Еще свидимся мы с тобой

      Вэй Ин проснулся и не мог понять почему так болит горло, а голова тяжелая, как с похмелья. У открытого окна спиной к нему стоял Лань Сичэнь. На миг Вэй Ин залюбовался абрисом стройной фигуры и ниспадающими волосами. А потом он сглотнул, и вчерашний вечер накрыл отвратительно горькой реальностью. Изо рта вырвался полувсхлип-полустон.       — Вэй Ин, — Лань Сичэнь тут же обернулся и подошел, положил ладонь на плечо, чуть сжал.       — Это был не сон? — с надеждой спросил Вэй Ин.       — Мне жаль.       Сколько смертей на своем веку видел Лань Сичэнь — не счесть. Но видеть, как страдает от горя близкий человек, было больно. А ведь и правда близкий, с некоторым удивлением отметил он. И с сожалением признавал, что в его отношении к Вэй Ину было не только желание приблизить к брату. Кто теперь Вэй Ин для самого Лань Сичэня? Мог ли он испытывать нечто отличное от родственной привязанности? Может он разделил любовь своего брата? Столько времени в ожидании возвращения одного из небытия, а второго — из бездны забвения. Словно и самого Лань Сичэня вплели в их историю.       Вэй Ин свернулся клубком и задрожал. Он выглядел таким трогательным и беззащитным… Совсем не такой, каким когда-то стоял посреди парадной трапезной клана Ланьлин Цзинь и требовал сказать, где остатки клана Вэнь. И это уже не старейшина Илина, который омыл Безночный Город реками крови, ведомый жаждой мести и отчаянием. Хотя и тогда в нем ощущалась надломленность и желание хотя бы быть понятым. И лишь Ванцзи, его непоколебимый Ванцзи верил и понимал, за что и получал отметины на спине.       — Хочешь, чтобы я остался или ушел?       Вместо ответа Вэй Ин потянул его на себя. Лань Сичэнь лег рядом и обнял его, прижимая. Вэй Ин лежал, лишь изредка подрагивая. Горевать — это нормально, размышлял Лань Сичэнь, поглаживая его по плечам успокаивающими движениями. Ванцзи не умел открыто горевать, так больно на него бывало смотреть, такого спокойно напряженного внешне, зная, что внутри все разъедает горем, истлевает бессилием и отчаянием.       Вскоре Вэй Ин задышал размеренно и спокойно, лишь иногда хмурился во сне.       Кровь стекала по руке, перехватившей его за запястье. Хватка была такой сильной, словно отпустить — равносильно смерти. Алые капли частили, попадали на лицо, заливали глаза. Но Вэй Ин улыбался. С сожалением и прощанием. Напряженные черты лица человека сверху исказила мука отчаяния и упрямого нежелания разжать пальцы.       — Отпусти, — прошептал Вэй Ин. Но его продолжали держать.       Под ногами пылала пустота, она взывала и обещала забвение. Да, забвение — это хорошо. Он ведь так устал. Идти против всех, бороться, сопротивляться, удерживать разрывающую изнутри мощь чуждой силы. Она помогла, но цена оказалась слишком высока.       Отпусти.       Просто отпусти.       Слишком поздно. Сделанного не исправить.       Без сожалений? Хотелось бы.       Вэй Ин вскинулся, все еще ощущая удерживающую руку. Сжал ладонью себя за запястье.       — Почему ты мне упорно снишься, Лань Ванцзи? Что ты пытаешься сказать? — прошептал хрипло Вэй Ин.       В комнате он был один. Легкий ветерок скользил сквозь распахнутые створки окна, доносил отдаленный шум трассы и людского гомона. Привычно, знакомо, понятно. В голове еще гуляли отголоски гудящей бездны под ногами и звуки утихающей битвы невдалеке. Лань Сичэнь в первую встречу спросил не связаны ли исследования с написанием книги. Жизнь Вэй Ина все больше походила на выдуманный мир, пляшущий на бумажных страницах под твердой яркой обложкой.       Печать, яоугаи, полеты, перемещения, ужасная смерть друга… Как тут не сойти с ума? А может, он уже? А все это просто бред, накачанного лекарствами разума? А братья Лань как приятный бонус сжалившегося подсознания, чтоб не так страшно было. Или тайные желания полезли таким образом?       Вэй Ин потянулся к колокольчику, который лежал на круглой подставке рядом с кроватью. Когда-то он помогал отпугивать призраков. Это был маленький круглый металлический шарик, распадающийся на две половинки с помощью специального блокиратора, с цельным — внутри. Звон он издавал стучащий, приглушенный, но срабатывал. Раньше. Вэй Ин раскрыл его и посмотрел нарисованные несмываемой краской изнутри знаки. Ему эти знаки приснились, да так отчетливо, что он, едва проснувшись, тут же их нарисовал. А потом приобрел в лавке старьевщика колокольчик и нанес на него знаки, добавив в краску пару капель своей крови. Он точно знал, что это сработает.       Наверное, еще тогда ему стоило догадаться, что все сны имеют смысл. Они снились, сколько он себя помнил. Но как бы он ни искал, никаких подтверждений не находил, неудивительно что ему советовали лечиться и считали психом, когда он говорил о призраках. И с сочувствием косились, если Вэй Ин молчал, но весь сжимался, когда видел их. И когда призрак сказал про Сучжоу… Вэй Ин ведь ни на миг не задумался — сразу сорвался и поехал. Хотя это было скорее шагом отчаяния, нежели обдуманной стратегией. Ладно, обдумыванием он никогда не страдал, чего себе самому лгать. Он и правда надеялся найти ответы. Знал бы какой ценой… А что было бы? Приехал бы он сюда? Вэй Ин почему-то думал, что ничего бы не изменилось. Пусть Люй-сюн его простит за то, что втянул во все это. Если бы только знал, ни за что бы не воспользовался добротой друга.       Братья Лань отреагировали как на нечто обычное, хотя неудивительно, учитывая способности Лань Ванцзи. А вот что с Лань Сичэнем? Он тоже умеет такие штуки проворачивать? И почему он так заботился о Вэй Ине, как о… Ну да, как о дорогом человеке. Словно… Нет, он точно что-то знал о Вэй Ине. Но говорить не хотел. Или не мог. Что могло мешать? Его туманные намеки, что друг может помочь с этой дурацкой печатью, давали надежду хоть на какую-то ясность. Это если считать, что он в здравом уме.       Вэй Ин поднялся и направился в ванную. Зеркало безжалостно отражало его самочувствие. Шея в багровых пятнах выглядела пугающе, залегшие под глазами круги делали его похожим на покойника. Такими темпами скоро на нем и места живого не останется. Если и сам он выживет. Но стоила ли его никчемная жизнь всех тех, кто погиб по его вине? А если что-то случится и с братьями Лань?       Из глубины дома плавно поплыли щемящие переливы струн, в мелодию плавно вплелись смягчающие грусть звуки флейты. Словно тоска и надежда слились воедино чтобы терзать сердца случайных слушателей. Вэй Ин шел, ведомый звуками, от которых внутри трепетало. Братья сидели на дальней террасе. Бумажные фонарики покачивались под самым козырьком, словно танцевали в такт их совместной игре.       Вэй Ин замер в стороне. Было что-то волшебное в этой умиротворяющей картине. Словно окружающего мира не существовало, как и всего того ужаса, с которым пришлось столкнуться в последнее время. Был просто этот момент, в котором хотелось застыть навсегда, даже непрошенным зрителем.       Флейта издала финальные аккорды и стихла. Лань Сичэнь посмотрел на брата, улыбнулся.       — Я почти позабыл насколько хорошо мы вместе звучим.       Лань Ванцзи вскинул взгляд, непривычно мягкий, губы изогнулись в намеке на улыбку. Вэй Ин замер — Лань Ванцзи умел улыбаться. И правда удивительное зрелище, когда столь суровый человек смотрит на тебя мягко и с любовью.       — Твои навыки не ухудшились.       — Ванцзи, тебе нужно учиться делать комплименты.       Лань Ванцзи опустил ресницы и вздохнул. Его изящные пальцы медленно блуждали по струнам в одном ему ведомому ритме.       — Тебе стоит чаще играть.       — Только попроси, диди.       Лань Ванцзи ниже опустил голову, пальцы замерли и ладони расслабленно опустились на струны. И все же посмотрел на брата.        Вэй Ин почувствовал себя не вправе нарушать трепетную магию момента. Он тихо отступил назад и направился в библиотеку.       То, как они смотрели друг на друга… Слишком интимно и явно не предназначалось для посторонних любопытных глаз. Казалось, фразы, которыми они обменялись, скрывали некую двусмысленность, что понимали лишь эти двое. Словно некая тайна, недоступная другим. А Вэй Ин бесцеремонно вторгся в эту тайну. Лань Ванзци, его взгляд… Так смотрят на того… с кем занимаются любовью. Вэй Ин там был лишним. Как он мог надеться, что Лань Сичэнь посмотрит на него с каким-то интересом? Его забота — это просто забота, не большее. Очнись уже, Вэй Ин.       Вэй Ин снова оказался возле лент. Поднял крышку и взял обе. Опустился на пол возле стены. Лань Сичэнь сказал, что это семейная реликвия, но ленты выглядели новыми, словно едва сотканными умелым ткачом. Он потрогал кончиком пальца вставку сначала на одной ленте, затем на другой. Они были абсолютно одинаковыми, но в то же время… Необъяснимо в них что-то разнилось.       Лань Сичэнь уловил приближение Вэй Ина, но не показал вида. Почувствовал ли брат? Скорее всего, нет, тот сегодня весь день был сосредоточен на своих мыслях и даже слегка рассеян, что делало его мило расслабленным. Лань Сичэнь и сам не знал, почему решил показать этот момент близости с братом Вэй Ину. Наверное, он каким-то образом хотел объясниться, показать то, что не в силах выразить словами. Часть отношений с братом всегда была сокрыта от других. Это то, что касалось лишь их двоих. Но Вэй Ин был чжицзи Лань Ванцзи, он достоин знать о них все, в том числе то, что непременно бы порицалось и осуждалось окружающими. Ни Ванцзи, ни он сам ничего не планировали, просто это случилось, а потом продолжилось. Для Лань Сичэня это казалось естественным продолжением заботы, возможности дать и взять то, что было жизненно необходимо. Ему бы хотелось сказать Вэй Ину, что эта часть жизни Ванцзи — нечто иное и никак не затрагивает ту связь, которой связывает судьба родственные души. Хотя время еще не пришло.       Лань Сичэнь положил флейту в футляр. Он и правда очень давно не брал ее в руки, а сегодня решил присоединиться к игре брата. Словно появление Вэй Ина и в нем самом что-то сдвинуло, чему давно пора было истаять прахом. Ванцзи прикрыл глаза и погрузился в медитацию. Черты лица были расслаблены, волосы свободно ниспадали по плечам, губы чуть приоткрылись, грудь мерно вздымалась, следуя техникам цигун (25).       Он помнил, каково стоять рядом с этими двоими, полными какого-то неясного напряжения, которого Ванцзи долгое время не понимал и не принимал. Лань Сичэнь не вмешивался, давал брату возможность самому разобраться в происходящем. Быть источником тепла, заботы и любви — это все, чего хотел и всегда давал Лань Сичэнь. А когда появился Вэй Ин, внеся столько некомфортной смуты в душу брата, то отступил в сторону. Повторная потеря сломила Ванцзи, и только Лань Сичэнь мог понять скольких сил стоило брату не сойти с ума в те первые месяцы после смерти возлюбленного. Особая связь между братьями никогда не ослабевала, они знали друг друга так, как никто. И Лань Сичэнь был рад, когда в жизни брата появился Вэй Ин. Ванцзи всегда был закрытым и никого к себе не подпускал, да и впредь бы этого не сделал. Если бы только Вэй Ин спросил, но он этого не сделал, разумеется. Лань Сичэню не было нужды объяснять, он принял возлюбленного брата как часть естественного хода вещей. Это другие не хотели понимать. Как будто притяжение родственных душ можно было объяснить доводами логики или ограничить правилами тех, кто сам боялся дать волю своим чувствам. Запрещать всегда проще, чем следовать велению души или хотя бы не вмешиваться, когда это делают другие.       Лань Сичэнь никогда не сожалел ни о том, что их братские отношения отодвинули грань общепринятого, ни о разделенном самопожертвовании ради одного неукротимого заклинателя. Не испытывал чувства стыда. Им нечего было стыдиться.       Сожалел он о другом.       Чувство вины. Впитанное сызмальства правило не лгать, и прежде всего самому себе, не давало закрывать глаза на это разъедающее чувство. Играло ли оно роль при принятии решения, когда Лань Сичэнь добровольно отказался от создания семьи, сосредоточившись на брате, его возлюбленном и их сыне? Или, когда согласился стать хранителем памяти. Снова ради них. Он не мог этого отрицать. Даже по прошествии стольких веков, он не мог простить себя за слепоту, за доверие, которое было так жестоко обмануто. Мэн Яо был… Да, Лань Сичэнь его любил. Он даже сам не ожидал, что может так быстро увлечься кем-то. Было ли тому причиной неспокойное время войны, наполненное тревогой и болью, когда они сблизились, или такая живая уступчивость? У него было время об этом подумать. Очень много времени. Он бы многое мог простить и понять. Но в тот момент, когда Мэн Яо убил Вэй Ина, тем самым едва не уничтожив Ванцзи, накрыло ужасом понимания, насколько Лань Сичэнь был слепым. И все же, когда его меч пронзил Мэн Яо, рука дрожала. Но он сделал бы это снова.       В библиотеке горел свет, и Лань Сичэнь спустился вниз. Вэй Ин сидел у стены с закрытыми глазами, прижимая к груди две налобные ленты. Он выглядел… Почему кто-то снова хочет причинить вред этому юноше, прошедшему ад в прямом смысле этого слова? Почему небеса никак не оставят его в покое? Разве за тысячу лет наказания не искупил свою вину?       — Вэй Ин, — позвал Лань Сичэнь, давая знать о себе.       — Я… ох, прости, что взял их без спроса, — Вэй Ин вскинул виноватый взгляд, ленты он продолжал сжимать.       — Не нужно извиняться.       У него определенно было на это право. Вэй Ин не помнил истинного значения лент, но все же тянулся к ним, будто понимал, что делал. Лань Сичэнь удивился, что держал тот обе ленты. Ох, Вэй Ин…       — Они ведь что-то означают? Их носили ведь не просто для красоты?       — Пойдем, тебе нужно поесть. И я расскажу про эти ленты. Хорошо?       Вэй Ин кивнул и поднялся, словно неохотно положил их на место.       — Лань Сичэнь, ты не должен рассказывать, если это меня не касается, но, если… — Вэй Ин замолчал.       Лань Сичэнь усадил его, заставил надеть теплый свитер и принялся делать чай. Разогрел маньтоу (26) и овощной суп. Сурово посмотрел на Вэй Ина, который скривился, но тут же взял ложку и начал есть.       Конечно, это его касалось. Лань Сичэнь мог промолчать или отказаться, как было в первый раз, но решил рассказать, утаив пару фактов.       — Эти ленты носили наши предки как напоминание о своем пути: придерживаться строгих правил, держать себя в рамках добродетели.        Лань Ванцзи был поистине воплощением значения этой ленты. И только Вэй Ину удалось сорвать цепи ограничений. Только он смог разглядеть огонь, всегда пылавший под ледяной броней условностей.       — О, надеюсь, твои предки не разгневаются, что я трогал их сакральные предметы.       Лань Сичэнь улыбнулся — знал бы он…       — Все в порядке. Но раньше за такие вольности могли и убить. Трогать эти ленты позволялось лишь членам семьи или возлюбленным.       — О, — вспыхнул Вэй Ин. — Хорошо, что ты не следуешь этим принципам.       Но в свое время, даже зная все это, Вэй Ин бесцеремонно трогал ленту, что очень злило Ванцзи. Поначалу, разумеется.       — Ты расскажешь, что искал в архивах? — Лань Сичэнь подвинул ему чашу с травяным чаем. — Выпей, это снимет боль в горле.       — Меня в Сучжоу привели слова призрака, который назвал меня старейшиной Илина и сказал ответы искать здесь. Но я ничего не нашел.       Конечно нет, эта давняя история хранилась совсем в другом месте. Привычка Лань Сичэня вести летопись их ордена так и осталась, хотя Гусу Лань уже давно канул в небытие. Но зато Вэй Ин нашел другое. Каковы бы ни были мотивы призрака, за это он был ему благодарен. Хотя судьба всегда ведет связанные души друг к другу.       — А ты знаешь, кто убил моего друга?       — К сожалению, нет.       — Но за мной ведется охота. Это странно. Я вообще ничего собой не представляю. Я… обычный. Не понимаю.       — Если бы ты был обычным, Вэй Ин, на тебе бы не стояла печать, скрывающая от порождений тьмы.       — Но, может, нужно отдать им меня? — Вэй Ин опустил голову. — Как я могу жить, зная, что дорогие мне люди умирают? А если… если с вами что-то случится?       Лань Сичэнь подошел ближе, едва удержался, чтобы не стереть бегущие слезинки со щек.       — Ничего с нами не случится.       — Обещаешь?       — Обещаю.       — Хорошо, — Вэй Ин опустил голову, пряча слезы и желание прижаться к Лань Сичэню. Он был слишком близко, слишком добрым, слишком… знакомым.       — Вэй Ин, — Лань Сичэнь протянул к нему руку и коснулся плеча.       — Нет, пожалуйста, — Вэй Ин напрягся. — Я благодарен за заботу. И прости, что тебе пришлось меня обнимать как ребенка, пока я рыдал. Да и сейчас… Я лучше пойду.       Вэй Ин поднялся и попытался обойти Лань Сичэня, но тот придержал его легким движением.       — Если тебе неприятно, я не буду тебя касаться, но мне казалось, ты не против.       Вэй Ин вздохнул. Он совсем не против, даже очень не против. Но после увиденного на террасе казалось, что… Что он из себя представлял по сравнению с его братом? Вообще ничего, Вэй Ин не обольщался насчет себя.       — Я… я не такой как твой брат.       — А почему ты должен быть таким же? Ты считаешь, что не заслуживаешь доброго отношения к себе? Или недостоин быть желанным?       Вэй Ин резко развернулся, заглянул в эти добрые, глубокие глаза. А потом притянул Лань Сичэня к себе, коснулся губами и тут же углубил поцелуй. Несколько мгновений тот не реагировал, а потом прижал к себе крепче и ответил. Именно так, как хотелось Вэй Ину — не с нежностью, а с желанием. Вэй Ин застонал.       Он был жадным, словно вот-вот отберут столь желанное, впивался в рот, рьяно вылизывал. Лань Сичэнь его словно успокаивал: не отберут. Медленно провел по спине от поясницы к шее, задержал ладонь и запустил в волосы, нежно перебирая пальцами пряди. Перехватил инициативу в поцелуе. Чуть прикусил губу, провел языком, скользнул внутрь жаркой влаги. Крепко прижимал Вэй Ина к себе, удерживая горячую ладонь на пояснице, а второй — продолжал путаться пальцами в волосах, касался кожи головы.       Язык настойчиво переплетался с языком Вэй Ина, проходился по небу и зубам. Он был везде. Вэй Ин плавился и таял всего лишь от поцелуя, от ощущения крепких рук на своем теле. Кожа пылала и стала чувствительной, а возбуждение вспыхнуло искоркой и начало разгораться, затапливая изнутри теплой волной. Лань Сичэнь целовал так, что хотелось истаять в его руках. И, похоже, к этому все шло.       — Вэй Ин, — хрипло проговорил Лань Сичэнь, отстранившись и улыбаясь разочарованному стону. — Надеюсь ты чувствуешь, что происходящее мне тоже понравилось. Но давай вернемся к этому после того, как снимем твою печать.       Вэй Ин чувствовал. Сложно не заметить при таком близком контакте их тел.       — Думаешь, что-то может изменить мое желание? — он вскинул на Лань Сичэня взгляд, скользнул по припухшим влажным губам, облизнулся.       — Ты это сам решишь.       — Ох, ладно… ладно, — Вэй Ин уперся лбом в его плечо, пряча собственное лицо и прячась от вида возбужденного Лань Сичэня. Дал себе время немного отдышаться от туманящего голову возбуждения. — Я больше не буду задавать вопросы. Я знаю, что тебе что-то обо мне известно, и по какой-то причине ты не говоришь. Тогда дождемся, когда твой друг ответит.       Вэй Ин с сожалением отстранился от тепла объятий. Его ждало несколько будоражащих минут в ванной.

***

      Лань Сичэнь положил белый конверт к стопке таких же безликих на специальный стол, то же сделал и Вэй Ин. Кто-то из родственников госпожи Люй повязал на левую руку белую повязку (27). Сама госпожа Люй выглядела осунувшейся и словно постаревшей. Горе никого не красило. Ему было так жаль видеть эту сильную женщину, придавленную утратой. Она такого не заслужила.       — Я не знаю, что произошло, — рассказывала госпожа Люй, когда Лань Сичэнь ее спросил. — Полиция разводит руками и говорит, что это была утечка газа. Сгорело лишь одно помещение, а от моего А-Синя… Его опознали лишь по зубам. Простите…       Она заплакала. Лань Сичэнь коснулся руки Вэй Ина, тот даже не смотрел на нее. Он прошел дальше, где стоял портрет умершего в окружении цветов, горели палочки благовоний. Госпожу Люй отвлекли и Лань Сичэнь подошел к поминальной стене.       — Вэй Ин.       — Я в порядке. Просто… о, небеса… утечка газа? — он смотрел на портрет улыбающегося Люй Шоусиня. — Я понимаю, что никто не поверил бы в правду, но это… Его растерзала какая-то тварь. Я хочу выяснить кто это был и убить ее. Как я могу смотреть в глаза госпоже Люй, зная, что это моя вина.       — Это не твоя вина.       — Правда? — Вэй Ин зло посмотрел на него. — А чья?       — Вэй Ин… — Лань Сичэнь потянулся к его руке, но Вэй Ин дернулся.       — Ты не понимаешь. Мои родители и сестра тоже… Они погибли, потому что кто-то пытался убить меня. Но я остался жив, а они мертвы. Не осталось ничего. Так что, снова скажешь, что не моя вина?       — Пожалуйста, не уходи, — остановил его Лань Сичэнь.       — Мне нужно… нужно побыть одному.       Перед глазами Вэй Ина до сих пор стояло кровавое месиво, в которое превратили его друга. Где-то внутри грызло и мучило испытываемое чувство облегчения, что это был не он. Последние дни он наслаждался жизнью, заботой Лань Сичэня и бесконечно ныл как ребенок. А еще много думал о поцелуе, как будто он имел право наслаждаться жизнью в то время как его друг был мертв. И сейчас Вэй Ина накрыло разъедающим чувством вины и ярости. Он был бессилен, понимал, что ничего не сможет сделать. Но он ведь должен. Должен!       Лань Сичэнь вышел за ним из здания, но Вэй Ина уже и след простыл. Он понимал его состояние. Но тот кто хотел его смерти все еще мог быть рядом.       Он набрал Ванцзи:       — Следящее заклинание еще на нем? Отыщи его, он сбежал.

***

      Ючун вдохнул запах чесночной пасты с чили и с удовольствием впился в мягкое тесто. Баоцзы (28) он мог поглощать в невероятных количествах, хотя его человеческое тело не одобряло такого. Нестабильность и слабость которого была самым большим разочарованием Ючуна, но зато никто не обращал внимания на неприметного мужчину в серой одежде. В истинном облике он бы в любом месте устроил переполох. С одной стороны, Ючун презирал людей, с другой — ему нравилось то, что они делали. Например, невероятно вкусная еда. Или поезда. Великое изобретение! Он запихнул в рот остатки булочки и утер рот рукавом.       Вэй Ин вышел из поминального зала и свернул за угол здания. Ючун последовал за ним. В том, что Духай сделала, был хоть один плюс — Вэй Ина можно было застать одного. Даже не пришлось придумывать как его выманить. Вот он, сам идет в руки Ючуна. Он должен подарить своему Хозяину этого человека, ведь тот хотел сам его убить. Ючун облизнулся: человеческую печень он тоже очень любил, может, после того, как Хозяин наиграется, ему перепадет лакомство.       Проклятая печать! И никто не мог понять откуда она взялась. Она была такой мерзкой. Ючун помнил, как от нее было больно, как плавилась кожа на его руках. Но Хозяин ищет способ ее обойти, он точно сможет. Ючун прижал руку к груди, проверяя спрятанную там вещь. Он сам ее нашел, Хозяин за это его похвалил. Диск Ограничения — редкая вещица, она поможет Ючуну.       Вэй Ин шел, не глядя по сторонам, наталкивался на проходящих людей, отскакивал в последний момент перед сигналящими машинами. Ючун презрительно усмехался, сам он мог скользить в толпе, никого даже мимоходом не коснувшись.       Ему просто нужно подойти ближе и приложить диск к голой коже. И тогда… Тогда этот человек окажется в ловушке, Ючун отнесет ее Хозяину, а тот найдет способ снять печать и покончить с ним. Все просто. Он сначала должен был делать все сам, а не поручать другим свою работу. И Хозяин бы так не злился.       Ючун не понимал, почему Хозяин так хочет смерти какого-то человека, но это не его забота. Хозяину виднее. А Ючун должен просто выполнять приказы. Хозяин хороший, он иногда гладил его по голове, когда был в настроении.       Наконец Вэй Ин зашел в узкий сквозной переулок, ограниченный двумя стенами без окон. И очень удачно его уши были заткнуты наушниками — еще одним непонятным изобретением человека. Ючун засмеялся — бестолковые людишки. Ючун огляделся по сторонам и припустил следом. Он был рядом, почти чувствовал запах вкусной печени и тепло чужой кожи. Ючун протянул руку, чтобы приложить диск к шее, но тут же истошно закричал. Его отрубленная рука с зажатым диском упала на землю. Закрыв собой Вэй Ина, перед ним стоял Лань Ванцзи, его глаза пылали божественной силой, а меч снова был занесен для удара. Было так страшно, так страшно.       Ючун заскулил, быстро выдрал из пальцев диск левой рукой и активировал талисман перемещения. Меч рассек воздух в тот момент, когда Ючун уже исчез. Откуда он там взялся? Как же так? Такой хороший был момент. Ючун заплакал, подумав о своем оставшемся хвосте. И тело теперь новое искать, с одной рукой было очень неудобно.

***

      Вэй Ина бросили на пол как какую-то вещь.       — Что ты себе позволяешь? — он вскочил на ноги и свирепо воззрился на невозмутимого Лань Ванцзи.       — Предпочел бы умереть?       — Ты мне угрожаешь?       — Не провоцируй меня.       Вэй Ин шел себе, никого не трогал, как вдруг появился Лань Ванцзи размахался мечом и утащил Вэй Ина в свой дом. Как это называется? А Вэй Ин только и успел увидеть его спину.       — Тебя хотели убить.       — Что?! О… кхм… Ладно.       Выражение лица Лань Ванцзи поистине было устрашающим. Вэй Ин отступил на пару шагов подальше.       — Так что случилось? — спросил Вэй Ин, но Лань Ванцзи развернулся уйти. Вэй Ин ринулся за ним ухватил за локоть. — Эй! Не смей уходить.       — Отпусти, — Лань Ванцзи выразительно посмотрел на впившиеся в него пальцы, словно там какая-то гадость прилипла.       — Ответь на вопрос, — Вэй Ин не отступал.       Лань Ванцзи отцепил его руку от себя и тут же отбил ее, когда Вэй Ин снова потянулся ухватить.       — Успокойся.       — Я не могу, — выдохнул Вэй Ин и с усилием сделал два шага назад. С ним и правда творилось нечто странное. — Не могу.       Он согнулся, оперся ладонями о колени. Что-то случилось еще в поминальном зале. Его резко накрыло отчаянием, потом яростью, а чуть позже, когда он шел, не глядя, — снова отчаянием. А теперь он злился, хотя этому не было внятных причин. Едва он поднимал глаза на Лань Ванцзи, как тут же хотелось наброситься на него и… Поколотить? Это было смешно, потому что Вэй Ин не представлял как этого человека хоть кто-то сможет побить. Внутри все тянуло и давило. Ему хотелось выбраться из собственной шкуры.       Лань Ванцзи подошел ближе, и Вэй Ин почувствовал удар в основание шеи. Действенное решение проблемы.       Оказываться в бессознательном состоянии стало в последнее время дурной привычкой. Вэй Ин скосил глаза на стоящих в стороне братьев.       — Ванцзи, ты его мог убить. И не поджимай так губы. Где твоя выдержка?       — Удар был не сильным.       — Чем он так тебя довел?       Лань Ванцзи молчал.       — Не ругай его, я сам виноват, — наконец подал голос Вэй Ин. Его больше не распирало изнутри. Но теперь было крайне неловко за свое поведение.       Лань Сичэнь подошел и посмотрел с сожалением.       — У тебя такой взгляд. Я умираю?       — Не в данный момент, — вместо него ответил Лань Ванцзи, за что удостоился укоряющего взгляда от брата.       — Вэй Ин, — Лань Сичэнь присел на край кровати. — Твой организм пытается избавиться от печати. Это странно, так не должно быть. И это вредит тебе.       — Поэтому я чувствую себя бутылкой газировки, в которую забросили пачку шипучего ментоса. А, не важно, — усмехнулся Вэй Ин в ответ на вопросительный взгляд. — Ты наверняка не знаешь, что это такое. Ощущение, что тебя разорвет изнутри.       — Я понял. Да, примерно это и происходит, когда духовные силы сталкиваются с блокирующей их печатью.       — Если бы я знал, что это значит, — Вэй Ин сел и откинулся на изголовье кровати. — У меня впечатление, что я лежу на смертном одре, такие у вас лица.       — Вэй Ин, — теперь укор предназначался ему.       — Прости мое поведение, — Вэй Ин повернул голову к Лань Ванцзи. Тот кивнул. А потом снова к Лань Сичэню:       — Итак, когда мы ее снимем?       — Мой друг ответил, что приедет как сможет, он собирает необходимые предметы и ингредиенты.       — Ладно, я не буду спрашивать, что за магический ритуал вы тут собрались надо мной проводить, но понимаю, что это нужно. И выбора у меня все равно нет, верно?       — Мне жаль, — Лань Сичэнь виновато улыбнулся.       — Не смотри так, это не твоя вина.       — Ты успокоился?       — Обещаю в ближайшее время не набрасываться на Лань Ванцзи и не хватать его за руки.       — Тебе стоит контролировать свои эмоции. Возможно, Ванцзи согласится дать тебе пару уроков дыхательных упражнений.       Лань Ванцзи поджал губы и неодобрительно хмыкнул, а Лань Сичэнь загадочно улыбнулся.

***

      Хозяин был зол, Ючун мысленно уже попрощался с хвостом. Последним!       — Я не буду тебя наказывать, не бойся. Здесь нет твоей вины. Что случилось с прежним телом? Лань Ванцзи?       — Да, Хозяин, его меч такой острый, такой острый, — Ючун согнулся как можно ниже в надежде что Хозяин поймет как ему жаль. Хозяин сказал, что не будет наказывать. Ючун готов был выть от радости и облегчения.       — Я понимаю. Хорошо, что ты Диск сохранил.       — Этот слуга старался.       — Ступай, подготовь все к приему нашего гостя. Мне надоело быть терпеливым. Пора изменить планы.       Ючун, низко кланяясь, попятился назад.       Хозяин резко изогнулся в позвоночнике, чувствуя, как потрескивают кости. Находиться в этом теле было сплошным мучением. Если бы у него был выбор! Его ломало особенно сильно в моменты злости от бессилия. Он нажал на печать в центре груди, выжженую адским пламенем. Боль понемногу утихала. Лорд Янь (29) умел создавать такие условия, чтобы его подданные ни на миг не забывали о своем предназначении.       Он расслабился, совсем забылся. Вжился в роль человека настолько, что совсем позабыл, какова цена его пребывания здесь. Даже человеческое имя успело стать привычным. В Диюе он был безымянным, лишь Пятой Плетью владыки.       — Да как он посмел?! — рев лорда Янь разнесся по подземному дворцу. — Немедленно ко мне! Я лично окуну его в кипящее масло! Разрублю на части!       — Вы не можете этого сделать, мой лорд, — поклонился с услужливой улыбкой Бяньцзы (30).       — Я властвую над всем Диюем. Никто не сможет от меня скрыться.       — Верно, мой лорд. Но эта душа уже ушла на перерождение.       — Что? Разве он не должен еще долго расплачиваться за свои деяния?       — Конечно, но ему помог кто-то из небожителей.       — Кто посмел?! — лорд Янь ухватился за подлокотник своего трона — каменная крошка посыпалась на пол. — Хотя можешь не отвечать, я знаю. Но как он посмел вмешиваться?!       — Технически, мой лорд, он не сделал ничего противоречащего Великим Законам. Если душа оказывает услугу небожителю, тот может его наградить и сократить время искупления. Это указано в особых примечаниях, в параграфе…       — Заткнись, Фусюянь (31)! Ты об этом знал и умолчал.       Бяньцзы ненавидел это прозвище, которое и дал лорд, полагая, что это смешно. Многие так думали. Лорд знал об этом и употреблял, когда хотел унизить. Показать, где место его приближенного.       — Вы велели не открывать рот для всяких глупостей, пока сами не спросите меня.       — Как давно он покинул Диюй?       — Чуть больше десяти земных лет как Вэй Ин переродился.       — И ты молчал столько лет?       — Вы сами велели…       — Заткнись!       — Как пожелаете.       — Я не могу понять, ты поглупел или наоборот поумнел.       — Это только вам решать, мой лорд.       — О, я прекрасно знаю, чего ты хочешь, — лорд Янь чуть наклонился вперед, глядя сверху вниз на коленопреклоненного Бяньцзы. — И ты это получишь, не сомневайся. Ты прекрасно знал, что только тебе я могу поручить это задание.       — Я всегда к вашим услугам, мой лорд.       — Разумеется. А чтобы ты не забывал об этом, я оставлю напоминание. — Лорд Янь поднял правую руку и направил поток энергии в грудь Бяньцзы. Тот с трудом не упал. — Если вернешь мне Вэй Ина и то, что он украл, я позволю тебе служить мне в надземном мире.       Бяньцзы ощупал горевшую на коже печать. Ничего, он придумает, что с этим делать.       Лишь покинув тронный зал владыки, он без сил опустился у стены и прикрыл глаза. Когда-то ему казалось, что земной путь состоял сплошь из испытаний. Но посмертие оказалось еще хуже.       Терпение.       Он всегда был терпелив.       Только терпение позволило ему добиться того, что он имел сейчас — от никчемного грешника до приближенного владыки всего Диюя. А ведь когда он только попал в преисподнюю, то имел все шансы раствориться в одном из дальних уголков, как сотни тысяч других душ до него.       У него был план. Как и всегда. Действовать в тени — это он умел лучше всего. Как долгая работа над тем, чтобы демоны начали требовать от лорда Янь войны с небесами за расширение владений. Так и в последующую войну, когда демоны восстали, а Бяньцзы воспользовался случаем, чтобы активировать Сферу Тьмы. Именно она позволила насладиться местью всем спесивым заклинателям, так кичившимися своими силами. Эти гордецы и выскочки должны были поплатиться за его смерть. К сожалению, лорд Янь узнал об этом и навсегда запретил покидать пределы Диюя, даже несмотря на все заслуги и спасение в битве. Хотя благодаря этому он остался в живых, что было несомненным плюсом.       Он был одним из пятерки самых приближенных и единственным, кто знал о похищенной из чертогов небожителей ценности, перекочевавшей в преисподнюю. О чем и сказал как-то лорду, и получил приказ не открывать рот без спроса. Он так и сделал, разве нет?       Бяньцзы сам показал Вэй Ину, как попасть в сокровищницу лорда, где тот хранил свои драгоценные трофеи: заслуженные или украденные. И намеренно скрывал информацию о его перерождении, выжидал, когда лорд Янь сам узнает о похищении, и, разумеется, придет в ярость. Так и случилось. И только одному из пятерки он мог поручить вернуть украденное.       Тот момент, когда покинул подземное царство и снова смог вдохнуть воздух надземного мира, был одним из самых восхитительных. Этот мир без заклинателей стал только лучше и интереснее. Они его презирали и ненавидели. И где они сейчас? Мертвы, истлели и даже памяти о себе не оставили. И пусть путь для Бяньцзы был нелегким, оно того стоило.