Мать гения

      Трудно было понять, какое сейчас время суток. Было трудно вспомнить, какой сегодня день недели. Воздух уже давно пропитался войной: копотью, пылью, смрадом, ароматом костра и кислым привкусом железа, оседающим на языке.       Отовсюду веяло запахом крови, потом и отчаянием, перемежавшимся с болью от невосполнимой утраты. Многие товарищи потеряли здесь, на поле боя, своих друзей и родных. И, как бы эгоистично это не звучало, Сакумо был рад тому, что его семья сейчас находится за сотни километров от этого ужасного места. В безопасности.       Сквозь дым и темный туман проблескивали слабые лучики солнца, неся в себе надежду на будущий день, когда бравые воины смогут покончить с этим воистину ужасным кровопролитием. Нужда в отдыхе все отчетливее чувствовалась с каждым днем, проведенным в битве. Тоска по семье, друзьям и родной деревне была похожа на дикую жажду в пустыне, прекратить которую можно только лишь найдя колодец с подземными водами. Однако снова и снова, когда они уже были близки к своей цели, они несправедливо натыкались на мираж, рассеивающийся светлой дымкой прямо перед носом.       На войне было страшно. Но, к сожалению, самым пугающим было не действие вражеских техник, не кунай, пролетевший в сантиметре от головы и даже не разъедающая тело усталость. Сакумо боялся лишь одного: не вернуться домой. Туда, где его ждет маленький сын, которого он так и не успел научить метать сюрикены и создавать «ужасающе-сильные» техники, на которые Какаши смотрел с разинутым ртом, после чего принимался заливисто смеяться и громко хлопать в маленькие ладоши. Туда, где он мог чувствовать тепло и уют, прижимая к себе ночью маленькое, по сравнению с его, хрупкое тело его жены, которая всегда имела тонкий, едва уловимый запах приторно сладкой сирени.       Он сильно скучал по своей небольшой, но без того не менее любимой, семье. А поэтому, как только его силы восстанавливались, и он мог потратить лишнюю минутку времени на отдых, он призывал Хокко, среднего роста пса, одного из тех, с которыми заключил контракт еще в далеком прошлом. Дружелюбный, с короткой шерсткой темно-коричневого окраса с маленькими вкраплениями белых пятен, аккурат расположившихся на левой щеке, кончиках всегда навостренных ушей, прослушивающих обстановку, и передних лапах, что выглядело весьма комично, напоминая носки, о чем не забывал шутить Сакумо, пока был ребенком.       Просьба его всегда была одной: сбегать до деревни, проведать Какаши с Юки, вкратце доложить жене обстановку с передовой, только без прикрас, чтобы лишний раз не нервничала, затем вернуться обратно и сдать отчет Хатаке старшему. Все как нельзя просто, да только в этот раз Хокко вернулся слишком уж рано, что заставило Сакумо насторожиться в первые минуты их встречи.       - Ну, как они? – сохраняя серьезность, спросил сидящий на поваленном дереве Сакумо, погладив запыхавшегося пса по широкой морде с горячим мокрым носом.       - Не знаю даже, как объяснить, - замялся Хокко, устало прикрывая черные бусинки глаз и присаживаясь перед Хатаке, - Видишь ли, мне кажется, что Юки… как бы, это… больше не Юки, в общем. – В мужской груди на мучительно долгое мгновенье остановились все жизненные процессы.       - Что ты имеешь в виду? – сурово нахмурив темно-серые брови, уточнил мужчина, быстро справившись с собой, запуская ладонь в жесткие, местами черные от грязи и копоти волосы.       - Ну-у... Например, у нее изменился запах.       - Это не аргумент, - заметил мужчина.       - Она очень изменилась. Кардинально изменилась, я бы сказал, - сделав небольшую паузу, пес отвернулся в сторону и всмотрелся в сторону, откуда примчался несколько минут назад, - Стала добрее, внимательнее. Проводит все свое свободное время с Какаши. Под «все» я подразумеваю буквально все. Словно и не было этих четырех лет усердного игнорирования собственного ребенка, - громко фыркнув, выразил он свое пренебрежительное отношение к женщине, оставившей собственного щенка на произвол судьбы, - Она теперь более открытая. Познакомилась с Минато, с подачки Какаши, правда, - словно усиленно припоминая Все доказательства, которые успел мало-мальски проанализировать, Хокко снова замолчал, а потом медленно, растягивая гласные, доложил главное, по его мнению, наблюдение, - Знаешь, Сакумо… Когда я пришел к ней, она испугалась. Очень сильно. Задрожала, как в припадке. Забежала в дом и заперлась. И глаза у нее были дикие, безумные, - вздрогнув, словно стряхнув с себя неприятные воспоминания, собака снова перевела взгляд на хозяина, сохранившего напряженную задумчивую позу.       - Ты прав, на нее не похоже, - вспоминая жену, с особой трепетной любовью относившуюся к его нинкенам, Сакумо думал о том, кто мог скрываться теперь за ее личиной, - Ты наблюдал за ней? Сам-то, что думаешь?       - Я не заметил в ее намерениях ничего плохого. Выглядит она не опасно, чакры чужой тоже не почувствовал. И, как я уже сказал, Какаши она обожает. Я был искренне удивлен, но ее поведение не выглядит притворным. Словно тело осталось тем же, а вот человек внутри изменился, - поделился мыслями нинкен, почесывая ухо задней лапой.       - У меня будет к тебе задание…       - Да знаю, знаю, - перебил Хокко, лениво приподнимая лапу, словно «отмахиваясь» от ненужных слов, - послежу за ней и приду через несколько дней. Возможно, получится еще что-нибудь выяснить.       Пес, потянувшись и встряхнувшись от морды до самого хвоста, уже собирался уходить, как вдруг услышал непривычно серьезный и взволнованный голос своего друга-человека.       - Спасибо, Хокко.       - Да пока не за что       

***

      Утро началось традиционно с горячего завтрака. Молчаливую гармонию, нарушаемую лишь стуком приборов о тарелки, прервал настойчивый стук в дверь. Юки хотела было открыть, но заметила, что Какаши подорвался, и, бросив ей продолжать завтрак, сам помчался к двери, словно дожидался гостей.       Когда следом за Какаши в кухню влетел красный ураганчик, Юки даже не сразу признала в нем свою подругу. Уже собираясь поинтересоваться, чем вызвано такое бурное поведение, брюнетка заметила входящего в помещение Минато, скромно заложившего руки за спину; парень словно бы чувствовал вину, за свое неожиданное появлениение без приглашения: он действительно не хотел прерывать семейное времяпрепровождение.       Юки поймала его встревоженный взгляд и едва заметно кивнула, снисходительно улыбаясь. Блондин поспешил ответить ей.       - Доброе утро, Хатаке-сан. Простите за вторжение, - смущенно сказал парень, почесав рукой затылок от волнения.       - Можно просто Юки, - поправила его брюнетка, поднимаясь из-за стола и подходя к столешнице с целью налить еще две чашки ароматного мятного чая, - Тебе всегда рады здесь, - обернувшись она глянула на присмиревшую Кушину, что перестала метаться по комнате и уселась за стол, накрыв голову руками, - Что это с тобой? – продолжая свои манипуляции с заваркой и чайником, спросила Юки.       - Ничего, - буркнуло из-под взъерошенных волос нечто голосом Узумаки.       - Ладно, - легко согласилась Хатаке, ставя на стол поднос с чаем, - присаживайся, - махнула она Минато, так и застывшему на пороге. Разлив по чашкам горячий напиток, она подала его гостям, - А ты, - наигранно сурово посмотрев на сына, - сядь за стол и доешь завтрак, - проследив за тем, чтобы Какаши, надувшись, продолжил есть, Юки улыбнулась и потрепала его по макушке, - Кстати, хотите кушать?       - Я не голоден, но спасибо за предложение, - отрапортовал Минато, дуя на чай, а после пробуя его, - Вкусно, - тихо сказал он сам себе.       - Я тоже не хочу есть, - промямлила Кушина.       - Кушина, ты хочешь, чтобы мы тут состарились, дожидаясь твоего рассказа? – строго спросила Юки, уперев руки в бока, - Давай, колись уже.       - Мам, у Кушины-сан просто переходный возраст, что тут не понятного? – сумничал Какаши, тут же словив прожигающий взгляд обсуждаемой и еще один - матери, отчего был вынужден опустить взгляд обратно в тарелку, благоразумно замолчав.       - Ничего особенного, у меня просто была тяжелая миссия. Я морально вымотана, - пожаловалась Узумаки, крутя в руках свою чашку. Подняв голову, она наткнулась на сидящего напротив Минато взглядом, который с интересом изучал ее, чуть склонив голову на бок, отчего девушка смутилась и отвернулась в сторону подруги, - мне срочно нужна веселая компания. Желательно на весь день. Желательно твоя.       - Я не могу, - на немой вопрос она ответила кивком в сторону сына.       - Какаши может и сам поиграть, верно, малой?       - Да, я мог бы? – переросшая из утвердительной интонации в вопросительную, фраза повисла над столом.       - Ну и как ты себе это представляешь? – скептично поинтересовалась Юки, складывая его и свою грязную посуду в раковину.       - Ну, я мог бы…       - Мы могли бы потренироваться вместе, - предложил Минато, краем глаза замечая, как воспылал справа от него сидящий малыш, - я, собственно, за этим и пришел. Если, конечно, ты не против? – повернулся он к мальчику, который от такой перспективы провести день, закивал с завидной частотой, заставив блондина по-доброму усмехнуться.       - Да? А я подумала, вы с Кушиной вместе пришли, - с максимально непринужденным видом девушка вернулась за стол, наблюдая покрасневшие от смущения скулы обоих гостей. Юки тихо хмыкнула, умиляясь такой невнимательности по отношению друг к другу       - Ну, так что ты решила? – скрывая румянец за чашкой, отпивая напиток, перевела тему Узумаки.       - Я, в общем, не против. Если это не обременит тебя, Минато.       - Нисколько, - счастливо улыбнулся парень, демонстрируя милые ямочки на щеках и не замечая заинтересованного взгляда со стороны напротив.       - Вот и решили. А потом пойдем на инаугурацию, - продолжала составлять план Кушина.       - Куда? – хором переспросили мать и сын, вызвав добродушные смешки со стороны гостей.       - Сегодня в деревню возвращается Цунаде Сенджу, внучка Первого Хокаге. Третий хочет передать ей свой пост, как законной наследнице, - разъяснил Минато.       - Цунаде Сенжду, - протянула Юки, - я не слышала о ней раньше.       - Неудивительно, - подтвердила Кушина, - ее не было в деревне много лет. Говорят, она самая сильная в мире женщина и лучший ирьенин из всех ныне известных, - как по учебнику отчиталась Узумаки с загоревшимися восхищением глазами, что не ушло от наблюдательного блондина, задумчиво прищурившего глаза, - Хотела бы я с ней познакомиться лично, - тихо добавила она.       - Ладно, уговорили, - согласилась Хатаке, - Во сколько встречаемся и где?       - Ура! – вскрикнул ребенок, предвкушающий тренировку со своим негласным наставником.

***

      Пока девчонки пошли развеяться, прогуливаясь по Конохе, Какаши спешил на тренировочный полигон, чтобы поскорее начать обучаться искусству ниндзя. Минато же, плетущийся следом, с задумчивым видом буравил землю под ногами и загадочно улыбался, что не ушло от внимания мальчика.       - Кушина-сан милая, да? – спросил Какаши.       - А? – оторвался от лицезрения маленьких камешков под ногами Минато, смотря на ребенка, остановившегося напротив, растерянным взглядом, - Не знаю, не думал об этом - быстрее, чем стоило бы, ответил он, выдавая тем самым свое волнение, вкупе с чуть тронутыми краской щеками. Какаши посчитал это милым.       - А почему? – продолжал мальчик, недоумевающе смотря на блондина.       - Как это почему? – спросил Минато, просовывая руки в карманы форменных брюк и продолжая путь к тренировочному полю. Немного помолчав, он все же нашел правильный ответ, подходящий ситуации, - Мы с ней простые знакомые.       - И что? - скептично приподняв тонкую серую бровку, фыркнул Какаши.       - Как это «что»? – поинтересовался блондин. Ему определенно нравилась тема их разговора, причем не только по причине интересного выбора объекте обсуждений, но и потому, что ему было любопытно услышать умозаключения маленького ребенка, который был явно умнее своих сверстников.       - Вы же краснеете при встрече друг с другом, постоянно находите глупые причины, чтобы побурчать и смотрите вот так, - состроив глазки и приложив сжатые кулачки к подбородку, показал Какаши, не зная, насколько мило выглядит в этот момент, - По крайней мере, это я Вам Кушину-сан описал. Неужели незаметно?       - Не смотрит она так, - тихо буркнул Минато.       - Вот об этом я и говорил. Она смотрит так, когда вы отворачиваетесь, - пояснил мальчик, поучительно вскинув указательный пальчик вверх, - А зря.       - Что зря? – усмехнулся парень, не сводя взгляда с мимики и поведения своего маленького протеже. Какаши вел диалог непоследовательно, но Минато было интересно наблюдать за ним.       - Зря не замечаете. Девушка она красивая, умная, - с непоколебимым видом перечислял малыш, загибая по одному пальцу в кулак, - Уведет кто-нибудь, потом жалеть будете, - убежденный в своей точке зрения, Какаши наконец взглянул на нахмурившегося Минато-сана.       - Не уведет, - серьезно и решительно проговорил парень, затем опомнился, широко улыбнулся и потрепал мальчонку по светлой, во всех смыслах, голове, - Ты тренировался в метании куная эти несколько дней? – решил перевести тему он.       - Нет, - повесив нос, надулся малыш, - мама не разрешает мне брать оружие, а Кушину-сан мне больше не обмануть, - Какаши тяжело вздохнул, - Мне до сих пор стыдно перед ней.       - Что ж, думаю, эта проблема решаема, - уверенно проговорил молодой человек, приподняв брови и кивнув самому себе в принятии какого-то решения. Заинтересованный Какаши не сводил с него глаз, ожидая его вердикта, - Я мог бы тренировать тебя несколько раз в неделю, - предложил он. Ребенок подскочил на месте, сжав от восторга руки в кулаки, и так широко улыбнулся, что Минато показалось, что он видит счастливейшего человека в мире, - но при одном условии…       - Да, да, да, - закричал Какаши и, не дослушав, помчал к блондину, обхватывая его ногу худыми ручонками и крепко сжимая в своих объятьях, - я на все согласен, я буду самым послушным учеником, обещаю-обещаю, - торопливо говорил малыш. Минато вспомнился похожий момент из его собственной жизни, когда Джирайя-сенсей, проходящий мимо места, где тренировался маленький мальчик, заметил его впервые. И как спустя несколько дней наблюдений, молодой мужчина предложил блондину стать его учеником. Счастье было непередаваемым, и он точно также вцепился в ногу мужчины, поглаживающего его по голове с хриплым грудным смехом. Минато повторил его жест и взъерошил мягкие серые волосы ребенка, присев перед ним на корточки.       - Мое условие будет таким: я разрешу тебе пользоваться моим оружием, но только на тренировках, - видя, как в серых глазах Какаши стали потухать искорки счастья, Минато поспешил добавить, - оно понадобится мне, когда я буду ходить на миссии, вот в чем проблема, - парень наигранно задумался, решив не говорить малышу, что он мог бы пораниться, если бы играл с кунаями без присмотра.

***

      - Тебе нравится Минато, - уверенно сказала Юки, сосредоточенно хмурясь.       - Н-ничего он мне не нравится. О чем ты, Юки? – нервно расчесывая волосы пальцами, возразила Кушина, - Глупости.       - Ты просто не хочешь этого признавать. Тут все ясно, как белый день, - с прищуром смотря на подругу, Хатаке наблюдала за тем, как ее щеки стремительно краснеют, а она пытается спрятаться сначала за волосами, а потом и вовсе отворачивается. Брюнетка утвердительно кивает и победно ухмыляется.       - Нет, - твердо произносит Узумаки спустя небольшое количество времени, - Ты все не так поняла. Просто я не могу чувствовать себя нормально рядом с ним. Он одним своим видом выводит меня из себя. Весь такой из себя умный, отважный, а на деле… пф-ф, - фыркнула она.       - А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, - попросила Юки, видя, что в синих глазах напротив мелькнуло что-то, похожее на давно затаенную обиду.       - Ты же помнишь, что я не местная и переехала в Коноху , когда поступала в академию? – Хатаке кивнула в ответ, давая понять девушке, что внимательно слушает ее, - У меня тогда совсем не клеилось с общением. Меня как-то сразу не приняли. Наверное, это из-за волос. Они часто называли меня «помидором». Само по себе прозвище – ерунда… Но отношение… это было неприятно, - Кушина поморщилась, вспоминая давно прошедшие годы.       - Помню, да. Но не совсем понимаю, при чем тут Минато.       - Да при том! – всплеснула руками девушка, отчего на подруг обернулась пара прохожих, которых Кушина, казалось, и не заметила, - Он такой же, как они все, ттебане! Тоже смотрел все время своими этими голубыми глазищами и снисходительно улыбался. Бесит!       - Он тоже смеялся над тобой? – уточнила Юки.       - Нет, не смеялся, - нахмурившись, ответила Кушина.       - Обижал? Обзывал? – продолжала брюнетка.       - Нет, - девушка снова махнула отрицательно головой.       - Тогда я совсем не понимаю, в чем проблема, - растерялась Хатаке, думая, что очередная шуточная проблема подруги вышла из-под контроля и теперь мешает ей построить нормальные дружеские отношения с их общим знакомым, - Он очень вежливый парень. С виду и мухи не обидит. По-моему, ты наговариваешь.       - Так, ты на чьей стороне, даттебане ,- угрожающе прищурилась Узумаки, смотря на подругу. Юки же совершенно спокойно сносила подобный взгляд, сделав акцент на том, что за последние несколько минут Кушина уже дважды употребила свое слово-паразит. Значит, она волнуется, причем очень сильно.       - На твоей, конечно, как и всегда, - примирительно вскинув руки вверх, ответила Юки, - Просто хочу разобраться в ситуации.       - Эх, - тяжело вздохнула красноволосая, набираясь смелости, - Мне было примерно девять, когда я впервые заступилась сама за себя. Я просто устала игнорировать такое отношение к себе со стороны одноклассников, - начала она, переведя взгляд на дорогу перед собой и уставившись в землю, - Наваляла тогда одному парнишке, - забавно ударив кулаком в ладонь продолжала она, - А у него, оказывается, старший брат был. Тогда уже генин. Вот они и пришли вдвоем как-то раз. И мы с защитником его сцепились. Я сначала, вроде, даже выигрывала, а потом он меня схватил за эти дурацкие волосы, - поморщившись и перебросив длинные локоны на одно плечо, она неосознанно начала приглаживать их, - Оттаскал тогда меня на славу. Губу мне разбил. А потом они ушли, - Юки все это время задумчиво следила за мимикой подруги, - Я позже только заметила, что он смотрел все это время. На ветке стоял и смотрел. Не то, чтобы мне была нужна его помощь, нет. Я и сама справилась бы, ттебане, - на минуту замолчав, она вдруг резко вскинула голову и гневно сверкнула глазами, - Он улыбнулся мне, понимаешь?! Так высокомерно и как-то свысока. Словно он бы разбросал и их обоих одним пальцем, а я не справилась, но все равно старалась. – Кушина запыхтела и уселась на первую встретившуюся на пути скамейку.       - Мне кажется, ты все не так поняла, - присев рядом, Юки взяла нервно сжатый кулачок рассказчицы в свои руки и погладила большими пальцами, - Я почти уверена в этом.       - А вот я уверена в совершенно другом! – нахмурилась Узумаки, вырвав ладонь из чужой хватки. Резко подскочив, она сквозь сжатые зубы проговорила, - Не хочу говорить о нем, - и, развернувшись, направилась вперед. Спустя пару-тройку метров она остановилась, тяжело вздохнула и вернулась. – Прости. Мне не нравится эта тема. – тепло улыбнувшись, Кушина взяла подругу за руку и заставила встать, - Идем, у нас еще куча дел, ттебане!

***

      К обеду девушки уже успели посидеть в местном кафе и перекусить, после чего направились к Резиденции деревни, на крыше которой и должно произойти торжество большого масштаба. Минато и Какаши они встретили через несколько минут, как подошли сами. Малыш тут же принялся возбужденно пересказывать маме свою тренировку и хвастаться успехами, которых успел добиться за несколько часов, приправляя их коронным «папа будет рад» или «когда папа увидит, он удивится», что заставляло мурашки пробегать по задней стороне шеи девушки.       Минато и Кушина поддерживали нейтралитет, но если первый постоянно пытался пересечься с ней взглядом, то последняя такого внимания старательно избегала, отворачиваясь и невпопад бросая фразы подруге, пытаясь завести с ней разговор, чтобы отвлечься. Сейчас, когда этот горделивый блондин постоянно крутился рядом, Узумаки невольно начинала нервничать, разглаживать невидимые складки на одежде и поправлять прическу, которая, как ей казалось, сильно растрепалась от ветра.       Не то, чтобы Кушина была против его компании, нет. Но она не была рада перспективе общаться с ним. Ей нравились их молчаливые отношения на совместных миссиях, где нельзя было трепаться на отстраненные от задания темы. Она бы и дальше с успехом избегала его, ходя на миссии, в то время, когда он с них возвращался, если бы этот смышленый парнишка не записался в учителя Какаши. Мелкий был в таком восторге от блондина, что Кушина невольно начинала испытывать к последнему какой-то странный интерес. Уже несколько дней она только и делала, что думала о том, чем же он мог так сильно удивить Хатаке-младшего.       Как только на крыше появилось несколько силуэтов, все присутствующие умолкли и подняли головы в небо. Юки взяла Какаши на руки, чтобы малышу было виднее главу деревни. Минато, стоящий позади девушек, опустил взгляд на свою ровесницу и, пользуясь тем, что она отвлечена, нагло разглядывал ее профиль, мечтательно улыбаясь, отмечая про себя ее пушистые темные ресницы и остро очерченный подбородок, что придавал девичьему лицу некой статности и серьезности.       Стоящий на крыше Третий несколько минут рассказывал о Воле Огня и о своих предшественниках, бывших Хокаге, после чего, преисполненный гордостью за свою ученицу, передал остроконечную белую шляпу с красным иероглифом невысокой блондинке с толстыми хвостиками, лежащими на плечах. Надев ее на себя, девушка глубоко вдохнула и шумно выдохнула, затем с серьезным лицом подошла к краю крыши и, кивнув, легко улыбнулась народу, словно подтверждая, что теперь Коноха – ее ответственность.       Рядом с ней встал не менее известный, чем сама Цунаде, один из Трех Великих Санинов, Джирайя. Весело усмехнувшись, он положил тяжелую руку на плечо бывшей сокомандницы и махнул своим коллегам. А потом резко нагнулся вперед, судорожно хватая воздух, выбитый из грудной клетки четким сильным ударом женского локотка.       Юки тихо прыснула в кулак, наблюдая за подобными отношениями двух друзей. О Цунаде Сенджу ей было известно критично мало, но вот о Джирайе она была наслышана. Дело в том, что ее муж хорошо общается с Санином, поэтому седоволосый мужчина до своего путешествия нередко заглядывал к ним в гости, где она с ним и познакомилась. Однажды Жабий Мудрец даже пытался понянчиться с Какаши, но, подержав ребенка в руках около пяти минут, вернул его отцу и сказал, что не его это.       Возвращаясь с инаугурации домой, держа за маленькую ладошку сына, Юки думала о том, что рассказал ей Какаши о своих тренировках. Как оказалось, Минато занимался не только физической подготовкой малыша, но и учил его обращаться с метательным оружием, позволяя использовать свое. Хатаке же считала это не совсем удобным, а потому, вернувшись домой, приняла решение проникнуть на иноземную территорию – в оружейную мужа – и поискать там набор кунаев или сюрикенов.       Оставив Какаши в кухне следить за приготовленной на скорую руку выпечкой, поставленной в духовку, она вошла в небольшую комнату в конце коридора. И была очень удивлена, увидев внутри порядок и даже некую систему, по которой было распределено оружие на полках в шкафах. По крайней мере, она ожидала увидеть там многолетние завалы заржавевшего железа, покрытые многотонным слоем пыли. Одним словом - недооценила. Проходя между стендами с небольшими мечами, различающимися лезвием или рукояткой, в которых она не смыслила ничего от слова «совсем», она нашла небольшой черный подсумок, крепящийся на бедро, который она видела у Минато и Кушины, и взяв его, удалилась, стараясь не задеть ничего.       Войдя в кухню, она наблюдала интереснейшую картину: Какаши, присев на корточки перед печью, через затонированное стекло, от которого веяло теплом, следил за небольшими булочками, что-то тихо приговаривая и бубня. Юки даже показалось, что она слышала, как сын обещал не позволить выпечке убежать, потому что мама оставила на него такое ответственное задание.       Усмехнувшись, девушка прошла внутрь и присела за стол.       - Какаши, подойди, - мальчик, до этого увлеченный наблюдениями, не заметил матери, а потому чуть вздрогнул от звука ее голоса и обернулся, но, заметив теплую улыбку, поспешил к ней, - У меня есть кое-что для тебя.       С этими словами девушка протянула сыну подсумок. Тот принял его в руки с осторожностью, отмечая, что он весит достаточно много, а значит, он не пустой. Удивленно вскинув глаза на маму, он увидел одобрительный кивок и резко плюхнулся на пол, нетерпеливо откидывая черную ткань в сторону и опустошая запасы, проверяя, сколько у него теперь снаряжения.       Спустя пару минут перед ребенком лежали три куная, пять сюрикенов и один небольшой свиток, который девушка забрала с целью унести потом обратно в оружейную на случай, если в нем было бы что-то важное. Оглядев скудные запасы оружия, она тяжело вздохнула и поникла, думая, что хорошего сюрприза у нее не получилось.       - Это мне, мам? – тихо спросил Какаши, не сводя глаз в потрепанных кунаев.       - Тебе, конечно. Ты извини, что так мало, просто…       - Спасибо, спасибо, спасибо! – вскрикнул малыш и повис на шее матери, чудом не наступив босыми ножками на острые предметы снаряжения, отчего девушка поспешила перетянуть его себе на колени, - Я так рад, мама! У меня теперь есть свое собственное оружие!       - Ну, по большому счету, это снаряжение твоего папы, - заметила девушка.       - Так это же еще лучше! – еще крепче прижался мальчик и Юки с теплом ответила ему.

***

      Отобедав, Юки уложила своего маленького шиноби в постель на дневной сон и, пройдя в свою спальню, достала из-под подушки свой дневник-тетрадь, усаживаясь за стол. Долго выбирая между «да» и «нет», она все же решается на отчаянный поступок, которого требует ее сердце – пишет письмо, адресуя его своему новоиспеченному мужу. Не то, чтобы оно когда-нибудь будет прочитано им, но...       Периодически прерываясь на раздумья, она рассказывает ему о том, что вовсе не знает, как попала сюда, и это не было ее решением – стать матерью Какаши и его женой. Говорит о том, что видела воспоминания бывшей Юки, потому медленно, но верно, начинает разбираться с возникающими проблемами и вопросами. Пишет о том, что хотела бы познакомиться с ним, но боится, и выражает надежду на то, что он сможет принять ее хозяйкой своего жилища, а также матерью их ребенка – на большее она и не рассчитывает.       Рассказывает о некоторых событиях, произошедших за эту неделю, не забывая с улыбкой упомянуть о том, что его сын с некоторых пор обучается искусству ниндзя. Также пишет о том, что малыш очень соскучился по своему отцу и он нуждается в его внимании. Уверяет в том, что у них все будет хорошо и ему не стоит беспокоиться и, в заключение, выражает надежду на то, что он вернется домой живым и невредимым. А когда – не так важно, ведь они все равно дождутся и встретят его с распростертыми объятиями, а об остальном она и сама позаботится.       Дописывая последние строки, она даже не замечает, как неосознанно расслабляется, словно все ее оголенные нервные окончания вмиг расслабились и успокоились. Страх потихоньку угасает, словно она написала письмо не в свой дневник, который хранит за семью замками, - вернее, под подушкой, но смысл тот же, - а поговорила с мужем наедине и тот принял ее спокойно и приветливо. Хотелось бы ей, чтобы и в жизни все прошло также гладко, правда реальность слишком редко оправдывает ожидания, поэтому ей только и остается, что надеяться и желать.       Шумно выдыхая, девушка закрывает тетрадь и прячет ее под соседнюю подушку, после чего спешит на кухню, вспомнив о выпечке, которая уже должна была подойти. Она бесшумно двигается по дому, чтобы не нарушить сон ребенка и совсем не замечает, что в ее спальню пробирается белолапый мохнатый шпион, который без труда обнаруживает секретную книжку по запаху, и, бережно зажав ее в зубах, спешит покинуть жилище, оставаясь незамеченным для брюнетки, суетящейся в другой комнате.

***

      Так и не обнаружив пропажи к вечеру, девушка преспокойно засыпает, видя во сне смутно знакомое лицо, обрамленное серебристыми волосами, спадающими на лоб. Узкие сухие губы растягиваются в приятной улыбке, но мутная пелена перед глазами не дает разглядеть мужчину перед собой, не дает вспомнить его. Теплые руки притягивают ее к себе и обнимают, окутывая своей заботой, словно укрывая пуховым одеялом. Дыша в крепкую грудь, Юки на секунду теряется, а затем и сама сжимает зеленый жилет в маленьких пальчиках, зарываясь носом в запах безопасности и уюта, упиваясь испытываемыми ощущениями и улыбаясь во сне       Юки спит и даже не подозревает, что за несколько сотен километров от нее, устало опершись спиной о дерево, ее муж, прочитавший ее тетрадь с письмами – в основном матери – загадочно улыбается, вдыхая аромат мяты, принесенный с личной вещью девушки. На лице его загадочное выражение, в стальных глазах, отражаясь, блестит луна. Узкие сухие губы, отвечая на последнее письмо, адресованное ему, шепчут «скоро увидимся».