Дофамин

      Солнце уже опустилось за горизонт, оставляя после себя только красный оттенок. Лето постепенно заканчивалось и наступала холодная осень.       Накахара закончил работать с большей половиной бумаг, которые передал ему босс. После ссоры с Дазаем он больше не появлялся в его кабинете. Чуя понятия не имел где шатен, но поговорить с ним было бы не лишним. Он почти два часа без перерыва сидел над работой, то ли пытаясь забыться в ней, то ли пытаясь угодить боссу.       «Зря я так, Дазай очень хороший и милый человек, а я веду себя как уёбок», — в какой-то момент эти мысли засели в его голове, не собираясь уходить. Он оторвался от документов и взглянул в окно.       — Дазай.       Накахара набрал номер одной из своих подчинённых, которая раньше приносила ему все важные вещи и попросил зайти её в кабинет.       — Гин, найди Дазая, пожалуйста. Куда-то он запропастился, работать некому. Одни проблемы от него, хотя только устроился. — Он прикрыл глаза и приложил пальцы к переносице.       — Извините, Накахара… — Она посмотрела на него максимально удивлённым взглядом. — Он сидит прямо под вашим кабинетом на стуле.       — Что?       — Уже пару часов, как не пройду мимо — он там.       — Хорошо, спасибо. Ты можешь идти.       Когда шаги девушки в коридоре стали отдаляться, он встал из-за стола и чуть ли не выбежал из кабинета. Около стены стояло несколько стульев, и на одном из них сидел Дазай, закрыв глаза.       — Осаму. — Ответа не послышалось.       Чуя подошёл ближе и немного потряс его за плечо; парень лишь сонно повернул голову к стене.       — Спишь, значит. — Оглядев шатена с ног до головы он присел и осторожно, словно держит фарфоровую вазу, взял его на руки и понёс в сторону кабинета. — Ну ты и тяжёлый.       Он занёс его в комнату и положил на диван. Осаму выглядел безмятежно и открыто, если бы Чуя хотел — смог бы задушить его прямо сейчас. Но почему-то ему стало так плохо и грустно, будто он видит Дазая в последний раз. Парень присел на корточки перед диваном и осторожно потянулся одним лишь пальцем к его лицу. Он нежно ткнул его в щёку, потом очертил скулу, линию подбородка, нос. В нём спящем была какая-то изящность, но вместе с этим что-то грозное и волевое. Чуя мог смотреть на это часами, если бы у него действительно была возможность. Он почувствовал дикий стыд за слова, сказанные недавно. Было понятно, что они задели Дазая за живое; хотелось скорее извиниться, показать раскаяние, потрогать его мышцы, коснуться сухих губ своими, а потом…       Раздался хлопок. Чуя отвесил себе такую пощечину, что его голова аж повернулась в сторону от удара, а на щеке остался красный отпечаток.       — Сука, опять…       Он отошёл от дивана и быстро сел за стол, взглянул на бумаги, пытаясь отвлечься. Перебирал письма, так и оставленные без ответа, документы, ждущие подписи, и прочую макулатуру. Так и просидел ещё час, постоянно отвлекаясь на всякую ерунду. За всю свою жизнь он почти никогда не был сосредоточен на чем-то всерьёз. Он пытался контролировать чувства и эмоции, но ничего не получалось, сколько бы таблеток, выписанных психиатром он не выпил — легче не становилось. За окном совсем смеркалось, было видно только тусклые звёзды. Комнату освещала лишь настольная лампа, свет которой доходил только до Чуи; всё остальное было погребено во тьму.       — Как дела?       — Хуёво.       Чуя решил не заострять разговор на том, что Дазай только проснулся. Его всё ещё терзало чувство вины.       — Ты принёс меня сюда?       — Я.       — Зачем?       — На стуле спать нельзя, спина будет потом болеть.       — Я думал, ты бы легко оставил меня умирать в глухом лесу, я ведь так, грязь из-под ногтей. — Осаму не пытался подстебать или уколоть Чую, просто констатировал факт, но второго это всё равно задело.       — Если что-то не устраивает — на выход.       — Да шучу я.       — Извини.              — Да не нужно. То, что ты меня выгоняешь… Я уже привык.       — Я про то, что сказал. Не знаю, что на меня нашло. — Он лишь для вида уткнулся в бумаги — на самом деле всё его внимание сейчас было на Дазае.       — А… Всё в порядке, но вообще было неприятно. — Он встал с дивана и потянулся всеми конечностями.       — Прости, я не хотел. Просто… Нервы.       Дазай подошёл к нему сзади и обнял через кресло.       — Так и быть Чуя, Осаму Дазай тебя прощает. — Он ухмыльнулся.       — Ты очень хороший, правда.       — Нет, я не такой. — Он улыбнулся Чуе в волосы.       — Я будто знаю тебя всю жизнь, но всё равно хочется изучать тебя каждый раз как вижу. — С его уст это звучало настолько интимно, словно он поделился чем-то очень откровенным, о чём пишут в личных дневниках и думают перед сном.       — Чуя, я… — Осаму с придыханием сказал это и закрыл глаза.       — Забудь что я только что сказал. — Он расцепил руки Дазая и подвинулся ближе к столу. — Сходи в 510 кабинет за бумагами, там Гин отдаст тебе стопку.       — … — В сердце что-то ёкнуло, но он промолчал. — Уже поздно, ты не собираешься домой?       — Нет, я не устал. Останусь до утра.       — А мне…       — Как хочешь, можешь идти домой как сходишь к Гин.       — Чиби сегодня очень энергичный, да? — Он натянуто улыбнулся.       — Возможно. — Чуя ухмыльнулся в ответ.       Шатен вышел из кабинета и пошёл к лифту. «Снова Чуя ведёт себя странно, что за эмоциональные качели?» Это ужасно раздражало Дазая, но он не хотел злить его, не снова. Он будет вести себя так, чтобы Накахара не ругался, был милым и пушистым, как и всегда… Но был ли Чуя таким всегда? Может он просто показал Дазаю своё истинное лицо? Почему же он такой тяжёлый… Стоит спросить про это у Тачихары, если он ещё на работе. Дазай вышел из лифта и пошёл в тот кабинет.       У шкафа стоял парень в маске, перебирающий книги и протирающий полки.       — Извиняюсь, а где Гин?       — Я Гин.       — Ты девушка? — Он посмотрел на собеседника округлёнными глазами.       — Да, многие путают мой пол из-за одежды… — Она смущённо посмотрела в сторону.       — Прости. Чуя сказал взять у тебя какие-то бумажки.       — Ах, да. Вот, на столе. — Она показала рукой на высокую стопку бумаг; Осаму вздохнул про себя.       — И ещё… Где можно найти Тачихару?       — В соседнем кабинете.       — Спасибо. Бумаги заберу позже. — Он вылетел из кабинета и постучал в соседнюю дверь.       Она была не заперта. Он вышел в просторную комнату, где было два дивана, телевизор, даже холодильник и электрический чайник, а также несколько столов с компьютерами. За одним из столов сидел Мичизо.       — Привет. — Он загадочно улыбнулся.       — Дазай…       — Теперь я твой коллега, Чуя устроил меня сюда.       — О боже, сколько можно… Вечно он меня подставляет. Тебе не надо было знать об этой работе.       — Согласен. Наркоман-мафиози звучит не очень.       — Ну ладно, пусть будет так. Я смотрю вы с ним сдружились? — Он тяжело вздохнул.       — Есть такое. — Он хитро ухмыльнулся. — Я хотел спросить про него. Он всегда такой?       — Какой?       — Странный… Сначала весь такой весёлый, добрый, а как я пришёл на работу — так всё. Он ведёт себя грубо, холодно… — Осаму опёрся на стену. — Сказал что я никто без него… Выгоняет, потом на диван приносит спать.       — Ммм… — Тачихара задумчиво посмотрел на Дазая. — Это, видимо, обострение.       — В каком смысле?       — В прямом. Он не рассказывал о… — Он вопросительно посмотрел на шатена.       — О чём? — Парень отошёл от стены и выпрямился, смотря на друга.       — Значит ты не знаешь. Тогда я сказал лишнее, если Чуя захочет, то расскажет. — Он пожал плечами.       — Тачихара, что за загадки?! В чём проблема нормально объяснить?       — Эта информация кон-фи-ден-ци-аль-на, — повторил он по слогам и улыбнулся.       — Ясно. — Он сдался, так как знал, что Мичизо — упёртый баран и не скажет ему ни слова, как бы он ни упрашивал.       Дазай молча вышел и пошёл забирать бумаги у той странной девушки. Можно спросить про Чую у неё, но вряд-ли она говорит такую «конфиденциальную» информацию простым подчинённым. Через какое-то время он вернулся в кабинет Накахары; тот выглядел весёлым.       — Спасибо. — Он дружелюбно улыбнулся ему. — Ты поедешь?       — А тебе уже не нужна моя помощь?       — Ну в принципе нет, я справлюсь сам. — Он мельком взглянул на огромную стопку с документами.       — Чуя. — Он обратился к нему тихим и абсолютно серьёзным голосом.       — Да?       — Что у тебя за обострение? Это оно влияет на твоё настроение.       — Что? — Он посмотрел на него ошарашенно, будто его поймали за преступлением.       — Пожалуйста, скажи мне… Я имею право знать.       Чуя медленно встал из-за стола, не сводя глаз с Дазая. Он подошёл к нему так, что если бы кто-нибудь сделал шаг вперёд, врезался бы в другого.       — Осаму. — Его голос звучал отчуждённо. Шатен вслушивался в каждую букву, жаждая ответа.       Накахара сжал кулак и врезал Дазаю в челюсть. Все эмоции вырвались наружу.       — Какого хуя ты спрашиваешь меня об этом?! С какого, блядь, момента ты решил, что близок мне? Возглавил себя великим психологом, пытаешься подружиться, помочь. Будто оно мне нужно! Твоя помощь такая же никчемная, как и ты сам, — он почти кричал, пока Дазай держал разбитую губу. — Моё хорошее отношение не значит дружбу, запомни это, Осаму. По сравнению со мной, ты — просто хуйня, размазанная по тарелке. Пошёл нахуй отсюда! Хоть слово скажешь — будешь зубы собирать.       — Ахаха! Ахуеть, открыл личико, Чиби? — Он улыбался, говоря это со злым сарказмом. — Да ты же просто псих, который ставит себя выше всех.       Чуя замахнулся ему в бок, но парень увернулся, ударяя его под дых. Накахара стерпел и ещё одним ударом повалил его, а сам сел сверху, прижав его руки к полу над головой.       — Забери свои слова назад.       — Неа. — Кулак снова полетел Дазаю в лицо; затем ещё один и ещё.       — Глупый Чуя, очень глупый. Думаешь, что стоишь чего-то. — Он же не прекращал наносить удары. — Я устал с тобой возиться.       Дазай одним рывком встал и теперь уже он сидел на Чуе, прижав его руки к полу. Шатен выглядел максимально спокойно, насколько позволяла ситуация.       — Отпусти, это приказ!       Осаму наклонил голову к его лицу и прошептал:       — Докажи свою силу воли, докажи, что ты не просто ничтожное создание, а стоишь чего-то. — Он смотрел на рыжего с вызовом. — Поцелуй меня.       Глаза Чуи резко изменились, он словно пришёл в себя и начал осознавать произошедшее. Дазай закрыл ладонью его глаза и прикоснулся горячим дыханием к уху. По телу Накахары пробежала волна мурашек.       — Осаму… — Послышался его хриплый от крика, тихий голос.       Парень осторожно коснулся своими губами чужих, прошёлся по них языком, словно облизывал сладкую конфеты, нежно приоткрыл его рот. Он ощутил сладкий привкус арбузной жвачки и сомнул чужие влажные губы. Чуя поддался вперёд головой, навстречу сухим, горячим губам. Их языки встречались в этом страстном поцелуе и раз за разом сплетались. Накахара тихо простонал ему в губы, отчего Дазай только сильнее впился в него. Сейчас они говорили то, что не могли сказать словами. Хватка на руках Чуи ослабла и теперь их ладони сплелись, трепетно вжимась друг в друга. Они чувствовали себя так, словно на американских горках, в животе крутились узлы. Осаму терял голову от того, как яростно Чуя искал его язык, а потом ласкал его, когда находил. Темнота кабинета обволакивала их, скрывая чувства от посторонних глаз. Шатен почувствовал, что на месте, где он сидел, появился бугорок, бессовестно вжимаясь в его пах. Они растворялись друг в друге, сжимали друг друга будто это их последняя встреча перед смертью, переполнялись чужой теплотой и влагой. Дыхание обжигало их лица, хорошо, что Дазай закрыл Чуе глаза, иначе он бы сейчас сгорел со стыда. Они делали явно что-то неправильное, но такое желанное и долгожданное, что на последствия можно было забить. Хотелось остаться так на всю жизнь — целующимися, поругавшимися друзьями, но друзьями ли?       Шатен разорвал поцелуй и посмотрел на блестящие от слюны губы; это было настолько прекрасное зрелище, что ему захотелось запечатать это воспоминание в своей памяти и не думать ни о чём другом. Он провёл мокрую дорожку из поцелуев от краешка губ, до виска, касаясь рыжих прядей. Уткнулся носом в волосы; запах его парфюма пьянил лучше любого виски.       — Ты…       — Я знаю. — Его ладонь по-прежнему лежала на чужих глазах.       Какое-то время они просто лежали так, на полу, возбуждённые, довольные и не знающие, что сказать. В тишине и темноте, не шевелясь. Словно боялись спугнуть то, что произошло сейчас, будто если кто-то проронит хоть слово, то всё разрушится, сломается.       — Осаму, мне нужно закончить работу.       — Хорошо, не буду задерживать.       Он убрал руку с его глаз и уставился в голубые очи; пристально, но в то же время нежно. Чуя ответил тем же.       Дазай отпустил чужие руки и встал, подавая руку лежащему. Накахара поднялся и отряхнулся, а потом снова взглянул парню в глаза.       — Спокойной ночи. — Он сдержанно улыбнулся.       — Тебе тоже. — Осаму подошёл к двери, но положив руку на ручку задумался о чём-то и замер. Потом снова посмотрел на Чую и улыбнулся, а затем вышел.