Прозрение

      Киба Инузука утер кровь с разбитой губы меховым рукавом куртки и, поморщившись, тяжело выдохнул. Очередная тренировка команды номер восемь оказалась не менее выматывающая, чем предыдущие. А если говорить уж совсем честно, то далась она всем ее участникам очень тяжело. «Грядут экзамены на звание чуунина, — строго говорила Куренай-сенсей своим юным подопечным, — и вы должны достойно себя проявить. Одна-единственная ошибка — и возможность стать выдающимися шиноби будет упущена». Неопытные, совсем еще зеленые генины решительно кивали, с восхищением глядя на своего учителя, и каждый из них мысленно обещал себе не сдаваться не при каких обстоятельствах. Даже если станет так трудно, как случилось сегодня.       Шино ушел домой, едва перебирая ногами. Хината исчезла сразу после ухода Абураме, а Киба с Акамару еще какое-то время пытались отдышаться. Щенок устало льнул к груди своего хозяина, спрятавшись у него под курткой, а сам Инузука мечтал хотя бы ненадолго прилечь и отдохнуть. Однако он не спешил, потому что знал: по возвращении домой мать вновь заставит его тренироваться, стремясь вырастить из сына настоящего мужчину и шиноби, достойного клана Инузука.       Киба не особо хотел идти домой, но делать было нечего. Будто намерено оттягивая время, он неспешно брел меж местами поваленных деревьев, периодически поглаживая Акамару по выглядывающей из-под куртки макушке, и безуспешно давил зевок за зевком. Хотелось спать, есть, смыть с себя пот, грязь и кровь… Подумав об этом, он зашагал быстрее, но вдруг остановился, услышав в глуби леса чей-то тихий плач.       Киба тогда впервые увидел, как плачет Хината Хьюга. И впервые ощутил, каково это — когда сердце болит потому, что плохо не тебе самому, а другому человеку. Впервые почувствовал, как оно наполняется любовью. Хоть и совсем этого не понимал.       Он осторожно приблизился к ней, словно боялся спугнуть, и несмело заговорил.       — Ты чего это, Хина?       Она отняла руки от лица и вскинула взгляд на своего сокомандника. Подтянув коленки к груди, Хината сильнее вжалась спиной в ствол дерева, на которое опиралась, и судорожно всхлипнула.       — Не получается, — дрогнувшим голосом пролепетала она. — Н-ничего не… получается…       Киба нахмурил брови и, скинув с головы капюшон, присел подле Хьюги.       — Ты говоришь о…       — Обо всем. Я… честно, я пытаюсь быть достойной дочерью своего отца — главы клана Хьюга — но у меня не выходит. Совсем. Я чувствую себя такой бесполезной… И понимаю, что отец оказался прав, однажды сказав мне об этом. И… мой брат, Неджи, тоже прав. Я никогда не стану той, какой меня хотят видеть.       Инузука кривовато усмехнулся, позволяя своему щенку выбраться из-под куртки наружу. Акамару звонко тявкнул и забрался Хинате на коленки, высунув маленький розовый язык и заглядывая девчонке в заплаканные глаза.       — Не знаю, в чем там себя считают правыми твои недалекие родственники, но зато мне известно, что ты совсем не бесполезная. Хина, все вокруг видят, как ты стараешься! И я, и Шино, и Куренай-сенсей! Лично я считаю, что у тебя все получается. Твой бьякуган набирает силу, а удары твоих крохотных ладошек любого в секунду на лопатки уложат! Уж я-то знаю! — Киба коротко хохотнул, заметив тень улыбки на лице Хинаты, что ласково гладила примостившегося у нее на руках Акамару.       — Прости, Киба-кун, — виновато пробормотала Хьюга. — Было больно, когда я тебя ударила?       — Давай договоримся не врать друг другу? — заручившись кивком синеволосой головы, Инузука продолжил. — Было жутко больно. У меня аж искры из глаз посыпались. Но я уж и забыл.       — Прости… — вновь проронила Хината, и ее глаза наполнились новыми слезами.       — Эй, — Киба подсел к ней поближе и аккуратно дотронулся до ее плеча. — Не реви ты, Хината. Ты обязательно сдашь экзамен и станешь чуунином. Обещаю! Чем тебе помочь? Хочешь, помогу тренироваться в свободные деньки? Готов побыть твоей боксерской грушей. Хочешь? Мне это запросто. Все лучше, чем от матушки и сестры по тыкве получать…       Хьюга отчаянно затрясла головой.       — Не нужно, Киба-кун, ты и Шино-кун и так помогаете мне во всем. Я так вам благодарна! Когда я с вами, то даже забываю о том, какой слабой являюсь…       — Прекращай ерунду собирать, — нахохлился Киба, сильно сжав плечо подруги. — Мы не считаем тебя слабой. А тому, кто так говорит, нужно вымыть рот с мылом! Или… — он стал воинственно разминать кулаки, — вдарить разок-другой…       — Ага, — сквозь слезы улыбнулась Хината, — особенно моему папе или брату Неджи.       — Что ты заладила? Брат Неджи то, брат Неджи се… Тьфу ты, блин! Пусть этот хренов выскочка катится на все четыре стороны со своими нравоучениями! Почему ты должна ждать его одобрения?       — Потому что он во всем лучше меня. И… — Хьюга закусила трясущуюся губу, склонившись к Акамару, — я хочу стать такой же, как брат.       — Но тебе незачем становиться такой же, как Неджи, — мягко возразил Киба, решив лучше никак не оскорблять человека, что, очевидно, был Хинате дорог, — потому что ты — это ты. И ты замечательная, Хина.       Она ошарашено воззрилась на друга и, моргнув большими лавандовыми глазами, с новой силой заплакала.       — Эх, ты, — беззлобно ухмыльнулся Инузука и, рывком притянув Хинату к себе, тепло ее обнял.       — Спасибо тебе, Киба-кун… — прошептала она, уткнувшись мокрым носом в его куртку.       И он обнял ее крепче. .       Киба всюду искал Хинату и страшно нервничал. Сегодняшним вечером они с друзьями должны были пойти поесть мяса на гриле и чего-нибудь выпить, но Хьюга на встречу так и не явилась. Инузука решил — опаздывает. Но нет. Хината и не думала приходить.       Не дожидаясь, пока все разойдутся, Киба тихонько слинял и ничего друзьям не объяснил. Да никому, по сути-то, до него и дела не было: ребята радовались мирному небу над головой и тому, что страшная война осталась позади. Они ценили мгновения свободы и спокойствия, ценили единение и вкусное мясо, напитки в стаканах и то, что могли слышать беззаботный смех друг друга. Они выпивали за спасенные жизни с надеждой, что ужасы войны больше никогда не повторятся.       Но Киба не мог разделить этой радости без Хинаты. На сердце было неспокойно. И когда он смог, наконец, ее отыскать, оно взволновалось еще сильнее.       — Хина? — негромко позвал он сидящую в тени деревьев подругу.       Она обернулась, и Инузука тут же заметил слезы на ее щеках. В груди мучительно заныло.       — Киба-кун? — выдавила она удивленно.       — Ты плачешь? — зачем-то спросил он, ведь и сам все прекрасно видел. Киба присел рядом с Хьюгой и встревожено прошелся взглядом по ее бледному лицу.       — Извини, — Хината улыбнулась, утирая слезы. — Я должна была предупредить, что не смогу прийти.       — Что тебя так расстроило? — смело коснувшись ее мокрой щеки костяшками пальцев, Киба смахнул пару крупных слезинок.       — Я очень тоскую по брату Неджи, — призналась она.       Инузука опустил взгляд, отдернув руку от лица Хинаты. Ну конечно, тупоголовый кретин. И как он только додумался задавать столь идиотские вопросы? Киба вдруг сам едва не расплакался: тяжело терять друзей… и тяжело смотреть, как дорогой сердцу человек оплакивает страшную потерю.       — Прости, я должен был все понять, — виновато произнес он. — Мы все скучаем по Неджи.       — Мне… — Хината задрожала, цепко схватившись за куртку Кибы, а потом несдержанно бросилась в его объятия. — Мне так его не хватает!       Инузука теснее прижал подругу к себе, зарываясь пальцами в ее длинные шелковистые волосы. Он успокаивающе поглаживал Хьюгу по голове, пытаясь впитать в себя всю ее боль. Лишь бы только облегчить ее страдания.       — Ну-ну, Хина…       — Я никак не могу забыть взгляд брата, когда он умирал, — захлебываясь рыданиями, стенала Хината. — Бедный Неджи! Он не заслужил такой смерти! Не заслужил уйти так рано! Нет, я просто не могу в это поверить…       Киба долго наблюдал, как Хината держалась. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Четвертая Мировая война Шиноби окончилась, но Хьюга только сейчас позволила нестерпимой боли в полной мере вырваться наружу. Киба чувствовал, как она освобождается, рыдая у него на груди, и позволял ей выплеснуть всю горечь утраты. Он хотел быть рядом, когда ей плохо. Хотел оставаться рядом всегда.       — Я знаю… — шептал Киба, обвивая руками хрупкое подрагивающее тело Хинаты. — Знаю, Хина…       — Так больно… Киба-кун… — она все отчаяннее жалась к другу, жадно поглощая исходящую от него теплоту. Хината позже оценит то, что Киба предпочел разделить с ней ее боль вместо того, чтобы веселиться с друзьями, как и должен был.       Она еще долго плакала, пытаясь отыскать утешение в объятиях человека, рядом с которым ей было не стыдно быть собой и давать волю эмоциям. Он едва ли не единственный знал Хинату и понимал, что нужно делать в такие моменты: подбодрить словом или, как сейчас, просто молчать. Киба был ее оплотом. Твердым плечом. Тихой гаванью. А она, сама того не подозревая, была для него всем миром.       Киба уже не впервые видел, как плачет Хината Хьюга. И не впервые ощутил, каково это — когда сердце болит потому, что плохо не тебе самому, а другому человеку. Не впервые почувствовал, как оно наполняется любовью.       Но теперь Киба все понимал.       Хината плавно провела пальцем по фотокарточке из альбома в твердом кожаном переплете и грустно улыбнулась. На одном из снимков были изображены старые друзья, а также ее муж, что стоял рядом с Харуно Сакурой и обнимал юную куноичи с улыбкой на лице. Чуть поодаль не менее радостно улыбались Киба и сама Хината: тогда они еще были неразлучными друзьями, но теперь…       Она скучала по тому времени, когда запросто могла проводить время с Кибой, делиться с ним всем, что было на душе, и чувствовать его неоценимую поддержку. Пересматривая альбом, Хината позволяла себе окунаться в воспоминания, пусть это и причиняло ей нестерпимую боль. Ведь все, что у нее осталось — это воспоминания: о светлом прошлом и о ярких сильных чувствах, которые она испытала рядом с ним в настоящем.       Хината изо дня в день обещала себе больше не плакать, но все еще не могла это контролировать. Глядя на Кибу со снимка и перебирая в памяти некоторые особенно важные для нее воспоминания, она почувствовала, как глаза предательски мокнут, а потом как слезы стекают по щекам. Хината пыталась понять, отчего у нее на сердце в последнее время было еще более тревожно. Ее постоянно одолевало какое-то неприятное предчувствие, и это заставляло ее беспрерывно думать о Кибе: как он переживает все произошедшее? Что теперь испытывает к ней? Насколько велико его разочарование?       Услышав чье-то присутствие позади себя, Хината заторопилась утереть лицо и захлопнула альбом, возвращая его на полку с книгами в гостиной. Решительно взяв себя в руки, она обернулась.       — Я не услышала, как ты вернулся, Наруто-кун.       Наруто отрывисто кивнул, не подавая вида, что заметил ее слезы. С тех пор, как они откровенно поговорили и приняли решение сохранить семью, прошло не меньше двух месяцев, и все это время Узумаки старался дать Хинате возможность свыкнуться с тем, что их с Кибой дороги окончательно и бесповоротно разошлись. Он позволял ей плакать по нему, пока якобы этого не видел, и уговаривал себя не вмешиваться в ее мысли. Наруто знал, что она думает о Кибе, и даже пытался ее понять.       Седьмой искренне хотел, чтобы ее сердце успокоилось, но никак не мог на это повлиять. Ему казалось, для этого просто нужно было больше времени. Может, чуть позже все забудется, если они с Кибой не будут видеться. Так он думал.       Исходя из этих соображений, Наруто целую неделю скрывал от Хинаты нечто очень важное — то, что на его взгляд, могло помешать их стремлению вновь сблизиться. Но утаивая это от жены, Узумаки мучился чувством вины. Она в любом случае все узнает, и тогда точно не простит его за то, что он ей ничего не рассказал.       — Снова смотришь фотоальбом? — обыденным тоном спросил Наруто.       Хината стряхнула с завязанного на талии фартука несуществующие пылинки и едва заметно кивнула.       — Будешь ужинать? — она направилась к плите, где остывала недавно приготовленная еда.       — Подожди, — проследовав за ней, неуверенно произнес он, — присядь пока.       Хината остановилась у стола, выдвинула стул и медленно села.       — Что такое, Наруто-кун?       Он взглянул в ее непроницаемое лицо и нервно дернул губой. Хината по-прежнему оставалась к нему холодной и отстраненной, а Наруто не понимал, как это исправить. Как добиться того, чтобы жена смотрела на него так, как прежде? Или хотя бы просто стала похожа на живого человека, а не безэмоциональную восковую куклу.       — Ты не слышала никаких новостей? — издалека начал Седьмой, не зная, то ли ему присесть рядом с ней, то ли остаться стоять, где стоит.       Она покачала головой.       — Вроде бы нет. А о каких новостях ты говоришь?       Наруто стушевался. Он не знал, как подступиться к тому, что хотел сказать, а сказать-то нужно было всего каких-то пару слов.       — Киба ушел из полицейского участка.       Хината в удивлении приподняла брови, но кроме этого выражение ее лица больше никак не изменилось.       — Почему?       Решив больше не медлить, Наруто отчетливо произнес:       — Он уезжает.       Сердце Хинаты стремительно ухнуло вниз. Ее губы дрогнули, рот приоткрылся, глаза сильно расширились. Она сгребла оборки на фартуке похолодевшими пальцами в попытке трезво расценить услышанное.       — Я хотел сказать тебе сразу, как узнал, но… — Наруто тяжело вздохнул, взъерошив волосы и прикрывая глаза.       — Куда? — тихо проронила Хината, коротко утерев вспотевшую ладонь о фартук. — Куда Киба-кун собирается уехать? — она в непонимании заморгала, заметавшись взглядом по полу. — Здесь его дом. Здесь всё: семья, друзья, работа… Почему? Почему он принял такое решение?       — Почему? — удивленно вторил Седьмой. — Хината, ты действительно не понимаешь?       — Ты говорил с ним? — она скрипнула стулом, вскакивая на ноги. — Что он тебе сказал?       — Я не говорил с ним, — частично соврал Наруто. Он и правда не виделся с Кибой после того их неприятного разговора, а о нем Хинате лучше не знать, — но мне и без того ясно, что Киба надумал начать новую жизнь вдали от нас с тобой.       — Он бы так не поступил! — прокричала Хината, сдавшись под гнетом обуревавших ее эмоций. — Киба-кун, он…       — Он такой же человек, как мы с тобой. У него тоже есть чувства. Попробуй его понять.       — Отчего ты вдруг стал так говорить? Ты заботишься о его чувствах? С какой стати, Наруто-кун?       — Киба не стал мне чужим человеком из-за того, что у нас произошло. Да, он поступил подло по отношению ко мне, но я отчасти понимаю, почему. Хината, я стараюсь уладить все миром, а ты кидаешься на меня, точно это я выставляю Кибу вон из деревни.       — Когда Киба-кун должен уехать? — резко налетев на Наруто, Хината обеими руками вцепилась ему в предплечье и принялась нетерпеливо трясти его. — Скажи мне, Наруто-кун! Я должна увидеться с ним!       — Но это ничего не изменит, — обхватив ее плечи, спокойно проговорил он. — Хината, оставь это. Оставь Кибу в покое. Так ты лишь сильнее ранишь его.       Она так жалобно посмотрела Наруто в глаза, что он оторопел и тут же пожалел, что сказал об отъезде Кибы только сейчас. Пусть Хината и хотела казаться ко всему безразличной, Узумаки видел, как ей больно.       — Я боялся, что ты захочешь все бросить и уехать с ним, — нехотя признался он.       — Все бросить? — ошарашено выдохнула она. — Бросить своих детей и сбежать с мужчиной? Как ты можешь так говорить?!       — Я не знаю, почему эта мысль вообще пришла мне в голову, — затараторил Седьмой, сильнее сжимая плечи Хинаты. — Пойми, ты стала совсем другой, и я больше не могу быть уверен в том, на что ты способна. Ты ведь так убиваешься… До сих пор, Хината! Даже после того, как мы все обсудили и…       — Ты ненормальный, раз решил, что я способна оставить детей! — стремительно отпрянув от мужа, она схватилась за голову и бесцельно зашагала по комнате.       — Киба уезжает сейчас.       Хината резко остановилась.       — Ч-что?       — Если ты хочешь успеть проститься с ним, то должна поспешить, — строго сказал Наруто. — Его поезд отправляется в ближайший час.       — Боже… — прижав ладошки к лицу, прошептала она. Пальцы не слушались, путаясь в завязках фартука, а ноги стали ватными. В ушах стоял неясный гул, сбивая и без того разрозненные мысли, и Хината не могла сдвинуться с места.       «Что, если я больше его не увижу?» — уже не впервые промелькнуло в ее сознании, и она рвано вздохнула. Сердце сжалось от страха и непонимания как этого не допустить.       — Ты не пой…       Наруто и договорить не успел, прежде чем Хината стремительно сорвалась с места и, всучив ему в руки фартук, выбежала из дома, на ходу подхватив свою обувь. Даже не захлопнув за собой дверь, она побежала дальше, чем видела, думая лишь об одном:       «Только бы успеть…»

***

      — Ты хорошо все обдумал? Взвешенное ли решение твое?       Киба усмехнулся и притянул Шино к себе, крепко обнимая его.       — Ты еще двести раз спроси, — отстранившись, сказанул Инузука. — Глядишь, передумаю.       — Иронизировать не время сейчас, — нахмурился Абураме. — Не будь таким идиотом.       — Ты вздумал исправить самого неисправимого идиота в мире? — вздернув бровь, удивлялся Киба. — Что выросло — то выросло. Смирись.       — Смириться с отъездом друга лучшего не самое легкое дело. Киба, я отговаривать тебя не собираюсь, ведь пытался уже, но я быть уверенным хочу, что такой непростой выбор поменяет твою жизнь к лучшему.       — А кто ж его знает, Шино, — пожал плечами Инузука. — Может, и поменяет. А может… А-ай, к чему все эти домыслы? Я полон энтузиазма! Знаешь, как давно я не ощущал подобное? — он кивнул на подошедший поезд, у которого собралась толпа пассажиров и провожающих. — Чувствую, сев в этот поезд, я смогу вздохнуть свободно. Это все, о чем я сейчас могу говорить с уверенностью.       — Не верю, что ты так рвешься увидеть своего отца, — скептически произнес Шино. — Скорее, ты убегаешь от самого себя, как будто смена картинки перед глазами избавит тебя от чувств гнетущих.       Киба скривился. Шино частично был прав: он и правда схватился за возможность вырваться из круговорота боли и страданий, выматывающих его настолько, что терпеть это дальше виделось просто невозможным. Киба боялся, что такими темпами либо помрет от тоски, либо сам на себя руки наложит. Несмотря на то, что он давно поставил на себе крест, позволить себе сгнить от собственной беспомощности Инузука не мог.       Если бы не определенное стечение обстоятельств, Киба бы никогда не решился покинуть родные края. В тот день, когда Хана огорошила его разговором об их отце, Инузука не находил себе места. Он прочел отцовское письмо и надолго погрузился в свои мысли. Там говорилось о чувстве вины, о сожалениях, о стремлении, пока еще не поздно, заполнить огромную пропасть между отцом и сыном, что он сам же и разверзнул. Старик писал так красноречиво, что Киба невольно проникся его словами и решил ответить. Затем отец написал ему снова. И он снова ему ответил.       Киба поразился отцовской наглости, коей пестрело его очередное письмо. Он осмелился просить встречи, и Инузука сперва даже разозлился. Но потом, глядя на измятое послание в своих руках, Киба подумал: а почему нет? Ведь он так много раз воображал себе встречу с отцом, представлял, как они будут говорить о чем-нибудь незамысловатом и смеяться вместе. А теперь отец сам хотел того же, словно все годы, что провел вдали от детей, он так же лелеял вполне осуществимую мечту.       Если бы все это свалилось на его голову несколько раньше, Инузука ни за что бы не пошел отцу навстречу. Даже если бы захотел. Но так случилось, что он появился в жизни Кибы в едва ли не самый тяжелый для него период, когда хочется отыскать хоть какой-нибудь смысл двигаться дальше. Может, отправиться в никуда к человеку, что когда-то оставил его, и показалось Кибе не лучшей идеей, но он так загорелся ею, что и думать больше ни о чем не хотел.       Однако Киба все же подумал: о матери, о сестре и друзьях. О вполне себе любимой работе и обязательствах перед кланом. Киба подумал обо всем, что был готов оставить. О… Хинате. И едва он подумал о ней, решение броситься в неизвестность стало непоколебимым. Инузука раз и навсегда понял: здесь ему больше нечего терять.       Он долго объяснялся перед матерью, пока она, наконец, его не поняла. С Ханой вышло куда проще: она поддерживала его общение с отцом, что пока было в зачатке. Но Шино… С ним оказалось говорить тяжелее всего. Кибе не хотелось оставлять близкого человека, но и оставаться рядом с ним будучи таким… Инузука отчетливо понимал, что ничего хорошего это не сулит никому. Пусть Шино и не показывал всем вокруг свою тонкую натуру, Киба достаточно хорошо его знал. Ему было известно, что Шино переживает за него больше чем за себя. И Инузука не мог позволить другу видеть, как он стремительно угасает, теряя привычную тягу к жизни.       — Ты вот-вот стихами заговоришь, — подбодрив Абураме радушной улыбкой, подколол его Киба. — Слишком много философствуешь. Может, уже просто свыкнешься с мыслью, что на одного несносного идиота в твоей жизни станет меньше?       Шино совсем помрачнел, и Киба мысленно обругал себя за неосторожные слова.       — Прости, дружище, — виновато буркнул он. — Что поделать? Язык без костей. Но не думай, что я так просто отказался от всего. А в особенности, от нашей дружбы. Ты мне как брат. Знаешь же?       — Знаю, конечно, — снисходительно улыбнулся Абураме.       — Вот и не гунди тогда, — хлопнув его по плечу, бросил Инузука. — Акамару тоже будет скучать, — глянув на своего пса, что рядом караулил одну-единственную дорожную сумку, добавил он. — Скажи, Акамару?       Пес звонко залаял, и Киба раскатисто расхохотался.       — Слыхал? Он без тебя жить не может.       — К чему эта ложь неприкрытая? — не всерьез взвился Шино. — Акамару, будь на то воля его, избегал бы меня и моих жуков до конца жизни.       — Ты как всегда несправедлив к себе, — хмуро пробормотал Киба. — Я буду возносить небу молитвы о том, чтобы ты повстречал человека, которому будет плевать на твою особенность. Жуки да жуки. И что с того?       — Сказать легко тебе…       — Не дрейфь, Шино. Будь проще. Пока сам себя не полюбишь… Ну, а дальше ты знаешь.       — Я-то в порядке буду, — заверил Абураме. — А вот ты… — он вдруг нахмурился, вглядываясь в толпу за спиной Кибы. — Э-э-эм… Киба…       — Чего? — Инузука обернулся через плечо, да так и застыл, словно в один момент лишился всех органов чувств. Он нервно сглотнул, не в силах оторвать взгляд от маленькой знакомой фигуры, что во весь опор неслась им навстречу, расталкивая локтями случайных зевак.       Хината так судорожно выискивала взглядом Кибу, что в глазах зарябило. Скованная страхом не успеть увидеться с ним, она тяжело дышала, запыхавшись, но из последних сил продолжала бежать. В какой-то момент Хината даже была готова сесть посреди улицы и расплакаться от бессилия, однако вовремя выцепила среди безликой толпы лицо Кибы, что смотрел прямо на нее.       — Киба-кун! — несдержанно прокричала она, подхватив рукой свою юбку, путавшуюся в ногах.       Голос Хинаты вырвал Инузуку из ступора, и он тряхнул головой, возвращая помутившемуся сознанию былую ясность. Киба заставлял себя оторвать от нее взгляд, обратить взор обратно на Шино и унять волнующую дрожь, вызванную ее неожиданным появлением. Но вместо этого, он всем телом развернулся к Хинате, невольно позволяя ей с разбегу врезаться ему в грудь.       — Успела… — лихорадочно хватаясь за куртку Кибы, прошептала она.       Шино незаметно улыбнулся. Он поражался тому, как его друг в момент переменился, увидев Хинату, и убедился наверняка, что куда ни убегай — Кибе не избавиться от своих чувств к ней.       — Пойду я уже, — подал голос Абураме, и Хината, лишь сейчас заметив его присутствие, стыдливо потупила взгляд.       — Спасибо, что проводил, Шино, — протягивая ему руку, улыбнулся Инузука. — Может, еще свидимся.       — Удачи, Киба, — он крепко пожал его протянутую ладонь и, тоскливо глянув на Акамару, медленно побрел прочь.       Киба смотрел другу вслед, испытывая пусть и светлую, но грусть. Расставаться с Шино оказалось труднее, чем он думал. Гораздо труднее.       — Киба-кун? — пролепетала Хината, задрав голову, чтобы посмотреть Кибе в лицо. Он повернулся к ней, и когда их взгляды встретились, ее сердце на краткий миг замерло, но потом взволнованно забилось, отдаваясь в ушах и горле. Хината не видела Инузуку уже больше двух месяцев и сейчас так упоенно разглядывала каждую черточку его красивого лица, что он не мог этого не заметить. Она смертельно тосковала по Кибе, мечтая если не прикоснуться к нему, то хотя бы заглянуть ему в глаза, но могла лишь денно и нощно просматривать фотографии в альбоме. Сейчас перед ней стоял уже взрослый мужчина, чей взгляд, невзирая на все произошедшее, по-прежнему оставался нескрываемо нежным и любящим. Того беззаботного бойкого мальчишки с фото Хината больше в нем не находила.       — Я узнала о твоем отъезде только сейчас, — вновь заговорила она, плотно укладывая в памяти его образ: несколько сурово сдвинутые брови, черные глаза, что всегда по-особенному смотрели на нее, и чуть приоткрытые губы, некогда дарящие ей самые сладкие поцелуи. Хината хотела запомнить Кибу так четко, как это возможно.       А он ничего не говорил. Лишь глядел на нее в ответ, не понимая, как можно быть столь прекрасной. Хината же восприняла его молчание как возможность откровенно выговориться перед тем, как он уедет.       — Киба-кун, я знаю, что не имею права просить тебя остаться, но позволь мне хотя бы поговорить с тобой? Мне нужно многое тебе сказать, и я даже не знаю, с чего мне начать… — она зажмурилась, приводя мысли в какой-никакой порядок, и смело продолжила: — Пожалуйста, поверь, что я никогда не хотела причинять тебе боль и всегда была с тобой искренна. Каждый раз, когда мы были близки, я всем своим существом хотела тебя, ведь кроме желания быть с тобой рядом, не существовало ни единой причины, почему я приходила к тебе. Ты подарил мне возможность узнать тебя еще ближе, хотя казалось, я и так давно тебя знаю, а также дал шанс понять, кем являюсь я сама. Все, что между нами случилось, навсегда останется в моей памяти как самое прекрасное воспоминание, потому что я ни о чем не жалею. Я бы ни за что не отказалась от тех чувств, что испытала рядом с тобой.       Киба заворожено смотрел, как Хината в очередной раз открывается ему, и не знал, сможет ли вообще сейчас заговорить с ней. Сердце сковало ноющей тоской, какой-то непроглядной безысходностью, и он снова почувствовал себя обреченным на вечные муки неразделенной любви.       — Прости меня за все, если когда-нибудь сможешь, — смаргивая слезы, Хината тесно жалась к Инузуке, обеспокоенно сжимая-разжимая в пальцах ткань его куртки. — Я очень боялась сейчас опоздать, но вовсе не из-за того, что не смогу с тобой попрощаться. Больше всего я боялась, что тогда ты так и не узнаешь, что я люблю тебя, Киба-кун.       В тот момент, как Хината произнесла последнюю фразу, время для Кибы остановилось. Все звуки, ранее вынуждающие ее говорить громко, в одночасье стихли; прохожие, маячившие тут и там, как бесследно испарились. Казалось, даже солнце перестало светить. Киба не слышал ничего, кроме отчаянного стука своего сердца и так же ничего вокруг не видел — одну лишь Хинату, что неотрывно смотрела на него. Порыв ветра, будто в замедленном действии, подхватил ее благоухающие, густые волосы, открывая взору Кибы безупречное лицо возлюбленной с широко распахнутыми лавандовыми глазами, а потом, как только наваждение отступило, разом стих. Все вернулось на круги своя в одну-единственную секунду, однако сам Киба уже не мог стать прежним.       Он чуть ли не всю свою сознательную жизнь мечтал услышать из ее уст эти слова, но ясно понимал, что это возможно лишь во снах или сказочных грезах. Киба давно не надеялся, что эта мечта хоть когда-нибудь претворится в жизнь. На то не было ни малейшей надежды, и вдруг…       «Я люблю тебя, Киба-кун» — вертелось в его спутанных мыслях подобно причудливым узорам калейдоскопа. Слова Хинаты глубоко въедались в него, прожигали остатки всего живого, необратимо отпечатывались в каждой клеточке и настойчиво пытались сломить его дух. Эти простые слова сделали Кибу счастливым и несчастным одновременно, застилая раскрытые в изумлении глаза с подергивающимся зрачком мутной пеленой не до конца выплаканных слез.       — Я благодарна тебе за то недолгое время, пока мы были вместе, — не давая Инузуке шанса опомниться, уверенно говорила Хината. — Я чувствовала себя счастливой. Целостной. Просыпаясь поутру и засыпая с мыслями о тебе, я неизменно буду видеть перед собой твой любящий взгляд и никогда не отпущу воспоминания о нас. Не позволю времени стереть их из моей памяти. Я…       Речь Хинаты была бессовестно прервана звуковым оповещением и механическим голосом оператора о скором отправлении поезда. Мельком обернувшись на ожидающий своих пассажиров состав, она проглотила слезы и вновь посмотрела на Кибу.       — Мне неизвестно, куда ты едешь, и вернешься ли, но я буду ждать тебя. Кто знает, когда и как судьба вновь сведет нас вместе? Потому что я верю: это обязательно случится.       Киба болезненно поморщился и, едва шевеля губами, ошарашено выдохнул:       — Хина…       Услышав, как он произносит ее имя, Хината улыбнулась сквозь слезы, ощущая в груди исцеляющую все раны теплоту его голоса.       — Ты только не беспокойся обо мне. Я буду в порядке, правда, — она отерла с лица слезы и улыбнулась еще шире. — А плачу я оттого, что счастлива за тебя, ведь перед тобой открыты все дороги, одна из которых непременно приведет тебя туда, где ты станешь в итоге счастливым. Надеюсь, моя любовь будет оберегать тебя от любых ненастий, потому что она теперь так глубоко и осознанно сидит в моем сердце, что даже расстояние не способно дать ей угаснуть. Пожалуйста, Киба-кун, почаще улыбайся так же беззаботно, как в детстве, потому что твоя улыбка способна осветить даже самую непроглядную тьму. Так было со мной, ведь ты бесконечно придавал мне сил. И я хочу, чтобы ты… любил. Потому что ты умеешь любить так, как никто другой. И благодаря только твоей любви я смогла понять, что чувствую сама. Понимаю, мое признание ничего уже не изменит, но я уповаю на то, что зная о моих чувствах, ты сможешь простить меня. Больше всего я хочу знать, что ты не держишь на меня зла или не…       — Черт побери, Хина…       Хината удивленно пискнула, когда Киба крепко прижал ее к себе, запустив пальцы ей в волосы, и опалил своим горячим дыханием ее ухо. Она со слабым облегчением жадно льнула к нему, задыхаясь от счастья еще немного побыть в его объятиях.       Киба коснулся губами ее волос, со свистом втянул носом их ни с чем несравнимый аромат, зажмурился и сцепил зубы. Его разрывало на части. Нет, скорее, на мельчайшие незримые частички, что развеивались по ветру и лишали Кибу возможности вновь обрести себя, стать целостным и полюбить кого-то другого. Но он, так или иначе, не видел иного выхода, кроме как сейчас сесть в ожидающий его поезд и уехать. Так поступить было правильнее всего.       Пусть Киба и не имел на Хинату никаких прав даже после того, как смог недолго обладать ею, но когда она подняла голову и умоляюще взглянула на него, он приблизился к ее лицу. Она плакала, держась за его куртку, и привстала на носочки, позволяя им оказаться почти на одном уровне. Дрожа всем телом, Киба отыскал губы любимой и несмело прикоснулся к ним своими, нежно потерся кончиком носа об ее и, в конце концов, осторожно поцеловал. Хината неожиданно обхватила его голову обеими руками и стала целовать так глубоко, так отчаянно и самозабвенно, что все люди вокруг и все обстоятельства теряли свою значимость.       — Ты не должна была приходить, — на мгновение разрывая поцелуй, пробормотал Киба и вновь завладел губами Хинаты.       — Я хотела, чтобы ты узнал, как сильно я тебя люблю, — прошептала она у его губ. — Прости, что говорю об этом так поздно. Прости, что не полюбила тебя раньше, Киба-кун…       — Тише, ничего больше не говори, — покачал головой Инузука, большими пальцами обеих рук утирая слезинки с ее мягких холодных щек и тут же согревая их своими губами.       Никто из окружающих не обращал внимания на одну из множества пар и компаний, что прощались друг с другом. Один лишь Наруто Узумаки сквозь толпу наблюдал, как его жена жмется к другому мужчине и страстно целует его, проливая слезы. Почти сразу же, как Хината ушла, он отправился вслед за ней и когда явился на перрон, испытал противоречивые чувства. Узумаки было неприятно застать их с Кибой так откровенно целующихся на глазах у толпы народа, но сейчас ему впервые пришлось увидеть их со стороны. И то, что Наруто видел, перевернуло в нем все, о чем он думал в последние месяцы. Он напрочь забыл, что когда-то этот мужчина и эта женщина были просто друзьями детства, забыл, что она раньше целовала лишь его, Наруто, и оставил попытки понять, почему именно Киба стал яблоком раздора в их «крепкой» семье. То, как крепко он обнимал Хинату, как целовал ее, сдерживая слезы, убивало в Узумаки любые сомнения касательно его чувств к ней. А то, как она цеплялась за Кибу, не желая его отпускать, сделало Наруто уверенным в неоспоримом факте: Хината отныне любила лишь Инузуку и никого больше.       Можно было подумать, что этих двоих ничто не заставит оторваться друг от друга, но пронзительный гудок поезда, который должен был вот-вот отправиться в путь, вынудил Кибу с Хинатой вздрогнуть и синхронно обернуться. Прощание неизбежно, и они оба это понимали.       — Тебе пора, — надломленным голосом произнесла Хината, пробегаясь взглядом по лицу Кибы.       Он моргнул, и в его глазах проступили слезы. Хината изогнула дрожащие губы в ласковой улыбке и осушила влагу на его щеке коротким поцелуем.       — Пожалуйста, не терзайся из-за меня, Киба-кун, — бережно поглаживая его по волосам, попросила она.       Киба медленно качал головой, как бы отвечая, что это невозможно. Гудок вновь резанул слух, и он отстранился.       — Прощай, Хина, — давил из себя Инузука, не разрывая с ней зрительный контакт. Кажется, это было самым тяжелым из всего, что ему когда-либо приходилось произносить.       — До свидания, — отчетливо сказала Хината, пронзительно глядя ему в глаза. — Я буду ждать тебя, Киба-кун.       Он нагнулся, чтобы подхватить свою сумку и призывно кивнуть Акамару. Выпрямившись, он шмыгнул носом и в последний раз улыбнулся Хинате своей мальчишеской улыбкой, вновь становясь участником команды номер восемь, чье сердце однажды и навсегда наполнилось любовью к девчонке по имени Хината Хьюга.       — Никогда не плачь из-за мужчины, Хина, — напоследок бросил Киба. — Кем бы он ни был. Поняла?       Хината с готовностью закивала, чтобы у него не оставалось сомнений: она сделает так, как он просит.       Еще с секунду Киба смотрел на свою единственную любовь, а потом резко отвернулся и быстро зашагал к нужному вагону. Он стремительно отдалялся от Хинаты, а она неотрывно глядела ему вслед. Киба совсем скоро растворился в толпе, и только тогда Хината осознала, что сейчас произошло.       — Киба-кун! — прокричала она, срываясь с места и зачем-то погнавшись за ним. — Я буду ждать тебя, Киба-кун!       Пусть Хината и кричала так громко, насколько позволяли ее голосовые связки, он уже не мог услышать ее. Она вдруг остановилась, рвано выдохнув, и опустилась на землю, собрав в кулак ткань своей кофточки в том месте, где ныло ее любящее сердце.       — Киба-кун… — прошептала Хината, закрывая глаза.       Наруто нервно огляделся, подбираясь к супруге, обессилено сидящей прямо на земле. Присев на корточки, он невесомо дотронулся до ее плеча и заглянул в заплаканное лицо.       — Хината?       Она медленно повернулась к мужу и, содрогнувшись, проглотила слезы.       — Он уехал…       Наруто кивнул и осторожно взял Хинату под локоть.       — Поднимайся. Мы идем домой.       С его помощью она без возражений встала на ноги и, всхлипнув в рукав, вместе с ним побрела в направлении особняка Узумаки. «Никогда не плачь из-за мужчины, Хина. Кем бы он ни был. Поняла?» — всплыли в голове Хинаты последние слова Кибы.       Она кротко улыбнулась своим мыслям и решительно утерла глаза.       — Отныне никаких слез, — смиренно шагая рядом со своим мужем, тихо прошептала Хината Узумаки, что в воображении Кибы Инузуки все еще оставалась Хьюгой.