μοῖρα θέων // Fate Of The Gods

HARRY

      Путешествие на поезде снова пришлось отменить. Я трансгрессировал на площадь Гриммо рано утром, чтобы подготовить Джинни к неожиданным гостям. Даже не знаю, воспримет ли она эту новость адекватно.       В доме было тихо. Очевидно, жена ещё спала, ведь приехать мы должны были только вечером. Кикимер не спеша полировал паркет, когда я появился в поле его зрения.       — Хозяин Гарри, — он отвесил низкий поклон. — Мисс Джинни в своей комнате.       Я поднялся на третий этаж. Джинни сидела за своим туалетным столиком с огромным подсвечивающимся зеркалом и наводила марафет. Интересно, чего ради делать это так рано поутру? Увидев меня, она резво подскочила и бросилась мне на шею.       — Я так и знала, что ты появишься дома ни свет ни заря, — она улыбнулась. — Хочешь к чему-то меня подготовить? Узнал что-то интересное о наших зайчиках?       Да, наверное, лучше бы не знал.       — Ну… — я хотел как-то завуалировать, но решил всё-таки сказать напрямую. — Один из зайчиков приедет с другом.       — Друг — мальчик или девочка? — строго уточнила Джинни.       — Мальчик.       — Лили ещё рано водить домой парней, значит, Джеймс с кем-то будет зависать все каникулы, так?       Глубокий вдох…       — Нет.       Жена сразу изменилась в лице и даже сделала шаг назад.       — Скажи, что это не Малфой.       — Скажу, но это будет неправдой, — я пытался придать своему голосу твёрдость. — Драко попросил меня присмотреть за Скорпиусом.       — И с хрена ли ты согласился? — флегматично спросила Джинни. — Подружился там с хорьком, да?       — Ничего подобного. Во всём мире один Малфой-младший по-настоящему заботится об Альбусе, поэтому не вижу ничего плохого в том, что они побудут вместе.       — Нет, Гарри, — Джинни настаивала на своём. — Это я забочусь об Альбусе и не хочу, чтобы он связывался с семейкой бывших уголовников.       — Ты прекрасно знаешь, что ему насрать на твою заботу, как и на мою и чью-то ещё, — почему-то теперь я ясно видел её неправоту. — Лучше займись тем, что Джеймс выращивает коноплю в теплице класса травологии и сношает всё, что движется, думая о контрацепции через раз.       Джинни уставилась на меня широко открытыми глазами.       — Бред, — она скрестила руки на груди. — Джеймс никогда бы не стал так себя вести.       — То есть, Ал плохой, даже если не делает ничего плохого, а Джей святой, что бы ни вытворял?       Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я вышел из комнаты ещё до того, как Джинни успела высказать мне всё, что думает о ситуации.

***

ALBUS

      Хогвартс-экспресс начал постепенно замедлять ход. Издалека показалась платформа 9¾, но меня это совсем не обрадовало. Опять это сборище гриффиндорцев, которое совершенно не понимает несчастного слизеринца и считает его чуть ли не самим Сатаной. Успокаивало меня только то, что все каникулы рядом будет Скорпиус, но мне уже заранее стыдно за токсичную атмосферу в доме. Хорошо, что в моей комнате есть отдельная ванная, и в принципе мой тëмный угол можно вообще не покидать без необходимости.       — Мама будет в восторге, — вздохнул я, когда пришла пора выбираться на улицу.       — Не переживай так, — Малфой положил руку мне на плечо. — Ради тебя я вытерплю любое отношение.       Ненавижу зиму. Стоило мне только выйти из вагона, как в лицо сразу полетел противный мокрый снег, мгновенно ослепляющий и дезориентирующий в пространстве. Хорошо, что багаж Кикимер забрал ещё перед отъездом, иначе я бы совсем взбесился, если бы и за телегой пришлось следить в этой метели. Когда мы с божьей помощью добрались до папы, Джеймс и Лили были мягко говоря удивлены, что я не один, но именно сейчас им никто ничего не собирался объяснять.       Всю дорогу до дома я думал только об одном: как именно я должен себя вести? В школе мы со Скорпиусом редко бывали только вдвоём, а тут целых две недели. Малфой-мэнор — совсем другое дело, даже там с нами почти постоянно были и мистер Люциус с леди Нарциссой, и профессор Малфой с миссис Асторией, a здесь с нами возиться никто не будет. И ещё эти мойры… Решили провести ритуал утром двадцать пятого декабря, и я реально готов молиться любым богам, лишь бы они не разлучали нас с Малфоем. Мой психолог как-то говорил, что патологическая привязанность к другу — это следствие тотального игнора родителей по отношению ко мне, и за счёт Скорпиуса я восполняю потребность во внимании, поэтому если мы прекратим общаться, я могу загнать себя в такую депрессию, что развязкой может быть даже суицид. И самое страшное то, что я уже этого не боюсь. Никто не будет обо мне грустить, если я что-то сделаю с собой.       Мне так сильно хотелось наконец попасть в сухое закрытое помещение, что я даже обрадовался, когда увидел входную дверь собственного дома. Теперь нужно действовать очень быстро.       Папа, Джеймс и Лили вошли первыми, мы — сразу за ними. Пока мама с восторженными возгласами обнимала своих любимых пирожочков, я оперативно утянул Малфоя в боковой коридор первого этажа, туда, где находилась моя комната.       — И так постоянно? — нахмурившись, спросил у меня Скорпиус, явно имея в виду поведение моей матери.       — Практически, — ответил я. — Мне и так есть с кем поговорить, — я указал на портрет одного из прежних хозяев этого дома, — Регулус Блэк, кузен твоей бабушки Нарциссы. Погиб в восемнадцать лет, но успел наделить картину своим голосом.       — Вы с ним так похожи, что даже страшно становится, — Малфой переводил взгляд с меня на Регулуса.       — О да, — согласно протянул нарисованный Блэк. — Я в своё время имел виды на Люциуса, только не успел начать действовать. Ал, можно сказать, закрыл один из моих гештальтов.       Я выразительно посмотрел на Регулуса, и он изобразил закрытие рта на замок.       — Здесь толком нечего делать, — развёл я руками, стоя посреди комнаты. — Я обычно или картинами занимаюсь, или что-то читаю, — я указал взглядом на книжный стеллаж почти во всю стену. — Двери закрываю на замок, поэтому внезапно сюда никто не зайдёт. До завтрашнего дня к нам точно не будут соваться — детишки же приехали.       Разумеется, так и произошло. Мы спокойно разобрали вещи, я познакомил Скорпиуса со своей коллекцией книг, но около девяти вечера меня уже стало как-то подозрительно клонить в сон. Малфой, естественно, так рано не лёг бы, поэтому он оставил включённым один светильник возле себя и ушёл с головой в Достоевского; я же устроился у него под боком и почти сразу уснул — навязчивые мысли совсем меня вымотали.

***

      …Снова появляется это существо. До сих пор я не могу понять, реально оно или нет. Оно запрыгивает с пола ко мне на кровать, я вижу его лоснящееся в темноте безволосое тело. Оно не издаёт никаких звуков, только ходит по мне, парализованному от ужаса, как кошка. Ходит долго и медленно, наверное, часами, а я просто наблюдаю за ним, пока оно не заползает ко мне на грудь. На месте его лица лишь чёрное пятно, но у него есть глаза. Два человеческих глазных яблока без век, как будто прилепленные на клей. Мы смотрим друг на друга, а с черноты его отсутствующего лица капает вязкая чёрная слизь…       Из кошмара меня вытащил удар по лицу. Я резко открыл глаза и тут же зажмурился: в комнате уже было светло, значит, проспал я как минимум часов двенадцать. Никакого жуткого существа я, конечно, не увидел, но зато увидел обеспокоенное лицо Скорпиуса.       — Прости за это, — он прикоснулся к моей горящей щеке. — За последние несколько часов я три раза просыпался от твоего крика, но успокоить тебя получалось. А ударить пришлось, чтобы вывести из сонного паралича.       Только этого мне не хватало… Из-за того, что страх вытянул из меня все силы, дико болела голова; в глазах танцевали разноцветные искры, а кости как будто выкручивало из тела. Я попытался сесть и обнаружил, что простыня, оказывается, мокрая от моего пота.       — Посмотри, у меня не появилось седых волос? Я как будто уже умер, но ещё не понял этого, — я протëр глаза дрожащей рукой.       Малфой нахмурился и приложил ладонь к моему лбу.       — Нет, ты не умер. Просто заболел, — он облегчённо выдохнул. — Позови Кикимера, нужно кое-что купить в аптеке.       — Он и без моего посредничества будет тебя слушаться, ты же на четверть Блэк.       Вставать мне, как и ожидалось, запретили. Скорпиус выдал Кикимеру список лекарств и какую-то загадочную бумажку «для мистера Холкрофта», а после исчезновения домового эльфа вышел в кухню. Предварительно мы попросили Регулуса пройтись по картинам и проверить, кто где находится, чтобы случайно не пересечься. Хотя, в кухню практически никто и не ходил, кроме меня: мама не умела готовить от слова «совсем», папа ел на ходу, а брат и сестра в принципе не задумывались о том, откуда в этом доме берётся еда. Так или иначе, с самого утра все мои смотались в Нору: бабушка Молли и дедушка Артур собирали всю семью, как только внуки возвращались из Хогвартса. Я, понятное дело, участия в этом не принимаю, зато принимает Тедди, поэтому если что-то там произойдёт интересное, знать об этом я буду.       С Малфоем болеть гораздо удобнее, чем одному. Три дня он отпаивал меня горячим вином с мёдом и специями, перцовым зельем и рябиновым отваром и обклеивал ментоловыми пластырями. За всё это время из комнаты я не выходил, и это не напрягло абсолютно никого, только папа пару раз заходил. В ответ на его беспокойство о моём самочувствии я поинтересовался, что с его рукой: левое запястье отца было перевязано бандажным бинтом, пропитанным настойкой растопырника. Папа сказал, что это обычное растяжение, но для меня никогда не было трудным распознать ложь. А обещал мне доверять.       Если честно, я ожидал сочувствия хотя бы от Лили, но Регулус сказал, что её самой почти не бывает дома. Мне показалось это очень странным, потому что обычно на каникулах её и бульдозером от родителей не оттащишь. Наверное, уже парня нашла. Остаётся надеяться только на то, что у неё не такое высокое либидо, как у братца Джеймса, иначе мама станет бабушкой гораздо раньше, чем планировала.       К Сочельнику я уже был почти здоров. Весь день двадцать четвёртого декабря я был занят картиной, которую обещал Теду, а Малфой, растянувшись на моей кровати, продолжал общаться с Достоевским, которого у меня почему-то оказалось очень много. Ближе к вечеру решили открыть дверь, чтобы не провоцировать ничью клаустрофобию, и обычно даже при таких условиях никто не совался в мои владения. Но сегодняшний вечер стал исключительным, потому что ровно за час до Рождества к нам ввалился уже слегка подпитый Джеймс. Я почти не удивился: брат редко взаимодействует со мной в трезвом состоянии.       Когда Джей встал в дверном проёме, облокотившись о наличник, Скорпиус на секунду оторвался от книги, а я — от картины. Молча мы втроём обменялись быстрыми взглядами.       — Что ты вообще делаешь в этом доме? — Джеймс обратился к Малфою, поняв, что из нас никто не собирается начинать разговор.       — Ты задался этим вопросом только на четвёртый день? — Скорпиус удивлённо вскинул брови.       — Я, кажется, предупреждал тебя о том, что будет, если не отвалишь от моего брата.       Малфой вздохнул и отложил Достоевского, после чего встал с кровати и подошёл к Джею; я же решил продолжить наблюдение из-за мольберта.       — Зачем ты делаешь вид, что заботишься об Альбусе? — спросил Скорпиус у Джеймса. — Где ты был, когда он валялся тут с температурой? Если хочешь ударить меня за то, что я был рядом с ним в это время, давай.       — Я уже объяснял, что с дружбой вашей с трудом, но смирился, — Джей был готов взорваться в любую секунду. — Но ты с ним спишь. Даже в нашем доме.       — Почему ты постоянно об этом говоришь? — Малфой закатил глаза. — Я много кем тебя считаю, но гомофобии в списке не было до этого момента.       — Я не гомофоб.       Я усмехнулся. Будь Джеймс гомофобом, я бы огрёб сразу же, как только прикоснулся к нему в ночь на первое сентября.       — Тогда… — протянул Малфой и ухмыльнулся, — наоборот. Латентный гей. Конечно, как я сразу не догадался. Только непонятно, что именно тебя бесит: то, что я сплю с Алом, а не ты, или то, что я сплю не с тобой.       Скорее всего, второе, потому что если бы Скорпиус был девочкой, Джей, как и все влюблённые, но не очень умные мальчишки, дёргал бы его за косички. По-другому не объяснить, почему старший братец постоянно к нему цепляется по совершенно идиотским поводам.       — С ума сошёл что ли? — Джеймс толкнул Малфоя в плечо. — Вы друг друга стоите, оба извращенцы.       Понятное дело, чем всё это закончится. Я слегка повёл рукой, и за спиной брата закрылась дверь. Он напрягся.       — Джей, хорош разыгрывать дурака, — нарочито утомлённо протянул я и тоже подошёл к гриффиндорцу. — Ты гораздо проще, чем хочешь казаться. Все наши встречи, особенно втроём, заканчиваются одинаково, и ты прекрасно это осознаёшь, поэтому и пришёл.       Джеймс усмехнулся и расслабленно привалился спиной к закрытой двери. Я ждал от него любой реакции, кроме такой.       — Ты прав. Осознаю.       Мы со Скорпиусом переглянулись. Он явно не понимает, с кем связался.       — Значит, всё-таки латентный гей, — подвёл итог Малфой, ещё ближе подходя к Джеймсу. — Думаешь, мы пойдём в отказ?       — Почему же? В мои объятия готовы упасть сразу оба слизеринских принца — кто ещё может похвастаться таким достижением?       Оказывается, мой старший братец тоже умеет играть в грязные игры.       — И тебя уже не смущает, что один из них — твой родной брат? — уточнил я.       — Я не чувствую к тебе нихрена братского, — отмахнулся Джеймс. — Да и залететь друг от друга мы не можем. Так и какая разница, какие между нами родственные связи? Рассказать об этом я, конечно, никому не смогу, но будет достаточно и того, что со мной был Малфой — этим тоже вполне можно выпендриваться.       Не знаю, на какие эмоции он пытается меня вывести, если вообще пытается. Ревновать Скорпиуса к брату — глупо, злиться — ещё глупее. Не пойму, к чему это представление, но если Джеймсу так хочется показаться смелым, не стоит лишать его такой возможности.       — Ты уверен? — ещё раз переспросил Малфой у Джея.       В ответ он неопределённо пожал плечами.       Я взял ответственность за решение на себя и первым поцеловал Джеймса. В отличие от прошлого раза он чуть ли не сразу перехватил инициативу, но спустя буквально несколько секунд резко откинул голову, приложившись затылком об дверь, — Скорпиус слегка прихватил зубами его ключицу и поднялся к освободившимся губам. Джей уже почти обхватил рукой его плечо, но Малфой остановил его запястье в движении и моментально разорвал поцелуй. Брат озадаченно перевёл взгляд на меня, как будто я знал, что именно происходит.       — Прости, но я уже выбрал другого Поттера, — Скорпиус растянул губы в довольной улыбке. — Так что в Гриффиндоре ты можешь рассказать только о том, как Малфой тебя отверг.       Я облегчённо выдохнул. Слава Мерлину, что мне не пришлось вестись на провокации Джеймса. Никто из нас не был готов идти до конца, и только Малфой смог быстро придумать, как эффектно сдать назад, за что огромное ему спасибо. Как бы я ни пытался убедить себя в обратном, делить его с кем-то, особенно с собственным старшим братом, не хотелось и в итоге не пришлось. Теперь точно не о чем беспокоиться.       А вот Джеймс обломался на полпути, и ему это совсем не понравилось. Он-то думал, что покорил нас своей воле, а получилось совсем наоборот. И обвинить нас было не в чем, потому что инициатором в этот раз выступил он сам. Поэтому братец выдержал театральную паузу и так же молча вышел из комнаты, хлопнув дверью.       — Интересный он персонаж, конечно… — Скорпиус нарушил неловкую тишину, после чего с какой-то тревогой посмотрел на меня: — Я же всё правильно сделал? Или ты хотел…       — Не хотел, — поспешил я заверить его. — Не для него моя роза цвела.       Малфой усмехнулся и вернулся на мою кровать. Мой же настрой на работу над картиной выветрился начисто, поэтому я стянул с себя ушатанную в масло футболку и завалился рядом с ним, после чего щелчком пальцев погасил в комнате свет. Только через оконное стекло проникали разноцветные огни уличных гирлянд. До полуночи оставалось всего пятнадцать минут.       — Я так понимаю, со своими ты не празднуешь? — тихо протянул Скорпиус, глядя в потолок.       — Нет, — коротко ответил я. — Им и без меня неплохо, а мне без них вообще замечательно. Тем более сейчас.       — А подарки?       — Принимаю наличными. Никто не знает, чем я увлекаюсь, чтобы подарить что-то полезное.       — Зато как ни сунешься в газету, так идеальная семья, — грустно вздохнул Малфой. — Надеюсь, мой подарок ты посчитаешь полезным, — он достал из-под подушки маленькую коробочку и протянул мне.       Внутри оказалось оказалось кольцо из белого металла с тремя блестящими александритами: одним крупным в центре и двумя поменьше по бокам.       — Это защитный амулет от ночных кошмаров, — пояснил Скорпиус и сам надел кольцо на средний палец моей левой руки. — Никогда не снимай его.       Иногда мне и самому приходило в голову, что надо бы попробовать воздействовать на сны заклинанием или зельем, но я уже привык к роли жертвы и ждал, пока кто-то обо мне позаботится. И вот теперь моим кошмарам конец.       — Не сниму, — ответил я и растянулся поперёк кровати, за руку утягивая Малфоя за собой. — Если не возражаешь, твой подарок я отдам тебе, когда будем возвращаться в Хогвартс.       — Почему? — спросил Скорпиус и бросил короткий взгляд на часы. Меньше пяти минут до полуночи.       — В этом доме слишком токсичная атмосфера для маленького котёнка. Не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Можешь пока погладить меня.       — Ты поймал мне кошку? — даже в темноте я увидел, как у Малфоя загорелись глаза.       Он уже пару лет никак не соберётся завести питомца, вместо этого постоянно тискает кота Талии.       — Вообще-то купил, — я не смог сдержать улыбки от такого предположения. — Белую девочку као мани. У неё глаза разного цвета.       Скорпиус повернулся набок и закинул на меня, казалось, сразу все свои конечности, как осьминог.       — И как можно тебя не любить? — тихо спросил он куда-то мне в шею, которая от его дыхания сразу покрылась гусиной кожей.       — Поднимись на этаж выше и спроси у моей семьи, — я усмехнулся и прикрыл блаженно прикрыл глаза.       Через секунду сверху послышались взрывы хлопушек и фейерверков, радостные возгласы и звон бокалов. Такое ощущение, что они специально не накладывают чары тишины, чтобы я слышал, насколько хорошо им живётся без меня. Но сегодня мне не было грустно из-за этого, потому что рядом был тот человек, которого я действительно хотел видеть в праздничный день, и это для меня считалось лучшим подарком.       Мы лежали молча, слушая весёлый шум с улицы и наблюдая за отсветами разноцветных огней, ещё несколько минут. В какой-то момент я посмотрел на Скорпиуса и увидел в его глазах блеск слёз. Заметив моё недоумение, он слегка улыбнулся и тихо пояснил:       — Это моё первое Рождество без родителей. Без мамы. Мне немного грустно из-за этого.       Даже представить не могу, насколько ему тяжело. Со смертью родственников сталкиваться мне не приходилось.       — Наверное, профессор Малфой и отослал тебя потому, что сам страдает не меньше. На его месте я не хотел бы, чтобы мои дети видели меня в таком состоянии в праздник.       — Может, так и есть, — Скорпиус пожал плечами. — У меня хотя бы есть друг, который выслушает и поддержит, а у папы была только мама. Сейчас он совсем один.       — Если хочешь, можем вернуться в Хогвартс, — предложил я.       — Не нужно. Если он решил переступить через гордость и попросил профессора Поттера присмотреть за мной, значит, действительно хочет побыть один.       Мы снова замолчали. Как же хочется, чтобы эта ночь не заканчивалась. Первый раз за последние пять лет я был рад находиться дома.