Об у(с)покоении

      За Заганом надо присмотреть.       Примерно такими словами мой брат благословил меня на путь домой, вручив бонусом Казадор, которая, по его мнению, и должна была присматривать за мной. Это я проглотил, не найдя аргументов. К тому же я уже порядком устал от шума и суеты столицы и мне хотелось вернуться в свой спокойный и тихий Лимб.       Но в идеале без Казадор. Если от Теней я ещё смог отделаться, пообещав сберечь девчонку силами охраны моей резиденции, но как оказалось, из-за заклятий ассасинов мне становилось плохо. Собственно, всё началось с того, что у меня начала болеть голова.       А потом в один момент я просто потерял сознание, когда рядом со мной в очередной раз выпрыгнул из теней Марбас в компании с кем-то из своих подчинённых. Надо ли говорить, что потеря сознания для падшего ангела — это нонсенс. Отбившись от всех попыток разобраться в моём состоянии, я отправился паковать вещички, чтобы отбыть в Траувику*, запереть там все двери и окна и носа не высовывать, пока не приду в себя. Ну, или не сдохну, как повезёт. Но когда я уже был около экипажа, мне вручили Казадор, меняя все мои планы на полную неопределённость.       Первую неделю всё шло более-менее тихо. Девчонку я поселил в гостевой спальне по соседству, чтобы в случае чего не искать её долго, к тому же так я мог точно знать, спит она ночью или пытается в очередной раз куролесить по округе не смотря на мои запреты. Днём она добровольно отсиживалась в саду, играя с душами в какие-то глупые игры, организовав подобие цирка и забеги со всей этой оравой ошалелых от скуки мертвецов через полосу препятствий. В этот раз выставленный барьер она, к счастью, не трогала, поэтому вся эта суета оставалась за стенами. Периодически я только выглядывал из окна кабинета, что убедиться, что она ещё на месте и не утопилась случайно в озере. Хотя и приставил к ней охрану, но так было спокойнее что ли.       Работать с головной болью было сложно, но вполне возможно, что я и делал. Более-менее спасало вино со специями и мёдом. Тут была тонкая грань между притупить боль и нажраться, на которой, впрочем, балансировать кое-как удавалось. Но через неделю всё опять пошло кувырком и, словно получив от меня небольшую передышку, теперь развивалось куда стремительнее: прибывший гонец вручил мне бумаги от Велиала, какие-то письма, мы распрощались, я уже собирался идти к себе, как мир вокруг поплыл и…       — Заган, — меня неумело трясли за плечи, пытаясь привести в чувства. Казадор склонилась надо мной и у неё было бледное от ужаса лицо. — Боже, ты меня слышишь?       Упоминание Создателя подействовало практически как ушат ледяной воды за шиворот, потому что совершенно любой падший не хотел бы, что бы «Боже слышал». Хотя лично у меня к Отцу возможно самый маленький список претензий в Геенне. Я сел так резко, что Казадор едва успела отпрянуть, иначе я бы точно разбил ей лбом лицо.       — Заган? — она продолжала таращиться на меня, словно за это время я успел умереть и воскреснуть.       — Всё в порядке, — своего голоса я не узнал. Он был таким тихим и слабым, словно я правда находился на грани смерти.       — Ты снова упал.       — Ну, по сравнению с Падением это падение мелочи, — мрачно шучу я, ища взглядом разбросанные документы. Сил подняться неожиданно нет, поэтому я тянусь за бумагами и из-за этого едва не заваливаюсь на бок. Казадор, видя это, начинает бегать вокруг, помогая мне.       С одной стороны, я благодарен за заботу, но это мельтешение.       Я скорее на автомате, чем осознанно сортирую бумаги по нумерации, цифры и буквы плывут. Если я сейчас попробую встать, то наверняка опять отключусь, но сидеть посреди коридора тоже не вариант, особенно для короля. Хотя я попросил прислугу оставить меня в покое, но новости о том, что мне не здоровиться все равно долетят до знакомых, и уже через сутки тут будет не где яблоку упасть из сочувствующих и таких же заботливых, как девчонка. А с ними придёт и шум.       — Всё в порядке, — повторяю я, но неожиданно ощущаю прикосновение к своему лицу. Ладонь Казадор холоднее, и я мгновение наслаждаюсь этим ощущением, прикрыв глаз.       — Нет, — девчонка проводит пальцами, вытирая что-то мокрое. Вся повязка, прикрывающая изувеченную Аваддоном сторону головы оказывается влажной. — Не в порядке. Тебе нужна помощь.       Я пытаюсь аргументировать свой отказ, но неожиданно понимаю, что чтобы я не сказал, это будет очередной неуместной в данной ситуации отговоркой.       На бумаги, что я держу, с подбородка капает кровь.

***

      Не все падшие понимали анатомию и чинить поломанные оболочки тоже надо было уметь. Особенно если валяешься в отключке и потерял с последней хоть какую-то связь. Когда живешь очень долго, можно запросто забыть, что на деле состоишь из двух частей, а не одной. По этой самой причине у Уфира и его учеников всё ещё есть работа.       Что меня всегда поражало в Уфире — это его умение вести себя так, словно это короли у него в гостях, а не на оборот. И прочая аристократия Геенны. И вообще, наверно, все. Заявись к нему на порог ангельское войско в полном составе, он скажет им выстроиться в очередь и ожидать, когда он примет каждого, а если те начнут качать права, то он просто уйдёт пить кофе и даст время выяснить отношение друг с другом. За это время зачинщик беспорядка обычно наставляется на путь истинный остальными.       Уфир появился в дверях кабинета с выражением лица, словно готовился выпотрошить меня. Причём одновременно испытывая радость от встречи и раздражение, что ему пришлось покинуть свои лаборатории. Или это радость от возможных открытий и раздражение, что это произойдет с набором дорожных инструментов? Представьте себе создание с пробирающим до самых костей взглядом и игривой улыбкой акулы. Вот наиболее точное описание этого падшего.       — Король, — приветствует он меня кивком головы, вместо поклона. Его голос звучит звонко, как весенний ручеёк. Но сделав несколько шагов ко мне он замирает и хмурится. — Ого…       Я и без него знаю, что «ого», иначе бы не дал разрешения его позвать. Рядом со столом уже накопилась внушительного размера горка почерневших от крови салфеток, которые спасали от этой участи документы Короны. На полу, потому что в корзину уже не помещаются.       — У тебя с башкой всё окей? — интересуется Уфир, отойдя от первого шока после увиденного.       — Видимо нет, — отзываюсь я. — Иначе бы не позвал.       Любому другому кроме Велиала я бы что-нибудь сломал за такой тон, но Уфир был лекарем и нейтральной стороной во всех трёх мирах. Ему было плевать на социальные статусы и грызню за власть, он вёл себя так, как вздумается, иногда правда перегибая палку, но только если это касалось здоровья пациента. Любой, кто обидел бы его нашёл свою смерть от рук сотен тысяч им же спасённых.       — Ну, то, что ты истекаешь кровью, это я вижу. Но мне больше интересно какого хрена ты это делаешь тут, а не в кровати. Или решил, что смерть на рабочем месте даст какие-то дополнительные плюшки на небесном суде? — не спрашивая разрешения Уфир швыряет свою дорожную сумку прямо мне на стол, так что лежащие на краю бумаги разлетаются во все стороны, но его это мало беспокоит. Меня, впрочем, сейчас тоже, потому что, если отвлекусь на них могу схлопотать скальпелем в поясницу. Адский врач умел обратить на себя внимание, причинив достаточно дискомфорта пациенту, чтобы тот передумал страдать ерундой и вертеться. Попросту говоря парализовав частично или полностью в зависимости от степени раздражения.       В сумке в момент приземления что-то недобро звякнуло, чем заставило напрячься: из чего Уфир варил свои лекарства не знал никто кроме его приближенных учеников, но и те отмалчивались, стоило задать им вопрос.       Внешне он не поменялся с последней встречи, видимо найдя удобную для себя форму. Бледный и худой, как сама смерть, хотя это было скорее последствиями просиживания штанов в лаборатории. Не смотря на нездоровый цвет кожи и худобу в целом, Уфир мог при желании задать жару.       — Ну-с, посмотрим, чем ты меня порадуешь, — Уфир без предупреждения потянулся ко мне, и я рефлекторно оттолкнулся ногами, отъезжая в кресле на безопасное расстояние. — Заган, лапушка, давай без драм. Я не смогу ничего сделать, если ты не дашь мне себя осмотреть.       — Я, кажется, просил прислать кого-то из твоих учеников, а не тебя лично.       Прибытие ученика вместо самого Уфира означало бы повышение уровня эмпатии в отношениях «доктор-пациент» хотя бы на долю процента, а не рассмотрения меня как очередного куска мяса, который нужно привести обратно в должный вид.       — Кто ж присылает к королю учеников, — опасно ласковым голосом произносит лекарь и прежде, чем я снова успеваю откатиться подальше, хватает за подлокотники и подтягивает к себе. — Будешь хорошо себя вести, дам конфетку.       — Вдруг там кто-то умирает, — я чувствую, как его пальцы на моем затылке поддевают ленты глазной повязки. Мгновение и он бросает её на стол через плечо, не заботясь о том, что она оставит грязные пятна.       — О, спешу заверить, что ты тоже не выглядишь так, словно собираешься в ближайшее время жить, — Уфир хватает меня за подбородок и заставляет повернуть голову, чтобы рассмотреть рану. Цокает языком и разочарованно морщится, как если бы картину художника повредили при транспортировке. Ведь себя он явно считает кем-то вроде ресторатора оболочек падших. — Что я тебе говорил про баланс?       — Работа и отдых? — при попытке сбросить с себя его руку, получаю ощутимый пинок, а потом колено Уфира и вовсе оказывается упёртым мне в грудь.       — Именно, лапушка. Я просил тебя не гробить себя работой. Потом до меня доходит новость, что ты хлопнулся в обморок под ноги своего братца. А потом через неделю я получаю на пороге взмыленного, одновременно заикающегося и задыхающегося гонца, который не с первой попытки сообщает, что ты вздумал помереть. Приезжаю сюда и что же я вижу? Заган, что я вижу, а?       Как доктору удобно оставаться в такой скрюченной позе загадка, но он меняет хват и теперь буквально держит меня за лицо, от чего мой голос звучит нелепо.       — Фто йа плафой малфик, — отвечаю я ему в его же манере.       — О, ты очень плохой мальчик, — соглашается со мной Уфир на секунду сжимая крепче, что я едва не охаю. — Я бы выдрал тебе клыки за такое, была б моя воля. Но я обещал девице что меня встретила внизу лечить тебя, а не калечить. Потом, как закончим, скажешь ей спасибо. Она чуть не утопила меня в слезах, представляешь как тебя любят?       Это он о Казадор что ли? А, ну да, лично они не знакомы и все общения её с местными лекарями были исключительно через его учеников. Сам Уфир каждый раз ссылался на то, что очень занят последствиями переворота и ему не до полукровки, даже если это невеста Велиала. Уж не знаю, чем ему успел подгадить по молодости Асмодей, если он причислил полукровок к людям. Все в Геенне знают, что у Уфира табу — он никогда не помогает людям. И с относительно недавних пор видимо и полукровкам.       Девчонка меня послушала и ретировалась из поля зрения дожидаться приезда лекаря, но то что она там льёт слёзы было полной и не очень приятной неожиданностью: Велиал потом наверняка выскажет мне всё, что думает по этому поводу.       — Мне кафется на дифане фыло фы уфофнее, — бормочу я, надеясь, что так доктор отцепится от меня хоть на минуту. Собранные в хвост волосы Уфира скользнули вниз и теперь щекотали мне шею.       — Раньше надо было думать о месте для приёма, лапушка, — улыбается он своей беспощадной улыбкой, от которой у меня засосало под ложечкой. — К тому же так у меня больше света для работы.       Остаётся только смиренно промолчать. Прикосновение к открывшейся ране тампона, смоченного чем-то, заставляет меня дёрнутся и зашипеть от боли. Я-то думал у меня голова нестерпимо болит, а оказывается можно испытывать ещё что-то не менее… болезненное. Кажется, в моем словаре нет слова чтобы назвать вторую, параллельную боль, надо будет позже подумать об этом… если выживу после этого чокнутого.       — А если будешь брыкаться, я тебя свяжу. Мы оба этого не хотим, — Уфир заставляет меня откинуть голову и теперь буквально нависает надо мной, продолжая свои манипуляции. Если кто-нибудь сейчас зайдёт в кабинет, то решит, что мы тут целуемся.       Он склоняется так низко, что я чувствую его дыхание. От него пахнет травами и чем-то медицинским, как в больницах в Гайе, хотя падшим не нужно ничего дезинфицировать, поэтому этот запах кажется инородным, привнесённым случайно в этот мир.       — Или хотим? — неожиданно спрашивает Уфир замирая и глядя на меня сверху вниз из-под опущенных ресниц.       — Фто? — не понял я.       — Мне тебя связать, король? Я просил не шевелиться, но кажется ты делаешь это специально.       — Тфоя фифня ффотся.       Уфир выпускает наконец моё лицо и смотрит на меня так, словно я ему вру:       — Да? — его тонкие брови выгибаются. — Ты первый, кто жалуется.       Возможно остальные просто боятся и рта раскрыть в его присутствии. Но догадку я оставляю при себе.       — Слушай, если тебя заводит лечение обездвиженных пациентов, давай как-нибудь в другой раз, — я едва удерживаюсь от того, чтобы не потереть изувеченный глаз. Точнее то, что от него осталось. Но это движение Уфир замечает и мягко качает головой. — Она правда очень жжётся, я не из вредности это делаю.       — Воспитание не позволяет мне отношений со сдыхающими пациентами, — его тонкие пальцы накрывают руку, которой я было потянулся к ране. — Вот подлатаем тебя и можно будет подумать о том, как нам в дальнейшим проводить профилактические осмотры. Поэтому перестань вертеться, иначе я назначу тебе промывание желудка.       — Причём тут желудок?       — Ооо, — Уфир облизывает пересохшие губы и, склоняясь к моему уху, шепчет: — Если честно, то не причём. Я-то как раз из вредности это делаю.