Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Костя стреляет трижды - две пули в лежачего, одну в подошедшего. Тот сипит, хватаясь за простреленное горло, и Уралов стреляет ещё раз - чтобы прекратил дёргаться и брызгать на него.
После вытирает с щек налетевшие капли, достает телефон и набирает команду зачистки. Диктует адрес, совершенно не опасаясь прослушки. Менты - слабые и жалкие как и те, кто сейчас у ног Кости. Они ничего ему не сделают.
В конце-концов это его город.
Примечания
История про то, как Костя отчаянно пытался исправить то, что натворил в лихие 90-е и вкушал последствия.
Посвящение
Тому, кто нарисует мне Костика бандитом. Я от щастья умру, если так станется
За десять лет до.
25 января 2023, 05:02
Камалия вертит в пальцах сигарету. Прислоняет к губам, но в рот не берет — смотрит на Костю внимательным темным взглядом.
— Без сезнең белән килешмибез , — говорит, постукивая длинным алыми ногтями по лакированной столешнице.
Стоящая по правую руку шестерка чуть приоткрывает полу пиджака, демонстрируя закрепленную на ремне кобуру, но Зилант только досадливо морщится и машет свободной рукой, мол, убери пукалку, серьезные люди без нее проблемы решают.
Костя выдыхает дым, отстраняет самокрутку от лица и стряхивает пепел на пол, не пытаясь больше быть вежливым. До этого ещё хотелось соблюсти хоть какие-то формальности: к даме, всё-таки, в гости пришел. Но теперь…
Он наклоняется к столу, задумчиво разглядывая маникюр собеседницы. Явно недельной давности: ещё глянцевый, но уже со сколами и потертостями на торцах.
С таким неудобно на спусковой крючок жать — пять раз промахнешься, пока в кольцо попадешь. Значит, сама она стрелять не любила.
Неужели реально только бордель-мама? А говорили, что и рэкетом не брезгует, и бани топит. Устраивает кровавую баню — залюбуешься.
— Я с тобой на русском говорю, Камалия, — произносит он, лениво наблюдая за сверкающей вывеской бара. Кислотно-розовое «Нәфесләр күктәге» явно висело на честном слове монтажников и такой-то матери. Как бы не грохнулось бармену на голову при следующем хлопке дверью.
— И ты со мной говори на нем. Или можем перейти на английский — тебе как больше нравится?
— Мин баш тартам , — она кривит густо накрашенные губы. — Мин аларга җирәнгеч сөйлим. Бу телләр колонизаторларның чыгышы.
Костя коротко хохочет.
— А спать с Московским тебе, значит, мерзко не было? Да и парламерт, — он кивает на зажатую сигарету, — Тоже явно не татарстанского производства. Не противно?
Уралов надеется поддеть, вывести на эмоции, ткнуть побольнее в слабое место — так будет проще потом взять свое. Не самая любимая его тактика, но по-старинке — кулаками и арматурой — от Казани ничего добьешься. Только разозлишь пуще прежнего и вызовешь неодобрение партнёров. Оно ему надо?
Камалия, что странно, не злится. Раньше, во времена Союза, тема Москвы рядом с ней была почти табуированной. А теперь, кажется, все. Не стыдно, значит, больше.
Неужели смерть Московского так впечатлила?
Она тоже нагибается над столом, останавливаясь в считанных сантиметрах от костиного лица. Аромат приторных духов и мятной жвачки заполняет нос Уралова.
— Мы с Мишей, — говорит, по-птичьи наклоняя голову, — в законном браке состояли. Так что шлюхой меня назвать ты не можешь. Да и ебнулся он только после того, как твой имперский дружок ему жопу подставил. Не путай временные отрезки, мальчик.
Она усмехается, показывая ровные белые зубы.
Костя морщится, отстраняясь. Тут он, кажется, действительно ничего не добьется: Хади Такташ либо уже договорились с кем-то без участия третьих лиц, либо просто не хотели терять монополию. Ну и идиоты.
В новом прекрасном мире нужно уметь дружить и договариваться.
— Тогда до встречи, — он поднимается из кресла, поправляя помявшуюся рубашку — охранники напрягаются, но Камалия даже позы не меняет.
Не боится она ни Уралмаша, ни Кости. Да и с чего бы ей? Пожарский, влюбленный по уши, если что ее задницу всегда готов прикрыть. А где Свят, там и Гриша, а где Гриша…
Уже на выходе Уралов слышит характерный щелчок зажигалки и оклик. Он оборачивается — Камалия затягивается глубоко, с удовольствием, смотрит Косте в глаза и чуть насмешливо говорит:
— Прощай, Уралов. И на будущее: не пытайся дразнить тетю, втрое старше тебя. Это бывает вредно для здоровья. Привет Юрочке.
Он кивает, морща уголки губ, и выходит из заведения, намеренно сильно хлопая дверью.