Прозрение

      Инузука Киба невзлюбил дневной сон, когда еще маленьким несмышленышем пешком под стол ходил. Мать всегда заставляла его спать, и он искренне не понимал, почему это для нее так важно. Позже, когда Киба подрос, желание вздремнуть днем в нем так и не проснулось. Он являлся очень активным ребенком и подростком, имея при себе огромный запас энергии, и ему даже целого светового дня не хватало, чтобы исчерпать ее всю. А если бы он еще и спал… Представить страшно.       Но в последнее время Инузука только и делал, что заваливался без задних ног в кровати или прямо на диване в гостиной, и даже сновидений никаких не видел — настолько крепко он спал. Сегодняшний день не особо отличался от предыдущего, и Кибу так же срубило после обеда: его даже присутствие Шино не смущало. Он быстро перекусил и скрылся в спальне, в секунду оказавшись в объятиях Морфея.       Минусом такого отдыха неизменно была небольшая головная боль и странное ощущение раздвоенной реальности. Про вопросы, вроде: «кто я?» и «какой сейчас год?» и говорить нечего. Киба с трудом мог сориентироваться в пространстве, а уж идентифицировать себя — тем более.       — Шино, блин, ты мог меня разбудить? Уже вечер на дворе, — ворчал Инузука, выбравшись из темной спальни и лениво шаркая в сторону кухни. Его здоровье мало-мальски нормализовалось (не считая странной непроходящей усталости и периодической слабости), нога почти зажила, а перевязка ран на груди уже не требовалась.       — Привет, Киба-кун.       Киба замер, почесывая покрывшееся мурашками голое плечо. Ну точно, этот проклятый дневной сон рано или поздно доведет его до ручки.       — Как спалось? — напрочь лишая Кибу дара речи, спросила Хината, следом прогремев крышкой кастрюли.       — Как ты сюда вошла? — недоумевал он, все еще потирая озябшее плечо. — И давно ты здесь?       — Меня Шино-кун впустил перед тем, как уйти, — с улыбкой поведала Узумаки, выключая плиту. — Я приготовила ужин и прибралась немного. Сейчас займусь стиркой. Ты поешь сразу или чуть позже?       Инузука непонимающе тряхнул головой. Хината, верно, решила проверить Кибу на прочность, так он думал. Все его уговоры не нянчиться с ним так, будто он при смерти, на нее вообще никак не действовали. Она приходила к нему каждый день либо с уже приготовленной едой, либо с какими-то продуктами, из которых по своему обыкновению вытворяла кулинарные шедевры. Хината убиралась у него в доме, следила за тем, чтобы он принимал лекарства, прописанные Сакурой, и вопреки физическому сопротивлению Кибы наносила на его больную ногу целебную мазь, благодаря которой та так быстро заживала. Это продолжалось несколько дней кряду, и Киба каждый раз надеялся, что следующий станет последним.       Присутствие Хинаты рядом было невыносимым. Ее прикосновения, даже самые безобидные, ее нежное «Киба-кун» и ободряющая улыбка сводили его с ума. В прямом смысле. С одной стороны, часы, проведенные вместе с Хинатой под одной крышей, казались подарком судьбы и каким-то божьим благословением, но с другой, Кибе реально было в тягость это недолгое время. Они все еще редко смотрели друг на друга прямо, без стеснения, всячески избегали разговоров о произошедшем и делали вид, что, как и условились, благополучно забыли об этом. Но Киба, который недавно призывал к этому их обоих, так и не смог выбросить из головы близость с Хинатой. Как и ее саму, разумеется. Ведь чем больше она для него делала, тем меньше оставалось шансов справиться с этой непосильной задачей.       — Какая стирка, Хина? — раздраженно произнес Киба, наполняя для себя стакан воды из начищенного стеклянного кувшина. — Ты здесь домработницей не нанималась.       — Просто позволь облегчить тебе жизнь, — не внимая его раздражению, отмахнулась Хината. — Кажется, так ты говорил?       — Ну, это уже ни в какие ворота, — заключил он безрадостно, выливая недопитую воду из стакана в раковину. — Твой муж в курсе, что ты постоянно приходишь сюда и делаешь для меня все эти… — Киба оглядел чистоту и порядок вкупе с приготовленным ужином на плите, — все эти вещи?       Хината снова улыбнулась.       — Конечно, он в курсе. Наруто-кун поддержал мое решение позаботиться о тебе.       Киба раздражался все больше, особенно, завидев в Хинате эту напускную непринужденность.       — Поддержал бы Наруто-кун твое решение, зная, что между нами было?       На этот раз улыбка Хинаты сошла на нет. Она поджала губы и, сцепив пальцы между собой, уставилась в пол, что сама же недавно дочиста намыла.       — Ты хочешь, чтобы я рассказала ему? Или, быть может, хочешь рассказать обо всем сам?       — Я бы не сделал этого, если бы ты сама меня не попросила. Речь о тебе. А меня пусть хоть убивает. Мне жизни не жалко.       Хината издала полный горечи смешок.       — Он бы ничего не сделал.       Кибе по-настоящему было плевать на себя. Он говорил правду, не имея ни капли страха перед Наруто и его возможным гневом. Инузука понимал, что спать с чужой женой опасно для жизни.       — Ты должна уйти.       — Почему ты хочешь, чтобы я ушла? Почему отвергаешь мою ни к чему не обязывающую заботу? Я просто хочу, чтобы сейчас ты думал только о своем здоровье и…       Киба шумно выдохнул, клацнув зубами. В нем взыграла такая ярость, что даже дышать стало трудно. Ее проклятая забота не прибавляла ему здоровья, уж точно. Да он только больше терял рассудок, пока Хината думала, что помогает ему. И Киба уже не хотел сдерживать откровения. Посему, он сорвался с места и резко припечатал ее к кухонным шкафчикам, не оставляя между их телами ни миллиметра расстояния.       — Поэтому.       Хината судорожно втянула в себя воздух, медленно поднимая на него глаза. Она замерла, ощущая, как сильно билось его сердце, пока он вжимал ее в шкаф своим телом. У нее закружилась голова оттого, что он был так близко. Столкнувшись с его поблескивающим, каким-то необъяснимо озлобленным взглядом, Хината испугано втянула голову в плечи. Ей думалось, сейчас Киба поцелует ее со всей страстью, на которую был способен, или же попросту за шкирку вышвырнет за дверь.       Однако не произошло ни того, ни другого. Он ухмыльнулся, сверкнув клыками, и оттолкнулся от столешницы, стремительно оставив вместо себя пустое место.       — Не бойся, Хина, — проговорил он, отвернувшись. — Я тебя не трону.       Хината испытала разочарование. Ее кожа горела от нестерпимой жажды его прикосновений, и когда он сказал, что не притронется к ней, она почувствовала еще большую потребность в этом. Хината снова не могла никак объяснить происходящее в ее голове и то, что творилось с собственным телом, но это определенно подталкивало ее на очередное безумство.       — Я и не боюсь, — послышался ее мягкий шепот спустя долгие мгновения обоюдного молчания.       Киба вздернул брови и тут же свел их к переносице, коротко обернувшись через плечо. Но то, что он увидел у себя за спиной, заставило его снова обернуться.       Хината стояла перед Кибой совершенно обнаженная в лужице из сброшенных с себя вещей. Ее руки порывались прикрыть наготу, но она вцепилась пальцами в края столешницы, как бы показывая, что не желает прятать от него свое тело.       — Что ты… — Киба во все глаза глядел на раскрасневшуюся Хинату и, мысленно долбанув себя по голове за такой откровенный взор, бегло отвернулся. — Что ты делаешь?!       — То, что хочу, — пролепетала она то ли смущенно, то ли, напротив, с вызовом.       Инузука стремительно развернулся и, наклонившись за ее вещами, грубо сунул их ей в руки.       — Прекрати, Хината, немедленно оденься! — рявкнул он, с трудом отводя взгляд от ее нагого тела. Киба в очередной раз отвернулся, даже не надеясь замедлить ход несущейся по венам крови, что устремлялась к одной-единственной точке у него ниже пояса.       — Я не хочу убегать, как той ночью, — робко произнесла Хината, что совершенно не вязалось с ее смелыми действиями и откровенными речами. — Ты можешь делать со мной, что захочешь.       — Ты из ума выжила, Хина… — пробормотал он в дрожащие ладони, страшась снова обернуться и увидеть желанное тело. — Поверить не могу…       — Да, я знаю, — она сделала вперед несколько шагов и прислонилась голой грудью к спине Кибы, обвивая руками его талию, и пристроила голову меж его лопаток. — Не отталкивай меня, Киба-кун… Пожалуйста, не надо…       — Хватит, — выдавил он обессилено. — Зачем ты мучаешь меня? Тебе ведь известно, что я чувствую, что всегда к тебе испытывал. Почему ты так жестока ко мне?       Хината только крепче обняла Кибу и потерлась щекой и носом о кожу его спины.       — Когда я увидела тебя прикованным к больничной койке, почти бездыханным и не приходящим в сознание, меня сковал дичайший страх. Я подумала, неужели возможно, что я больше его не увижу? Не услышу его голоса и не смогу улыбнуться в ответ на его игривую улыбку? Да, ты сказал, нам нужно все забыть, но я, наоборот, без конца вспоминала ту ночь и нестерпимый жар твоих объятий. Мне хотелось вновь утонуть в них, забыться. Спрятаться ото всего мира. Это постыдное, эгоистичное желание, и я испытываю к себе отвращение от этого, но лгать себе я тоже больше не могу. Сколько лет я была идеальной? Старалась соответствовать Наруто-куну, быть самой лучшей матерью нашим детям и преданной женой. Я ведь и вправду ничего вокруг себя не замечала и в итоге чувствовала себя несчастной. Единственный, с кем я ощущаю себя собой, всегда был ты. Рядом с тобой я могу быть какой захочу, не пытаясь угодить вразрез своим желаниям и стремясь казаться лучше. Выходит, я не идеальна. И ты принимаешь меня такой.       Киба крепко зажмурился. Его всего трясло, и эта дрожь причиняла почти что боль. Все, что Хината говорила, казалось, вылетало не из ее уст, а было сказано кем-то другим. Женщиной, о которой Инузука не имел ни малейшего понятия. Но… этот родной запах, холодное тело, прижатое к нему, нежный тонкий голос… Не было сомнений: это была та Хината, которую он любил больше всего в этом мире.       — Я точно буду гореть в аду, — прорычал Киба и резко повернулся, заключая лицо Хинаты в свои ладони. Он с пугающей жадностью завладел ее губами, а следом его ушей коснулся тихий девичий стон.       Они целовались как в первый раз и одновременно, как в последний. Кусали губы, больно ударялись зубами и обжигали друг друга смазанными прикосновениями. Кибе хотелось поглотить Хинату целиком, не оставить нетронутым ни малейшего участка ее тела, сделать своей раз и навсегда и отрезать Наруто все пути к ее сердцу, душе и телу. Он не мог не думать, что Хината все же была чужой женщиной, и потому наполнялся страшным отчаянием, даже злобой.       Рывком развернув Хинату спиной к себе, Киба с грохотом прижал ее к кухонным шкафчикам и надавил на ее поясницу, отчего она прогнулась и упала грудью на холодную поверхность столешницы. Трясущимися руками приспустив штаны, он достал свой напряженный член и безо всяких сантиментов вторгся в подрагивающее тело Хинаты.       Киба на какое-то мгновение замер в ней, испытывая ни с чем несравнимое ощущение целостности. Его пальцы впивались в белые ягодицы, сминая тонкую гладкую кожу и вызывая болезненный стон женщины, которую он хотел как никого другого за всю прожитую жизнь. А потом Киба стал двигаться в ней, сжимая ее бедра крепче и стискивая зубы до скрипа.       Кто все эти женщины, с которыми он когда-либо спал? Среди них были красивые и сексуальные, на все готовые и скромные, но ни одна не могла встать с Хинатой в один ряд. Почему он не мог полюбить кого-нибудь из тех женщин? Почему его сердце рвется от любви к ней? Киба думал об этом не переставая, пока жестко брал Хинату сзади, чтобы не видеть любимого лица и не умереть от счастья иметь возможность снова смотреть в ее затуманенные от наслаждения глаза. Он ярко проживал свою боль в этот момент, разделяя ее с Хинатой подобным образом, и чувствовал, как освобождается. Вот бы навсегда оставить в ней все свои страдания и больше не быть от нее зависимым…       Хината вздрагивала от каждого порывистого движения Кибы, лихорадочно хватаясь руками за что придется, и не представляла, что творилось в его голове. С силой придавленная к столешнице, она громко и непривычно откровенно стонала, позволяя ему безжалостно вбиваться в нее.       Отпустив покрасневшие ягодицы Хинаты, Киба просунул одну руку под нее и сжал в ладони ее грудь, сдавливая набухший сосок. Второй рукой он потянулся к лицу Хинаты и, проведя большим пальцем по ее приоткрытым губам, засунул указательный и средний пальцы ей в рот.       — Дай знать, когда будешь готова, — склонившись к уху Хинаты, прошептал Киба.       От звука его голоса она задрожала еще сильнее, вильнув бедрами навстречу его члену, несколько болезненно скользившему внутри нее. Явственно ощущая, как к ней подкрадывается оргазм, Хината сильно закусила пальцы Кибы и зажмурилась.       Он сразу понял, что она вот-вот кончит. Грубо дернув лицо Хинаты вбок за подбородок, Киба вынул из ее рта свои пальцы и вторгся туда языком, целуя отчаянно, со всей оставшейся болью.       Они достигли оргазма одновременно, в унисон простонав друг другу в рот. У Хинаты подогнулись коленки, когда Киба покинул ее тело, и она вовремя успела уцепиться за края столешницы, чтобы не упасть. Он прижал Хинату к себе и, наклонившись, зарылся лицом ей в волосы. Киба дышал ею, проходясь кончиком носа по покрытой испариной коже, сжимал в пальцах взмокшие волосы, слушал неровное дыхание и чувствовал телом ее неуемную дрожь. Как же сильно он ее любил…       — Если кому и придется гореть в аду, то это буду я, — прошептала Хината, цепко хватаясь за шею Кибы и притягивая его ближе к себе.       Он отыскал ее горячие влажные губы и выдохнул:       — Тогда мы сгорим вместе.

***

      — Тебе можно возвращаться к работе не раньше, чем через неделю. А пока старайся выполнять не слишком тяжелые физические нагрузки и, конечно, побольше отдыхать.       Киба недовольно цокнул языком, хватая с кушетки белую футболку и быстро натягивая ее на себя.       — Я и так отдыхаю двадцать четыре часа в сутки. Мне непривычно сидеть на месте, Сакура. У меня от такого образа жизни уже крыша едет.       — А у меня едет крыша от таких нудных пациентов, как ты, Киба-кун, — преспокойно заполняя его карточку, парировала Учиха. — Я и так позволила тебе восстанавливаться дома. Так бы лежал в палате все это время. Никакой благодарности.       — Да я тебе по гроб жизни обязан, — поспешил возразить Инузука.       — Так-то лучше, — усмехнулась Сакура, крутанувшись в кресле. — Я написала для тебя пару рекомендаций касательно твоей реабилитации, сделай за эту неделю все, что от тебя зависит. Не перенапрягайся. Переусердствуешь — нога снова будет мучить тебя ночными болями. Не прекращай использовать мазь. Понятно?       — Все более чем понятно, — заверил Киба и, спрыгнув с кушетки, согнулся в поклоне. — Еще указания будут, Сакура-сан?       Она закатила глаза, легонько шлепнув по его макушке медицинской картой.       — Шут гороховый.       — Рад стараться, — кривовато ухмыльнувшись, подыграл Инузука и направился к двери кабинета Учихи. — Спасибо тебе за все.       — Я же не всерьез насчет благодарности, — нахмурившись, пробормотала она. — Я просто делаю свою работу. А ты будь добр следовать моим рекомендациям.       Киба в притворной задумчивости стал загибать пальцы, остановившись у входа.       — Мазь, отдых, тренировки. Я запомнил.       — Ни слова не было о тренировках! — взорвалась Сакура, выпрямившись в своем кресле. — Лишь умеренные физические нагрузки! Что тут непонятного?       Инузука расхохотался и энергично закивал.       — Да-да, не волнуйся так сильно.       — Дуй отсюда, — пробурчала Учиха и что-то тихонько добавила себе под нос — вряд ли цензурное.       Киба послушно ретировался, выдыхая с облегчением. Он очень хорошо относился к Сакуре и рад бы с ней поболтать, но точно не в ее рабочее время. Она казалась довольно строгой в амплуа ниндзя-медика и излишне раздражительной. Но Киба-то знал, что такой Учиха была далеко не со всеми своими пациентами, в отношении друзей позволяя себе чуточку больше проявления эмоций.       Он неспешно миновал длинные белоснежные коридоры с нескончаемыми палатами по обе его стороны в компании Акамару и, наконец, вышел в холл. Толкнув массивные двери госпиталя, Инузука с наслаждением вдохнул свежий уличный воздух, оставив за спиной не слишком приятную больничную атмосферу.       — Ну, как дела?       Киба вздрогнул от неожиданности и, картинно схватившись за сердце, шумно выдохнул через рот.       — Хи-и-на… — протянул он, увидев по левую сторону от себя словно из-под земли выросшую Хинату. — Я аж перепугался. Чего подкрадываешься?       Она хихикнула, игриво передернув плечами.       — Прости, я не хотела. Так что сказала Сакура после осмотра?       — Отдых, мазь, умеренные физические нагрузки, — строгим тоном перечислил Инузука, но тут же рассмеялся. — Засунуть Акамару в ванну и вымыть его с шампунем — физическая нагрузка явно не из умеренных.       — Нечего смеяться, — насупилась Хината, поглаживая Акамару по голове. — Ты еще не до конца поправился.       — Знаешь, я хочу немного размяться, — энергично взметнув в воздух сжатый кулак, заявил Киба. — Схожу-ка на полигон и потренируюсь. Ты как, Акамару?       — Посмотрите на него! — воскликнула она, остужая пыл Инузуки строгостью своего тона. — Что тебе было велено? Тренировки могут навредить!       — Не драматизируй ты, Хината, — невесомо хлопнув ее ладонью по макушке, настаивал он. — Ничего сверхъестественного я делать не собираюсь, — Киба пальцем подозвал Хинату поближе к себе и шепнул ей на ухо: — значит, вчера тебя не слишком волновало, перетружусь ли я, а сегодня говоришь, что физическая активность может мне навредить?       Хината вспыхнула и резко отпрянула от него, коротко озираясь вокруг.       — Киба-кун! Не говори такое здесь…       — Я ничего «такого» не сказал, — щелкнув ее по носу, он самодовольно улыбнулся и, сунув руки в карманы, двинулся подальше от госпиталя.       Хината почти сразу нагнала Кибу с Акамару и, вновь оглянувшись по сторонам, зашагала рядом.       — Тогда я пойду с тобой. Прослежу, чтобы ты не пустился во все тяжкие. К тому же, я хотела прогуляться вместе.       Киба расплылся в улыбке, искоса глядя на Хинату, чьи щеки так миловидно запунцовели, что он едва удерживался от прикосновения к ее лицу.       — Прогуляться? Уже вечереет. Домой не пора?       Хината покачала головой.       — Наруто-кун вместе с Шикамару отправились в Суну, Боруто ночует у Шикадая, а Хима с утра у дедушки. Я решила, это отличная возможность провести время вместе за пределами твоего дома. Погулять где-нибудь, поесть что-нибудь вкусное. Вот, — она продемонстрировала небольшую плетеную корзинку, что все это время держала в руках, — здесь теплый плед, немного еды и домашнее вино. Звучит здорово, скажи?       Киба остановился и с нежностью взглянул на Хинату. Недолго изучая черты ее прелестного лица, он тихо спросил:       — Останешься сегодня?       Ее обдало жаром, когда Киба с надеждой обратился к ней своим глубоким низким голосом, и сердечный ритм на пару с дыханием сильно участились. Она поделилась с Кибой ответным взглядом, а заодно и озорной улыбкой на губах, которые ему безумно хотелось сейчас поцеловать.       — Останусь.       Кибе хотелось подпрыгнуть на месте и закричать от радостного предвкушения, с разбегу ворвавшегося в него со словами Хинаты, но просто довольно зажмурился и обнажил зубы в счастливой улыбке. Он почувствовал себя глуповатым юнцом, готовым на всякие геройские подвиги, дабы покорить сердце любимой девчонки, но совсем не стыдился этого. Давно Киба не ощущал внутри искреннего, почти детского восторга, и обеими руками цеплялся за эти потрясающие эмоции.       — Тогда будем гулять столько, сколько захочешь, — он выхватил из рук Хинаты корзинку для пикника и с мальчишеской улыбкой посмотрел вдаль.       Она тоже улыбалась: несдержанно и искренне. Хрупкое сердце Хинаты, покрытое тоненькой корочкой льда из-за потерянной веры в головокружительную любовь, понемногу таяло, когда она смотрела на Кибу. Что-то похожее на мурашки шевелилось в ее животе, а может, это были пресловутые бабочки, чьих крылышек трепетание Хината ощущала, как будто бы, в прошлой жизни. Это было приятно — чувствовать кого-то так тонко, как она чувствовала Кибу. Потрясающим оказалось и ощущение безусловного взаимопонимания. Что ни скажи — будешь понятой. Как ни пошути — он посмеется. Ненароком заденешь чувства — простит. Хината осознавала важность всех этих вещей в свои нынешние годы. В юности этого не замечаешь, даже не задумываешься, а потом однажды просыпаешься, как случилось с Хинатой, и понимаешь, насколько глубоко ты несчастен.       После того, как они переспали снова, все изменилось. Киба вдруг перестал твердить о том, чтобы Хината не приходила. Наоборот, когда она явилась к нему на следующий день, он с порога вовлек ее в жаркий поцелуй, и они занялись любовью. Хината приходила к Кибе всю прошлую неделю. Даже если удавалось остаться всего на пару часов, она оставалась и растворялась в его любящих руках, изнывая от наслаждения, даримое его ласками.       Они не обсуждали происходящее. Это не было каким-то табу, просто никто из них не решался заговорить о переменах в их отношениях первым. Из страха или же по иной причине — Киба с Хинатой сами не могли объяснить. Они продолжали встречаться, занимались сексом, много говорили и безудержно смеялись. Хината ждала этих недолгих часов рядом с Кибой, думая об этом практически беспрерывно. Ложась в постель, она не грустила, оттого что муж не греет ее одинокими ночами, а проваливалась в сон с мыслями и мечтами о завтрашнем дне, где можно будет чувствовать себя самой желанной, самой любимой и нужной.       Сегодняшнего дня она тоже ждала с наивным нетерпением. Проводив Наруто в Суну на собрание пяти каге, Хината напекла гору разнообразного печенья, часть завернув с собой в качестве гостинца для Шикадая, а часть оставив отцу, куда отвела Химавари. Оставшуюся же выпечку она взяла с собой к Кибе, решив встретить его у больницы после осмотра у Сакуры. Хината была вдохновленной с самого утра, будто отрастила за спиной крылья, и летящей походкой брела по деревне.       Ей хотелось взять Кибу за руку, но Хината могла лишь ненавязчиво любоваться его красивым аккуратным профилем и с замиранием сердца ловить каждое сказанное им слово. Она не задумывалась над тем, что воспринимала все происходящее между ними столь остро, но если бы все-таки поймала себя на этом, была бы ошарашена.       Они добрели до тренировочной площадки команды номер восемь и расстелили в тенечке под деревом мягкий теплый плед. Хината выложила из корзинки пару контейнеров с закусками и завернутое в полотенце печенье. Киба плеснул немножко вина в стаканчики из плотного пластика, упал на спину, подложив руки под голову, и устремил глаза к небу. Безмятежное, словно долгожданное спокойствие восстанавливало гармонию в его многострадальной душе.       — Эй, Акамару, совесть-то имей! — прокричал Киба, приподнимая голову. — Ты же мне Хинату раздавишь своей неподъемной тушей!       Хината разразилась звонким смехом, когда питомец Инузуки в очередной раз повалил ее на траву. Она смеялась и обнимала его, а он радостно лаял и нагло лизал ее щеку.       Киба снова улегся, наблюдая за Хинатой и своим псом. Картина, открывшаяся ему, радовала глаз, и Инузука хотел бы смотреть на это всю оставшуюся жизнь. Мысленно пририсовав сюда несколько хохочущих детишек, Киба и сам не сдержал смешок. Жаль, что это оставалось лишь в его воображении и стать явью никак не могло.       Он не позволил грустным мыслям завладеть собой и, тряхнув головой, сел. Пригубив немного вина, Киба закинул в рот ароматное печенье и продолжил любоваться Хинатой и ее несравненной красотой. Мелодичный смех, еще больше преображающий милое личико, заставлял сердце Кибы почти болезненно затрепыхаться, но это была приятная боль, а не та, к которой он давно привык.       Они вернулись с прогулки поздним вечером. Киба по-быстрому искупал Акамару, что собрал на своей шерсти кучу травы и земли, помылся сам и, натянув только легкие спортивные штаны, уселся на диван изучать скопившиеся документы по работе, пока Хината принимала душ. У него довольно быстро пропала концентрация, и Инузука откинулся на спинку дивана, потирая уставшие глаза. Ему хотелось поскорее вернуться в свое привычное нормальное состояние и пропадать пропадом в полицейском участке, где вовсю велись ремонтные работы после пожара.       Скрипнула дверь ванной, и Хината появилась в поле зрения Кибы. Завидев ее, он приподнял уголки губ и встрепенулся, садясь прямо и откладывая в сторону бумаги и свитки. Вокруг тела Хинаты было обернуто простое белое полотенце, скрывая хрупкую, но женственную фигурку, но Киба смотрел на нее с таким восторгом, будто на ней красовался праздничный наряд. Вообще-то, он больше всего любил видеть Хинату полностью обнаженной и поспешил исправить сложившееся недоразумение.       — Что это на тебе? — приподняв бровь, поинтересовался Киба.       Хината озадаченно опустила взгляд на полотенце, а потом перевела глаза на Инузуку.       — Иди сюда, — позвал он и раскинул руки в стороны, приглашая ее в свои объятия.       Она остановилась рядом с сидящим на диване Кибой, придерживая на груди полотенце. Он немедля потянулся к нему и отбросил прочь.       — Так мне нравится больше, — обхватывая руками ее соблазнительные бедра, Киба приблизил Хинату к себе и припал губами к ее животу.       Она закрыла глаза и мягко погрузила пальцы в его еще влажноватые после мытья волосы. Горячее дыхание Кибы, ощущаемое на ее животе, вынудило Хинату задышать громче и чаще.       — Нам впервые некуда спешить, — негромко произнес он, переместив ладони на плотные ягодицы и слегка сжимая их пальцами.       — Да… — с придыханием прошептала она, то ли отзываясь на его слова, то ли комментируя его донельзя возбуждающие действия.       Киба долго целовал ее живот, бока и несильно мял руками ягодицы, а потом спустился губами чуть ниже. Хината удивленно ойкнула, когда он взялся за ее левую ногу и закинул себе на плечо.       — Киба-кун… — дрожащим голосом выдавила она, одной рукой сжимая его волосы, а другой пытаясь найти опору где-то еще.       — Не мешай мне наслаждаться тобой, ладно? — выпалил Инузука, осыпая поцелуями внутреннюю сторону ее бедра, провел рукой по лодыжке, лежащей на его плече, и поднялся выше.       Хината коротко кивнула, судорожно сглатывая. Она уже была запредельно возбуждена и боялась, что следующее действие Кибы приведет ее к финалу раньше, чем ей того хотелось.       — Черт… — шикнул он, надавив ладонью на ее промежность и следом запуская внутрь свои пальцы, чтобы поскорее проверить, насколько она была готова для него.       Хината издала тихий стон, сверху вниз наблюдая за тем, что делает Киба. К ее разочарованию, он быстро вынул из нее пальцы и, пронзительно глядя ей в глаза, облизал влажную от ее возбуждения ладонь.       Хината никогда не видела ничего более пошлого, но настолько возбуждающего, что внизу живота все скрутило до острой боли. Ей не было стыдно, на удивление. Хинату будоражило то, что он делал, и каким темпераментным был в сексе. Она не привыкла к такому вниманию к себе во время близости с Наруто, и все те ласки, что дарил ей Киба, доводили ее до исступления. Хината не стеснялась своего нагого тела даже в самых откровенных позах, не останавливала его в желании доставить ей головокружительное удовольствие и испытывала потребность отплатить ему тем же. Она не думала раньше, что секс может быть таким потрясающим и иметь для нее большое значение. С Кибой Хината открыла в себе новую грань, о которой никогда не знала.       Она громко всхлипнула и откинула голову назад, когда Киба приник ртом к ее влажной плоти. Хината чуть ли не вырвала на его голове клок волос и протяжно застонала, подаваясь бедрами ближе. Казалось, она может задохнуться от охвативших ее чувств.       Киба не дал ей кончить, в последний момент отстранившись. Она взглянула на него затуманенным взглядом, с трудом контролируя сумасшедшее дыхание, и мелко задрожала от предвкушения, пока он избавлялся от штанов, будучи теперь так же полностью обнаженным.       Взяв на себя ведущую роль, Хината плавно опустилась на него и схватилась за твердые смуглые плечи. Киба что-то неслышно пробормотал и, притянув ее к себе за затылок, требовательно поцеловал.       Она задвигалась на нем быстрее, вбирая в себя всю его длину до упора, и пылко целовала Кибу в ответ. Хинате было его мало — до дрожи, до слез, до боли в груди и глубоких царапин на его плечах и спине. Если бы можно было впустить его в себя еще глубже, она бы позволила. Хината бы позволила ему все, чего бы он ни захотел.       Прервав поцелуй, Киба заключил в плотное кольцо из своих рук ее талию и поднял голову, чтобы поймать чужой взгляд. Хината была произведением искусства в его глазах: прямая спина, худые узкие плечи, большая грудь, подпрыгивающая в такт ее движениям, и приоткрытый рот, откуда рвались сладостные стоны. Он хотел запомнить ее такой, если вдруг она решит внезапно уйти этой ночью, и поутру прокручивать этот образ в своей голове. Киба не стал желать Хинату меньше, нежданно-негаданно получив доступ к ее телу и мыслям. Он возжелал эту женщину еще сильнее, где-то на задворках сознания испытывая к ней что-то похожее на ненависть из-за этого. Может, будь она его целиком и полностью, такие чувства у него не возникли бы никогда, но Киба, так или иначе, напоминал себе, что Хината все еще жена Наруто, и ему так же позволено владеть ее телом и совать свой нос в ее мысли.       Сходя с ума ото всей какофонии, творящейся в собственной голове, Киба скользнул ладонями выше, к плечам Хинаты, и коснулся ее шеи. В самых потаенных уголках его сознания мелькали страшные соображения: он мог бы прямо сейчас сдавить руками ее тоненькую шею и, применив немного усилий, сделать ее ничьей.       — Я… люблю тебя… — с отчаянием в голосе выдохнул Киба и плотнее сомкнул руки на девичьей шее. — Будь моей, Хина… Пожалуйста, будь моей…       Хината издала жуткий хрип, схватившись обеими руками за Кибины запястья, и с еще большей ожесточенностью задвигалась на его члене.       — Я… твоя… — прошептала она, зажмуриваясь в инстинктивном страхе и впиваясь ногтями в запястья Инузуки.       — Скажи еще раз, — ослабляя хватку, потребовал он.       — Я твоя, — громче произнесла Хината и тут же вскрикнула, оттого что Киба сильно закусил зубами ее плечо.       — Еще.       — Я твоя!       Он прислонился лбом к груди Хинаты и, надавив на хрупкие плечи, кончил в нее. Она обмякла, достигнув развязки чуть раньше Кибы, и смахнула слезы, выкатившиеся из глаз.       Он понимал: то, что Хината сказала, было ложью. А Киба оставался настолько зависимым от нее, что с готовностью это проглотил.       Ему ничего больше не оставалось, кроме как принимать то немногое, что Хината могла ему дать.