустым желудком. Мираж снова быстро растворяется. Мужчина тоскливо улыбается, идет дальше, преодолевает мостик, переходя на другую сторону парка. Шагает по дорожке, выложенной крупными камушками. Бросает взгляд на травянистые полянки по бокам, на возвышающиеся там же деревья. Где-то с правого бока вырисовываются силуэты родителей, что удобно расположились на клетчатом покрывале с большой корзинкой фруктов и бутылками с газировкой, в маминых руках картонная коробка с только что доставленной пиццей. Она посмеивается, глядя на бегущего к ней маленького Сугуру, так громко радующегося приехавшей вкусняшке. Сбоку стоит уже полюбившийся синий велосипед с прицепленной к рулю корзинкой, в которой удобно расположилась плюшевая игрушка - средних размеров радужный дракончик. Гето улыбается. Он помнит, как таскал своего "питомца" везде, не расставался с ним всё детство. А детство у него было короткое. Оборвалось словно натянутая до предела струна от неосторожных движений пьяного музыканта. Сугуру отлично помнит тот вечер. Суровая зимняя погода не радовала задержавшихся в школе учеников. Одиннадцатилетние дети, подобно бегущим мышкам, покидали учебное заведение, но на выходе завороженно замирали, смотря на падающие с небес хлопья снега. Столь редкое и прекрасное зрелище не могло не показаться чудом. Сам Гето же с большим трудом протиснулся сквозь ряды увлеченных детишек и, бурча под нос, направился к воротам, желая покинуть школьную территорию и быстрее прыгнуть в теплую машину к ждущему его отцу. Но знакомой черной машины на стоянке не оказалось. Уже через пятнадцать минут мальчик точно замерз и устал пинать выпавший снег ногой, формирование небольших кучек уже не приносило удовольствия, а на черных ресничках были заметны снежинки. Спустя час с лишним ребенка подвезла неравнодушная учительница, высадила около дома и проследила, чтобы его встретила взволнованная мать. Тогда папа так и не приехал. Не справился с управлением и вылетел на встречку, прямо на не успевающий затормозить грузовик. Мгновенная смерть от множественных переломов. Так врачи говорили. Одиннадцатилетний Сугуру понимал лишь то, что у него больше нет папы, нет той семьи и нет детства. Теперь он и мама, которую нужно приводить в чувство и защищать. И Гето старался, делал домашние дела, хотел устроиться на подработку... Но кто возьмет еще совсем ребенка? Оставалось лишь учиться готовить, убираться, да и заботиться о себе самостоятельно. Вероятно, долгие года он считал, что в тот снежный день потерял сразу обоих родителей. Мама слишком крепко повязла в горе, забыла про сына и продолжающуюся жизнь. Она ходила на работу, но все полученные деньги отдавала сразу в руки Сугуру. Не готовила поесть, не ела сама. Ее лицо заметно осунулось, жизненный блеск в глазах погас, одежда по своей инициативе не стиралась. Сложно сказать, как часто мать посещала ванну, ее множественные бутылочки с шампунями и уходовыми средствами не расходовались, а волосы грязными нитями свисали с головы. Весной она повесилась. На фоне окна с видом на прекрасные розовые лепестки цветущей вишни Гето обнаружил покачивающийся костлявый труп своей матери. Даже записки она на тот момент не оставила, абсолютно ничего. Однако смирение порою бывает пугающей вещью. Мальчика не трясло и не страшило, он просто закрыл дверь в комнату и позвал на помощь соседей. Всю остальную жизнь Сугуру шагал по тонкому стеклу, не имел на поясе страхующего каната, никто ему не кричал "держись" или "ты справишься". Он привык надеяться лишь на себя и свои силы, а поражения терпел, сквозь зубы поднимался, даже если больно или обидно. Сказал бы, что стер ноги и ладони в кровавую кашу, да только образно. Настоящая каша была в голове. На протяжении всего пути Гето таил в душе обиду на мать, не понимал ее поступка. Разве она не могла жить ради него? Ради своего единственного ребенка, который, между прочим, жив. Мужчина до сих пор не понимает. Но простил. Время не лечит. Дела прошлого - раны на теле, они могут быть большими или маленькими, глубокими или поверхностными, могут зудеть или не привлекать внимания. Из них могут прорываться ростки цветов, но тут же высыхать. Кто-то предпочитает рисовать поверх красивейшие татуировки, но даже они не способны скрыть рваные края полностью. Их не заметят окружающие, но ты понимаешь - рана никуда не делась. Снова чиркает зажигалка, сигарета подносится к губам. Затяжка, горький привкус и дым внутри. Всё как всегда, но как-то по-особенному. Наверное, остро чувствуется одиночество. Гето курит не так долго, тушит сигарету, бросает окурок в урну и снова легко улыбается, заприметив рядышком небольшую пекарню. Конец пути, получается? Он подходит осторожно, тянет на себя зеркальные двери, толком не осматривается. Сейчас в мыслях лишь ожидание любимого терпкого напитка с долей молока. Мужчина подходит к кассе, заказывает капучино стандартного размера, просит не класть сахар. Девушка миловидно улыбается, кивает, когда оплата картой проходит. Просит подождать пару минут и отходит от кассы к столешнице с кофемашиной. Гето оглядывается, расслабляется под действием приятного запаха свежего и горячего хлеба. Примечает миленькую обстановку заведения: теплый свет льется из круглых потолочных ламп, у стен стоят небольшие деревянные столики со стульями, где-то также имеются белые горшочки с растениями, которые прибавляют пекарне свежести, над кассой расположилась черная доска, на которой мелом написан весь кофейный ассортимент. В зоне заказов также имеется довольно большая витрина, в ней красуются различные круассаны, тортики, булочки... Бесконечное множество пирожных! А на самой поверхности удобно уместились плетенные корзины с хлебами на любой вкус и цвет. Буквально. Сугуру чуть распахивает глаза, приметив знакомую белую макушку, которая явно не может определиться с тем, какую сладость взять в этот раз. Ожидание напитка подходит к концу, он забирает долгожданный кофе из рук все той же девушки. Немного мнется, но все же подходит к новому работнику, натягивает дежурную улыбку. — Мистер Годжо, здравствуйте еще раз! Вот уж не ожидал вас встретить снова, но... — Мужчина медленно машет рукой, отхлебывая капучино. Он поднимает взгляд, встречается глазами с чужими, находящимися в стороне от удивительных голубых. Слова встают костью в горле, когда Сугуру понимает, что приобнимающий Сатору мужчина смотрит агрессивно. Гето решает не продолжать диалог, раз на него не настроены. Откуда только взялся этот человек? Может, он просто не бросился в глаза в момент желания поговорить? Мужчина пожимает плечами, разворачивается и уходит, бросив обычное "до встречи". Совершенно не замечает, как сверлящий его глазами Годжо нервно теребит ткань своих штанов.

***

Сатору разочарованно смотрит в спину уходящему мужчине, отсчитывает секунды до неизбежного. Шею сковывает холодом в тот момент, когда рядом слышится раздраженный выдох, после которого Тоджи до боли сжимает плечо парня и тащит того к выходу из заведения. Годжо смотрит в ноги, пряча грустный взгляд. Они идут быстро, совершенно не рассматривают осенний парк. Как всегда. Изначально Сатору хотел прогуляться здесь один, побыть наедине со своими мыслями, вдохнуть полной грудью прохладный воздух. Но этот мудак поставил условие: либо ты идешь со мной, либо сидишь дома. Пожинать плоды своего непослушания беловолосому явно не хотелось, пришлось выбирать первый вариант и надеяться на нормальную прогулку. Надежды не оправдались. По ощущениям мир будто стал темнее, но на деле это стандартный эффект от вновь надетых солнцезащитных очков. Сатору уже понимает, какой диалог его может ждать дальше. До машины они доходят совсем скоро, Тоджи резко толкает парня на заднее сиденье и с грохотом захлопывает дверь, садится на водительское место. Заводит мотор, вжимает педаль газа. Годжо все еще смотрит в пол, не хочет продолжать этот день. Он нутром чувствует давящую ауру гнева и раздражения, она всегда присутствует. Просто иногда ее больше, иногда она душит, а иногда лишь щекочет. — Какого хуя ты снял свои ебанные очки? — Тоджи держит руль крепко, видно напряженные мышцы рук. — Кажется, я уже говорил об этом, ебанная ты шавка. Никто кроме меня не должен видеть твои блядские глаза. Сатору рвано выдыхает, понимает, что сейчас говорить и отпираться бессмысленно, он не станет слушать. Никогда не будет. Руки дрожат мелко, приходится сжимать ткань штанов на коленях, чтобы не было заметно. — Куда мы теперь едем? — Голос слегка трещит, похоже на звук, когда отламываешь сухую кору старого дерева. В груди точно клокочет страх, который приходится сдерживать. Получается плохо. — Завезу тебя домой и поеду развлекаться с какой-нибудь шлюхой. — Мужчина колотить пальцами по рулю, что-то вспоминая. — Пиздюк придет к тебе после школы, он мне нахуй не нужен сегодня вечером. Сатору тихо сглатывает, немного радуется тому, что сегодня с ним будет Мегуми и не придется переживать за его благополучие. Проглатывает едкие слова, но с языка не пропадает зародившийся вопрос. — Зачем... Зачем я тебе? — Испуганно замирает после произнесенных слов, телом чувствует, что напряжение вновь нарастает. Сгущается. — Ебать тебя здорово, пока не надоешь. — Фушигуро противно ухмыляется, вызывая очередные мурашки по коже рук. Оставшееся время они едут в тишине, легкая паника никуда не проходит, ком в горле все еще давит, внутренности будто свернулись в узел. Паркуются у дома, но Сатору сидит, медленно поднимает голову, смотрит вперед, решается. — Отпусти меня. Тоджи мгновенно приходит в ярость. Разгневанно смотрит в зеркало заднего вида. Черные глаза напоминают вязкую холодную бездну, не предвещают ничего хорошего, таят в себе множество плохого, пугающего. Мужчина резко подрывается с места, покидает салон авто и быстрыми шагами подходит к задним дверям. Сердце замирает. Фушигуро открывает двери, вытаскивает парня из машины за волосы и сразу швыряет на асфальт, со всей силы пинает в бок. Черные очки со звоном падают с переносицы голубоглазого, слегка трескаются. Мужчина хватает Годжо за воротник, приближает к своему лицу, тычет пальцем в грудь. — Ты моя игрушка. Если я захочу, я тебя выброшу. Если не захочу - буду ломать и развлекаться пока не надоест. Если ты, тупая шалава, окажешься под каким-то уебком, я все равно узнаю и придушу тебя вместе с ним. Резко отпускает, роняя парня на колени, харкает рядом с ним и быстро уходит обратно в автомобиль, наконец-то уезжает. Сатору поднимает с земли треснутые очки, но не надевает их, просто кладет в карман. К глазам вновь подступают непрошенные слезы, он медленно поднимается, держится за болящий бок и направляется к подъеду, слегка пошатываясь. Пустая улица придает ощущения, что никто ему никогда не поможет, он навсегда останется в кругу боли и страданий. Слегка стрекочет желтый уличный фонарь, звуча в унисон с хрипами из груди беловолосого. Сатору не верит, что самая темная ночь может закончиться. Сатору верит лишь в то, что солнце ушло окончательно.