Kill a hitman

***

Huai Khwang, 3:09 a. m.

      Ее зовут Вэй Мичаи. Круглолицая, с россыпью родинок на щеках. Сбитая по счету жертва, не вернувшееся домой. Прожженная проститутка, нагрубившая начальнику — ничего нового. Личного, собственно говоря, тоже.       Перед самой смертью она пыталась соблазнить Пита. Ластилась, прижималась к нему и блаженно смотрела в глаза.       — Не убивай меня, я уеду, — обещает та, вдыхая в себя холодный ночной воздух и отравляющий глотку запах сигарет. — Никто не узнает, что ты не выполнил заказ.       — Какая жалость, — Пит обхватывает ее щеку, гладит: — Ты же ведь говорила это не только мне? Вы, шлюхи, даже тон не меняете.       — Я исполню любое твое желание, — томно шепчет Вэй ему на ухо, улыбается: — Ты же ведь тот самый… Андрас.       Пит молчит, никак не реагируя на свой псевдоним.       Эта сучка ничем не привлекала, но смотреть за ее попытками сохранить себе жизнь — забавно. Смотрит уверенно, а у самой колени трясутся. Еще мгновение и сбежит. Но знает, что он догонит. Нет, хуже. И шага не сделав, затылок прострелит.       — Говорят от одного дыхания Андраса растения гниют, а воздух в помещении электризуется… — красные блики фонарей отражаются в ее больших глазах. — И все, кто хоть раз видел покрытые мраком глаза, просили о пощаде.       — И ты не исключение, — кивает он, откидывая голову на холодную стену. В руках зажата талия девушки. Страх сковывает ее с головы до пят.       — У меня есть сын, я планирую его забрать его из детдома, когда…       — Перестанешь трахаться с каждым в этом квартале?       Та поджимает губы, явно не желая слышать именно такую трактовку.       — Я…       Она не успевает договорить, Пит подносит к ее виску дуло пистолета, не моргая заглядывает в испуганные глаза. Это выражение жертв ему нравилось больше всего. Животный страх. Застывшее тело и холодный пот, струящийся по шее.       — Пожалуйста… — жмурится она, сжимая в кулак ткань его рубашки. — Я умо…       Пит ударяет ей по лицу, отталкивает и перехватывает за бедро. Голая, горячая кожа, поверх которой лишь короткие шортики, так и норовит прикоснуться. И он делает это. Но вместо нежности, кидает ее об асфальт. Хрупкое тело падает в наполненную холодом лужу.       — Анд…       Пит делает два выстрела.       Один — в плечо, второй — завершающий — проходится в середину лба. Шум машин и клубной музыки перебивает раскат пробивающей череп пули.       — Я не Андрас, а память о нем, тупая ты сука.

***

      Все боялись Пита, но мало кто остерегался его друга — парня по кличке Андрас.       Тот не носил с собой ножик с левом кармане и веревку в правом, потому что полагался на статус своей семьи. Пита не интересовали причины, почему тот уезжает после обеда на ламборгини с личным водителем, хотя, признаться честно, иногда спросить хотелось.       О статусе, о нем, о них…       Андрас старше его всего на год. И встретились они случайно. Тот играл в футбол, пока Пит выискивал на поле свой заказ. Уже в свои пятнадцать лет, он начинал свою какую-никакую карьеру киллера. Каждый платил по-разному. В основном, сугубо такие же богатенькие сынки, как и Андрас, напоследок говорив практически одно и тоже: «Только никому не говори об этом, иначе я сделаю все, чтобы ты не закончил школу».       Кудрявая светлая макушка, зеленые глаза и ранее неслышанный Питом язык. Раз уж его жертва — иностранец, задача становилась еще проще. Стоит лишь выждать момент, когда…       В ноги прилетел мяч, Пит сбился со своей цели, посмотрев вперед. Ему улыбался симпатичный парень и, вытянув руку вперед, сказал:       — Эй! Челкастый! Можешь подать мяч?       Хмурость легла на его брови. Он с неохотой исполнил просьбу. Мяч подлетел невысоко, но незнакомец умело подловил его, не делая ни одного лишнего движения.       — Спасибо!       Тот развернулся, но Пит поднялся с лавочки и бросил ему в спину:       — Больше никогда не называй меня челкастым, иначе я перережу тебе глотку и выпью всю твою кровь.       Парень повернулся к нему, покрутил мяч в руке. Ветер трепал его длинные черные пряди, тот смотрел ему в глаза без всякого страха.       — Эй! Андрас! Ну где ты там?! Скоро первый тайм закончится!       — Сейчас приду! — кричал тот, повернулся вновь к нему и ответил: — У тебя забавные шутки. Скажешь имя, и я перестану тебя так называть.       — Пит, — прищурился он, не понимая, почему его так сильно знобит в районе ухнувшего вниз желудка. — Запомни это имя, если жизнь дорога.       — Я запомню, — пообещал Андрас, — Пит.       С этого дня они пересекались довольно часто. В столовой, на площадке — в коридоре. В каждом уголке школы Пит мог выцепить взглядом чужую макушку, силуэт и даже запах. Через некоторое время они начали дружить. Примерно в это же время Пит и понял, что он гей. Однажды, пока они стояли в раздевалке, он естественно увидел полуголое тело Андраса и ему начало нездоровится.       Температура подскочила в теле, сухость во рту и желание прижать того к стенке — говорили сами за себя. Но вид Пита оставался неприступным. Прислонившись к шкафчику, он устремил взгляд в пол, стараясь снять наваждение.       Тяга к мужчинам — ненормальна. Так говорили многие из его окружения, из-за чего Пита посещало желание перерезать добрую половину населения этого города.       Абсолютно все ухаживали за девушками.       Он же спешил подняться раньше семи утра, чтобы угостить Андраса сендвичем. Специально горячим, чтобы по прибытию стал теплым. С прожаренным тостом до корочки и умеренным слоем соуса по обе стороны.       Затем приезжал и восхищался чужими худыми скулами, бледной кожей и удивленными глазами, когда он каждый день протягивал ему контейнер.       «Спасибо, надеюсь, что там нет яда…» — отзывался всегда Андрас, и они садились вдали ото всех.       «Всего лишь лошадиная доза», — похватывал волну Пит, ловя в ответ смешок, слетающий с чужих губ.       И он не знал настоящего имени Андраса. Все это казалось не таким важным, как, скажем, их взгляды или… или касания друг к другу. Игры, спорт и машины — стандартные интересы, в которые его объект симпатии умудрялся вплетать психологию, физику и биологию. Андрас первый человек, которого хотелось слушать.       — Мне кажется, Макс могла остановить шторм, спасти Хлою и город одновременно, — рассуждал тот, облизывая губы и поедая помидор, вылезший из захвата двух тостов, — просто создатели решили сделать лишь два варианта. Так интереснее… Никто бы не выбрал тогда остальные два, если бы добавился мой, третий. Ты согласен со мной, Пит?       — Да, — сегодня ему хотелось как можно меньше говорить, — я тоже так считаю.       — Сегодня все в силе? — Андрас многозначительно начал рассматривать его. — Играем?       — Мамы не будет до восьми вечера, поэтому если ты свободен…       — Класс, буду в пять, — дожевывает тот, вытирает руки салфеткой, — приготовь все, чтобы не теряли время.       Пит просто кивнул, продолжая прожигать в Андрасе дыру.       Любой другой бы уже сбежал, сверкая пятками, но у того казалось врожденная закалка на мрачный взгляд.       Иногда его сердце наполнялось интересом, что будет, если отрезать лазающим вдоль корпуса и деревьев ящерицам голову прямо при нем. Не в тихом месте, не при темноте ночи. А только при Андрасе.       Посмотрел бы он тогда на него с разочарованием? Смог бы общаться с ним как раньше?       У него нет ответа на этот вопрос.       Да и навряд ли он бы вызвал больше волнения, чем открытый участок крупной ключицы, выползающей из-под белоснежной рубашки.       Хотелось укусить. Причем до боли.

*

      После душа волосы неприятно прилипали к виску. Пит бегло вытирался полотенцем, наносил лосьон на лицо. Андрас приедет к нему уже через тридцать минут, поэтому он прошел в свою комнату, включил приставку и закинул все вырезки из газет про маньяков под коврик, лежащий у стола.       Лезвия, ремни, шприцы — спрятались в тумбочку. По его скромным наблюдениям, Андрас лез во что-то только если ему это нужно. Поэтому сомнений в данном тайнике пока что не было. А если уже тот и решит проверить от скуки, то он придумает, чем занять друга.       В отличие от подвала, в его комнате всегда царила чистота, поэтому дополнительной уборки не требовалось. Лишь распутать провода джойстика, но это уже мелочи.       Раздался звонок в дверь. Андрас пришел раньше на двадцать минут. Стоял, в своей изношенной черной футболке с маленьким изображением черепа в углу, улыбался во все тридцать два.       — Я пришел, — рука скользнула вдоль лямки рюкзака несколько раз и позже укрепила хватку.       — Я вижу, — безразлично оценил крепкое тело Пит, хотя внутри все непривычно сжималось: — Почему не в пять?       — Захотелось, я раньше освободился. — пожал плечами Андрас. — Может пустишь, а? Или мне на пороге до ночи торчать?       — Можешь, — скопировал чужую манеру речи он, ехидно улыбнулся: — Если хочешь.       — Придурок, — издал смешок Андрас, пихнул его в плечо и прошел в холл.       Скинул с широких плеч рюкзак и достал из него шуршащую пачку чипсов и пива — Пит не мог оторвать от него глаз.       — Я с гостинцами, — Андрас засунул все обратно, полагая, что его комната находилась не на первом этаже: — Пошли? Чего стоим как лошары?       — Паспорт у бати спиздил? — Пит ненароком посмотрел в сторону бутылки пива, застрявшей меж пальцев: — Или я чего-то не знаю, и ты совершеннолетний?       — Какой тяжелый взгляд, — хохотнул Андрас на его хмурое выражение лица, — расслабься, это всего лишь алкашка.       — Выкинешь, когда уйдешь, — просто сказал он, прежде чем ступить на первую ступеньку летницы, ведущей на второй этаж.       — Ой, не притворяйся святым, — шел в след за ним Андрас, — морали мне читаешь, а сам небось сигареты пиздишь у мамки, да дрочишь по триста раз в день.       — Хуже.       Друг просто не знает — насколько.       — Ну так расскажи, чего темнить.       Они шли вдоль коридора. Третья дверь по счету была именно от его комнаты, поэтому он открывает ее, следя за Андрасом. Пристально. На всякий случай, чтобы понимать, готов ли тот услышать правду.       Навряд ли он вообще дышал, прежде чем открыл рот и начал говорить:       — Я убиваю людей на заказ. Собак три раза в неделю, меня раздражает их лай. Если рядом со мной кричат дети, я ломаю им пальцы и угрожаю, что если они расскажут об этом родителям, то я убью всю их семью.       Без остановки, спокойно и буднично рассказывал Пит. Чужие глаза распахнулись в удивлении, Андрас бросил рюкзак на его кровать и криво улыбнувшись, спросил:       — Серьезно?       Пит впервые был настолько правдив, что сводило челюсти от горькости. Если Андрас увидит его настоящего, то ничего не получится.       Они смотрят друг на друга. Долго и выжидающе. В руках Андраса все так же застыла бутылка пива, в другой — чипсы. Он не смог терять шанс.       — Шутка, — без намека на улыбку произнес Пит. Добавил позже скорее для себя, нежели для Андраса: — Я пошутил.       — Чел, это было слишком жутко, — выдохнул тот, присаживаясь на кровать. — Я уже думал, что и меня выпотрошишь.       — Как-нибудь в будущем, — отозвался Пит и сел рядом с ним, — когда вырастем.       — А сейчас что? — продолжил их издевки Андрас. — Слишком жаль меня?       — Теоретически, я бы смог убить тебя сейчас, но твой вес тела не дал бы мне тебя протащить далеко от дома. Только если бы я прятал частями, возможно, но у меня нет алиби на это время. Для мамы я просто сижу дома. — Пит задумчиво приложил пальцы к подбородку. — Если бы вот было учебное…       — Ты кажись, слишком вжился в роль, — Андрас похлопал его по плечу, повернулся всем телом: — Давай чипсы откроем, жрать охота.       Знал бы тот, что ему даже не приходилось вживаться, — никогда бы больше так легко не улыбнулся.       — Ладно.

*

      Во время прохождения игры Пит осознал две вещи: первая — он никогда не победит Андраса, вторая — уровень его концентрации сильно снижался, стоило почувствовать запах чужого тела. Сладкого и пряного. Настолько, что он подгибал под себя ноги и сжимал до боли челюсти.       Амбал с огромным молотом ударил его изворотливую женщину по голове и персонаж, выбранным Питом, пал замертво. Андрас усмехнулся.       — Ты проиграл мне, — отбросил джойстик тот, потянулся к бутылке пива и большими глотками осушил ее половину. Видимо, тот не знал, что лучше пить медленно, или же специально сделал именно так, чтобы напиться. Во всяком случае, Пит ни капли не пьян сколько бы дряни в себя не вливал. — Ты должен мне желание.       — И чего ты хочешь? — он выпрямился, и его зажатые в сутулости кости звонко хрустнули: — Глупости всякие делать не буду.       — У тебя выбора нет, — издал смешок Андрас, начал активно копаться в телефоне. — Сейчас музыку включу, будешь мне танцевать под Baby shark.       — Блять, ты надо мной издеваешься… Давай другое.       — Нет, я хочу посмотреть, как ты смешно дрыгаешь своими булочками.       Пит посмотрел сначала на Андраса, потом на его телефон. Потянулся, чтобы забрать его и не позориться, но тот отстранился и начал смеяться.       — Эй! Эй! Эй! Это мое законное имущество! — этот аргумент, на самом деле, так себе останавливал Пита, который, чисто по привычке, начал заламывать своей жертве руки. Но отчего-то несильно. Так, чтобы Андрас понял, что шутки с ним ни в каком отношении не допустимы. — Ух… какой ты властный! В приставку бы так рубился! Тогда бы не пришлось со мной сейчас бодаться!       — Отдай, — ровным тоном просил Пит, нависая над Андрасом. Они сидели на полу, поэтому повалить того на холодный, хоть и обрамленный ковром пол, как минимум негостеприимно, как максимум — странно.       — А ты мне что? — все еще торговался Андрас. — Что предложишь мне взамен?..       Пит перестал наступать на него, лишь застыв над чужим лицом. Удерживаемые им руки на груди лежали лениво, друг смотрел пьяно и разило от него все так же маняще.       С некоторой заминкой, но все же он распустил захват, положив ладони на плечи Андраса. Телефон ненужной вещью затерялся под их ногами, и они смотрели лишь друг другу в глаза — улыбаясь.       Пальцы Пита провели по волосам за ухом друга, совсем невесомо, но достаточно, чтобы сойти с ума. Дыхание Андраса приходилось куда-то в подбородок, он наклонился к нему, огладил заднюю часть шеи и зачем-то облизнул собственные губы.       — Мне есть, чем платить, — низким, гортанным голосом отозвался Пит, — но я не обещаю, что это будет именно твое желание.       — О чем ты?       — Об этом.       Без всяких нежностей Пит наклонился и впитал в себя любимые губы. Сжал чужие волосы на затылке, намертво прижал к себе и горячо столкнулся с языком Андраса своим. Только сжимая его в своих руках, он был готов захлебнуться. Лишь упиваясь его запахом и рваным дыханием — наконец ощутил удовольствие от жизни.       Рваные выдохи Андраса застывали на его щеках, тот едва ли поспевал за его напором, но старался отвечать.       В подкорке сознания Пита не покидала мысль, что тот просто его жалеет. Отвратительное чувство коктейлем смешивалось на их губах. Горьким осадком оседало на языке.       — Пит… — вжимался в край кровати лопатками Андрас, но не отталкивал. — Подожди… Пит…       В какой-то момент тот все же смог оторваться от напора. Нить слюны скатилась по подбородку Пита, но он не спешил ее вытирать. Ведь перед ним рисовалась картина, где Андрас растрепанный, по-мертвому бледная кожа на щеках розовая, а вечно сосредоточенный взгляд — туманный.       — Спрашиваю один раз, — оглаживал пальцами острую скулу он, — ты хочешь?       — Я хочу… просто… — тот сглотнул слюну. — Мы парни… к тому же друзья… я немного…       — Ссышь?       — Да, — невесело усмехнулся ему в лицо Андрас, — но ты меня возбуждаешь…       — Тогда позволь мне сделать тебе приятно, — Пит старался говорить ласково, хоть и в возбужденном состоянии его голос стал грубым, — доверься мне…       Его лицо пылало жаром изнутри, грудь совсем воздух не держала. С губ слетел тяжелый выдох, когда Андрас прижал его к себе, удерживая за талию и улыбнулся. Казалось, что тот был возбужден даже больше, чем он сам, когда длинные пальцы сжали до красноты бока.       — Мы безумны… — шептал эти слова в его грудь Андрас. — Ты… ты не такой, как все…       — Оставь эти слова кому-нибудь другому, — Пит забрался руками под чужую футболку, оглаживая нагретый живот ладонью. — Каждый человек в этом мире заменим.       Андрас внимательно следил за его действиями, гладил в ответ и, когда его руки начали медленно стягивать с него спортивки, Пит двинулся навстречу, оголяясь. Никакого стеснения — только желание владеть и ухватить давно запремеченный кусок.       — Мне не раз предлагали секс, — зачем-то сказал Андрас, прежде чем задрать его футболку, резко придвинуться и облизнуть его живот, — но я отказывал.       — Дай угадаю почему, — Пит выгнулся, когда его члена коснулась чужая рука. Пришлось сжать в кулаки ткань футболки Андраса, когда тот начал надрачивать ему. — Потому что тебе шестнадцать и ты ждешь «того самого»?       — Нет, ты…       — Не говори, — зажал чужой рукой рот Пит и, облизнув губы, добавил: — Я читаю по глазам.       Предельно ясно виднелась тяга Андраса к власти. Причем не собственной — кровь будоражило лишь тогда, когда контроль держал человек, которому он доверял. Пит знал, что добился признания хотя бы за свое вечное молчание, поэтому страх друга открыться — показался ему забавным.       Андрас никогда не делал первый шаг. Увиливал, манипулировал, чтобы все делали за него. Этакий король, вокруг которого все должны плясать, а он лишь будет лениво хлопать. И это, почему-то, пленяло.       Будто они в двоем нашли в друг друге то, чего не видели ни в ком. Этот будоражащий кожу азарт, пронзительный рык от толчков в чужую ладонь и закипающую в жилах ярость.       Одни потребности — разные характеры.       Навряд ли хоть кто-то из их сверстников уже в таком молодом возрасте ненавидит людей больше, чем они.       Эти омерзительные писки каждый день, пластами лоснящеяся рутина и ничем необъяснимая человеческая тупость. Андрас и Пит желали уничтожить эту реальность, будучи друг другу верными союзниками.       — Спускай штаны, сосать буду, — без всякой теплоты шепчет на ухо Пит. Не без издевки добавляет. — мой первый раз, похвалишь меня. Любитель штампованных фраз.       — С этого дня я не читаю романы, — согласился Андрас, оглаживая его выпирающие ребра, — только серьезную литературу.       — Ты про толковый словарь тайского языка? Что за хуйню ты несешь?       Его вопрос застыл в воздухе, когда Андрас сжал в своих ладонях его задницу, и, не имея по природе своей умения стесняться, раздвинул ягодицы. Скользнул средним пальцем внутрь насухую, довольствуюсь гортанным стоном.       — Хуже, — хищно улыбнулся друг, поднимая голову и заглядывая в его полуприкрытые глаза, — утону в книгах по анатомии, чтобы знать тебя изнутри.

*

      Отрубленная голова катится по полу подвала. Вегас вздрагивает, когда его ног касаются длинные волосы убитой Вэй.       Два дня прошло. А этот раздражающий душу ботан еще жив.       Пит хочет врезать себе, да вот только ответа на вопрос — почему он никак не может просто взять и застрелить Вегаса, не находит. Зато ловит каждый день воспоминания о Нем, стоит мученнику как-то по особенному открыть рот. И, к сожалению для Пита, и к счастью — для Вегаса — не для минета.       — Интересный подарок ты мне подготовил на Новый год, — усмехается Вегас, пытаясь встать так, чтобы кровь девушки не заливала ступни. — Большой какой-то мандарин, не думаешь?       — Завали ебало, башка из-за тебя раскалывается, — вытирает пилу тряпкой Пит, — помрешь от голода и мне даже не придется думать, как тебя убить.       — Человек может жить без еды целый месяц. Иногда, конечно, меньше, все зависит от массы тела и температуры в комнате. Учитывая холод, думаю у меня есть шанс продержаться две недели.       — Такая сопля как ты и трех дней не выдержит, — ставит неутешительные прогнозы он, мельком взглянув на него.       Крепкое тело теперь было привязано к столбу, поэтому язвить Вегасу стало сложнее. Ноги подкашивались, опоры нет, а поэтому и острота язычка поуменьшилась.       — Наш организм на многое способен, адаптируется под условия, чтобы выжить, — читает лекции Вегас, — иммунитет, конечно, ослабнет, но я еще долгое время смогу оставаться в живых, если жизненно важные органы не будут задеты.       — Блять, нахуй ты все это читаешь? — кидает в Вегаса первое, что попалось под руку, и трет пальцами виски. Одинокий кляп падает рядом с ногами жертвы, из-за чего картина голого мужчины и лежащей головы на полу кажется скорее сюрреалистичной, нежели реальной. — Мне и без рентгена твоей башки понятно, что ты идиот.       — А что мне еще читать? Я не интересуюсь романами и прочей сопливой херней.       — Пиздишь, — фыркает Пит, обходит стол и подходит к Вегасу: — Я таких как ты насквозь вижу.       — И что же ты видишь? — Вегас не сдерживается, добавляет: — Кроме своего отражения в моих глазах.       — Дохуя притворства, — он морщится, ему противно даже смотреть на это подобие силы, — папкин сынок, подлизывающий ему задницу и боящийся запачкать руки. Всего лишь пешка в его руках — не более. Делаешь постоянно только то, что велят, держа свое никчемное мнение при себе, безуспешно годами пытаясь его выстроить, чтобы слинять. Сидишь и днями читаешь книжки, чтобы обезопасить свой хрупкий мирок от этой наполненной жестью жизни, но твоя замороченная хуйней башка не учитывает одного… Ты уже в заложниках с самого своего рождения. Как только начал нести фамилию Кана — тебе не сбежать от этого клейма.       В чужих глазах Пит видит обиду и едва подавляемый гнев. Подходит ближе, швыряя отрезанную голову в сторону, улыбается.       — За тобой не будут вытирать жопу всю жизнь, когда-то придется сделать выбор.       — И ты считаешь, что мой выбор должен уйти в пользу Корна? — смыкает губы Вегас, интересуется. Пит хочет ответить, но он его перебивает: — Знаешь, что вижу лично я? Человека, которого никогда по-настоящему не любили. Показали в детстве, что есть лишь два типа людей: те, кто подгибает других на себя, и тех, кто прогибается. И чтобы выжить в своем воображаемом мире, где царит полное одиночество, создает жестокую версию себя, даже не допуская мысль о чувствах. Все высмеиваешь, отвергаешь, выстраивая иллюзию того, что ты это выбрал сам. Но на самом деле ты одинок, паучара. Причем пиздец как.       Они смотрят друг на друга. С интересом, некоторой придиркой, но ничего больше не говорят — оценивают слова на ложь. Сложно не согласиться, когда многое весит на поверхности. Но есть одна деталь. Смутно знакомая, но не всплывающая наверх.       — Меня не покидает ощущение…       — Что я тебя знаю…