Мы миллениум

      Ожидание, когда же Хизер очнется, тянулось, кажется, бесконечно. Особенно, для Артемиды. Песчинки времени будто насмехались над ней, приближая неизбежное. На миг охотница услышала голос в своей голове, который твердил ей, что ее обман раскроется. Настолько Артемида была поглощена своими раздумьями, что даже не разобрала, что это ее же внутренний голос предостерегает ее. Ей не особо хотелось находиться рядом с той, что в любую минуту может очнуться и заявить всем, что в одной из жизней богиня охоты пустила ей стрелу в сердце, приревновав своего мужа. Уйти просто так она не могла, чтобы не привлечь лишнего внимания. Пока было время, Артемида обдумывала, как ей поступить дальше. Ей надоело бегать, и она хотела любой ценой вернуть себе то, чего однажды ее лишили. В каждой жизни они с Гефестом существовали до дня, когда им приходилось бежать. Охота на старых богов была по своей кровожадности сравнима с геноцидами в мировой истории.       «Я лишь хочу вернуться домой, — подумала девушка печально, перебирая мягкую шерстку своей любимицы. — Он лишил меня этого шанса… Он умирал за меня, но все же решил предать меня?»       Думая всегда о Гефесте, охотница вспоминала его глаза, в которых поселился июль — время, когда они в первый раз встретились. А теперь она полна зимы, и колкий холод убивает все, что раньше цвело при упоминании мужа.       Как только Мера признала в ней свою хозяйку, девушке больших усилий стоило играть в этом спектакле. Вовремя она тогда сообразила, притворившись, что видит перед собой рыжую бездомную кошку. Пока все думали, что Андреа обычная смертная, она выигрывала время, даже не зная, как отлегло от сердца Эдриана, когда девушка призналась, что не видит в милом создании Химеру.       Артемида перевела задумчивый взгляд от лежащей на одном из диванов Афродиты на Меру, что уместилась рядом со своей мамой. Обернувшись малышкой, диковинное создание растянулось на диване, положив голову и одну лапку на колени Артемиды. Она щурилась и мурлыкала, пока девушка гладила ее между ушек и по холке. Иногда кроха открывала глаза, смотрела в лицо Артемиде таким осознанным и умным взглядом, будто в ней заключена душа человека. Подушечками пальцев девушка погладила переносицу Меры и про себя сказала, что тоже скучала по своей малышке. Словно распознав мысли охотницы, Химера довольно заерзала на диване и прижалась к ней теснее, уложив голову обратно на колени. Тихо выдохнув, девушка подумала, что без Меры ей было бы трудно пережить эту ночь, когда рухнул ее личный мир и то постоянное и незыблемое, что помогало не свихнуться все эти жизни. Когда Артемида вернулась в дом вместе с крохой, она незаметно и бесшумно пробралась в комнату, что для неё выделили в доме Эдриана. Для этого ей пришлось взять Меру на руки, потому что она хоть и может перегрызть глотку своему обидчику за секунду, но она все равно пока ещё маленькая, игривая и может наделать шуму, особенно, когда меняет свой размер на меньший. Дело в том, что Химеры и ещё много других удивительных созданий из мира богов взрослеют совсем иначе. Эту ночь Мера была рядом, тыкаясь носом в лицо Артемиде и почти не смыкала глаз, как и сама богиня. Как и перед ребенком, ей было стыдно, что Мера была в момент ссоры рядом.       Подсев к задумчивой Артемиде, Эдриан положил руку на спинку дивана и обратил внимание на Меру. Он протянул руку, чтобы ее погладить, но та решила, что будет здорово запустить в нее острые коготки.       — Эй, — тихо смеясь, Эдриан успел убрать руку, пока Химера его не цапнула. — Я не нравлюсь тебе?       — Думаю, она просто играет, — соврала Артемида с милой улыбкой на лице.       Конечно, он ей не нравится, потому что кроме Артемиды она знала только Гефеста, и он занимал особое место в памяти маленькой Меры. Кузнец был первым, кого увидела малышка, родившись, поэтому их связь была особой.       Видя, с каким недоверием Химера следила за рукой Эдриана, Мерфи слабо улыбнулся, как никто другой, понимая природу мифологического чудовища. Страж загробного мира устроился на нижней ступеньке лестницы, прижавшись спиной к стеклянному ограждению. Он не считал нужным быть поближе к Эдриану и остальным богам, зная, что в этот момент им ничего не угрожает. Со скучающим выражением лица, Мерфи смотрел на дальнюю стену, думая о своем. Джейсон, расположившись в удобном мягком кресле, напротив — был напряжен. Закинув ногу на ногу, он неотрывно взирал на аквариум, неосознанно наблюдая за плавными и хаотичными движениями рыбок. Озадаченный Тео сидел на полу, подпирая спиной холодную стену. Для него происходящее казалось чем-то нереальным и пугающим. Он не знал, как себя вести, что делать и как относиться к открывшейся ему истине, поэтому решил не вмешиваться, позволяя событиям разворачиваться так, как это должно происходить. От побега от новой, открывшейся ему реальности молодого человека удерживал страх перед неизвестностью и тревога за друзей.       Вдруг Химера замерла, но её ушки зашевелились. Малышка встала на лапы, будто это помогло ей лучше распознать какие-то шумы. Все обратили внимание на кроху, а та в следующее мгновение соскочила с дивана и затрусила в холл. Все переглянулись, не поняв поведения животного. Малышка села около главных входных дверей и мягкими подушечками лапки коснулась их. Когда раздался стук, она бодро подскочила и громко замурчала. Совпадение это или нет, но ребята ещё больше удивились. Кроме Артемиды, но ей пришлось сделать такое же полное удивления лицо, как и у других, чтобы одурачить присутствующих. Такие повадки знакомы богине охоты, и она знала, к чему это все. Она уже видела подобное и не один раз.       «Его тут ещё не хватало», — подумала девушка раздражённо.       Эдриан, как хозяин дома, оставил присутствующих, которые и без того провели эти несколько часов в напряжённом молчании, а тут ещё и незваные гости. Всегда первые моменты после пробуждения были нелегкими. Хотелось помолчать, осмыслить и пережевать произошедшее, но даже тишина в компании тех, кто знает, что ты чувствуешь, переносится легче.       За вернувшимся обратно сыном Аиды медленно волочился Гефест, а за ним весело притоптывала Химера, заглядывая ему в лицо и ища ласки, но тот лишь мельком смотрел на кроху и улыбался уголками губ.       Оглядев всех, кузнец зацепился взглядом за жену, а затем посмотрел на Хизер, которая вздрогнула во сне и тихонько захныкала.       — О, нет, что с тобой стряслось? — Артемида, охнув, прикрыла рот ладонью, изобразив подобие заботы на лице.       Гефест взглянул на жену, сдержал ухмылку и, хромая, добрался до кресла. Мера поспешила за ним, села у самых ног и хвостом обернула свои лапки. Эдриан вернулся обратно к Андреа и закинул руку на спинку дивана, а девушка прижалась к его боку. Кузнец проследил за рукой юноши на плече его любимой, за ладонью жены, что уместилась на колене сына Аиды. Играя желваками бог огня, тихо выдохнул, держа лицо. Понимая, что охотница ведёт свою игру, Гефест не спешил нарушать придуманные ею правила. Воспользовавшись тем, что на нее никто пока не обращает внимания, богиня охоты надменно повела бровью, когда их взгляды с Гефестом пересеклись. Не разговаривать с кузнецом в присутствии ребят было бы странно, но сейчас, когда все начали вспоминать настоящих себя, Артемида решила, что ей не нужно лишнее внимание. Ещё не до конца продумав план, богиня действовала, как на охоте, выжидая и высматривая, держась в тени.       Все присутствующие смотрели на Гефеста, выжидая, что он объяснит свой вид. Все знали о стычке со Скаем и Сибил, но не догадывались, что покалечила его собственная жена. Да и вообще, что у него есть и все это время была жена, знали лишь единицы. Так случалось, что Эдриан, Джейсон и Хизер всегда были вместе, за исключением пары жизней. При побеге часть богов не выжила, а остальные были раскинуты по миру, спасаясь от охотников. С Гефестом Эдриан познакомился в восьмидесятые годы двадцатого века. Хизер столкнулась с ним в семнадцатом. Джейсон вообще пару дней назад, и был весьма удивлен встрече с кузнецом, о мастерстве которого не умолкала молва среди подобных им. Такое знакомство юноша считал весьма полезным, особенно в условиях надвигающейся битвы с недругами. А с Цербером бог огня знаком ещё с тех пор, как тот был щенком в подземелье Аиды, только вот никогда до этого времени он не видел Мерфи в облике человека. В любом случае никто из присутствующих не был против его появления. Кроме Артемиды.       — Кто это с тобой? — Эдриан заметно напрягся, понимая, что преследователи уже здесь, и, скорее всего, это их рук дело.       И Артемида так же насторожилась. Мало того, что Мера могла выдать их с Гефестом, так и сам кузнец мог проболтаться. Она едва дышала от волнения.       — Сибил и Скай? — подхватил Мерфи, озлобившись при упоминании этих двух.       Кузнец перевел взгляд от парней на Артемиду. За его взглядом проследил сын Аиды и пальцами коснулся ее колена без намека на пошлость, словно хотел успокоить.       Не ведая, что она одна из них, парень старался оберегать девушку, даже не подозревая, какую коварную и хитрую богиню он пригрел под крышей своего дома. К слову, он даже и не подозревал, что его Андреа — богиня, а уж тем более охотница. Парень предполагал, что она по чистой случайности оказалась среди их божественной компании, но всё же и был несказанно рад таким обстоятельствам. Тем более, что в последнее время отношения между молодыми людьми возвращались к тем прежним, что были еще некоторое время назад, до разлада. Для Эдриана, хоть он и не показывал этого, было важно присутствие Андреа в его жизни. Она была для сына Аиды маяком в шторме, его пристанищем в мире нормальных людей, создавая иллюзию, что и сам парень нормальный, а не божество. Восторга совсем не разделяла его родительница Персефона, а вот Аида отнеслась к девушке спокойно, даже, если можно так сказать, с неким подобием одобрения. Он не задавался вопросом, почему. Его грела мысль, что, если в этой жизни всё сложится с Андреа, то он не будет одинок. Эдриан был полон решительности сделать все возможное для этого. Он так устал быть не с теми людьми.       — Можешь говорить, она слышала достаточно, — молодой человек с черными, как воронье крыло, волосами и затерявшейся в них серебряной прядкой, провел ладонью в успокаивающем жесте по колену Андреа, и девушка подняла на парня глаза, нежно улыбаясь. Эдриан вернул ей улыбку и перехватил ее руку.       Гефест смотрел на то, как бесцеремонно сопливый, по его мнению, юнец распускает руки, обнимает его жену. Ревновал? О, да. Бог кузнец опустил веки, чтобы никто не стал свидетелем того, как зелёные зрачки полыхнули алым пламенем. Он подумал, что хозяину дома повезло, ведь в его доме находились те, кто дорог сердцу Гефеста. Будь оно не так, то пламя доставало бы уже до высокого неба, а кузнец, подкурив от огромного костра, наблюдал за тем, как дом, подобно карточному, складывался пополам под гнетом стихии, пока в одном из окон метался Эдриан. Бог огня наверняка бы улыбался.       Артемида, следившая за мужем, усмехнулась. Издевалась? О, да. Как только кузнец вновь взглянул на них с Эдрианом, девушка откинулась на грудь парня.       Физическая боль для такого, как Гефест, ничего не значила. Охотница давно для себя поняла, что ранить мужа можно, лишив его самого важного — ее самой.       — Да, это звучит все как сумасшествие, но я верю, — пролепетала она нежно, ласкаясь, как кошка.       «Притворщица», — подумал Гефест, сжав кулаки до побелевших костяшек.       Но напротив! За время, проведенное с Эдрианом, девушка вовсе не притворялась, — он действительно ей нравился, и был единственным, пожалуй, кто не вызывал в ней отвращение, помимо брата и Гефеста. Хотя насчёт последнего можно поспорить. Порой он доводил ее до исступления, как прошлой ночью. Нет, Артемида не любила Эдриана, но была уверена, что придя она в непогоду, ночью или ранним утром, в слезах или смеясь без остановки, парень не прогонит, выслушает, возможно, ничего не ответит, но поймет ее. За это та девушка, что не подозревала о мире богов, всегда будет с трепетом вспоминать дни, проведенные вместе с сыном Аиды. И от этого сложнее притворяться, выдавливать излишнюю симпатию, зная, что он не заслужил такого лицемерия, и сейчас выступает разменной монетой в их с Гефестом игрищах. О том, как может сын владычицы загробного царства отыграться за такую выходку, богиня охоты пока думать не хотела, движимая желанием крепко насолить любимому человеку.       Их отношения с Гефестом можно разбирать на кафедре психологии в университете на предмет, как не надо вести себя в отношениях, или анатомия разрушающих чувств.       Даже будучи в забвении, девушка не видела в Эдриане того, что так страстно желала даже на бессознательном уровне. Богиня мысленно нехотя признала, что не было в нем того, что было в Гефесте, которого она сейчас готова отдать на растерзание самому страшному монстру. Как бы ей не хотелось признаваться даже самой себе, похоже, она всегда ждала его, блуждая во тьме. Но захочется ли ей ждать мужа в следующих жизнях после того, как он лишил ее возможности вернуться домой? Захочется ли ей ждать предателя?       — Ясно, — процедил сквозь зубы кузнец, поправляя повязку на плече. Он старался не выдать вспыхнувшую ревность, прикрывая ее болью от ранения. Чтобы успокоиться, он перевел взгляд на Меру и погладил пальцами ее между рожек, та была довольна. — И не боится простая смертная находиться среди богов? — спросил кузнец, не смотря на жену. Упустить момента, чтобы поиграть на ее нервишках, он не мог. — И рядом с Химерой. Кстати, откуда она, м?       — Я с Эдрианом, он не допустит, чтобы мне сделали больно, — ответила Артемида. — Я не вижу то, что видите вы. Для меня она чудесная рыжая кошечка, — в голосе за растерянностью она скрыла негодование. Андреа мысленно поставила на чашу весов попытку сохранить свою тайну, а на другую — желание всадить ещё пару стрел в Гефеста. Ее отделяли крохи от того, чтобы вторая чаша перевесила.       Казалось, все присутствующие настолько были увлечены собственными переживаниями от пробуждения, что не замечали перепалку взглядов Андреа и Гефеста.       Нервы Тео были натянуты, как струны, рискуя в любой момент лопнуть, и парню приходилось из последних сил держать себя в руках, ибо понимал: его паника никому не нужна.       — Афродита ещё не пришла в себя, — поспешил доложить обстановку Джейсон.       Вид его был отрешенный, а на красивом миловидном лице отражалось то, насколько тяжелыми и изматывающими были его мысли. Джейсон был разочарован, что все приходится повторять заново. Эта зацикленность порой доводила до исступления своей необратимостью, а безвыходность ситуации была, как последний гвоздь в крышку гроба. Продолжая взирать на аквариум, который поистине был украшением гостиной, он поднял руку вверх и покрутил пальцем в воздухе. Вода в бассейне закрутилась, как в воронке, и, когда рыбки в панике начали метаться от стенки к стенке, Джейсон прекратил, и вода снова стала тихой и спокойной, как секунду назад.       — Прогружает прошлые жизни, — усмехнулся невесело Мерфи, зная по рассказам Эдриана, как это порой бывает тяжело.       Невзирая на то, что Цербер — весьма необычное создание, ему не приходилось перерождаться, как богам. Да, он погибал и даже не раз, но душа его отправлялась в загробное царство в облике трехглавого пса. Мерфи не мог сам выйти на поверхность: он ждал, когда владычица призовет его, ведь только ему богиня могла доверить безопасность своей семьи. Потерявшись во временах, Церберу только и оставалось, что следовать приказам, ведь он не знал иной судьбы.       — Тебе надо сменить повязку, — Джейсон, отвлекшись от аквариума, посмотрел на Гефеста. На футболке кузнеца было кровавое влажное пятно из-за плохой повязки.       — Аптечка в ванной комнате. Знаешь же дорогу? — спросил Эдриан, но он и так знал ответ, ведь до пробуждения Гефест был частым гостем и вел дела с его матерью, но что это были за дела, парню не докладывали.       — Разумеется, — бесцветно ответил кузнец, когда оглядел себя.       Честно говоря, он бы сам нашел повод удалиться, чтобы не видеть этой картины, что он мог наблюдать на диване напротив.       Да, знает, что виноват, но пусть лучше он будет терпеть эти выпады от жены, чем сделает так, как она хочет, ведь Гефест уверен, что в этом случае любимая женщина будет мертва. Раз и навсегда. Никакого перерождения. Никаких новых попыток. В этот раз бог огня не сможет ничего исправить. Таковы правила их миров, и кто это придумал, неизвестно. Боги, умершие там, в родном для них мире, если умирали, их души не следовали в загробное царство, где главенствовала Аида. Души богов растворялись в пустоте, будто пшик, будто их и никогда не существовало. Здесь же, в мире людей, боги были цикличны, но жизнь их была весьма скоротечна по многим причинам. Но в этом были свои плюсы. Если не вымолил прощение в этой жизни, можно попробовать в другой, если, конечно, обиды не забудутся.       Чувства не впадают в спячку, как Химеры и медведи, поэтому Артемида не смогла задушить в себе неприятно трепыхающееся ощущение тревоги за Гефеста. С ясной головой она была лишь на охоте и в битве, но рядом с мужем она полностью во власти своей вспыльчивости. Рядом с ним она ощущает себя сосудом, в который попытались уместить все эмоции человечества, но он слишком мал, и через край хлещет радость, любовь, гнев и раздражительность, а иногда и все разом.       — Я посмотрю, нужна ли помощь, хорошо? — мило, но все же совершенно искренне улыбнулась Артемида Эдриану, когда потянулась к его уху и прошептала эти слова. Для нее парень был одним из немногих, перед кем она чувствовала укол вины за ложь, которую несёт всем вокруг.       Приятно вздрогнув от ее шёпота, парень повернул к ней голову, и их лица были настолько близко, что дыхание двоих стало единым. Отведя взгляд от губ Андреа, он посмотрел в ее зелёные, полные теплоты, глаза и подумал, что время без нее было беспощадно. Эту жизнь Андреа разбавляла своим существованием, с ее участием в его судьбе Эдриан перестал замечать несовершенства этого мира. С ней рядом он мог жить, не оглядываясь на те жизни, что были до. Едва улыбаясь, сын Аиды кивнул и, когда Артемида поднялась с дивана, смотрел вслед, пока она не скрылась в стенах его дома. Он думал о том, что может быть счастливым хотя бы в этой жизни.       Мера, задорно топая массивными, но маленькими лапками, поспешила за Артемидой, прижав крылышки к спинке. Но хозяйка, не утруждая себя стуком, зашла в ванную комнату и закрыла дверь прямо перед носом своей крохи. Малышка плюхнулась на попку, немного неуклюже, тихо рыкнула в надежде, что мама впустит ее. Смотря на закрытую дверь, Химера шевелила ушами и крыльями, но потом увидела живущей своей жизнью хвост и заняла себя охотой на него.       По лицу Гефеста можно было догадаться, что он не был удивлен появлению в ванной комнате его жены. Он снял куртку, но с футболкой были сложности. Из-за раны, которую он плохо обработал дома, потому что в аптечке были только бинты, а вместо антисептика — водка, что по своему обыкновению стояла в холодильнике, Гефесту было трудно поднять руку вверх. И Артемида стала свидетелем этой картины. Она не чувствовала вину за то, что сделала, но даже обида на мужа не позволяет ей не волноваться о нем, не любить его, хотя это и злило. Ей было жаль, что у богов нет возможности отключать чувства. Это доказывало лишний раз, что они не всесильны.       — Пришла посмотреть на меня без футболки? — хмыкнул, щурясь, кузнец.       Артемида вскинула бровь, смотря на мужа с молчаливой яростью. Кажется, она пожалела только что о своем появлении. Она уже развернулась, чтобы уйти, но голос мужчины заставил застыть ее.       — Останься, — мягко, умоляюще произнес Гефест, без былой усмешки в тоне. Артемида, стоя спиной к кузнецу, закрыла глаза, чтобы справиться с дрожью, что побежала по коже. — Пожалуйста.       На мгновение охотница сжала дверную ручку до побелевших костяшек и отпустила ее. Скинув с себя волнение, она обернулась и, не поднимая глаз на Гефеста, подошла к зеркальному шкафчику, в отражении которого видела, как муж за ней наблюдает, но даже так она не пересеклась с ним взглядом.       Взяв аптечку, охотница достала антисептик, бинты и пластырь, и разложила на раковине.       — Ты им не рассказала, — произнес Гефест, когда Артемида встала перед ним. Богиня взяла футболку мужа за край и потянула вверх, перекидывая ее сначала через голову, и уже потом спустила ее через раненное плечо, не тревожа руку. Положив ее на раковину кровавым пятном вверх, девушка посмотрела на пропитавшуюся алой жидкостью неумело наложенную повязку. Она не собиралась отвечать на вопросы Гефеста, посчитав, что проиграла в тот момент, когда пришла сюда, а ее молчание — это способ отстоять себя. За столько жизней она не менялась, и Гефест догадывался, что сейчас началась игра в молчанку. Однажды она с ним не говорила целый месяц, кстати, после случая с Афродитой, но уже после того, как его практически задрала медведица.       — И мне не скажешь ни слова? — обнаженный по пояс кузнец с высоты своего роста смотрел, наслаждался, как тонкие пальцы жены аккуратно избавили его от старой повязки, как она ловко управляется с флакончиками и бинтами. — Твое молчание меня ранит сильнее, чем стрелы.       Смочив салфетку в антисептике, Артемида без предупреждения прижала ее к ране, чуть надавив, и когда Гефест сжал челюсть, она подняла глаза и неотрывно смотрела на то, как муж немного нетерпеливо переживает боль. Он вовсе не ожидал, что нежные прикосновения вдруг поменяют свой спектр. Закрыв рану повязкой, Артемида, все ещё храня молчание, помогла надеть футболку.       Подумав, что она наверняка совершает ошибку, охотница все же захотела и дальше поиздеваться над Гефестом. Взглянув на губы мужа, по которым она, конечно же, тоже скучала, девушка перевела глаза вниз, коснулась рукой ремня на джинсах кузнеца. Через футболку Артемида могла рассмотреть, как напряглись мышцы на теле Гефеста. Поддев ремень, она вытянула свободный край и посмотрела в лицо мужчины из-под длинных темных ресниц. Дыхание кузнеца сбилось, но он всё пытался сохранить невозмутимое выражение лица. Легко зеленые глаза метались по лицу Артемиды, остановились на губах, и Гефест подался вперёд, чтобы коснуться их, но в этот момент богиня резко дернула край ремня, затягивая его сильнее, и мужчина от неожиданности едва не задохнулся своим вздохом. Тут же отпуская, чтобы расслабить пояс, охотница расстегнула ширинку, пуговицу на джинсах бога и опустилась перед ним на колени.       Почувствовав себя так, словно его облили холодной водой, а затем окатили кипятком, Гефест искал руками, за что бы ему можно было ухватиться, и ничего лучше не нашел, как вцепиться ладонями в полотенцедержатель. Сжав кулаки, он с лёгкостью погнул его, но не выпустил из хватки. Предвкушая очевидное, он поймал себя на мысли, что ему нравится вид его жены на коленях. Возбуждение откатило кровь от головы в другую часть тела Гефеста, что он даже забыл, что жена в обиде на него. Все фантазии пустились в тяжкие.       Стянув джинсы мужа до колен, Артемида провела кончиками пальцев по ноге, поднимаясь к внутренней стороне бедра от колена. Ногтем охотница провела под нижним краем боксеров, отчего Гефест приятно вздрогнул. Когда мужчина погнул полотенцедержатель, девушка, уже зная кузнеца и все его реакции, прижала широко раскрытую ладонь к его ноге, подняла, поглаживая, ладонь вверх, запуская кончики пальцев под боксеры. И в тот момент, когда мужчина инстинктивно подался бедрами вперёд, одним резким движением второй руки Артемида сдернула повязку, закрепленную пластырем, с ноги мужа, наверняка, вырвав при этом не один волос.       — Артемида! — процедил через стиснутые зубы кузнец, доломав окончательно держатель для полотенец.       Хоть ты и бог, но боль чувствовать все равно можешь.       Теперь, когда возбуждение резко спало, и кровь побежала к голове, Гефест трезво подумал, что должен был догадаться, что было глупо надеяться на ласку любимой женщины. Пока его мысли крутились о том, какой он дурак, что повелся на уловки Артемиды, она тем временем управилась с повязкой, но перед тем, как закрыть рану, она издевательски подула на нее. Незапланированная депиляция прошла успешно.       — А мы могли быть сейчас у меня в квартире, и ты бы точно не молчала, — осипшим голосом проговорил кузнец со спущенными до колен джинсами.       «Он серьезно? После всего того, что он натворил? — подумала Артемида, нахмурив брови. — Столько жизней прожил, а совсем не изменился!»       Как и многие мужчины, Гефест, даже будучи богом, не всегда мог правильно подобрать время для сарказма, иронии или же флирта. Однако, все эти три вещи он виртуозно мог объединить в одну фразу. Порой выходило плохо, но вряд ли Артемида оттаяла сейчас, когда прошлой ночью любимый муж лишил ее надежды, что однажды мечта ее может исполниться.       — Когда ты решишься им сказать? Когда Афродита проснется, увидит тебя и завопит от ужаса? — задал резонный вопрос кузнец, когда Артемида поднялась с колен. Поспешно натянув джинсы, он поймал жену за руку, останавливая ее от побега из ванной. Она отдернула руку, вырвавшись, но мужчина перехватил девушку здоровой рукой за талию и притянул к себе, лицом к лицу.       — Артемида, поговори со мной, — прошептал он в губы любимой женщины, но ответом была хлесткая пощёчина. У Артемиды всегда был хороший удар. Гефест повел челюстью, но жену не отпустил. — Бей ещё, — приказным тоном проговорил кузнец, а охотницу долго упрашивать не надо. На свою просьбу он получил ещё один удар по щеке, намного сильнее предыдущего. — Ещё, — повторил он, не поведя ни одним мускулом. — Бей, пока злость не выйдет.       Артемида решила не ограничивать Гефеста пощечинами, и в следующую секунду отправила в его челюсть поставленный хук.       — Тогда я забью тебя до смерти и буду пинать твое бездыханное тело, пока сама не свалюсь без сил, — прошипела озлобленно богиня, позабыв, что решила хранить молчание.       Квадратные метры ванной комнаты восхищали и давали размах для небольшой потасовки. Качнувшийся от удара Гефест отступил, и Артемида ударила ногой над раной, которую только что залатала. Повалившийся на колено кузнец не успел схватиться за место удара, потому что колено Артемиды уже встретилось с его лицом. Муж охотницы осел на пол и расхохотался, утирая тыльной стороной ладони кровь с уголка губ.       Его смех лишь раззадоривал Артемиду, ведь это означает, что Гефест добился своего, — она заговорила.       — Как же сладок твой голосок, — все ещё смеясь, сказал кузнец. Подниматься с пола он не спешил.       Если бы не реакция бога, он бы получил ещё один пинок по ноге от любимой женщины. Как только она занесла ногу, он перехватил жену под коленками и, воспользовавшись тем, что она балансирует на одной ноге, притянул к себе и усадил на бедра. Чтобы любимая не отбивалась и не смогла вырваться, кузнец завел ее руки за спину, сжал ладонью запястья, а другой рукой обхватил за талию, чтобы она была как можно ближе. Хоть тело и ныло от боли, мужчина не мог упустить шанса подразнить Артемиду.       Обездвиженная охотница ощутила себя кроликом в ловушке цепких рук кузнеца.       — Видел, как он тебя обнимает, — хрипло и тихо произнес кузнец в губы жены. Не нужно было уточнять, о ком идёт речь. — Развлекалась, пока меня не было?       — Да, — дерзко ответила Артемида, словно бросила свой ответ в лицо мужу. Она ещё раз дернулась, чтобы высвободиться, но безуспешно. — И планирую дальше, — вдруг Артемида застыла, бегло пробежалась взглядом по ухмыляющейся физиономии Гефеста и улыбнулась, с вызовов вскинув бровь, — развлекаться.       Сыграть на чувстве ревности было отличным выбором. Гефест, шумно втянув воздух, резко притянул на себя Артемиду и усадил так, чтобы она чувствовала его.       — А если я размозжу его череп, останется желание развлекаться?       Артемида хмыкнула, довольная его реакцией.       — Сделаешь это с сыном Аиды?       — Плевать, чей отпрыск, если он касался моей жены.       — Не только касался. Возможно, даже прошлой ночью. Подумай об этом, — девушка наклонилась к уху мужа и пылко прошептала: — Подумай о том, как я стонала под ним.       Охотница, отодвинулась, запрокинула голову назад и застонала, прикусив нижнюю губу, чтобы Гефест видел и мог во всех красках представить то, о чем она говорит. Чтобы закрепить этот образ в памяти мужа, она ещё раз протяжно, сладко и приглушённо вскрикнула так, как обычно делает перед оргазмом, — и Гефест знал этот стон.       — Стонала, говоришь? — возбуждённый шепот коснулся кожи богини. Кузнец отпустил руки жены, его ладони заскользили по телу охотницы и уместились на лопатках. Лицо бога огня было напротив декольте Артемиды, и ему нестерпимо сильно хотелось оставить поцелуй на ложбинке на ее груди. — А со мной кричишь, — продолжил он, зная, что не такой реакции ждёт от него жена.       Оправданное раздражение и обоснованное негодование клокотало внутри Артемиды, подобно цикадам. Эта смесь, как кислота, разъедала богиню изнутри. Она подумала, что хочет плюнуть этой кислотой в эту самодовольную физиономию с наглой ухмылкой, чтобы та раз и навсегда стерла это выражение лица.       Семейная жизнь — это возможность двум влюбленным соединиться в одно целое, принять другого до конца, поняв, что это и есть чудо отношений. Но конкретно эта пара впала в пучину распрей, что едва отделяет их от начала войны, в которой они оба рискуют под бомбежкой получить ранения, лишиться конечностей и, самое страшное, своих душ.       Артемида зло рыкнула, прижала кулак к раненному плечу Гефеста и, надавив, с силой прокрутила пару раз, доставляя мучительную боль мужу. Тот сморщился, едва не вскрикнув от неожиданной волны рези, что даже на мгновение забыл, как дышать. Обычные ранения не приносят такого дискомфорта для бога, как те раны, что были нанесены божественным оружием. Схватившись за предплечье, мужчина крепко зажмурился, улыбаясь, а довольная своей пакостью Артемида оставила кузнеца одного и направилась к ребятам. Под дверью ванной комнаты все ещё сидела Мера, и она засеменила пухлыми лапками вслед за мамой, обернувшись в надежде, что и Гефест пойдет за ними.       Артемида вспоминала, как красиво солнце на закате ласкало кромки деревьев, и как задорно смеялся ручей на Ларгосе, вспоминала небольшой домик, где всегда пахло деревом, цветами и трещал огонь, и возвращала из памяти рык любимой медведицы, — всё это унимало бурю в душе богини после выходки Гефеста.       Застыв в коридоре, что соединял ванную с гостиной, где были остальные, Артемида прикрыла веки, выдохнула и, натянув доброжелательную фальшивую улыбку, шагнула к ребятам.       Вполне ожидаемое пробуждение Хизер рано или поздно должно было случиться, но девушка надеялась, что она немного задержится с возвращением к своей сути. Особенно это было не к месту сейчас, когда Гефест занимал все мысли Артемиды, а точнее кипящая и всеобъемлющая обида на мужа, и она пока просто не могла сосредоточиться на решении других проблем. Если бы Артемида была уверена в том, что никто не заметит, как она красноречиво закатит глаза, она бы так и поступила в тот самый момент, когда увидела Хизер.       «Мне она больше нравилась, когда валялась овощем», — язвительно подумала Артемида.       Тео приобнимал подругу за плечи, прижимая к себе. Розоволосая богиня любви нервно теребила прядь и тихонько переговаривалась с рядом стоящим Джейсоном. Артемида не услышала их диалог, но почему-то решила для себя, что Афродита говорит легкомысленную чушь, не стоящую внимания. Надо сказать, что богиня охоты была не лучшего мнения о богине любви и, пожалуй, тот факт, что однажды та переспала с ее мужем, сыграл решающую роль.       — Хизер, — протянула Артемида, когда их взгляды пересеклись, но она поняла, что сейчас все полетит к чертям, когда у Афродиты задрожали губы, и вообще она стала похожа на испуганного ягненочка. На вошедшую девушку уставились ещё четыре пары глаз. — В чем дело? — притворно удивлённо спросила она.       Да конечно она знала, в чем дело, но спектакль сам себя не сыграет.       — Ты… — выдохнула Афродита, прижав руку к сердцу, куда однажды Артемида запустила свою стрелу.       — Я?.. — не желая сдаваться, охотница повела бровью, искусно делая вид, что не понимает, о чём идёт речь.       «Чего ты ждёшь от меня? Что я скажу: о, ну да, это я убила тебя тогда и сделала бы это снова!». Богиня отдернула себя, подумав, что повторила бы свой поступок в любом случае, а не из-за того, что ревнует Гефеста до сих пор. Ну да, конечно.       Прихрамывая, вскоре показался Гефест. Отсмеявшись в ванной, он привел себя в порядок, смыл кровь и довольную широкую улыбку с лица.       «Помяни черта», — огрызнулась сама себе Артемида, кинув на мужа короткий взгляд.       Он же стал свидетелем того момента, когда Афродита, судя по всему, признала в лице подруги свою убийцу.       — Как будешь выкручиваться, любимая? — встав плечом к плечу, спросил шепотом Гефест, скрывая улыбку. Он прислонился к стене, скрестив руки на груди, приготовившись наблюдать за тем, как его жена будет выходить из положения.       Покинув объятия Тео, Афродита сделала шаг, но не рискнула подойти ближе к Артемиде и указала на нее тонким наманикюренным пальчиком.       — Это она! Она меня убила тогда! — визгливо и слишком высоким голосом тараторила девушка, сотрясаясь от паники и злости на свою обидчицу.       Эдриан с присущей ему сдержанностью обернулся, чтобы встретиться со взглядом Андреа, в надежде увидеть в ее глазах откровенное непонимание происходящего или вообще, что желательно, полное отрицание. Но Артемида, будучи богиней охоты, хорошо просчитывала варианты, и, быстро взвесив свои шансы выйти сухой из воды, поняла, что проиграет эту маленькую битву с честью. В одночасье вдруг с дружелюбного лица Андреа спала маска, девушка расправила плечи и приподняла подбородок. Гефест, сузив глаза, вдоволь насладился этим моментом, когда жена перестала быть в образе совсем обычной и заурядной девчонки, что ей вовсе не к лицу. Настолько сильно кузнец верил в исключительность своей любимой. Артемида вскинула бровь, будто без слов говоря: «Да, это была я. И что?» Лицо, не выражающее заинтересованности и паники из-за момента узнавания, словно застыло в вечном холоде. Лёгкая взволнованная улыбка пропала, будто никогда и не касалась этих губ, зелёные бледные глаза резко потемнели и стали похожи на дремучий лес в лучах заката, брови сдвинулись к переносице, а чувственные губы едва заметно сжались.       Наблюдая за Артемидой, Гефест перестал контролировать себя и взглядом раздевал любимую женщину, которая едва умещала в своем теле такую силу. Это в ней и нравилось кузнецу. С первой их встречи бог огня понял, что всегда о ней мечтал. Не о такой, как она, а именно о ней, ведь подобных Артемиде, думал он, нет. Эта богиня была крепче той стали, с которой кузнец работал, — совершенная.       — Кто ты? — оскалившись, Мёрфи резко вскочил на ноги и спустился с лестницы. Его разозлило не только то, что в доме чужак, а ещё и то, что он не смог распознать его и дал себя обмануть, когда его главная задача быть стражем.       — Ближе не подходи, — приказала богиня, видя как он грозно наступал на неё. Еще ни один зверь не заставлял трепетать Артемиду, и она решила, что и Цербер не станет исключением. Она всегда чувствовала присутствие зверя, будь то кролик или медведь, благодаря своей природе. А такое необычное создание она распознала сразу.       Мерфи не подчинился приказу Артемиды, и та, не дрогнув, вскинула руку, останавливая его. Мера почувствовала нарастающее напряжение, встала в стойку между богиней и стражем и зашипела.       Артемида дала волю своей тьме, отчего её голос зазвучал ниже, утробнее. Казалось, с самих глубин её сущности говорил адский зверь, который во много раз был страшнее и опаснее Цербера. Тот, кому довелось услышать подобный голос, чувствовал, как под кожу проникает нечто скользкое и ледяное, отчего волосы встают дыбом, а сердце уходит в пятки. Оно медленно прокрадывается в сознание, будоража нервы и заставляя мозг вырисовывать самые жуткие и пугающие картины, от которых кровь стынет в жилах. Тем, кому не повезло попасть под власть адского голоса, мог сойти с ума или погибнуть. Все, кто находились в гостиной, почувствовали, как их тела невольно покрылись мурашками. Даже Гефест не мог привыкнуть к тому, что его жена способна говорить таким голосом. Однако, он радовался, что не он стал причиной этой тьмы. В этот раз.       — Я бы послушался на твоём месте, — по-мальчишески дерзкая улыбка не сходила с губ кузнеца.       Он поймал себя на мысли, что соскучился по жене, по ее силе и духу. Гефест всегда знал, что рядом с ним такая женщина, с которой он не имеет права на слабость. Во всех жизнях бог старался быть достойным ее любви, ее природе. Не скрывая восхищения, он прожигал взглядом точеный профиль, пока Артемида, остро чувствуя взгляд мужа на себе, наоборот старалась всеми силами игнорировать присутствие Гефеста в этой комнате.       — Я задам вопрос ещё раз, и, если не получу ответа… — устрашающий взгляд Мерфи впился в лицо Артемиды, сам парень приближался тяжёлой поступью, будто каждый шаг давался с трудом. Конечно, когда в тебе скрыта мощь одного из самых опасных существ загробного мира, трудно удержать ее в таких жестких физических рамках. Глаза Мерфи сверкнули золотом, он оскалился, и клыки его были похожи на звериные.       Мера, все ещё в образе крохи, сделала шаг на Мерфи и захлопала крыльями, утробно зарычав. Джейсон насторожился. Тео медленно попятился к двери, чувствуя, как ноги от страха предательски подкашиваются.       Ощущение настороженности зародилось в Гефесте, привлекая за собой лёгкое возбуждение в ожидании атаки. Однако, он не прекратил плечом подпирать стену.       — Танатос, — кузнец кивнул Эдриану, что смотрел немигающим взглядом на Артемиду. Лишь через пару коротких мгновений парень откликнулся, — держи свою зверушку, — произнес он таким тоном, что с ним и вовсе не хотелось спорить.       И без того разъяренное существо из глубин подземного мира Гефест умудрился разозлить, словно он взял в руку палку и тыкал острым концом под ребра несчастного Цербера. Как и любая собака, страж загробного мира кинулся бы на своего обидчика.       Трансформация Мерфи была пугающей для тех, то видел это впервые. Эдриан даже бровью не повел, когда кожа на теле его друга подобно тонкой бумаге, попавшей в костер, бесследно исчезала. Он вообще не обращал внимания ни на кого в этой комнате, кроме как на Андреа, которая и вовсе не Андреа. Земля не ушла из-под его ног, его мир не рухнул, но почему же, думал он про себя, внутри стало так пусто? Он ещё не понимал, что именно так и уходит надежда, оставляя после себя пепелище.       Сотрясающее воздух рычание Химеры зазвучало гораздо громче, когда она приняла привычный для себя размер. Размах ее крыльев был слишком большим даже для огромной гостиной дома Эдриана. Думал бы дизайнер, что однажды в проектируемой им комнате встретятся Цербер и Химера, то не стал бы добавлять столько деталей. Огромная кошка, показывая зубы, с крыльями дракона встала на задние лапы, крыльями задевая модные торшеры, книги с полок и цветы, которые так любила Персефона. Грузно опустившись обратно на лапы, Химера прикрыла собой своих любимых, готовая отдать за них жизнь.       Когтистые лапы Цербера сгребали под собой напольное покрытие, а в уголках всех трёх пастей скопилась слюна, как бывает у всех собак, когда те показывают свой оскал. Три головы двигались неспокойно, Цербер переминался с лапы на лапу, а Мера, уступая ему в размерах, раскрыла крылья и приготовилась атаковать, защищая Артемиду и Гефеста, что были позади нее. Преданность встала превыше страхов, Химера рычала и била крыльями перед противником, который, наверняка бы, вышел победителем в этой схватке.       Афродита все же богиня любви, и ей совсем не хотелось участвовать в битвах. Она пятилась вслед за Тео, который, зацепившись за ковер, не удержал равновесия и приземлился на пятую точку. На дрожащих руках и ногах он продолжил отползать в сторону выхода. Тео сам не понимал, кто все же сумасшедший: он — человек среди богов, или боги, которым не место среди людей?       Видя, как спешно удаляются друзья, Джейсон перекрыл к ним путь собой и взглянул на кузена, но тот будто находился в вакууме и не думал присоединяться к общей суматохе.       Одновременно с Артемидой Гефест, игнорируя боль от резких движений, бросились к Мере, движимые одним желанием на двоих, — не дать свою кроху в обиду. Заведя руку за пояс, Артемида достала рукоять, и на тот момент, как она была уже в стойке, раскинулись плечи лука, а в другой руке уже была стрела. Тетива натянута, и стрела наконечником целилась в центральную голову Цербера.       — Ты не успеешь даже пасть раскрыть прежде, чем я выстрелю! — перекрикивая звериный рык, обратилась Артемида к Церберу.       Гефест, превозмогая боль в теле, повел плечами и взглянул на правую руку. Металл, словно живой, хаотично вился, от локтя опускаясь вниз, обволакивая руку непробиваемым коконом до самых кончиков пальцев. С прожилками, будто вторая кожа, он броней накрыл руку кузнеца, и сила, что дана была при рождении, пробудилась. В воздухе Гефест повел пальцами, и по мановению руки в его ладони материализовалась длинная и крепкая рукоять. Искры пробежали по всей ее длине и устремились к тупоносному бойку.       Муж и жена не только одна сатана, не только делят одну постель и жизнь на двоих, но ещё и выбирают орудие под стать друг другу.       «Только не доставай меч, парень», — подумал опасливо Гефест, взглянув на отчужденного Эдриана, совершенно обоснованно. Он-то знает, чем это чревато. Особенно сейчас, когда он почувствовал, что ему не за что и не за кого держаться.       — Ставлю сто баксов на Артемиду, — вслух все же Гефест не стал упоминать о своих тревогах и отреагировал в свойственной ему манере. Охотница кинула на него полный негодования быстрый взгляд, не отпуская тетиву. — Что? — усмехнулся кузнец. — Я настолько уверен в твоих силах. Ты же его завалишь с одной стрелы, детка.       — Артемида? — неподдельно удивился Джейсон. — Я думал, ты не спаслась. О тебе ничего не было слышно много веков, — он посмотрел на Эдриана, но тот по-прежнему был в своих мыслях. Если бы он не знал Танатоса, то сказал бы, что тот в ступоре. Но бог смерти никогда не был растерян, насколько мог судить Джейсон. — Артемида стала для нас не более, чем персонажем легенд.       Казалось, Эдриан понял все сразу, когда в руках девушки показались лук и стрелы. Но почему он тогда не знал, что она выжила и застряла в цикле жизней, как они все?       — Когда ты вспомнила? — спросил парень приглушённо, будто помимо них с Артемидой здесь никого не было.       Гефест взглянул через плечо на жену, что все ещё держала на прицеле Цербера. От него не укрылось, что выражение лица Артемиды смягчилось на короткое мгновение, а глаза наполнились тоской. Он знает все ее взгляды и улыбки, и понимал, что все же существует особая связь между его женой и Танатосом. На миг его охватили беспокойство и ревность. Почему появился мужчина, на которого она смотрит так, как не смотрит на мужа? Сильное чувство в груди зажгло пламя, и, чтобы не расплавиться от него, бог огня направил свою стихию, и она ярким клубком обхватила руку, в которой он держал кузнечный молот. Юркими нитями пламя перескочило на рукоять и добралось до бойка.       — Вчера ночью, — ответила богиня так же тихо, только для него одного.       В пустоте пустых иллюзий был опустошенный бог, — так себя ощущал Эдриан, когда особенная в его жизни девушка оказалась не той, кем она хотела казаться.       — Чего вы ждёте?! — вдруг противно пропищала Афродита, успев спрятаться за дверным косяком. Тео, спиной встретившись со стеной, вздрогнул, осел на пол и замер. — Атакуйте, пока она опять кого-нибудь не убила!       А Цербер словно этого и ждал и, невзирая на угрозу Артемиды, приготовился атаковать Химеру, которая смело смотрела в морду трехголового пса.       — Очень, — бог-кузнец встал впереди, закрыв широкоплечей фигурой жену. Тонкие змейки огня пробежались по окружности зрачков Гефеста и, распавшись на искры, потухли, — очень плохая идея, детки, — игнорируя боль в плече, мужчина в ладони крутанул рукоять молота с полыхающим бойком, готовый отразить атаку молодых богов и Цербера. Повернув чуть голову, он посмотрел на жену, криво улыбнулся и подмигнул. — Как тогда, в Коста-Рике, да, любимая?       Артемида хоть и злилась, но не могли её душа и сердце не откликнуться на то, что он, несмотря на боль и раны, которые она сама же и нанесла, встал на защиту. Уголки губ богини дрогнули в улыбке.       «Да, совсем как в Коста-Рике, — подумала она. — Только ты там умер, идиот».