Цилинь

Обмякший в руках цилини парень поднялся в воздух. Вокруг него тут же заискрились тысячи мелких звёзд, отдаваясь спокойным тихим звоном. Итэр походил на мирно спящего, кем по сути и являлся сейчас под действием магии древнего существа. В облаке звёздной пыли он уплыл за пределы леса, туда, где лежали ещё двое его друзей. Меж деревьев неподалёку мелькнуло маленькое существо, в окружении таких же сверкающих частичек. Паймон свернулась калачиком в воздухе и посасывала палец, сонно перечисляя официанту-видению свой длинный заказ. Цилинь грустно улыбнулась уплывающим за прекрасные деревья гостям. Её ненастоящая сестра-близняшка давно растворилась в воздухе. Оставшаяся девушка обрела свои привычные черты, так как незачем больше было надевать на себя образ из чужих мечтаний и предпочтений. Волосы приобрели голубоватый оттенок; на голове появились трубчатые двойные рога, напоминающие больше древние кораллы; зрачок сузился в тонкую вертикальную линию и почти утонул в золоте сияющих глаз, а бледная кожа тут и там отсвечивала зеленовато-синими чешуйками, едва заметными, если только их не коснуться… Однако же, как быстро закончилось это приключение. — Так вот, какая ты на самом деле, — раздалось за спиной и цилинь резко обернулась. — Кто ты? Почему я тебя не заметила?.. — произнесла настороженно она. Перед ней стоял синеволосый мальчишка, без капли страха, волнения или восторга. Это было… необычно. — Всё дело в запахе… — Ах, как я могла забыть. Священное масло с цветками циньсинь, — лицо девушки тронула улыбка. — Пока человек не заговорит, то остаётся невидимым для меня. Но ты-то откуда знаешь? Этот трюк давно забыт. Никто ещё на моей памяти не пытался так меня обмануть. — Можно сказать, что у меня есть много знакомых с глубинными познаниями о древних существах, — парень подмигнул, на момент сбивая с толку. Но цилинь уже знала, кто этот молодой человек в богатых одеждах. — Ах, вот как, господин Син Цю, — цилинь сложила на груди руки и палец одной поднесла к подбородку. Её горящие в ночи глаза засияли задорным блеском. — Да, я вижу, так много друзей. О, сколько у тебя тайных мыслей, и ты так тщательно скрываешь их от меня. Про то, что я умею их читать ты тоже знаешь, правда? — Конечно, — Син Цю ответил улыбкой. — И что же ты, подсматривал за мной? Как неприлично, господин Син Цю. — Нет, не подсматривал, но нашёл как раз тогда, когда ты изгнала из своего леса моего друга. И сменила облик. — Ах, да. Парнишка, что потерял сестру. Как досадно. Но он был самым интересным из трёх. Первый, невезучий мальчишка… О-о, сколько у него мыслей, эмоций, сколько жажды приключений. Не зря он благословлён Пиро Архонтом. Такой забавный, всё переживает, что команда бросит его. Такой влюбчивый. Желает милую, скромную девушку, которая поймёт его, а на краю сознания всё только одно и то же имя: «Фишль, Фишль, Фишль». И эта девушка совсем другая, не такая. Второй, мальчик-волк, думает только о семье, только о лупикал. Считает, что только это заполнит его одиночество, но сам не понимает, насколько он человечен, и что ему на самом деле нужно быть ближе к людям. А вот ты… ты другой, Син Цю. Син Цю внимал каждому слову, но сам был замкнут, как сундук без замка, к которому никак не подобраться. Может, это действие масла? Неужели цилинь забыла об ещё одном его свойстве — усложнять чтение мыслей? Но это только раззадоривало. Ей было так скучно читать людей, как открытые книги. В то время, как Син Цю упивался книжками чаще, чем разговорами с людьми. Но сейчас их интересы сливались в одно и то же занятие, и оба становились такими схожими друг на друга, совершенно случайно, безо всякой магии. — Ты разве не Адепт?.. — Адепты помогают людям. Нет, я к ним не принадлежу. Мой отец им был, но мне это звание не досталось. Но я не монстр, которого нужно убивать, и не какой-нибудь дух, которого нужно изгонять. Твои, так называемые, «источники» легко бы с этим справились. Ты им предлагал, правда? Но им не до меня. — Ты не похожа на… — Гань Юй? С чего бы… — Но это же твой окончательный облик, или тот, к которому ты привыкла? — Ох, какой же ты допытливый, господин Син Цю, — игриво ответила цилинь, ставя руки в боки. — Это я, настоящая. Просто моему отцу однажды очень понравилась молодая девушка, зашедшая в этот лес… Хоть он и был истинным зверем, облики менять умел отлично, и легко становился красавцем, в которого невозможно не влюбиться. Другие Адепты, как мне известно, чаще прибегают к звериному облику. — А твоё имя… — У меня нет имени, — настроение полукровки переменилось из игривого во враждебное с такой скоростью, что не трудно было понять — Син Цю затронул больную тему. Пусть даже случайно. Пусть даже и слова не успел сказать, ведь это неважно для того, кто умеет читать мысли. — Мой отец нарушил своё обещания вечного стража, влюбился в простую смертную, и я продолжаю нести эту ношу позора. Ведь он прибегнул к нечестной магии по отношению к смертной. Так не подобает вести себя Адептам. Теперь ты понимаешь, почему знающие это обходят меня стороной. Никто не станет с такой водиться. Лишь случайные прохожие, — цилинь направила цепкий взор на последнего гостя. Её враждебность смягчилась, вылилась тихим водопадом в нечто другое, располагающее, вызывающее сожаление. — Мне… жутко одиноко. — Мне очень жаль, но ты всё ещё используешь других. Так дружбу не заводят, — Син Цю знал, что девушка прочитала его эмоцию. Но она была лишь таковой. Юный господин предпочитал эмоциям разум. Больше он не даст слабину перед волшебным существом. — О, кто бы говорил, — цилинь улыбнулась, снова переменилась. В её жгучих глазах мелькнул коварный огонёк. — А что же ты, Син Цю, привёл обманом своих друзей? Ты что же, не сказал им, что сокровищ нет? Они… просто отвлекали, чтобы ты смог увидеть мой настоящий облик? В другой бы случай я выбросила тебя из своего леса, но в правилах ничего не говорилось про подобный обман. Так что… говори своё желание. Цилинь не сдержала очередной улыбки, но в этот раз она чудилась невероятно прекрасной, возможно очаровательной. Даже белые клыки, сверкнувшие в лунном свете, и те только дополняли игривый образ. Но Син Цю оставался в своём холодном, неприступном океане скрытых мыслей, закрытой книгой в твёрдом замкнутом переплёте. Как бы цилинь не пыталась — он был совершенно недоступен ей. Это злило и влекло одновременно. Цилинь вспомнила, что ей нельзя влюбляться, что ей нельзя никого касаться в своём настоящем обличии. Тогда она, возможно, когда-нибудь искупит вину отца. Цилинь только могла играть в любовь и дружбу, с лёгкостью, ведомая простым человеческим интересом и жаждой настоящих, человеческих отношений, вытягивая тайные мысли из головы любого, кто ступит на её территорию тихого леса. Это ничего не значило для существа, проживающего не одну тысячу лет. И так же не значило в её вечном искуплении греха, ведь она никогда не совершала поступков, которые могли бы породить зло. И вот появился он, знающий то, чего не должен, но не боявшийся запятнаться. Тот, с которым у неё не получалось играться, да и не хотелось. И сейчас она обязана выполнить его желание и надеяться, только лишь надеяться, что оно будет тем самым. Тем, что старались не печатать в книгах, что старательно зачёркивалось, не произносилось вслух, чтобы только продлить её мучения. Наверняка он о нём не знает, о её спасении. Он просто не мог этого знать. — Что такой благородный юноша может пожелать? Дай подумать, — цилинь приставила к губам палец. Она не может даже намекнуть на те сокровенные слова. Если только кто-то узнает, что она это сделала, то её ждёт наказание похуже. — Ты хитёр. И хоть ты обманом втянул в это своих друзей, ты желаешь им только добра. Даже слишком… Ну и, что же? Пожелаешь для каждого из них того, чего им не хватает? Это был твой план? Помочь найти сестру, избавиться от невезучести, слиться с лупикал… Знай, что можешь загадать только одно желание… — Ха-ха, нет, я бы не стал желать подобного, потому что тогда мои друзья перестанут быть теми, кто они есть. Я всего лишь хотел увидеть тебя, мифическое существо из книги. Легенда стала явью, как я и думал. — Так вот, каково твоё … — надежда разбилась вдребезги от услышанного. Он всё-таки не знает… — А насчёт желания, то я хочу, чтобы каждый из моих спутников сейчас же получил по лучшему оружию, а ты после этого стала свободна от проклятья. — Что?! — сердце замерло. Услышанное отозвалось эхом где-то в глубине души, тронуло бессмертное сознание, освобождая родные голоса из вечной памяти. Теплотой наполнилось всё тело, выпутываясь из проклятых чешуек. Лес тут же стал редеть — большинство деревьев превращалось в густые волны сверкающих листьев, и уносились прочь возникшим из ниоткуда ветром. Лунный свет беспрепятственно опустился на танцующую траву. В последний миг в голове прозвучал родной голос: «Цуйо*». Искусственные деревья исчезли, обнажая холм. Как оказалось, территория леса была совсем мала. Настолько, что спутников Син Цю можно было легко увидеть. Все они лежали без сознания по разные стороны от холма. А рядом с каждым красовался светящийся лазурный меч. Син Цю облегчённо вздохнул. Как бы он не прятал тревогу, она всё же скребла его душу всё это странное приключение, но сейчас он наконец-то смог успокоиться и скинуть маску безразличия. Он не успел произнести и слова в завершение этой чудесной истории, как оказался в крепких объятьях. Цилинь утопала в долгожданной теплоте чужого тела. Она наконец-то могла почувствовать прикосновения, дыхание, биение сердца. Как бы она не рвалась раньше к этим ощущениям, но все, кого она встречала, были просто куклами, благодаря проклятью, бездушной книгой, которую она читала сперва с упоением и надеждой, а потом — по привычке. Больше нет клетки — глухого волшебного леса, нет вечного одиночества, что изредка разбавлялся случайными заблудшими путниками, тепла которых она не ощущала из-за печального приговора. Сколько она боялась поначалу, что нарушит его, что случайно кто-то коснётся её настоящую и тогда случится что-то гораздо хуже одиночества и вечного холода. Чужие руки сомкнулись у неё за спиной, прижали ближе к себе, и сердце пропустило удар. Цилинь подняла глаза. У самого носа сверкнул голубой камушек на серёжке. Мягкая кисточка едва касалась девичьих рук, но это чувствовалось так ярко, так божественно нежно. Цилинь замерла, прислушиваясь к нахлынувшим ощущениям от всевозможных мелких касаний; от запаха дорогих одежд: ткани, металлических броши и пуговиц; от обжигающего тепла и вздымающейся мерно груди, а само дыхание… Она опустила взгляд на губы, что снова растянулись в улыбке. Они казались самыми тёплыми, самыми влекущими. Девушке хотелось, чтобы они зашевелились, произнесли хоть слово, хоть что-то, ведь ей всё ещё не удаётся прочитать его мысли. Почему-то сейчас они ей были жизненно необходимы, только его мысли. Возможно, её таланты заглушены новыми ощущениями. — Так как твоё имя? Цилинь часто заморгала, не веря, что сегодня её желания сбываются одно за другим. Она почувствовала, что не может оторвать взгляда от губ, что снова подрагивали в улыбке, в сдерживаемом смешке, и смутилась. На бледных щеках кровь, ставшая необычайно горячей, вырисовывала алые круги. Цилинь подняла взгляд и встретилась с медовыми глазами. — Мои источники так же говорят о том, что ты сможешь получить настоящее имя после освобождения. — Цуйо, — одними губами проговорила девушка, повторяя слово, возникшее в голове пару минут назад. Наверное, это оно и было. Её имя. — Отличное. Тебе подходит, — произнёс Син Цю. Его улыбка ещё больше расцвела, обнажая белые зубы. Она показалась Цуйо настолько завораживающей, будто сотни других подобных просто-напросто стёрлись из памяти. — Ха, необычно видеть древнейшее существо такой смущённой. Цилинь резко отстранилась, тут же встретилась с ночной прохладой. Слова глубоко задели её. Она машинально приложила руку к груди и сжала одежду. Взгляд заметался по траве. Она никогда не ощущала таких сильных чувств, к которым хотелось бежать, и от которых спрятаться. — Прости мою бестактность. Мне трудно понять тебя сейчас. Не каждый день встречаешь цилинь, — быстро нашёлся Син Цю. — Не каждый день случается стать свободной. — Рад, что оправдал ожидания. — Господин Син Цю, — Цуйо метнула взгляд на спасителя. — Ты планировал освободить меня с самого начала? — Да, — он склонил голову. Серёжка снова блеснула в лунном свете, неописуемо манящая. — Ты же не знал меня. Да и сейчас не знаешь. Ты говорил, что я использую других… точнее, убедился в этом. И всё равно освободил. — Твои поступки далеки от моих жизненных принципов, но близки для понимания. Я не вправе судить ни великих Адептов, ни их детей. Но мне показалось странным и пугающим наказание, которое для тебя выбрали. Поэтому я решил, что если смогу что-то сделать, чтобы это исправить… то я это сделаю. В душе Цуйо разверзся вулкан, пылающий, неумолимый. Она снова бросилась на шею спасителю, желая хоть немного сбавить буйство чувства, и, сама того не зная, только усилила их жар. Руки юного господина снова послушно сомкнулись за её спиной, притянули ещё ближе, чем в первый раз. Лёгкий ветерок тронул кисточку серьги, колыхнул непослушные волосы. Цуйо загляделась в эти влекущие синие волны, такие спокойные, совершенно противоположные её пламени внутри. Она купалась в этом спокойном море, но становилось только жарче. Крайне необходимо, практически эгоистично, но ей нужно было отдать этот огонь. И Цуйо потянулась выше. Кисточка серьги коснулась щеки, нежным поглаживанием. Сквозь эту дразнящую ласку, Цуйо дотронулась до улыбчивых губ своими и почти обожглась. В голове, среди кристальных голубых рек, сверкнул пламенный цветок. Девушка не ожидала этой горячести, что мигом стекла лавовым потоком к низу живота. Ей достаточно было и этого, чтобы в полной мере разделить новое чувство. Но не ему. Син Цю прошёлся рукой по спине, вызывая дрожь. А затем, с шумным вдохом, углубил поцелуй, и выдохнул жаркое желание прямо в её горячий рот. Тело обдало новыми потоками до невозможности приятных ощущений, каскадами бурных водопадов. Цуйо зарылась пальцами в синь волос, что казалось прыжком в спасительные прохладные воды, а на деле оказалось шагом в тёплый летний дождь для двоих.

***

— Но… Паймон не понимает, как можно так долго нести наказание за ничего! Она же сама не виновата! — Ха-ха, Паймон, тебе просто неведомы мысли великих, — усмехнулся Син Цю и фея пришла в замешательство на некоторое время. После чего взорвалась под смешки остальных друзей: — Эй! Что ты хочешь этим сказать?! — и затопала ножкой в воздухе. — Не обижайся, нам они тоже неизвестны, — Син Цю развёл руками. — Ох, что ж, — Паймон тут же смягчилась. Но больше от мелькнувшей через столик еде. В тарелках явно был их заказ. — Ладно, но справедливости ради, она нас всех заколдовала. Меня вообще оторвала от путешественника и забросила непонятно куда. Там было страшно! — Это был всего лишь лес, Паймон, мы все там были, — в диалог вплёлся мягкий голос Итэра. — Но я рад, что с тобой всё хорошо. Поверь, я не дал бы тебя в обиду. — Ты вообще не заметил моего отсутствия, — фея надулась и сложила на груди руки, косясь на извиняющуюся улыбку спутника. — Ладно уж, хотя бы сокровища нам оставила. Так где она? Разве она не придёт знакомиться с нами? — Ей пока затруднительно быть среди стольких людей и ощущать столько запахов, — проговорил Син Цю и бросил взгляд на Рейзора, который всё ещё фыркал и сидел дальше всех от юного господина. — Понимать. Слишком много запахов, — перед носом на стол опустились тарелки, сопровождаясь коротким: «Приятного аппетита, господа!». — Но есть и хорошие! Беннет и Итэр отклонились в сторону, уворачиваясь от летящих кусочков еды. Они нисколько не обижались на отсутствие манер у лесного приятеля. — Но… м-мы ведь её когда-нибудь ещё увидим? — отозвался Беннет, смущённо почёсывая затылок. Щеки моментально залились краской. Син Цю только оставалось гадать, что за фантазию Цуйо сыграла с этим парнем. — Возможно, кто знает. — А ты разве не знаешь, Син Цю? — Паймон оторвалась от потрошения еды на пару с Рэйзором. — Ты ведь больше нас всех с ней успел пообщаться. — Думаю, я мог бы уговорить её на встречу. Конечно, не с первого раза. — Что? Ты с ней можешь вот так просто общаться? Э-эй, Син Цю? Ты опять игнорируешь Паймон! Путешественник, скажи ему! Эй, ты тоже игнорируешь? Эй! Все, кроме отвлёкшейся феи, уплетали вкуснейшую традиционную еду Ли Юэ. Только Син Цю мечтательно уронил голову в ладонь и смотрел куда-то вдаль моря, куда медленно оседало солнце. Горячий кружок почти касался синего прямоугольника водной глади. Этого касания яркого пламени с тихими водными глубинами он ждал целый день. И вот уже скоро наступит их долгожданная встреча.