Кровавая Мери

      Многие люди при первой встрече считали Кейт очень милой девушкой, не зная или забывая, что на самом деле она, по своей природе, была жестоким хищником. Вай, признаться честно, тоже об этом забывала.       Кейт была красивой и доброй – просто очаровательной девушкой, чьи голубые глаза заставляли забывать собственное имя. Для таких, как она, писали великолепные картины и сочиняли прекраснейшие поэмы. В честь таких завоевывали города и называли их именами.       Но всегда, что бы ни случилось, Кейт была чем-то большим, чем милым личиком.       Она все еще была вампиром.

***

      Еще задолго до того, как дверь открывается, она чувствует запах. Знакомый, такой манящий запах, от которого во рту собирается слюна – он распространяется по лестничной площадке и проникает в квартиру через микроскопические щели. Кейт поднимает голову, отвлекшись от чтения книги – она даже не помнит название, просто взяла первую попавшуюся с полки – и замирает охотничьей собакой, уперевшись взглядом в дверь.       Она слышит неровные шаги. Ключ царапает по замку и наконец поворачивается – дверь распахивается, и огромное невидимое облако густого запаха крови практически сшибает ее с кровати.       Кейт подскакивает и врезается в Вай – вцепляется в ее плечи, почти протыкая куртку выпущенными когтями. Вмиг удлинившиеся клыки расцарапывают нижнюю губу. Металлический, холодный и сладковатый запах заполняет легкие – она задыхается, захлебывается им, мигом теряя разум.       Вай тихонько всхлипывает в ее руках, и это немного отрезвляет.       Когда Кейт опускает взгляд и смотрит на нее – тело начинает мелко трясти.       Все лицо Вай в синяках, на скуле красным пятном горит кровоподтек, разбита губа; она держится за бок, тяжело дыша, и, стоит ее отпустить, прислоняется к стене с болезненных стоном.       – Вай?! Что случилось?       В ответ – тяжелый вздох, невнятное бормотание сквозь зубы при очередной попытке поменять положение.       Запах ее крови расплывается по комнате, и Кейт почти видит кровавые разводы в прозрачном вечернем мареве. Где-то изнутри, щекоча внутреннюю сторону ребер пузырьками безумия, поднимается страх. Кейт не может его объяснить.       Все, что она понимает – мир вот-вот утонет в черном, и она, скорее всего, набросится на Вай.       Все, что она чувствует – гнев, что кто-то посмел тронуть этого человека.       – Что случилось?! – срывается на фальцет.       Вай, поглощенная собственной болью, будто не замечая ее сумасшествия, хрипит в попытке усмехнуться и качает головой.       – Просто Силко. Дай мне немного отдохнуть.       – Силко? – Кейт вцепляется в собственные волосы, отступая назад, пытаясь уйти от этого невыносимо прекрасного запаха свежей крови, снова делает шаг вперед. – Силко, который организует тебе бои? Силко, с которым ты работаешь? Он избил тебя?       – Умоляю, – закидывает голову назад, бьется затылком об стену, жмурится. – Этот слабак ни за что не справится со мной в одиночку.       Кейт подходит еще ближе, впечатывает себя в густую стену ее запаха, разбивается об лобовое стекло несущегося на нее поезда безумия. Рука тянется к ее скуле, оглаживая подушечкой большого пальца кровоточащую рану – ее всю трясет как больную. Вай морщится, уходя от прикосновения, и ее окатывает ледяная волна.       Она представляет, как ее ловят в какой-нибудь подворотне – Вай, конечно, пытается дать отпор, но сколько их там? Четверо? Больше? Конечно, она всего лишь человек и проигрывает в неравной схватке – и кричит от боли.       – Почему?       Кейт понимает, что не может удерживать себя в руках. Иррациональная жажда крови просыпается и воет в ее голове оглушительной сиреной, и пока она может оторвать себя от Вай – даже если это невыносимо – она это сделает.       – Скажем так, – Вай наклоняется, задирая майку и осматривая собственный живот, горящий красными ссадинами по твердому прессу; где-то через тонкие порезы сочится кровь, пачкая одежду, – Силко не всегда выгодно, чтобы я побеждала. И прошлый бой должен был закончится иначе.       Кейт жмурится изо всех сил и отшатывается в сторону, хватаясь за ручку двери. Ее оглушает понимание – тот бой, что она видела лично, Вай должна была проиграть. Она вспоминает, как их взгляды встретились, как зазвенел гонг и разгневанный худощавый мужчина подскочил со скамейки, чьи крики и она и Вай в ту секунду лишь проигнорировали.       Может ли быть, что тогда Вай не смогла проиграть, потому что она была там? Может ли быть, что она виновата в ее боли?       Ну конечно. Конечно, все не могло быть так просто.       Кейт схватилась за голову и повисла на дверной ручке; из горла вырвалось утробное рычание.       Эта сумасшедшая жажда наброситься и проткнуть ее кожу собственными клыками была абсолютно незнакомой – и оттого неконтролируемой. Она никогда не кусала других людей. Всю жизнь они с родителями пили кровь животных – и лишь иногда, в большие праздники пару раз в год могли позволить себе несколько пакетов первой отрицательной, выкупленных из городской больницы; не потому, что у них не хватало средств – этой проблемы Кейт никогда не знала и не знает до сих пор. Просто для каждого вампира человеческая кровь была невероятно желанна, а еще она была огромнейшим соблазном. Если не привыкать – чем-то вроде отличного деликатеса. Но многие вампиры не умели контролировать свою жажду и впадали в безумие, стоило голоду настигнуть их.       Кейт никогда не чувствовала такого сильного запаха крови – крови, которую она могла так легко попробовать; вкус которой практически доводил ее до оргазма; вкус которой она отлично знала.       Она не умела контролировать эту жажду.       Это безумие было сложно обуздать, но гнев – гнев она отлично знала.       Злость и ярость были ей знакомы не понаслышке, и она могла с ними жить.       – Я убью их.       – Что?       Вай приподнялась, придвигаясь ближе, ступая вдоль стены, словно больше не могла держаться на ногах. Кейт не смотрела на нее. Клыки впились в нижнюю губу, и она не могла их контролировать.       Сжала дверную ручку – когти заскрипели по металлу, оставляя следы.       – Я убью Силко, – глухо рыча в пустоту перед собой.       Или она остается и прогрызает Вай шею – или выходит за дверь и убивает Силко. Выбор был прост.       – Кейт, стой!       Голос Вайлет раздается далеко позади. Кейт несется вперед, в голове набатом стучит пульс – не ее. Она бежит по остывающему кровавому следу, впитывая этот запах каждой клеточкой кожи. Нет тормоза, нет аварийного сигнала – ничего не разбирая на пути она огибает поворот за поворотом, с усилием заставляя себя игнорировать проходящих мимо людей.       Она не знает Силко, и ей откровенно плевать, сколько грехов лежит на его плечах, и в чью сторону склонятся весы, положи она свою душу на другую чашу.       Из-за нее пострадала Вай – Вай, на которую ей не все равно; кого она не сможет забыть и не может игнорировать.       Люди вокруг нее страдают – и если это действительно ее вина, она может взять на себя еще один грех.       Она не знает Силко, но находит его мгновенно.       В небольшом кабинете на втором этаже клуба темно – под потолком горят тусклые лампы, тихое жужжание которых легко игнорировать, когда собственные когти разрывают внутреннюю сторону ладони. Время на секунду замирает.       Вот стоит она – вот Силко поднимается из-за стола, вытаскивая из ящика пистолет. Вот вслед за ней в кабинет влетает трое мужчин – их лица горят синяками недавней драки, в чем Кейт на инстинктивном уровне узнает следы от кулаков Вай. Она все еще чувствует ее запах, повисший в комнате, как банный лист приставший к людям, что недавно избили ее.       Ей все равно, если она снова убьет человека.

***

      Вай надеется, что она успеет.       Каждый шаг отдается жгучей болю по всей правой стороне, но она лишь ускоряется и влетает на второй этаж из последних сил. Здесь как всегда холодно и темно, и такой же бардак, что был полчаса назад, когда Силко пригласил ее на воспитательную беседу. Дверь в его кабинет открыта.       Здесь так тихо, что по спине ползут жуткие холодные мурашки.       Вай хромает до двери и падает за порог, не глядя хватая Кейт за плечо и утягивая за собой. Они отлетают к стене и с грохотом впечатываются – почти падают, но Вай изо всех сил прижимает девушку к себе. От прикосновения к свежим синякам тело протестующе вопит, но она сдерживается и вжимает Кейт в собственную грудь, надеясь удержать ту на месте.       – Не убивай его, – голос хрипит.       Она опускает взгляд и наконец-то позволяет себя осознать, что кабинет полон окровавленных тел, разбросанных по углам – и под столом лежит израненный Силко, держащийся за бок, видимо, пытающийся остановить кровотечение.       – Почему?       Слова едва удается разобрать из-за клыков – Вай поворачивает голову и переводит взгляд на девушку. Ее волосы в полнейшем беспорядке раскинулись по плечам и сияют синевой в темноте. Ее яркие голубые глаза не похожи на глаза человека. Кейт дрожит, и когда Вай пытается взять ее за руку, пальцы соскальзывают, тут же пачкаясь кровью.       В голове проносится тысяча мыслей, вопит сирена и бежит красная строка – это плохо, это очень плохо. На секунду Вай застывает, забыв о собственной боли, застигнутая врасплох на перепутье – какую сторону выбрать. Ей необходима эта секунда, чтобы рвано вздохнуть и уложить цветы на могилу собственного морального кодекса, потому что она выбирает сторону, на которой никогда не хотела оказаться до этого момента.       – Это долгая история. Кейт, нам нужно уходить. Быстрее.       Сирена воет все громче. Вай толкает девушку к выходу, но та молча смотрит на нее, и в ее взгляде нет ни капли осмысленности, ни человечности – лишь толика узнавания, достаточная, чтобы удержать вампришу и не накинуться на нее.       – Быстрее, Кейт! Уходим!       Вай дергает ее за руку, сжимает запястье – пальцы пачкаются в крови, но она лишь сжимает руку сильнее – и тащит ее за собой. Подальше отсюда, куда угодно, лишь бы сбежать. Она задыхается, захлебывается в собственном ужасе, потому что не знает, как вывести их из этой ситуации целыми и невредимыми. Не знает, как они смогут пережить последствия.       Несмотря на то, что она видела в Кейт лишь милую девушку, что-то назойливо звенящее на подкорке сознания не давало ей расслабиться. Что-то должно было случиться. Она не могла вечно удерживать и контролировать ее, и когда-нибудь ее решение спасти вампира обернется катастрофой.       И вот теперь она бежала по темным переулкам Зауна, таща за собой Кейт, и ей было страшно оборачиваться – и увидеть ее лицо все в крови и без капли эмоций; увидеть тихое здание клуба, что они только что оставили, и знать, что там полно трупов.       Вай жила в Зауне. Людей убивали воры и мародеры. Люди умирали от бедности, голода и болезней и почти никогда – от старости. Несчастья преследовали жителей города, потому что именно так и существуют места вроде этого, о каких приличным людям не хочется и вспоминать.       Заун был грязным и бедным криминальным городом, потерявшим всякую надежду на спасение, и Вай жила в нем с самого рождения. Она выбивала зубы и челюсти у подонков еще с десяти лет и считала выколачивание мозгов из своих оппонентов на ринге – нормальным поведением, и, тем не менее, она никогда не убивала людей.       Как бы худо тут ни жилось, она знала хороших людей, которые старались поддерживать других. В городе, не смотря ни на что, существовало хрупкое подобие мира, которое его жители старались сохранить. И все те негодяи, все ублюдки, которые теперь из-за нее не могли нормально произносить букву «с» – заслужили каждого удара, но никто из них не заслужил смерти.       Какими бы плохими ни были эти люди, Вай не могла стать той, кто принес бы им смерть.       Но сейчас ее ладони стягивало липкой пленкой засыхающей человеческой крови, и она вела убийцу за собой, надеясь только на спасение.

***

      Кейт пришла в себя, узнав тусклые стены их квартиры. У нее кружилась голова, но помимо этого внутри была оглушающая пустота. События сменялись одно за другим, и она отказывалась понимать, что происходит.       Она повернула голову, рассматривая опустевшую стену, на которой совсем недавно висели фотографии. Вай закидывала в большой рюкзак вещи, даже не заботясь, чтобы сложить их более аккуратно. Ее лицо было бледным и блестело от пота в тусклом свете лампочки. От нее пахло чем-то кислым и душным, заставляющим вспоминать, как в детстве она просыпалась по ночам от кошмаров.       – Вай?       Она замерла, подняла голову. Что-то, что она увидела на ее лице, заставило ее облегченно вздохнуть. Вай застегнула рюкзак и набросила на плечо.       – Нам нужно уходить. Сейчас же. То, что ты сделала, – она отвела взгляд и оглядела пустую квартиру. – То, что ты сделала, Силко ни за что не простит. Он натравит на нас охотников.       – Почему ты не дала мне его убить?       – Да потому что!       Не выдержав, Вай закричала. Ее рука, удерживающая лямку рюкзака на плече, крупно тряслась. Кейт наблюдала за ней будто во сне.       – Потому что я должна ему! Он единственный, кто хоть как-то помог, когда Паудер умирала!       – Он приказал тебя избить.       – Я знаю! Блять, Кейт, я знаю! Но я не могу…       Она замолчала. Ее лицо потеряло все краски и всякое выражение. Словно смирившись с чем-то, она устало дернула плечами и вышла за порог, бросив Кейтлин тихий приказ почти на грани шепота.       – Нам нужно уходить.       Кейт нагнала ее уже на улице. Вай шагала твердо и почти бесшумно, сливаясь с тенью дома, куда не попадал свет редких фонарей. Впервые за долгое время Кейт почувствовала холод – ее мелко трясло. Она опустила голову и заметила, как на ладонях засыхает кровь. Подбородок тоже потихоньку стягивало. Попыталась оттереть – но, кажется, ничего не вышло. Скрестив руки на груди, пытаясь спрятать грязные ладони, она ускорила шаг и поровнялась с Вай, вглядываясь в ее бледное лицо.       – Куда мы идем?       Но она молчала. Или ее игнорировали, или просто не слышали.       – Вай.       Девушка дернула левым плечом, будто без слов прося замолчать. Кейт вспыхнула тут же как спичка – нервная и уставшая, в ужасе ощущающая вкус чужой крови во рту.       – Прости, Вай! Это моя вина! Из-за меня они избили тебя! Я слетела с катушек!       Она не знала, что еще сказать. Она ощущала ужасную вину перед Вай – за то, что доставила им обоим новые проблемы. Но чувствовала ли она вину за то, что сделала? Это уже другой вопрос.       – Если тебе станет легче, я не убила этих людей. Послушай же!       Вай развернулась резко, почти врезавшись в нее. Она всегда так делала.       – Кейт, хватит, – опустила голову, устало покачала. – У нас большие проблемы, а я не могу нормально соображать.       Она вздохнула и развернулась, продолжив идти вперед, но уже намного медленнее.       – Я не могу винить тебя за это. Все эти вампирские штучки… Черт, я правда уже ничего не понимаю, – Кейт поспешила за ней, ловля обрывки фраз. – Мне нужно отдохнуть. Есть одно место, где мы спрячемся. И завтра я отведу тебя домой.       Они приближались к огромному грузовому лифту. Вай замедлила и шаг и внимательно осмотрелась по сторонам, убеждаясь, что на улице они были одни. Нажатие на красную кнопку вызова – железные двери со скрипом разъехались словно пасть гигантского животного. Кейт замерла на лестнице, оглядывая внутренности этого механического зверя – здесь явно давно не убирались, – но Вай без слов подтолкнула в спину, и они зашли в кабину. С таким же ужасным скрежетом двери закрылись.       Кабина дернулась – угрожающей неустойчиво – и стала медленно опускаться. Кейт вцепилась в поручень, но тот наклонился вниз и повис на одном гвозде, посылая ее надежды о безопасности куда подальше.       Внезапно Вай повернулась, осмотрела ее с ног до головы; затем достала из рюкзака какую-то тряпку и принялась оттирать уже полностью засохшую кровь с лица вампиршы. Кейт недовольно заворчала, пытаясь отстраниться, но Вай пресекла все попытки сопротивления одним тяжелым, уставшим взглядом из-под ресниц.       – Место, куда мы идем, – начала тихо, – там живет мой друг. Он не очень любит незнакомцев, так что… просто постарайся с ним поладить, – закончив оттирать кровь с лица, она отдала Кейт платок и отошла в сторону, возвращая иллюзию личного пространства.       – Хорошо.       Кейт сжала ткань в руке, все еще ощущая сохранившееся тепло чужой ладони. Посмотрела на девушку, стараясь поймать ее взгляд – какой-то знак, что все хорошо, что они забудут эту сумасшедшую ночь и снова станут нормальными. Но Вай смотрела только вперед, устало склонив голову.       Постепенно Кейт вспоминала все свои действия, и осознание, что же она натворила, затапливало холодной водой. Она конкретно облажалась в этот раз. И у кого просить прощения – у Бога, у покойной матушки, у Вай – не понятно.       Она могла смириться с кровью на своих руках. В какой-то степени даже она всегда считала, что вампиры – убийцы. Но если она навлекла беду на свою спасительницу – и если отвернула ее от себя, это, пожалуй, станет причиной ее слез.       Лифт с грохотом остановился, двери открылись. Вай плавно соскользнула вниз по железному трапу и двинулась вглубь подземного города. Ее спина в красной куртке нагоняла чувство дежавю – до того этот вид выл знаком и привычен. В нижнем городе Вай была и ее спасительницей и проводницей и телохранителем, и это казалось таким естественным, словно каждой из них их роль была давно привычна.       Вай вела ее вниз по улице, то и дело петляя в темных закоулках, поднимаясь и спускаясь на этажи зданий. Они уходили все дальше от лифта, и Кейт не знала, как они смогут подняться обратно – и был ли вообще у этого города, над которым никогда не светит солнце, конец.       Они завернули в подворотню, тонкой линией вьющейся за невысокими домами. Вай прошла мимо нескольких поворотов и остановилась перед широкой дверью – дождалась, пока Кейт ее нагонит.       Дверь отъехала в сторону, и они спустились в темный подвал по деревянному трапу, приглушающему шаги. Вай завертелась на месте в поисках чего-то – и тогда Кейтлин почувствовала, как ей в живот уперлось холодное дуло ружья.       Где-то в родительском доме лежала забытая ее любимая семи миллиметровая Ария, и звук снимаемого предохранителя даже навеял легкое чувство ностальгии.       Зажегся свет. Кейт подняла руки и медленно развернулась. Вай едва заметно вздохнула, будто нашла то, что искала.       Юноша, держащий их на прицеле, был младше их – с натяжкой ему можно было бы дать пятнадцать лет. Инвалидная коляска, в которой он сидел, делал его ниже, и оттого он казался еще младше, и Кейт не могла точно определить его возраст.       Парень поднял ружье и прицелился ей прямо в голову, и Кейт замерла, раздумывая – успеет ли уклониться. Тем не менее, выстрел не прозвучал.       Темные ладони сжимали курок, но не спешили давить; лишь карие глаза злобно следили за каждым ее движением.       – И с чего ты решила, что я пущу в свой дом вампира?       – И тебе привет, малявка.       Вай сбросила рюкзак у порога и беззаботно прошла вглубь подвала. Стащив со стола яблоко, она надкусила его и положила на место, словно обозначая свою собственность.       – Это Кейт. Она друг. Кейт, это Экко, – она дошла до узкого дивана и практически упала на него, скрипя пружинами; из горла вырвался болезненный стон, и Кейт наконец вспомнила, что та была ранена. – Постарайтесь не подраться, пока я сплю, ладно?       Кейт обернулась, не решаясь опустить руки.       А если в нее действительно выстрелят?       Но парень внезапно громко вздохнул и сложил оружие, уперев в стену у порога. Недовольно сжав губы, от чего линия рта стала похожа на перевернутую улыбку, он прокатил инвалидное кресло в соседнее помещение. Кейт осторожно прошла следом и застыла на пороге, наблюдая, как Экко наливает себе горячей воды.       – Что случилось? – грубым, недовольным тоном.       Первая реакция – огрызнуться в ответ. Но Вай ее предупреждала, верно?       Кейт оглядела полупустую кухню и решила вести себя как обычно. Она прошла в комнату и без спроса уселась на стул, устало вытянув ноги. Экко оглядел ее презрительным взглядом, который она ощущала почти физически.       – Я чуть не убила Силко, – повернула голову, посмотрев на своего собеседника. – За то, что они сделали с ней.       Эмоция, которая проскользнула на лице парня, показалась весьма забавной. Удивление и плохо скрываемое довольство вспыхнули блеском в глазах, и Экко поспешил отвернуться, ведь держать серьезную мину намного легче, не глядя другим в глаза. Тем не менее, его голос прозвучал почти довольно, приглушенный поднесенной ко рту кружкой.       – От этого старика все равно не дождешься ничего хорошего.       На секунду ей захотелось спросить, откуда он знает про Силко, но наверняка это было глупо. Вероятно, этот парень был в курсе проблем Вай намного лучше ее самой – ведь несколько дней назад они даже не были знакомы.       – Я прожила с Вай неделю, но и не догадывалась, что у нее есть о ком заботиться.       – К черту ее заботу. – парень внезапно встрепенулся и поставил кружку на стол, громко звякнув. Кейт невольно вздрогнула. – Она просто чувствует вину из-за Паудер и всего.       – Так, что случилось с Паудер?       Это имя было покрыто тайной и интригой, которая все не хотела сходить. Вай так и не успела рассказать ей о сестре – а ведь это, наверное, было безумно важно. И теперь, когда подвернулась возможность узнать больше, она бы не отказалась послушать эту историю.       Но тут Экко нахмурился и откинулся назад на свое кресло, недовольно скрестив руки. Вновь вернув самообладание, он нацепил на лицо каменное выражение и презрительно сощурился – и в этом действии было столько мальчишеской наигранности, что захотелось улыбнуться.       – Я не собираюсь ничего рассказывать вампиру.       – Будем молча играть в гляделки всю ночь?       – Ага. Я тебе не доверяю.       Кейт посмотрела вниз на свои ладони, где под ногтями чернела засохшая кровь. Она все еще чувствовала металлический запах, исходящий от нее – замечали ли его другие или она сходила с ума в одиночку, застигнутая врасплох вамприским обонянием?       Воспоминания о доме нахлынули неожиданно, как будто звук снимаемого с предохранителя ружья, услышанный ранее, вернул ее в прошлое.       Широкие коридоры фамильного особняка, запах дерева и тепла; резные деревянные лестницы, выполненные на заказ, и древние гобелены, висящие на стенах еще со времен прадедов. Таким был ее дом. А еще ужасно тихим последние пятьдесят лет, с тех пор как погибли родители.       Но, оказывается, дом мог быть и крохотным чердаком в наполовину развалившемся доме – и темным подвалом без окон, оборудованным самодельными пандусами для коляски. Наверное, если ты не один, домом могло стать что угодно.       Тихий голос Экко прервал ее мысли:       – Без понятия, почему она тебе помогает, – он развернулся и посмотрел на Вай, ничком спящую на диване, и в его взгляде промелькнула удивительная мягкость. – Но эта неделя первая за несколько месяцев, когда я вижу ее такой трезвой. Должен ли я тебя поблагодарить?       Кейт удивленно повернулась, не зная, что ответить.       Неровный стон заставил повернуться обратно – Вай приподнялась на дрожащих руках и неловко развернулась, прижимая ладони к ребрам. Кейт подскочила с места не думая – если полчаса назад она не знала, стоит ли ей проявлять свою заботу, то сейчас вопросы отпали сами собой. Она опустилась перед диваном на колени и прижала ладонь к чужой горячей щеке. Вай поморщилась, но не открыла глаза, словно все эти движения совершала во сне под натиском кошмаров.       Она пробормотала что-то едва различимо, и Кейт с трудом услышала имя ее сестры.       – Вай, все хорошо, слышишь? Все хорошо. Отдыхай.       Где-то за плечом заскрипела коляска, когда Экко подъехал ближе, но она не обращала на него внимания. Вай приоткрыла глаза и сжала ее ладонь в ответ, болезненно сморщившись.       – Я заснула?       – Да. Это был все лишь сон. Все хорошо.       Спутанные розовые волосы, лезущие в лицо; легкий румянец, наверное, от температуры. Вай провела языком по губам и откинула голову назад, вновь закрывая глаза и возвращаясь ко сну – и Кейт невыносимо захотелось ее поцеловать. Просто так. Без сексуального подтекста. Без голода – без попытки выпросить ее кровь.       Она была теплой и мягкой и такой родной, что защемило сердце.       – Ты можешь отдыхать.       Ладонь Вай ослабла и упала на диван. Кейт опустила руку, прикипев взглядом к кровавым разводам, которые так и не удалось стереть.       – С ней все будет в порядке?       – За нее можешь не переживать. Вай сильная.       – Нет, я… Я не про раны.       Они должны были расстаться. Совсем скоро она вернется домой, а Вай – сюда, в нижний город, и они больше никогда не встретятся.       Вспыхнувшее в эту секунду совершенно необъяснимое желание оберегать ее укололо сердце. Вай не нуждалась в защитниках, но каждый человек – Кейт верила в это всем сердцем – нуждался в другом человеке рядом.       Поэтому люди строили города. Поэтому даже в таких темных и жестоких местах как Заун люди все равно старались держаться рядом друг с другом. Кейт могла вынести вечное одиночество – наверное, ей всегда казалось, что именно такой и должна быть ее жизнь. Но Вай была другой.       – Она потеряла всех близких?       Экко ответил спустя пару секунд. Кейт не смотрела на него, но его голос звучал глухо и печально.       – Все мы тут беспризорники и сироты. Вам, пилтошкам, не понять, какого это, – он отъехал немного в сторону, и Кейт повернулась, следя за его неспешными перемещениями.       Экко остановился у рабочего стола и взял в руку шестерёнку, возможно, являющейся частью огромных напольных часов, стоящих поодаль – с разобранными внутренностями.       – Но когда погибли Вандер и Фелиция, стало совсем туго. Мы остались втроем. Делали все что угодно, чтобы выжить, – Экко подбросил шестерёнку в ладони, и та тускло блеснула в свете лампочки. – Вай впервые свалилась с лихорадкой, и мы с Паудер ушли на задание одни. Хотели стащить по мелочи у какого-то изобретателя.       Отложив шестерёнку, он устало провел ладонью по лицу, будто слова отнимали слишком много сил.       – Что-то взорвалось, и половина дома обрушилась. Я потерял ноги. Паудер повезло меньше, – беззвучно усмехнулся. – Силко называет себя предпринимателем, но на деле он обычный бандюган. Но он единственный, кто пытался помочь нам. Почти устроил Паудер в пилтоверский госпиталь… Только она не дотянула.       Внезапно он встрепенулся и указал на Кейт пальцем – по темным скулам пополз румянец.       – Не смей рассказывать ей, что я тебе сказал! Я все еще тебе не доверяю. Но она винит себя за все. За то, что отпустила нас одних. Хотя вина полностью лежит на мне, ведь это дело нашел я!       Он был слишком юн, чтобы как следует контролировать свои эмоции. Маска отстранённости слетала на раз-два, и вот он был обычным мальчишкой, нервным и растревоженным собственными словами. Кейт захотелось его успокоить, но слова не шли.       – Не верь ни единому ее слову, – Экко откашлялся и сложил руки на груди, оглядывая вампиршу. – И ты должна ей за помощь.       – Конечно, – Кейт уверенно кивнула, вспоминая их первую встречу. – Мы договорились об оплате.       Экко сморщился, будто это слово стало кислым лимоном, которое насильно запихнули ему в рот. Он захотел что-то сказать, но лишь покачал головой, почти идеально переняв этот жест от Вай, и медленно уехал в кухню, загремев там ящиками.       Кейт повернулась и посмотрела на спящую девушку – будь она в сознании, наверняка бы посмеялась с их с Эккко взаимодействия. Но она спала.       Темные брови то и дело вздрагивали, дыхание было неровным и частым. Дома, в маленькой квартирке под самой крышей, ей тоже часто снились кошмары, и тогда Кейт подходила к кровати, отвлекаясь от чтения очередной книги, и гладила ее по волосам, пока она не успокаивалась, а дыхание не выравнивалось.       Ладонь сама поднялась и коснулась кончика розовой пряди, но Кейтлин тут же себя остановила. Все было легко и просто, когда они жили вместе и не надо было никуда спешить – она ждала, пока заживет давно забытое ранение, и больше ничего не беспокоило их. Но теперь – добро пожаловать в реальный мир. Через пару дней они расстанутся. И у нее вновь не было никаких прав на ее прикосновения.