Петля

На ребят мои слова произвели ужасающее впечатление. Если до этого они были уверены, что их запер убийца, то теперь знали, что это сделал убитый. И если первый мог снова открыть замок, то второй не мог даже сказать, зачем это сделал. Я не стал говорить ребятам о том, что раз это случилось, то через три дня это место просто уничтожат. Ни к чему сеять панику. Система разработана для того, чтобы из лаборатории никто и ничто не сбежало. Здесь ведь часто разрабатывают нечто такое, что может устроить беспорядки, если выйдет из-под контроля. Только вот интересно, почему сегодня здесь никого, кроме нас, не было? Ответа я, конечно, не знал и знать не мог. Что-то явно было не так, только я не понимал что именно. — Постой-ка, Эл… — голос Королькова не был похож на его собственный. Но стеклянные глаза друзей так и смотрели на меня, пронзали и замирали у стены. — Постой, ты хочешь нам сказать, что Виктор Иванович запер нас здесь, осознанно запер, а рядом с нами нечто опасное? — Например, сумасшедший робот, — вдруг резко произнесла Зоя, разрушив всю осторожность Володиной поступи. Она будто злилась, злилась на всех нас, но особенно, конечно, на меня. К сожалению, я не мог её утешить ни словами, ни хотя бы эмоциями. Потому что её злость звучала, как в старом, слишком много раз виденном фильме. — Да, скорее всего это так. — Но, Эл… — а Серёжа подошёл близко, тронул за руку. Но собственные его руки дрожали. — Профессор добрый… Был добрым человеком. Он любил вас с Элей. И нас, хоть немного, но любил. Он не мог так поступить с нами. — Значит, ты думаешь, он должен был оставить дверь открытой, чтобы пострадали другие люди? — да, очень сложно беспокоиться о других, когда можешь погибнуть сам. И очень сложно беспокоиться об абстрактных людях, когда рядом может погибнуть твой ребёнок, я почти уверен. А значит, профессор решился оттого, что не видел иного пути. Оттого, что угроза была хуже некуда. — Я думаю, он должен был хотя бы оставить подсказку, как нам выбраться… — неуверенно выдал Серёжа. Я только покачал головой. Подсказки не было. Не могло быть… Хоть так трудно поверить, что профессор обрек нас с Элей скрывать от друзей. Обрек ожидать гибели, зная, что ее не избежать. Какое странное чувство — вместо паники, тоска. Как будто кто-то сказал мне, что я уже проиграл и борьба напрасна. Как будто тот кто-то сказал каждому, потому что в глазах моих друзей тоже тоска. Но они ничего не знают, ещё не ожидают худшего. Они будут бороться, и может, ещё победят… Снова потому что не знают, что это невозможно. — Он не называл вам этого кода? — вновь вступил Корольков. — Не имел права. — Код можно узнать по отпечаткам, — как-то будто из сна припомнил Смирнов. — Я читал в детективных романах. Они так оживились, что мне хотелось промолчать, остаться здесь, и ждать, когда они узнают… Но такого допустить нельзя. Слишком много страшного с ними случилось так быстро. — Мне жаль, но это предусмотрено. Специальный механизм смывает следы после нажатия. Хмурая Майя, слабо дергая один из своих хвостиков, медленно проговорила: — Неужели у них ничего не предусмотрено на случай ошибки? На случай, если угроза устранена, но учёный забыл код? Неужели вы с Элей не можете?.. — А где Эля? — вдруг вздрогнув, перебила её Лена. — Я её уже долго не вижу. Ответа не прозвучало. Ребята переглядывались, обошли комнату, будто могли найти Элю за диваном или в шкафу, но, конечно, не нашли. Стали кричать, звать её. Только ответа им не было. В бессилии я опустил голову и закрыл глаза. Нет смысла бороться с усталостью. Нет смысла искать. Нет смысла думать над вопросом Майи. Только тихий звук рядом. — А ты не пойдёшь её искать? — Прости, мне лучше сейчас быть одному. — Кто-то ведь убил профессора… Или что-то, — хочет, чтобы я думал, чтобы бился над этим. — Не может быть, но если не найдём постороннего. Сколько нас здесь? — вот так сказать «а вдруг один из нас?» не может друг. Только почему-то это не имеет значения. И непонятны попытки вновь придать смысл. — Двенадцать. — Уверен? По-моему, ты кого-то упускаешь. Отдалённо послышался крик. Нет, я никого не упустил.