Стрела любви

Антон макнул кончик пера в чернильницу, прежде чем сделать очередной завиток на бумаге. Но рука предательски дрожит, отсчитывает три секунды, пытаясь усмирить нервы, но черная капля предательски капает на пергамент, оставляя кляксу. — Антон, — начинает причитать гувернантка. — Да, что ж это такое? Вы уже третий лист испортили. Что же с вами, батюшки? Не надо ли лекарю показать? Только скажите, и я Петьку отправлю, — Оксана, как всегда. Только дай повод, она весь двор на уши поднимет. — Всё хорошо, я просто переживаю, — проглотив вязкую слюну, добавляет, — из-за завтрашнего. — Тоже мне нашли из-за чего, — смяла испорченный лист. — Этой традиции столько лет, моя прабабка рассказывала, как ее прабабка была свидетельницей первой «стрелы любви». Он и сам знал, что это традиция, от которой нельзя отступить. Кто-то говорил, что так спасаются от проклятия, а кто-то, что Бог сам заповедовал им таким образом находить жен. По достижению совершеннолетия, все царские сыны должны выпустить золотую стрелу, и тот, кто её найдет, станет женой. Вон, Ванька, брат, три года назад в дворянский дом стрелу пустил, ту нашла Василиса, а на следующий день их поженили. И, вроде бы, счастливы. Даже ребенком обзавелись. А старший брат, Егор, уже троих заимел, и считался главным претендентом на трон. — А вдруг что случится? — Что? — скрестила руки на груди, как будто ему снова пять и он отказывается есть кашу. — А вдруг я попаду в лягушку? И что? На лягушке жениться прикажете? — подскочил со стула. Антон и рад был закончить на сегодня, устал переписывать Священные стихи. Не понимал их. Ему нравилось писать свои, только никто не знал о сем. И славно, а то Оксана назвала бы глупостью и заставила псалом читать. — Не неси чепухи. — Ну а вдруг? — не уступал Антон. — Значит придется брать лягушку в жены. Такова традиция. — Глупая традиция. Не хотел он никого в жены брать. Рано еще ведь. Он и сам иногда думал, пусть лучше лягушка, чем некоторые дамы, которые дурно пахнут и обмазывают лица чем-то белым, а волосы накрахмалены. — Это не обсуждается, — заключила Оксанка, прежде чем выйти из комнаты и велеть подготовить баню.

***

Сотни глаз наблюдали за ним на площади. В основном мужчины, оставившие своих молодых дочерей дома, и слуги. Он взял золотую стрелу, что была тяжелее, чем он думал, и так блестела на солнце, что пришлось прикрыть глаза. На крыльце под навесом стояли братья с женами и отец. Ждали. Глупость. Зачем? Явно же не он станет царем. Тогда почему бы не позволить ему и дальше дурачиться и стихи писать? А жена не даст ведь дальше праздновать. Будет требовать внимание. Дергать и ворчать, как Лиза Егора. Он слышал, как они иногда ругаются в коридоре, и его жутко бесил её скрипучий голос. «Хоть бы лягушка», — подумал Антон и отпустил тетиву. Стрела блеснула на фоне голубого неба и полетела вдаль, скрываясь от глаз. Толпа ахнула и загудела. — Ваш конь, — подвел жеребца камергер. Антон запрыгнул в седло. Дмитрий должен зафиксировать, кто нашел стрелу, вот и шел рядом. Под хлопки толпы, они покинули двор, двигаясь неспешно в сторону леса. — И как она улетела так далеко? — сам дивился Антон, отдалившись от крепости города. — Это все Бог, — начал Дмитрий, — его пути неисповедимы. — Точно, — цокнул Антон, надеясь, что спутник не заметит такой наглости. Ну, а с другой стороны, и сказать ничего не может ведь? Он ведь сын царя, как-никак. Антон натянул поводья на себя, заставив лошадь замереть. Он сначала сам не понял своей реакции. На берегу озера вполоборота стоял молодой мужчина, подвязывающий штаны ремнем. Капли воды стекали с черных влажных волос вниз, перекатываясь по поджарому телу с рельефными мышцами, исчезая в ткани брюк. Он стянул рубаху со стрелы, кончик которой влетел в ствол дерева. Накинул, скрывая грудь от любопытных взглядов. Антон глотнул накопившеюся слюну. — Да? — с хитрым прищуром спросил незнакомец, обратив наконец-то свое внимание на них. Взгляд голубых глаз приковывал к себе, не давая трезво думать. Да и белая ткань так плотно прижималась к влажной коже, просвещая рельеф мышц, он не мог оторвать взгляда. Поэтому был рад, что заговорил Дмитрий. — Склонитесь, перед вами царевич Антон. — Царевич, значит, — от одного голоса, такого пронзительного, мурашки побежали по спине, что Антону захотелось самому склонить вслед за незнакомцем. Ненадолго отрываясь от груди. Но он старался держать голову прямо и лишь едва заметно кивнул в знак приветствия. — Я граф прусский, Арсений. Ехал передать важное сообщение царю, — а взглядом рассматривал Антона, как диковинную игрушку. А тот и не был против, чувствуя странный трепет внутри. — Вы нашли «стрелу любви», — продолжил Дмитрий. — А значит, немедленно должны прибыть во дворец. И только сейчас Антон будто бы проснулся, поняв, что это значит. Они же не могут пожениться? Правда ведь? Арсений же мужчина!