Дофамин

      Что-то тяжёлое врезается в живот; острая боль. Вокруг ничего.       Он открывает глаза и видит свой кровоточащий бок. В помещении видно лишь светлый кафельный пол, испачканный в темно-бордовой крови, а стены словно растворились в темноте. Парень пытается подняться, опираясь на ломящиеся руки.       В челюсть ему прилетает кулак — настолько холодный, словно из железа. По щеке потекла тёплая кровь, возвращая все чувства. Он снова пытается подняться, разглядеть кого-то, кто наносит удары, но все усилия обращаются в прах новым всплеском огненной боли.       — З-зачем… — Сухие губы сжались то ли от злости, то ли от боли.       — Ты всё знаешь, ты умный мальчик.       Безжизненный голос не был ему знаком, отчего появлялись тревожные мысли, поспешные выводы. Он зажмурился.       — Вставай!       Ещё удар и ещё. Попытки защититься руками не помогали. Через пару минут всё прекратилось. Он не видел, но знал, что вокруг много крови.       Всё ещё тишина, словно затишье перед бурей… Нужно встать. Парень открыл глаза; где-то вдали тускло светила жёлтая лампочка, давая надежду. Дазай опустил взгляд на своё тело и потерял последнюю, тонкую ниточку реальности. В его животе зияла кровавая бездна с выпотрошенными внутренностями. От них исходила жуткая вонь, словно запах смерти. Где-то внутри копались белёсые черви — опарыши. Как он не почувствовал это? Как это возможно?       Чья-то холодная, невидимая рука повернула его голову в сторону. В отражении зеркала было его лицо, сгнившее на половину, обнажая челюсть, чёрные как смоль зубы и две дыры вместо глаз. В ушах мерзкий писк, губы задрожали в судороге. Это не я!       Он закрыл глаза, а открыл их на своём диване, в гостиной. Потянулся руками вверх, глотая воздух, как изголодавшийся зверь. Вскочил с дивана и начал осматривать себя до каждой частицы. Руки, ноги, живот, лицо… Всё, как и должно быть. Страшный сон.       Осаму начал вспоминать последние события перед тем как уснул. В голове назрел один вопрос.       — Чуя?       Слово, сказанное в пустоту, в ней же и рассеялось. Никого нет.       Он подошёл к ванной комнате; после всего хотелось смыть с себя этот ужас, эту грязь. Он дёрнул ручку и замер.       — Чуя.       В метре от него стоял парень, только вышедший из душа. По подтянутому прессу ещё текли капли воды. Вытирая рыжие вихри он вопросительно смотрел на бледного Дазая.       — Что-то случилось?       Шатен молча подошёл ближе и обнял его. Ему было это нужно. Но будь он в добром здравии — никогда бы не пошёл на такой шаг. Понимая это, Чуя просто обнял в ответ, сомкнув руки на чужой спине.       — Ты такой напуганный.       — Кошмар.       — У тебя и такое бывает?       — Нет, это первый раз. Мне никогда не снились сны.       — Будешь чай?       — Лучше кофе.       — Пошли.       Разъединив объятия Дазай отошёл, пропуская Чую к выходу. Сам же мельком посмотрел в зеркало, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. В отражении его встретило только измученное лицо.       На кухне было прохладно, в отличие от остальных частей квартиры. Чуя заваривал душистый кофе, который за минуту уже успел окутать запахом всё вокруг.       — Ты долго тут? — прервав молчание сказал Осаму.       — Как ты уснул я сразу пошёл в душ. Не думал, что ты проснешься так скоро.       — Ясно.       — Что за кошмар тебе снился? — не поворачиваясь спросил Накахара.       — Это не так важно. — Он улыбнулся.       Чуя развернулся к нему всем телом и Дазаю открылся вид на него всего. Волнистые, ещё влажные волосы, которые хотелось потрогать при одном взгляде на них. Синие глаза, со взглядом, который был очень знаком парню, веснушки на плечах, словно рассыпанная пыльца. Спортивное тело с некоторыми шрамами, боксеры на его бёдрах, стройные, подтянутые ноги. Осаму поймал себя на мысли, что Чуя выглядит лучше, чем некоторые девушки, которых он знал.       — Правда? Тогда бы ты не выглядел таким.       — Каким?       — Рассеянным, словно ты сейчас не здесь, витаешь где-то в облаках. Я аж запереживал.       — Ты очень проницательный, — с ухмылкой подметил Дазай.       — Чтобы ты знал — моя работа не подразумевает не проницательность.       — Ммм… И кем же ты работаешь?       — Расскажу, если расскажешь про свой сон и про то, о чём я уже спрашивал.       Казалось бы, такая информация не стоит раскрытия своего места работы. Но почему-то именно сейчас Чуя не брал это во внимание. Ему хотелось узнать, что же произошло с другом. Да и почему-то он хотел доверять Дазаю, будто знал, что тот не желает ему плохого.       — Хорошо, по рукам. — Шатен протянул ему свою руку в знак заключения пари.       — Тогда ты первый. — Он пожал его руку, присел за стол и поставил на него две кружки.       — Мне приснилось, что вокруг темнота и я один, лежу в собственной крови, пока кто-то избивает меня. Мне говорили какие-то фразы, но я уже не помню что там было. — На какой-то момент он замолчал. — Потом я открыл глаза и увидел своё тело… Живот был разрезан, в нём копошились черви. Чужая рука повернула мою голову к зеркалу, там моё лицо было изуродованным, оно наполовину сгнило, не было глаз. Потом я проснулся.       — … — подбирая слова, Накахара смотрел в сторону. — А… Даже не знаю что сказать. Это ужасно. Понятно почему ты был таким напуганным.       — Теперь ты.       — Ладно, Осаму, но за тобой ещё один ответ. — Он допил кофе и со звоном поставил кружку на стол. — Я работаю в портовой мафии, так же как и Тачихара. И я думаю ты знаешь, что с тобой будет, если об этом узнает кто-то ещё.       — Небось ящики таскаешь? Чуя Накахара — мальчик на побегушках… Хм, звучит!       — Я один из трёх руководителей, если тебе это о чём-то говорит. — Он самодовольно ухмыльнулся.       — Ясненько… А устрой меня к вам! Из меня вышел бы очень сексуальный мафиози.       — Ещё чего. Ты за сегодня меня уже извёл, хотя я здесь всего пару часов. А как я буду работать с тобой? Да и тем более не годишься ты туда. Вряд-ли ты видел хоть что-то, отдалённо напоминающее мою работу.       — Сомневаешься? — Его улыбка растянулась по всему лицу — если бы Чуя знал чем занимается Дазай…       — Более чем.       — Как мне доказать обратное?       — Да-а -аже не знаю… — Он задумчиво отвёл глаза к потолку. — Если есть сильное желание, то будешь на испытательном сроке носить мне кофе.       — Прислуживать самому Чуе Накахаре — это чудо! Я бы не отказался от такой возможности. — В его глазах загорелся странный огонь, словно получив эту должность он будет не просто носить кофе, а станет править всем миром. — Когда могу приступать?       — Когда оформим бумаги в офисе.       — Так что же нам мешает сделать это прямо сейчас!       — Я смотрю тебе уже лучше, — с сарказмом сказал Чуя.       — Абсолютно здоров, готов к труду и обороне. — Он встал из-за стола и чуть ли не вприпрыжку побежал в свою комнату.       Чуя тоже встал, поражаясь наглости Дазая, который перевернул его шутку в реальную поездку в офис и пошёл в ванную, где висели его рабочие вещи. Про то, что собеседник должен был ответить на ещё один вопрос он забыл — в голове были другие мысли. Через пятнадцать минут они оба встретились в гостиной.       Шатен впервые оделся во что-то более менее похожее на человеческую одежду — чёрные брюки, белая рубашка и галстук. Чуя признался сам себе, что Осаму шёл такой официальный стиль.       На Накахаре же был один из вариантов его рабочей одежды — брюки, рубашка, закатанная по локоть, портупея, пиджак, любимая шляпа и кожаные перчатки.       — Чуя, будь я девушкой — я бы соблазнил тебя прямо сейчас.       — Это можно считать за комплимент?       — Думаю да. — Он хитро улыбнулся.       — Поехали, босс ещё на рабочем месте. Сначала представлю тебя ему. Не дай бог скажешь что-то лишнее — убью собственными руками.       — Твой босс хоть не старый хрыч? Иначе я могу и нагрубить… Не люблю старых людей.       — Нет, он в среднем возрасте, но с головой у него всё в порядке, маразма нет. Но советую не выражаться так про Огая даже при мне.       — Тц… Окей

***

      В коридоре офиса было чисто, что удивило Дазая. Он представлял себе это место каким-то подвалом, где вечно темно и ходят злые и жестокие люди. Но тут всё было иначе — персонал вежливо улыбался Чуе, а затем и ему. Тут были красивые девушки, бросающие томные взгляды на Чую, а иногда и на самого Осаму.       Они подошли к кабинету с дверью из тёмного, явно дорогого дерева.       — Ты точно не шутишь и хочешь работать здесь?       — Нет, я готов.       — Просто это всё так спонтанно…       — Ну, я такой. — Он весело пожал плечами.       Накахара постучал в дверь и, услышав ответ, вошёл, но Осаму войти не позволил. Он прошептал ему только «Сиди здесь тихо». За закрытой дверью их разговора не было слышно, а через минут десять Чуя вернулся и пригласил его зайти; он выглядел настолько сурово, насколько могли позволять его чистые, небесные глаза.       — Так что, говоришь? Уверен в его верности? И чем он будет нам полезен? — Мужчина, сложив руки на столе, выжидающе смотрел на Дазая.       — Я слышал о вашей организации много; во дворах, на краях города о вас рассказывают целые легенды. Но, так как Чуя Накахара мой близкий друг, он рассеял эти слухи и позволил взглянуть на вашу организацию с другой стороны. О вас он тоже много рассказывал… — Накахара посмотрел на него так, словно хотел убить одним взглядом, но Дазай продолжил. — Вы очень справедливый и умный руководитель и не ошибаетесь в выборе сотрудников, вы очень проницательны.       Огай посмотрел на него одобряюще, ожидая продолжения.       — Что касается меня… Я готов служить вам на благо портовой мафии и выполнять приказы беспрекословно. — Он положил руку на сердце, словно это придаст его словам больше убедительности.       — Я ручаюсь за него, ему можно доверять. — Чуя сделал шаг вперёд, взглянув боссу в глаза.       От такого внезапного доверительного жеста рыжеволосого у Дазая аж перехватило дыхание. Почему он так ручается за него, хотя толком не знает ничего о нём? Может всё потому, что Чуя сразу знал Осаму, всё о нём? Может всему виной его проницательный взгляд?       — Дазай, ты ведь в курсе, что уйти из мафии нельзя? Единственный выход — смерть. — Он холодно взглянул на него; шатен лишь сдержанно кивнул.       Босс внимательно оглядывал их обоих, словно читая мысли и намерения, а потом прервал молчание.       — Чуя, ты очень ценный сотрудник, я могу тебе доверять. Надеюсь ты не подведёшь меня и всю организацию. — Он серьёзно посмотрел на собеседника. — Хорошо, пусть поработает, посмотрим на что горазд этот парень. Если бы ты не был верным работником, я бы не поверил на слово. Но ты — исключение. Только не забывай, что вся ответственность за него лежит на тебе. За все его косяки ты должен мне отчитываться.       — Босс, я очень благодарен…       — Ни к чему эти формальности, Чуя. Я знаю тебя ещё с детства, называй меня просто Мори. — Он улыбнулся искренне, казалось, впервые за их беседу.       — Хорошо, Мори… Ещё раз большое спасибо вам. Есть какие-то поручения для меня на сегодня?       — Да, Ранпо ушёл в отпуск и оставил после себя кучу бумаг. Тебе передаст их… Ах, да, теперь же Дазай твой подчинённый, он принесёт тебе бумаги.       — Подождите, а где их найти? — вмешался в разговор Осаму.       — В 414 кабинете должно быть три папки — зная Ранпо, они лежат на самом видном месте. Ключ есть у Чуи.       — Хорошо, спасибо вам, Босс. — Он наклонился в неглубоком поклоне.       Вместе они вышли из кабинета и, пройдя пару метров, Накахара пихнул его в бок.       — Что за клоунаду ты там устроил? Льстишь Огаю?       — Но это сработало.       — Он принял тебя только потому, что я пообещал следить за тобой. И если ты оплошаешь — даже не представляешь что будет со мной, а потом и с тобой…       — О, Накахара, я вас уверяю в своей искренности и преданности вам.       — Молча. Принеси в мой кабинет бумаги и кофе мне захвати. Мой кабинет на два этажа выше, а на этаж выше нужный тебе. — Он передал ему ключ, отделив его от основной связки. — Я пока зайду поздороваться к коллегам, а ты следуй приказу. — Он развернулся и зашёл за угол, отдаляясь в глубине коридора.       То, каким безразличным милый Чуя был с ним на работе ударяло в самое сердце. Он смотрел на его силуэт и не мог понять свои мысли. Только когда проходящая мимо работница поздоровалась с ним он вспомнил о поручении и пошёл к лифту.

***

      — Ммм… Нет, не нужно. Кхм… Я перезвоню.       Чуя положил стационарный телефон и вопросительно посмотрел на Дазая. Он уже 10 минут беспрерывно смотрел на него, не выражая никаких эмоций.       — Что?       — Для меня есть задания? Я устал тут сидеть. — Он показушно потянулся.       — Пока нет, жди приказа. — Он снова взял трубку и набрал номер на цифрах.       — А где Тачихара?       — Я тебе не разрешаю сейчас к нему идти, — послышался холодный голос Чуи.       — А это схуяли, блять?       — Тон понизь. — Он встал из-за стола.       Осаму тоже встал с дивана, который стоял у стены, и одним шагом подошёл к Накахаре. Чуя был ниже его на голову, но казалось, это его ни капли не смущает. Он смотрел всё также жестоко — слишком жестоко для его обычного взгляда, который так нравился Дазаю.       — Не мешай мне работать, — смотря прямо шатену в глаза, сказал парень.       — Что за отношение?! Так тепло меня сюда устроил, а теперь на цепь посадил? Да что с тобой не так?       — Я не обязан с тобой сюсюкаться, Осаму, — прокричал Чуя, стукнув кулаком по столу, а затем процедил сквозь зубы: — Здесь ты никто, без меня никто.       Его слова отозвались в груди треском. Они были такими знакомыми…

***

      Грубо волоча за шкирку ребёнка, мужчина оглядывался по сторонам. На маленьких ручках виднелись синяки и порезы, на лице были ссадины.       — Вставай! — Мальчик не ответил, стоя коленями на холодном асфальте. — Вставай, мерзавец!       Маленький Дазай был почти сиротой — его мать умерла ещё в его детстве, остался только неуравновешенный и жестокий отец. Он ненавидел этого ребенка, постоянно избивал и заставлял делать всю грязную работу — воровать, обманывать, выкапывать наркотики тёмной ночью, попрошайничать. В свои семь лет Осаму видел то, чего не видели даже многие тридцатилетние дяденьки и тётеньки.       — Сучонок малолетний. — Ребёнок выбился из сил от голода и уже почти лежал на земле, не поддаваясь на ругань отца.       — Пап, я больше не могу!       Раздался громкий звук; щека неприятно загорела от удара, слезы обжигали лицо.       — Запомни, здесь ты никто. Без меня никто, мерзавец!

***

      Чуя смотрел на него не так как отец, во взгляде не было ненависти, было лишь холодное безразличие и презрение. Слова отца и парня напротив сплетались и соединялись в одно целое. Он смотрел на его рыжие волосы, не понимая такой резкой смены настроения.       — Я понял. — Он сделал пару шагов назад, развернулся и резко вышел, громко закрыв дверь.       — Осаму, сука! — От его злого тона стены затряслись.       Смотря на дверь, Чуя сел обратно в кресло и зарылся рукой в пряди волос. Как теперь быть? Извиниться за своё поведение или отругать и наказать Дазая? Сложный выбор, но его нужно сделать. Иначе это сделает кто-то другой.