Мать гения

      «Здравствуй, мама. С чего бы начать? Пожалуй, с начала. Прошла неделя с тех пор, как я попала в другой мир... Как я это поняла? Ну, было много указателей. Самым главным из них было, наверное, то, что теперь у меня есть маленький четырехлетний сын по имени Какаши. Это было… удивительно, необычно, чудно́… Хотя, я подумала о том, что, итак, хотела малыша до случившегося инцидента. Хотела – получила, так выходит. Раз в прошлой жизни не сложилось, то, может, это судьба?       Помню момент, когда проснулась здесь впервые. Голова болела так, что мне думалось, что лучше было бы и вовсе без нее. Тогда перед глазами возникало очень много картинок, словно видение какое-то или сон. Как оказалось, это были моменты из жизни Юки Хатаке, девушки, тело которой теперь стало моим. То есть, грубо говоря мои собственные воспоминания. Из них я узнала, что мне 22 года и я обыкновенная гражданская девушка, не владеющая чакрой. Но об этом позже.       Также я узнала, что у меня есть муж, Сакумо, что, в принципе, логично, раз есть ребенок; на данный момент идет война, поэтому он редко возвращается домой и практически все время проводит на поле боя. Тем лучше, ведь я все еще не знаю, как он отреагирует на мое появление. По моим «воспоминаниям» видно, что он неглуп, а значит заметит подмену однозначно, к тому же, скрываться и лгать я не намерена. На самом же деле, мне очень страшно; я видела боевую мощь этого мужчины, и мне бы не хотелось испытать ее на своей шкуре.       Также я узнала, что в этом мире люди делятся на 2 типа – шиноби и гражданские – воины и обычные люди. Я отношусь ко второй категории и не владею чудесной силой под названием чакра, на которой тут все и держится. Моих теоретических знаний в этой сфере маловато будет, но я так поняла, что во всем живом есть эта энергия. Мужчины в моей теперешней семье являются шиноби, правда Какаши еще очень маленький, поэтому не обучается этому мастерству.       Скорбным фактом также стало то, что я совсем не помню своего имени. Вернее сказать, теперь оно не мое, но все же, осознание этого было грустным для меня. Я и твоего имени не помню, мам. Но зато помню твой образ: твои всегда тёплые ладони, которые обнимали меня, когда становилось нестерпимо больно, ласковый голос, который обучал истинам этой трудной жизни, внимательный взгляд, которым ты всегда смотрела на меня, после чего говорила, как сильно я повзрослела. Помню, как мы смеялись над этим.       Я не знаю, смогу ли вернуться… На протяжении нескольких дней, пока приходила в себя, я думала только о том, можно ли повернуть все вспять. Даже пришла к выводу о том, что, если для этого придется умереть снова, я буду готова. А потом, одним ранним утром, мою голову прострелило одной мыслью: «А стоит ли?» Стоит ли возвращаться к человеку, который променял меня и нашего ребенка на работу, стоит ли обременять себя на, по большому счету, бессмысленную боль. Возможно, во мне говорит серьезная обида. Но мне все еще тяжело простить ему это.       Бесспорно, я очень скучаю по тебе. И мне очень не хватает все время хмурого, но, несмотря на это, добродушного отца. Первое время вас не хватало, как воздуха. Тяжело было сразу включиться в тот устрой жизни, в который я волей-неволей умудрилась попасть. Хотелось плюнуть на все и закрыться в спальне, не вставая с постели, где можно было спрятаться под теплым одеялом, дарящим домашний уют. Не хватает твоего сурового взгляда из-под ресниц, когда я говорю очередную глупость. И ваших тихих ссор, пока я сижу на кухне и делаю вид, что не слышу, как вы там решаете, кто из вас принесет мне кружку чая, а кто – горячее печенье.       Стыдно признаться, но, подумав, я поняла, что просто не хочу возвращаться. Возможно, это связано с тем, что искушение остаться рядом с исполнившейся мечтой – слишком сильно, а, быть может, мне просто интересно. Возможно, здесь я смогу почувствовать себя любимой и защищенной, что думаешь?       Надеюсь, я смогу стать настолько же хорошей матерью для своего ребенка, какой была ты для меня в свое время. Думаю, это важно – подарить малышу свою любовь и заботу, воспитать в нем человека доброго и справедливого. Он нуждается во мне. А я всегда была столь добра, что просто не могу отказать. Ты бы видела, как вспыхивают его глаза, когда я завожу с ним разговор за завтраком, пусть и короткий, и пустой.       Просто однажды я случайно услышала, как Какаши позвал меня. Сложно сказать, что я испытала, услышав первое «мама», которое прозвучало в мою сторону. Помню, что в первые секунды так и застыла на месте. Странно: вроде именно об этом мечтала столько лет, а теперь теряюсь на ровном месте. Потом я увидела его взгляд: глаза холодного серого цвета смотрели на меня пронзительно, изучающе, с присущим его возрасту любопытством. И в глубине их я увидела ту самую искорку теплоты и счастья, скрытую за льдинками наигранного безразличия.       Также у нас была нянечка-гувернантка. Уж не знаю, для чего она была нам нужна, но работу свою она выполняла, мягко сказано, скверно. Несмотря на ее весьма молодой возраст, ей было очень тяжело угнаться за Какаши. Он, как и все дети в его возрасте, был очень активным и любознательным, буквально, хотел успеть все и сразу. Со стороны это выглядело очень забавно и мило.       Ты спросишь, чем была плоха эта Наоми? Первой и самой главной причиной, пожалуй, было то, что ей не нравилось то, как быстро развивается Какаши в отличии от его сверстников. Уже в возрасте трех лет мальчик бегло говорил и хорошо понимал речь окружающих, у него была отлично развита мелкая моторика, а также он был очень самостоятельным и все хотел делать в одиночку. Наверное, ее это напрягало, поэтому она решила не давать ему действовать свободно, постоянно пыталась контролировать его, а также всячески пыталась замедлить его. Ребенок и сам, по видимому, ее недолюбливал, из чего выливается вторая причина: ему было совсем неинтересно с ней, поэтому он ее не слушался, а она часто кричала на него.       В общем, спустя пару дней наблюдений, я просто тихо попросила ее больше не приходить. Ничего, я справлюсь сама, в конце концов, ребенок – это не конец света. К тому же, хоть у меня и было мало опыта общения с детьми, я очень трепетно относилась к чужим детишкам и, мечтая о своих, тщательно старалась подготовиться к материнству, которое, к несчастью, так и не наступило…       Но, не будем о плохом, верно? Лучше расскажу тебе, какой красавицей я стала. Если в прошлом меня можно было назвать милашкой с большими глазами и пухлыми щечками, то сейчас в зеркале я отчетливо вижу молодую девушку с четко выраженными чертами лица. Глаза теперь карие. Волосы у меня угольно-черные. Но в отличии от тогдашнего каре, здесь у меня длиннющая шевелюра, спадающая по спине до самой поясницы. Тебе бы понравилось. Телосложение, в принципе, осталось тем же, но теперь я немного выше своих полутора метров – около метра шестидесяти.       Что ж, пожалуй, мне пора закончить на этом, потому что скоро проснется Какаши, и мне нужно успеть приготовить завтрак. Надеюсь, ты не сильно убиваешься из-за моей смерти. Мне бы правда хотелось, чтобы ты жила дальше, ведь я тоже живу. Искренне твоя, теперь уже, Юки Хатаке...»       Поставив последнее многоточие, словно намеренно отмечая факт того, что история еще не окончена, девушка вложила ручку в тетрадь, которую решила начать заполнять с сегодняшнего дня, и убрала ее под подушку, считая это место наиболее защищенным. Собрав длинные волосы в небрежную шишку на голове, она надела домашнюю одежду, состоящую из спортивных шорт и длинной свободной футболки, и отправилась на кухню.       В самом деле, не пристало девушке, жене главы известного клана, ходить в подобном виде даже дома, но Юки не обращала на это внимания, потому что в действительности, так просто было удобнее и привычнее. К тому же, она очень боялась испачкать свои кимоно, пусть даже и домашние.       Что касается дел по хозяйству – по началу девушке было очень тяжело справляться со всем самостоятельно, потому что приходилось в одиночку вычищать большой дом с четырьмя комнатами и кухней. Правда, в одну из них она все же не осмеливалась заходить – самая маленькая комнатка, по всей видимости, была оружейной мужа, поэтому, благополучно посчитав, что это его территория, на которую вход ей не рекомендован, она заперла ее, чтобы Какаши случайно не забрел и не взял что-нибудь опасное.       С готовкой же было легче: во-первых, на данный момент еду нужно было готовить всего на двоих людей, которые ели не так уж и много, а во-вторых, еще с прошлого мира девушка знала множество интересных, а главное – вкусных рецептов. К тому же, готовить она любила. По какой-то причине подобное времяпрепровождение ее успокаивало.       Вскоре, когда горячий завтрак был накрыт на стол, а над кружками с чаем вздымался пар, на кухню пришел сонный Какаши. Потирая маленькими кулачками слипающиеся после сна глаза, мальчик остановился в дверном проеме и сладко зевнул, ища глазами маму. Как только он ее заметил, сразу же улыбнулся и уже хотел было двинуться к ней, как она мягко притормозила его.       - Сначала умойся. Я подожду тебя и позавтракаем вместе, - мило улыбнувшись, Юки проводила взглядом растрепанную платиново-белую макушку и уселась за стол, подперев кулачком щеку.       Какаши вернулся примерно спустя пять минут. Девушка уже хотела пойти и проверить его, когда вспомнила, что мальчик всячески проявляет свою самостоятельность, поэтому решила оставить хотя бы такое простое дело на его ответственность. И ни грамма не удивилась, видя, что теперь в кухню вошел умытый, причесанный и даже переодетый из пижамы в домашние вещички ребенок. Она, как и сказала, дождалась его.       - Доброе утро, мам, - с восхищенной улыбкой поздоровался ребенок, усаживаясь напротив матери и принюхиваясь к витающим в комнате ароматам.       - Доброе, Какаши, - Юки пожелала ему приятного аппетита и принялась за еду сама, периодически запивая горячим чаем. Видя, как ребенок наклоняет на себя кружку с горячим напитком, опираясь локтями на стол, видимо, из-за того, что вся она для него еще тяжеловата, она предупредила, - Будь осторожен, чай еще горячий.       Мальчик понятливо кивнул и перехватил тяжелую чашку двумя руками, а Юки снисходительно улыбнулась его сообразительности. Видя, с каким аппетитом мальчик уплетает завтрак, девушка даже забыла, что делала до этого. Так и замерла, не донеся кружку до рта, глядя на Какаши. Он выглядел столь мило в своей серьезности, стараясь отломить маленький кусочек яичницы, что ей даже пришлось спрятать улыбку за кружкой, зная, что, если Какаши увидит, как она посмеивается, он обидчиво насупится и, отведя взгляд, скажет, что наелся. Такое уже случалось, поэтому Юки не повторяла своей ошибки.       - Хотела сегодня погулять по деревне. Не составишь мне компанию? – невзначай поинтересовалась Юки, глянув на мальчика. В теории она знала, где и что в Конохе находится, но ей, все же, хотелось и на практике суметь дойти до магазина или больницы в случае чего.       - Конечно, - Какаши подскочил на месте от счастья, но тут же притих, поднял взгляд на маму и робко улыбнулся, смущаясь своей реакции. – Что хочешь увидеть?       - Хмм, - наигранно задумчиво закусив нижнюю губу и приложив палочки чистыми концами к подбородку, она посмотрела в сторону, словно вспоминая что-то, а потом, привстав, поманила ребенка к себе и приглушенно ответила, - все, что захочешь показать, - после чего вернулась на свое место и стала наблюдать уже за тем, как задумался мальчик, словно выбирая, в какие из лучших мест деревни он хотел бы сводить маму.

***

      Общим решением - ну или не совсем общим, так как Какаши прямо-таки загорелся идеей, а Юки просто не смогла ему отказать - было пройти через ярмарочный двор, где каждые пару недель можно было встретить какие-нибудь новые товары.       Весело бегая между торговыми палатками, столы которых ломились от самых разных сувениров от одежды и украшений до еды и напитков, Какаши периодически останавливался и оборачивался, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Дело в том, что Юки очень медленно двигалась между рядами, по дороге любуясь убранством деревни и задерживая заинтересованный взгляд на некоторых товарах. К счастью, людей было не так уж и много, всё-таки рабочая неделя ещё не закончилась, поэтому девушка не теряла из виду ребенка, который решительно быстро продвигался дальше, задавшись целью показать маме лучшее данго-кафе в Конохе.       Перестав топать маленькой ножкой, Какаши в последний раз взглянул на маму и, поняв, что она так и не планирует ускориться, подбежал к ней, исподтишка взглянул на обратившую на него внимание девушку и, протянув крохотную ручку ей, с надеждой посмотрел в карие глаза напротив. Юки была удивлена, она не ожидала подобного от мальчика. В конце концов, несмотря на то, что прошлая хозяйка тела импонировала малышу, она с ним почти не контактировала, не общалась и порой даже избегала по непонятным Юки причинам. Видимо, такое отношение матери сильно сказалось на мальчике, сделав его замкнутым и серьезным. Малыш каждый раз словно сдерживался в своих эмоциях, обдумывал каждое слово. Девушка сначала думала, что он был таким задумчивым с рождения, но потом поняла, что такое поведение вызвано, тем, что мать уделяла слишком мало времени и внимания своему чаду, а потому теперь, когда Юки старалась восполнить это, он делал буквально все, чтобы снова не потерять его.       Она снова и снова замечала, что Какаши очень скромно ведёт себя в ее присутствии, старается не показать, насколько он счастлив от того, что мама уделила ему толику своего внимания. И в планах ее было исправить такое упущение со стороны бывшей Юки.       Девушка внимательно посмотрела на малыша, поджавшего в нерешительности губы, потом опустила взгляд на его маленькую ладошку, которая от волнения даже немного вспотела и покраснела. Заметив, что Какаши хочет уже опустить руку, видимо, стесняясь и жалея о своем порыве, она быстро обхватила ее и сделала пару шагов. Похоже, слишком ушла в себя. А ведь с ребенком надо быть здесь и сейчас. Она с одобряющий улыбкой обернулась на застывшего в неверии мальчика и сказала:       - Ну давай, показывай свое кафе, - заметив, как щёчки малыша чуть покраснели, она едва заметно подмигнула ему и сжала крепче ладошку. Так они и дошли до заведения.       Внутри было очень просторно и, несмотря на жаркое лето, прохладно, видимо, потому что все окна были распахнуты и прикрыты тонким тюлем, оставляющим помещение в тени. Первым делом Юки отыскала небольшой милый столик неподалеку от входа. Застеленный светлой скатертью, со стоящей на нем вазочкой цветов, он гостеприимно приглашал присесть именно за него, манил тихой и уютной атмосферой.       Подождав, пока Какаши заберется на высокий для него стул, девушка придвинула его ближе к столу и присела рядышком. Вскоре к ним подошла официантка в чистеньком рабочем передничке. Мило улыбнувшись малышу, явно смутившемуся от такого внимания, она с небольшим поклоном поприветствовала новых посетителей и попросила озвучить заказ.       В таком деле Юки полностью положилась на выбор ребенка, который, с его слов, однажды был здесь с папой. Слушая пару дней сбивчивый счастливый рассказ малыша о том, как прекрасно они провели тут время за чашечкой чая с вкусным сладким десертом, девушка удивлялась, почему же ее не было с ними. Ответ находился сам собой – она не хотела проводить время со своим ребенком. Но зато кроме ноток обиды, некогда затаенной маленьким блондином, Юки отчетливо слышала нескрываемый восторг, когда малыш начинал говорить о папе. Похоже, каким бы сильным воином он не был, семью – по крайней мере, сына – он любил отчаянно и крепко.       Когда ребятам принесли их долгожданные десерты, они, не сговариваясь, принялись их дегустировать, запивая горячим зеленым чаем – благо без сахара, потому что сладости данго хватало с лихвой. По началу Юки сильно удивилась, изучая необычную подачу сладостей: на деревянных палочках находились по три разноцветных рисовых шарика, политые, с одной стороны, каким-то сиропом, на первый взгляд, карамельным. Если в ее мире и были такие, то она точно о них не знала, а иначе скупала бы их килограммами, так как была заядлой сладкоежкой, хоть чай пила без сахара.       Затем она проследила за Какаши, чтобы понять, как же правильно есть такое чудо. Взяв двумя пальчиками палочку, которая с задержкой отлипла от тарелки, девушка аккуратно надкусила крайний зеленый шарик, вытерла излишки сиропа с губ салфеткой, стала тщательно пережевывать, стараясь распробовать на вкус. Ребенок даже замер, ожидая маминой реакции, следя за каждым изменением ее мимики. Когда она закрыла глаза, Какаши даже напрягся, думая, что ей не понравилось, поник головой и медленно отодвинул свою посудину с десертом.       Девушка же шумно выдохнула через нос, а потом словно набросилась на данго: надкусила следующий, розовый, шарик, и даже третий-белый, слизнула капельку сиропа, норовящую упасть на стол, потом по новому кругу, забывая вытереть уголки рта или запить чаем это сахарное произведение искусства. Все еще не открывая глаз, она издала тихий визг наслаждения – все-таки не стоит забывать, что они в кафе – и распахнула светящиеся глаза, в глубине которых загорелись сотни искорок восторга.       - Восхитительно! – пискнула она с набитым ртом. Какаши оторвал мокрый взгляд от белой скатерти и перевел его на маму, на глазах повеселев. – Просто волшебно.       - Тебе правда понравилось? – спросил малыш, доверчиво вглядываясь в мамины золотисто-карие глаза.       - Конечно! Это вкуснейший десерт из всех, что я ела до этого! – всплескивая руками очень эмоционально поведала Юки, - Мы ведь придем сюда еще раз, Какаши, ну пожалуйста? – вопрошала она, сложив руки в молящем жесте, все еще придерживая палочку, смотря на малыша, застывшего в удивлении.       Спустя всего пару секунд по всему кафе звонким колокольчиком разлетелся громкий и искренний смех мальчика. Темно-серые бровки сложились домиком, словно в самом настоящем изумлении, розоватые губы растянулись в широкой белозубой улыбке, а руки и вовсе потянулись к шее матери. Благо, Юки вовремя успела отвести палочку с данго в сторону, чтобы Какаши не испачкался, пока резко обхватывал ее, притягивая в свои счастливые объятья. Девушка приобняла его свободной рукой и с улыбкой прижалась щекой к его маленькому плечику.       Она отчетливо услышала облегчение в голосе малыша, но ее восторги были вовсе не наигранными – она действительно никогда не ела ничего вкуснее. Правда потом до нее все же дошло, почему конкретно Какаши заливается: видимо, его так рассмешила ее просьба. И действительно, неловко вышло: мать спрашивает разрешения у ребенка. Но она и вправду подумала, что спросить его будет правильнее, ведь именно его решением было привести ее в это место. К тому же, в ее животе буквально вспорхнули бабочки, щекоча изнутри ласковыми невесомыми касаниями хрупких крылышек, когда она услышала его громкий, по-детски неудержимый, веселый смех.

***

      - Ну, куда пойдем дальше, господин Экскурсовод? – весело спросила Юки, выходя из кафе, в одной руке держа коричневый пакетик, в который им положили оставшиеся данго, что они с Какаши не смогли осилить, а в другой – ладошку малыша.       - Кто-кто? – приподняв в недоумении бровь, переспросил мальчик, обернувшись на маму, которую вел уже к следующему месту, а именно – к тренировочному полигону.       - Эк-скур-со-вод, - медленно разъяснила девушка, видя, что Какаши повторяет за ней, тихо шепча одними губами новое слово, — это такой человек, который проводит экскурсии, то есть рассказывает об известных и памятных местах, а также показывает их.       - А-а-а, - понимающе протянул ребенок, суть нахмурив в задумчивости брови, — значит, госпожа Хатаке, сегодня я ваш эк-скур-со-вод, - напоследок улыбнувшись, он поспешил дальше, таща за собой и маму, которая, кстати говоря, двигалась медленно, задумавшись над его репликой.       Госпожа Хатаке… Когда-то далеко в детстве она много мечтала о том, как будет с гордо поднятой головой носить фамилию своего мужа. Как от ее поведения, например, будет зависеть его репутация: она уже тогда понимала, как делать нужно, а как не следует, чтобы ненароком не опозорить в будущем своего супруга.       Но могла ли она подумать о том, что окажется в другом мире, замужем за незнакомым мужчиной, которого видела лишь в воспоминаниях их прошлого, и то нечетко, словно девушка всегда смущалась смотреть прямо ему в глаза или исподтишка разглядывать его лицо, как обычно делают все влюбленные девушки. Она и представить не могла, что ее муж будет пропадать где-то далеко на поле боя, на войне, и неизвестно, когда сможет вернуться домой.       А если он и вовсе не вернется? Резкая мысль заставила Юки широко распахнуть глаза и, буквально, застыть где-то внутри. Сможет ли она сама воспитать Какаши? Сможет ли дать ему все то, что должен дать отец? А будет ли считаться нормальным тот факт, что девушка совсем никак не отреагирует на смерть своего «любимого», за неимением чувств к оному? По какой-то неведомой ей причине, раньше она не смела задаваться подобного рода вопросами. Возможно, потому что знала, что он вернется, а, возможно, потому что в ее голове этот пунктик его обязанностей стоял в графе «должен». Быть может, она просто была уверена в том, что ее муж – сильнейший из всех известных ей шиноби. Но ведь и у сильнейших из нас есть весьма человеческие чувства и слабости.       И несмотря ни на что, Юки все равно было приятно услышать из уст Какаши «госпожа Хатаке». Она выпрямила спину, воспылав решительностью, и устремила взгляд прямо перед собой, словно на подсознательном уровне испытывая гордость за то, что у нее такой муж. Подумать только, какое сильное влияние на нее оказывает простое сочетание слов – вселяет уверенность, подпитывает веру и дает надежду.       И все же таки, как бы сильно она не боялась мужчину, как бы сильно не страшила ее мысль об их предстоящей встрече, она ее предвкушала и с нетерпением ждала. Причем, не только она. Какаши тоже очень скучал по отцу, что было видно по его возбужденным рассказам о том, какой он «самый талантливый и смелый шиноби» и как много «разных и сильных техник он освоил, которым он научит и меня, когда я научусь метать сюрикены». О том, что «я стану таким же мужественным и справедливым, прямо как папа».       Возможно, именно малыш Какаши стал бы неким ключом и символом к началу их общения и сотрудничества. Быть может, у них получилось бы даже подружиться, ведь…       - Юки! – громкий искристый голос вырвал девушку из пучины собственных мыслей, - Юки!       Какаши вместе с мамой начал оглядываться по сторонам в поисках, как он уже понял, красноволосой подруги мамы. Когда и при каких обстоятельствах они познакомились, малыш не знал, но эта девушка ему нравилась: хоть она и общалась в основном с мамой, приходя к ним домой она всегда приносила ему какие-нибудь сувениры или вкусности. Выглядит, как подкуп, к чему Какаши изначально относился с подозрением, но позже расслабился, замечая в глазах собеседницы веселые искорки счастья и умиления, когда она смотрела на него. Она приходила редко, но зато с детства, из самых далеких воспоминаний младенчества, он уже помнил красную макушку, мелькающую где-то на периферии своего сознания.       Вот так, например, в прошлый свой визит она принесла ему деревянный кунай, правда, он был значительно меньшего размера и веса, чем стандартный, входящий в обмундирование шиноби, которые он видел у папы. Но и такому подарку мальчик был очень рад. Он долго пытался хотя бы в теории понять, как правильно его метать, но получалось у него плохо, а мама не была шиноби, чтобы показать ему, как это делается правильно. Он планировал попросить ее подругу научить его, но с того последнего раза он долгое время не видел ее. Похоже, она была на миссии.       - Кушина, - вспомнила Юки, следя за перебегающей дорогу девушкой, которую вспомнила благодаря знаниям, с которыми она проснулась неделю назад, - рада видеть тебя, - приветливо улыбнувшись, она вспоминала момент их знакомства. Однажды Кушина Узумаки, только что заполучившая жилет чуунина, напросилась на миссию по сопровождению Юки в соседнюю деревушку. Тогда они попали под сильный проливной дождь, который пришлось пережидать в небольшой сухой пещере, что расположилась под корнями высоких деревьев. Там они и разговорились, после чего поняли, что у них много общих интересов. С тех пор они не разлей вода.       - Кушина-сан, здравствуйте!       - О, Какаши, ты так подрос, смотри-ка. – рассмеялась девушка, потрепав малыша по платиновой макушке, разметав и без того растрепанные волосы. – Уже научился метать мой кунай?       - Нет пока, - насупившись, пробубнил малыш, - я хотел попросить у вас настоящий, чтобы учиться было проще, - робко, но решительно попросил он, заглянув в синие глаза собеседницы с некой воинственностью.       - Ну нет, парень. Мы это уже обсуждали, не раньше, чем наступит твоя пятая весна, даттебане, - широко улыбнулась Кушина, чуть склонившись над малышом.       - Но это ведь через два месяца, Кушина-сан! Совсем немного осталось! – начал клянчить Какаши. Юки наблюдала за их перепалкой с интересом: видимо, ребенку очень нравилось общаться с этой веселой и светлой девушкой. Да и она, похоже, была только «за».        - Вот именно. Потерпи немного, осталось всего два месяца, - с улыбкой передразнив, она подмигнула мальчишке, который задумчиво прищурился, и обернулась к подруге, продолжая диалог уже с ней, - Ну как ты? Что нового? Слышно что с фронта? – спросила Узумаки, отослав ребенка вперед, плетясь следом на пару с его мамой.       - Ничего нового, - растерявшись пролепетала Юки, не припоминая писем от мужа, - А ты где пропадала? – поспешила перевести тему она.       - Да так, очередная миссия по сопровождению, - буркнула Кушина, недовольно надувшись.       - Ты чего это, а? – Юки слабо пихнула ее бедром, подбадривающе улыбнувшись, - случилось чего?       - И да, и нет. Компания попалась не самая приятная, - скривив губы, девушка уже собиралась что-то сказать, как внезапно ускорилась и подбежала к Какаши, который споткнулся о незамеченный им ранее выступ и, не успев среагировать, чуть не клюнул носом землю. Кушина схватила его руку в последний момент, - Хэй, будь внимательнее, - приподнимая малыша, она шутливо пригрозила ему пальцем, - в следующий раз я могу не успеть.       - Ла-а-адно, - протянул Какаши, наигранно не обращая внимания на ее нравоучения, к которым в тайне очень тщательно прислушивался, как к советам старшего и более опытного человека. Хотя, насколько он знал, девушка была едва ли младше, чем мама – в этом году ей должно было исполниться 19, - я пойду, - хитро сощурившись, мальчик рванул вперед и скрылся за поворотом.       - Ох уж этот проказник, - улыбнулась Кушина, - и как ты с ним справляешься?       Юки хотела было ответить, что она в амплуа матери совсем недавно, так что еще не успела прознать обо всех проделках ребенка, как вдруг опомнилась. Мало того, что матерью она является уже больше четырех лет, о чем ей не стоит забывать, так еще и тот факт, что до этой недели Какаши воспитывала чужая девушка, совсем не добавлял ей поводов гордиться собой. Поэтому, игриво прищурившись, она умело перевела стрелки.       - А что, тоже хочешь?       - Конечно, - задумчиво глядя вдаль, понизив голос ответила собеседница, потом резко перевела взгляд на Юки и замахала перед собой руками, - А? Что? Не-е-ет, - усмехнулась она, - мне еще рано.       - Ну, не скажи. Я в восемнадцать уже родила Какаши, - вспоминала девушка с легкой улыбкой. Как только она начинала говорить о воспоминаниях из прошлого, они всплывали красочными картинами перед глазами, заставляя ее испытывать теплые чувства, - Помнится, муж тогда почти все время был рядом. Это было приятно.       - Да-а, Сакумо-сан так с тобой носился; это выглядело очень мило. Хотя, еще это было немного смущающе, - слегка прикусив нижнюю губу, Кушина смотрела в никуда, и скромно улыбалась, по привычке накручивая красный локон на палец.       «Замечталась, - подумала Юки, - А говорит, рано…» С теплой, словно материнской улыбкой она наблюдала за изменениями на лице подруги. Сначала на пухлых щечках промелькнул едва заметный розовый румянец, затем она и вовсе вся зарделась, испугалась, потом как-то резко погрустнела и поникла. Хатаке склонила голову вбок, с прищуром думая о том, что могло так расстроить девушку.       - Если бы у меня был сын… - неуверенно начала Кушина.       - Когда, - мягким голосом поправила ее подруга.       - Да, когда у меня будет сын… Я бы хотела, чтобы он сочетал в себе наши общие с мужем качества, а еще, чтобы он был веселым и искренним. Но обязательно умным и честным. И еще, - продолжала она, - чтобы у него не было этих дурацких словечек, как у меня, даттебане, - с воинственным настроем она стукнула маленьким кулачком в свою ладонь, и Юки даже показалось, что глаза ее засверкали.       - Хмм, - протянула Хатаке, — это все, конечно хорошо. Уверена, что так и будет, - подтвердила она, с улыбкой следя, как воспылавшая решимостью Узумаки, что была несколько выше нее, после этих слов доверчиво уставилась на нее. Она кивнула ей, - А муж у нас кто? – улыбнувшись одним уголком рта с лукавой интонацией спросила она, - Ты ведь явно кого-то представила, - взявшись за подбородок двумя пальцами, Юки подняла взгляд к нему, перебирая их общих знакомых парней, которые могли бы подходить под выданные Кушиной критерии, - умный, честный, добрый и искренний. Наверное, еще заботливый и смелый. Хмм, - снова мыкнула она, исподтишка глядя на засмущавшуюся подругу, после чего добродушно рассмеялась, легонько толкнув ее в плечо, - Да ладно тебе, я шучу. Но думаю, ты была бы хорошей мамой. В меру строгой, но справедливой.       «Мамой…». Слово эхом отдалось в голове брюнетки, заставив ее судорожно оглядываться по сторонам в поисках ребенка, которого она в последний раз видела в момент его падения. Она резко остановилась, с паникой в глазах вглядываясь в лица проходящих мимо детей с родителями. Кушина, перестав смущаться, уловила взволнованное состояние подруги и поняла, что они упустили очень важный момент в их прогулке – не уследили за Какаши.       - Где он, Кушина? Ты видишь его? – искренне сильно разнервничавшись, спрашивала Юки, пока на глаза ее начинали щипать и слезиться. Некстати вспомнился случай из прошлой жизни, с которой из-за собственной невнимательности она и распрощалась. Сердце забилось бешенной птицей в груди, пока молодая Хатаке продолжала выискивать в толпе зевак, которых к обеденному часу на улице прибавилось, ища белобрысую макушку.       - Стой-стой, не волнуйся, Юки, - Узумаки взяла ее за плечи, призывая успокоиться, и немного встряхнула, подмечая задатки истерики на бледном лице, с которого схлынули все краски. Пакетик с данго, шурша, выпал из рук брюнетки, - Мы найдем его, все будет хорошо, - сделав свой голос настолько спокойным, насколько позволяла ситуация, Кушина старалась сгенерировать план действий в своей голове. В конце концов, пока ребенок на территории деревни, он в безопасности, а значит, ему ничего не угрожает, - Куда вы собирались пойти до того, как встретили меня?       - Не знаю, не помню, - тяжело дыша призналась Юки, понимая, что для того, чтобы найти выход из сложившейся ситуации, ей нужно успокоиться и остудить голову, - он, кажется, говорил что-то о месте, где обычно тренировался с отцом или сам, но я не знаю, где это.       - Я знаю. Все, собрались, идем, - схватив не особо сопротивляющуюся Юки за руку, Кушина потащила ее в сторону полигона, который находился ближе всего к ним, куда и мог отправиться Какаши. Сжимая дрожащие похолодевшие пальцы подруги, она хмурилась, вспоминая, кто еще предпочитает тренировки в этом месте. Она была недовольна, но втайне надеялась, что он там, потому что это значительно облегчило бы их поиски.

***

      Практически бегом преодолев последние двести метров до тренировочного поля, скрытого высокими деревьями, Юки выбежала на край поляны, молясь всем богам, чтобы ребенок был там. Кушина, которая бежала следом, уже чувствовала чакру малыша, поэтому успела немного расслабиться. Ровно до того момента, как не почувствовала рядом с ним еще один источник.       - Какаши! – крикнула Хатаке, готовая сорваться в объятья к мальчику, не замечая стоявшего рядом молодого человека. Кушина придержала ее за плечо, говоря, что они уже нашли его и импульсивность будет лишней в данной ситуации.       Пригладив растрепавшиеся при беге каштановые волосы, Юки шумно выдохнула и стала быстро приближаться к ребенку. Заметивший ее издалека Какаши выронил из рук что-то брякнувшее о землю и побежал к ней навстречу, пока стоявший за его спиной блондин нагнулся, а после и сам пошел в их сторону.       Настигнув малыша, Хатаке плавно опустилась на колени и притянула его в свои крепкие объятия, поглаживая мягкие волосы на затылке. Какаши, почувствовал быстро бьющееся сердце в грудной клетке мамы, отстранился, взял ее лицо в маленькие ладошки и спросил:       - Что с тобой, мам? – видя бледное красивое лицо перед собой он не на шутку взволновался, вспомнив, при каких обстоятельствах сбежал от девушек. Он уже было приготовился к тому, что она его отругает за такой неправильный поступок, как раньше делала Наоми-сан, как она снова притянула его к себе шепча на ухо:       - Ничего, все хорошо, - прерываясь на тяжелое дыхание, Юки старалась расслабиться, - Только не убегай так больше, ладно? Я очень испугалась за тебя.       Какаши вновь отстранился и удивленно посмотрел на маму. Он совсем не ожидал такой реакции. Конечно, он думал о том, что доставил ей неудобства, и она потом накажет его за это, но услышать, что она волновалась за него… Раньше мама не проявляла к нему такого внимания. Не готовила завтрак по утрам, не гуляла, не ходила в кафе и уж точно не волновалась за него. Маленькое детское сердечко, покрывшееся слоем льда по отношению к ней словно начало оттаивать. Такая мама ему нравилась до дрожи в коленках и счастливых слез в глазах…       - Прости меня, - смущенно и тихо пробормотал Какаши, почесав рукой затылок, - я больше так не буду.       - Ладно, - выдохнула девушка и поднялась с колен, замечая, что Кушина и еще неизвестный ей блондин подошли к ним.       - О, мама, мама, - возбужденно вскрикнул Какаши и, подбежав к молодому человеку, взял его за руку и на буксире подтащил ближе. Ранее он стоял на достаточном расстоянии, чтобы не нарушить атмосферу примирения между матерью и сыном, - Познакомься, это Минато-сан, он научил меня метать кунаи! – радостно улыбнувшись, провозгласил мальчик.       Юки посмотрела на смущенного блондина, что был намного выше нее и Кушины. У него была интересная прическа: поверх прикрепленного на лбу протектора торчала короткая челка, а по бокам рядом с ушами спадали пряди подлиннее. Ярко-голубые глаза, искрящиеся добром, притягивали взгляд и завораживали.       - Очень приятно, Хатаке-сан, - сделав вежливый поклон, глубоким баритоном поздоровался он, приветливо улыбаясь. Юки повторила его жест.       - Взаимно. Спасибо, что присмотрели за Какаши, - искренне отблагодарила она, приобнимая ребенка, прижавшегося к ее ноге, и поглаживая его по голове.       - Мне было совсем не сложно. К тому же, он быстро учится, - переведя взгляд на мальчика, он подмигнул ему. Потом, словно вспомнив что-то очень важное, встрепенулся и протянул Кушине кунай, - Кстати, это, наверное, твой.       - Откуда…? – начала в удивлении Узумаки, до этого надувшаяся, как мышь на крупу, принимая оружие и разглядывая рукоять, перемотанную красными бинтами. Затем она нахмурилась, прищурила глубокие синие глаза, приоткрыла рот и устрашающе глянула на Какаши, спрятавшегося за маму, с интересом следящую за метаморфозами, происходящими в поведении подруги, - Какаши, - елейно позвала она, на что мальчик выглянул из-за своего укрытия, но тут же в страхе юркнул обратно, - ладно-ладно, - протянула Узумаки, - Я позже с тобой поговорю. Но на быстрое прощение не рассчитывай, - спрятав кунай в подсумок она скрестила руки на груди.       - Простите, Кушина-сан, я просто хотел потренироваться, как взрослые, - пропищал Какаши, выйдя из-за маминой спины. Поникнув головой, он спрятал руки за спиной, готовый принять наказание.       - Я же уже говорила тебе, «не раньше пяти». – возмущенно засопела она, - а ты, мало того, что не послушал, так еще и стащил оружие. К тому же, сбежал, - пристыдила девушка малыша.       - Кушина… - попытался защитить мальчика Минато, мягким голосом укоряя ее, но, получив в ответ острый взгляд, замолк.       - Ладно, увидимся позже, Юки. Не скучай, я забегу к вам на следующей неделе. У меня миссия, - все еще сверля взглядом несостоявшегося защитника, она резко развернулась и зашагала в другую сторону.       - Будем ждать, - бросила вслед подруге Хатаке, и, повернувшись к Минато, пожала плечами. Сделав вид, что ничего не заметила, она с самым непринужденным видом разглядывала своего нового знакомого. На первый взгляд, он производил положительное впечатление, к тому же, Какаши, хорошо чувствующий людей, улыбался ему, заставляя и Юки расслабиться в присутствии молодого человека. Она даже успела задуматься о том, не был ли он той «не самой приятной компанией» Кушины на предыдущей миссии, говоря о которой она хмурилась также, как и минуту назад.       - Что ж, я тоже, пожалуй, пойду. До свидания, Хатаке-сан, Какаши, - кивнув первой и тепло улыбнувшись второму, парень запрыгнул на ближайшее дерево и бесшумно пропал в листве.       - Пойдем, шалунишка. Приготовим ужин, - ласково погладив ребенка, Юки пошла в сторону дома, беря за руку подбежавшего к ней Какаши, старавшегося вышагивать с ней вровень, отчего ей приходилось идти медленнее и чаще.

***

      За готовкой вкусного ужина, в котором Какаши исправно пытался помочь маме, чета Хатаке и не заметила, как на улице стемнело, а время перевалило за восемь часов вечера. Накормив ребенка, Юки отправила его принимать вечерние процедуры умывания, переодеваться и готовиться ко сну, а сама принялась мыть посуду. К моменту, когда последняя на сегодня тарелка была вымыта, вытерта полотенцем и поставлена на первую полку в шкафу, девушка уже изрядно вымоталась, но все равно собрала все оставшиеся силы в свой маленький женский кулачок и прошла в спальню малыша.       Захватив подушку из зала, она положила ее рядом с подушкой Какаши, а сама присела рядом с кроватью, укладывая голову рядом с ребенком и опираясь локтем о постель. Заботливо подоткнув одеяло, она почувствовала, как он закопошился и развернулся к ней лицом, вслепую нашаривая ее ладонь и крепко сжимая в своей крохотной ручонке.       - Мам, скажи, а ты сегодня мне снишься? – тихо прошептал малыш, не открывая глаз.       - Нет, малыш, это не сон, - устало улыбнувшись, девушка аккуратно убрала упавшие на его лицо прядки волос за ухо, - С чего ты так решил? – вполголоса, чтобы не согнать его дрему, продолжала она.       - Просто ты никогда не была со мной так много, - сбивчиво, взволнованно доложил малыш, зажмуривая и без того закрытые глазки.       - Тебе понравилось? – поинтересовалась Юки, и без ответа прекрасно зная ответ.       - Очень, - шепнул ребенок, сладко зевая, - Я бы хотел, чтобы так было всегда.       - Значит, будет, - легко ответила брюнетка, невесомо целуя мальчика в лоб.       - Обещаешь? – сквозь сон все спрашивал он, хватая в каждую руку по одному маминому пальцу.       - Обещаю, - шепнула Юки.       Убедившись, что малыш провалился в глубокий сон, она посидела пару минут рядом с его кроватью, слишком большой для ребенка, но, пожалуй, маленькой для взрослого, потом встала, аккуратно освободив руку, и прошла на кухню. Заварив себе кружку ароматного черного чая, Юки, взяв из спальни теплый зелёный плед в серую звездочку, которая была сюрикеном, как она узнала недавно, вышла на веранду и присела на ступеньки.       Любуясь темнотой, размытой светом фонарей, что были прикреплены над дверью, и слушая стрекот кузнечиков, она сгорбила спину и медленно потягивала чай, сильнее кутаясь в плед, потому что с заходом солнца на улице сильно похолодало. Ее клонило в сон и совсем разморило, потянуло на размышления и рефлексию. Она очень гордилась собой и проделанной ею за сегодняшний день работой. Да, ей было тяжело, но, подумав, она поняла, что ни разу не притворялась. Она была собой. Искренне наслаждалась каждым моментом, произошедшим за такое длинное, наполненное эмоциями сегодня.       Возможно, она оказалась здесь вовсе не случайно. Быть может, она просто слишком сильно хотела жить, чтобы погибнуть в том мире. Слишком сильно хотела быть матерью, за что ей подарили Какаши, быть женой, о которой заботятся, судя по воспоминаниям прошлой Юки. В этом мире, который был в разы опаснее, чем прошлый, она чувствовала себя иррационально спокойно и защищенно, словно зная, что ей ничего не угрожает. Ей нравилась ее новая жизнь и, раз ей дана такая возможность, она проживет ее с достоинством.       Ленивые усталые размышления девушки были прерваны громким хрустом сухой ветки, раздавшимся во дворе. Юки оторвала взгляд от остывшей глади черного чая и стала искать источник звука. А найдя, содрогнулась всем телом, чуть не выронив из рук кружку.       Напротив нее в нескольких метрах стояла больших размеров лохматая собака, которая медленно, с грацией, присущей диким зверям, надвигалась на нее. Юки, сколько себя помнила, испытывала леденящий душу ужас при виде этих животных, однажды в детстве увидев, как два представителя этого вида чуть не растерзали друг друга, вгрызаясь острыми клыками в мохнатые шеи. Теперь при виде них она испытывала практически осязаемое напряжение, думая о том, что в любой момент они могут с той же дикой прытью вцепиться в ее собственные руки или ноги.       Хоть пес и не выглядел устрашающим и враждебно настроенным, Юки все равно почувствовала, как в ее груди медленно растекается ледяной холодок, сковывающий все ее действия. Все тело ее в момент напряглось, словно в ожидании того, что хищник набросится на нее. Глаза непроизвольно расширились и округлились, дыхание участилось и стало тяжелым. Девушке казалось, что она вдыхает расплавленный воздух, не в силах надышаться и успокоиться.       Зверюга, видя состояние своей визави, не спешил подходить, а наоборот, двигался медленно и плавно, словно смакуя чувство ее беспомощности и страха. По крайней мере, так казалось Юки, практически дошедшей до точки безумия.       Медленно поднявшись со ступеней, она, чуть не плача стала отступать назад, шепча неразборчивое «уйди», «брысь» и «не надо». Безумными глазами Юки вглядывалась в темный силуэт, стараясь следить за малейшим его движением, чтобы в случае чего предвидеть опасность. Пес, словно внемля ее просьбам, остановился и качнул мордой вбок, прожигая сжавшуюся фигурку темными глазами, в которых отражались звезды. Девушка же быстро насколько могла развернулась к дому и, пролив часть чая, чуть не споткнувшись о собственные ноги, запутавшиеся в пледе, влетела в дом, захлопнула за собой дверь, заперла ее на замок и щеколду и, прислонившись к ней спиной, схватилась за футболку в районе груди, сжимая до побеления костяшек кулак.       В доме тоже было страшно. В темных углах мерещились причудливые тени разных непропорциональных форм, скрипящие половицы, по которым она шла в коридоре, казалось, сейчас проломятся даже под ее легким весом и затянут в трясину, шорохи и скрежет слышались на каждом повороте. А еще, как думалось Юки, та собака все еще ходила вокруг дома, постукивая острыми когтями по деревянной поверхности энгавы. Возможно, все эти видения были навеяны усталостью и головной болью, но сердце девушки при каждом подобном явлении пускалось вскачь и норовило выпрыгнуть из груди.       Проходя мимо комнаты Какаши, она решила проведать его и заглянула внутрь. Малыш крепко спал, развалившись на постели: одеяло сбилось к его ногам, разбросанным подобно морской звезде, одна рука заложена под подушку, другая же – на животе.       Тихое сопение было практически не слышным, но таким успокаивающим и расслабляющим, что Юки уже в следующую секунду приняла решение остаться здесь на ночь. Аккуратно, чтобы не потревожить детский сон, она сдвинула малыша чуть ближе к стене и легла рядом на свою подушку, накрывая их обоих пледом, который она так и пронесла на себе через весь дом.       Легонько прижавшись к спине ребенка, Юки почувствовала, как пульс возвращается к норме, а все звуки извне разом затихли. Все-таки, человеческое тепло творит чудеса. Спустя несколько минут, девушка почувствовала, как ее руку обхватили тонкие пальчики и, буквально, набросили на лежащее рядом маленькое тельце, словно выпрашивая объятия; малыш хотел, чтобы она прижала его к себе и не отпускала. Похоже, не только ее согревали и успокаивали эти объятья.       Поначалу Юки была немного удивлена, затем растрогана, а потом и вовсе так крепко прижала к тебе малыша, что удивилась, как это тот не проснулся. Она закрыла воспаленные глаза, устало, но с наслаждением улыбнулась и уснула рядом со своим сыном.       Так они и проспали всю ночь, не замечая мохнатой слежки за окном.