Стрела любви

Сначала после объявления своего решения, все казалось таким правильным. Но с каждым часом, осознавая, что реальность меняется, ощущал трепет внутри. Сердце стучало громче, а сомнения звонче. Отец скрепил печатью соглашение, а Лука пошел готовиться к церемонии. Слуги, казались одной большой серой массой, бегали, суетились по замку, собирая вещи. Как-то быстро облетела новость об уезде царского наследника, но переданная в другом свете. Выставляя его чуть ли не крестоносном, который едет вершить правое дело среди необразованных туземцев. Оксанка бегала за Антоном, щебеча что-то на ухо, о том, что не хочет уезжать. — Стоп, о чем ты? — остановился Антон, и молоденькая девушка с ведром в руках из свиты Арсения, чуть не врезалась в него. — Ну, вы, же знаете, царевич, — он свел брови к переносице. — Теперь мне придется покинуть отчий дом и отправиться с вами, — она чуть ли не плакала. — А ты не хочешь? — Антон бы с радостью загрузил бы лишь один сундук и отправиться в путь, пока сомнения полностью не поглотили. — Нет, — покачала головой. — Но это мой долг. — Оставайся. — Правда? — в глазах что-то загорелось. — Конечно. — О, ваша светлость, — она в сотый раз нарушила все формальности, обняв его. Но все привыкли к такой Оксане, что ругает мальчишку, не скупясь на грубое словечко, кого с пелёнок воспитывала, и из ложки кормила, когда он болел. Ей можно все. — Спасибо-спасибо-спасибо, — громко защебетала и отстранилась, оставив два влажных следа на рубашке. — Обещаю, я сделаю все, чтобы на новом месте вы чувствовали себя прекрасно.

***

— Это всего лишь формальность, — в сотый раз напомнил отец. Да, ему обещано имение, земли и титул. И на графа даже смотреть не нужно, чтобы все получить. Поставят печать в книгу и все. Два человека скреплённых только на бумажке. А Антону ужасно хотелось обратного. Коснуться Арсения, что стоял одновременно так близко и далеко. Руки покалывало от нужды. Но нельзя. Особенно под истребляющий взгляд Луки, что сегодня распылил на всю церковь свои благовония. Антон взял печатку в руке и замер. В глазах все плыло, то ли от голода, ведь последний прием пищи был во время вчерашнего завтрака, еще до письма короля. То ли все дело в волнении и сердце билось, отражаясь в висках, и кажется, будто все слышали этот бешеный ритм. — Царевич, все хорошо? — тепло. Первая мысль. А потом слегка поворачивает голову и видит более четкую фигуру Арсения. Тот сжимает предплечье. Моргнул пару раз, наслаждаясь близостью, смог рассмотреть в туманности взгляд обеспокоенных голубых глаз. И вся картина стала проясняться постепенно. Прошло не больше минуты, а по ощущению Антона, час, когда он смог совладать с языком, дав простой ответ: — В порядке, — и Арсений сделал шаг назад, разрывая контакт. От этого хотелось жалобно стонать, лишь бы он вернулся. Собрав силы, поставил печать. Арсений справился со своей за мгновенье. Всё. Это случилось. Осознание бьёт по голове. И кривая улыбка расползается по лицу.

***

— Наконец, — стоило только веренице карет двинуться в путь с задернутой шторкой, как Арсений стал растягивать камзол. — Жарко, неимоверно. Антон лишь усмехнулся. Он сам горел. Но вовсе не из-за погоды, а от желания он не чувствовал такого заветного тепла с церковной церемонии. А сейчас он так близко, наполняя маленькое пространство своим запахом, а сейчас еще и обнажив широкие плечи в тонкой рубахи. — Не хочешь снять? — Арсений указал на ферязи из красного бархата. — Я, не… — замялся, сам не понимая причину стеснения. В том ли, что новая жизнь стала такой… реальной? — Я помогу, — Арсений приблизился, по одной вытаскивая пуговицы. — Я скучал, — руки лежали на свободных от меха и бархата плечах, слегка сжимая. И приятная дрожь прошлась волной по телу. — И я, — выдохнул.

***

Король отдал приказ и заброшенную усадьбу, что находилось в сотне гектаров от земли графа, начали реставрировать для царевича, а пока, Арсений любезно предложил погостить в своем. Но это официальная версия. А Антон был бы рад остаться. Он влюбился в имение графа с белыми колоннами, просторными коридорами с полотнами на стенах. Оно не было вычурно-богато обшито золотом, как те дома, в которых он бывал редкими визитами. Антону нравилась его новая жизнь. Он просыпался с неохотой по утрам, но от поцелуев в щеки, потому что засыпал от ласк графа. Сначала царевич стеснялся быть застигнутым прислугой, и позволял Арсению лишь поцелуи в укромных уголках, но со временем стал смелее, устав таить свои желания, да и Арс убедил, что его свита не из болтливых. Затем они завтракали и обсуждали предстоящий день и новости. Антон и забыл, почему так любил семейное застолье. Это было единственное «домашнее» время, в остальное отец был царем, а братья наследниками и мужьями. С Арсением все было другим. Домашнее было всегда, если только с визитом не приезжал какой-то маркиз или они не ехали к королю или в парламент. Арс любил ранние конные прогулки, и Антону пришлось полюбить их тоже, а также покер и крокет (о такой игре узнал от местного Лорда, что гостил у своей кузины в Англии по случаю помолвки). А вечером, пока погода радовала теплом сидели в беседке с чаем, Антон оказался очень падким на сладкое, в отличие от графа, поэтому стол всегда был полон булочками и ватрушками. А еще он вновь начал писать стихотворения. Конечно, пока получается не очень. Но Арс всегда хвалит за каждую строчку и готов слушать по сотни вариаций. Возможно, когда-нибудь он и напишет что-то, что выйдет за пределы их гостиной. Затем прислуга наполняла ванну, и как оказалась, та достаточно большая, чтобы вместить двоих. Это не то, что хотел бы проверять царевич. Но Арсений ворвался в комнату посреди процедуры. Его голубая рубашка была в каких-то пятнах сажи, а жилет наполовину расстегнут. — Привет, — захлопнул дверь, и поток воздуха, чуть не затушил близь стоящие свечи. — Привет, — смущенно ответил Антон, притягивая ноги к себе. Хоть граф и видел его обнаженным не впервые, Антон всё еще чувствует неловкость и стеснение, стараясь скрыть свое худое вытянутое тело. Утром Арсению пришлось рано уехать по делам, солнце давно скрылось за горизонтом, и он уже не надеялся застать возращения того. — Можешь поздравить меня, — начал расстегивать оставшиеся пуговицы. — Перед тобой сейчас стоит не граф, а Маркиз, — повел плечами, а затем принялся растягивать рубашку. — Поздравляю, — не сразу отреагировал Антон, будучи загипнотизирован чужими руками. — Это, конечно, еще далеко до царевича, — разобравшись с рубашкой, перешел на сапоги. — Что ты делаешь? — язык потяжелел на килограмм, потому что с трудом подавался на манипуляции. — Хочу принять ванну. — Стоит подождать, пока наполнят ванну. Чтобы не замерзнуть, — на что Арсений лишь по лисьи усмехнулся, и стянул оставшуюся одежду. — Я подумал, что ты поделишься, — и не дождавшись ответа, забрался внутрь, садясь на дно, где раньше были длинные ноги. Уровень воды поднялся, теперь закрывая плечи. — Я весь день думал о тебе, — Арс схватил щиколотки, притягивая парня к себе резким движением. Антон не ожидал таких манипуляций, от чего на секунду погрузился с головой в воду, чтобы вынырнуть в опасной близости с лицом графа маркиза. Опасная близость — потому что она дурманила рассудок. На фоне Арса, его губ, глаз и скул, все меркло. Антон, по привычке, провел кончиком языка по губам. — Думал о том, какой ты, — рукой провел верх по бедру. От горячей воды кожа стала куда чувствительней, пустив импульс удовольствия. — Какой ты красивый, — прошептал в линию челюсти, почти лаская. Губы наконец коснулись раскалённой кожи. Двинулся дальше по шее, заставив Антона шумной вдохнуть, запрокидывая голову. — Ты такой прекрасный. Антон так не думал. Арсений казался во сто крат лучше. Красивее, умнее. Прекрасней. Но он не смог бы выразить это словами в тот момент, даже если бы захотел. Втянул кожу, слегка прикусив. Оставляя отметины на шее. — Я так хочу тебя, — мазнул кончиком приплюснутого носа по скуле. — И я, — взяв смелость, провел рукой по рельефу мышц вниз до лобка. Обхватив возбужденный член маркиза, демонстрируя свои намерения. — По-другому, — это было похоже на рык. И должно было бы напугать. Но Антон доверял ему, от чего до болезненного спазма захотелось «по-другому».

***

— Не бойся. Ты же мне доверяешь? — и Антон кивнул. Он действительно доверяет, но смущение, облизавшее щеки пламенем, никуда не делось. Антон более-менее привык к их ласкам, а тут лежать, неподвижно положив живот на подушку — слишком смело. Но хочется узнать, что значит «по-другому». Но кажется, что еще пару секунда промедлений со стороны маркиза и Антон подрочить себе и ляжет спать. — Это может быть немного больно. — Понял. Давай уже. — Хорошо, — Арс держал какую-то банку в руках, зачерпнув небольшую горсть, начал коснулся того кольца. Антон от непривычки дернулся. Арсений, освободив руку, взялся за бедро, слегка оттягивая одну ягодицу в сторону. Прошло пару секунд, пока Антон отсчитывал удары сердца, когда Арсений погрузил пол фаланги внутрь. Антон выкрикнул, но не от боли. — Все хорошо? — поглаживая, спросил. — Да, продолжай. И только сейчас Антон понял, что значит «по-другому». От чего все внутри сжалось от страха, но и от предвкушения. Хотелось, так что член напрягся от одной мысли. — Какой же ты, — поцелуи опустились на спину, оставляя влажные следы. Второй палец оказался ощутимее, а та вязкая жижа, уже стекала по внутренним стенкам ягодиц. Арсений покрутил пальцами, и он вскрикнул, почувствовал резкий импульс, что волной прошелся по позвоночнику. — Больно? — испугавшись, остановился. — Необычно, — спустя пару секунд ответил, прислушиваясь к телу. Нет, не то. Приятно. Арс, будто прочитав мысли, продолжил. Аккуратно, сохраняя ритм, растягивая. Антон сжал член, лениво двигая рукой. — Я больше не могу, — спустя пару фрикций, сгорая от желания, сказал Арсений, вытаскивая пальцы. — Давай же, — прошептал Антон со сбитым дыханием, будто после бега. — Будет больно. — Я тебя укушу, если не продолжишь, — и он готов был исполнить угрозу, чувствуя, как внутри все сжалось в ожидании разрядки. И Арсений мазнул головкой по расщелине. И аккуратно придерживая вошел. Антон издал протяжный стон. Это так. По-другому. Да, немного больно, но в разы чувственнее. — Прости. Больно? — Антон схватил руку маркиза, и поднес ко рту, укусил. — Ау, — он перекрасил пальцы в привычном жесте, но продолжил погружаться. — Какой ты горячий. Его пальцы были везде, или так казалось. Нежно поглаживают, щекочет, ласкает горячую кожу. — Ты. Потрясающий. Это и, правда, по-другому. Так близко. Тесно. Жарко. И правильно. Будто так всегда должно было быть. Воздух стал гуще, еще чуть-чуть и можно резать. А комната наполнилась влажными звуками. И он кончил, заливая кровать и живот спермой. Арсений продержался недолго, Антон невольно сжимал. — Прости-прости-прости, — наклонился Арсений, целую лопатку, обнимая за талию. — За что? — горло болело. — Я должен был вытащить раньше. Антон лишь усмехнулся. — Ты иногда такой умный в чем-то, Арс. А иногда такой дурак, — он развёлся, чтобы быть к тому лицом. — Я же не смогу понести. — Я не настолько туп, Антон. Я залил тебя спермой, это слишком… интимно? И в правду, он был еще слишком влажный. А вязкая жидкость стекала по ногам, пачкая все. — Все хорошо, правда, — провел рукой по щеке. Арсений такой удивительный. Брезгливый до жути, но без раздумья целует и облизывает член. — Такой удивительный, — он не сразу понял, что сказал это в слух. — О таком не принято говорить так, но я влюблен в тебя, — вывел его на откровения. — Знаю. Как и я. Если все это неправильно, то Антон готов жить в таком бракованном мире рядом с Арсением. Он удивительный человек, который невозможно не любить. И может, это глупая стрела и вправду, находит судьбу?