Наши бурные чувства

Белые плащи приходят к Эймонду наутро после смерти Короля. Он вооружён, наполовину одетый в доспехи, когда слышит тяжелые шаги и карканье ворон. «Хаос начался», — думает он. — Эйгон — Король? — спрашивает Эймонд сира Уилласа Фелла. — Или мы должны преклонить колено и поцеловать пизду старой шлюхи? Матушка ждёт его в покоях Хелейны, которая совсем скоро станет зваться маленькой королевой. Но она совсем не похожа на их мать, ни своими столь светлыми волосами, ни бледной кожей, в которой не хватает жизни. Его сестра — дракон без огня, чей разум парит среди облаков, до которых никогда не доберётся. — Эйгон пропал без вести, — обьясняет матушка, глаза ее чёрные, а платье — зелёное. Она более не Королева, но все еще пытается дёргать за ниточки. — Эйгона нужно найти и привести ко мне. Его мать получает власть не благодаря трону, а благодаря крови своих детей. Дети — оружие в ее руках. Эйгон станет королем, а Алисент Хайтауэр попытается контролировать его. Эймонд одним глазом узрел ту правду, которую люди так отчаянно пытались скрыть. — Я не подведу Вас, матушка. Он никогда не подводил. Приходится копаться средь грязи Блошиного рынка и вырывать из этой грязи своего братца как какой-нибудь сорняк. Эйгон брыкается, визжит и умоляет о побеге на Восток. Держит его лицо в своих руках и плачет словно дитя. — Я не хочу править! Я не хочу! Я не готов. Эймонд вспоминает о проклятии вторых сыновей и шипит. — Ты не получишь ни одного аргумента.

***

Красная Королева показывается на Драконьем Камне лишь в сумерки. Часовые заметили зверя вдалеке, и колокола зазвенели, извещая об этом жителей замка. Драконий Камень оживает вновь с появлением ширококрылой и ревущей Мелеис, парящей на чёрном берегу. Дракон — темный знак, в силу которого предпочитают не верить. — Почему она здесь? — спрашивает Эймма у Джейса, бегущего по коридору. — Что случилось? — Она принесла вести из столицы, — выдыхает он, подзывая ее к покоям с Расписным столом. — Ты должна пойти. Когда Рейнире Таргариен рассказывают про смерть ее отца, в ответ не слышны ни слёзы, ни крики. Ныне она — Королева, ее горе отягощается бременем короны. Деймон первый преклоняет колено. — Моя Королева. Джейс склоняется следом, а Эймма приседает в реверансе пред женщиной, стоящей напротив неё. Она более не мать, она — Королева огня и крови. Однако коронации не случается, потому как у Рейниры забрали ее трон. — Они обьявили Эйгона Королем? — рычит она, лицо багровеет от гнева, дракон, что сидел в ней, рвётся наружу всем своим существом. — Они короновали его короной Завоевателя? — Это измена, — огрызается Джейс. — Это захват, — плюет ее отчим в ответ. — Хайтауэры не познают мира, пока не встретятся с Неведомым. Сердце Эйммы бьется чаще, улавливая перешептывания о войне. Она вспоминает о пурпурном глазе, о запретных прикосновениях и задается вопросом, не прокляты ли они все за ее грехи. Эймонд спит и видит, как разрушает ее, а сейчас он возложил на голову своего брата корону, которую по праву должно носить ее матери. Эймма знает, что этот хаос не обойдёт ее стороной. — Зелёные идут за тобой, Рейнира. И за твоими детьми. Но Неведомый приходит за Висеньей первым. Крики ее матери слышны в башне Морского Дракона поздней ночью, когда начинается кровотечение. Ее гнев вызвал схватки столь рано. Юную Веларион приводят к родильному ложу ее матери. — Утешьте ее, — требует мейстер Герардис. — Вы нужны вашей матери. Она остаётся с Рейнирой целых три дня, служа няней. Слушает, как мать осыпает проклятиями ее дядей, призывая богов обрушить весь гнев ради свершения правосудия за корону, которую у неё украли. Алисент умрет, ревет она, пропитывая перину своими слезами. Когда истекает третья ночь, а ребёнок все еще внутри, новая Королева молит о пощаде. Когда ничего не меняется, она молит об облегчении. — Выходи из меня! — Рейнира кричит, впиваясь ногтями в живот, царапая кожу до крови. — Монстр, монстр, выходи, выходи, ВЫХОДИ! — Держите ее, принцесса, — требует Герардис. Эймма хватает мать руками. Рейнира кричит, ревет и сопротивляется мучениям женской доли. На родильном ложе ведётся своя битва, а принцессе остаётся лишь с ужасом наблюдать, как ее мать пытается выжить в этой схватке. «Пожалуйста, не забирайте ее», — молит Эймма богов. — «Пожалуйста, пощадите ее.» Неведомый не забирает Рейниру Таргариен, отнимая жизнь у ребёнка, явившегося в этот мир бездыханным телом. — Почему она тиха? — со слезами на глазах вопрошает Рейнира, потянувшись к неподвижному комочку. Эймма прижимает мать к груди, ее лицо мокрое от слез. — Почему она не плачет? Ответ знают все. Драконья королева рычит от гнева, держа неподвижное и тихое тело в своих руках. Она мала, с лёгким пушком серебристых волос и свернутыми пальцами. Рейнира прослеживает каждую линию ее тела, даже маленькую дырочку на груди ребёнка, шепча имя: — Висенья. Висенья. Висенья. Ей подарили имя воительницы, но она не пережила свою первую битву. Горе превращает ее мать в зверя, жаждущего мести. Потеря дочери значила гораздо больше, чем потеря короны. Сравнится ли трон с ребёнком, вышедшим из собственного чрева? Сравнится ли царство с любовью дочери? Эймма забирает неподвижный комок из рук Королевы и передает его отчиму, ждущему за пределами замка. Со скорбью он взирает на малышку в своих руках, прежде чем исчезает в покоях ее матери. Тихий шёпот и громкие рыдания разносятся по стенам башни. Арракс смотрит с некой долей любопытства, когда пред ним появляется ребёнок. Ветер бьет в лицо, море плещет о скалы, а солнце исчезает в потоке облаков. — Дракарис.

***

Вороны с угрозами вылетают из Драконьего Камня вместе с новостями о ребёнке, умершем на родильном ложе. Эймонд слышит слушок о скрученной твари, появившейся на свет из чрева его сёстры. Придворные дурни толкуют о дыре в груди и чешуйчатом хвосте. «Боги прокляли Отраду Королевства и благословили нашего доброго Короля Эйгона», — ликует двор. Однако нет ни одного шепотка про шесть пальцев на руке или двенадцать пальцев на ногах, обладателем которых является маленький принц Джейхерис. Его жизнь проходит подальше от взора любопытных болтунов, что жаждут наречь его проклятьем. — Рейнира собрала совет сторонников, — объявляет Отто Хайтауэр на заседании Малого совета. — В ее распоряжении дюжина лордов и знаменосцев. Они присягнули ей на верность. — Они предатели, — заявляет Эйгон, сгорбившись в кресле. — Ты теперь каждого будешь называть предателем, брат? Большинство из них присягнули Рейнире на верность как наследнице, — хихикает Эймонд в ответ. — Двадцать лет назад. — Думаете, обеты забыть так легко, Ваша Светлость? — спрашивает Эймонд, предугадывая ответ. «Обеты ничего не значат». — И если это так, то сдержат ли они обеты, принесённые Вам? — Наши сторонники будут вознаграждены, — заявляет Алисент. — Верность придёт с золотом и мечами, сыновья мои. Мы купим их верность. Таким образом, богатства королевства делятся, пока лорды выставляются на продажу. — Мы должны переманить лорда Баратеона на нашу сторону, — оглашает десница, обращая внимание на внука. — Мы должны предложить то, чего Рейнира не может. Эймонд бросает взгляд на деда лишь на мгновение, прежде чем рассмеяться. Он осознаёт ценность второго сына. Не король, не наследник, лишь пешка. Приз для лорда Борроса. — Меня продают словно суку? — Эймонд выходит из тени, подходя к столу. Малый совет переводит взгляд на одноглазого принца, и все их игры обмана и разрухи сразу умолкают, как только принц начинает протестовать. — Скажи мне, дедушка, ты правда веришь, что брак поможет тебе завоевать верность Штормового Предела? Отто Хайтауэр, будучи вторым сыном, действует на благо только своим интересами. Что такое наследие для того, кто ничего не наследует? Что значит такое имя как Хайтауэр, когда есть возможность вписать своё в историю королевства? Отто Хайтауэр достиг поста второго человека в государстве, добившись признания своего имени лишь благодаря собственной крови. Алисент, которую продали ради титула Королевы. Эйгон, которого воспитали, чтобы он стал Королем. А теперь и Эймонду было приказано жениться на Баратеоновской сучке. Ему не нужна дочь Штормовых земель. Ему нужна девушка с тёмными волосами, мягкими губами и быстрыми ногами. — Все мужчины жаждут власти и привилегий, — заявляет Отто. — Рейнира может предложить лордам Вестероса лишь смерть. Мы можем предложить Семь Королевств.

***

Джейс находился в северных землях в течение нескольких недель, когда прилетает ворон. Эймма стояла на Драконьей горе, наблюдая за Среброкрылой. Принцесса Рейнис утверждала, что единственный способ завоевать трон — завоевать с драконами. На Драконьем Камне четыре зверя без всадников, четыре реликвии вымершей Валирии. Старая драконица размером в два корабля, однако она меньше Вермитора. Веларион наблюдала за драконами ее предков на спине своего собственного. Арракс испытывал неудобство рядом с ними, постоянно визжа и хныкая, как только подлетал ближе. Он достаточно молод для того, чтобы знать, что ему не стоит приближаться так близко к столетнему дракону. Он спокойно приземляется у берегов крепости, взирая с досадой на свою всадницу. — Не злись, — бормочет Эймма на валирийском, смотря на свой силуэт в златых очах дракона. — Я бы никогда не позволила им причинить тебе боль, Арракс. Кладёт голову ему на плечо и чувствует, как лёгкие заполняются запахом дыма. Ее имя кричат с моста, Джоффри машет руками, дабы привлечь ее внимание. — Иди сюда! Матушка зовёт тебя. Эймма входит в Палату Расписного стола, неся с собой запах своего дракона, во время заседания Чёрного совета и делает реверанс пред женщиной в траурных одеяниях. — Где ты была? — лицо Рейниры очень напряжено. — В полёте, Ваша Светлость, — отвечает Эймма, подходя к своей Королеве ближе. — Мне захотелось посмотреть, как близко я смогу подобраться к Вермитору. — О чем ты думала? Ты понимаешь, как это глупо? — шипит Деймон. — Вы поведали мне о том, что вам нужны драконы, — Эймма встречается взглядом с распахнутыми материнскими глазами. «Она в ужасе», — понимает Эймма, — «как и я». — Если мы не в состоянии даже подойти к этим существам, то как мы можем претендовать на них? — У тебя есть дракон, Эймма, — отвечает принцесса Рейнис. — Нам нужны драконьи потомки, а не всадники, у которых уже есть свой дракон. — Имеется ли толк от драконьих потомков, когда Вермитор и Среброкрылая просто сжигают их, стоит им только приблизиться? Звери, что сидят в Драконьей горе, годами не видели людей подле себя. Их всадники мертвы, и вряд ли они дадут себя оседлать снова, если не привыкнут к людскому обществу. Совет молчит, слышится лишь потрескивание огня в камине. Юная Веларион переминается с ноги на ногу, ее щеки заливаются багрянцем от столь пристального внимания к себе. — Я была нужна Вам? В ответ встречает лишь молчание. Сердце колотится чаще, живот скручивается, когда она понимает, что только плохие новости встречаются с тишиной. — Что случилось? — Ничего плохого, — отвечает Деймон, вручая свёрток в руки. — Вороны принесли вести с Севера от твоего брата. Эймма узнаёт почерк Джейса за долю секунды. — Он получил поддержку Долины и Кригана Старка с Севера, — разъясняет Королева, шумно сглатывая. — Но у этого своя цена. «Лорд Криган Старк отдаст нам свои мечи, если возьмёт Эймму в жены.» Голова трескается от подобных слов. — Что это? — Оставьте нас, — приказывает Рейнира. Эймма повторяет вопрос, когда они остаются одни. — Твой брат заполучил поддержку Севера. Сорок тысяч людей присягнули нам на верность. Это великая победа, но она не выиграна лишь словами. Ужас ползёт по ее коже. — Джейс отдал мою руку? — Джейс поступил, как должен. Как наследник трона, он понимает чуть больше тебя, что ради достижения цели нужно приносить жертвы. — Жертвы? — задыхается Эймма. — Но он принёс в жертву не себя, не так ли? Жертва — я. Морщины выступают на лице Рейниры, и она берет дочь за руки, поглаживая их, словно пытается успокоить четырёхлетнее дитя. — Это тяжкое бремя каждой женщины, моя милая, — шепотом твердит Королева. — Это наш долг перед нашим домом. Мы вступаем в брак ради силы, а не из любви. Эймма вырывает свои руки и, трясясь, выплевывает слова. — Что ты можешь знать о долге? Ты возлегла с моим отцом и произвела на свет троих бастардов. Ты подвергла нас презрению двора и сплетням, только потому что захотела утолить свою похоть! Ее слова подобно лезвию пронзают Рейниру. Эймма доселе не говорила ничего столь отвратительного своей матери, однако она не спешит с извинениями. Гнев переполняет ее, заглушая чувство собственного достоинства. Ярость бушует при мысли, что ее продали Северу ради нескольких тысяч солдат. — Я принцесса дома Таргариен. Я — драконья всадница, во мне течёт кровь старой Валирии. Но ты отошлёшь меня гнить в снежную пустыню? Ради чего? Ради солдат? — смеётся Эймма. — Вы ведь знаете, матушка, какого это — выйти замуж не по своему желанию. Зачем же подвергать меня подобной участи? Глаза Рейниры закрываются, до Эйммы доносится тяжёлый вздох. — Потому что у меня нет выбора, Эймма. Эйгон на Железном троне. Хайтауэры отняли то, что мое по праву. И с каждым днём на их сторону становится все большее и большее число лордов Вестероса. Если мы уступим — мы проиграем. Ты же понимаешь, что это значит? — Рейнира бросается вперёд, снова хватая дочь за руки. — Мы умрем. Это не игра, Эймма. Это вопрос жизни и смерти. Я не собираюсь терять ещё одно дитя. Если для этого нужно отправить тебя на Север, дабы ты стала леди великого дома и была под защитой дома Старк, я сделаю это. Мысли Веларион возвращаются к белой пустоши, и в голове резко всплывают слова дяди. «Я на расстоянии, равном полету ворона, дорогая племянница. Если ты позовёшь — я приду. К черту последствия». — Ты выполнишь свой долг, не так ли? — вопрошает Рейнира, в ее голосе слышатся молящие нотки. «Долг — это проклятье», — рассуждает Эймма, попутно мечтая улететь подальше от Драконьего Камня. Но женщины не получают, что хотят. — Конечно, Ваша Светлость.

***

Ложная королева коронована отцовской короной. Вороны несут вести о поспешной церемонии, произошедшей на берегу Драконьего Камня. Коронована Рейнира собственным мужем, с дочерью, стоящей подле нее. Эймонд перечитывает строки про юную принцессу снова и снова, с жадностью впитывая каждое слово. Воображает ее, темноволосую и сильную, одетую в черно-красное платье. Лишь одна эта мысль сводит его с ума, но он берет себя в руки достаточно быстро, читая до конца с именем племянницы на устах. Они посылают великого мейстера на Драконий Камень, но возвращается он уже без цепи и с обвинениями в измене. «Скажи моему единокровному брату, что я получу либо мой трон, либо его голову», — объявила Чёрная Королева. — Я предложил мир, но шлюха плюнула мне в лицо. Дальнейшие последствия будут на ее совести, — бушует Эйгон. Было решено, что Эймонд полетит в Штормовой Предел на спине Вхагар. — Продемонстрируй им силу завоевателя, — шепчет его матушка на ухо, наблюдая за тем, как Эйгон медленно начинает пьянеть. Пустой взгляд Хелейны обращается к нему. — Не уходи. — Я должен, — Эймонд опускается на колени пред племянниками. Дети обнимают его, повиснув на шее. — Это приказ Короля. Новоиспеченная Королева хватает его за руку, впиваясь ногтями в кожу. Бледные глаза горят безумием, когда она шепчет. — Драконы плоти танцуют с драконами смерти, Эймонд. Поговаривают, что каждому Таргариену дарованы либо величие, либо проклятие. Эймонд задается вопросом, что даровано его сестре. — Один падёт в шторме, — вторит она снова и снова. — Ты не можешь уйти. Не уходи. Прошу тебя. — Я должен. Его дед стоит вдалеке от дракона, покорившего Вестерос, дабы проводить его. — Твоя цель — заполучить руку одной из дочерей лорда Баратеона, — обьясняет десница, его тон не терпит возражений. — Подойдёт любая. Добейся ее, женись на ней, и лорд Боррос подарит Штормовые земли твоему брату. Неудача… — Я не потерплю неудачу, — возмущённо вторит Эймонд, путаясь средь мыслей о девушке с именем покойной королевы. «Эймма. Эймма. Эймма», — воет ветер. «Дракон. Дракон. Дракон». — Эйгон получит Штормовой Предел, а я — девицу.

***

— Брат твой летит домой, теперь же задача в том, чтобы заполучить Юг, — разъясняет Рейнира, отдавая приказ своей дочери нанести визит в Штормовой Предел. — Заполучи поддержку лорда Баратеона. Хайтауэры не будут ждать, дабы заполучить их верность. Эймма средь облаков, держит курс на Юг, дальше, чем когда-либо прежде. Приземление в Штормовом Пределе сопровождается сильным ливнем. Арракс беспокоен, Эймма кожей ощущает ветра войны, что окружили ее при виде Вхагар, поедающей ягнёнка. — Будь спокоен, — велит Эймма на валирийском, промокшая до нитки. — Я скоро вернусь. Темноволосая принцесса, сжимая послание своей матери, входит во владения всех Штормовых лордов — в Круглый зал. Лорд Боррос восседает на троне, что ранее принадлежал свергнутому Штормовому королю. Подле него — одноглазый принц. Эймма не застывает при виде своего дяди, высокого и стройного, с улыбкой, резавшей словно нож. В их последнюю встречу он украл ее поцелуи и удовольствие. Сейчас они на войне. Она старается не обращать внимание на волнение, что возникает в ее груди при виде Эймонда. Старается не обращать внимание, как ее живот скручивается, стоит ей только посмотреть на него. Старается не обращаться внимание, как румянец растекается вдоль шеи. Она — принцесса. Она не позволит командовать собой столь простому чувству, как похоть. После же она предаётся воспоминаниям о ночах на Драконьем Камне, когда сны о горячих губах и прижимающихся пальцах заставляли ее задыхаться от удовольствия в своей кровати. Теми ночами ей было плевать на стыд, ее пальцы проникали через ночное одеяние, даря ей удовольствие. И после того, как тысячи звёзд предстали пред ее глазами, она шептала имя дяди, которого положено ненавидеть. Они встречаются глазами, внутри Эйммы — ревущее пламя. — Поглядите на это печальное создание, милорд, — в словах Эймонда смешок, он тщательно подбирает слова, в то время как глаза блуждают по ее телу. Плащ и бриджи для верховой езды прилипают к телу из-за ливня, не оставляя ни частицы скромности. Эймонд, казалось бы, остаётся доволен ее нынешним видом, наслаждаясь ее неловкостью. — Ты промокла, моя леди. Дыхание замирает, а сердце начинает бешено колотиться. «Скажи мое имя», — прошептал он тогда. — «Скажи мое имя, племянница.» — Лорд Боррос, я принесла послание от моей матери, Королевы. — Шлюхи Драконьего Камня, она хочет сказать. Эймонд идёт ей навстречу, а Эймма хочет снова убежать подальше от него и его пылающего взгляда. Но она застывает на месте, отказываясь бояться человека, обещавшего ей когда-то свой меч и свое сердце. Эймонд предпринимает попытку выхватить письмо из рук, но попытка оказывается неудачной. Веларион делает шаг назад, оставляя меж ними расстояние. — Ты не сбежишь, не так ли? В ответ Эймма лишь вскидывает подбородок. — Я устала бежать, дядя. Принц бросает на неё свой взгляд лишь на мгновение, прежде чем широкая улыбка растягивается на его лице, и он отходит в сторону, уступая ей дорогу к Борросу. — Во всяком случае, племянница, доставь свое послание.

***

Эймонд ощущает твердость в штанах при виде неё. Он блуждает взглядом по каждому изгибу ее тела, что промок под дождем. Промокший плащ прилип к груди, а тёмные волосы волнами ложатся на плечи, пока сохнут. Он жаждет разорвать на ней эти куски ткани и насладиться ею. Она выросла с их последней встречи. Ее красота расцвела, что никто не мог отрицать. Лорд Боррос ворчит, прочитав послание. — Если я выполню то, что она велит мне, то за кого из ее сыновей мои дочери выйдут замуж? Спина Эйммы выпрямляется. «А вот и сталь». — Все мои братья уже помовлены, милорд, за исключением младшего. Но я боюсь, что он слишком молод, дабы вести разговоры про его женитьбу. — Тогда что вы можете мне предложить, чего не может Король? Если я поддержу Короля Эйгона, моя дочь выйдет замуж за его брата. Станет принцессой Семи Королевств подле принца Эймонда. Эймма устремляет взгляд на принца с серебряными волосами. Эймонд чувствует, как грудь сжимается под ее взглядом. Она потрясена. «Предательством». «Ты сбежала первой», — хочет поведать он ей. «Ты не посылала воронов», — хочет закричать. Боррос склоняется вперёд, Эймонд делает то же самое. У неё нет кинжала, но слова — прекрасное оружие для того, чтобы задеть его душу. — Я помолвлена с лордом Криганом Старком, а Север поклялся в верности моей матери. Как и Долина. Если у вас родится сын, то как только у меня появится дочь, она выйдет за него замуж. Уверяю вас, у неё будет прекрасное приданое и союз с великим домом Старков. Кровь приливает к ушам. «Помолвлена со Старком». «Нам — ярость» может быть девизом Баратеонов, но в данный момент ярость — это Эймонд Таргариен. Ярость хлещет внутри него при мысли, что его темноволосую принцессу отправят в северную пустыню. Эймонд не может перестать думать о том, что малодушный Криган Старк прикоснется к коже, которую он целовал. Он не позволит этого. Не может позволить. Баратеон взирает на принцессу с весельем. — И вы верите, что это лучше, чем выдать свою дочь за принца? — Ваши внуки будут плодом драконьей крови и крови Первых людей, — заявляет Веларион. — Они будут объединены с самыми могущественными домами Вестероса. Разве это не прекрасная награда за поддержку? Она рисует прекрасную картину будущего, но Боррос не впечатлён. — Возвращайтесь домой, принцесса. Скажите своей матери, что лорд Штормового Предела — не цепной пёс, которого она может призвать по первому свистку. Эймма сжимает кулаки. Ее глаза пылают яростью. Она разворачивается, чтобы уйти. Но Эймонд не собирается отпустить ее так легко. — Постой, принцесса. Заплати долг, который задолжала. Он снимает повязку и бросает ее на пол. Эймма не отводит взгляд. — Ты задолжала мне глаз, который я хочу взять, — он хочет взять гораздо больше, чем просто глаз. — Он мой по праву. В ней зарождается страх, который он не должен заметить. На лице Эйммы появляется улыбка. — Я ничего не должна тебе, дядя. Думаю, я достаточно заплатила за свои грехи. — Я получу либо твой глаз, либо твою жизнь, племянница. Он жаждет и ее невинности. — Не здесь, — велит лорд Боррос. — Она пришла как посланник. Я не позволю, чтобы кровь пролилась под крышей моего дома. Он наблюдает, как Эймма снова сбегает. Он не будет более наблюдать, как она сбегает. Эймонд идёт следом, а Эймма бежит под ливнем. Кромешная тьма, в которой он замечает, как принцесса садится в седло своего дракона. Он — дитё в тени Вхагар. Веларион приказывает и внезапно взлетает. Арракс поднимается в небо с небывалой скоростью, приведя Эймонда в недоумение. Он не позволит оставить себя позади. Вхагар перешагнула за сотню лет, но в ней все еще живет воин, покоривший Вестерос. Ревет, взлетая. Град, что обрушивают на них боги, бьет ее по широким крыльям. Сила бури может тягаться с силой той войны, в которую они ввязались. Будь небо ясным, то у Арракса был бы шанс обхитрить столетнюю старушку дома Таргариен. Однако бушует шторм. И Эймонд не позволит племяннице снова сбежать. Вхагар настигает Арракса, ее огромные когти впиваются в плоть молодого дракона. До Эймонда доходит крик Эйммы, и он тянется вперёд, хватая ее. Тяжесть рукояти его меча с лёгкостью вырубает ее. Столкновение всего ужаса и зла, что несла с собой Вхагар, заставляет Арракса попятиться, а прогремевшая молния отправляет молодого дракона прямо в море. Последствий много, но Эймонд уже проклял себя за любовь к своей племяннице. По возвращению в Королевскую Гавань с принцессой из дома Веларион на плече он слышит лишь вдохи своей матери. — Что ты сделал? — Я заполучил заложника, матушка, — ухмыляется Эймонд в ответ. Его руки обагрены кровью. — У Вас будет возможность поблагодарить меня позже.