Кровавая Мери

      Кейт застыла на пороге, не зная, куда себя деть. Из глубины подвала доносились недовольные крики и ругань, и вампирский слух делал ее невольным свидетелем семейной ссоры.       Экко не скрывал свое недовольство – отпускать сестру с незнакомкой в Пилтовер! Что за ужасная идея! Кейт не могла не согласиться – даже если она не нравилась мальчику, он был семьей Вай, и она не могла ему не симпатизировать. К тому же, надо признаться, его доводы были весьма убедительны, и на месте Вай она бы определенно к ним прислушалась – и оттого с каждой секундой чувствовала все большую вину за то, что разделяла брата с сестрой.       Раздался грохот. Вай появилась на пороге с недовольным выражением лица – с собранным рюкзаком наперевес, морщась от вчерашних синяков, но уже уверенно стоя на ногах. Экко оказался рядом удивительно быстро, схватил ее за рукав куртки, с силой потянув вниз, заставляя наклониться. Заметив Кейт, он осекся и поднял ладонь, закрывая ею рот и переходя на шепот – будто это могло стать преградой вампирскому слуху.       – Не могу поверить, что ты втюрилась в пилтошку!       – Замолчи, – Вай раздраженно закатила глаза, дернув плечами.       – Она разобьет тебе сердце! Это же вампир!       Вай собиралась что-то ответить, но тоже замерла, встретившись взглядом с Кейт – и тут же поняв, что их перешептывания не остались незамеченными. Она опустила глаза, резко покраснев, и спешно вышла на улицу, остановившись поодаль. Экко въехал на трап, осторожно обогнув Кейт, и приблизился к сестре, ничуть не успокоившись.       Кейт замерла у порога, наблюдая за ними с толикой смущения. Стоило ли сказать, что она все слышит?       – Она другая. Я ей доверяю, – голос девушки прозвучал мягко.       – После того, как она чуть не убила Силко?       – Может, мне следовало ей позволить.       – Да без разницы!       Вай подошла ближе и положила ладонь мальчику на плечо – для этого ей пришлось немного наклониться. Все недовольные восклицания тут же прекратились. Экко отвернулся, так что Кейт могла видеть лишь белоснежный выбритый затылок.       Внезапно Кейт вспомнила его слова.       Если все время до этого Вай топила горе в алкоголе, скучал ли он по ней? Какого ему было впервые за долгое время увидеть сестру с трезвой головой и тут же с ней попрощаться?       – Ладно, не злись. Отведу принцессу домой и вернусь.       Экко пожал плечами, будто бы выражая безразличие. Кейт изо всех сил удерживала себя, чтобы не сказать Вай остаться. Она слышала то, что не должна была. Она появилась в их жизни и принесла проблемы, о которых они не просили. С каждой минутой в ней крепла решимость – и умирали мечты об общем с Вай будущем. Это были другие люди – со своей жизнью, в которой не было место вампирше из Верхнего.       Ей следовало давным-давно смириться, что ни один человек не сможет остаться рядом с ней.       – Прости, я ничего не принесла в этот раз, – на этот раз Вай заговорила еще тише. – Твоих лекарств хватит еще на пару дней?       – Нормально. Только вернись к пятнице.       Вай серьезно кивнула, похлопав того по плечу. Одернула лямку рюкзака, еще раз кивнула и нахмурилась, словно обдумывая что-то.       – Я уже давно взрослый, хватит со мной нянчиться.       Экко неловко усмехнулся, и Вай увидела в этом движении эхо его детской улыбки – щербатой и неровной, почти забытой с годами, но все еще хранящейся в ее памяти.       Она до сих пор помнила, какими маленькими были Паудер и Экко, когда родились – это случилось в один год, лишь с небольшой разницей; и этот год был одним из счастливейших в ее жизни.       Она помнила их детские запахи; какими маленькими, горячими и тяжелыми были ее брат и сестра. Как плакали по ночам. Как Экко отказывался спать у себя дома, когда Паудер болела, и его родителям приходилось оставлять мальчика ночевать у них.       Она помнит их первые молочные зубы – и первые шаги. Помнит, как Вандер учил ее драться, и потом она пыталась передать эти знания младшим, когда его не стало. Она была старшей сестрой. Она все еще их старшая сестра, и навсегда ей останется, и она все еще играет с Падуер в догонялки, когда та приходит к ней во снах.       Эти воспоминания приносили боль, особенно когда в крови не горел крепкий алкоголь. Но иногда она думала о мертвой сестре лишь с тихим ощущением чего-то навсегда утерянного – но эти мысли не отравляли ее. И тогда казалось, что она почти исцелилась.       Исцелилась от проклятия, каким стала ее смерть – настоящим, черным несмываемым проклятием, которое окунуло Вай в кошмар наяву.       Но иногда она чувствовала мир в сердце, и сейчас был один из таких моментов. Она подмигнула напоследок брату и развернулась, оставляя его позади почти без сожалений. Кейт неловко топталась на пороге, смотря на нее как будто умоляюще и одновременно в попытке извиниться. Слышала ли она их диалог?       – Пошли, красотка. Если повезет, верну тебя в ваш особняк к вечеру.       Кейт оттолкнулась от дверного проема, бросила взгляд ей за спину и неловко помахала рукой, прощаясь с Эккко.       – Откуда ты знаешь, что у меня особняк?       – Ты серьезно? – вскинув брови, Вай оглядела ее с ног до головы и едва заметно усмехнулась, покачав головой.       Она подняла правую ладонь, осматривая вернувшиеся на свое место повязки – кожа на костяшках саднила от вчерашней потасовки с людьми Силко, но спустя пару часов крепкого сна она вновь была в строю.       – С вами все будет хорошо, когда ты вернешься? – голос Кейт раздался неожиданно близко; Вай повернулась, лишь легонько улыбнувшись.       – Мне давно следовало покончить с Силко. Если он решит встретиться еще раз, что ж. Я покажу ему, что такое настоящие деловые переговоры.       Они вышли из узкого переулка и двинулись вверх по улице, возвращаясь к грузовому лифту. Вай перехватила лямки рюкзака и ускорила шаг – к превеликому ужасу, она уже чувствовала, как скучала по брату, и хотела лишь быстрее вернуться домой. Это странное, неожиданное приключение по спасению вампира близилось к концу, и она почти с этим смирилась. Совсем скоро их жизнь вернется на круги своя, и она попробует забыть Кейтлин Кирамман во что бы то ни стало, даже если прекрасно знает – больше такую девушку она не встретит нигде.       – Я говорю не только о Силко. Если к вам придут охотники... Я хочу об этом узнать. В Пилтовере есть люди, которые смогут защитить вас. Люди, которым можно доверять.       – Хватит, Кейт. Мы сами со всем справимся.       – Нет, ты не понимаешь. Они просто сума…       Сначала они услышали звук.       Оглушающий взрыв раздался совсем близко, острым ножом разрезая барабанные перепонки и повергая непрекращающийся гомон нижнего города в хаос. Цепная реакция пошла мгновенно – гул человеческой активности начал нарастать и превратился в неразборчивые крики.       Вай обернулась, тут же закрывая собой девушку. Земля под ногами задрожала – где-то начал обваливаться ярус домов.       Сердце на мгновение остановилось. Крики людей сбивали с толку. Она подняла голову, в панике высматривая хоть какие-то ориентиры – не так далеко от них над домами поднялось огромное пыльное облако, перемешиваясь со струями черного дыма.       Что-то без передышки колотило по черепной коробке.       Вай замерла. Было что-то, что она не могла понять. Что-то, что она упускала.       Кейт изо всех сил сжала ее плечо и дернула вперёд, заставляя сдвинуться с места. Она кричала, но слова смешивались с окружающим хаосом и не достигали ее ушей. Вай сделала несколько шагов и обернулась, пытаясь что-то рассмотреть.       Она видела крышу соседнего дома – с нелепой высокой трубой, сейчас едва заметной из-за дыма, идущего от строения рядом. Пыталась найти треугольную крышу их дома, столь знакомую, что она узнала бы ее из десятка тысяч – но не могла. Крыши не было видно. Она была в дыму и пламени.       Что-то острое и холодное упало внизу живота, принося такую боль, будто органы вспороли изнутри. Вай дернулась назад, не осознавая зачем. Не понимая, что ей нужно сделать.       Не веря, что их дом, где она была всего пару минут назад, теперь был полностью разрушен.       Она закричала.       Она не слышала собственного голоса – только гремящий вдалеке взрыв и напряжение в воздухе.       Она дернулась назад, обратно, домой, к брату, но Кейт схватила ее за плечи и изо всех сил потащила дальше. Вай видела завивающиеся клубы черного дыма и серые облака пыли. Земля уходила из-под ног.       – Нет! Нет!       Она закричала. Не было боли. Не было холода. Только эфемерный жар взрыва, лижущий внутреннюю сторону ребер, выламывая их наружу.       Голос Экко зазвучал в голове:       «Только вернись к пятнице».       Вай, вернись к пятнице.       Только вернись.       Вай.       Глаза жгло от дыма. Она захлебывалась в нем, кашляла и задыхалась, пытаясь выхаркать несуществующий пепел из легких.       Что-то случилось с ее братом.       Кейт тащила ее дальше, пробиваясь сквозь толпу зевак к грузовому лифту. Тот знакомо загремел шестернями, закрывая двери.       Железные створки медленно съезжались, и Вай почувствовала безумный, нечеловеческий ужас, заставивший ее броситься вперед – упасть грудью на эти двери и бить по ним изо всех сил, кричать и молить отпустить ее. Нижний ярус Зауна медленно скрывался под ногами, кабина поднималась, и Вай рухнула на пол, пытаясь выцарапать ногтями путь на свободу.       – Нет! Там мой брат! Он – все, что у меня осталось!       Кейт вздернула ее за плечи – и она начала отбиваться, крича и царапаясь, будто от этого зависела ее жизнь, но это продлилось лишь пару секунд.       Ее вытолкали из лифта под яркое полуденное солнце. В голове набатом звучало эхо взрыва. На секунду ей почудилось, что она действительно оказалась в его эпицентре, и жар ласкового солнца стал предсмертным огнем.       Экко был там. Чувствовал ли он, как сгорает заживо его тело?       Вай схватилась за голову и завыла, будто от боли. Колени подкосились – кто-то подхватил ее под руки и заставил идти дальше. Но она не разбирала дороги. Некогда знакомые улицы Зауна стали нелепыми декорациями кошмарного сна. Тело трясло без остановки – она не чувствовала пальцев на руках, будто те окоченели от холода.       Как верный пес, одержимый обществом близких людей, она держалась за семью, словно это было ответом на все. Жизнь была тяжелой, но они были вместе – и Паудер, и родители, и Экко, и Вандер. Когда-то они были семьей, и для Вай это слово было превыше мира, родины и Бога. Это было тем, что держало ее в здравом рассудке в этом грязном мире лишений, и унижений, и вечных битв за выживание – это было тем, что делало ее человеком.       И она потеряла всех, кроме маленького мальчика, который на самом деле даже не был ее братом, и осталась только сломанная, слабая и бесполезная Вай. Вай, которая была не более чем боевой машиной. Вай, которая продолжала существовать только ради одного-единственного человека на всем белом свете.       Ведь пока Экко был рядом, хоть иногда, когда у нее хватало сил взглянуть на мир без призмы нескольких градусов в стеклянной бутылке, ей удавалось поверить, что все в порядке.       Экко возвращал ее во времена, когда все было просто и понятно, и были люди, о которых она должна заботиться, и она знала, зачем просыпается по утрам.       Она помнила, как в детстве они любили устраивать бои жуков и представлять, что те сражаются на настоящей арене. Она помнила каждое день рождение Паудер и Экко.       Она помнила так много и так четко. И теперь эти воспоминания – единственное, что у нее осталось.       Мир закружился. Вай шагнула вперед, плечо встретилось с кирпичной стеной. Еще свежие синяки заныли с новой силой. Эта боль – все, что сейчас в ней было.       Она прижалась к холодной стене и в панике начала осматриваться, пока слезы беззвучно стекали по щекам.       Худые зауновские дома горят как спички. Неустойчивые конструкции, дешевые материалы, найденные на свалках – огонь мгновенно перекидывается на соседние дома, и вот через пару минут пылает уже весь квартал. Воздух наполняется дымом. Если случится обвал – вряд ли кому-то получится выбраться. Особенно человеку в инвалидной коляске.       Кейт дернула ее в сторону, и они ввалились в пустой дверной проем, скрываясь от яркого солнца. Ее протащили вглубь дома и заставили сесть на пыльный матрас. Вай опустила голову и посмотрела на свои дрожание ладони.       Она – сторожевая собака, которая была рождена, чтобы защищать своих людей. Оберегать их, решать их проблемы, удерживать рядом. Ее жизнь должна была быть полна ссор с младшей сестрой – этой вечной семейной драмы, кто главнее, кто лучше, кто кого больше любит и больше раздражает. Тогда это была бы хорошая жизнь – в конце концов, она никогда не просила идеальной. Но у нее не было ничего. Звенящая пустота без ориентиров.       Такого она выдержать не могла.       Вай наклонилась вперед и дернулась в сторону, забившись в пыльный угол. Ее вырвало сегодняшним ужином – яблоко, пара кусков хлеба и жидкая каша, сваренная Экко, обожгли пищевод и с плеском оказались на полу. Ее пробил озноб.       Кейт нашлась рядом, придерживая ее за плечи, убирая с лица длинные розовые прядки, и это нежное прикосновение выбило из Вай остатки всякого рассудка. Она прижалась к прохладной ладони, тяжело дыша, и тихо заскулила.       Она никого не смогла спасти.       Она ничего не смогла.       – Я хочу умереть, – прошептала сквозь слезы.       Вай попыталась подняться, но руки затряслись, и она лишь немного отползла назад, нелепо, будто раненая. Тело немело от ужаса.       – Нет, нет, Вай. Не говори так.       Мягкий умоляющий шепот пробился сквозь низкий гул в ушах. Кейт прижалась к ее лбу своим – от нее пахло металлом и чем-то холодным. Ее рука была мягкой и прохладной, но все равно теплее ее собственной.       – Ты мне нужна, – прошептала Кейт, обхватив ее лицо ладонью, – Вай, ты мне очень нужна.       Но ее не слышали. Вай больше здесь не было, даже если она продолжала обнимать ее плечи.       – Как я могу? Как я могу жить, когда они умерли? Моя младшая сестра. Мой брат.       – Ты мне обещала, Вай. Обещала, что поможешь. Не бросай меня. Вай. Вай?       Вай больше здесь не было. Она вновь и вновь оказывалась в самом центре взрыва, ощущая жар и боль так явственно, словно это было на самом деле – но не достаточно, чтобы оборвать ее жизнь.       Это была явная насмешка судьбы. Ее родные умерли в огне и под завалами, но она не могла там оказаться, как ни молила.       – Вай! Нам нужно идти! Я их чувствую!       Кейт вскочила на ноги и потянула ее следом – все тело сопротивлялось этому движению, заныв от боли. Ее толкнули вперед, в соседнюю комнату. Через горы мусора, выбитые двери, по разбитым оконным стеклам. Они пересекли комнату и выбрались на улицу через черный ход, оказавшись в лабиринте узких улочек, в которые не попадал солнечный свет. Вай зацепилась взглядом за узкие плечи девушки – черная куртка казалось совсем темной, без единого блика.       Внезапно Вай остановилась, замерев как вкопанная. Кейт обернулась – и на ее бледном, узком лице читался абсолютный ужас, и печаль и неожиданно – решимость.       – Я не могу, – прошептала Вай, выдергивая свою ладонь из чужой хватки. – Там мой брат. Я должна вернуться. Я должна найти его.       Кейт приблизилась мгновенно. Она сжала плечи Вай, заставляя ту вздрогнуть и поднять на нее взгляд – пустой и безжизненный.       – Вай, нам нужно уходить. Они нашли нас. Охотники нашли нас. Они не остановятся, пока не поймают меня. Они знают, что ты мне помогаешь. Они убьют нас. Вай. Быстрее.       – Нет, нет, Кейт, я не могу. Я не могу. Я не могу уйти.       Кейт схватила ее за руку и потащила вперед, с силой заставляя сдвинуться с места. Вай попыталась выдернуть руку и застонала от боли, потому что вампирша держала ее каменными тисками. Они должны были бежать.       Быстрее.       Только бежать – и как можно дальше.       Кейт подняла голову и отпустила руку девушки, уворачиваясь от пули, со звоном впечатавшейся в железную стену позади. Она почувствовала движение по бокам от себя и, вновь схватив Вай за руку, отодвинула ту в сторону, закрывая собой.       Перед ними с грохотом прямо с крыши дома опустилось три человеческие фигуры. Кейтлин развернулась, выпуская когти и занимая боевую стойку. Драться вот так, как животное, когтями и клыками было варварским методом – она намного больше любила огнестрельное оружие, но сейчас выбор был не велик. Она не умела драться как Вай, но ее вампирская сущность дарила некоторые преимущества. Оставалось надеяться, что их окажется достаточно, чтобы спасти им жизнь.       – Давно не виделись, Кирамман.       Голос был низким и хрипящим, прокуренным до сажи в легких. Женщина с кольтом в руке вышла вперед, хищно улыбаясь, хотя со стороны лишь объёмная грудь и слишком широкие для мужчины бедра выдавали в ней принадлежность к женскому полу. Загорелую кожу на лице перечеркивал широкий шрам, еще не до конца заживший. Кейт знала ее имя.       – Мое восхищение, тебе удалось на удивление долго скрываться от нас.       У нее была только одна левая рука, и не многие знали, что Севика была правшой – но после потери ведущей руки ее меткость никак не снизилась. Но Кейт знала, что когда-то эта женщина так же метко стреляла и правой рукой, потому что она была тем, кто лишил ее конечности. Но это было пятьдесят лет назад.       – Что ты с собой сделала? – Кейт не могла промолчать.       Севика повернула полову вправо, и из-под ворота куртки едким неоном засветились фиолетовые ленточки воспаленных вен. Женщина сделала шаг вперед, жутко посмеиваясь, и во время движения ее тело издало металлический звук работающих поршней, который Кейт до этого никак не получалось опознать.       Закинув оружие на плечо, Севика опустила голову и рассмеялась еще громче.       – Наконец-то ты заметила. В прошлую нашу встречу у нас было не так много времени на разговоры, – она оттянула ворот куртки, и в темноте заблестел полированный металл, движущийся стальными мышцами. – Это все ради тебя, Кейтлин. Ты так хорошо пряталась в своем замке в Верхнем. Столько лет. Десятилетия.       Она сделала шаг вперед, бесстрашно ступая к вампиру, словно уже победила. Кейт вытянула руку, закрывая Вай собой. Девушка стояла за спиной пугающе тихо, и она хотела обернуться и проверить, в порядке ли она, но это было слишком рискованно.       Севика поправила куртку, возвращая на место, и в этом движении Кейт заметила, как маленькие стежки черных ниток бегут вереницей по ее шее и запястью. Когда-то это была человеческая кожа, но теперь это походило на кожаный костюм, натянутый роботом. Женщина сощурилась, довольно улыбаясь, и ее зрачки мерно запульсировали с тихим шипением.       – Чтобы убить монстра мне пришлось тоже стать монстром. Ты даже представить не можешь, что я вынесла, чтобы дожить до этого дня. Черт, да я даже сдохла пару раз! – она подняла кольт, и тот едва не уперся дулом Кейт в лоб, застыв в нескольких сантиметрах.       Ей стало страшно. Действительно страшно. Она ничего не могла сделать, не могла пошевелиться, потому что один из охотников держал на мушке и Вай, и любое ее действие означало ее смерть – ведь у человека не было ни вампирских рефлексов, ни регенерации.       Но возможно – возможно – если ее убьют, они оставят Вай в покое.       – Ох, Кейтлин Кирамман, я мечтала о твоей голове на своей полке.       Кейт опустила голову и остановилась взглядом на мелком сером камушке под ногами. В голове стало тихо-тихо.       Если подумать, она заслужила смерти.       В первую встречу она сказала Вай, что не убивала людей, но это совсем не так. Она бы о многом соврала в ту минуту, лишь бы ей помогли, но это ложь была единственная, и ее она мечтала забыть.       Она была монстром. Она стала им много лет назад, и заперлась в фамильном особняке, наказав себя пожизненным заключением. Все было в порядке, пока она оставалась за порогом и не причиняла вред другим людям. Пятьдесят лет после смерти родителей она провела в стенах пустого дома, потому что именно там ее место, монстру – за решеткой.       И вот спустя полвека она устала от самолично выдвинутого наказания. Мелкий проблеск надежды в виде маленькой девочки, пробравшейся в ее сад и крадущей из него яблоки, за которой она наблюдала из окна спальни целый месяц, заставил ее вспомнить о реальном мире. Мире, который стал совсем другим, который расцвел и ожил, пока она его не видела – и наконец-то, словно проснувшись ото сна, она попыталась найти причину по-настоящему жить.       Она захотела узнать этот мир. Она захотела почувствовать что-то впервые за долгие годы, но в Пилтовере она ощущала себя только такой же заточенной, как и в особняке.       Поэтому если она умрет прямо сейчас, она не будет сожалеть.       Благодаря Вай, что спасла ее. Показала настоящую жизнь, без прикрас и лжи; научила ее настоящим чувствам, от которых мнишь себя всесильной.       Жаль только, что она не смогла еще раз ее поцеловать.       Что-то щелкнуло. Кейт почувствовала движение и подняла голову, удивленно вскинув брови.       Она увидела широкую спину в красной кожаной куртке.       Вай стояла перед ней, закрывая собой от Севики, и держала дуло кольта, не давая выстрелить в вампиршу. На лице Севики промелькнуло что-то вроде смеси удивления и интереса, и в следующую секунду Вай выбила оружие из ее руки и откинула правым хуком на несколько метров назад. Севика покачнулась, сжав покалеченную челюсть.       У Кейт не было времени, чтобы понаблюдать за их дракой. Вай дала ей ту самую передышку, в которой она нуждалась. Двум другим охотникам требовалось целых две секунды, чтобы поднять оружие, взвести курок, прицелиться и выстрелить – и этого было более чем достаточно. Кейт приблизилась к мужчине справа, выхватывая из его рук ружье, и ударила прикладом прямо в висок, не заботясь о силе, с которой бьет. Мужчина громко вскрикнул и упал на землю, больше не пытаясь подняться. На его левом виске растекалась огромная кровавая гематома, и Кейт поспешила развернуться.       Она вскинула ружье, и пусть это была не ее Ария, оно так правильно легло в руках, что по спине пробежали мурашки. Гладкий холодный металл, тускло сияющий в тени, был послушным и отзывчивым. Кейт выстрелила, и пуля прошла аккуратной красной меткой через лоб мужчины напротив, обозначая идеальную середину. Мужчина упал на колени, ружье с грохотом выпало из рук. Он задержался в этой позе на несколько секунд и опустился на землю, ни разу не шевельнувшись.       Ее учили стрелять не для того, чтобы убивать других людей. Она продолжала жить не для того, чтобы забирать чужие жизни.       Но она уже была монстром. И если смерть нескольких человек означала спасение Вай – она могла это принять.       Кейт перезарядила ружье. Металл зазвенел в руках. Прицелившись, она замерла, задержав вдох. Вай схватила Севику за голову и ударила об колено – послышался громкий хруст, женщина отлетела назад. Кейт выстрелила.       Пуля звонко ударилась об висок, оставив там кривую вмятину, впечатавшись в металл – но не выполнив своей задачи. Голова женщины дернулась от силы выстрела, и Севика повернулась к ней, исказив губы в кривой улыбке. По спине прошел холод.       Севика развернулась, вновь бросившись на Вай – сбив с ног, она прижала ее к стене, придавив рукой шею. Вай схватилась за ее предплечье, царапая ногтями, но прежде чем она успела что-либо сделать, Севика подняла ее в воздух, продолжая душить.       Кейт бросила ружье и рванула вперед. Шея Севики была горячей и жесткой, не человеческой – она схватила ее за голову и потянула в сторону. Раздался треск, металлические детали полезли наружу, но женщина не шевельнулась – ее рука все сильнее сжимала шею Вай, и лицо девушки становилось темнее от нахлынувшей крови.       Севике было все равно, что ее пытаются убить. Наверное, она надеялась успеть задушить девушку, а после разделаться и с вампиршей.       Кейт подняла взгляд и посмотрела на Вай – ее покрасневшие глаза медленно закрывались. Отчаянно зарычав, она вцепилась охотнице в голову и потянула изо всех сил.       Посыпались искры, что-то взорвалось и брызнуло на нее фиолетовой жидкостью, женщина закричала, покачнулась – тем не менее, не опустила руку. Кейт сжала челюсти и потянула ее голову, вытягивая металлическую конструкцию из туловища.       Полезли провода, металл искривлялся и мялся в ее руках; слезали кожа и волосы, съезжая на бок. Севика закричала, пытаясь отступить в сторону, но Кейт удержала ее на месте и дёрнула голову еще раз.       Вытянулись длинные трубки, фиолетовая жидкость растеклась по плечам с тихим шипением пузырьков. Кейт с ужасом осознала, что к металлической голове был присоединен настоящий человеческий позвоночник. По рукам полилась прозрачная жидкость – она казалась почти обжигающе горячей. Провода, соединяющие голову, начали отрываться – какие-то вытянули из туловища куски материи, похожей на обрывки человеческих органов и мышц. Севика дернулась всем телом и неистово завыла. Это не было похоже на крик человека, это не было похоже на крик животного.       Ее голова полностью оторвалась, а тело замерло и обмякло, разжав все поршни. Вай съехала вниз по стене, удушено кашляя, и схватилась за горло. Кейт отбросила голову в сторону и обогнула замерший труп, испускающий мелкие клубы дыма – она опустилась перед Вай на колени и протянула руку, надеясь коснуться ее щеки.       Ее руки были в неизвестных жидкостях, что вытекли из тела Севики, и в ее собственной крови, когда она порезалась об металлические детали, пытаясь оторвать ее голову. Кейт замерла и отстранила ладонь, опуская взгляд. Что-то горькое подобралось к горлу, глаза защипало.       Внезапно Вай сжала ее ладонь своей собственной, заставляя посмотреть на себя. Ее глаза все еще были красными, но к лицу медленно возвращался нормальный цвет. Тем не менее, следы на ее шее грозились вскоре стать синяками.       – Ты в порядке? – тихо спросила Кейт, сжимая ее руку.       Вай попыталась ответить, но тут же закашлялась. Это был глухой, болезненный звук, от которого заболело сердце.       – Прости меня, Вай, – она тяжело сглотнула и зажмурилась, опускаясь на землю рядом. – Прости. Прошу, прости. За все. Я так виновата. Это ведь из-за меня Экко…       Вай подняла другую руку и прижала к ее щеке, ощутимо сжимая, словно не могла контролировать свою силу. В ее глазах не было осуждения. Только бесконечная печаль.       – Это не ты, – голос ужасно хрипел, но она продолжила говорить. – Кейт. Это я. Я должна была. Его защищать. Вина. На мне.       Она снова глухо закашлялась, содрогаясь всем телом. Кейт прижала ее ладонь к своей щеке, удерживая на месте, и склонилась вперед, упав лбом на ее плечо. Слезы тихо полились из глаз.       – Я не знаю, что делать.       Они все еще держались за руки. Вай прокашлялась.       – Я обещала отвести тебя домой.