Далёкие странники/Word Of Honor

Глава 31. Побег Чжоу Цзышу внезапно почувствовал на себе взгляд, как будто кто-то смотрел именно на него.  Обернувшись, он встретился глазами с Е Байи.  Е Байи тоже стоял в толпе, не слишком далеко от него, но и не слишком близко;  он не жестикулировал, даже не приветствовал его кивком, по-прежнему глядя на него, не моргая.  Выражение его лица было спокойным, как когда он сказал Чжоу Цзышу: «Ты скоро умрешь». "Ты скоро умрешь, ты был черепахой, которая умеет только уменьшать голову перед лицом опасности," - тихо пробормотал Чжоу Цзышу про себя в глубине души, думая, что в этом такого особенного?  На этом этапе, о чем ему нужно было беспокоиться, прокладывая дорогу для будущих планов или о замысле?  Если человек ни разу в жизни не поступил опрометчиво, не был ли он тогда слишком подавлен, слишком жалок? Он внезапно обнаружил, что все это время его мечтой было быть ублюдком,   который высунул шею и не спрятался под панцирем. Бесконечно кричащая толпа вдруг услышала легкий смех;  этот его смех не должен был выделяться среди хриплой толпы, но каким-то неизвестным способом он точно так же заглушил все остальные голоса.  Затем вышел худой, скромный мужчина с болезненно-желтым лицом и мягким голосом сказал: «Все, что это за логика, чтобы так много беспокоить ребенка на публике?» Глаза Чжан Чэнлина заблестели.  Его рот беззвучно двигался, формируя слова: «Шифу». Цао Вэйнин высоко отзывался о Чжоу Цзышу перед Гао Чуном, поэтому Гао Чун немного поколебался, прежде чем назвать имя: «Брат Чжоу». Гао Чуну показалось странным только то, что этот человек в этот момент обладал аурой, уникальной для знатока, и, следовательно, должен был быть незабываемым для него самого.  Тем не менее, каким-то образом, когда Цао Вэйнин привел их в семейное поместье Гао в тот день, он, к удивлению, не обратил внимания на свою личность.  Даже в этот момент он с большим трудом мог вспомнить, что его фамилия Чжоу, а не его имя.  В сердце Гао Чуна пробежал холодок. Чжоу Цзышу помахал Чжан Чэнлину и сказал: «Иди сюда, малыш». Чжан Чэнлин без единого слова бросился в его объятия, даже более близкие с ним, чем его собственный биологический отец. Фэн Сяофэн закричал: «Что ты ему делаешь?» Чжоу Цзышу обнял Чжан Чэнлина за плечи и наклонил голову, чтобы взглянуть на Фэн Сяофэна.  Глядя на его внешний вид, он очень разозлился и с томным видом бросил ему вызов: «Ты меня даже не узнаешь, коротышка?» Фэн Сяофэн пришел в ярость.  На этот раз, даже не дожидаясь, пока он заговорит, раб Гаошань тихонько взревел и бросился на Чжоу Цзышу.  Его телосложение было гигантским;  с каждым шагом, который он делал, он как будто тревожил землю, чтобы трижды сотрясаться вместе с ней.  Он несся к нему, как цунами, в его руке был метеоритный молот размером почти с человеческую голову, намереваясь превратить Чжоу Цзышу в кашу. Как будто он относился к каждому, кто осмеливался оскорбить Фэн Сяофэна, как к врагу, убившему его отца.  Отношения между этими двумя были поистине странными. Однако в мгновение ока Чжоу Цзышу уже не было там, где он стоял, и по пути он увел с собой Чжан Чэнлина.  Метеоритный молот врезался в пол, образовав воронку в каменных плитах. Гао Чун наблюдал с клиническим взглядом в сторону и чувствовал, что цигун этого человека, казалось, достиг уровня, непревзойденного никем, чтобы он мог достигать такой скорости, даже таща человека за собой. Промахнувшись, раб Гаошан снова взмахнул своим молотом горизонтально.  Чжоу Цзышу хорошо рассчитал свой шанс, один раз слегка постучав кончиком ботинка по цепи и поднялся еще на два фута, затем воспользовался ударом молота, летевшим в его направлении, и нанес удар по его голове.  Никто не знал, сколько силы было в этом ударе, но, несмотря на это, когда все, наконец, заметили, что это происходит, этот метеоритный молот уже сделал один выстрел и направился прямо к своему хозяину. Телосложение раба Гаошаня не было подвижным, что делало его неспособным уклониться от удара молота;  под принуждением он мог только крепко обнять себя, втянуть голову и с трудом повернуться набок.  С громким ревом он поглотил удар плечом, все его тело полетело его молотом и рухнуло на пол. Фэн Сяофэн взвизгнул, как будто этот метеоритный молот ударил его лично.  В данный момент он больше не заботился о других, бросившись вперед, чтобы сначала проверить своего раба Гаошаня.  Плечо раба Гаошаня было разбито с одной стороны, но, поскольку он, в конце концов, был крепче других, он все еще был жив и в сознании.  Он беззвучно свернулся в огромный шар на полу, пара глаз уставилась на Фен Сяофэна с болью. Только тогда Фэн Сяофэн поднял голову, с ненавистью глядя на Чжоу Цзышу. Лицо Чжоу Цзышу было таким же безмятежным, как неподвижная вода, когда он сказал: «Он хотел мою жизнь, но я не хотел его».  Он поднял Чжан Чэнлина на ноги и сказал: «Пойдем». "Погоди!"-  На этот раз это был лидер секты Хуашань Юй Цюфэн.  Как только он встал, несколько крупных сект, поддерживавших Хуашаня, встали вместе с ним;  Ю Цюфэн посмотрел на Чжоу Цзышу с крайне недружелюбным выражением лица, а затем беспорядочно сжал его кулаком, скрежетав зубами: «Этот странник, разве ты не принижал всех присутствующих, просто уводя этого ребенка прямо перед собой?  Лиц всех героев под этим небом? » Чжоу Цзышу взглянул на него и холодно сказал: «Итак, что мне делать, по словам лидера секты Ю?» Ю Цюфэн сказал: «Вы можете уйти, если хотите, но сначала позвольте ему объяснить, почему люди продолжают охотиться за ним, имеет ли семья Чжан какое-либо отношение к лазурной броне и в чьих руках сейчас лазурная броня ?!  ” Чжоу Цзышу посмотрел на озлобленного лидера секты Хуашань с поверхностной улыбкой, опустил голову и спросил Чжан Чэнлина: «Ты знаешь, про что он говорит?» Чжан Чэнлин поджал губы и покачал головой. Чжоу Цзышу спросил: «Ты хочешь поговорить о том, о чем он тебя спросил?» Чжан Чэнлин протянул руку и, не говоря ни слова, осторожно стянул мантию.  Чжоу Цзышу кивнул и повернулся к Ю Цюфэну, чтобы сказать: «Лидер секты Ю, у вас есть вопросы, но он тоже может отказаться отвечать.  Будет лучше, если мы просто попрощаемся здесь и никогда не пересекаемся в будущем». Сказав это, он поднял Чжан Чэнлина и собрался уходить.  Позади Юй Цюфэна лидер секты Цаншань Хуан Даорен холодно усмехнулся: «Этот парень слишком высокомерен!  И взял на себя инициативу, создав ему трудности.»-  Этот Хуан Даорен имел скромные черты лица, смуглое лицо очень странной формы, но он любил носить с собой этот складной веер круглый год, всегда скрываясь за Юй Цюфэном, притворяясь представителем культуры.  Кто бы ни знал, о чем он думал. Тем не менее, он не скрывал своей руки, поскольку в этот момент он ударил, как гигантский картофель, брошенный в их сторону. Чжоу Цзышу мысленно усмехнулся.  Было технически правильно сказать, что он был высокомерным;  во всяком случае, эти присутствующие умели только кудахтать и хихикать, как наседки, и он не уважал ни одной из них.  Когда пришел первый удар Хуан Даорен, Чжоу Цзышу даже не отпустил руку Чжан Чэнлина.  В мгновение ока двое мужчин уже обменялись бесчисленными ударами, расплывшись в толпе, затем Хуан Даорен издал низкий звук боли и отступил на три шага.  Кровь хлынула из его рта, когда он упал на задницу. И стал сморщенной картошкой. Сцена мгновенно заполнилась шокированными возгласами: «Лидер секты!» Юй Цюфэн запаниковал, указал на Чжоу Цзышу и сказал: «Откуда взялась эта неортодоксальность; если он не принадлежит к Призракам? Не позволяйте ему уйти!» Он не мог победить и поэтому приписывал ему ложь. Уголок рта Чжоу Цзышу дернулся.  У него не было намерения ссориться с ними, поэтому он обнял Чжан Чэнлина и в мгновение ока удалился от бесчисленных голосов на чжан.  Сцена была в хаосе;  Цао Вэйнин заикался, защищая Чжоу Цзышу, другие, такие как Гао Чун и Чжао Цзин, хранили молчание с неизвестными намерениями, и была группа идиотов во главе с Юй Цюфэном, которых поощряли ссориться, не зная истинной причины, по которой они это делают. Они кричали и орали, как животный рынок. Чжоу Цзышу маневрировал сквозь толпу, как призрак, время от времени нанося удары, чтобы отразить удары тех, кто на него врезался.  Из-за лазурита Чжан Чэнлин в его руках стал не более чем куском мяса, от которого все хотели откусить;  Юй Цюфэн, казалось, внезапно превратился в бешеного пса, следовавшего по пятам за ним.  Чжоу Цзышу только чувствовал, что этот лидер секты Хуашань был похож на старую ведьму, не желающую отпускать его! Пламя досады бушевало в его сердце.  Он остановился, обернулся, намереваясь встретиться с ним лицом к лицу. В этот момент тень, похожая на кнут, внезапно прорвалась в воздух, по совпадению преградив путь Юй Цюфэну.  После этого его встретил запах алкоголя.  Чжоу Цзышу сфокусировал взгляд.  Этот растрепанный мужчина, весь в запахе алкоголя, на самом деле был Вэнь Кэсин, который ушел вчера вечером, не сказав ни слова на прощание. Глаза Вэнь Кэсина были полностью налиты кровью, его шаги были неуклюжими с присущей пьяным небрежностью.  Он похотливо улыбнулся Чжоу Цзышу, намереваясь выглядеть харизматично, соблазнительно, но это было испорчено пьяной отрыжкой - он сказал: «А-Сюй, уходи ... уходи первым, я помогу тебе остановить... остановись их." Еще до того, как он закончил фразу, он пошатнулся, точно как колышущаяся игрушка на ветру, наклонив голову и покачивая хвостом, заставив наблюдателя волноваться.  Затем он уклонился от всех ударов, нанесенных ему Юй Цюфэном. Среди его покачивания кнут в его руке беззаконно щелкал;  каким-то образом «просто случилось» обвиться вокруг икры Юй Цюфэна, и на глазах у всех упал лидер секты Хуашань, краснея по уши. Вэнь Кэсин даже энергично протер глаза, шагая танцевальными шагами народного танца Ян своими похожими на лапшу ногами, когда он наклонил голову, чтобы наблюдать за яростно смущенным Юй Цюфэном.  Его рука помахала перед его глазами, и он сказал с тяжелым языком во рту: «Эй, ты, тот, у кого ... две, две головы, сделал ... ты тоже слишком много выпил? Что ты ползаешь по земле? для чего?" Увидев это, Чжоу Цзышу внутренне покачал головой, чувствуя, что на этот раз секта Хуашань будет испытывать глубокую ненависть к Вэнь Кэсину. Чтобы выразить свою признательность за предложение Вэнь Кэсина, он без промедления ускользнул с Чжан Чэнлином и украл откуда-то двух лошадей.  Он бросил Чжан Чэнлина на спину лошади и унес его подальше, пыль осела позади них. Чжан Чэнлин ехал плохо - он был плох во всех аспектах.  Они отправились в путь немедленно, прежде чем он едва смог догнать Чжоу Цзышу, раскачивающегося взад и вперед на спине лошади. Чжоу Цзышу мысленно вздохнул.  Он знал, что Чжан Чэнлин был деревянным бруском, и поэтому не ожидал от него качеств деревянной опорной балки, бросая лошадь после того, как они преодолели некоторое расстояние.  Он взял Чжан Чэнлина и перепрыгнул через стену в давно заброшенный, ветхий двор, давая этому юноше, который весь день был напуган, немного отдохнуть. Спустя некоторое время кто-то снаружи внезапно распахнул входную дверь этого заброшенного двора.  Чжан Чэнлин вскочил в паранойе только для того, чтобы увидеть, как Вэнь Кэсин споткнулся, дрожа на ногах. Поначалу Чжан Чэнлин подумал, что он просто притворяется пьяным, но, посмотрев второй раз, он обнаружил, что был настолько пьян, что не мог отличить четыре стороны света друг от друга.  Он споткнулся на несколько шагов, как муха без головы, упав на одно колено перед Чжоу Цзышу.  Его тело качнулось вперед, и он упал на пол. Чжоу Цзышу поспешно приподнял лицо, чтобы посмотреть, и увидел, что лицо Вэнь Кэсина покраснело, лишенное каких-либо травм.  Но Вэнь Кэсин все еще знал, как направить на него ошеломленный смех, крепко обнимая Чжоу Цзышу за ноги.  Перекатившись в сторону, он лежал на полу, используя эти две ноги как подушку или одеяло. Чжоу Цзышу не мог не спросить: «Ты упал в кувшин с вином?» Вэнь Кэсин сказал, с тяжелым языком во рту: «Вчера я нашел вино, винный погреб ... м-н, я провел там ночь, выпил более десяти банок ... как приятно, как приятно!» Он действительно слишком много выпил.  Как только он начал смеяться, он не мог остановиться, крепко вцепившись в ногу Чжоу Цзышу, уткнувшись в нее лицом, все еще бормоча «как приятно». Не находя слов, Чжоу Цзышу наблюдал, как его голова склонилась набок и начала храпеть, крепко заснув, пока солнце еще стояло, и поэтому пришел к выводу, что этот человек действительно тратил свою энергию на легкомысленные вещи.