Хогвартс, ставший домом

      В тот день перед ней неожиданно опустилась половинка апельсина. Сердце замерло. Ей казалось, что прошло не меньше года с того момента, когда он напоминал о себе так. Обеденный перерыв — их время. Она с трепетом отломила сочную дольку и только отправила её в рот, как Малфой уселся напротив, заняв стул Невилла.       — Объясни мне, что с тобой такое? — сразу же начал Драко. — Я могу понять. Почти уверен, что знаю причину, иначе… пришёл бы сам.       Гермиона подняла на него глаза. Перед ней спокойный, уверенный, ожидающий ответа мужчина. Она чувствует, как её грудь охватывает огонь. Яркие вспышки того, что произошло между ними в Запретной секции. Это невозможно контролировать. Глядя на Малфоя, вспоминает прикосновения его рук, движения губ, аромат. Гермиона тает, и её взгляд теплеет.       Она понимает, что он читает её, потому что лёгкая усмешка появляется на его губах.       — Я знаю, чего ты боишься. Думаешь, я чувствую себя как-то иначе?       Гермиона покраснела до корней волос. Дыхание замерло.       — Ты думал о ней? — робко спросила Гермиона.       Драко опустил глаза, кивнул, взглянул на неё снова.       — Позже. Но когда… был с тобой…       И она прочла его. Это было ясно. Его щёки порозовели, он глубоко вдохнул, и Гермиона поняла — он думал о том вечере. Смущённая улыбка украсила его лицо. Драко смотрел ей в глаза открыто, и она поняла, что нет смысла скрываться, и тоже улыбнулась.       Они молча изучали друг друга, словно думали об одном и том же. Рядом с ним Гермиона забывала обо всём. Рядом с ним она чувствовала, что живёт. Без него — её жизнь жалкая и печальная, наполненная сожалениями об утраченном.       — Никто не требует от нас забывать любимых людей, — тихо заговорил он. — Это нормально — любить, вспоминать, даже чувствовать вину…       Её сердце замерло. Это просто потрясающе, что он все понимает. Что он настолько близок.       — Я не готова, — опуская глаза прошептала она. — Слишком рано, понимаешь? Я… люблю его… это правда.       Она зажмурилась, отвернулась. Почувствовала, как его пальцы робко накрывают её руки, бессильно лежащие на столе. Нежность затапливает. Мурашки покрывают тело.       — Я знаю, — прошептал он. — Пусть всё останется, как есть. Ты права. Раны слишком свежи… — Гермиона снова взглянула на него, на его опущенные ресницы, на умиротворённое выражение лица, изящные губы. Драко снова вздохнул, устремил на неё спокойный, уверенный взгляд. — Нет смысла притворяться. Разве мы не были друзьями, Грейнджер? Пусть так и будет.       Она перевернула ладони вверх и нежно сжала его пальцы.       — Я этого хочу. Мне было… тоскливо без тебя, — честно призналась Гермиона.

***

      Конец декабря ознаменовался внезапным появлением директора в учительской.       — Леди и Джентльмены, у меня для вас сообщение, — почти торжественно начала Минерва Макгонагалл. — На рождественские каникулы я приглашена в гости к друзьям. У всем нам известной Олимпии Максим в этом году юбилей. Не будем уточнять какой, — сдержанно усмехнулась она. — Посему, я оставляю школу на вас. Прошу меня простить, но никак не могу не принять такое важное приглашение. У меня лишь три кандидатуры на должность заместителя директора в данный момент. Миссис Уизли, мистер Лонгботтом и мистер Малфой. Я знаю у вас семьи, дети, но…       — Я готова, мадам! — улыбнулась Гермиона. — Хьюго очень извинялся, но решил остаться на праздники в Штатах. Его пригласили друзья… — с улыбкой пожала она плечами. — А Роза обещала навестить меня здесь.       — Прекрасно, Гермиона! — довольно улыбнулась директор, потирая ладони. — От души вас благодарю. Вы ведь знаете, не все ученики отправляются на каникулы по домам. Уверена, ваш авторитет вполне удержит оставшихся студентов от… всяких глупостей. Я совершенно за них спокойна.       Директор удалилась — Невилл шумно выдохнул:       — Хвала Мерлину! Ханна бы меня прокляла, не явись я на праздники домой.       — Суровая жёнушка, — усмехнулся Малфой.       — Да не говори. Ну, а как? Все дети будут дома, раз в кои-то веки, а меня нет. Я бы сам себя проклял.       — Макгонагалл бы тебя не оставила, — ехидно усмехнулся Малфой.       — Это почему ещё? — обиженно проворчал Лонгботтом.       — А потому что тебя будет некому снимать с люстры в Большом зале, — засмеялся Драко.       — Ну, знаешь! — возмутился Невилл. — Ты не путай меня сейчас, со мной второкурсником! Меру-то знай!       — Ой, какие мы обидчивые! — скривился Драко.       — Малфой, прекрати! — бросила Гермиона. — Ты совершенно не прав! Невилл очень уважаемый профессор…       — Я в курсе! — закидывая ногу на ногу, усмехнулся Драко. — А ты знаешь, кто остаётся в замке на каникулы? Я лично знаю, что с моего факультета остаются самые злостные нарушители порядка. Лонгботтому придётся держать их связанными в деревянном ящике.       — Это твои методы! — обиженно бросил Невилл.       Малфой весело рассмеялся, и Гермиона не смогла сдержать улыбку, чем Невилл оскорбился ещё больше.       — Взрослые люди, а ведёте себя, как дети, — проворчал он, покидая учительскую.       — Невилл, извини, пожалуйста! — вслед ему прокричала Гермиона.       — Никакого чувства юмора, — усмехнулся старый профессор Флитвик и тоже направился на выход. За ним последовали пожилые профессора Граббли-Дёрг, Вектор и Бабблинг. Гермиона всегда радовалась тому, что профессор Трелони обычно не посещала учительскую. Очевидно, ей было уж очень нелегко спускаться после каждого урока из своей башни. Да и произносимые ею речи до сих пор приводили миссис Уизли в замешательство.       Стоило всем уйти, она тут же обернулась к Драко, уставившись на него укоризненным взглядом.       — Ну, зачем ты так?       — Что я сделал? — со смехом воскликнул он.       — Зачем ты его оскорбляешь? Он прав, мы ведь не дети, да ещё при других профессорах!       — Пусть развивается! Физически отпор он вполне способен дать, я помню, а отсутствие элементарного чувства юмора в общении со студентами точно не на пользу.       Гермиона лишь покачала головой и стала собираться на урок. Тишина продлилась недолго.       — Ты серьёзно собиралась оставаться здесь? — вдруг спросил Драко. Гермиона взглянула ему в глаза.       — Я всё сказала, как есть. Зачем мне выдумывать?       — Странно, что твой сын решил не приезжать на праздник, всё-таки это семейное торжество.       Гермиона загадочно улыбнулась.       — Ты прав. Полагаю, дело не просто в друзьях… уверена, дело в девушке.       — М-м-м! — понимающе протянул Драко, расплываясь в ещё более широкой улыбке. — Дети выросли, строят отношения…       — Куда деваться, — вздохнула она, но в глазах сияли весёлые искорки.       — Но ты могла отметить праздник дома, с дочерью, её женихом…       Она задумалась на несколько секунд.       — Мой дом здесь, — тихо ответила она, но тут же весело улыбнулась и спросила: — Ну, а Скорпиус? Вы снова поедете в Грецию на Рождество?       — Представь себе, нет! — выразительно приподнял он бровь. — Родители решили приехать в гости к нам.       — Потрясающе! — широко распахнув глаза, выпалила Гермиона. — Я представляю, какая это радость для вас. Соберётесь всей семьёй, в родовом гнезде. Замечательно!       — Да… — в его взгляде отразилась глубокая нежность.       Драко не сводил с неё глаз, и Гермиона ощутила смущение. Она положила в сумку последний свиток и шепнув: «Пока…» поспешно удалилась.

***

      Это был настоящий праздник, потому что ещё вчера Хогвартс был серым и унылым. Но с самого утра, когда студенты отправились на станцию Хогсмида, снег повалил хлопьями.       Декан провожала своих студентов, радостно носившихся по платформе. Но не только их.       В поезд садился профессор Зельеварения. Малфой не нарушал эту традицию — отправляться домой поездом. То, что в детстве казалось долгим и скучным путешествием, сейчас стало чем-то ностальгично-приятным. Они кивнули друг другу на расстоянии, и Драко вошёл в вагон.       Как она привыкла видеть его каждый день. Последние три месяца так много изменили. И вот он уезжает почти на две недели. Только что это был обычный день, но в считанные секунды Гермиона вдруг ощутила удивительное, тянущее чувство в груди. Она следила за студентами, вбегавшими в вагон, и уже скучала. Очень скучала по нему. Стало грустно от того, что не увидит его так долго. Что никто не пошутит за преподавательским столом, не подденет Невилла в учительской, не ляпнет какую-нибудь колкость в её адрес.       Ей предстоит ждать. Стало волнительно и хорошо. Ей есть кого ждать. Завтра приедут Роза с Дастином, и ждать станет немного легче.       Гермиона немного беспокоилась перед ужином. Все эти три года она носила траур. Пусть не чёрные, но тёмно-синие одеяния — мантии, пальто, берет, и даже наедине с собой надевала только тёмную одежду, считая это несомненно правильным. Но на этот вечер она решилась сменить наряд. Студентов осталось мало, всего четырнадцать человек, но хотелось создать для них атмосферу праздника.       Она надела облегающее тёмно-коричневое платье с длинными рукавами, закрытым воротом и струящимся расклешённым подолом до колена. Оно всё равно было тёмным, но тонкая, еле заметная, золотистая вышивка по всему платью, делала его по-настоящему праздничным. Гермиона некоторое время размышляла над причёской. Она никогда не появлялась перед студентами с распущенными волосами. Роскошные вьющиеся локоны выглядели сногсшибательно. Но, рассудив здраво, решила, что студентам это ни к чему, и свернула их в привычную ракушку, выпустив один небрежный локон сзади, чтобы он свободно покоился на плече.       Очки долой — совсем не гармонируют со всем остальным. Контактные линзы дождались своего выхода в свет. Гермиона не любила их, но ради праздника пошла на «жертвы» — всё же сегодня она директор.       Туфли на крошечном каблучке и ремешками вокруг щиколотки, завершили наряд.       Миссис Уизли встречала студентов одна, даже Хагрид покинул Хогвартс, отправившись на праздник Олимпии Максим. Но в этом было что-то по семейному уютное и доброе. Красивые, по мере возможности, студенты и студентки вбегали в зал, удивляясь, что им накрыли один общий стол в центре. Слизеринцев было больше всех, целых шесть человек, двое гриффиндорцев, трое с Когтеврана и трое с Пуффендуя. Все они были старшекурсниками, теми, кто хотели бы уже поскорее стать самостоятельными. Может потому, что ребята были чуть младше Хьюго, Гермионе было с ними легко, даже весело. Подростки не смущаясь выразили своему преподавателю искренние восторги по поводу наряда, она, в свою очередь, отметила их старания и пригласила к столу.       Молодёжь всё равно расселась по факультетам, Слизерин и Когтевран с одной стороны, напротив Гриффиндор и Пуффендуй. Главная любительница речей Лукреция Забини — высокая голубоглазая мулатка, с длинными тёмными вьющимися волосами, разумеется, произнесла поздравление, избавив миссис Уизли от этой необходимости.       Эта девушка, честно признаться, немного забавляла Гермиону, ведь она очень напоминала её матушку-болтушку — Лаванду Браун, которая, по рассказам Невилла, учинила в Хогвартсе скандал, когда узнала, что их с Блейзом дочь Распределяющая Шляпа отправила на Слизерин, а не Гриффиндор. Она потребовала, чтобы Шляпа сделала это в её присутствии. Только после того, как Шляпа, морщась и вздыхая, повторила своё решение, миссис Забини пришлось смириться.       Вечер проходил весело. Стол ломился от яств. Юноши и девушки болтали, смеялись, строили друг другу глазки. Гермиона наблюдала, как разгорался интерес у юношей и девушек друг к другу. Прекрасно понимая, что вечер нужно постепенно сворачивать искала подходящую тему для разговора.       — Прекрасный праздник у нас получился, — улыбнулась она. — К сожалению, остаётся так мало учеников, можно было бы устроить бал.       — Бал? — скривился паренёк с Гриффиндора. — Бал — скукота, профессор Уизли. Что интересного в этих странных одеждах и однообразном вальсе.       — О, мистер Финниган, вы в точности, как ваш отец — он так же говорил, — усмехнулась Гермиона.       — Да! Он много раз упоминал этот бал, — отмахнулся парень.       — Мама говорила, что это было волшебно! — заявила Лукреция. — И между прочим, именно твой папа пригласил на бал мою маму.       Юноша скривился, передразнив девушку.       — Значит, и вы были на том балу, профессор? — с интересом спросила Лукреция. — Вы ведь учились вместе с моими мамой и папой?       — Да, это так, — вздохнула Гермиона. Приятные воспоминания согрели душу. Это был день её триумфа и остался в памяти, как один из лучших дней в жизни. В тот день она впервые увидела ревность в глазах своего будущего мужа. Сколько раз потом они вспоминали тот вечер. Рон каждый раз багровел, неловко улыбался и сознавался, что был безумно в неё влюблён. Гермиона с нежностью взглянула на уставившихся на неё детей.       — А кто пригласил вас на бал? — спросила девушка с Когтеврана.       — Это был Виктор Крам, знаменитый игрок в квиддич, — спокойно ответила Гермиона.       — Крам? — прищурился Эдгар Нотт. — Среди игроков в квиддич нет такого, я изучил наш стенд вдоль и поперёк.       Миссис Уизли терпеливо вдохнула.       — Виктор Крам был лучшим ловцом Чемпионата Мира тысяча девятьсот девяносто четвёртого года…       — Ах, этот Крам! Ничего себе!       — Разве родители не рассказывали вам о Турнире Трёх волшебников? Виктор Крам был одним из чемпионов…       — И он пригласил вас на бал?! — с восхищением выпалила Лукреция. — Потрясающе! Но это неудивительно, вы такая красивая!       Гермиона очень смутилась, но постаралась сохранить нейтральное выражение лица, лишь вежливо ответив:       — Благодарю, мисс Забини.       — А профессор Малфой был там? — ярко розовея, спросила девушка, и Гермиона растерялась. Она почувствовала, как внутри вспыхивает жаркий огонёк, разогревающий щёки и грудь.       — Разумеется, — сдержанно ответила Гермиона.       — И он тоже танцевал на балу? — с трепетом расспрашивала Лукреция. Гермионе даже показалось, что девушка отчасти влюблена в своего декана. Странное было ощущение.       — Как и все мы, мисс, — улыбнулась Гермиона.       — Уверена, он был лучше всех! — вздохнула слизеринка. — А с кем он был? То есть, кого пригласил?       Гермиона вдохнула поглубже.       — Насколько я помню, это была мисс Паркинсон.       — Мать Филипа? Серьёзно? — удивилась Лукреция.       Этот разговор смущал Гермиону всё больше и больше. Она совершенно не помнит Малфоя на том балу. Глубины сознания подсказывали, что его белоснежная макушка всё время мелькала где-то неподалёку. Его нельзя было не заметить. Но в те времена её внимание было сосредоточено на двух молодых людях, и это точно не был Малфой.       — Научите нас танцевать вальс! — вдруг заявил один из юношей. Долговязый Генри Флит с Пуффендуя зарделся и украдкой бросил взгляд на Лукрецию, которая просияла от восторга.       — Да! — поддержала она. — Пожалуйста! Нас никто этому не учил!       — О, наши посиделки и так слишком затянулись, леди и джентльмены! — засмеялась Гермиона, смущаясь, как школьница.       — У нас выпускной в этом году, — напомнил Генри. — Было бы неплохо, если бы это было красиво.       Лукреция запищала:       — Пожалуйста, профессор!       — Но у нас даже музыки нет! — усмехнулась Гермиона. — Уже поздно. Мы и так нарушили порядок…       Молодые люди хором завыли:       — Пожалуйста! Миссис Уизли! Хоть чуть-чуть!       Гермиона весело рассмеялась. Какие они были милые эти старшекурсники. С чего Малфой считает их самыми злостными нарушителями порядка? Видимо, поэтому! Отлично выпрашивают!       — А ну, немедленно спать! — повысила она голос. — Если вы так хотите, мы завтра организуем специальное занятие.       Внезапно Генри вскочил со своей скамьи и решительным шагом ринулся к профессору. Гермиона замерла, а юноша вежливо протянул ей руку.       — Прошу вас, миссис Уизли!       Гермиона подозрительно прищурилась и осторожно взглянула на Лукрецию, которая глядела на Генри во все глаза. Очевидно, этот юноша пытается произвести на девушку впечатление. Что ж… жестоко будет не дать ему шанса.       — Ну, хорошо! — сдалась Гермиона и поднялась со своего места.       Девушки захлопали в ладоши, а парни внимательно уставились на странную пару, выходящую на свободное пространство.       Гермиона с трудом доставала макушкой до плеча Генри. Трудно было представить, как возможно танцевать с таким высоким партнёром. А когда он распрямил свои сутулые плечи дело представилось и того хуже. Гермионе стало смешно, но она изо всех сил изображала собранность и строгость.       — Поскольку музыки у нас нет, — громко произнесла она, — танцуем под счёт.       Под потолком Большого зала кружились снежинки. Молодой человек в джинсах, но при этом в белоснежной рубашке, снова поклонился профессору, чуть кивнув головой. Гермиона изобразила лёгкий реверанс, от чего широкий подол её платья почти коснулся пола, и кто-то из девочек издал протяжный стон восторга.       — Смелее, Генри! — вздёрнув подбородок, произнесла миссис Уизли, при этом упираясь взглядом точно в его адамово яблоко — поднять голову выше было уже некомфортно.       Большая ладонь семикурсника уверенно легла на талию профессора, а её маленькая ладошка исчезла во второй его руке. Она была уверена, что со стороны это выглядит смешно, но остальные студенты смотрели так внимательно и серьёзно, что ей даже немного стало не по себе.       — И… — выдохнула она. — Раз-два-три, раз-два-три…       Шаг. Шаг. Другой. Ещё…       В том, что юноша умеет вальсировать, не осталось сомнений. Гермионе показалось, что она летит. Порхает, словно бабочка — легко, свободно. Было жаль, что она не видит лица Генри, но восторг на лицах сокурсников говорил обо всём. Дети были под впечатлением.       — Так и знал, что нельзя вас без присмотра оставлять! — знакомый до дрожи голос разрезал воздух. Счёт прервался, слизеринцы завопили от радости. — Почему Слизерин до сих пор не в постелях?!       Малфой вошёл в Большой зал и приближался к столу, на ходу разматывая свой бесконечный чёрный шарф, на лице сияющая, самая великолепная улыбка, а на аккуратно подстриженных волосах ещё не успевший растаять снег. Влажная чёлка уже успела прилипнуть ко лбу, но он тряхнул головой, разбрасывая брызги в разные стороны.       — Почти как собака, — усмехнулся он, и дети покатились со смеху.       Её сердце было готово умчаться прочь. Почему возникло это странное желание — пойти ему на встречу. Нет. Не пойти — побежать. Коснуться кончиками пальцев его лица, ощутить тепло его губ. Гермиона чувствовала, как выгорает изнутри, дыхания нет.       Он не сводил с неё весёлых глаз, лёгким движением головы отбрасывая назад белоснежную чёлку, его улыбка лишала сознания.       — Почему я знал, что миссис Уизли придётся вас парализовать и разносить по койкам с помощью левитации? — снова заговорил он.       — Мы совсем чуть-чуть, профессор! — простонала Лукреция.       — Знаю я вас, зажигалка вы наша! — усмехнулся он. — Спасибо, что не устроили пляски на столе.       Дети снова смеялись, а Гермиона, совершенно растерянно просто смотрела на него, не веря собственным глазам. Он расстегнул пальто, опустил его на край скамьи. На Драко был красивый праздничный костюм с удлинённым пиджаком тёмно-серого цвета. Она уже и не представляла, что он может носить что-то, кроме чёрной мантии.       — Как вы… добирались? — наконец с трудом выдавила она. — Ночь уже.       — Трансгрессию ещё никто не отменял, — улыбнулся он. — Хогсмид принимает ежедневно, без перерывов и выходных.       Гермиона не могла сдержать улыбку. Малфой громко хлопнул в ладоши.       — Слизерин… да и прочие! Немедленно спать! Приду каждого укрыть одеялом, за ослушание — розги!       Дети сдавленно хихикали. Стали выбираться из-за стола. Но Лукреция, видимо, ещё не удовлетворила своё любопытство. Она пристально разглядывала профессоров, что не скрылось от внимания Гермионы.       — Профессор! — выпалила она, и Малфой направил на девушку заинтересованный взгляд. — А вы приглашали миссис Уизли на танец на том балу? Ну, тогда, сто лет назад!       Драко подавил приступ смеха, вместо этого прочистив горло.       — Нет, мисс. Не имел чести, — улыбнулся он.       Страшное подозрение подкралось к сердцу Гермионы. Что затевает эта юная леди?       — Мисс Забини, вы слишком злоупотребляете добротой вашего декана и исполняющего обязанности директора, — усмехнулась Гермиона, в надежде, что девушка отступит. Но Лукреция игриво прищурилась и наморщила носик.       — Пожалуйста, сэр, пригласите профессора Уизли! А я приглашу Генри…       Гермиона заметила, как Генри впадает в краску, а вместе с ним все слизеринцы, очевидно недовольные выбором девушки. Какая интриганка!       — Я вот сейчас устрою вам публичную порку, доиграетесь, мисс! — насмешливо ответил Малфой. — Спать немедленно!       Девушка издала хныкающий звук, топнула ножкой и первой направилась к выходу.       — Через пять минут проверю, все ли на местах! — повысил голос Малфой, и студенты буквально рванули прочь, смеясь и прощаясь друг с другом на ходу.       Они остались вдвоём в огромном зале. С потолка беззвучно падал снег. Полумрак. Тишина. Гермиона смотрела ему в глаза, прекрасно понимая, почему он вернулся, и её сердце пело от счастья…