Цилинь

Итэр был погружён в свои достаточно оптимистические мысли. Моментами, они обрывались сомнениями, но тут же возвращали позитивный настрой вместе с надеждой. Обладая лёгкостью души, что часто называют легкомысленностью характера, Итэр, как и все, разыскивал сокровище, отставив первоочерёдную миссию воссоединения семьи. Но образ сестры всегда был с ним, кочевал от одного задания к другому, от одной опасности к следующей. Герой был лёгок, спокоен, оптимистичен. Может кто-то осудил бы за это, счёл предательством, но сильно бы ошибся в своих суждениях. Потому как именно эти качества толкают идти вперёд, лишают беспомощности. Итэр просто знает, что каждую проблему он решит. Так же, как и всё, с чем он сталкивался до этого. Проклят будет тот день, когда он сдастся унынию. Только тогда он станет неудачником. Итэр остановился у резкого скалистого склона по двум причинам. Во-первых, он не слышал уже вот несколько минут пугливую, бормочущую без умолку Паймон. А во-вторых, заметил чью-то фигуру внизу. Вдогонку пришла мысль, что он так и не столкнулся с испытанием. Все мысли разом, касающиеся сокровищ и подружки феи пропали сами по себе, как только снизу донёсся отчётливый плач. Итэр без колебаний спланировал со склона и оказался рядом с девчонкой. Она со всхлипом и страхом отшагнула назад от внезапного появления человека. И тут же отвернулась, в спешке стирая с лица слёзы. — Что с тобой, почему ты плачешь? — первым подал голос Итэр. Девчонка взглянула на него через плечо. В её глазах блестело переживание, недоверие. Однако же с её стороны изучающий взгляд незнакомца светился спокойствием, уверенностью и даже какой-то нежностью, что граничила с сожалением, даже жалостью. Жалость — то, что девушка ненавидела больше всего в глазах других. Но как бы она не присматривалась — незнакомец не переходил эту черту. — Незнакомец, как я рада встретить здесь ещё кого-то, — с глаз опять стекла слеза, но девушка быстро смахнула её и с раздражением втянула носом холодный воздух. Бесконтрольные эмоции она ненавидела даже больше, чем жалость к себе. — Я не плачу, к слову. Я вижу, ты опытный путешественник. Это читается в твоей уверенной фигуре. Я… — голос опять задрожал, и девушка плотно сжала губы, сдерживая очередной всплеск отчаяния. — Я буду рада, если ты поможешь мне. Итэр подавил смешок. Это так просят о помощи? Самый оригинальный способ за всё его путешествие. Судя по взгляду незнакомки, она и сама поняла, что перегнула палку, цепляя на себя несоразмерную маску уверенности и непоколебимости. Девушка открыла было рот, чтобы извиниться или хотя бы смягчить свою просьбу, объяснить, но Итэр опередил её: — Я помогу. Только с чем? — Тут пещера, прямо за тобой. Мы опустились туда с сестрой за нефритом. Он стоит достаточно, чтобы прожить ещё месяц, — только сейчас Итэр отметил, что одежды незнакомки хоть и были сшиты по моде здешних краёв, но отличались низким качеством структуры и в особенности выделялись тусклым извилистым рисунком. Девушка заметила пристальное внимание к внешнему виду и отряхнула пыльное ципао*. — Только вот нефрит оказался каким-то странным… Я только, — и снова эти надоедливые слёзы. — Я успела убежать, а Юн осталась там. Мы обе почувствовали недомогание, как будто что-то высасывает все силы. Я пообещала, что найду помощь. Вот только… — сдерживаться больше не было сил, ведь, возможно, это всё, что ей теперь остаётся. Девушка закрыла лицо руками и сдавлено продолжила: — Только я не смогла никого найти, ни до кого докричаться, а идти далеко испугалась. Вдруг бы я потерялась… Но смысла всё равно нет и так, и так! Потому что всё, что я делала — ждала, когда нужно было попытаться спасти, сделать хоть что-то! Пожалуйста, — она встрепенулась, подняла огромные заплаканные глаза к единственной надежде. — Пожалуйста, спаси её! Хотя бы… узнай, она… Девушка шагнула к страннику, ухватила его за плечи и сдержалась, чтобы не затрясти. Итэр тронул её запястья с какой-то заботой и опытностью, будто чужие истерики для него — обычное дело, с которыми он умел хорошо справляться. Девичьи руки оказались холодными, как родники, бурлящие неподалёку. Итэр ещё несколько долгих секунд сжимал тонкие пальцы девушки с внезапным желанием отогреть. — Не волнуйся, сделаю всё, что в моих силах. Не унывай. А ещё — вам нужно научиться отличать зелёный нефрит от изумрудного. — Нам? — выцепила девушка, на что Итэр успел удивиться и следом усмехнуться. Ему было совершенно чуждо это откровенное отчаяние. Неужели она и правда согласилась с тем, что больше никогда не увидит свою сестру? Эта мысль вонзилась незримым кинжалом в сердце. Нет. Такие мысли просто нельзя допускать. Даже не так. Их существование невозможно! Итэр нырнул в узкий проход пещеры и тут же соскользнул на плато. Поднявшись с колена, он огляделся. Огромное пространство, залитое лунным светом — абсолютная противоположность тому, что представлял себе путешественник. Мокрый песок мерцал вместе с прозрачным озерцом. Свежесть от воды и мха на скалистых стенах вскружил голову. Итэр прошёлся прохладной ладонью по лбу, убирая попутно влажные непослушные локоны. В дальнем углу высокой пещеры, в некой выемке сверкал нефрит, а среди скопа этих кристаллов лежала девушка, в точности такая же, как и та, что ждала снаружи. Только было что-то не так, кое-что ещё странное. Её платье почему-то сияло мягким белым светом, переходило в голубую каёмку, было усыпано золотыми звёздами. Оно выглядело знакомо, но разве такое он видел у той другой? Почему-то стало особенно тревожно. У сестры такие же пшеничные волосы? Да, у сестры именно такие. У его сестры. Итэр бросился к ней так быстро, так отчаянно, что мысль о неосторожности не смогла догнать его. Голова кружилась безумной каруселью, но всё, на чём удавалось сфокусироваться — хрупкая фигура, с головы которой медленно слетали лепестки белых цветов. Итэр подхватил её на руки быстрее, чем ветер смог унести последний из них. Сердце бешено застучало, как и в прошлую встречу. Только ритм показался каким-то неестественным, одиноким. Будто он мог ошибиться. Или потерять её. Впервые на плечи опустилась тяжким грузом печаль, глубокая и бесконечная. Впервые представилась сцена, от которой он отмахивался, с ней он всегда боролся. Сцена, в которой он опоздал. В странном бреду, в круговороте чувств, странник поднялся с колен вместе с девушкой на руках и зашагал обратно. Ноги шли сами, будто их не коснулась беспомощность, будто их сопровождали крупицы надежды в душе — всё, что осталось. Движение вперёд, несмотря ни на что — то единственное, чем он пользовался без ограничений наряду с жаром любви в сердце. Внезапно на него обрушились объятия, вывели из ступора. Он снова стоял у подножья пещеры, мокрый, грязный, зелёный от мха и водорослей. Странные гнетущие мысли улетели вместе с порывом ветерка, треплющего непослушные волосы. На своих руках Итэр ощутил движение. Девушка с именем Юн, точно такая же, как и своя сестра — темноволосая искательница нефрита в красном ципао — приходила в себя. Едва она опустилась на ноги, как тут же оказалась в объятьях сестры. Лица Итэра коснулась улыбка, искренняя и лучезарная, какая могла быть только у него. — Так вот, как действует этот нефрит, — усмехнулся он сам себе. — Спасибо тебе, Путешественник! — знакомая девушка снова бросилась ему на шею и прижалась всем телом. — Спасибо, что спас Юн! — Я тоже хочу! — у Юн был голос с задоринкой, чуть другой, или же Итэру снова показалось. Она ловко заключила героя в объятья. Обе сестры синхронно поцеловали спасителя в щёки. Итэр, идущий вперёд, названный смелым, а на деле — тот, кто держит любовь в сердце и отпускает отчаяние. Тот, кого не тронет беспомощность, ибо разобьётся о нескончаемую жизнерадостность и веру.