Стрела любви

Антон переживал, что вся смелость, что он собирал по крупицам все дни, исчезнет, стоит только вернуться в «золотую клетку», в его случае в каменную оградку. Он тщательно подбирал слова, готовясь к непростому разговору с отцом, составляя аргументы, почему должен поехать с Арсением в Пруссию. Но сначала было не до этого, дорога оказалась изматывающей, потом отец был занят государственными делами, не терпящие отлагательств, не принимал никого, даже на завтрак не спускался. А после пришло письмо от короля. Они с Арсением, с Арсом, как просил себя называть граф, прогуливались по саду. Признаться стыдно, но Антон с каждым днем все больше влюбляется в него. В то, как он щурит глаза от яркого солнце, образуются паутинки морщин, как громко смеется, как не может себе позволить ни одна придворная дама, и прикусывает губу, чтобы сдерживаться, когда рядом кто-то из братьев. Невозможно не влюбиться в его шею, которую хочется целовать, и он не сдерживает, оставляя влажные поцелуи и густо краснея от своих же действий. А еще Арсений очень талантливый. Хоть он и говорил, что плохо поет. Антон же с радостью слушал псалмы, что он распевал, думая, что никого рядом нет. Он иногда читал царевичу книжки на французском и на латыни, не все, конечно, юный наследник понимал, но голос звучал так нежно и мелодично, чуть ли не засыпал на графских коленях под кроном груши. А Арсений наслаждался сопением и накручивал золотистые кудри на палец. Арс сорвал еще одно красное наливное яблоко, покрутил то в руках, рассматривая на наличие изъянов. Но оно было идеально. Третье забрал у Антона, которое то почти успел надкусить. И стал подбрасывать, перекидывать, создавая в воздухе треугольник. — Вау, а вы, оказывается ловкач? — усмехнулся Антон. — Я ведь подрабатывал на пирах у короля шутом, — Арсений всегда так уверенно говорил, что было сложно понять, где ложь, а где истина. — Правда? — вскинул брови. — Нет, конечно, — усмехнулся остановившись. — Я тебя не всегда могу понять. Что творится в твоей голове? — Привыкнешь, — пожал плечами, будто уже все решено. И они рука об руку проведут так всю жизнь. Послышался топот копыт. И в конце ряда деревьев мелькнуло белое пятно, шум увеличивался, а фигуру становилась все четче. Гонец, резко дёрнул поводья, ударив пятками по бокам, лошадь затормозила, подняв пыль. Парнишка спрыгнул с седла, присел на колено, протянув письмо графу. — Ваше Светлость, и Ваше Высочество, ответ от короля. Сердце сделало кульбит. Вот там решение, ответ на его метания. — Благодарю, — Арс забрал письмо. — Служу короне, — гонец запрыгнул в седло и поскакал обратно. Граф осматривал увесистый конверт в руках. Поднеси к небу, и можно рассмотреть узор букв сквозь тонкий пергамент. Антон нервничал. Он бы хотел выкинуть послание короля, дабы дальше жить в той иллюзии, что создал для себя. Но понимал, Арсению в любом случае надо вернуться на родину с ним или без. — Как бы там не было, — проведя кончиком языка по губе, начал Арс, — я хочу, чтобы это было твое решение. Никто не сможет тебя заставить. Ты понимаешь? — Да.

***

Сейчас все решалось. Отец позвал Дмитрия и графа. А Антон нервничал, мерил комнату шагами. Понимал, что граф прав, даже отец не сможет его заставить. Тут должен решить сам. Хочет ли он ехать в Пруссию с Арсением? Он знает его около двух недель. Достаточно ли это, чтобы променять отчий дом на неизвестность? Отбросив все чувства, готов ли броситься в омут с головой? «Но, ведь Егор и Ванька женились через день после знакомства и вот, живут и не жалуются» И все, потому что стрела указала. Глупо. «А может и нет?» — стал спорить сам собой. «Ведь зачем-то существует эта глупая традиция. Может она и вправду находит подходящего человека. Иначе почему та указала на Арсения?» Будь это, кто-то другой, даже не задумывался о том, чтобы уехать. Но Арс. Он уважал его мнение и увлечения, всегда слушал, даже скучные рассказы из жизни. Такой живой. Принимает его таким неправильным. Если не он, то, кто? В конце-то концов, его же там на цепь никто не посадит, и он сможет уехать. Он царевич. Одно слово и карета увезет его обратно. Так ведь? Размышление прервал стук в дверь. Светловолосая макушка показалась в щели. — Царевич, батюшка, завет вас к себе. — Спасибо, Оксан, сейчас.

***

В тронном зале царила гробовая тишина, он слышал стук собственных каблуков сапог. Все взгляды устремились на него, а подобное он не любил. Отец зачем-то и батюшку позвал из церкви, тот в чёрной рясе, сжимал старый талмуд, излучая тонкие нотки ладана и смирны. Стас поднял взгляд, и только сейчас Антон заметил, как тот постарел. Седина украшала виски, морщины пересекали лоб и щеки. — Антон, — мягко начал. — Это было непростое решение, но такова жизнь царя, принимать сложные решения во блага народа. Он напрягся, перевёл взгляд на Арсения, нуждаясь в поддержке и тот мягко улыбнулся. — И я готов был отдать приказ. Но милорд в очередной раз напомнил мне, что семья важнее всего. Ты возможное будущее этого государства. «Это вряд ли». — Поэтому должен учиться принимать важные решения самостоятельно. Глаза стали размером с куну от удивления. — Прусский король предложил соглашение, на которое шли наши праотцы. Ты отправишься в Пруссию, как символ доверия, что мы не посмеем пойти войной. Тебе дадут титул и землю, а также возможность голоса в государственных делах. Таким образом это будет и наша гарантия безопасности. — А как же ритуал? — спросил Дмитрий. На что церковный батюшка недовольно зыркнул. — И, да. Мы пришли к выводу, что необходимо совершить условный ритуал бракосочетания. Святой Лука хотя и не сразу, но согласился, что нельзя идти против воли Бога, ведь именно он направляет стрелы. Но это ни к чему не обязывает, — развел руками отец, быстро добавив. — Это лишь укрепит наш союз с Пруссией. Опять же, все лишь на бумаге. И если ты того пожелаешь. Голова гудела от информации, а на него смотрели, ожидали сиюминутного ответа на вопрос, от которого решалась вся жизнь. Но Антон был известен своей импульсивностью. — Я согласен, — выпалил он, нервно улыбнувшись.