Kill a hitman

***

      Бьющий в уши лязг. Меж губ застревает сигарета, и призрачный взгляд, кинутый из-за угла, расплывается под покровом ночи. Последняя затяжка долгая, на грани удушающей зависимости. Стрелка лениво кружит по циферблату, скрывается за пальцем, надавившим на стекло.       Ровно полночь. Он, наконец, выходит из своего укрытия, предварительно бросив окурок под ноги, надежно придавливает ботинком.       Действует быстро, в его работе, секунда упущения может закончиться смертью. Он — мрачной тенью, рывком дергает на себя чужие волосы, заходя со спины, прижимает к лицу жертвы не дающую дышать тряпку. Мычание ласкает, безвольно скользящие по асфальту пятки — убаюкивают.       Жертва засыпает, так и не распутав захват.

***

      В его подвале пахнет сыростью, горелыми углями стоящего рядом с креслом камина и запеченной кровью. Податливое тело с грохотом падает на кушетку, он туго затягивает держатели, заранее определив для себя, что рыбешка, сегодня, крупная.       Экран телефона загорается, но он не спешит проверять уведомление, — скрепляет чужие ноги, прежде чем посмотреть. Сообщение приподнялось над контактами «Порш» и «Бабушка», и ему приходиться взглянуть выше.       «Мертв?»       Пальцы лениво печатают.       «Пока нет, всему свое время»       «Пуля в лоб. Не слыхал о таком?»       «Мне знаком лишь термин жажда крови»       Раздраженно закрывает переписку, периферическим зрением осмотрев жертву. Избавившись от надоедливой маски на лице и откинув в сторону перчатки, он подходит к лежащему, хватает за волосы и оттягивает чужую голову в бок. Здесь же и замер, на губах расползается плотоядная ухмылка.       «Неужто и змейка попала в мое логово?» — приятно отпечатывается в сознании и он наклоняется, чтобы рассмотреть мужчину поближе. В мыслях ничего, кроме жажды мести, не всплывает. Оттого, наверное, и до жути раздражает, что тот, подобно верному псу, спит до бесячего безмятежно.       Убить сейчас — не получится. Хочется насладиться каждой вздутой веной на руках и висках, прежде чем эта сука замрет от страданий, а зрачки уставятся в потолок.       Он никогда не закрывал веки своим жертвам.       «Пит»       «Пи-и-т!»       «Чего тебе?» — приходится ответить поднявшемуся в списке контактов Поршу.       «Мне тебя ждать? Я, кажется, неровно дышу к твоей банке пива в холодильнике…»       «Хуй отрежу, если возьмешь»       «Давно мечтал стать женщиной :)»       С губ Пита все же слетает рваный смешок. Зачем тогда спрашивал, раз собирался взять, непонятно. Впрочем, это не особо важно. Прямо перед ним распластался мешок с мясом и костями, и татуировкой змеи, начинающейся у основания шеи, двойным языком скользящей к уху, и наверняка заканчивающейся у поясницы. Занимательное зрелище.       Хочется на этой светлой коже не оставить ни одного живого участка. Срезать все под чистую.       Кажется, Пит все же хочет позабавиться. Передумал, так сказать. Давненько он не добавлял к своему заказу элементы пыток — пора бы возобновить. Берет в руки ножницы и с упоением слушает легкий треск ткани рубашки, скользящей под ладонями. Все равно одежда трупу не понадобится, а вот тряпки, чтоб оттирать бессонными ночами кровь — Питу всегда пригодились бы.       Хотелось посмотреть, как змейка будет извиваться под ногой, зло шипя и встречая свою погибель. Отрезав рукав, он кидает лоскут в рядом стоящее ведро, повторяет с другим и тянется к животу. Расстегивает пуговицы и, надрезав ножницами поверх подмышек на обеих сторонах, слегка переворачивает жертву, стаскивая ткань из-под спины.       Скручивает, бросает в ведро. Все как и со всеми, только азарта побольше, конечно же. Минут пять уходит за джинсы, не более, прежде чем мужчина остался лишь в одних, по-жалкому серых, трусах. Их, пожалуй, он просто выкинет.       Пит тянется ножницами, останавливается.       — Или оставить?       Хлопает тому по щеке, приторно ласково интересуется:       — Тебе как больше нравится, змейка?       Зажимает щеки, надувая чужие губки, несколько раз надавливает, будто бы обмякшее тело было в состоянии с ним говорить.       — Как хочешь, мистер паук! — наигранно писклявым голосом пародирует бог весть знает кого Пит. — Делай со мной все, что хочешь!       — Ты уверен в этом? — меняет тон на привычный.       — Да! Я люблю! Когда…       Пальцы замирают, когда чужие ресницы встрепенулись, а сам бедолага приходит в сознание. Взгляд туманный — хватка Пита на его щеках и вовсе едва ощутимая, но ситуация все так же под контролем, ведь у него как минимум есть ножницы, держатели и одежда, а у виновника торжества — лишь трусы.       Пит принимает решение.       Надо лишить мужика и их.

***

      — Ты, блять, кт…       Пощечина не дает договорить. Пит хмурится, заметив в змейке не только глубокий голос, но и обсценную лексику.       — Кто разрешал открывать тебе рот?       — Где я?       Ровным, холодным тоном спрашивает мужчина, а Пит и не удивлен, что его «коллега», и уже точнее — враг — реагирует на подобную ситуацию именно так. Сам бы так и сказал бы, скорее всего.       Но все же он считает обязательным прописать еще одного леща. Так и поступает, ощущая приятно разливающийся зуд на ладони. Розовое пятно расцветает на левой щеке, а вот правая еще нетронутая — на потом.       — В гостях, — коротко отвечает Пит, — но спешу предупредить, что у меня выход только через двери под названием «смерть».       — А я яму вырою и под стенами проползу.       — Там же я тебя и закопаю, — без намека на шутку, обещает Пит.       — Весело у тебя, — понимает, что в полнейшей заднице тот, но не показывает виду: — Чай будет?       — С коньяком разве что.       Последний кусок ткани падает на пол, Пит кладет на поднос ножницы, совсем бегло скользнув взглядом по чужому члену и мурашкам, что расползаются по ногам и рукам мужчины.       — Холодно?       — Как мило, что ты заботишься о моем комфорте, когда собираешься меня убить. — не без язвительности отзывается тот, добавил: — Меня, кстати, Вегас зовут.       — Не интересует, — хмыкает Пит, выбирая молоток покрупнее.       Сегодня он настроен дробить пальцы.       — Давай бензопилу, — кивает в сторону выхода Вегас, наверняка уже все осмотревший, чтобы чуть что высвободиться.       — Закрой рот и лови тишину, пока я тебе язык не отрезал.       Чем больше тот открывал свой рот, тем сильнее Пит испытывает настойчивое желание отхерачить ему руку, а то и голову. Тут уж, как пойдет. А точнее, как этот «Вегас» его заебет.       Пит стягивает с себя кожанку, оставаясь лишь в своей излюбленной черной майке без рукавов, плотно прилегающей к телу. Поворачивается к Вегасу голой спиной и ухмыляется, зная, что он до сих пор наблюдает. Ищет зацепки, кто он.       Полусладкое вино застывает на языке, огонь игриво полыхает в камине, стоит подкинуть туда дров. Он медленно разворачивается, делая второй, более короткий, глоток. Смакует.       Пит подходит ближе, бокалом очерчивая в воздухе круг, наблюдает, как перекатывается сквозь вуаль стекла жидкость. Склоняет голову на бок и широко улыбается, поливая вином чужую напряженную грудь. Слизывает сладость, скользя языком по ямке, расположенной ровно посередине меж сосков. Вегас выдыхает лишь тогда, когда он отходит.       — Хороший мальчик, лежит, молчит, — хвалит Пит, пальцами настукивая ритм по шее Вегаса: — Уже понял, кто я?       — Намек был бы не понят, если бы ты выколол мне глаза. — вкрадчиво отзывается Вегас, ни капли не страшась его.       Что, конечно же, обижает.       Но ничего — ночь длинная, а он, к огромному сожалению Вегаса, умеет ждать.