μοῖρα θέων // Fate Of The Gods

ALBUS

      Шум в гостиной на втором этаже прекратился только около шести утра. За это время моя семья успела прогуляться по заснеженному Лондону и слетать в Нору на пару часов, и только когда все разбрелись по своим комнатам спать, мы тихо выползли на кухню. Хоть Кикимер и таскал нам еду, всё равно хотелось хоть ненадолго выбраться из комнаты. Без зазрения совести я направился прямиком к отцовскому бару и достал оттуда ополовиненную бутылку водки «Diva». В этом доме крепкий алкоголь пили только папа и, судя по всему, я.       — Собственно, так я и провожу праздники в кругу семьи, — я сделал глоток прямо из бутылки и протянул её Малфою.       — Теперь мне понятно, почему ты предпочитаешь общество Тедди, — он опустил глаза, как будто был в чём-то виноват. — Прости, что из-за меня тебе пришлось здесь остаться.       — Это я должен просить у тебя прощения за поведение моих родителей. И Джеймса. В последнее время он слишком часто путает берега.       — Я заметил, — усмехнулся Скорпиус. — Теперь я как-то не уверен в обращении к мойрам.       — Боишься, что твоей судьбой может оказаться мой брат?       — Всё может быть, — Малфой пожал плечами. — Если я правильно понял, то этот обряд — не обязательство. Я могу выбрать и другого партнёра. Любовь это заклинание никому не внушает, — он вернул водку в бар, — предлагаю всё выяснить прямо сейчас.       — В шесть утра? — разочарованно протянул я. — Я даже не поспал толком.       — Это не займёт больше пары часов. Вернёмся, тогда и поспишь.

***

      Малфой-мэнор встретил нас вечными сквозняками. В огромном мрачном особняке не было никого, кроме домовых эльфов Тилли и Ури, поэтому мы в открытую направились на второй этаж, где у профессора Малфоя располагался рабочий кабинет и мини-лаборатория. Немного страшно было вторгаться в чужие владения, но Скорпиус был настроен очень серьëзно.       — Я поставил метку на книгу, в которой нашёл пергамент с заклинанием, — Малфой подошёл к одному из стеллажей и начал по очереди прикасаться к каждой книге на пяти полках. «Новейшие исторические биографии» вспыхнули белым сиянием. — Вот.       Он протянул мне кусок хрупкого пергамента, на которой ровными красивыми греческими буквами было написано заклинание из двенадцать строк. Языком я владел уже неплохо, поэтому смог понять общий смысл: что-то о красной нити судьбы, звëздном небе и воле богов.       — Мне нужно перевести текст на английский? — уточнил я, сомневаясь, что смогу передать точные формулировки, которые необходимы для правильного действия обряда.       — Не совсем, — Скорпиус вручил мне ручку и тетрадный лист, — пропиши латиницей само произношение.       Я выдохнул с облегчением. Директор Макгонагалл ещё на первом курсе говорила, что нет ничего страшнее неправильно произнесëнного заклинания.       Через пять минут всë было готово. Скорпиус зажёг красную свечу, взял тетрадный лист и со всем этим добром уселся в центр тëмной комнаты, после чего достал из кармана отрез красной шерстяной нити и намотал её на левое запястье. Я же примостился на широком столе профессора Малфоя и приготовился наблюдать.       Скорпиус начал тихо читать заклинание по-гречески, настолько тихо, что я едва мог рассмотреть, как шевелятся его губы. К середине текста у меня стала странно болеть рука, как будто на ней затягивают жëсткую нитку. С каждой секундой эта боль становилась всё сильнее, пока не вынудила схватиться за левое запястье, чтобы убрать несуществующий раздражающий фактор. Стоило мне только на секунду отвлечься, как комната погрузилась во тьму: Малфой дочитал заклинание, и свеча погасла. Не выждав и минуты, он встал с пола и включил настольную лампу. По его лицу было понятно, что он, как и я, терпит довольно ощутимую боль. Наверное, надо было выйти из помещения, чтобы не попасть под действие магии.       — Кажется, нить врезалась мне под кожу, — прошипел Скорпиус и подставил запястье под свет лампы, разглядывая неизвестно откуда взявшуюся татуировку:

μοῖρα θέων

      — Что это значит? — в голосе Малфоя явно слышалось волнение.       Хвала великим богам Олимпа!       — То же, что и это, — я продемонстрировал Скорпиусу такую же надпись на своей руке. — Если дословно, то «судьба богов». Ты не ошибся в своих догадках на мой счёт.       Мне казалось, что я вижу Скорпиуса впервые в жизни. В моей голове, как кадры киноплёнки, за доли секунды пронеслись все слова, которые мы друг другу говорили, все случайные и намеренные прикосновения, все мимолётные взгляды. Но навязчивая паранойя пока что пересиливала магическую эйфорию. Я должен был убедиться, что всё идёт так, как надо.       — У тебя есть ещё нитки? — спросил я у Малфоя.       Не отрывая взгляда от собственной руки, он достал из кармана резервную связку и протянул мне.       Я намотал нить поверх татуировки, после чего сел на пол, туда, где Скорпиус несколько минут назад проводил ритуал, зажёг свечу и пробежался глазами по тексту. Не знаю, может ли быть такое, что я для Малфоя — судьба, а он для меня — нет, поэтому принял решение перестраховаться.       На одном длинном выдохе я прочитал заклинание. Красная шерстяная нить с уже знакомой болью врезалась в моë левое запястье, перечëркивая иссиня-чëрные греческие буквы, и с последним словом исчезла совсем. Свеча потухла.       — Что ты делаешь? — зашипел на меня Скорпиус, держась за свою руку.       Я не ответил, потому что из-за боли едва мог держать себя в сознании. С божьей помощью я поднялся с пола и подошёл к лампе. Запястье болело так, как будто было рассечено острой бритвой до самой кости, но я всё же нашёл в себе силы посмотреть на него. Под чёрной греческой надписью появилась ещё одна, только тёмно-красная:

Διός αἶσα

      Малфой наконец поднял на меня глаза. В белом электрическом свете они сверкали как далёкие холодные звёзды, но холода в них не было. Зато было кое-что другое.       — Ты же знаешь, чем заканчивались магические ритуалы в Древней Греции? — тихо протянул Скорпиус, приблизившись ко мне почти вплотную.       — Знаю, — выдохнул я, пытаясь скрыть неизвестно откуда взявшуюся дрожь в голосе. — Вакханалией.       В тёмной комнате стало так душно, что я сначала стянул с себя толстовку, а только потом это осознал. Глаза застлала густая пелена, сердце забилось настолько громко и часто, что я слышал его в собственных ушах. Как будто находясь под жесточайшим кайфом, я слабо понимал, что делаю: не заметил, как откинулся спиной на широкий стол; не заметил, как поранился о шип на ремне Малфоя, когда расстëгивал его вслепую; даже не заметил, как поцелуи сменились исступлëнными укусами. Всё тело чесалось от нервного напряжения, и хотелось только одного: чтобы побыстрее…       — Руки на стол! — вакуумная тишина полутёмного кабинета была нарушена громким строгим голосом, и нас со Скорпиусом отбросило друг от друга заклинанием.       Ещё никогда в жизни мне не было так неловко. Мозг заработал моментально, стоило только профессору Малфою зажечь верхний свет. В панике я поспешил прикрыться своей толстовкой, как будто был стыдливой девушкой; Скорпиус же, красный как свежий томат, в свою очередь схватился за собственную шею, чтобы спрятать от отца следы моей неконтролируемой страсти. Разумеется безуспешно.       — Почему вы здесь? — профессор Малфой тактично дождался, пока мы приведём себя в порядок.       — Тут, в общем, такое дело… — начал было оправдываться Скорпиус, но отец вдруг остановил его движением руки.       Профессор Малфой оглядел пол кабинета, на котором всё ещё лежала свеча, остатки красной нити и пергамент с заклинанием. Увидев последнее, он явно побледнел, после чего снова посмотрел на нас с каким-то грустным укором.       — Покажите руки, — тихо попросил он нас.       Профессор Малфой явно знал, что происходит. Кажется, заклинание на пергаменте было написано именно им.       Скорпиус первый продемонстрировал отцу левое запястье.       — Надпись должна быть одна, — нахмурился профессор Малфой.       — Откуда ты знаешь? — голос Скорпиуса дрогнул от волнения.       Всё-таки что-то мы сделали не так. Я почувствовал подступающую к горлу панику, и это заставило меня быстро воскресить в памяти базовые упражнения из дыхательной гимнастики. Ненавижу, когда что-то идёт не по плану.       Всё так же внимательно глядя на нас, профессор Малфой расстегнул широкий браслет своих часов и поднял левое запястье на уровень глаз.       — Я тоже обращался к мойрам, когда учился в Хогвартсе, — тихо выдохнул он.       И тут я вспомнил. Вспомнил, где ещё видел эту проклятую надпись, но пока решил промолчать, чтобы не нагнетать ситуацию.       — Красная метка, скорее всего, появилась из-за того, что мы оба провели ритуал, — я подставил левую руку под свет лампы.       Профессор Малфой на секунду расслабился, но лишь на секунду. А вот нас напряг не отпускал. Мне даже захотелось обратно домой, чтобы передохнуть от приключений.       — Пап, — полушëпотом начал Скорпиус, как будто боялся говорить, — у мамы не было метки. С кем ты связан?       Молчи, Альбус. Держи свои догадки при себе. Откроешь рот — будут проблемы.       Нет, не могу.       — С моим отцом.       Профессор Малфой уставился на меня широко открытыми глазами, и по его реакции стало понятно, что я прав.       Но многое стало понятно и мне. Заклинание действительно не внушает любовь, и мы со Скорпиусом стали скорее исключением. Наверное, даже в магических реалиях взаимно любить того, кто предназначен судьбой, — это невероятная удача, если не роскошь.       — Вы даже не представляете, как вам повезло быть связанными именно друг с другом, — профессор Малфой поднял с пола пергамент с греческими буквами, аккуратно свернул его вчетверо и положил в карман. — Сейчас же возвращайтесь на площадь Гриммо. Благодаря вам мне предстоит тяжёлый разговор с Поттером.       Нам ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Я думал, что меня уже ничего не сможет удивить, но новости о том, что мой отец и профессор Малфой предназначены друг для друга судьбой, заставила меня заволноваться. Интересно, есть ли хоть микроскопическая возможность того, что они могут быть вместе? Почему-то мне кажется это очень правильным. Правильнее, чем то, что происходит в моей семье сейчас.

***

HARRY

      Меня разбудил едва уловимый звон, который я различу в любых условиях и в любом состоянии. Только вот кому понадобилось присылать мне Патронус в восьмом часу утра?       Я разодрал глаза и сразу же их зажмурил — бело-голубой свет на секунду ослепил.       — Кто это? — сонно протянула Джинни, поднимая голову и глядя на светящееся облако.       И тут Патронус заговорил:       — Жду тебя в Малфой-мэноре прямо сейчас. Это срочно.       От голоса Драко меня бросило в дрожь. Хоть я не поспал и двух часов, но моментально подскочил на ноги и начал сборы.       — Ты серьёзно? — Джинни шокировано уставилась на меня. — Побежишь по первому его зову? Что происходит, Гарри?       — Вот и выясню, — коротко ответил я, натягивая джинсы. — Постараюсь вернуться побыстрее.       Я поцеловал жену в щёку и выскочил из спальни, пока она не вылезла из постели с намерением провести меня. Не хотелось признавать то, что мне просто жизненно необходимо было увидеть Малфоя, чтобы хоть на секунду избавиться от боли в руке.       Огромное тëмное поместье не освещалось ничем, кроме луны и звёзд, и входить внутрь мне решительно не хотелось. Но стоило только подумать о том, кто меня ждёт, как ноги сами начинали нести. Я даже не знал, где именно искать Драко, но интуитивно пришёл на второй этаж. На моё счастье в одной из комнат горел слабый свет.       Он сидел за столом, устало откинувшись на спинку кресла. На нём была футболка с короткими рукавами, и я сам как будто почувствовал, насколько здесь холодно. Сначала я хотел сделать вид, что раздражëн внезапным вызовом, но когда я увидел задумчивое лицо и потухшие глаза Драко, во мне осталось желание только успокоить его. Сказать, что всё будет хорошо, хотя я и не знал, что случилось.       — Зачем ты меня позвал? — я встал прямо напротив Малфоя и уставился на него сверху вниз.       Он молча достал из кармана свëрнутый пергамент. Стоило мне только увидеть ненавистные греческие буквы, как я почувствовал поднимающуюся волну ярости в груди.       — Что с тобой не так?! — я старался не кричать, но получалось плохо. — Я предупреждал, что тебе хана, если не прекратишь эти фокусы с мойрами! Что ещё ты наколдовал?!       — Не я, — спокойно отрезал Драко, но взгляд на меня так и не поднял. — Скорпиус и Альбус. Они нашли мой текст и по нему провели обряд обращения. Оба провели. Связались друг с другом намертво.       Я не сразу понял, что он сказал. Не знаю, за что Малфой принял моё замешательство, но он встал из-за стола и подошёл ко мне. Моя злость мгновенно испарилась, таким виноватым он выглядел.       — Прости. Я должен был уничтожить это заклинание, чтобы моих ошибок никто не повторял…       Он снова хотел отвернуться, но я взял его за плечо и буквально впечатал в себя. Как я и ожидал, сопротивления не последовало. Мне стало так спокойно, когда Драко в ответ обхватил меня за шею.       — Прекрати обвинять себя. Они изначально любили друг друга без всяких заклинаний. Не то что мы.       Если рассудить конструктивно, то это я должен просить у Малфоя прощение за то, что мучаю его столько лет. Это, конечно, очень мило, что он решил оповестить меня о том, чем заняты наши дети, но об этом я почему-то даже не волновался. Современное поколение ценит свои желания и не подстраивается под окружение, поэтому сомнений нет никаких: Альбус и Скорпиус завершат ритуал, а дальше уже покажет время. По крайней мере, сейчас они не будут страдать ни от постоянной боли в руках, ни от навязчивого желания физической близости с тем, кто предназначен высшими силами. Это, пожалуй, мешает жить даже больше, чем ощущение взрезанных вен на левом запястье. С тех пор, как мы с Драко начали работать вместе, терпеть всё это стало просто невыносимо. Наверное, именно поэтому я уже несколько минут не могу выпустить его из объятий. Дома Джинни обязательно предъявит мне за то, что на моей одежде запах другого человека, а я обязательно сделаю вид, что мне стыдно. Иногда мне очень хочется быть таким же смелым, как мой средний сын, который не боится быть настоящим собой. Пора уже прекращать эти пытки. Будь что будет.       — Иди домой, Поттер, — Малфой внезапно оттолкнул меня и отскочил в другой конец кабинета. — Сегодня Рождество, тебе нужно быть с семьёй.       Разумеется, он прав. Но боль в руке почти ослепляла, а голова затуманилась от эйфории, которую вызвал слишком близкий телесный контакт. Пытаясь заставить мозг работать, я просто стоял и смотрел, как Драко достаёт из ящика стола бутылку с каким-то золотистого цвета алкоголем — наверное, виски или коньяк — и наливает его в стакан, после чего опускается обратно в своё кресло. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Малфой как будто ждал, когда я освобожу помещение, но в его графитово-серых глазах ясно читалось: «Не уходи».       — Чем ты так расстроен? — я спросил первое, что пришло в голову, судя по всему, не очень умную.       Драко усмехнулся, но не очень весело.       — С чего бы начать, — он наигранно задумался. — С приближения годовщины смерти моей жены? С чувства зависти по отношению к собственному ребёнку? Может, с того, что я всерьёз задумываюсь о морфии, чтобы заглушить боль в руке, потому что никакое обезболивающее уже её не берёт?       Тон Малфоя должен был прозвучать саркастически, но мне он таким не показался. То, что он озвучил, всерьёз меня обеспокоило.       — Ты завидуешь Скорпиусу? Почему?       — Потому что для него обращение к мойрам закончилось хорошо. Он не обречён ни на физические, ни на эмоциональные страдания.       Ну всё, сил моих больше нет. Понимаю, что мы оба не виноваты в том, что предназначены друг для друга, но всё-таки от меня кое-что тоже зависит.       — Давай завершим этот чёртов ритуал прямо сейчас, — я в прямом смысле опустился перед Драко на колени и обхватил ладонями его лицо.       — Не надо делать этого из жалости, — Малфой вывернулся из моих рук, и на доли секунды я почувствовал от него такую же ненависть, с какой он относился ко мне в школьные годы. — Я серьёзно. Оставь меня.       — Я не хочу возвращаться домой, — наконец-то я произнёс это вслух. — Меня тяготит присутствие Джинни рядом, поэтому я и сбежал в Хогвартс при первой же возможности.       Драко выдержал паузу, после чего, к моему удивлению, рассмеялся.       — Что ж ты за персонаж такой? А если бы я вдруг пришёл к тебе и заявил, что устал от жены, поэтому хочу побыть с тобой, куда бы ты меня послал? Кажется, ты не очень понимаешь, что эта дрянь, — он ткнул пальцем в свою татуировку на запястье, — не делает меня твоим запасным вариантом. Я не люблю тебя, а ты не любишь меня. Мы даже не друзья. Если не хочешь идти домой, просто иди в другое место.       — Хорошо, — я поднялся с колен и отряхнул джинсы. — Посмотри мне в глаза и скажи, что хочешь, чтобы я ушёл. Тогда уйду.       Меня даже несколько удивило, что Малфой до сих пор считает себя сложной загадочной личностью. Он думает, что видит меня насквозь, но работает это с точностью до наоборот. Он устал от своего состояния не меньше, чем я сам — от своего.       Когда Драко понял, что я тоже понял, то мгновенно сбросил свою маску сильного и независимого. Сделав глубокий вдох, он кивком головы указал мне на диван у стены. И стоило вообще выпендриваться?       Я послушно сел. Малфой протянул мне стакан виски и приземлился рядом со мной.       — Говори, если созрел, — он внимательно уставился на меня с заинтересованным видом психолога.       Выпили мы много. Оказывается, я долгое время ни с кем не говорил полностью откровенно, потому что со всеми друзьями так или иначе состою в родственных связях. Соответственно, на Джинни не пожаловаться ни Рону, ни Герм — сразу же сдадут; постоянную боль от метки мойр тоже не обсудить — жена даже не знает, что это не просто татуировка. Все уверены, что уж кому-кому, а Гарри Поттеру житься должно хорошо с его-то большой семьёй и кучей денег. Драко слушал внимательно и периодически подливал в мой стакан алкоголь, за первой бутылкой пошла вторая, и вот уже почему-то я обнаружил себя лежащим головой у него на коленях. Раньше я никогда не видел, чтобы Малфой кому-то так улыбался: таким взглядом люди обычно смотрят на своих любимых глупеньких, но милых питомцев. Из-за выпитого виски его лицо казалось очень живым, и уже слабо понимая, что делаю, я протянул руку вверх и прикоснулся кончиками пальцев к его щеке.       — Кто бы мог подумать, что я проведу Рождество лёжа на коленях Драко Малфоя и обсуждая с ним недостатки собственной жены, которая ждёт дома… — я бросил расфокусированный взгляд на настенные часы. — Надо же, мы пьëм уже почти пять часов.       — Я тоже не думал, что когда-то буду рад твоей компании, — ещё медленнее, чем обычно, протянул Малфой. — Ты от ответа не сливайся. Почему не разведёшься, если тебе так тухло жить?       — Думаешь, это достаточно веская причина для развода? У нас вообще-то трое детей, тут нужно что-то посерьёзнее.       Слизеринец закатил глаза, как будто я сморозил какую-то чушь.       — А ты, оказывается, ещё больший эгоист, чем я думал. Ладно, если это касается меня, но свою жену ты тоже мучаешь. Не спишь с ней, не проводишь время, даже домой теперь не возвращаешься месяцами. Объективно она красивая женщина и ещё сможет быть счастлива с другим. Зачем ты её держишь, если не любишь?       — Не знаю, — честно признался я. — Не хочу оказываться в центре очередного скандала.       — Вот как. Тебя волнует чужое мнение.       — А тебя не волнует? Если я брошу Джинни, против меня ополчится вся армия Уизли.       Даже я сам сейчас понимал, насколько нелепо звучат мои оправдания. Почему я вообще опасаюсь того, что обо мне подумают? Я победил Волан-де-Морта, но не могу победить зависимость от впечатления, которое произвожу на окружающих. Герой должен быть идеален во всём.       — Ссыкло гриффиндорское, — усмехнулся Малфой, но обидно это не прозвучало. — Знаешь, после того, что ты мне рассказал, у меня проскочила мысль о том…       — … что сейчас самое время?       Я взял Драко за левую руку и внимательно посмотрел на чёрные греческие буквы, так резко контрастирующие с бледной кожей и голубыми линиями вен. Может, у этого заклинания действительно какое-то отложенное действие?       — Отпусти, мне больно, — тихо попросил Малфой, хотя его лицо оставалось совершенно спокойным. — И предугадывая твой следующий вопрос, я не собираюсь лезть в это на пьяную голову.       — Я и не имел в виду ничего такого, — совсем расслабившись, я дотянулся до пачки с сигаретами и закурил. — Раз уж мы сегодня разговариваем откровенно, ответь мне на один вопрос. За что ты меня ненавидел, когда мы были детьми?       — Ты был первым и последним человеком в моей жизни, кто меня отверг. До того момента, как ты отказал мне в дружбе, я не знал слова «нет». Да и Северус многое обещал мне относительно тебя.       — В каком смысле?       — Он говорил, что если ты перенял от своего отца не только внешность, но и характер, то мы точно найдём точки соприкосновения.       Я усмехнулся. Мой отец Джеймс Поттер был чистокровным волшебником из рода самих Певереллов; мой дед Флимонт был знаменитым на всю Европу изобретателем и предпринимателем. Скорее всего, я бы действительно вырос похожим на Драко, если бы воспитывался в такой среде, разве что более лояльным к магглорождённым.       — Поэтому я и не удивлён тому, какими получились твои дети, — продолжил Малфой. — Старший ведёт себя так, как будто ему что-то должен даже сам Мерлин; средний обозлился на весь мир и делает вид, что ему вообще никто не нужен. Даже Лили преподносит себя как неоспоримый идеал. Не удивлюсь, если без макияжа она даже в туалет не ходит. Все трое нихрена не унаследовали от тебя.       — Всё хорошее, видимо, досталось моему самому первому ребёнку, — предположил я.       — Скорее всего. Люпин и правда настоящая булочка с корицей, судя по рассказам. По крайней мере, Луи Уизли не затыкается, когда о нём заходит разговор.       Это тоже правда. Племянник Луи своей настырностью весь в мать. Я знаю, что он положил глаз на Тедди в первый же раз, когда он появился в доме Билла и Флёр Уизли в качестве парня Виктории, и именно Луи подкинул сестре идею о занятии модельным бизнесом во Франции, чтобы они с Люпином разошлись. Пока всё идёт по плану.       — На улице уже темно, — протянул Драко, глядя в окно. — Не хочу сливать тебя, но мне нужно возвращаться в Хогвартс.       Я медленно поднялся с колен Малфоя, и комната вокруг меня сразу же закрутилась, как внутри воронки торнадо. Давненько я столько не пил, уже забыл, что такое вертолёты. Не хотелось покидать тёплое помещение, тем более для того, чтобы выслушивать возмущения от жены. Отовраться не получится, потому что она знает, где я нахожусь.       На улице стало намного легче. Мороз остудил мне голову, и я даже, наверное, смогу самостоятельно трансгрессировать и в процессе не распасться на атомы. Не знаю, из-за алкоголя ли, но сейчас я воспринимал неосвещённый тёмный сад вокруг поместья не как кладбище, как было ранним утром, а как какой-то сказочный пейзаж. Небо было безоблачным, уже появились первые звёзды и яркая белая луна, и их природный свет заставлял снег искриться бриллиантовой россыпью.       Малфой вышел проводить меня в одной футболке, поэтому я старался идти к воротам быстрее. Кажется, мы оба одинаково не хотели расходиться.       — Уверен, что доберёшься сам? Я не хочу по всей Британии собирать тебя по кускам, — Драко изо всех сил старался скрыть своё беспокойство под маской сарказма.       — Через две минуты пришлю Патронус из дома, — пообещал я и приоткрыл створку ворот. — Возвращайся, а то совсем замёрзнешь.       — Быстрее свалишь — быстрее вернусь.       Наверное, у меня совсем поехала крышечка, но перед тем, как выйти за территорию поместья, я взял Малфоя за плечо и притянул его к себе, накрывая его губы своими. В ответ на своё действие я ожидал чего угодно — от удара до проклятия, — но Драко только улыбнулся в поцелуй. И как раз в этот самый момент мою левую руку до ключицы прострелило таким электрическим разрядом, что в самое сердце отдало.       Но почти сразу всё стихло. Боль, которая была постоянной частью моей жизни двадцать четыре года, исчезла.