Во Тьме... лишь я?..

      ***

Так, ещё небольшое предупреждение. В некоторых моментах я почти не делала реакцию на прочитанное новеллы. Кто хорошо знаком с содержанием, может легко пролистать эти моменты, жирный курсив от обычного легко различим.       Для чего я это, собственно, сделала? Мне не нравится прерывать какие-то активные действия в новелле для образной реакции. Я лучше оставлю страницу-две новеллы не трогая, но потом напишу полноценные сцены взаимодействия читающих. Я стараюсь делать их объёмными и интересными. (Временами кажется, что перебарщиваю, но, как говорится, "Я художник - я так вижу"). Учитывайте это при прочтение и не злитесь, когда наткнётесь на подобное впервые.*** От соавтора: только вспомнила. В главе есть один маааленький жирный намёк на одно будущее событие. И мне очень интересно, догадается ли кто-нибудь о нём) Пишите свои варианты в комментарии.

***Приятного чтения!***

— Глава подошла к концу, — оповестил Лань Сичэнь. — Довольно интересно всё складывается. Хэй'ань, Гуан. Старейшина, — последнее имя Жохань протянул, — Что же вы такого натворили, юноша? — Не ведаю, Великое Солнце. — Тогда нам стоит продолжить, уж больно любопытно.

***

— Как вы себя чувствуете, молодой господин Вэй? — целительница в ожидании смотрела на сидящего рядом человека. — Всё в порядке, не стоит беспокоиться. — Не стоит беспокоиться? При, хм, — здесь девушка замялась, не зная, как назвать произошедшее с Хэй'ань, да так, чтобы никто больше не пострадал. — При атаке Хэй'ань? — подсказал заклинатель, ухмыляясь, и мысленно передавая "привет" своей цзе-цзе. — Вэнь Цин, называйте вещи своими именами. Слегка поклонившись в благодарности, девушка продолжила: — Так вот, при атаке больше всего пострадали именно вы. И после этого вы утверждаете, что не стоит беспокоиться? — не веря, она смотрела на всё ещё пьющего юношу. Пустые сосуды только и успевают появляться, может отобрать? То, сколько он пьёт, это уже слишком... — Может вам, стоит снизить количество алкоголя? Сколько вы уже выпили, в конце-то концов? — Не знаю. Много? И да, со мной всё в порядке, — настороженный взгляд Усяня быстро прошёлся по лицу собеседницы, и прежде чем та могла что-либо заметить, он быстро отвернулся, и вернулся к своим записям, старательно делая вид что занят. — И всё же... Прервал целительницу раздражённый голос: — Мой шисюн, — сказанное было выделено интонационно, показывая принадлежность, — сказал, что с ним всё в порядке, госпожа Вэнь. Зачем вы достаёте его? — Раз так, то, должно быть, вы слепы, господин Цзян, — раздражённо бросила Вэнь Цин, прежде чем вернуться на своё место, — иногда следует открывать свои глаза. — Не тебе поучать моего сына, — ядовитый пурпур вновь дал о себе знать. — Орден Вэнь всё больше стал лезть туда, куда его не просят. — Если это не говорится вслух, это не значит, что не просят о помощи, — устало потирая глаза, продолжала стоять на своём целительница. — Почему мне приходится вам это объяснять? Почему никто из вас этого не видит? Почему?! Под конец своей обвинительной речи, девушка гневно посмотрела прямо в глаза Юй Цзыюань, ожидая получить хоть какой-то вразумительный ответ. Но та, лишь в гневе обратилась к главе её клана: — Глава Вэнь, вам стоит лучше воспитывать своих адептов, а не смотреть на других. — Как по мне, моя дорогая А-Цин хорошо воспитана. Прекрасный талант, которому дают цвести, который не боится действовать, и видит дальше своего носа. Если хотите, могу обучить этому ваших детей, глядишь, не всё потеряно будет. — Вэнь Жохань! — Юй Цзыюань! — Вэнь Жохань вторил госпоже Юй, с нескрываемым удовольствием наблюдая, как та всё больше свирепеет. — Видишь? Я тоже умею кричать. Да толку с крика? Возможно вместо сына, тебе самой стоило снова пройти обучение в Гусу Лань ещё раз? С прошлого раза эффект судя по всему уже прошёл. Взвизгнув, Юй Цзыюань бросила в оскорбившего её палочку для еды, наполнив её собственной Ци. И, возможно, она бы и могла вонзиться в правый глаз главы, да только Вэнь Сюй перехватил её в паре цуней от него. — Хотя, я погорячился, сказав, что ты должна была пойти вместо него. Вам двоим стоит там побыть, — продолжал глумиться Верховный заклинатель. А упомянутые сидели и не знали что сказать. Обоих переполнял гнев. Оба хотели, если уж не свернуть шею, то хотя бы покалечить. — Отец, кажется, слепота становится ясна, — бесстрастно молвил Вэнь Сюй, вертя прилетевшую палочку, — обычно говорят: "каков батька, таков и сын" . Да только здесь весь в мать, — на последних словах несчастная палочка для еды отправилась в полёт, с силой приземляясь в край стола, проходя его насквозь, аккурат у кисти наследника Цзян. В течение всего разговора, вокруг раздавались шепотки; на последние действие, Не Хуайсан и Цзян Яньли даже взвизгнули. Сам же почти пострадавший, в панике смотрел на палочку для еды, сделанную из тёмно-красного дерева и украшенную тонкой резьбой в виде драконов. Она вонзилась в столешницу с такой силой, что образовала вокруг себя тонкие трещины. Серебряная окантовка на её кончике, с выгравированными иероглифами "мудрость" и "мир", слегка погнулась, демонстрируя мощь вложенную в этот удар... Чуть в сторону, и она продырявила бы мне руку. Ну, а виновник спора сидел весь сжавшись, ожидая очередного обвинения и, возможно, избиения. Вэй Усянь понимал, что цзе-цзе его защитит, но реагировать по-другому он не мог. Тело не слушалось.   — Мне стоит воспринимать это как нападение? — подал голос Цзян Фэнмянь, до этого сохранявший молчание. — Разве не с вашей стороны пришёлся первый удар? — Чего ещё можно ожидать, если провоцируешь? — Прошу прощения, что прерываю вашу дискуссию, — вежливый поклон главы Лань обоим главам клана, — думаю нам стоит продолжить чтение, всё же не стоит устраивать подобные сцены перед детьми. Да и не подобает так себя вести главам Великих орденов. — Цинхэн-цзюнь, вас давно не было слышно, — красные глаза Великого Солнца впились в серое лицо, — кажется, у вас неважно с здоровьем? Если хотите, Вэнь Цин осмотрит вас; похоже, что ваша длительная медитация не идёт вам на пользу.

— А он наглый, не так ли? "Кто именно?" — Ваше Великое Солнце, кто же ещё? — спросила смеясь. "Здесь не поспоришь. Интересно смотреть за этим. В той жизни мне не приходилось пересекаться с ним, так что сейчас наблюдать за этим одно удовольствие." — Ну, стоит сказать ему "Спасибо". Он отвлекает остальных от тебя, — Хэй'ань приняла куда более осязаемое тело, чем было, однако всё так же не была видна другим. Она прошлась по кругу, напрямую к Жоханю, и, сев перед ним на корточки, стала смотреть. — Может, в этот раз сделаем его союзником? Он сильный, глядишь и поможет. Что думаешь? "Пока не могу сказать. Не далеко ли ты заглядываешь?" — Разве? Только погляди, как он проходится по этим несчастным: с чувством, с толком, с расстановкой. Ну прям любо-дорого смотреть. Он мне уже нравится, — умилённо протянула, приближаясь ближе к заклинателю. — Хм, а его глазки такие красивые, — кровожадная улыбка растянула губы, — но твои всё равно лучше, сладенький А-Ин. 

Смешок сорвался с губ Усяня. — Вас что-то позабавило в этой ситуации, молодой господин Вэй? — упомянутые красивые глазки, смотрели прямиком в серые. — Ох, простите, глава Вэнь. Я просто задумался. — Опять ты... — начала было Госпожа Юй. — Не переживайте. Должно быть вас утомил наш, взрослый, разговор. Кто готов продолжить чтение? Разгорающийся спор глав Великих орденов? Их же оскорбление и угрозы? Всё прекратилось лишь по одному желанию Верховного заклинателя. А тот, в свою очередь, желал удовлетворить будущего Старейшину. — Позвольте мне, — подала голос Вэнь Цин. Услышав её желание, книга переместилась.  — Что ж, приступим.

Высокомерие.

Прошла всего пара дней, и Вэй Усянь понял, как жестоко ошибся в своём выборе. Ослику, который так кстати подвернулся ему под руку в деревне Мо, было невозможно угодить. Будучи всего лишь ослом, есть он соглашался исключительно свежую, молодую травку, омытую чистейшей утренней росой. Если кончик травинки едва начинал желтеть, животное считало такую еду уже недостойной себя. Проезжая мимо какой-то фермы, Вэй Усянь стащил для него немного пшеничной соломы, но ослик не оценил такого жеста, и, слегка пожевав её, выплюнул с оглушительным «тьху!», ещё звонче, чем плюётся взрослый человек. Но если же осёл не вкушал еды высшего сорта, то начинал вредничать, отказывался двигаться с места и лягался во все стороны. Несколько раз он чуть было не лягнул Вэй Усяня. Этот ишак ни на что не годился — ни как средство передвижения, ни как домашний любимец! Сдерживать смех с каждой фразой становилось всё труднее. Смешки раздававшиеся то тут, то там, постепенно перетекали в откровенный смех. Казалось, произошедшее ранее вытеснялось словами, написанными на бумаге. Напряжение покидало тела, а на лицах всё реже можно было увидеть суровость. — Эх, даже со средством передвижения мне не везёт, — хоть голос Вэй Усяня и звучал плаксиво, однако на лице его играла, небольшая тёплая улыбка. — Зная тебя, Вэй-сюн, ты и к такой вредине подход найдёшь, — если уж кто-то и услышал заискивающие нотки, то ему просто показалось, — но ишака на что-то другое я бы сменил. Почему ты не воспользуешься мечом? — Да где ж я его возьму? Сомневаюсь, что у Мо Сюаньюя он был. А ежели и покупать, то на что? Наследник клана Не притупил свой взор, а скулы окрасило небольшим румянцем: — Об этом я не подумал. Вэй Усянь в мыслях невольно возвращался к своему мечу. Скорее всего, оружие забрал глава какого-нибудь именитого ордена, повесил на стену в качестве трофея и теперь хвастал им всем своим друзьям. Лицо упомянутого исказилось, а рука невольно опустилась на рукоять меча. Вэй Усянь не думал, что когда-либо вновь сможет его взять в руки, что он не будет для него неподъёмной ношей, что его Суйбянь будет отзываться на его прикосновение, словно кошка, давно не ведавшая ласки. Он легонько похлопал по эфесу, успокаивая то ли себя, то ли клинок. — Интересно у кого же ты теперь висишь на стене? — заклинатель быстро пробежался взглядом по присутствующим, оценивая. У него было пару предположений: Вэней можно вычеркнуть — их к тому моменту уже не существовало, Лани, скорее всего, взяли бы мои записи. Остались Не, Цзинь и Цзяны. Он ещё раз прошёлся взглядом, задерживаясь на упомянутых, от чего те невольно поёжились. — Уже присматриваетесь к тем, кто мог это сделать? — Вэнь Сюй не мог не заметить этот острый взгляд серых глаз, что сейчас как никогда напоминали грозовые облака перед началом бури. — Неприятно слышать о том, как твой меч может стать чьим-то трофеем, — упомянутый меч был перемещён на колени, а ножны, по-хозяйски, стала поглаживать твёрдая рука. Она двигалась плавно, от самого острия до эфеса, и обратно. Тонкие, длинные пальцы гипнотизировали. В какой-то момент, они сомкнулись вокруг рукояти с такой силой, словно желая оказаться в совершенно другом месте. Например на чьём-то горле. Цзинь Цзысюань невольно почесал шею, проверяя, нет ли там фантомных пальцев, что лишали его кислорода. — Знаете, Усянь, если вы будучи Старейшиной, показывали хоть немного из того что мы видим сейчас, то я совсем не удивлен что вас боялись, — красные от природы глаза, смотрели прямо в разворачивающую бурю на абсолютно холодном лице. — Ваша внутренняя сила поражает. Она способна заставить других пасть на колени перед вами, — его речь прервалась на смех. — Разумеется, на меня это не действует. Вы можете пытаться сколько угодно, но мои колени не склонятся перед вами, — глаза сверкнули, словно оспаривая мощь, которую Вэнь Жохань признал лишь мгновение назад. — Вы уверены в этом? Вы уверены в том, что Великое Солнце сможет устоять против Старейшины Илина? — медленно поднимаясь со своего места, Усянь поудобнее перехватил Суйбянь. Его взор был направлен прямо на Вэнь Жоханя. Свободная рука потянулась к волосам, стягивая алую ленту, что удерживала их в строгом хвосте. Голова уже пульсировала от натянутой причёски, и когда лента была снята, пряди волос свободно рассыпались по плечам, принося долгожданное облегчение. Наконец-то. Чёрный шёлк спустился бешеной волной, окутывая собой стройное тело до самых колен. Когда они успели так отрасти? Чёрный цвет начал заполнять радужку, делая взгляд безжизненным, а лицо осунувшимся. Новую волну запустила вскинутая рука с клинком в ножнах, направленным кончиком прямо на Верховного заклинателя. — Я спросил, вы уверены, что выстоите? — Т...т-ты! — надломленным голосом начала Юй Цзыюань, — Что ты творишь!? Стоит ли говорить, к чему привело подобное поведение молодого заклинателя? Его ровесники сидели, съёжившись, и стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Их лица бледнели, а глаза расширялись от ужаса.Не Хуайсан и вовсе спрятался под руку своего брата, вцепившись в него со всей силы, но поглядывая на происходящее с плохо скрываемым любопытством. Более взрослые члены орденов паниковали, не зная, что делать. Юный, совершенно не обретший опыта, заклинатель, спивающийся прямо на глазах, осмелился наставить свой меч против сильнейшего. Он обезумел. Эта мысль билась в головах у всех. Ордену Цзян конец. Казалось, что сам воздух вокруг них сгущался от нарастающей тревоги, и страха перед неизбежным крахом. — Не хотите ли проверить? Если я смогу биться с вами на равных сейчас, не будет ли это означать, что вы проиграете Старейшине? — оскалился Усянь, обнажив ровный ряд белых зубов. Юркий язык, словно пламя, прошёлся по вызывающе острым клыкам, — Ну что, Великое Солнце? Готовы ли вы принять вызов? — Прекра.... — начал было Цзян Фэнмянь, да был прерван хохотом. Громким и искренним, с таким наивным восторгом, какого никогда нельзя было услышать от Сильнейшего. Поднимаясь со своего места, Вэнь Жохань обнажил свой клинок, словно создавая вихрь металлической опасности. Твёрдым шагом с предвкушением мужчина зашёл в импровизированный круг из столов, где из каждого уголка чувствовалось тревожное ожидание.

— Если тебе надоело жить, то так бы и сказал, — пробубнила Хэй'ань, но, тем не менее, сделала то, что пожелал её драгоценный Старейшина.

Под силой Хэй'ань пространство начало расступаться, расширяя свою территорию, попутно формируя печати перед столами, создавая защиту.

Случайных пострадавших от сокрушительной силы этих двоих ещё не хватало.

— Посмотрим на что способен сам Верховный заклинатель, развязавший в прошлом войну со всем Цзянху.

Вэй Усянь последовал примеру своего неожиданного спарринг-партнёра, обнажая свой меч. Когда в последний раз он это делал? Когда он получал удовольствие от отблесков Суйбяня? Усянь скучал по тяжести в руке, скучал по хорошей битве на мечах. Возможно он бы и бросил вызов старому знакомому — Лань Ванцзи — да только тот не вытянет этого боя. Не справится. Это уже не его уровень... А вот Вэнь Жохань... Он быстро встал в стойку, ожидая, когда старший присоединится. Трудно сказать кто первый нанёс удар. Но можно сказать наверняка, спарринг быстро набрал скорость, а мечи, не успев скреститься, тут же разлетались в стороны. Удар. Шаг вправо. Удар. Блокировка. Пару быстрых шагов влево. Удар. Сноп искр. Искры безумия в чёрном. Парирование. Шаг. Блок. Снова сноп искр. Искры веселья и жажды в красном. Движения перетекали из одного в другое. Словно танец. Вы этого хотели услышать? Но это было другое. Чистое безумие. Резкие движения, неконтролируемая сила, словно ярость, хлеставшая из каждого жеста, искала свой выход. Попытка выплеснуть накопившийся гнев у одного, жажда такого же сильного противника, как и он сам, у другого. Никакой это не танец. Нет. Это была чистейшая сила. Сила, которая была как огненный поток, готовая вспыхнуть в любой момент. Сила, чье прикосновение холодило даже душу. Она жаждала найти выход через каждый поросший тайфуном взгляд и каждое изогнутое тело в этом безумном, но невероятно энергичном столкновении. сила которая жаждала Удар, подсечка. Бой длился уже палочку благовония и все присутствующие заворожённо смотрели на представшее перед ними зрелище. О силе Вэнь Жоханя было известно всем. Но вот о способностях Вэй Усяня — единицам, и даже те сидели шокировано. Они никогда не видели его в таком состоянии. С таким азартом и огнём в глазах. С жаждой боя притаившейся в ухмылке. — Он всегда сдерживался что ли? — воскликнул Цзян Чэн, с силой сжимая стол. Он был разочарован. Всё это время он выкладывался на всю силу, что был способен. Но даже так, он никогда не приближался по мощи к своему шисюну. А сейчас, Ваньинь узнает, что всё это чёртово время тот ещё и сдерживался! Госпожа Юй раздражённо перебирала пальцами по столешнице и, смотря на бой, её сердце замирало. Она думала, что достаточно сильно вбила в приведённого ублюдка, чтобы он не высовывался. Чтобы не был сильнее её сына. Пусть она и отказывалась признаваться в этом, природные данные этого ублюдка были выше всяких ожиданий. Как он может так сражаться без нормальных тренировок? Он же всё время только и делал, что дурачился. Юй Цзыюань впервые почувствовала слабость. Она вдруг осознала, что могла избивать этого ребёнка не потому что была сильнее, а потому, что ей это позволяли. Он ей это позволял. Дрожь пробежала по позвоночнику от... страха удовольствия Не Минцзюэ не смог скрыть своего азарта, и удовольствия от происходящего. Пульсирующая сила, хорошо поставленные техники, огонь в глазах обоих — всё это сливалось в одно потрясающее зрелище. Они действительно бились на равных, но несмотря на это, Вэй Усянь иногда совершал глупые ошибки — сказывался недостаток опыта. И всё же, не будь у него его проворности и смекалки, его голова давно бы попрощалась с телом. Однако благодаря уникальной комбинации этих качеств, Вэй Усянь удивительно достойно держался против Вэнь Жоханя. и злости Он не помнил, когда был зол так сильно. Он хотел вскочить со своего места, схватить за шиворот этого... этого... беспокойного человека! А что делать потом? Лань Ванцзи слегка нахмурился. Он не мог позволить себе такое. Раздражение всё больше захватывало его эмоции. Ванцзи помнил каково это, сражаться с Вэй Усянем: как сердце бешено билось в груди, как сбивалось дыхание на особенно удачных пируэтах, как удовольствие от боя с равным переполняло до самых кончиков пальцев. Ванцзи ни за что не признался бы, что он испытал тогда. Он ни за что не готов признаться, что сейчас завидовал. Он не готов признаться, что не хотел делиться таким Вэй Ином. Никому. Никогда. Разгоряченным, со сверкающими глазами от завороженностью битвой, улыбкой столь широкой, что у самого болели щёки. С раскрасневшимися скулами, и перепутанными прядями тянущимися за ним шлейфом... Бой длился уже довольно длительное время. За ударами мечей не были слышны короткие фразы, которыми двое заклинателей перебрасывались, при каждом столкновении. — Господин Усянь действительно способный молодой человек. — Господину Жоханю явно нет равных среди заклинателей. — Отчего же нет равных? Другой на вашем месте давно бы проиграл. А вы в свои пятнадцать всё ещё пытаетесь меня атаковать. Только вот вопрос. Вы решили выместить свою злость на мне? Чем же я вам не угодил? — скрестив мечи и приблизившись к лицу оппонента спросил Вэнь Жохань с лукавым взглядом, и усмешкой. — Отчего не угодили? Вы действительно думаете, что другие так долго бы продержались против меня? Мне бы наверняка пришлось сдерживаться. Как всегда. А как вы и сказали, мне нужно выместить свою злость, — добавив чуть больше силы в руки, Вэй Усянь отбил очередной удар Вэнь Жоханя в его шею. Тот всегда целился только в жизненно важные точки. Если ему бросают вызов, почему бы не показать место зазнавшейся душе? Вэнь Жохань не помнил, когда он в последний раз с таким удовольствием отдавался бою. Он видел, почему Вэй Усяня считали первым учеником Ордена. Та сила, и та страсть, что были в нём, могли помочь ему осушить эти проклятые моря. Юный возраст давал ему огромные возможности в развитии, и Жохань желал увидеть до каких вершин поднимется этот мальчишка. Он не мог себе представить, как такой могущественный заклинатель мог пасть. Как человек с такими горящими глазами мог... Жохань пропустил следующий удар, прочертивший тонкую полосу по его плечу. Почему он так зол? Пусть в Ордене его не жалуют, но быть злым настолько из-за такой ерунды? Виной меч? Не то... Он бы ещё понял такую злость от главы Не; Жохань даже признавал что вполне обоснованную. Но не от этого ребёнка. Ребёнка, что так отчаянно бился. Ребёнка, которого не останавливало ни выпитое, ни страх перед последствиями. Такой взгляд не может быть у вчерашнего мальчишки. Неужели... Сделав пару шагов ближе к Вэй Усяню, Жохань посильнее ударил по его мечу, создавая лишний шум, смотря в чёрные глаза, лукаво позвал: — Старейшина? — в ответ на его слова, в глубине черноты полыхнуло алым. Ухмылка. Его или Усяня? — Так значит, если я одержу победу, то Старейшина окажется слабее? — Сила Старейшины далеко не в его умении владеть мечом, — отпрыгнув немного назад, Вэй Усянь дал себе дополнительное время, чтобы попытаться перехватить инициативу в бою, нанося серию пару быстрых ударов. — Так из какого времени пришёл Старейшина? — продолжал тихо Жохань, чьи глаза восторженно сверкали. Он не мог нарадоваться тому факту, что первым узнал тайну. Что Основатель нового пути существует здесь и сейчас, а не в непонятном будущем. Это неожиданное открытие наполнило его сердце радостью, и надеждой на великие перемены. — Осада горы Луаньцзан, — яростные удары обрушились волной на старшего заклинателя. — Не расскажете, что произошло? — Зачем, если всё будет описано? А, и ещё, дам вам небольшой совет, — оскал на лице молодого человека словно вырвался из тёмных глубин его души. — Сильно не гневайтесь, когда узнаете судьбу своего Ордена. Особенно некоторых его членов. Лишь огромный опыт позволил Великому Солнцу не подать вида, что услышанное его шокировало, и далеко не в положительном ключе: — О чём вы? — О, вы узнаете. И мне даже интересно, к чему всё это может привести. Мы не были знакомы с вами в прошлом, я не знаю ваших мотивов, и что для вас ценно. Но знайте одно, — новый удар. — Вэнь Цин и Вэнь Нин под моей защитой, и я не позволю им навредить. Темп битвы всё больше ускорялся. Движения были настолько мимолётными, что практически никто уже не мог различить даже фигур сражавшихся. Только и был слышен звон металла о металл. Эта песня мечей отражалась в каждом оттенке полупрозрачного массива, создавая акустическое симфоническое полотно, болезненное для чувствительных ушей заклинателей. Первым не выдержал Лань Сичэнь, и пустил нить заклинания в общий массив, чтобы хоть немного снизить шум. За ним вторил наследник Цзинь. Цзян Яньли осознавая свою слабость, обратилась к отцу с подобной просьбой, ведь почти всё время боя она сидела, закрыв уши. С мудрым пониманием своего отца, и его действий, Вэнь Сюй тонко плёл заклинание, фокусируясь на том, чтобы заглушить звуки внутри и установить особую обстановку в массиве. Это был не только жест почтения к отцу, но и шаг в сторону корыстных интересов, обеспечивая уединение для разговоров, которые могли быть выгодными для обоих участников боя. Сами же участники продолжали свой бой с попеременным успехом, выплескивая свои эмоции. Техники менялись, вылазили даже нечестные и грязные приемы, но оба заклинателя держались не смотря ни на что. Развивающаяся бело-красная ткань широких рукавов и чёрные волны волос сплетались в удивительные причудливые рисунки, напоминающие танец цветов и теней. Это было живописное сочетание, в котором каждый шаг и поворот наполняли воздух магией и красотой. Однако, как волосы Вэнь Жоханя оставались такими гладкими, ровными и неподвижными на его спине, словно выточенные из черного мрамора, оставалось загадкой даже для Усяня. Через ещё две палочки благовоний, в очередной череде ударов от Вэнь Жоханя, Усянь не устоял на ногах и упал, ударившись о массив близ стола братьев Не. К его горлу был представлен меч, а на его собственный наступила нога в кожаных чёрных сапогах. Массив, поставленный Хэй'ань тут же схлынул. Потеряв опору, Вэй Усяня повело назад, отчего он неплохо приложился головой о стол. Меч ни на миг не покидал свою позицию у горла. — Вы юны, Вэй Усянь, и явно не имели достойного противника и учителя на своём пути становлением заклинателем, — нависая над юношей, говорил запыхавшийся, но удовлетворённый Верховный заклинатель, — вам не достаёт опыта и это нормально, тем более вы не твёрдо стояли на ногах из-за выпитого — что уже не так хорошо. Но у вас есть потенциал, природный талант. Его лишь нужно развить, — опуская меч вниз к яремной впадине и подчеркивая важность обучения и самоконтроля, Жохань продолжил. — Не держись вы столь достойно против меня, вашей головы уже не было бы на ваших плечах из-за того неуважения, что вы продемонстрировали, — меч вернулся в свои ножны, а властная рука была протянута в помощь, выражая приглашение к сотрудничеству и, возможно, учению. — Если вы, всё же, не захотите присоединяться к моему Ордену, что ж, так тому и быть. Но не откажите в удовольствии регулярных спаррингов. Вы уж точно понимаете, что найти достойного противника сложно, — радушная улыбка появились на лице главы Вэнь, когда Усянь протянул руку в ответ. Помогая ему подняться, Жохань продолжил. — До сегодняшнего дня я и не думал, что встречу такого. Мой уровень совершенствования давно превзошёл других. Всё, что мне оставалось, лишь умирать от скуки, но я рад, что встретил вас, Вэй Усянь, — сильнее сжимая руку, Вэнь Жохань смотрел только в глаза Усяня, которые вновь возвращали свою серость. — Прекращайте пить и давайте проведем новый бой, когда вы будете трезвы. Так будет куда честнее и интереснее для обоих. — Договорились, — усмехнувшись, ответил Вэй Усянь. Разорвав рукопожатие, Вэй Усянь направился к своему месту, попутно поднимая свой меч, в последствие занявшего своё место рядом с хозяином на подушках. Освободив свои руки молодой человек захватил пару прядей у лица и перевязал их алой лентой, возвращая их в комфортную причёску. За это время Вэнь Жохань вернулся на своё место, как и столы, сузив свой круг. Первым пришёл в себя Не Минцзюэ: — Не думал, что среди нового поколения встретится столь сильный заклинатель, — пару раз похлопал в ладоши, — бой был интересным. Вэй Усянь, когда будете гостить в Цинхэ Не, я хотел бы тоже провести с вами пару боёв. Вы владеете только мечом? Или ещё каким оружием? — Меч, лук, парные клинки, глефа, копьё, хлыст, шенбяо, шуангоу, сабля, боевые веера... — начал перечислять Вэй Усянь, загибая пальцы. — Хм, перечислять можно довольно долго — я вообще всеми видами холодного оружия владею. Ну, и, естественно, рукопашный бой, а также бой с использованием заклинаний и талисманов, — закончив перечисление, Вэй Усянь пожал плечами и был уже готов налить себе вина, как услышал небольшое покашливание со стороны главы Вэнь. Выругавшись про себя, он с обречённостью потянулся к чайнику цвета цин, что напоминал ему глубокие воды древних рек, в которых ему на мгновение захотелось кое-кого утопить. — Серьёзно? Всеми видами оружия? Когда вы успели? Неужели в Ордене Цзян произошли изменения в системе обучения? — со скепсисом протянул Минцзюэ. — Про саблю и веера ответить могу я, — вылезая из под руки брата, тихо пробормотал Хуайсан. — В Облачных Глубинах он обучал меня, дагэ. — Серьёзно? Вы действительно пытались обучить моего брата? — получив утвердительный кивок Усяня, старший Не шокировано уставился на своего диди. — Ты добровольно этим занимался? И как успехи? Почему ты мне не говорил? Боевые веера? Почему они? Тебе бы саблей научиться пользоваться, а не веерами. — Дагэ, дагэ! Помедленней, пожалуйста, — пытался утихомирить своего брата Хуайсан, бросая просящие взгляды на своего друга. — Я просто решил предложить попробовать веера Не-сюну, чтобы он мог хоть как-то себя защитить, пока его тело не привыкнет к сабле. С ними он справляется куда лучше, чем с клановым оружием, — максимально собранно рассказывал Усянь, понимая, как важно для Не Минцзюэ обучение младшего брата. — Мы начали незадолго до моего изгнания из Облачных Глубин, так что не сильно далеко продвинулись. Но всё же некоторые результаты были. — Я должен поблагодарить вас, слышать о том, что мой брат добровольно занимается подобным уже шокирует, а если ещё есть и успехи... Я горжусь тобой, Хуайсан, — потрепав по голове брата, Не Минцзюэ склонился в поклоне, опуская при этом и голову младшенького. — Спасибо вам, Вэй Усянь. — Ой, — отмахнулся тот, — не стоит. Хуайсан мой друг. И если я могу ему помочь, то почему нет? — Как ты можешь обучать кого-то не зная техник его клана? — тут же взвилась мадам Юй, еле дождавшись конца разговора. — Я уже не говорю про то непочтение, что ты тут показал! Как ты только посмел наставить свой меч против старшего? Как посмел только так самодовольно себя вести? И был бы хоть повод! — Юй Цзыюань, угомонись. Предполагаю, что для его способностей нормально быстро схватывать информацию, в том числе и техники другого клана. То, что он бросил мне вызов, — Жохань развёл руки в стороны, — так я его принял. И совершенно не жалею. Благодаря этому я нашёл себе достойного спарринг-партнёра. Да и как ты можешь говорить, что он не может самодовольно себя вести из-за отсутствия повода? Так он есть. Ты бы не смогла выстоять против меня и четверти того времени, что смог этот ребёнок, а он, к общей картине, ещё и пьян был. И мне даже уже интересно, какой был бы исход нашего боя, если бы он был трезв. Так чем не повод? — Да не может же он быть таким сильным, — неверяще уставился на шисюна Цзян Чэн. — Да! И вообще, отец, как ты можешь спустить ему с рук такое поведение? — в гневе зашёлся Вэнь Чао, глядя, как отец уделяет внимание и похвалы талантливому юноше. Эта ревность, как яд, проникла в его сердце, делая его горьким и раздирающимся на части. — Верно-верно, не стоит спускать такое невежественное поведение. Какой пример мы подадим юному поколению, если этот юнец не получит положенного наказания? — размеренно высказывал свою позицию Цинхэн-цзюнь. — Они начнут думать, что такое поведение нормально. — Не переживайте, он должным образом будет наказан, как только это всё закончится, — самодовольство мадам Юй било через край. Как бы он не вёл себя, кто бы его не защищал, вернётся он всё равно в Юньмэн Цзян. — Я же сказал, что всё в порядке, — пока старшее поколение заводилось в очередном споре, младшие начали небольшое обсуждение. Вэй Усянь тихонько договаривался с Не Хуайсаном о посещении его Ордена сразу же, как они закончат чтение. Цзян Чэн требовал ответы от своего шисюна, периодически срываясь на крик и его даже не успокаивала рука сестры на плече. В перерывах между криками наследника Цзян, наследник Цзинь пытался договориться о бое. Он не мог умерить своё любопытство и хотел проверить, действительно ли они все не ровня Вэй Усяню? — Всё! — раздался крик Жоханя. — Угомонились все! Хуже суйко. А-Цин, читай. Не смея возразить своему дяде, девушка продолжила чтение. С гордостью выдерживая недовольные взгляды. Немного попетляв, дорога вывела их к обширным земледельческим угодьям. Здесь путники могли укрыться от палящего солнца под пышной софорой, на земле, заросшей сочной зелёной травой. Подле дерева находился вырытый колодец, а рядом с ним стояли ведро и ковш, предусмотрительно оставленные здесь селянами для мучимых жаждой путешественников. Ослик, едва завидев столь манящую траву, понёсся к дереву, и ничто не могло заставить его уйти. Вэй Усянь покорно слез с него и шлёпнул по его солидному заду: — В твоих венах явно течёт кровь каких-нибудь именитых ослов, угодить тебе даже сложнее, чем мне. Осёл плюнул на него в ответ. — Прошу прощения, отец, но слушая это, удержаться невозможно, — выдавил Вэнь Сюй, едва не сгибаясь пополам от смеха. — Я всё понимаю, — Вэнь Жохань и сам старался не расхохотаться, как последний крестьянин — было слишком забавно слушать и представлять битву Старейшины Илин с упрямым и избалованным ослом, особенно зная, что этот самый Старейшина находится здесь. Остальные слушатели кто согнулся пополам от смеха, кто прикрылся рукавом или веером, даже среди Ланей были такие. И возмущённые взгляды Лань Циженя и Цинхэн-цзюня были ими дружно проигнорированы. Пока они бесцельно дурачились, со стороны полей подошла группа людей. От незнакомцев в хлопковых одеждах и соломенных сандалиях, держащих в руках самодельные бамбуковые корзины, так и веяло очарованием деревенской жизни. Среди них присутствовала молоденькая девушка с круглым лицом, которое можно было бы назвать изящным. Похоже, эти люди уже долго брели по изнуряющей жаре и теперь тоже хотели отдохнуть в тени и глотнуть холодной водицы, но увидев явно недружелюбно настроенного осла, привязанного к дереву, и сумасшедшего с растрёпанными волосами и макияжем висельника, подходить не спешили. — Прошу прощения, — веселясь молвил сумасшедший, высовывая язык на подобии висельника, что видел однажды на охоте. Вэй Усянь всегда считал себя чрезвычайно галантным по отношению к женщинам, поэтому незамедлительно подвинулся, освобождая место, и принялся усмирять осла. Увидев, что сумасшедший не представляет никакой опасности, люди, наконец, осмелились подойти ближе. Незнакомцы буквально взмокли от пота, щёки их раскраснелись; кто-то начал обмахивать себя руками, кто-то черпать воду. Круглолицая девушка села у колодца и улыбнулась Вэй Усяню, словно зная, что он освободил место специально для неё. Один из людей держал в руке компас. Посмотрев вдаль, он озадаченно опустил взгляд: — Мы уже у подножия горы Дафань, почему стрелка до сих пор не двигается? И стрелка, и сам компас выглядели весьма странно, что неудивительно: это был не обычный компас. Он не указывал ни на север, ни на юг, ни на запад, ни на восток. Он указывал лишь в одном направлении – в направлении тёмных созданий и потому назывался «Компас Зла». — Да ладно! И компас? — недовольно воскликнул изобретатель, быстро делая заметки в тетради. Ещё и компас стащили, гуевы твари. А проклинали при жизни то как? — Что ещё ты изобрел? — толкая Усяня в бок, поинтересовался Ваньинь. Не получив ответа сразу, он толкнул сильнее, но получил лишь раздраженное шипение. — Не забывайся! — ударил он уже сильнее по спине. — Да отстань ты от меня! — отмахнулся от наследника Цзян раздражённый Вэй Усянь и, собрав свои вещи и записи, пересел за появившийся стол, находившийся между главой Вэнь и братьями Не. — Ничего я пока ещё не изобрёл! Лишь думаю, нет у меня времени изобретать, — он на мгновение замер. — Точнее не было. Говорите предоставите любые ресурсы? — и, повернувшись, Усянь уставился в, радостно сверкнувшие, красные глаза. — Верно, — довольный Жохань, в свою очередь, смотрел на чету Цзян. — Всё, что пожелаете. Стоит заметить, что это интересная задумка — компас, что работает только на тёмную энергию. Вы много сделаете для облегчения охоты. — А-Ин, — обратился Цзян Фэнмянь к своему подопечному, — почему ты не учитываешь, что всё это тебе может дать родной Орден? — Да кто позволит? — одновременно воскликнули мать и сын. Последний всё же смутился за свою несдержанность. — Поэтому, дядя Цзян. Именно поэтому. Вэнь Цин, не могла бы ты продолжить? Хочу услышать как он работает, — не отрываясь от своей тетради, попросил Усянь, что быстро вносил новые данные и идеи, зарисовывая, когда-то созданный, им же самим, компас. И тут Вэй Усянь понял, перед ним не крестьяне, а заклинатели, скорее всего, из бедного сельского клана. Кроме именитых, утопающих в роскоши и подчас высокомерных кланов, стоящих во главе великих орденов, существовали также маленькие и закрытые от всех остальных. Вэй Усянь подумал, что, возможно, эти люди покинули свою деревню, чтобы воссоединиться со своими дальними родственниками или же отправились на ночную охоту. Лидер группы, мужчина средних лет, жестом подозвал остальных попить воды и ответил: — Может быть, твой компас сломался? Я дам тебе новый потом. Гора Дафань менее чем в десятке ли от нас, так что сильно задерживаться не будем. Мы проделали большой путь. Если сейчас дадим слабину, другие обойдут нас, и все усилия пропадут даром. Значит, всё-таки ночная охота. Многие заклинатели независимо от клановой принадлежности имели следующее возвышенное увлечение — они путешествовали по свету, изгоняя злых духов. Это называлось «охота», а поскольку тёмные создания часто проявляют себя именно ночью, возникло словосочетание «ночная охота». Существовало великое множество кланов заклинателей, но действительно достойные внимания можно было пересчитать по пальцам. Не у всех предками были выдающиеся личности. Поэтому, чтобы добиться почтения и занять место среди великих, кланы средней руки всячески старались проявить себя. Если же клан справлялся с монстром или иной нечистью, терроризирующей округу, к нему относились с куда бо́льшим уважением. — Ага, именно поэтому они очень часто путаются под ногами, — пренебрежительно начал высказываться Не Минцзюэ, на уже давно наболевшую тему. — Они настолько сильно хотят получить славу, что смотрят только на самых опасных тварей и охотятся лишь на них. А способностей не достает. И либо гибнут, либо заставляют экстренно отправлять спасательные группы, вызывая лишние траты и дополнительные риски для других заклинателей. На собственных ошибках не учатся и вновь лезут куда не просят! Лучше бы простым людям помогали с мелкой нечестью, от неё куда больше проблем, — стукнув кулаком по столу, закончил свою мысль. — Неужто это такая проблема? — полюбопытствовал Вэнь Жохань, отрываясь от созерцания молодого человека за работой. Он писал очень быстро и, Жохань был полностью уверен, что его почерк был просто ужасен, а иероглифы танцевали по бумаге, демонстрируя вихрь мыслей. Даже интересно, как тот вообще свой почерк разбирает? Усянь то накручивал прядь своих волос на палец, то прикусывал свой язык, розовый кончик которого проглядывал между алых губ. — Достаточно большая, — покачал головой собеседник, обращая к себе внимание. — Так один из новых орденов — Орден Шен Юэ, который был образован на территории Шаньси, близ наших северных границ, был почти полностью уничтожен цзяго. Они поселились глубоко в лесу, в одной из пещер, за пару месяцев похитили четырёх женщин. Так эти идиоты, вместо того, чтобы провести нормальную разведку и действовать по обстоятельствам, отправили большую часть своих учеников, посчитав это ерундой. А те пали, двух девчонок, что пошли в заклинательницы, по итогу цзяго забрали себе. Говорить о своем провале не хотели, благо один из старших учеников оказался с мозгами и прибежал в Цинхэ Не, моля о помощи. Мы когда туда прибыли, застали лишь пару мастеров, да их главу. Всех других отправил на охоту. Еле успели. По итогу было уничтожено более двадцати голов разъярённых цзяго. Те две заклинательницы покончили с собой. Одна из похищенных обезумела. Что произошло с тремя другими, мне уже не ведомо. — Действительно, ужасно. А потом эти "несчастные" поливают грязью более сильные Ордена, за то, что берут более опасных представителей нечести. — Хм, Великое Солнце, — встрял в диалог двух глав Усянь, — вы интересовались так, как будто подобные вещи вам не известны. Кто в вашем Ордене отвечает за ночную охоту? — Мой младший сын, парочка старейшин, да вассальные ордены, — пожал плечами Жохань, — у главы такого большого Ордена есть куда более важные заботы. Почему вы интересуетесь? — Да так, праздное любопытство, — загадочно улыбнулся Усянь и вновь вернулся к своим записям. — А возможно как-то ужесточить правила охоты? — поинтересовался Цзинь Цзысюань. — Законы издать можно, но кто будет за этим следить? — нашёлся с ответом глава Не. — Это лишняя затрата ресурсов. За то время, что последователи твоего Ордена будут тратить на слежку, они могли обучаться и становиться хорошими бойцами. Так что проще обучать большее количество заклинателей, создавать больше групп для охоты и таким образом перекрывать территорию. — Благодарю вас за наставления, глава Не, — поклонился наследник. Он, действительно, получал здесь нужные знания. Куда лучше тех, что давал ему отец. — Я могу продолжать чтение? — спросила Вэнь Цин и, получив подтверждение, продолжила. Собственно говоря, это то, в чем поднаторел и Вэй Усянь. За время путешествия он уничтожил несколько могил, но нашёл только маленьких призраков. Для полного комплекта Вэй Усяню требовался какой-никакой, а призрачный солдат. Так что мужчина решил попытать удачу на Рисовой горе, надеясь отыскать там подходящего призрака. — Я не ослышался, призрачный солдат? — пораженный Цзинь Цзысюань не мог уложить это в своей голове. Какие-то изобретения, так ещё и армия из нечести. Всё это звучит так, как будто мне не стоило его злить ранее. — Так вроде же уже упоминалось, что Старейшина управляет мертвецами. Вроде как логично, что будущий я ищет себе помощника. — Вэй-сюн, у тебя отвратительный вкус на средство передвижение и собственных помощников, — молодой господин Не продолжал обмахиваться веером, пока морщил свой тонкий и изящный нос. — Зато работает, — заминка, — наверное. Группа деревенских заклинателей отдохнула немного и приготовилась двигаться дальше. Перед уходом круглолицая девушка достала из своей корзины маленькое полуспелое яблоко и предложила его Вэй Усяню: — Держи. Вэй Усянь, расплываясь в улыбке, протянул руку, но осел оказался расторопнее и откусил порядочный кусок, а его незадачливый хозяин едва успел спасти остатки. Увидев, что животное питало большую любовь к яблокам, Вэй Усянь кое-что придумал. Он соединил вместе длинную палку и рыболовную леску, прикрепил к получившейся «удочке» яблоко и подвесил его прямо перед ослиной мордой. Ослик, чуя опьяняющий аромат фрукта и страстно желая укусить ещё хоть разок, как сумасшедший гнался за яблоком, которое всегда находилось прямо под носом. Он мчался шустрее, чем лучшие скакуны, виденные Вэй Усянем, только пыль летела из-под копыт! — Приручение животного во всей красе, — с недоверием качал головой Вэнь Сюй. — Вы в любой ситуации пытаетесь изобретать? — Да?.. — Пожалуй, я лично займусь обустройством вашей мастерской, — молвил Жохань. С учётом того, что здесь находился именно Старейшина, а не просто юный заклинатель, всех этих вещей не стоит ждать долго. От нетерпения и предвкушения он даже поёрзал на мягких подушках. Теперь, двигаясь без задержек, Вэй Усянь ещё до наступления темноты добрался до горы Дафань. Подъехав к подножию горы, он, наконец, понял, что «фань» означало вовсе не рис. Издалека гора была похожа на доброжелательного и упитанного будду, отсюда и получила такое название. Под горой раскинулся маленький посёлок «Ступни Будды». — Чья это территория? — полюбопытствовал Не Минцзюэ, среди своих земель такого поселения он не помнил. — Если я не ошибаюсь, — начал Вэнь Сюй, — то это на самой границы Шаньдун и Хэнань. — Вы только поглядите, как хорошо орден Вэнь знает чужие территории, — с отвращением бросил Цзинь Гуаншань. — Не самые плохие знания. — Для чего? Чтобы захватить их? — гнул свою линию Цзинь. — Хватит делать из нас монстров, — оборвал того Вэнь Жохань. — А-Цин, продолжай. Вэй Усянь удивился, увидев здесь так много заклинателей. В глазах рябило от пестроцветья людей из разных кланов и орденов в ярких одеждах. По непонятной причине все они имели весьма подавленный вид. Никто и не думал смеяться над нелепой внешностью Вэй Усяня. В центре длинной улицы стояла группа заклинателей, ведущих серьёзный разговор. Казалось, их мнения по какому-то вопросу сильно расходились. Вэй Усянь мог слышать их громкие голоса даже издалека. Сначала заклинатели вели себя мирно, но их беседа становилась все более возбужденной. — Я всё же считаю, что здесь нет никаких духов, монстров или иной нечисти, пожирающей души! Будь они здесь, Компасы Зла давно бы уже сработали. — Если тут нет ничего подобного, как же тогда семь человек потеряли свои души? Не могли же они одновременно подхватить одну и ту же болезнь? Я никогда в жизни о подобной болезни не слышал! — Если Компас Зла не сработал, это не значит, что тут никого нет! Компас недостаточно точен и может указывать только примерное направление, так что нельзя полностью полагаться только на него. Может быть, в этой местности есть что-то, что сбивает компас с толку. — Так не пользуйтесь, раз не устраивает! Ещё и жалуются. Что за неблагодарные? — нажим Усяня на карандаш усилился, ещё немного тот не выдержит его напора и сломается. — Вы обратили внимание, что упоминалось семь потерянных душ? — полюбопытствовал у него глава Не. — Слышал, но что я сейчас сделаю? — Вэй Усянь отвлекся от своих записей, пристально смотря на главу Не перед собой. Он размышлял о ситуации, рассматривая всевозможные действия. В его глазах мелькнуло недоумение и настороженность. — С другой стороны это объясняет такое количество заклинателей. Видимо тварь будет не из слабых. Были бы они осторожны, — добавил он, делая небольшое движение рукой, словно выражая свою озабоченность. — Как думаете, почему ваш компас не работает? — Хм. Компас рассчитан на тёмную энергию же. Значит тварь или поймали, или она сбежала, ну либо же она без тёмной энергии. Осталось подумать какой из вариантов верный и решить как поступать. — Интересно, она сейчас есть? — с азартом игрока полюбопытствовал Не Минцзюэ. — Если есть шанс, то стоит сходить потом на охоту. — Разве не упоминалось, что это наша территория? — Я бы поправил, — влез в разговор Вэнь Жохань, — пусть гора Дафань и пролегает по границам, но большая её часть находится именно на территории Хэнань. — Ну значит можно будет сходить на охоту. — Даагээ! Ты просто невыносим. — Да ты вспомни, кто придумал Компас Зла! Что-то я не слышал, чтобы что-то могло создать помехи направлению его стрелки. — На что это ты намекаешь таким тоном?! Конечно, я знаю, что Компас Зла создал Вэй Ин. Но не все его изобретения были безупречны. Можем же мы себе позволить хотя бы каплю сомнения?! — Я и не говорю, что тебе нельзя сомневаться, или что все его изобретения безупречны. Так чего ты на меня накинулся? — Я же говорю, не пользуйтесь! — Вэй Усянь, с явным раздражением, взмахнул рукой. — Тоже мне, праведные заклинатели. Обвиняют в тёмном пути, но изобретениями пользуются. Они им помогают, но помогают не достаточно и вновь ругают. Они что? Всю работу за вас должны делать? Мозг вам дан для чего? Для красоты?! — его слова были пронизаны гневом, словно пылкое пламя, горящее в его глазах, и каждое движение рук выражало его недовольство. — Вэй Усянь, — устало протянул Лань Цижэнь, — вы хоть вид сделайте, что соблюдаете приличия. — Учитель Лань, сами подумайте, вам было бы приятно, если бы одну из техник вашего Ордена обвиняли в недостаточной эффективности? — Это не значит, что стоит реагировать так же, как и вы. — Это уже решать буду я: то как мне реагировать, что говорить, что делать, да и вообще как себя вести. И да, мадам Юй, я буду теперь поступать именно так, — опередил, было начавшую возмущаться, Юй Цзыюань. — Хватит обвинять меня во всех грехах. Вэнь Цин, читай дальше, я не хочу больше подобное слышать. Разговор принял другое направление, уже не интересное Вэй Усяню, и он проехал мимо спорящих на своем ослике, ухмыляясь и хихикая. Он никак не ожидал, что после стольких лет он всё ещё жив в людских толках и пересудах. Вэй Усянь по-прежнему оставался притчей во языцех. Если бы можно было провести опрос, чтобы выяснить, чья известность среди заклинателей длилась дольше всех, то победителем вышел бы, несомненно, Вэй Усянь. — Сомнительная победа, — быстро прошептал Не Хуайсан другу, на что тот согласно промычал, не отрываясь от своих записей. По правде говоря, слова заклинателя несли в себе толику правды. Используемые сейчас Компасы Зла относились к самой первой версии, и действительно были недостаточно точны. Вэй Усянь как раз работал над улучшенной версией, когда его логово уничтожили, поэтому он не успел закончить начатое, и теперь всем приходилось довольствоваться недоработанными компасами. — Сами виноваты, — довольно улыбнулся Усянь, начиная насвистывать какую-то песенку себе под нос и продолжая работать, в очередной раз привлекая взор Вэнь Жоханя. В любом случае, существа, пожирающие плоть и кровь, являлись низкоуровневыми, типа ходячих мертвецов. Только монстры или призраки высокого ранга способны пожирать и переваривать души. Тот, что орудовал здесь, пожрал семь за раз — неудивительно, что сейчас здесь было такое столпотворение заклинателей. Эта тварь определённо не относилась к рядовым, поэтому Компас Зла был обречён делать ошибки. Вэй Усянь натянул вожжи и ловко соскочил со спины ослика. Он взял яблоко, которое провисело перед ослиной мордой всю дорогу, и сказал: — Кусочек… Только один кусочек. Эй, ты что, и мою руку хочешь оттяпать? — Я всё еще думаю, что тебе надо его сменить, — доверительно шепнул Хуайсан. Вэй Усянь укусил пару раз с другой стороны яблока и засунул остатки в рот животному, попутно размышляя, как же он опустился до того, что разделяет трапезу с ослом. Внезапно кто-то врезался в Вэй Усяня сзади. Он обернулся и увидел девушку, которая, казалось, совершенно не осознавала того, что только что налетела на человека. По лицу её блуждала рассеянная улыбка, сама же девушка, не моргая, бессмысленным взглядом уставилась вдаль. — Одного сумасшедшего мало, так ещё добавили, — пренебрежение в словах и мимики прям сквозило от Вэнь Чао. За что получил подзатыльник и шипение "Заткнись" от брата. Вэй Усянь проследил за её взглядом и увидел, что она смотрит на густо заросшую вершину горы Дафань. Неожиданно девушка, не говоря ни слова, начала танцевать перед ним. Руки и ноги её дёргались в бешеном темпе — то была по-настоящему дикая пляска. Вэй Усянь с большим удовольствием наблюдал за представлением, когда к ним, придерживая подол платья, подбежала женщина. — Похоже она из тех, у кого забрали душу, но вернули. Хм, любопытно, — закусив губу, Усянь смотрел на книгу и поднимая руку вверх с озорной улыбкой сказал. — Глава Не, чур я с вами на охоту. — Буду только рад. Но, боюсь, что будет не так интересно, из-за того, что будем уже знать, кто это. — Хм, вы правы. Но всё же немного повеселимся. Она прижала к себе девушку и запричитала: — А-Янь, пожалуйста, пойдём домой! А-Янь с силой отпихнула её и принялась убегать, пританцовывая всё с той же бессмысленной и пугающей ухмылкой, будто улыбаясь кому-то очень дорогому. Женщина погналась за ней по улице, всхлипывая на ходу. Уличный торговец сочувственно заметил: — Какой ужас! А-Янь из семьи кузнеца Чжэна опять сбежала. — На долю её матери выпало столько несчастий. А-Янь, её муж, её отец… никому не удалось избежать страшной участи… — Бедная семья, — сочувственно проговорила Яньли, бросая быстрый взгляд на бывшего жениха. Вэй Усянь бродил туда-сюда и слушал людские разговоры, по кусочкам составляя картину случившегося здесь. На горе Дафань находился древний погост. Большинство предков жителей поселка Ступни Будды были похоронены именно там. Иногда и неопознанные трупы получали здесь местечко и деревянную табличку над головой. Несколько месяцев назад, одной тёмной и грозовой ночью, из-за ветра и дождя часть горы Дафань сошла вниз и упала прямо на погост, уничтожив множество старых могил. Несколько гробов оказались на поверхности, а после в них ударила молния, так что и гробы, и похороненные в них трупы обуглились дочерна. — Не самые благоприятные происшествия, — качал головой Лань Цижэнь. — Но разве это может вызвать пропажу такого количества душ? — Не-а. Думаю тут дело в другом, но связь явно есть. — Говорите, компас только на тёмную энергию реагирует? Хм, — Лань Цижэнь повернулся к своим племянникам, — кто из нечисти не обладает ею? — Но разве таких нет? — Получается, ваше изобретение, в самом деле, даёт сбои, — самодовольно погладил бородку Цижэнь. — Мхф, я бы не был в этом так уверен, но воля ваша, — сказал Вэй Усянь. — В любом случае, прочтём и узнаем. Случившееся крайне обеспокоило жителей Ступней Будды. После продолжительных молитв они вновь отстроили погост, полагая, что теперь всё будет в порядке. Однако с тех самых пор люди в поселке стали терять свои души. Первой жертвой стал один местный лодырь. Будучи жалким оборванцем, он целыми днями болтался без дела и никогда не работал. Из-за того, что лодырь любил залезать на гору и гоняться за птицами, он оказался там и в ночь, когда сошла её часть. Конечно, он перепугался до смерти, но, к счастью, остался жив. Занятно, что всего через пару дней после происшествия лодырь женился. Сыграли пышную свадьбу, а жених заявил, что отныне и впредь он намерен стать щедрым добродетелем и зажить счастливой жизнью с молодой женой. — А вот это странно. — Почему? — полюбопытствовал у первого ученика Юньмэна Вэнь Сюй. — Лодырь, — сказал как отрезал Усянь, да так, будто это всё объясняло. — Боюсь, что я не понимаю. — Откуда у лодыря деньги на свадьбу? — О, — понимание озарило лицо Вэнь Сюя, — он ограбил могилы. В первую брачную ночь жених напился до чёртиков и увалился в кровать. Невеста звала его, но он не отвечал. И только когда девушка как следует толкнула суженого, она поняла, что тело его холодно, а взгляд замутнён. От покойника его отличала лишь способность дышать. Пролежав в таком состоянии несколько дней, без еды и питья, он был, в конце концов, похоронен. Несчастная невеста стала вдовой, не успев вкусить прелестей семейной жизни. Второй жертвой оказалась А-Янь из семьи кузнеца Чжэна. Девушка только-только получила предложение руки и сердца, как на следующий же день её будущего мужа загрызли волки во время охоты в горах. Услышав такие новости, девушка пришла в то же состояние, что и городской лодырь. Но к счастью, через несколько дней её болезнь, вызвавшая потерю души, прошла сама по себе. Однако после А-Янь сошла с ума и теперь убегала на улицу и танцевала перед первыми встречными. Третьей жертвой стал отец А-Янь, кузнец Чжэн. Всего на данный момент от потери души пострадали семь человек. Вэй Усянь обдумал собранную информацию и заключил, что в череде происшествий повинен не монстр, пожирающий души, а всё-таки таковой же дух. И хотя разница между ними была не такой уж очевидной, все же эти существа относились к абсолютно разным классам. Дух был призраком, а монстр имел физическую форму. Скорее всего, в ночь, когда часть горы сошла на древний погост, молния разбила какой-то гроб, и покоящийся в нем дух вырвался на волю. Если бы Вэй Усянь мог осмотреть разбитые гробы и проверить наличие печатей на них, то, вероятно, выяснил бы, кем являлось терроризирующее поселок существо. Но жители Ступней Будды уже перезахоронили обугленные гробы в другом месте и упокоили останки, так что улик никаких не осталось. Попасть на гору можно было по тропинке, которая начиналась в поселке. Вэй Усянь оседлал ослика и медленно побрёл наверх. Вскоре ему навстречу попалась группа людей, чьи выражения лиц не внушали оптимизма. У некоторых из них на лицах красовались шрамы. Незнакомцы активно обсуждали что-то, перебивая друг друга. Увидев Вэй Усяня, они подпрыгнули, в сумерках приняв его за призрак висельника. Сыпля проклятиями, люди быстро прошли мимо. Вэй Усянь обернулся и подумал: «Может быть, они расстроены от того, что добыча оказалась им не по зубам?» Он не стал далее ломать голову над этим и шлёпнул осла по заду, чтобы тот бежал быстрее. К сожалению, Вэй Усянь пропустил последующие плаксивые жалобы незнакомцев друг другу. — Я никогда не встречал подобной наглости! — Разве стал бы глава большого клана сражаться с пожирателем душ бок о бок с нами? В молодости он, наверное, убил сотни таких духов! — А что нам ещё оставалось делать? Он — глава великого ордена. Ты можешь переходить дорогу кому угодно, но не клану Цзян, и не его главе Цзян Чэну. Давайте убираться восвояси и радоваться, что мы легко отделались! — Что? — удивлению клану Цзян не было придела. Юй Цзыюань, полной самодовольства, обратилась к Цзян Чэну: — Ты стал главой? Это хорошо-хорошо, — радовалась Юй Цзыюань, совершенно не обращая на другие сказанные слова. Её сын занимал позицию главы, а остальное не важно. Юй Цзыюань с властным тоном продолжала. — Это значит, что тебе предстоит много ответственности, сын мой. Но я верю в твои способности и уверена, что ты справишься с этим на отлично. Главное, не забывай о наших интересах и о том, что мы сделали для тебя. Это должно оставаться в твоём сердце, даже когда ты занимаешься своими обязанностями. Помни, что ты несёшь на себе не только свою собственную честь, но и честь всей нашей семьи и Ордена. — Моя Госпожа, его боятся, — осторожно начал Фэнмянь. — И что? Пусть боятся! Пусть знают своё место! Твой сын стал главой. Только это важно, — отрезала она, голосом, что звучал как команда, на которую нельзя было не откликнуться. День клонился к закату, и уже совсем скоро передвигаться через лес без факела станет невозможно. Вэй Усянь прошёл довольно порядочно, но до сих пор встретил всего пару заклинателей. Он удивлённо подумал: «Похоже, одни охотники, пришедшие в Ступни Будды, только и способны, что болтать попусту и спорить друг с другом. А другие, возможно, переоценили свои силы и понуро вернулись к своим кланам, как та группа, что я встретил только что». — О чём я и говорил ранее, только под ногами мешаются, — кивал сам себе Не Минцзюэ. — Хуайсан, всегда сначала разведай обстановку, не несись сломя голову, только Орден опозоришь, — поучал младшего. — Лучше попроси помощи, если не уверен, понял? — Не переоценить свои силы, просить о помощи. Понял, дагэ, — улыбнулся тот самый младший, прижимаясь к руке брата. — Ты такой заботливый, дагэ. Не сходил бы с ума от охоты и не выбрасывал мои книги и веера, цены бы не было. — Занимался бы как следует с саблей, не выбрасывал бы. Или учился бы хорошо в Гусу. Ты ж там третий год проводишь, — потрепал по голове младшего, портя причёску того окончательно. — Не появись там твоего нового друга, сколько бы ещё провёл там времени, а? Хм, мне может нанять Вэй Усяня, как твоего личного учителя, раз слушаешь его? Вот же, человек младше тебя на год, а обучает. Докатились. В кого ты такой, диди? — Не знаю, — надулся Хуайсан, пытаясь избежать руки над головой. — И вообще, с чего это ты будешь брать Вэй-сюна мне в учителя? Я отказываюсь! — Не-сюн! Твой отказ ранит меня в самое сердце, — хватаясь за ткань на груди Вэй Усянь повалился на спину. — Я думал мы друзья, а ты... — продолжал корчиться в фантомных болях заклинатель. — Конечно! Конечно друг, — поспешил на помощь младший Не, хватая за руку друга, помогая встать. А тот и рад был продолжить баловаться, завалился всем весом на удерживающие руки и прижимаясь к груди. — Ах, Не-сюн, моё сердце разбито, — хватая за ворот чужих одежд, приблизился к юному лицу, — так больно! — на серых глазах проступили слёзы. А по сторонам начали слышаться смешки. — Если у вас проблемы с сердцем, то мне стоит вас осмотреть? — присоединилась к веселью Вэнь Цин. Ей нравилась эта детская непосредственность двух юношей. — Да! Пожалуйста! Мне явно нужна помощь гения целительства. — Скажете тоже, — засмущалась девушка, — гения. Поднимаясь со своего места целительница подошла к "умирающему". Сев рядом с парой, она начала прощупывать пульс, качая при этом головой. — А-Нин, боюсь мне нужна твоя помощь, сердце этого юноши разбито в дребезги. — Ах, ну вот, — еле слышно говорил актёр, — сколько мне осталось, целительница Вэнь? — Если сердце никак не залечить в скором времени, то не больше палочки благовония, мне очень жаль, — склонила голову девушка, входя в роль целителя, что сообщал печальные известия своему пациенту. Вэй Усянь продолжал лежать на руках своего друга, их лица были окутаны печалью и слезами. Вэй Усянь сжимал руку Хуайсана, словно хотел утопить свою боль в ней, но печаль в его глазах была явной и неподдающейся забвению. — Не-сюн, что ты наделал? Не-сююююн, — уже в открытую плакал Усянь. Крупные слезы скатывались по бледным щекам. К ним присоединились слёзы, что капали сверху. — Прости, прости, Вэй-сюн, — заливался слезами молодой господин, крепче обнимая своего друга. Со стороны эта картина выглядела трагично-прекрасно, если забыть о том, что это всё игра. — Не-сюн, по... — судорожный вдох, — позаботься, кха-кха, о моём мече, — ещё один вздох, но более слабый, — и о моих запи... кха, записях. В момент завершения фразы, Вэй Усянь задержал дыхание, словно силы покидали его тело, и он полностью обмяк в руках друга. Его пальцы ослабли, давая обмякнуть и своей руке, которую, всё ещё, держала давняя подруга. Слёзы удерживались в его глазах, словно жемчужины на краю высохшего озера. Хуайсан же, в свою очередь, зарыдал пуще прежнего, причитая о своей глупости, а над ними нависшая тень добавляла в происходящее торжественности, словно собственным весом выражала требовательный голос, не оставлявший им шанса на укрытие от беспощадной реальности. — А теперь у меня возникает вопрос. Что вы двое вытворяли во время учёбы? — старший Не пристально смотрел на двух друзей, нависая над ними и напуская на себя рассерженный и грозный вид. — Ох, — подскакивая с рук и садясь ровно Усянь начал щупать свою грудную клетку, — кажется мне уже лучше. — Как хорошо! — воскликнул Хуайсан, старательно игнорируя взгляд своего дагэ. — Вэй-сюн, я так испугался! — Хуайсаан, я жду ответа, — недовольно сказал Не Минцзюэ, прищурив глаза. — Думаю мне стоит как следует изучить этот случай, не иначе как чудо! — хихикая защищала парней Вэнь Цин. — Да-да, позаботься об этом, дорогая А-Цин, — присоединился наследник Вэнь. — Ху-ай-сан, — продолжал давить глава Не, теряя терпение. — Не-сюн, это ты спас меня, да? — восторженно бросился в объятия Усянь. Где-то на фоне треснула пиала. — Учитель Лань, — сменил тактику Не Минцзюэ, решив пойти другим путём. — Примерно то же, что и ты вытворял в своё время, глава Не, — получил он в ответ. — Что? Что вытворял мой дагэ? — Не Хуайсан выглядел как утренняя птичка, что смущённо высунулась из гнезда, озираясь вокруг с недоумением. — Кхэм... Давайте вернёмся к чтению, — смутился упомянутый дагэ, тут же переводя тему. Это было последней каплей для всех. Смех раздавался со всех сторон, кто-то даже аплодировал и даже выкрики "Браво!". Это была их попытка сбросить напряжение. Вэй Усянь встал со своего места и стал раскланиваться приговаривая "Благодарю. Благодарю вас.". Чуть позже, к нему присоединился Не Хуайсан, встречая веселые взгляды зрителей. Вэнь Цин же скромно вернулась к своему месту. Вэй Усянь и Не Хуайсан, глядящие друг на друга с усталой, но довольной улыбкой, рассаживались на свои подушки. — Ну, что, Вэй-сюн, на сегодня хватит приключений? — спросил Не Хуайсан с лёгким налетом усталости в голосе, видя, что Вэй Усянь всё ещё немного шатается после эмоционального подъёма. — Да, пора бы и отдохнуть, — согласился Вэй Усянь, потирая виски и вспоминая все те моменты, что только что произошли. — Эх молодость, — отсмеявшись умилился Вэнь Жохань. Не веселился лишь Цзян Чэн, да Лань Ванцзи, что сгорали в своей ревности. Одного не устраивало, что от него стали отмахиваться. Где это видано, чтобы его шисюн отказывался от него? Веселиться стал с новым другом, будь он не ладен. А этот бой? Усянь никогда не сражался с ним так, никогда он не бил с такой силой, которую использовал при битве с Вэнь Жоханем — тот до сих пор сидел довольный как кот, объевшийся сметаны, переговариваясь иногда со старшим сыном — о том, что Усянь будет учить наследника другого клана. Да где это видано, чтобы ученик одного Ордена будет обучать наследника другого, к тому же ещё и старше него? Так ещё один глава готов его осыпать золотом и серебром, лишь бы тот изобретал. Почему он вообще пересел? Я всего лишь спросил его! Бесит бесит бесит Он должен сидеть тихо и не высовываться подле меня! У Ванцзи же в голове синим пламенем горело "Бесстыдник". Когда Усянь поддразнил друга, когда этот друг стал его обнимать. Когда их лица были столь близко, что становилось неприлично, Лань Ванцзи хотел запустить в заклинателей свой Бичэнь. Как они могут позволить себе так себя вести? Бесстыдство! Неприемлемо! Сжав кулаки посильнее второй Нефрит стал замедлять своё дыхание, дабы успокоиться. Его брат с любопытством посмотрел на него, но услышал лишь "Всё в порядке". Дождавшись, когда все успокоятся, Вэнь Цин продолжила чтение. Неожиданно впереди раздались крики о помощи. — Эй! Кто-нибудь! — Помогите! — О-о, начинается веселье, — потирая руки, Не Минцзюэ в нетерпение уставился на целительницу, на что получил лишь раздражённый взгляд. — Дагэ, — усталый голос раздался из под руки, — ты со своими охотами доведешь себя до могилы. И меня заодно, заставляя переживать о тебе. — Ты настолько не веришь в своего дагэ? Диди! — воскликнул старший, но был проигнорирован. Младший заклинатель лишь чай себе наливать стал. Голоса, мужские и женские, звучали чрезвычайно напугано и, скорее всего, принадлежали живым людям. Обычно крики о помощи в подобных глухих местах были уловками злобных тварей для заманивания несведущих людей в ловушку. Однако Вэй Усянь такому исходу событий весьма и весьма обрадовался. Чем злобнее тварь, тем лучше — плохо, если она окажется недостаточно злобной! Поперхнувшегося чаем человека пытались привести в чувство сразу двое. — Кха-кха. Вэй-сюн, ты меня пугаешь. — Ты каждый раз так будешь реагировать? Вроде это уже упоминалось, что чем злобнее тварь, тем лучше для Старейшины. — Я помню, но всё же! Ты странный, Вэй-сюн. — Возможно ты прав, — пожал плечами в безразличие, — тебе лучше? — Д-да. Да. Спасибо Вэй-сюн, дагэ. Прошу прощения, что прервал. Он повернул ослика в направлении голосов, но, сколько бы ни высматривал по сторонам, никак не мог найти ни людей, ни духов. Тогда Вэй Усянь посмотрел наверх и вместо столь желанной им злобной твари увидел всего лишь заклинателей из сельского клана, встреченных им накануне у колодца, а сейчас беспомощно барахтающихся в огромной золотистой сети, подвешенной к веткам. Их лидер, тот самый мужчина средних лет, повёл свою группу разведать обстановку в этих лесах. Однако вместо поимки добычи, что могла бы принести им честь и славу, они сами попались в сеть, установленную здесь, скорее всего, каким-нибудь богатым заклинателем. Теперь им только и оставалось, что висеть на дереве и жалобно звать на помощь. — Ну про богатого заклинателя мы слышали, — под взглядом жёлтых глаз главы Не, Цзян Ваньинь съёжился. — А эти несчастно-пленённые лишний раз доказали, мешаются под ногами. Как вообще они умудрились только попасть в сеть? Одна сплошная головная боль. — На самом деле есть нечто более хуже, чем "несчастно-пленённые". — И что же это? — Богатые заклинатели, которые ничего не смыслят, лезут вперёд и считают, что правы, ну или отправляют ниже стоящих выполнять всю грязную работу, приписывая себе всю славу, нанеся последний удар изнеможденной нечисти, — поведал Усянь свои мысли. — Вот от них страдают не меньше народа. В глубине его голоса звучала серьёзность, несмотря на обычно игривый тон общения. Странным казалось, что Вэй Усянь, известный своей склонностью к шуткам, так серьёзно заявлял о подобном. — Вы ведь сейчас не шутите, господин Вэй, — в сознании Не Минцзюэ не укладывалась подобная мысль. Он любил битвы, особенно он любил интересные охоты на редкую нечисть. Этот разговор, в принципе, напомнил Не Минцзюэ о детстве, о днях, проведённых в упорной тренировке с саблей, о часах, посвящённых освоению боевых искусств. Для него каждая тренировка была не просто упражнением, а способом жизни, ведь он видел в боевых искусствах нечто большее, нежели просто набор приёмов — это был путь к совершенству, к мастерству над собой и над противником. Для Минцзюэ всё ещё было странно, что его младший брат так противился обучению любым боевым искусствам. Любой из адептов соответствовал Ордену Цинхэ Не больше, чем его диди. Но всё же при этом этот непослушный ребёнок, вечно "теряющий" свою саблю, никогда не мешал другим и помогал по силам. К своему стыду, Не Минцзюэ не слышал про упомянутое Вэй Усянем поведение. — Да нет, это более чем правда. К тому же, вы ведь хорошо разбираетесь в военном деле, разве не знаете, что история всегда пишется победителем? Чёрное не всегда чёрное, а белое не всегда белое. Та же история как с добром и злом, так и с тьмой и светом. — Это так, но... Похоже мне следует пересмотреть некоторые взгляды. — Как это зло не всегда зло? — Цинхэн-цзюнь совершенно не был рад услышать подобное. Если этот ребёнок раньше казался, хоть немного, но мудрым, не смотря на возраст, то сейчас его сумасбродство давало о себе знать, отталкивая от себя. — Зло навсегда останется злом, а добро навсегда останется добром. И никак иначе. — А кто устанавливает, что зло злое? Кто решает? Возьмём за пример самое простое. В Ордене Гусу Лань в одном из правил говорится, что нельзя умерщвлять животных, да и ваши адепты придерживаются вегетарианства. Верно? Получается убивать и есть животное - зло. — Вы не можете брать за пример подобное! — А почему нет? Я же сказал, берём самое простое. Так вот. Продолжим. Дальше мы возьмем Орден Цинхэ Не. Их учения построены на более жёстких тренировках, где тратится неимоверное количество сил, и если адепты этого ордена будут есть только траву, в какой-то момент они упадут от истощения. — Наши адепты почему-то не падают от истощения. — Потому что втихаря едят мясо. Да и нагрузка у них меньше, банально из-за того, что у Ордена Гусу Лань много времени отводится на теорию и музыкальные техники. В Цинхэ Не же всё идёт на чистой силе. Так же возьмем больного, раненного, ребёнка и беременную деву. Всем четверым нужно мясо: если заболел, то смог бы быстрее восстановиться, раненный быстрее бы вернулся в строй, это дитя потом росло здоровым, и дева спокойно смогла выносить новое дитя. Тогда получается, что все четверо — это зло. Но женщина является лекарем, тогда получается она добро? А раненный защищал свою семью от нападения бандитов — опять же добро. В этой драке он убил человека — зло. Но этот человек хотел убить его младшего новорождённого ребёнка, а старшую девочку забрать себе. Тогда он совершил хороший поступок, предотвратив плохой. Вот и получается зло не зло, а добро не добро. — За ваши мысли вас бы на колени в храм предков, да пару ударов дисциплинарным кнутом! — не отказывался от своей позиции глава Лань. — Но ведь он прав, — не согласился с теоретическим наказанием парнишки глава Вэнь. — Он мыслит верно и здраво. И это ведь правда — всё зависит от позиции, кто смотрит, кто говорит, какие детали используются. История может встать с ног на голову в умелых руках. — Наподобие ваших? — зло бросила госпожа Юй. Задерживая свой взгляд на упомянутых руках. Они не были такими же большими как у главы Не, не были и такие же изящные, как у главы Лань, скорее всего, за ними ухаживали меньше, чем за руками главы Цзинь. Но они были сильными и длинные пальцы заканчивались острыми ногтями. — Наподобие моих, — нахальную улыбку перекрыли эти самые руки, что поднесли поближе, дабы лучше их рассмотреть. — Вы что-то сказали, Вэй Усянь? — с куда большим интересом обратился Вэнь Жохань к заклинателю, чем к госпоже Юй. Ей стоит получше себя контролировать, а то уже рычать начала. — Оу, — смутился Усянь, не ожидав, что его услышат. — Ничего, что было бы важно, Великое Солнце, — и он лишь сейчас посмотрел в сторону старшего. Его лицо оказалось куда ближе, чем должно было, и большую часть взора Усяня занимали красные любопытные глаза. От неожиданности Вэй Усянь не знал куда себя девать. А тихий голос так вообще последние мысли отбил. — По-моему, после нашей битвы мы можем быть более откровенны друг с другом, вы так не думаете? — тонкая бровь поднялась, вопрошая. — Так что вы сказали? Приблизившись к уху своего нового соседа, что позволяло их расположение, он чтобы никто другой не услышал, краснея спросил: — Вы их специально затачиваете? Недоумённое выражение лица полностью охватило Вэнь Жоханя. Такого он точно не ожидал. — Кого? — Ногти. — ...... Смех прорезал тишину. Вэнь Жохань смеялся так, что пришлось использовать руки для дополнительной опоры, лишь бы не упасть. Засмеялся он ещё сильнее, когда увидел абсолютно красное лицо напротив себя. Вэй Усянь явно обиделся на такую его реакцию и всем своим видом показывал это. Однако смущение он не смог побороть. — Ох простите, — найдя в себе лишний воздух, Жохань заговорил, — господин Вэй, я так привык к вашим сложным размышлениям, что совсем не ожидал услышать подобное. Отвечая на ваш вопрос — да, я делаю это, — быстро приблизившись, протараторил, — если напитать ногти Ци, они становятся весьма опасным оружием. Думаю вам стоит добавить их к другим, которыми вы уже умеете управлять. — Что вы вытворяете?! — Отец! Раздалось с двух сторон. И если Вэнь Чао смог заткнуть Вэнь Сюй, ударив того по ноге под столом, за что получил благодарный взгляд от отца, то визг Юй Цзыюань доставил беспокойство всем, кто сидел рядом с ней. — А вам это знать не стоит. Это наши маленькие секретики с господином Вэем, — подмигнул тому, отчего его лицо вновь окрасился в красный, не успев сойти. Смущённое красное лицо, принявшее вишнёвый оттенок, вновь приковало к себе взгляд Верховного заклинателя. Особенно его поразили прекрасные серебряные глаза, в которых плескалось любопытство. Жохань, наблюдая за этим, осознал, что оттенок глаз Старейшины меняется в зависимости от настроения. Однако, когда Усянь заметил его пристальный взгляд, глава Вэнь поспешил отвернуться. — А вам поменьше бы визжать, глядишь и собеседницей могли бы стать. Не обращая внимания на задыхавшуюся женщину, Вэнь Жохань отдал команду читать дальше. Заклинатели посветлели в лицах, увидев, что кто-то идёт, но тут же вновь понурились, поняв, что то был всего лишь сумасшедший. Нити Сети божественного плетения казались тонкими только на первый взгляд. На самом деле её материал отличался особой прочностью: ни человек, ни божество, ни демон, ни дух, ни монстр не могли прорвать эту сеть. Только магическое оружие высшего качества было способно разрушить её. Сумасшедший, должно быть, не знал даже, что представляла из себя эта сеть, не говоря уже о том, чтобы помочь им выбраться. — Как быстро надежда падает от натиска реальности, — разочаровано пробормотал Не Хуайсан, медленно попивая из пиалы приятный цветочный чай. Он никогда не пробовал такой ранее — ароматный, с тонким привкусом жасмина и ненавязчивой кислинкой, которой он никак не мог опознать. Пиала была изящной, с нежным узором цветов, слегка прозрачной, что позволяло любоваться красивым золотистым оттенком напитка. Мужчина собрался вновь звать на помощь, как вдруг раздался хруст ломающихся веток и шелест листьев под ногами. Из тёмного леса вышел юноша в лёгких светлых одеяниях. Черты его лица несли в себе изящество, но в то же время и резкость, а между бровей красовалась метка цвета киновари. Он был ещё весьма юн, примерно того же возраста, что и Лань Сычжуй — такой же подросток. В руках юноша держал длинный лук, а за спиной виднелись колчан с оперёнными стрелами и сияющий золотом меч. Пышный белоснежный цветок пиона, вышитый лучшими мастерами, украшал его грудь. Тонкие золотистые нити искрились в полуночных тенях, окружая юношу необыкновенным сиянием. — Кто-то из нашего Ордена? — приободрился Цзинь Цзысюань. Это немного смущало, когда озвучивались иногда далеко не лестные комментарии Вэй Усяня про кого-либо. Он в своей простоте не замечал, как сильно давил на больные мозоли. Или делал вид, что не замечает? Но, как наследнику, Цзинь Цзысюаню следует повнимательнее слушать, что будет в будущем, не так ли? — Это уже второй представитель из Великих Орденов. И это если забыть, что Лани где-то недалеко, — нахмурился Не Минцзюэ. — Плюс куча заклинателей из мелких Орденов. Не много ли для одной твари? — Семь жертв — весьма большое количество, — не согласился Лань Цижэнь. — Скорее встреча старых друзей, — хмыкнул Усянь не отрываясь от своих записях. Не смотря на своё маленькое представление с Не Хуайсаном, перешёптыванием с Вэнь Жоханем, он уже успел разложить пару листов вокруг себя. Какие-то были скомканы и выброшены за спину, какие-то просто лежали рядом. Один из таких и привлёк Вэнь Жоханя. Любопытство не порок, как говорится, подумал он и незаметно стащил, чтобы прочитать. Обратив внимание на тишину, Вэй Усянь поднял голову и увидел лишь недоумённые взгляды, брошенные на него. — Что? Разве я не прав? Старейшина воскрес, это раз. Успел столкнуться с Лань Ванцзи, это два. И был упомянут Цзян Чэн, это три. Так чем не встреча старых друзей? — Ты слишком нагл, — возмутился наследник Цзян. — Почему ты приписываешь себе то, чего нет? — Ну вот и увидим, приписываю или нет. Вэй Усянь про себя присвистнул: «Какая роскошь!» Должно быть, этот юноша принадлежал к числу молодых господ Ордена Ланьлин Цзинь, поскольку вышитый белоснежный пион являлся узором клана Цзинь. Используя этот символ, клан сравнивал себя с гордостью государства. Пион, король среди цветов, неявно подчёркивал главенство Ордена Ланьлин Цзинь над всеми заклинателями, а метка цвета киновари означала «распахнуть двери навстречу мудрости и стремлениям; осветить мир алым светом». — Какое точное описание, — скосил взгляд на сидящего рядом Вэнь Сюй. Цзинь Гуаншань на это лишь презрительно фыркнул, преувеличенно плавно и аккуратно стал поправлять свои золотые одеяния. Молодой господин уже натянул тетиву лука и приготовился стрелять, как вдруг понял, что Сеть божественного плетения поймала всего лишь людей. После секундного разочарования его охватило раздражение: — Вы, дуралеи, постоянно путаетесь у меня под ногами! По всей горе установлено свыше четырёх сотен сетей, и уже десять из них были порваны такими же болванами, как вы! А добычи как не было, так и нет! Вэй Усянь вновь подумал: «Какая роскошь!» — Четыре сотни? — возмутился Не Минцзюэ. — Не много ли для одного Ордена и одной охоты? Вы действуете слишком нагло, мешая другим заклинателям. — Не они ли сами виноваты, что попадаются в сети? — куда более спокойно ответил глава Цзинь. Если используется такое большое количество для подобного пустяка — значит не бедствуем. Остается только вопрос: "Кто он такой.". — К тому же, десять штук было уничтожено, спрашивается, кто возместит? — Вы ещё хотите требовать возмещение? — Минцзюэ сдерживался изо всех сил, чтобы не ударить кулаком по лицу это напыщенного индюка. — А меня больше другое интересует, — привлёк к себе внимание Вэнь Сюй, постукивая карандашом по бумаге. — Насколько нужно быть ничтожным в охоте, чтобы использовать такое количество сетей Божественного плетения. — Как вы смеете оскорблять кого-то из верхушки другого Ордена? — зашипела госпожа Цзинь. — Разве является оскорблением то, что говорят факты? Четыре сотни. Это чрезмерно. Разгорался новый спор, где не было ни правых, ни виноватых. И пока одни спорили, другие тихо переговаривались: — Господин Вэй, — позвал Вэнь Жохань, немного пересаживаясь, чтобы быть поближе к юноше, — разве это будет работать? — поинтересовался, указывая на прочитанные записи. — И да и нет, оно ещё не доработано, лишь набросок, — повертев между пальцев карандаш с мгновение, Усянь вновь вернулся к нынешним зарисовкам какого-то амулета. — Я просто записал его, чтобы не забыть. Если сейчас попытаться запустить эту цепочку печатей, есть огромный риск взрыва или лишения конечности. — А в чём заключается его суть? И почему сразу не указали ошибку или не записали без неё, что будет логично? — заинтересованно спросил Вэнь Жохань. — Ну-у, по идее это нить, что-то вроде красной нити судьбы, но временная. Чтобы если кто-то потеряется, его легко можно было найти, — тяжело вздохнул Усянь. — Ну, а насчёт того, почему сразу правильно не написал... Так я не знаю как правильно. На данный момент в моей голове лишь примерный образ. Я лишь знаю что я двигаюсь в верном направлении и знаю, что там ошибка, но где именно она — это мне пока неизвестно. — Я понял вас, — нахмурился Жохань и снизил голос до шёпота, который услышал бы только Вэй Усянь. — Вы кого-то потеряли, что теперь хотите создать подобное заклинание? Повисшая тишина затянулась, и Жоханю, даже показалось, что его не услышали за всеми этими криками, пока Усянь с силой не сжал карандаш и не откинулся назад от усталости. Его волосы распластались по полу, как и руки, что были раскинуты в стороны. Если Вэнь Жохань подвинется на чи, то сможет задеть кончики его чёрных, как смоль, волос. На них бросил, сквозь веер, любопытный взгляд Не Хуайсан, но тут же отвлёкся, увлекая в разговор, разозлённую на Вэй-сюна, Юй Цзыюань. Вэнь Жохань думал о том, как следовало бы поблагодарить этого наследника, прежде, чем тихий шёпот привлёк его внимание. — Я много кого потерял и не хочу ни думать об этом, ни вспоминать. Я не хочу повторения истории, — тёмный-серый взгляд твёрдо и решительно смотрел на него, — я убью любого, кто вновь попытается отобрать у меня семью. — Вы её очень цените? — Я сделаю для них всё, — горячий шёпот и глаза полные обещания. — Этот Господин может чем-нибудь помочь Старейшине? Юноша подскочил со своего места и приблизился к Верховному заклинателю так, что полы их одежд касались друг друга. Возможно ему только показалось, но рукава юноши были как-будто немного малы ему. — Этот Старейшина воспользовался бы приглашением Великого Солнца в свой Орден, но лишь для того, чтобы спрятать детей. Я не хочу, чтобы другие начали охоту на них. — Детей? — Начнём с Мо Сюаньюя, — Усянь на мгновение задумался, — наверняка будут ещё, войны многих оставляют сиротами. Я хотел бы найти и моего А-Юаня, но это будет, наверное, не реально. — Хорошо, я предоставлю вам дом где-нибудь в безопасном месте, где и вы и ваши дети будете чувствовать себя комфортно, — Жохань на миг замялся, но не мог не спросить. — Ваш партнёр?.. — Ни её, ни его нет, — сказал как отрезал. Жохань выдохнул. — Хорошо, — заверил тот нового сообщника и вернулся на прежнее место, так как постепенно нарастающий шум стал сильно отвлекать. Но стоило только главе Вэнь увидеть, что происходило за пределами их с Усянем столов, как он раздражённо цыкнул и, придав лицу гневное выражение, а голосу ци, заговорил: — А ну, заткнулись, — и т-и-ш-и-н-а. Могильная. Было слышно каждый шорох. Ну красота, не правда ли? — От вашего крика уши кровоточат, — и довольно усмехнувшись, слыша рядом с собой тихий смех Старейшины, Жохань продолжил. — И это представители Великих Орденов. Хах, скорей крестьяне на базаре, — и стоило мадам Юй только начать возмущаться, как на неё воззрился пылающий алый взгляд главы Вэнь, под которым она мгновенно притихла. Удовлетворившись, Вэнь Жохань продолжил: — Сюй, я разочарован. Вэнь Цин, продолжай, — никто не смел ослушаться, и только Усянь рядом одобрительно хмыкнул. Даже одна Сеть божественного плетения стоила немало, а он установил четыреста за раз. Небольшой клан полностью бы разорился после покупки такого огромного количества сетей, но, разумеется, для великого Ордена Ланьлин Цзинь такая трата была каплей в море. И всё же беспорядочная расстановка целого вороха сетей в надежде как-нибудь да поймать злобную тварь явно была недостойна называться «ночной охотой». Выходило, что заклинатели клана Цзинь прогоняют прочь всех остальных, не оставляя им ни малейшего шанса на успех. Похоже, что и та группа, которую напугал Вэй Усянь, спешно покидала гору не потому, что добыча оказалась им не зубам, а потому, что Орден Ланьлин Цзинь принадлежал к тем, кого лучше не злить. Что Цзинь Цзысюань, что Цзинь Гуаншань сидели очень довольными. Они расправили плечи, выпятили грудь вперёд. Они совсем не обращали внимания на то, что слова Вэй Усяня несли нелицеприятный характер. В конце концов, кто Цзинь, а кто Вэй? Использовать четыре сотни сетей Божественного плетения мало кто мог. А использовать их, не моргнув и глазом, так вообще единицы. Улыбка на лице главы Цзинь становилась всё более неприличной. — Кажется я знаю в кого пошёл Павлин, — поделился со своим другом Вэй Усянь. Тот сидел обмахиваясь веером, попивая при этом чай. Делал он столь элегантно, что невольно закрадывался вопрос: является ли Хуайсан Не? — Я надеялся, что твой удар хоть немного поставил ему мозги на место. Однако, я ошибался, — сказал Хуайсан, поставив пиалу на блюдце. — Быть столь самодовольными при таких обстоятельствах... — присоединился к ним старший Не. Только вот он был куда громче, чем друзья. Вэнь Цин же продолжала читать не останавливаясь, она уже давно перестала обращать внимания на отдельные фразы кого бы то не было. После неспешного путешествия и сбора сплетен отовсюду Вэй Усянь составил достаточно полную картину о нынешнем положении дел в мире заклинателей. Безоговорочным победителем из вековой междоусобицы вышел Орден Ланьлин Цзинь — именно он воцарился над всеми орденами и кланами, его глава даже заполучил титул Верховного заклинателя. Вэнь Цин ненадолго замерла, прежде, чем вновь прочитать предыдущий абзац. Но нет текст остался прежним. Она боялась повернуть голову в сторону своего дяди. До этого было подозрительно, что Орден Вэнь не упоминался. Но это ещё можно было списать на... на что-нибудь. А здесь прямым текстом говорилось, что их больше нет. Потому что просто иначе Вэнь Жохань никому другому не позволил бы занять его место. Вэнь Цин тут же схватила своего А-Нина за руку и думала, как бы незаметно поменяться с ним местами. Да, дядя любил семью, но в гневе он не щадил никого — на то он и Великое Солнце. В полной тишине — на кладбище и то шумнее — Цзинь Гуаншань словно сдулся. Он вообще старался занять как можно меньше места, чтобы не привлекать к себе внимания. Краем глаза он видел, как его жена склонила голову, а сын, потрясённый, уставился куда-то в пустоту. Гуаншань впервые почувствовал такой страх. Сердце колотилось так, что казалось, его удары эхом разносились по залу. Он чувствовал, как холодный пот стекает по спине, а взгляд главы Вэнь, казалось, пронзал его насквозь. Каждое движение, каждый звук казались опасными, как нож, направленный в его сторону. Одно неверное слово, одно неверное движение и нашему Ордену придёт конец. Глава Цзинь всё же осмелился поднять свои глаза на угрозу. Вэнь Жохань, несмотря на кажущуюся расслабленность, выглядел невероятно опасным. Он сидел, небрежно согнув одну ногу в колене и закинув на неё руку, которая лениво свисала, словно и не ощущая тяжести. Его поза излучала уверенность и спокойствие, но в каждом жесте, в каждом движении читалась скрытая мощь. Жохань выглядел как хищник, временно дремлющий, но готовый в любую секунду броситься в атаку. Его глаза, полные скрытого огня, следили за каждым движением Цзинь Гуаншаня, пронизывая его взглядом, от которого становилось не по себе. Он всё ещё сидел расслабленно Ци Великого Солнца, подчиняющая себе огонь, медленно разливалась, наполняя окружающее пространство ярким сиянием. Её сила ощущалась даже на расстоянии, словно она стала невидимой рукой, обжигающей кожу и не дающей дышать. Сияющие вспышки искр огня плясали вокруг Вэнь Жоханя, словно вихрь пламени, подчинённый его воле. Огонь, покоряясь его ци, создавал атмосферу непреодолимой угрозы, заставляя, даже сам воздух, затрепетать перед могуществом этого заклинателя. Одно неверное слово. Одно лишнее движение... — Вот как, — скучающе протянуло Великое Солнце, нанизывая на свои ногти ягодку барбариса. Он выбирал и приглядывался к каждой маленькой ягодке, словно выбирая свою жертву. Отправив её в рот, заклинатель даже не поморщился. Вновь нанизав ягоду на ноготь, он ненадолго задержал у своего рта, позволяя красному соку стечь по пальцу. — Верховный заклинатель, значит, — Жохань видел как Гуаншаня начинает трясти, как его расширенные глаза следили за его руками. Его наследник давно упал на стол из-за огня в лёгких, однако жена пока держалась. Вэнь Жохань взял ещё одну ягоду, но уже на другой ноготь, она была столь яркой, столь сочной, что её сок стал стекать вниз по запястью. — Мне нравятся эти ягоды. Они необычные. Своей яркостью они привлекают взор, — ещё одна ягода, — но внутри просто отвратительны — кислые, — и ещё одна. — О, а эта горчит. Что-то они мне напоминают, — он особенно медленно проткнув очередную ягодку, Жохань хищно улыбнулся, прежде, чем раскусить, позволяя остаткам сока окрасить губы, стекая немного вниз. — Или кого-то. С горьким стоном госпожа Цзинь опустилась на стол, чья холодная поверхность показалась ей благодатной утешительницей в этом мучительном пекле. Она больше не могла терпеть этот жар из ци, заставляющий кожу пульсировать и трещать. Заклинательница, сжимаясь от боли, пыталась гонять свою собственную ци внутри себя, дабы снизить разворачивающую бурю внутри тела. Её дыхание было трудным, каждый вдох напоминал огненную жертву, а выдох лишь приносил кратковременное облегчение, словно тень наступающей муки. Несмотря на все усилия, она едва смогла повернуть голову в сторону их Диюя, зрелище ожогов на руках и иссушения её ци наполнило её глаза слезами, которые слились с её последними надеждами на спасение от этого адского мучения. Вэнь Жохань сидел, в отличии от её семьи, расслабленно, продолжая что-то говорить и поедать ягоды. Он выглядел, как воплощёние спокойствия, но каждая его фраза и движение несли в себе скрытую угрозу. Его рука уже давно окрасилась в красный, а по подбородку и шее текли алые капли. В их жуткой текучести и блеске было что-то зловещее. Госпожа Цзинь могла поклясться, что это был не сок, а кровь. Их кровь... Вид этого зрелища внушал ей чувство неизбежной гибели, как будто сама смерть пришла за ними, скрываясь за маской Вэнь Жоханя. Его безмятежная жестикуляция и равнодушие к страданиям, разворачивающимся вокруг, словно подчеркивали его абсолютную власть и способность даровать милость или же погубить всех одним жестом. Алые капли на его губах казались символом той жизни, которую он мог забрать в любой момент. Их жизни... — Интересно, как же так вышло? Цзинь Гуаншань решил, что он равен мне по силам? Что он может занять моё место? — Не Минцзюэ был уверен, что в глазах Великого Солнца Цзинь Гуаншань выглядел сейчас как ничтожное насекомое, жалкое и вызывающее лишь отвращение. — Твоё самодовольство приемлемо лишь в одном случае, — жар и давление ци усилилось, — пока ты сидишь в своём Ордене и не высовываешься. В другом, — ещё одна ягодка, — ты лишь ищешь себе смерть. Огонь в глазах Вэнь Жоханя полыхнул и от его мощного выброса ци волосы и клановые одежды начали развеваться в воздухе. Алые всполохи на белых одеяниях танцевали, создавая завораживающий и одновременно пугающий узор. Пламя начало захватывать столы, заставляя заклинателей отползать от них в страхе и панике. На месте оставались лишь представители Ланьлина — большая часть силы и гнева была направлена именно на них. Но даже не смотря на это, все другие валились без сил, неспособные выдержать это бушующее пламя. Заклинатели из клана Лань пытались успокоить огонь, запуская в него заклинания и талисманы, что были спрятаны в рукавах. Да только всё было бессмысленно, тот горел лишь жарче. Огонь, обвивающий столы и подушки, напоминал хищного зверя, жаждущего поглотить всё на своём пути. Вэнь Жохань, сидящий среди этого хаоса, выглядел величественно и угрожающе, а его развевающиеся одежды и горящие глаза внушали ужас всем присутствующим. Вэнь Сюй поспешил помочь оттащить Вэнь Нина, который потерял сознание почти сразу, находясь в эпицентре бушующей бури. Его тело безжизненно висело в руках наследника Вэнь, словно сломанная кукла. Каждый вздох давался с трудом, но разум Вэнь Сюя оставался ясным, несмотря на страх, сковывающий сердце. Опуская массив на свою семью, он выдохнул с облегчением. Его огонь был намного слабее, чем у его отца, и хотя никто не мог сравниться с Вэнь Жоханем, Сюй знал, что сможет продержаться какое-то время. Сосредоточив всю свою энергию, он поднял защитный барьер, окружив своих близких мягким, но прочным коконом, который слегка мерцал в свете полыхающего огня. Вэнь Сюй быстро оценил ситуацию: огонь разрастался, охватывая всё вокруг, но его барьер пока что держался. Он взглянул на бессознательного Вэнь Нина, чьё лицо было бледным и влажным от пота. Вэнь Чао стоял, потрясённый силой своего отца, ведь тот не каждый день приходил в такую ярость. Никогда прежде он не видел такой мощи, такой безудержной силы, исходящей от Вэнь Жоханя. Его сердце билось так сильно, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Рядом с ним Вэнь Цин, дрожа от беспокойства за брата, проверяла его состояние. Её пальцы быстро и уверенно ощупывали пульс, проверяли дыхание и температуру. С каждым ударом сердца Вэнь Нина она успокаивалась, но страх за его жизнь всё ещё жил в её глазах. Окончательно отдышавшись и удостоверившись, что свои в безопасности, сын посмотрел на отца и замер. Отца, который кормил Вэй Усяня ягодами барбариса. Тот невозмутимо сидел, охваченный пламенем, словно это было нечто совершенно обыденное. Он лишь убирал свои заметки, чтобы те не сгорели, да снимал наручи и ослаблял запа́х верхнего халата, чтобы немного охладиться. Его движения были неторопливыми и аккуратными, как будто он находился в своей комнате, а не в эпицентре огненной бури. Отца, который протыкал очередную ягодку и протягивая её Усяню с хищной улыбкой. Сок барбариса окрашивал губы и тек по подбородку, словно кровь, создавая впечатление, что они участвуют в каком-то кровавом ритуале. Усянь принял ягоду, жуя её медленно и безразлично, как будто вокруг не происходило ничего необычного. По Вэй Усяню было видно, что ему плевать на происходящее. Он был совершенно спокоен и невозмутим, словно пламя и хаос вокруг него не существовали. Его лицо оставалось хладнокровным, взгляд — безмятежным, а движения — размеренными. И это видели все. Заклинатели, которые пытались бороться с огнём, представители Великих Орденов, которые едва держались на ногах, и даже те, кто уже потерял сознание от жара. Все они смотрели на Вэй Усяня, не понимая, как он может оставаться таким спокойным. Вэй Усянь не реагировал на огонь, ему действительно было всё равно. Он мог выдержать это испытание, и это вселяло страх и восхищение в сердца всех, кто наблюдал за этой сценой. — О-отец не воздействует на него? — младший брат, Вэнь Чао, дёргал за рукав старшего. — Не воздействует?! По-моему он только сильнее давить стал! — Он, что, монстр? — Кто? Отец или Вэй Усянь? — Оба, — выдохнула Вэнь Цин, — они оба монстры. — Хм, поджаренные ягоды барбариса не столь вкусны, Великое Солнце, поаккуратней, пожалуйста, — бросил один из упомянутых монстров, спокойно поправляя бумаги, — и поосторожней, не сожгите мне тут всё. — Ох, прошу прощения, — хоть треск пламени и приглушал их голоса, но он не блокировал их полностью. Поэтому все кто услышал их разговор уставились на них в шоке. Юное дарование отчитывало гневного Верховного заклинателя. Да где это видано! Лица присутствующих вытягивались в немом изумлении, как будто они стали свидетелями какого-то фантастического зрелища. А Жоханю это только в радость, лишь сильнее давить стал. Его ци, словно тяжёлый туман, заполнила пространство, обжигая и подавляя. Но для Вэй Усяня это была лишь мягкая поглаживающая лапа тигра. Ну да — давит, ну да — чуть жарковато. Сидеть не мешает, работать тоже. Так какая тогда разница?  Кто-то из заклинателей, наблюдая за этим, не выдержал и тихо захихикал. Ситуация была настолько абсурдной, что становилась смешной. Взрослые, опытные мастера искусства, пытались успокоить огонь и спастись от жара, в то время как юный Вэй Усянь оставался совершенно невозмутимым. Его безразличие и спокойствие выглядели настолько нелепо на фоне общей паники, что несколько человек невольно начали смеяться. Сидя среди бушующего огня и общего страха, Вэй Усянь выглядел как гость на скучном приёме, который развлекается, наблюдая за растерянной толпой. Для него это было лишь ещё одно шоу, которое не стоило его беспокойства. Взмахнув рукой, Усянь отогнал немного огня со стола, освобождая больше пространства. Положил тетрадь и стал писать дальше. — Ещё одну, будьте добры. — Ягоду? — мурлыкнул Жохань и тигр внутри него удовлетворённо рычал: Достойный соперник. Нанизав ещё одну на ноготь, Жохань осторожно, как только мог, поднёс её к алым губам. — Прошу, — и зубы Усяня вонзились в ягоду, заставляя сок брызнуть, окрашивая всё в алый: губы, руки, подбородок, а вот одна капля осмелилась скатится по шее, останавливаясь на кадыке. Алые глаза оторвались от бумаг и посмотрели. Посмотрели столь пронзительно и глубоко, что Вэнь Жохань ощутил, как табун мурашек пробежал по его позвоночнику, будто ледяные иглы вонзились в его спину. Этот взгляд был не просто взглядом — он был олицетворением самой сути Вэй Усяня, острой, как клинок, и яростной, как бушующий шторм. В каждом мерцающем красным зрачке читалась древняя сила, которая вызывала одновременно восхищение и страх. Это были глаза человека, который видел слишком многое и знал слишком много, и этот взгляд словно приглашал войти в бездну, полную тайн и опасностей. Для Вэнь Жоханя этот момент стал напоминанием о том, с кем он имеет дело. Холодный пот проступил на его лбу, и сердце заколотилось быстрее. В этот миг он понял, что перед ним не просто юноша, а нечто гораздо большее и опасное, чем можно было себе представить. Вэнь Жохань не был глупым, умел смотреть и видеть и поэтому понимал, что именно происходит с Вэй Усянем. Восстанавливайся и взрослей быстрее, Старейшина. — Кажется я говорил не гневаться. — Ну, — ещё одна ягода была съедена им самим, вторую же он преподнёс собеседнику, — благодаря вашему предупреждению, Старейшина, я был готов. Но если я бы позволил просто этому пройти мимо ушей, то какой из меня злой и страшный Вэнь Жохань? Эти паразиты должны знать своё место. Ещё одну? — Не откажусь, — когда ещё его с рук, точнее с когтей, покормит такая персона? — Он лишь занял пустующее место, хотя мало что сам стоит на самом деле, — и, предугадывая следующий вопрос, ответил на опережение, — не скажу. Я не скажу вам, что произошло. Но, возможно, когда вы узнаете, что было на самом деле, то уже не будете со мной столь любезны. — Вы приложили руку? — лапа надавила сильнее, но от неё лишь снова отмахнулись, как от надоедливой мухи. — Да. — Тогда буду надеяться, что просто был повод.  — О, не сомневайтесь, он был и не один, — мрачно произнёс Усянь, не отрывая своего алого взора от такого же красного, и неприятно и горько усмехнулся, хотя последнее мог заметить лишь тот, кто сидел рядом с ним. Жохань помолчал некоторое время, а потом выдохнул, решив не зацикливаться на этом сейчас: — Пора заканчивать это представление. Пламя начало понемногу отступать, оставляя после себя мрачное зрелище разрушения. Сгоревшая дотла еда и крошечные останки керамической посуды горели ещё слегка, словно пытались усмирить огонь который уже покинул их пространство. Одежда тех, кто оказался слишком близко к огню и не успел отползти вовремя, превратилась в обугленные обломки, прикованные к телам плавным потоком пламени. Хуже всего было Цзиням. Они были как воплощение трагедии: пламя унесло часть их красоты, оставив волдыри и рубцы на их коже, словно безжалостные памятники их страдания. Горючий воздух заполнял лёгкие и буквально жгучим дыханием напоминал о безнадёжности ситуации. Длинные волосы, которые когда-то были гордостью, теперь вынуждены были быть укороченными, унесенными огнём в последнем акте своей жизни. Это была трагедия, оставившая за собой не только материальные потери, но и эмоциональные шрамы, которые не затухнут долгое время.

Не очень красиво в чужом доме устраивать пожар, знаете ли.

— Приношу свои извинения. Разозлился, — Вэнь Жохань знал, что говорил совсем неискренне. Старые и обожжённые столы заменялись на новые. Они были чуть выше, доходя уже до середины торса сидящих. И особенно выделялись столы двоих, что были куда роскошнее остальных и свидетельствовали о достатке и утончённом вкусе хозяев. Их столешницы, изготовленные из редкого красного дерева, были покрыты тонким слоем лака, придавая им зеркальный блеск. По краям столешниц проходила сложная инкрустация из перламутра, изображающая сцены из мифов и легенд, а также вязи из заклинаний, готовые отталкивать любой огонь, что попадет на них. У их столов ножки были изогнутыми и украшенными резьбой, изображающей танцующих драконов и фениксов, что символизировало власть и процветание. Каждый изгиб и линия были выполнены с ювелирной точностью, подчёркивая мастерство ремесленников. Внизу, между ножками, находились изящные перекладины с резными узорами, придавая столу дополнительную устойчивость. На самих столах царили изысканность и роскошь. Фарфоровые блюда, увенчанные финиками, орехами и мёдом, словно сокровища природы, радовали глаз нежным ароматом. Паровые булочки баоцзы, расположенные на бамбуковых подставках, приносили с собой волнение ожидания — что же скрывается внутри этих маленьких шедевров? Палочки ютяо, золотисто-жёлтые и хрустящие, манили своим аппетитным видом и ароматом. На другой части столов устроились нежные ломтики маринованных овощей, их яркие цвета и свежесть призывали попробовать эту деликатесную закуску. Чайные чудеса тоже завораживали взгляд: чудесные чайники, украшенные драконами и фениксами, словно призывали к знаниям и мудрости древних времён. Пиалы, утончённые и красочные, ждали своего часа, чтобы наполниться ароматным настоем и принести радость своим обладателям. Клановая одежда, подвергшаяся разрушительному воздействию огня, начала своё восстановление под силой Тьмы. Сначала кажется, что это лишь иллюзия, но затем обугленные ткани и обломки, словно тихо и незаметно, начинают возвращаться к своему первозданному состоянию. Нити начинают переплетаться сами собой, формируя новые узоры и узлы, которые когда-то красовались на одежде. Обугленные края становятся целыми. Ткани приобретают свою прочность и блеск, как будто никогда не подвергались разрушению. Под воздействием силы клановая одежда восстанавливает не только свою физическую форму, но и своё значение и символическую силу. Она становится не просто тканью, но живым отражением истории и духа клана, который преодолел испытание и возродился снова. Тем временем рядом с местом целительницы появилась пара новых сумок, их ткань была тонкой, но прочной. Вэнь Сюй, развеяв массив, подал Вэнь Цин свою руку, чтобы она оценила его состояние, а затем та внимательно проверила состояние Вэнь Чао. Руки легко скользили по его коже и в её глазах блеснула удовлетворённость, когда она подтвердила, что Вэнь Чао готов вернуться на своё место, куда и был тут же сослан Вэнь Сюем. В это время Вэнь Нин был быстро приведен в чувство, наследник Вэнь положил того на мягкие подушки, давая ему возможность перевести дыхание и прийти в себя. Лицо Вэнь Нина, ещё бледное от потери сознания, начало восстанавливать свой естественный розовый оттенок, а дыхание становилось более ровным и спокойным под ласковыми действиями сестры. Целительница быстро заварила успокаивающий и укрепляющий чай, прежде, чем подать его подуспокоевшемуся дяде и единственному не пострадавшему от жара пламенной ци. — Дядя, господин Вэй, прошу, — села целительница между ними. — Позвольте проверить ваши меридианы. Два отточенных движения и две руки, что одновременно протянули на просьбу. Испустив усталый вдох, целительница быстро проверила их состояние, в который раз поражаясь силе золотого ядра юноши. Сейчас оно горело в дяньтяне, и только пара меридиан была немного подпалена, но они очень быстро восстанавливались. У Вэнь Жоханя же было всё в порядке. — Глава Вэнь, позвольте я помогу Ордену Цзинь в лечении, — глубоко поклонилась девушка и, получив дозволение, тут же бросилась к сумкам. Её место тут же занял Вэнь Сюй. Поставив тазик с теплой водой между столов, он смочил две тряпицы, одну передав отцу, вторую юному заклинателю. Те приводили себя в порядок от сока барбариса, иногда перебрасываясь словами. Вэнь Сюй старательно прикидывался кустиком, который ничего не видит и не слышит, но периодически ополаскивал ткань, чтобы дать её вновь. Лани и Цзяны старались не подавать вида, что произошедшее хоть как-то повлияло на них. Гордость не позволяла. Но два Нефрита помогали устроится старшим на новые подушки. Лань Сичэнь старательно игнорировал тот факт, что его руки тряслись. Мелкую дрожь он заметил и у брата. Хорошо, что на клановых одеждах защита, я не знаю, как бы тогда мы это пережили. — Кажется я сильно недооценил силу этого юноши, — откашливаясь, сказал Лань Цижэнь. — С такой силой он не должен существовать. Он будет, как Вэнь Жохань. Этому миру хватит и одного безумца, — Цинхэн-цзюнь пристально смотрел на Вэнь Сюя, что отмывал, в очередной раз, тряпицу. Вода всё больше окрашивалась в красный, а руки не становились чище. — Отец! Как ты можешь такое говорить? — возмутился наследник. — Успокойся, Сичэнь, таким как Вэнь Жохань и Вэй Усянь не место в Поднебесной. Со звоном поставив пиалу с чаем на стол, Лань Ванцзи вернулся на своё место, мечтая лишь об одном, чтобы отец замолчал и никогда больше не говорил. Он не может так говорить. Вэй Ин не сделал ничего плохого. Он просто сильнее и всё. Вэй Ин хороший. — Ванзци, — холодная рука легла поверх кулака, — тише. Всё будет хорошо. В то же время разъярённая, но подбитая фурия ругалась: — Да как он смеет? Он не может так поступать! — Моя Госпожа, о чём ты? С презрением посмотрев на супруга, Юй Цзыюань обратилась к сыну: — А ты? Ты что мало тренировался, чтобы так быстро грохнуться? — она очень хотела ударить сына, но ещё помнила ту тьму, что проникала в её легкие. — Яньли, ты что делаешь? Девушка вздрогнула под напором матери: — Я хотела помочь деве Вэнь, — она потупила свой взор и вернулась на своё место, не успев отойти. — Помочь? Твоя семья тоже пострадала, но ты бежишь к другим? — Юй Цзыюань не унималась, а лишь больше распалялась. Почему эти дети такие? Почему они..!? — Моя Госпожа, прошу вас, — Цзян Фэнмяня можно было лишь пожалеть, так жалко он выглядел. — Заткнись! — Эта семейка хоть когда-нибудь успокаивается? — полюбопытствовал глава Не, помогая своему брату сесть ровно. Ранее, во время происходящего он успел отскочить, прихватив Хуайсана и закрыв того руками и своей Ци. А тот лишь с любопытством котёнка высовывал свой нос, да восхищался силой друга. Кажется Минцзюэ что-то слышал про краски и холст. Может, действительно, пригласить Вэй Усяня в качестве учителя? Я тогда немного пошутил, но парнишка действительно силён и этого не отнять. — Видимо, нет. Как думаешь, когда Цзини отойдут? — полюбопытствовал Хуайсан. — Вообще, довольно забавная ситуация выходит — один Вэнь наказал, вторая лечит. — Не знаю и знать не хочу. Меня другое интересует. Если я приглашу Вэй Усяня в качестве твоего учителя, ты будешь заниматься? Немного подумав, наследник Не сказал: — Только не надолго. Я хочу с Вэй-сюном быть друзьями, а не учителем и учеником. — Хорошо. Заканчивая обрабатывать последний ожог на теле мадам Цзинь, Вэнь Цинь давала рекомендации по использованию трав и мазей. Её дядя затронул огнём кожу лишь слегка, и она быстро заживёт, но из-за площади поражения ожоги будут причинять боль при любом движении. Одежды у всех в порядок привела Хэй'ань. Так что больше всего пострадала гордость Цзиней. Что за головная боль... Дядя, может ты не будешь сидеть таким спокойным?! Целительница глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. Её уже ждал её младший братик с нарезанными фруктами, он тактично отставил в сторону ягоды барбариса, а его взгляд был полон заботы и преданности. Вэнь Цин не удержалась, чтобы не погладить брата по голове. Она была рада иметь его рядом, зная, что он всегда поддержит и поможет, когда это необходимо. Удостоверившись, что все успокоились, целительница взяла книгу и вновь приступила к чтению. Клан Цзинь и раньше отличался высокомерием и любовью к излишней помпезности. Годы на вершине мира только усугубили ситуацию. В целях усиления мощи ордена его адептов приучали делать всё, что им вздумается. Даже орден, едва-едва уступавший ему в силе, вынужден был молча сносить унижения, что уж говорить о маленьком сельском клане. Именно поэтому заклинатели, висящие сейчас в сети и кипящие от ярости, услышав столь дерзкие слова мальчишки, предпочли молча проглотить обиду. Лидер группы смиренно заговорил: — Пожалуйста, молодой господин, не откажите нам в любезности и опустите нас на землю. Сам не свой от досады на то, что добыча никак не шла в руки, юноша решил сорвать свою злость на неотёсанных деревенщинах, столь удачно подвернувшихся под руку. — Что за невоспитанное дитя, — покачал головой Цижэнь. Лишний раз радуясь, тому как хорошо были показаны адепты Лань. За одним исключением. Он скрестил руки на груди и сказал: — Ну уж нет, вам придётся повисеть здесь, чтобы больше не мешать мне. Я отпущу вас, когда поймаю монстра, пожирающего души. Если, конечно, не забуду! Если пленники действительно проведут обездвиженными целую ночь в этом лесу, то велик шанс, что тварь, терроризирующая гору Дафань, доберётся и до них. И тогда им останется только одна участь — лишиться душ. Круглолицая девушка, давшая яблоко Вэй Усяню, до дрожи испугалась и заплакала. Вэй Усянь всё это время сидел на ишаке, скрестив ноги. Но, едва услышав всхлипы девушки, ослик затряс ушами и внезапно прыгнул вперёд. Хохот Не Минцзюэ игнорировать было просто невозможно. — Даже ишак благороднее. До одури интересно, чей это такой почтительный сын. Вслед за прыжком раздался протяжный рёв, и если не ужасное звучание, то его неудержимая мощь определённо могла превзойти ржание самых породистых лошадей. Вэй Усянь к такому был совсем не готов и кубарем скатился с ослиной спины, едва не разбив голову. Осёл, выставив вперёд голову, побежал прямо на юношу, намереваясь повалить того с ног. Оперённая стрела, всё ещё балансирующая в луке, направилась точно на ослика. В планы Вэй Усяня не входили поиски нового ездового животного, поэтому он с силой рванул вожжи. Юноша бросил взгляд на «наездника», и на его лице появилось выражение крайнего удивления. Впрочем, уже через секунду удивление сменилось презрением, а рот юноши искривился: — Так значит, это ты. В голосе его, помимо удивления, слышалось столь неимоверное отвращение, что Вэй Усянь захлопал глазами. Юноша продолжил: — У тебя что, совсем крыша поехала, когда тебя вышвырнули в твою деревеньку? И как тебя только выпустили из дома, в таком-то виде! Неужели эта невероятная новость ему не послышалась?! «А что если... — Вэй Усянь ударил себя по бедрам, — что если отцом Мо Сюаньюя был не заезжий глава какого-нибудь захолустного клана, а сам Цзинь Гуаншань?!» — Ну это мы и так уже поняли. Не новость, — отмахнулся Не Минцзюэ, — давайте дальше. Цзинь Гуаншань являлся предыдущим главой Ордена Ланьлин Цзинь, ныне уже почившим. Говоря об этом человеке, одним предложением не обойтись. Его жена происходила из очень знатной семьи и была на редкость сварлива. Муж боялся её как огня, однако это не мешало ему направо и налево крутить романы с другими женщинами. И какой бы бдительной ни была госпожа Цзинь, следить за мужем двадцать четыре часа в сутки не представлялось возможным. Цзинь Гуаншань, в свою очередь, тоже не зевал и развлекался со всеми доступными женщинами, начиная от дочерей известнейших фамилий и заканчивая деревенскими шлюхами. Неудивительно, что при таком образе жизни количество его внебрачных детей не поддавалось исчислению. К тому же, предыдущий глава ордена отличался крайне ветреным характером, и любая женщина, какой бы замечательной она ни была, очень быстро ему наскучивала. После того, как это случалось, Цзинь Гуаншань напрочь забывал о её существовании и не нёс никакой ответственности за своих отпрысков. Среди огромного количества его незаконнорожденных детей только один проявил свои способности в достаточной мере, и отец признал его и забрал к себе. Это был нынешний глава Ордена Ланьлин Цзинь — Цзинь Гуанъяо. Даже сама смерть Цзинь Гуаншаня оказалась недостойной. Старик так кичился своей мужской силой, что однажды устроил марафон с несколькими продажными женщинами. Однако старость взяла своё, и Цзинь Гуаншань позорно отправился к праотцам прямо во время любовного акта. Случай был настолько унизительным, что Орден Ланьлин Цзинь сделал хорошую мину при плохой игре и объявил, что достопочтенный глава скоропостижно скончался от чрезмерного переутомления. Остальные кланы предпочли сделать вид, что поверили. Однако все знали, что на самом деле стоит за его «славой». Вэнь Жохань старательно делал вид, что не смеялся весь абзац, но его губы неистово дрожали, словно пытались удержать неприличные звуки внутри. Отвлекла его от созерцания чёрной пиалы копна волос, что ударила его, когда на бок от смеха завалился Вэй Усянь, что-то хрипя между приступами смеха. Не Хуайсан облокотился об брата, чтобы не упасть, полностью скрывая лицо за веером. Он периодически выпускал звуки, напоминающие птичьи трели, что ещё больше добавляло комичности происходящему. Не Минцзюэ, в свою очередь, совсем не стеснялся и бил кулаком по столу, словно поддерживая ритм всей этой забавной сцены. Его громкий смех разносился по пространству, словно мелодия безумной весёлой песни. — Вот тебе и Верховный заклинатель, — удовлетворённо мурлыкал Вэнь Жохань. — Ага! — раздалось где-то из под стола. — Пал смертью храбрых! Эта неожиданная шутка стала катализатором для остальных членов клана Вэнь. Они уже давно подавляли свои смешки на происходящее, но теперь, услышав этот неожиданный комментарий, они не смогли сдержать своего смеха. Все в один голос начали насмехаться и шутить, не стесняясь выражать свои эмоции. Это было как взрыв смеха и радости, который освежил атмосферу в комнате и развеял тяжесть предшествующих событий. Первой в себя пришла Юй Цзыюань. — То есть, главой Ордена Цзинь стал какой-то ублюдок? Не Цзинь Цзысюань? — и тише добавила. — Возможно разрыв помолвки не так уж и плохо. — А ведь действительно, не я, — голос нынешнего наследника — а наследника ли? — всё ещё хрипел, дыхательные пути не успели восстановиться. — Гуаншань! — срывая голос, мадам Цзинь выхватила из рук мужа веер, нанося, в последствие им удары. Её глаза были полны ярости и в каждом ударе резонировала непомерная злоба. Она не обращала внимания на жгучую боль от ожогов каждый удар был как молния, разряжающая всю накопленную ярость. — Мало мне было всех твоих гулянок, — её голос прорывался сквозь зубы, словно шипучий яд. — Так ещё какой-то ублюдок занял место Цзысюаня? — её удары становились всё беспорядочнее, словно она била не только Гуаншаня но и всех, кто посмел встать на её пути. — Ты гуево отродье! Столько проблем мне приносишь! Я уже устала за тобой подчищать и избавляться от этой гадости! Да, видимо, двоих пропустила, — только сейчас осознав, что сказала, мадам Цзинь испуганно замерла, словно ударенная молнией. Её глаза перешли из ярости в испуг, понимая, что её слова могли иметь непредвиденные последствия — Матушка? — Подчищать? — серые глаза Усяня впервые смотрели прямо на неё. — Так значит вы убиваете всех бастардов вашего муженька? Матерей тоже? Вот так неожиданные новости, Золотая змея является детоубийцей. Мадам Цзинь не собиралась оправдываться. Её гнев теперь был всепоглощающим и обжигающим каждого, кто осмеливался приблизиться. Веер в её руке, ставший оружием, взлетал и падал, оставляя красные следы на коже Гуаншаня. — А ты бы помолчал! — её голос взвился, как хлыст разрезая воздух. В её глазах сверкала такая ярость, что казалось, она могла бы испепелить всё вокруг. — Много ли понимаешь! Мне надоели его шлюхи, что приходили к воротам Башни Кои, — она замахнулась снова, и удары стали ещё яростнее словно каждый из них был вызван воспоминанием о бесчисленных женщинах и их детях, появлявшихся у ворот. — Думать надо от кого рожать, а им бы и в радость раздвинуть ноги перед главой Ордена, в надежде стать наложницей или женой, — она замахнулась снова. — Сколько их с детьми приходило? А оно мне надо всё это? — её голос дрожал от ярости, каждый удар был сопровожден её собственными страданиями, внутренней борьбой, которую она скрывала от всех. — Вот пусть и дохнут! Её слова прозвучали как приговор. Она не пыталась оправдаться или объяснить свои действия. Она выплеснула всю свою злобу и ненависть, наконец обнажив тайну, которую хранила столько лет. Её лицо стало каменным, а глаза сверкали презрением, которое она испытывала ко всем, кто осмеливался осудить её. — Хм. И после такого злодеем, всё равно, считают меня, — поделился о наболевшем Вэнь Жохань с молодым человеком, который вновь лёг рядом с ним на пол, зарываясь в подушки и пряча лицо ото всех. Отчего-то хотелось положить руку ему на голову и утешить. Жохань уже давно понял, что тема детей для Старейшины очень болезненна и очень важна. А тут услышать такое. — Её можно будет по возвращении осудить? — Сделать сложно, но возможно. — Я выступлю свидетелем, — высказал свою позицию глава Не. — То что вы делаете, госпожа Цзинь, просто отвратительно. Чем они провинились? Тем, что поверили речам вашего супруга? Чего ж его не убили тогда? Толку было бы больше. Да и ваш сын занял бы пост главы, вы явно этого жаждете. — Вперёд! Я с удовольствием посмотрю на то, как вы будете пытаться. — Матушка. — Молчи. Я для тебя это делаю. Выйдем отсюда и я найду и семейку Мо и Гуанъяо этого. Всех найду. — Мне кажется или она с ума сошла? — полюбопытствовал Вэнь Чао. — Вэнь Цин, глянешь? Целительнице ничего не оставалось, кроме как встать и проверить. — На грани искажения. Я использую иглы, они ненадолго её обездвижат. Для её же блага ей лучше взять себя в руки. Поражённые заклинатели продолжали сидеть и молчать. Никто больше не высказался в поддержке чьей-либо позиции. Усталый Вэй Усянь поднял руку к столешнице Вэнь Жоханя, что была к нему ближе, где появился небольшой пузатый сосуд. — Уж извините, бой немного откладывается, мне нужно выпить, — и, не поднимаясь из лежачего положения, стал пить с горла. — Не поделитесь? — на это рука с сосудом взметнулась вверх, предлагая взять его. — Улыбка Императора. Неплохо. — Я тоже не откажусь от выпивки, — на столе Не также появилось пару сосудов. Но те уже наливали спиртное в чарки. — Если суд не пройдет, я сам её убью. — Не беспокойтесь, Вэй Усянь. Пока я Верховный заклинатель — я закон. — Славно, — ухмыльнулся Усянь, — впервые радуюсь подобному обстоятельству. При осаде горы Луаньцзан на втором месте по ретивости после Цзян Чэна шёл именно Цзинь Гуаншань. А сейчас Вэй Усянь забрал тело его незаконнорожденного сына. Неизвестно, можно ли теперь считать, что теперь они в расчёте. — То есть первым был именно ваш шиди? — полюбопытствовал Вэнь Сюй, бросая взгляды то от одного, то к другому. — Какие тёплые отношения. — Раз убил, значит было за что, — прошипела мадам Юй. — Матушка! — Любопытная логика, мне стоит её запомнить, — Вэнь Сюй сложил руки перед собой и медленно поклонился и ехидная улыбка не слезала с его лица. — Благодарю за наставления, госпожа Цзян. В ответ женщина лишь завизжала и бросила блюдо, так не к стати, стоявшее рядом с её рукой. О том, как Юй Цзыюань ненавидела, когда её называли госпожой Цзян, не знали, разве что, сами небеса. Видя, что Вэй Усянь витает в облаках, юноша ещё больше разозлился: — Пошёл прочь! Мне и смотреть-то на тебя противно, грязный обрезанный рукав! — И всё же это не причина для оскорблений, — обмахивался веером Не Хуайсан. — Его нечисть растила, что ли? Мо Сюаньюй был явно старше мальчишки, возможно, даже приходился ему дядей. Вэй Усянь решил не терпеть подобного унижения от младшего, если не ради себя, то хотя бы ради тела Мо Сюаньюя, и жёстко парировал: — У тебя что, нет матери, которая научила бы тебя достойному поведению? Два недобрых огонька яростного пламени вспыхнули в глазах юноши. Он достал из-за спины меч и с угрозой в голосе спросил: — Что ты сказал? Лезвие меча ярко сверкнуло золотым. Это было редкое оружие высочайшего качества: большинство кланов не могли себе позволить и его малой части, даже если бы всю жизнь копили деньги. Вэй Усянь, внимательно приглядевшись, обнаружил, что меч кажется ему знакомым. Хотя, с другой стороны, драгоценных золотых мечей высшего качества в своей жизни он повидал немало. В любом случае, раздумывать об этом сейчас Вэй Усяню было недосуг, и он начал крутить суконный мешочек, что держал в руке. Вещица представляла из себя самодельный «мешочек-ловушку для духов». Вэй Усянь сделал его несколько дней назад из подручных материалов. Как только юноша, сжимая в руке меч, побежал на него, Вэй Усянь выудил из мешочка вырезанного из бумаги человечка. Затем он резко рванул в сторону, избежав атаки, и ловко налепил бумажку на спину противника. — Вэй-сюн, — обиженно заныл Хуайсан. — Нельзя быть настолько хорошим. Мешочек-ловушка? Своими руками из подручных средств? — он легонько ударил друга по руке веером. — Ты заставляешь других чувствовать себя неполноценными. — С каких пор ты испытываешь подобные эмоции? — усмехнулся на подобный выпад друга Усянь, спокойно себе полёживая на подушках и ехидно ухмыляясь. — Так я и не про себя говорил, — приосанился Хуайсан. — Меня мои способности устраивают. Мне больше интересно, что это была за бумажка, — намёк был кристальным, поэтому целительница продолжила чтение. Юноша был быстр, но Вэй Усянь проделывал этот трюк уже десятки раз, так что оказался быстрее. Молодой господин почувствовал, как его тело внезапно онемело, спина согнулась под тяжестью, и юноша кулем грохнулся на землю, а его меч со звоном упал рядом. Юноша никак не мог подняться на ноги, как ни старался, словно его придавило горой Тайшань. А причина этому заключалась в том, что Вэй Усянь налепил ему на спину призрак человека, умершего от обжорства, который теперь вдавливал юношу в землю так, что тот едва мог дышать. И хотя призрак был слабым, справиться с таким испорченным ребёнком он мог без проблем. Вэй Усянь подобрал меч, взвесил в руках и взмахнул в направлении Сети божественного плетения, разрезав ту пополам. — О. Любопытное использование призраков, — Не Минцзюэ выглядел слишком заинтересованно, но вовремя спохватился. — Не то, чтобы я это одобрял, — осуждающий взгляд учителя Ланя он, с упорством барана, игнорировал. Люди неуклюже попадали друг на друга, и, не говоря ни слова, скрылись из виду. Круглолицая девушка хотела сказать что-то, должно быть, поблагодарить Вэй Усяня, но мужчина потащил её прочь, опасаясь, что за это молодой господин Цзинь возненавидит их ещё больше. Тем временем юноша, растянувшийся на земле, клокотал от гнева: — Ах ты грязный обрезанный рукав! Избрал самый простой вариант и последовал по пути Тьмы, да? Неудивительно, ведь это лучшее, на что ты способен с таким низким уровнем духовных сил! Ну теперь берегись! Да ты хоть знаешь, кто сегодня здесь?! Сегодня мой... И действительно, путь, избранный Вэй Усянем в прошлом, часто подвергался критике и в долгосрочной перспективе даже вредил здоровью заклинателя. Тем не менее, люди продолжали выбирать Путь Тьмы по двум причинам. Первая — мастерски овладеть им удавалось в короткие сроки, и вторая — не было никаких ограничений ни по способностям, ни по уровню духовных сил заклинателя. Именно поэтому всегда находились и будут находиться люди, которые широкой дороге предпочитали скользкую тропинку. Юноша заключил, что после того как Мо Сюаньюя с позором выгнали из Ордена Ланьлин Цзинь, тот последовал бесчестному пути. Для Вэй Усяня же такое заключение оказалось как нельзя кстати, потому что помогало ему избежать множества лишних проблем. — Вы везде выгоду для себя найдёте? — полюбопытствовал кто-то. Вэй Усянь, который поднялся и снова принялся за работу, не отрываясь от своих заметок, которые покрывали уже добрую часть стола, ответил: — Стараюсь, по крайней мере. Юноша упёрся руками в землю, но всё равно не мог встать, сколько ни старался. Лицо его уже побагровело, и он яростно заскрежетал зубами: — Если ты меня не отпустишь, я всё расскажу своему дяде, и тогда ты будешь молить о пощаде! Вэй Усянь удивился: — А почему дяде, а не отцу? Кто, ты говоришь, твой дядя? Холодный и зловещий голос раздался у него за спиной: — Я его дядя. Тебе есть, что сказать перед смертью? — Не слишком ли пафосное появление? — не выдержал Не Хуайсан. — Ты даже не услышал кто это. — Дагэ, это появление слишком пафосное, кто бы то не был. А, кстати, кто это? При звуке этого голоса вся кровь прилила к голове Вэй Усяня, а затем схлынула назад. Хорошо, что его лицо было измазано белилами, и его бледность осталась незамеченной. Уверенными шагами к ним приближался мужчина в фиолетовом одеянии, полы его цзяньсю свободно развевались по ветру, а рука покоилась на рукояти меча. К его поясу был подвешен серебряный колокольчик, при ходьбе, однако, не издававший ни звука. — Плохо, — побледнел Усянь. Он ещё сильнее склонился над бумагами, смотреть на старую семью он не хотел. Очень-очень-очень плохо. Это сын шицзе. Услышали его только Вэнь Жохань, да Не Хуайсан. Мужчина имел тонкие брови и миндалевидные глаза, в которых читалась сдерживаемая мощь, перемежающаяся с еле различимым намерением атаковать; оно холодными молниями вспыхивало в глазах, когда мужчина пристально смотрел на что-то; черты лица его были привлекательны, но резки. Он остановился в десяти шагах от Вэй Усяня, выражение его лица было подобно заточенной стреле в натянутой тетиве лука, готовой поразить цель в любой момент. Даже его поза источала высокомерие и самоуверенность. Мужчина нахмурился: — Цзинь Лин, почему ты так долго? Тебе и впрямь нужно было, чтобы я пошёл за тобой? Посмотри, в какой недостойной ситуации ты оказался! Сейчас же вставай! Первоначальное оцепенение спало, и Вэй Усянь быстро сообразил, что дело плохо. Он незаметно согнул палец внутри рукава, и бумажный человечек вернулся к нему. Цзинь Лин почувствовал, что ужасная тяжесть, наконец, покинула его, и тут же вскочил на ноги, схватив свой меч. Он встал подле Цзян Чэна и угрожающе указал мечом на Вэй Усяня: — Я переломаю тебе ноги! — Описание Цзян Чэна было красивым и появление эффектным, но почему Цзинь называет его своим дядей? — Не Хуайсан ждал ответа, постукивая пальцем по древку своего веера. Надо будет купить новый. — Есть только один вариант, — довольная Юй Цзыюань покосилась на свою дочь, — свадьба всё-таки состоялась. Хоть какие-то хорошие новости. — Но помолвка расторгнута! — Цзинь Цзысюань же был недоволен этой новостью. Он только избавился от своего бремени, а сейчас слышит о собственном ребёнке. — Значит мы потом договорились. Цзысюань, дети из воздуха не берутся. — Я это знаю, госпожа Юй, — сквозь зубы на грани приличия отвечал наследник. — Но в данный момент помолвка расторгнута и не может идти и речи о новых договорённостях. — Сюань-эр, успокойся, то, что её отменили, лишь небольшое недоразумение, — сказала госпожа Цзинь, что успела нормализовать течение Ци в своём теле и, получив одобрение от целительницы, сняла иглы. — Матушка, я очень сильно вас люблю, — мысли наследника Цзинь бились, словно птицы в клетке. За последнее время произошло слишком много всего. Слишком. Его разум не справлялся, хотелось забиться в уголок. Но он наследник Цзинь. Его учили быть хорошим главой. Он должен быть более решительным. Он должен соответствовать ожиданиям и требованиям своего положения. Он чувствовал тяжесть этого момента, осознавая, что его слова могут иметь серьезные последствия. Медленно и решительно, он сделал глубокий вдох, стараясь обрести внутреннюю уверенность. — Но вы лишились права голоса в этом вопросе, когда сами признались в убийстве детей и женщин, — его голос дрожал, но он продолжал говорить. Каждый звук, каждый оттенок интонации выдавали его внутреннюю борьбу. Матушка посмотрела на него с удивлением и гневом, но он не дрогнул. Он должен был показать, что способен на жёсткие решения, что достоин своей роли. — Поэтому, прошу, сидите тихо, не стоит гневать Верховного заклинателя, — последнее он говорил шёпотом, что бы слышала только матушка. Её глаза сузились от обиды. Он знал, что его слова причиняют ей боль, но это было необходимо. Он правда любил её. Но он наследник. А она совершила ошибку. — Сюань-эр, — тонкие пальцы госпожи Цзинь впились в руки сына, — я же всё для тебя делала. — Я знаю матушка, но прошу, сейчас будь тише. Вот, — пододвинул Цзысюань к ней блюдо с фруктами, — перекусите. Целительница Вэнь, могу я попросить у вас успокаивающие травы? Матушка неважно себя чувствует. — Конечно, я сейчас приготовлю чай, — девушка принялась за изготовление, в очередной раз восхищаясь качеству материалов. Даже её дядя не всегда мог достать подобное. — В любом случае переговоры будут вести взрослые, а ты позаботься пока о матери, — госпожу Юй ничего не могло переубедить, Цзян Яньли прекрасно знала об этом. Потупив взор она старалась казаться смиренной и скромной девой, хотя её истинные мысли были далеки от этого образа. В её голове уже сложился чёткий план, как удержать Цзинь Цзысюаня рядом с собой. Она любила его и была готова на всё, чтобы никто не смог его у неё отобрать. Надеясь, что никто не заметит самодовольного выражения на её лице, она продолжала играть свою роль. Каждый её жест, каждое слово было тщательно продумано, чтобы не вызвать подозрений. Но внутри неё горела решимость и расчётливость, которые не уступали её матери. Цзян Яньли взглянула на свою мать с уважением и тихой благодарностью. Она знала, что может рассчитывать на её поддержку в этом важном деле. И хотя её сердце било тревожно, она была уверена в своей победе. Она добьётся своего, как бы ни старался Цзысюань разорвать их помолвку. В конце концов, она была дочерью Юй Цзыюань, а это значило, что уступать не в её правилах. Только вот откуда ей было знать, что Юй Цзыюань так и не получила того, кого желала. Теперь, когда дядя и племянник стояли рядом, в глаза бросалось их невероятное сходство, мужчину и юношу можно было с лёгкостью принять за братьев. Цзян Чэн сделал движение пальцем, и бумажный человечек вылетел из руки Вэй Усяня и приземлился прямо в его ладонь. Заклинатель мельком взглянул на бумажку, и на его лице появилась враждебность. Цзян Чэн сжал ладонь, и человечек вспыхнул и сгорел дотла под крики злого духа, заключенного в нём. Цзян Чэн жестко отчеканил: — Переломать ноги? Что я тебе говорил! Если встретишь заклинателя, следующего такому извращённому пути, убей его и скорми своим собакам! — Не слишком ли ты жесток, Цзян-сюн? — Не Хуайсан видел, как сжимался его друг под прочитанные слова. И ему это не нравилось. Наследник Цзян не находил, что сказать. Если честно признаться, он не находил и эмоций. Всё происходящее было слишком для него. Вэй Усянь, воркующий с Вэнь Жоханем. Он никак по-другому не мог это назвать! До этого головной болью был Лань Ванцзи, Второй Нефрит, будь он не ладен, к которому Усянь приставал, только дай ему повод, а если не дашь, сам найдёт. Теперь же это сам Верховный заклинатель, Великое Солнце, тьфу. И если от первого можно было оттащить и дать пару подзатыльников, то со вторым так не получится, ему самому глотку перережут. А Не Хуайсан? До этого Цзян Чэн считал его их общим другом. Но сейчас тот всё чаще становится на сторону Усяня. Или так всегда было? Он дружил только с шисюном, а я был третьим лишним? Злость вибрировала в груди, она хотела найти выход. Цзян Чэн уже приподнял руку, чтобы привычно ударить Вэй Усяня, да только не нашёл того поблизости. Тот пересел от него. Вэй Усянь сидел рядом с Вэнь Жоханем, и они обменивались шутками и улыбками. Их взаимодействие было настолько естественным, что у Цзян Чэна всё внутри сжалось от ревности. Почему же Усянь так легко находит общий язык с другими, но не с ним? Почему каждый раз, когда он пытается поговорить с шисюном, всё заканчивается ссорой? Цзян Чэн пытался успокоиться, но ярость и ревность не отпускали его. Он огляделся в поисках Не Хуайсана, который теперь тоже был рядом с Вэй Усянем, смеясь и шутя вместе с ними. Цзян Чэн почувствовал себя третьим лишним, как будто его присутствие не имело значения. Кулак Цзян Чэна опустился на столешницу, оставив на ней вмятину. Он должен быть рядом с Вэй Усянем, а не эти люди. Ему хотелось встать и заявить о своих чувствах, сказать, как сильно он ненавидит видеть шисюна с другими. Но он знал, что это не изменит ничего. Усянь всегда будет тянуться к тем, кто привлекает его внимание, будь то Лань Ванцзи, Вэнь Жохань или даже Не Хуайсан. Он посмотрел на Лань Ванцзи, который наблюдал за происходящим с непроницаемым выражением лица. Лань Ванцзи всегда был спокоен и уравновешен, в отличие от него самого. Цзян Чэн опустил голову, пытаясь справиться со своими эмоциями. Он не мог позволить себе показать слабость перед всеми. Но внутри него всё кипело, и он не знал, как справиться с этой ревностью и болью. Он должен быть рядом. Кулак вновь опустился на столешницу. — Раз не хочешь говорить, то и не надо, стол то тут причём? — надулся наследник Не. Сказанное прошло мимо ушей Цзян Чэна. С каких пор он так силён? Почему скрывал это от него? Он так легко выстоял против огня главы Вэнь. Такое вообще возможно? Такие люди существуют? Почему он лежал на полу задыхаясь, а Вэй Усянь сидел и трепал своим языком? А новости о семье Цзинь? Неужели его цзецзе должна войти в этот клубок змей? Неет. Цзинь Цзысюань прав. Помолвка расторгнута. Не нужно её возобновлять. Сестра, конечно, расстроится, но пусть. Ей нельзя туда. Он не допустит, чтобы его единственная семья пострадала от этой паутины интриг и предательства. Цзян Яньли всегда была для него источником утешения и силы. Её доброта и забота помогали ему справляться с трудностями, и он знал, что она переживает за него так же сильно, как он за неё. Но сейчас, когда её судьба связана с семьёй Цзинь, он не мог оставаться спокойным. Её улыбка, её смех – всё это может исчезнуть в этом гнезде змей. Он не мог позволить себе показать свою слабость. Он вздохнул, поднимая голову и глядя на Вэй Усяня, который всё ещё сидел рядом с Вэнь Жоханем. Цзян Чэн почувствовал прилив решимости. Он не позволит ни одному из них разрушить его семью. — Цзян-сюн, — обеспокоенные глаза уставились на него. — Ты в порядке? — Да, задумался просто. Его шисюн всё ещё сидел за своими бумажками. Он так быстро писал. Неужели это настоящий Вэй Усянь, а не тот, к которому привык Цзян Чэн? Вэй Усянь быстро отступил назад, не тратя драгоценные секунды на бесполезные попытки добраться до своего ослика. Он думал, что после стольких лет жгучая ненависть, что испытывал к нему Цзян Чэн, должна была угаснуть. Но она, напротив, разгорелась лишь сильнее, подобно вину в сосуде, что хранилось многие годы. Сейчас ненависть Цзян Чэна распространялась не только на Вэй Усяня, но и на тех, кто следовал тому же пути, что и он! — Наследник Цзян поступает как должно, — Цинхэн-цзюнь кивал, выражая одобрение. — Не должны существовать заклинатели, идущие по кривой дорожке. Цзинь Лин почувствовал поддержку своего дяди и бросился в атаку ещё яростнее. Вэй Усянь запустил два пальца в свой мешочек-ловушку, готовясь что-то достать из него, как вдруг перед его глазами голубой молнией сверкнул меч. Столкнувшись с оружием Цзинь Лина, в мгновение ока меч высек из него золотые искры, да так что сияние золота померкло. Дело было не в качестве мечей, а в огромной разнице в силе людей, их державших. Вэй Усянь уже с филигранной точностью рассчитал время для своего трюка, но сияние меча сбило его с установленного ритма, и он внезапно споткнулся и неуклюже шлёпнулся на землю, прямо на чью-то белоснежную обувь. Секунду помешкав, он медленно поднял голову. Первым, что увидел Вэй Усянь, было тонкое длинное лезвие меча, полупрозрачное и кристально чистое, словно созданное из льда. — Да что ж так не везёт? — Вэй Усянь, со страдальческим вздохом, опять упал на подушки и закрыл одной из них своё лицо. Но на такое действие он лишь получил весёлый взгляд Вэнь Жоханя и его тихий смешок. Среди заклинателей этот меч слыл одним из самых известных. Вэй Усянь чувствовал его мощь бесчисленное множество раз, как по одну сторону с ним, так и против него. Рукоять меча была выкована из чистейшего серебра с использованием секретной технологии; лезвие его, чрезвычайно тонкое и почти прозрачное, обдавало своих противников холодным дыханием льда и снега и в то же время могло разрезать сталь, как масло. Меч выглядел лёгким как пушинка, что вот-вот взмоет ввысь, на деле же весил довольно много, и обычному человеку было не под силу сражаться им. Он назывался «Бичэнь». — Лань Ванцзи! Твой меч правда такой, как его описали? Мне не удавалось посмотреть на него без ножен вблизи. Могу я потом взглянуть на него? — восторженный поток слов от Не Хуайсана было тяжело вынести, но не невозможно. Потому был проигнорирован. — Бичэнь, действительно, красивый меч, — серые глаза, поднявшегося, Усяня с интересом блуждали в поисках упомянутого. Они всегда такие живые и любопытные. Белые ножны обнаружились в руках Второго Нефрита. Потянув за рукоять, Лань Ванцзи обнажил клинок на пару ладоней. Свет отражался от холодного клинка, бросая блики. Лань Ванцзи ощутил, как его сердце забилось быстрее, когда Усянь приблизился, чтобы лучше рассмотреть меч. Не удержавшись Не Хуайсан подошёл поближе. Он хотел дотронуться до клинка и проверить, будет ли на ощупь таким же холодным, как и на вид. Да только клинок тут же был спрятан, стоило лишь попытаться это сделать. — Ох, прошу прощения, — смутился Хуайсан и вернулся на своё место. Лань Ванцзи сидел неподвижно, его взгляд скользнул к Вэй Ину, который не отрывал глаз от меча. В этот момент их взгляды встретились, и Лань Ванцзи почувствовал, как что-то тёплое и нежное пронеслось через его сердце. Он знал, что не может открыться, не может показать своих чувств, но каждое мгновение рядом с Вэй Ином было для него бесценным. Вэй Усянь, казалось, не замечал скрытых эмоций Лань Ванцзи, но каждый раз, когда их взгляды пересекались, что-то таинственное и неуловимое витало в воздухе. Это были моменты, наполненные тайным пониманием и неизречённой близостью, которые оставались только между ними. И неважно, что эти тайны были невообразимо разные. Лезвие развернулось, отдаляясь от Вэй Усяня, затем он услышал лёгкий «звяк» у себя над головой — меч вернулся в ножны. В ту же секунду раздался отдалённый голос Цзян Чэна: — А я всё думал, кто же это. А это оказался второй молодой господин Лань. Ноги в белоснежной обуви обошли Вэй Усяня и неторопливо сделали три шага вперед. Вэй Усянь поднял голову и встал. Проходя мимо своего неожиданного спасителя, он будто случайно на секунду встретился с ним взглядом. Его окружала атмосфера безмятежного лунного света. Семиструнный гуцинь, что висел за его спиной, был у́же, чем другие цитры; его чёрный корпус высечен из дерева неярких цветов. — Как же красиво описано, — мечтательно закрыл глаза Не Хуайсан, пытаясь представить себе эту сцену. На голове мужчина носил белую лобную ленту с плывущими облаками. Кожа бледная, лицо благородное и утонченное, будто выточенное из лучшего нефрита; глаза неимоверно светлые, словно созданные из цветного стекла, поэтому взгляд его казался отстранённым от всех сует. Мужчина этот был соткан из снега и льда, выражение его лица всегда оставалось холодным и бесстрастным, не изменившись даже при виде нелепого вида Вэй Усяня. Лёгкий румянец завладел кончиками ушей Лань Ванцзи. Наследник Не был прав. Его описание было красивым. Лань Ванцзи нравилось слышать о том, каким он вырос в будущем. Ему нравилось, что Вэй Ин мог оценить его красоту. Лань Ванцзи никогда не беспокоился мирскими проблемами, его не волновали и юношеские развлечения, преданным правилам и традициям. Но всё изменилось, когда в его жизни появился Вэй Ин. Стоило увидеть его улыбку, как сердце Лань Ванцзи начинало биться быстрее. Он не мог объяснить, что это за чувство, но оно было сильнее любого, что он испытывал прежде. Лань Ванцзи хотел быть красивым для Вэй Ина. Лань Ванцзи готов тренироваться ещё более усердно, чтобы его Вэй Ин сражался лишь с ним. И лишь с ним он улыбался. Лань Ванцзи хочет быть тем, кто всегда будет рядом с Вэй Ином. Кто будет защищать его. Когда Вэй Ин поднял взгляд и их глаза встретились, Лань Ванцзи ощутил, как его уши начинают гореть. Он быстро опустил взгляд, но внутри его души разлилось тёплое чувство. Эти мысли оставались только в его сердце, спрятанные глубоко, куда никто не мог заглянуть. Лань Ванцзи знал, что не может открыться, но каждый раз, когда Вэй Ин был рядом, его сердце наполнялось счастьем и смущением. Их связь была особенной, и Лань Ванцзи надеялся, что однажды он сможет выразить свои чувства словами, но пока он довольствовался теми тихими моментами, когда Вэй Ин обращал на него внимание. Ни единой пылинки, ни следа несовершенства не нашлось в его облике. С головы до пят он был безукоризнен. И всё же, в голове Вэй Усяня большими буквами ярко вспыхнули два слова. Траурные одежды! Румянец тут же сошёл с ушей Лань Ванцзи. Траурные одежды, не иначе. Все заклинатели наперебой расхвалили одеяния Ордена Гусу Лань как одни из самых изысканных, а самого Лань Ванцзи — как одного из самых невыразимо прекрасных людей, кои рождаются раз в сто лет. Но ничто не могло стереть с его лица печальное выражение, словно он скорбел по давно умершей любви. Вэнь Жохань в открытую смотрел на описываемого. Его проницательный взгляд не упускал ни одной детали. Он видел этого будущего благородного заклинателя в этом ребёнке. Но то, что привлекло его внимание ещё больше, было не столь очевидным для других. Жохань замечал реакцию Лань Ванцзи на слова и жесты Вэй Усяня. Едва приподнятые уголки губ, мелькнувшие на лице молодого заклинателя, тонкий румянец на самых кончиках ушей и блеск в глазах — всё это выдавалось на секунду, но Жоханю этого хватало, чтобы понять: ребёнок влюблён. Взгляд Жоханя становился всё более настойчивым и задумчивым. Он видел, как Лань Ванцзи, сам того не осознавая, постепенно поддаётся своим чувствам. Но мог ли этот ребёнок действительно понять, что с ним происходит? В своих мыслях Жохань решительно выстраивал план. Что же ты предпримешь, Лань Ванцзи? Думал он, наблюдая за каждым его движением. В его глазах горела решимость. Он не собирался позволить Лань Ванцзи затянуть Вэй Усяня в мир Гусу Лань. Их чопорный и консервативный Орден был неподходящим местом для такого яркого, непредсказуемого и живого существа, как Вэй Усянь. Там он только завянет, с уверенностью думал Жохань. Он знал, что в таком месте Вэй Усянь не сможет проявить всю свою силу и потенциал. Жохань видел в Вэй Усяне огонь, который нельзя гасить. Он был уверен, что Вэй Усянь должен оставаться свободным, чтобы его дух не угас. И если для этого потребуется вмешательство, то Жохань не задумываясь, вмешается. Его план был ясен: сохранить свободу и силу Вэй Усяня, не дать ему потерять себя в узких рамках Гусу Лань. Я не позволю этому случиться, думал Жохань, не отводя взгляда от Лань Ванцзи. Он видел будущее и знал, что Вэй Усянь заслуживает большего. Этот юный заклинатель ещё многого не осознавал, но Жохань был готов направить его на правильный путь. Его собственное сердце было полным решимости и бесконечной преданности своему видению. Вэй Усянь должен был остаться тем, кем он был — свободным и неукротимым. По воле неумолимой судьбы пути врагов рано или поздно пересекаются, и если счастье не повторяется, то беда никогда не приходит одна… Лань Ванцзи стоял неподвижно и молчал, устремив взгляд на Цзян Чэна. Цзян Чэн тоже считался исключительно красивым, но, находясь рядом с Лань Ванцзи, явно проигрывал, его красота казалась теперь блеклой и несдержанной. — Блеклой?! Вэй Усянь! — разозлился несдержанный юный господин. — Цзян-сюн, не злись. Вэй-сюн мало что смыслит в красоте и не в состоянии её оценить, — подлизывался Не Хуайсан, пытаясь снизить гнев другого наследника. — У всех своя красота, просто у тебя она другая. — И какая же? — Ну смотри. Лань Ванцзи напоминает мне пуансенттию в человеческом обличии, словно цветок изящной красоты и холодной изысканности. Его внешность отражает его внутреннюю холодность и стойкость — тонкая фигура, бледное лицо с выразительными чертами, в которых просматривается недоступность и сдержанность. Его движения плавные и изящные, словно лепестки цветка, но за каждым из них скрыта строгая дисциплина и уверенность. Лань-сюн всегда окружён мистической аурой таинственности, словно он создан для того, чтобы оставаться на расстоянии от окружающих. Его глаза, как два ледяных кристалла, могут пронзить душу своим холодным взглядом, не оставляя ни единой трещинки для проникновения внутрь. Для Лань Ванцзи характерны строгая самодисциплина, осторожность в словах и глубокая скрытность, что делает его похожим на цветок, который цветет в неприступном одиночестве, лишь иногда привлекая к себе внимание своей красотой. Не Хуайсан перевел дыхание, сделал пару глотков освежающего чая и продолжил: — Ты же, Цзян-сюн, как дикий лотос, расцветающий среди грязи и бурь, яркий и неугомонный. Твой облик испускает ауру дерзости и страсти, твоё присутствие наполняет пространство вихрями энергии и безудержной жизни. А чёрные волосы, словно вьющиеся стебли, покачиваются под ветром страстей, глаза же горят ярким пламенем гордости и свободы. Ты, Цзян Чэн, видишься мне буйством природы в человеческом облике, твои движения полны агрессии и грации, с тобой невозможно предсказать, что произойдёт в следующую секунду. Ты смело бросаешься в опасность, словно дикий лотос, раскрывающий свои лепестки на ветру, не устрашаясь непредсказуемости окружающего мира. — Очень поэтично, — одобрительно кивал Вэнь Жохань. — Наследник Не видит глубинную суть. Очень полезный навык. — Благодарю вас, Верховный заклинатель. Цзян Чэн сидел весь красный, не ожидая подобной речи и сравнения. Он не предполагал, что может выглядеть со стороны именно так. Лань Ванцзи сохранял куда большее спокойствие, а вот его брат, Сичэнь, сидел очень довольный. Цзян Чэн поднял одну бровь и произнёс: — Ханьгуан-цзюнь, а ты действительно «всегда там, где творится хаос». Значит, у тебя нашлась минутка и для столь глухого места? Обычно могущественные заклинатели из именитых кланов не тратили время на мелких сошек из числа злобных тварей. Но Лань Ванцзи был исключением. Он никогда не обращал внимания на силу своей добычи и шёл на ночную охоту, даже если создание тьмы не отличалось свирепостью и его убийство никак не могло принести славу заклинателю. Если где-то нуждались в помощи, он спешил туда. Лань Ванцзи был таким с самых юных лет. «Он всегда там, где творится хаос» — таков был почерк Лань Ванцзи во время странствий и ночной охоты. Прозвище это заключало в себе восхищение его безупречными моральными качествами и стилем. Но сейчас Цзян Чэн произнёс эти слова с долей насмешки, что было весьма и весьма невежливо. Даже ученикам, что шли вслед за Лань Ванцзи, стало не по себе от них. — Ванцзи, я уже говорил, но повторюсь, я горжусь тем, как ты вырос, — Лань Сичэнь держал за руку брата. Он редко позволял себе подобное. Его диди не любил проявлять эмоции и не любил лишние прикосновения. Но сейчас Лань Сичэнь не мог выразить свои чувства по-другому. — Ты вырос достойным мужем, — Лань Цижэнь мог позволить себе лишь слегка похлопать по плечу своего племянника, а затем бросил взгляд на Цзян Чэна. — А вы, юноша, ещё не закончили обучение у нас. Видимо вам потребуются дополнительные уроки. Лань Цзинъи со свойственной ему прямотой заметил: — Но ведь и глава Ордена Юньмэн Цзян тоже здесь, разве нет? Цзян Чэн сурово оборвал его: — Цыц! Кто позволил тебе встревать в разговоры старших? Значит вот как воспитывают учеников в Ордене Гусу Лань, что всегда славился своими манерами? — Уж не вам о них говорить, наследник Цзян. Стоит вернуться нам обратно, займётесь переписыванием трактатов о надлежащем поведении. Лань Ванцзи, казалось, не хотел принимать в перепалке никакого участия и выразительно посмотрел на Лань Сычжуя. Юноша понял его без слов — то было указание младшим ученикам разговаривать между собой. Поэтому он, подавая пример остальным, заговорил с Цзинь Лином: — Молодой господин Цзинь, ночная охота всегда была честным соревнованием среди кланов и орденов. Но усеивание всей горы Дафань сетями, которые мешают другим заклинателям и в которые они ненароком угождают, можно считать прямым нарушением принципа соревновательности, как вы считаете? Цзинь Лин суровым выражением лица ничуть не уступал Цзян Чэну: — Они попадаются в сети по собственной глупости. Что я могу с этим поделать? Я разберусь со всем, когда поймаю добычу. Лань Ванцзи нахмурился. Цзинь Лин собирался продолжить, но вдруг в ужасе понял, что не может ни раскрыть рта, ни произвести и звука. Заметив, что нижняя и верхняя губы его племянника крепко сжаты, словно склеены, Цзян Чэн переполнился гневом. — Самое ужасное заклинание, которое только могли изобрести, — содрогаясь от воспоминаний пробурчал Вэй Усянь. — Следует придумать, как его снимать, — бросился с новым рвением заклинатель к заметкам. — И часто на вас воздействовали им? — полюбопытствовал Вэнь Жохань, в очередной раз стаскивая исписанные листы. В каких-то он мог спокойно разобраться, где-то он не улавливал ход мыслей изобретателя, где-то просто не мог разобрать почерк. А посему раскладывал записи по аккуратным стопочкам. Упомянутый ранее компас уже был полностью расписан, там были рисунки с обозначениями, заклинания с записями о том, как они должны работать, какие материалы необходимо было использовать. Иногда иероглифы заходили друг на друга, отчего было трудно понять, что за чем идёт, но общая картина впечатляла. Оставалось только сделать сам компас и изобретение готово. Вэнь Жохань с удовольствием подшивал исписанные листы с данным артефактом, он уже видел его в своих руках на охоте. — Чаще, чем хотелось бы, — ответил Усянь и неприязненно передёрнул плечами. Его пренебрежительное отношение к окружающим, что он силился сдерживать, вырвалось, наконец, на волю: — Ты, по фамилии Лань! Что ты себе позволяешь?! Ещё не пришёл твой черед поучать Цзинь Лина! Так что сними заклятие, сейчас же! — Что себе позволяют адепты вашего Ордена? — не удержала своего гнева Юй Цзыюань. Она отвлеклась слишком сильно, когда описывали её сына как главу Юньмэн Цзян. — Ничего более, чем то, что заслужил этот юноша. Представители вашей семьи слишком часто забывают, что такое манеры, — Юй Цзыюань силилась найти, что ответить, да не смогла рта открыть, лишь только мычала. Удовлетворённо кивнув, Лань Цижэнь попросил продолжить чтение и радовался, что хоть немного, но эта шумная женщина помолчит. Он не хотел признавать, но шум, создаваемый Первым учеником Цзян был куда приятнее. Заклятие молчания часто использовалось в Ордене Гусу Лань, чтобы дисциплинировать учеников. Вэй Усянь сотни раз страдал от этого, казалось бы, простого трюка. Заклятие было нетрудным для изучения, но, тем не менее, только члены клана Лань владели секретом его снятия. Если виновный пытался заговорить через силу, то либо его губы рвались до крови, либо горло сипло на пару дней. Единственным выходом оставалось молчать и хорошенько обдумывать своё неправильное поведение, пока не истечёт время заклятия. Лань Сычжуй произнёс: — Глава Ордена Цзян, нет причин гневаться. Если молодой господин Цзинь не будет противиться, заклятие спадёт само через тридцать минут. — Мне всё ещё любопытно, кто этот ученик. Вернее кто его родители. Надеюсь, они будут упомянуты, стоит сразу заняться его обучением, у Сычжуя большое будущее, — размышлял в слух учитель Лань. — Думаю, за его обучение будешь отвечать ты, Лань Ванцзи. — Да, дядя. Они ни за что не упустят это дарование из своих рук. Не успел Цзян Чэн открыть рот, как из леса к нему выбежал мужчина в фиолетовых одеждах Ордена Юньмэн Цзян с криками «Глава Ордена!», но, увидев Лань Ванцзи, тут же осёкся. Цзян Чэн сардонически произнёс: — Говори уже. Опять одной дурной вестью больше? Мужчина вполголоса продолжил: — Недавно по лесу вихрем пронесся голубой меч и уничтожил Сети божественного плетения, что вы установили. — Получается потратились не Цзинь, а Цзян. Разве вы в состоянии оплатить сейчас столько сетей? — красные глаза уставились на молчавшего главу. Что за ничтожество. Ответа он не получил. На Юй Цзыюань всё ещё было заклятие молчание, а Цзян Фэнмянь сидел склонив голову. Цзян Чэн бросил на Лань Ванцзи резкий взгляд, и открытая неприязнь перекосила его лицо: — Сколько сетей уничтожили? Мужчина еле слышно ответил: — Все… — Какое расточительство, — отхлебнул прохладный чай Не Минцзюэ. — Изначально их не стоило использовать. Больше четырёх сотен! Цзян Чэн закипел от ярости. Он никак не ожидал, что поездка в эту глушь окажется столь неудачной. На самом деле он прибыл сюда, чтобы помочь своему племяннику. Цзинь Лину в этом году исполнялось пятнадцать — возраст, в котором юноше пора заявить о себе и начать соревноваться с учениками из других кланов. Цзян Чэн очень серьёзно отнёсся к выбору места для ночной охоты и в итоге остановился на горе Дафань. Кроме того, он повсюду установил сети и запугал заклинателей из других кланов, намекнув им на последствия вражды лично с ним, так что все они были вынуждены отступить. Цзян Чэн сделал все для того, чтобы Цзинь Лин обошёл остальных в этой охоте, что было несложно при полном отсутствии конкурентов. — И после этого вы хотите, чтобы он заявил о себе как о заклинателе? Так только хуже сделаете. — Это почему же? — Цзян Чэн был, всё ещё, недоволен вестью о сыне Павлина и его сестры. Но поучение и критика от главы Не раздражали его ещё больше. — Он не будет уметь сражаться сам. Лучше бы начали с малого, он учился бы взаимодействовать с другими заклинателями, знал, что такое здоровая конкуренция. Сейчас прививаются лишь вредные привычки. За то малое время, что нам рассказывают о нём, уже видно, что он собрал лишь плохие стороны орденов Цзинь и Цзян. Не стоит усугублять. Хотя четыреста Сетей божественного плетения стоили колоссальных денег, для Ордена Юньмэн Цзян эта сумма ничего не значила. Но, если потерять сети было сущим пустяком, то потерять лицо — совсем наоборот. Цзян Чэн почувствовал, что из-за действий Лань Ванцзи его сердце охватила вредоносная Ци, порожденная гневом, и что он вот-вот переполнится ею. Он прищурил глаза и как бы невзначай начал поглаживать кольцо на указательном пальце правой руки. То был опасный признак. Все знали, что это было не просто кольцо, а магическое оружие устрашающей мощи, и когда глава клана Цзян касался кольца, он готовился убивать. — Цзян-сюн, с возрастом твой гнев стал только хуже, — тяжело вздохнул Не Хуайсан, наливая себе ещё одну пиалу чая, мечтая о вине. Однако, погладив кольцо какое-то время, Цзян Чэн заставил себя умерить пыл. — Но, похоже, ты научился с ним справляться, — продолжил наследник Не. Несмотря на нахлынувшую злость, как главе ордена ему приходилось брать многое в расчёт, и он не мог бросаться в омут с головой, подобно Цзинь Лину. После заката Цинхэ Не великих Орденов осталось три. — Подождите, что? — растерянный Не Минцзюэ не знал куда смотреть, то ли на книгу, то ли на читающую, надеясь, что та ошиблась, то ли на брата, замершего как суслик рядом с ним. — Что ещё значит заката? — Глава Не, закат значит закат, — посмеивался Вэнь Жохань. — Кажется, не только мой орден пал со временем. — Что, гуй всех дери, там произошло?! — в гневе ударил по столу Не Минзцюэ, запуская тонкие трещины по дереву. Глава Не злился из-за новости, что его орден придёт к закату. В его гневе чувствовалась безысходность и ярость. Лицо покраснело, мышцы на шее напряглись, а вены на лбу и руках выступили. — Почему, чем дальше мы продвигаемся, тем более ужасные новости мы узнаем? Два из пяти Великих орденов пали? Вэнь Жохань, сидящий напротив, сохранил невозмутимое выражение лица. Он слегка прищурился и медленно произнёс: — Закат не равно смерть, так что ты бы поменьше мебель ломал. Не Минцзюэ резко повернул голову в сторону Верховного заклинателя, а глаза его сверкали от гнева. — Глава Вэнь, при всём моём уважении, — а его у Не Минцзюэ к Вэнь Жоханю практически не было, — теперь моя очередь выходить из себя. У меня страдает всего один стол, вы же тут всё сжечь пытались. И всех, — голос его дрожал от подавляемого гнева, но он старался говорить чётко. Он сделал пару глубоких вдохов и продолжил. — Что, гуй подери, должно было случиться с нашим Орденом, чтобы вышел такой итог?! Его сабля, до этого мирно лежащая рядом, начала гудеть, словно требуя выхода его ярости. Она, казалось, жила своей собственной жизнью, жаждала драки и крови, словно дикая тварь, готовая вырваться на свободу. В воздухе витала напряжённость, настолько ощутимая, что казалось, будто само пространство дрожит под натиском этой непокорной силы. Казалось, что вот-вот произойдёт взрыв, когда сабля, подчиняясь воле своего хозяина, вырвется из ножен и обрушит свою разрушительную мощь на всё вокруг, подобно чужому Огню, что бушевал ранее. — Дагэ, дыши, — обеспокоенный Не Хуайсан обмахивал веером брата, поглаживая по спине. Он боялся, что ещё одного приступа гнева это место не выдержит. Его руки тряслись, но Хуайсан упорно пытался привести в чувство брата. — Ох, целительница Вэнь, кажется, мне потребуется ваша помощь. Дагэ, хватит ломать стол, он же такой красивенький и его только-только поставили. Целительница Вэнь, услышав зов, сразу же подоспела. Она видела, что Не Минцзюэ вот-вот потеряет контроль. Склонившись рядом с ним, она быстро извлекла из своих сумок несколько трав и начала готовить успокаивающий отвар. Не Хуайсан продолжал находится рядом с братом, пока Вэнь Цин проверяла его состояние. Дождавшись окончания осмотра, он полез под руку брата, продолжая при этом того отвлекать. — Глава Не, прошу, пейте, это поможет вам успокоиться, — её голос был мягким, но твёрдым, стараясь донести до Не Минцзюэ спокойствие и уверенность. — Это успокаивающий настой, пусть глава Не пьёт его вместо чая. Если перестанет помогать, скажите мне, сделаю другой, — напоив первой пиалой, заклинательница слегка поклонилась и ушла к своему месту, откуда отслеживала состояние нового пациента. Тот постепенно приходил в себя, переставая сильно цепляться за край стола. Не Минцзюэ с трудом взял чашу с отваром, его руки всё ещё дрожали от гнева. Он глубоко вздохнул, глядя на свой разрушенный стол, и сделал глоток. Постепенно его дыхание стало ровнее, а глаза потеряли прежнюю ярость. Сабля, почувствовав изменение в своём хозяине, тоже успокоилась, перестав издавать тревожные звуки. — Вот так, дагэ. Продолжай дышать. Мы узнаем из книги, что случилось и исправим это, — продолжал убеждать Не Хуайсан. — Спасибо, Хуайсан, спасибо, целительница Вэнь, — сказал он, наконец. Его голос был хриплым, но спокойным. Он медленно опустился на своё место, чувствуя, как гнев покидает его тело, оставляя лишь горечь и усталость. В зале наступила тишина, нарушаемая лишь шёпотом и тихим звуком разливающегося отвара. Но все знали, что буря не закончилась, она лишь утихла на время. — И часто с ним такое? — полюбопытствовал Вэнь Жохань. — Разок было всего, и то давно. Ох и напугал дагэ нас тогда, — жаловался юноша на прошлые прегрешения брата, — благо в этот раз рядом оказалась таланливая целительница и всё закончилось куда быстрее. Дагэ, не прекратишь так злиться, отправлю в пещеры для медитаций! — Силёнок-то хватит? — пробасил над ухом пришедший в себя. — Сам говорил, если не хватает собственных сил, то можно просить о помощи. Вот и попрошу Вэй-сюна помочь! — Ты грозишь мне своим другом? — недоумённо уставился старший Не на макушку Хуайсана. Тот в свою очередь отвернулся от Не Минцзюэ и спрятался за веером — обиделся. — Да! — Я вам даолаогуй, что ли? — недовольный Усянь, невольно втянутый в их спор, кинул подушку на звук голосов — Вэй Усянь всё ещё лежал на них, продолжая клянчить их снова и снова у цзецзе, что казалось ещё немного и он в них утонет, Вэй Усянь обожал это маленькое царство комфорта и уюта, которое он создавал вокруг себя. Последующие звуки возмущения этих двоих дали понять, что Усянь попал в цель. Подушка, запущенная Усянем, явно задела обоих. — Не даолаогуй. Но с твоими способностями можно и погрозить, — новая подушка полетела в ответ. — Вэй-сюююн! Хмпф, что за люди меня окружают? Я огорчён! Усянь лишь усмехнулся, потягиваясь и наслаждаясь мгновением. — Попей чайку, да расслабься, — неожиданно его самого ударили подушкой сверху, заставляя выбраться на свободу. Совершенно растрёпанный сонный юноша смотрел вперёд себя, стараясь проморгаться. — Чего дерёшься? — Для профилактики. Ты спать лёг, что ли? — довольно хмыкнул Хуайсан, совершив свою маленькую месть. — Мгм, устал сильно, вот и засыпаю на ходу. Не знаю как тебя, но меня всё это ужасно вымотало, — зевая, Усянь потянулся и рукава ханьфу задрались, обнажая тонкие бледные запястья. Это простое одеяние, казалось было маловато для него, подчёркивая его худобу и небрежность. Его движения были ленивыми, а голос звучал сонно. Он потянулся, словно кот, и рукава ханьфу задрались ещё выше, обнажая уже не только запястья, но и часть предплечий. Лёгкая улыбка играла на его губах, добавляя некоторую беззаботность в его образ. — Маловат что ли стал? — пробормотал он себе под нос, рассматривая своё ханьфу. — Надо бы поменять на новый... Он чувствовал как ткань натягивается на плечах. Ему всегда нравилось ощущение свободы в одежде, а сейчас его ханьфу казалось тесным, словно пыталось сковать его движения. Он небрежно провёл рукой по ткани, поправляя складки, и его запястья снова скрылись под чёрными рукавами. — Вот уж не знаю, где ты умудрился так вымотаться, — поддел его Не Минцзюэ, приподнимая бровь. — Кажется, именно ты лучше всех справился с этим огненным бедствием. — Ну, это просто талант, — усмехнулся Усянь, вновь зевая и опускаясь на подушки. — Не каждый же день приходится спасать ситуацию и при этом сохранять такой стиль. — Стиль, говоришь, — усмехнулся Хуайсан, оглядывая одежду друга. — Может, и правда стоит обновить гардероб? Или хотя бы подшить рукава, чтобы они не задрались в самый неподходящий момент. — Может быть, — согласился Усянь, укладываясь поудобнее. — Но это уже потом, а сейчас я буду отдыхать. — Но я, пожалуй, соглашусь. Слишком много всего за короткий промежуток времени. Мозг просто взрывается. Может продолжим чтение, а после главы отдохнём немного? — Звучит как план, Вэнь Цин, продолжай, — кивнул Вэнь Жохань, решая за всех. Гусу Лань и Ланьлин Цзинь были довольно близки благодаря дружеским отношениям их глав. Цзян Чэн как глава Юньмэн Цзян уже находился в обособленном положении. Ханьгуан-цзюнь, или Лань Ванцзи, был весьма прославленным заклинателем, а его брат Цзэу-цзюнь, или Лань Сичэнь, — главой Ордена Гусу Лань, и братья всегда поддерживали хорошие отношения друг с другом. И если открытого конфликта можно было избежать, это и являлось лучшим решением. — Ещё один Орден, что претерпел изменения, — Не Минцзюэ категорически не нравилось слышать все эти новости. Сейчас он контролировал себя гораздо лучше, чем было некоторое время назад, та горькая бурда, что заварила целительница, помогала. Но глава Не продолжал ощущать гнев, где-то глубоко внутри себя. И его приходилось держать на коротком поводке, да в цепях, чтоб не вырвался — пугать брата он не хотел. — Должно быть, здоровье Цинхэн-цзюня, окончательно, его подвело. — Глава Вэнь, с моим здоровьем всё в порядке, вы уже второй раз упоминаете за него. Не стоит так сильно беспокоиться об этом скромном человеке, — не говорить сквозь зубы, для главы Лань, оказалось сложной задачей. Он очень сильно хотел сейчас эмоционировать, как юный глава Не, но Цинхэн-цзюнь оставался Цинхэн-цзюнем. У него должен быть допустимый для его Ордена вид и поведение. Да, невозможно себе подобное позволить. Как вообще так вышло, что сын занял его место? Не подумайте, он не думал сидеть вечно на месте главы, но и отдавать его просто так не собирался. — Отец, вы хорошо себя чувствуете? — обеспокоенно уточнил Лань Сичэнь. В некоторой степени он был согласен с главой Вэнь — цвет лица отца был не самым лучшим и списать это на уединение не представлялось возможным. — Всё со мной в порядке! — раздражённо бросил, да схватился за пиалу с ранее заваренным чаем. — Не стоит меня раньше времени к предкам отправлять. — Отец, никто вас туда не отправляет. Наоборот, этот сын желает, чтобы вы оставались в здравии как можно дольше, — Лань Сичэнь поклонился отцу, он не хотел гневать его. Пододвигая поближе закуски, наследник Лань думал о том, как бы так затащить отца к целителям их Ордена. Возможно Сичэнь попросил бы помощи у юного дарования Ордена Вэнь, но это не одобрит ни отец, ни старейшины. Да и опасно было подпускать к главе целителя Ордена, чья репутация оставляла желать лучшего. — Да даже если и отправишься к предкам, место главы занято достойным человеком, — вклинился Лань Цижэнь. Ни за что он не признается, что жаждал отправить брата к их общим предкам сам. А племянников он достойно воспитал, о младшем идёт только хорошая молва, о старшем явно также. — Дева Вэнь, прошу, продолжайте чтение, — на возмущения брата он не обращал никакого внимания. Кроме того, Цзян Чэн никогда не скрещивал свой меч, Саньду, с мечом Лань Ванцзи, Бичэнем, и никто не мог даже предположить, кто выйдет победителем. Хотя он и владел могущественным артефактом, кольцом Цзыдянь, передаваемым по наследству в их семье, гуцинь Лань Ванцзи, по имени Ванцзи тоже славился немалой мощью. А больше всего в жизни Цзян Чэн ненавидел отсутствие преимущества в бою, и без абсолютной уверенности в победе он всё же не рискнул вступить в схватку с Лань Ванцзи. — Цзыдянь слушается тебя, — довольная Юй Цзыюань погладила кольцо, которое, в будущем, будет принадлежать её сыну. Она воспитывала его, как будущего главу великого Ордена. И то, что в описываемом будущем осталось только три из пяти, в котором был Юньмэн Цзян — говорило о многом. Даже Цишань Вэнь пал. Он пал. Но А-Чэн стоял ровно на ногах. И рядом нет этого ублюдка. Всё складывалась даже лучше, чем она планировала. — Думаю, ты станешь хорошим главой, Чэн-Чэн, — ярко улыбалась сказала Цзян Яньли своему брату. — И дядей ты будешь тоже потрясающим, — на мгновение девушка бросила взгляд на своего жениха, быстро приходя к разочарованию — Цзинь Цзысюань не обращал на неё, ровным счётом, никакого внимания. Чэн-Чэн сидел смутившимся и от слов сестры, и от слов матушки. Он знал, что станет главой, его готовили к этому, в конце-то концов! Но слышать об этом — совершенно другое. Иногда, он даже представлял, как сидит в кабинете отца — только в этих фантазиях этот кабинет принадлежал уже ему, как восседает на возвышение в приёмной зале. А его неспокойный шисюн, Вэй Усянь, находится рядом и помогает. Как Цзыдянь отзывается уже на его команды, а не команды матери. Да только что теперь? Тот, кого он видел рядом с собой, теперь находится вдали! И строит свои планы так, как будто и вовсе собирается покинуть его. В груди отчего-то неприятно кольнуло. Цзян Чэн медленно убрал левую руку с кольца. Похоже, что Лань Ванцзи не намерен был отступать, так что продолжать упорствовать не имело смысла. Цзян Чэн взвесил все «за» и «против» и впервые в жизни решил задолжать Лань Ванцзи. Он повернулся к Цзинь Лину, который продолжал сердито прижимать руку ко рту, и произнёс: — Ханьгуан-цзюнь захотел наказать тебя, так что на этот раз прими этот урок. Для него тоже не просто поучать учеников из других кланов. Тон его голоса нёс нотки сарказма, но кого именно он высмеивал, понять было невозможно. Лань Ванцзи же никогда не опускался до бессмысленной полемики, и лицо его по-прежнему ничего не выражало, будто он ничего не слышал. — Оно вообще хоть что-то выражает? — Вэнь Чао, раз ему было не дозволено трогать Вэй Усяня, решил прицепиться уже к другой жертве. Да и признаться честно, он побаивался к нему лезть. Тот так спокойно сидел в огне его отца! А ещё их бой! — Или Лань Ванцзи слишком прямо понял фразу о двух Нефритах? — Лицо моего брата выражает много эмоций, — на скептический взгляд Сичэнь не обратил внимания, — просто их нужно уметь увидеть. — Но у Лань Ванцзи, и в правду, есть проблемы с выражением эмоций и мыслей, — задумался Вэй Усянь вспоминая и юного Лань Чжаня, и более взрослую версию, Ханьгуан-цзюня. — Навыки коммуникации для заклинателя столь же важны, как умение владеть мечом. Стоит поучиться. — Мой брат хорош такой, какой он есть, — упрямо возразил Сичэнь. — Так я и не говорю, что он плох! Просто вы его брат, вы его знаете всю жизнь, вам легко его понять. Но что же другие? — Вэй Усянь замахал руками. — Нет, если его устраивает подобное — то пожалуйста. Никто не просит его меняться. Но если нет? — закинул в рот кусочек какого-то фрукта, Усянь задумался, придирчиво осматривая с ног до головы старого знакомого. — Да, говорить чуть больше ему явно не повредит, — убедившись в, только ему ведомых, мыслях кивнул себе Вэй Усянь. Лань Ванцзи на это лишь нахмурился, нахмурился больше, чем обычно. Он честно попытался показать, что подобный разговор ему неприятен. Но даже так, эти эмоции увидел лишь его брат. Цзян Чэн вновь обернулся к своему племяннику, и в голосе его зазвучали стальные нотки: — Почему ты всё ещё здесь? Ждёшь, пока добыча сама придёт и бросится на твой меч? Если сегодня ты не поймаешь тварь, что терроризирует гору Дафань, не смей больше показываться мне на глаза! — А-Чэн, — строго начала Цзян Яньли, её голос прозвучал так, словно она вот-вот начнёт настоящее нотацию. — Не стоит так общаться со своим племянником! Цзян Яньли старательно делала вид заботливой мамочки, словно готовая разнести брата за малейшее прегрешение против её сына. Её светлые глаза сверкнули, и она скрестила руки на груди, придавая себе вид ещё большей строгости. Смущённо почесав затылок, Цзян Чэн лишь кивнул. Понял мол. — Я понимаю, что ты хочешь ему только добра, — продолжила Цзян Яньли, смягчив тон. Цзян Чэн кивнул снова, ощущая, как его сердце немного оттаивает под этим заботливым взглядом сестры. Он мог быть суровым и строгим, но всегда испытывал слабость к Цзян Яньли. — Ладно, ладно, — пробормотал он, сдаваясь под её напором. — Постараюсь быть помягче. Цзян Яньли, удовлетворённая этим ответом, мягко улыбнулась и протянула руку, чтобы погладить брата по голове, словно он был всё тем же непоседливым мальчиком, которым она помнила его в детстве. Цзинь Лин бросил на Вэй Усяня суровый взгляд, но на Лань Ванцзи, человека, что заставил его замолчать, так же смотреть побоялся. Юноша убрал меч в ножны, выразил своё почтение двум старшим и с луком в руках скрылся в лесу. — Эх, ну что за несправедливое отношение, — надулся Вэй Усянь, вновь погружаясь в подушки. Лань Сычжуй произнёс: — Глава Ордена Цзян, Орден Гусу Лань вернёт то же количество Сетей божественного плетения, что было уничтожено. Цзян Чэн презрительно усмехнулся: — Нет необходимости, — затем развернулся в противоположном направлении и спокойным шагом пошёл вниз с горы. Приглашённый заклинатель, что прибежал из леса с дурными вестями, отправился вслед за ним. Вид он имел весьма кислый, потому что знал, что по возвращении ему не избежать наказания. После того как фигуры исчезли в ночи, Лань Цзинъи сказал: — Как глава Ордена может вести себя подобным образом? — но тут же спохватился, вспомнив правило клана Лань, запрещающее говорить о людях за их спинами. Он робко глянул на Ханьгуан-цзюня и закрыл рот. — Вот уж кто точно не имеет проблем с выражением своих эмоций, — хихикал Не Хуайсан. — Мхм, — согласился учитель Лань. — Мне стоит больше внимания уделить этому ребёнку в будущем. Не Хуайсан содрогнулся от одной лишь мысли, более пристального внимания от учителя Ланя. Два с лишним года обучения в Ордене Гусу Лань давали свои плоды — Хуайсан избегал любого внимания Лань Цижэня как огня. И лишь в этом году он получал искреннее удовольствие от обучения. Ему стоит поблагодарить Вэй Усяня за хорошо проведенное время. И... ему кажется или тот опять стал сопеть в подушках? Лань Сычжуй же слегка улыбнулся Вэй Усяню: — Молодой господин Мо, вот мы и встретились вновь. Вэй Усянь растянул рот в кривой улыбке, а Лань Ванцзи произнёс: — Займитесь делом. Его приказ был чётким и ясным, без витиеватых фраз для красного словца. — Зануда, — пробурчал Усянь сквозь дрёму, глуша звук в мягких подушках — на них так хорошо было спать! — не позволяя посторонним услышать мысли заклинателя. Ученики, наконец, вспомнили, зачем пришли на гору Дафань. Они собрались с мыслями и почтительно ждали дальнейших указаний. Через секунду Лань Ванцзи добавил: — Делайте всё, что в ваших силах. Не пытайтесь прыгнуть выше головы. — Какие разные подходы, — подивился Вэнь Сюй. — Стоит признать, я больше на стороне Лань Ванцзи. — От чего же, глава Не? — С подходом Цзян Ваньиня могут пострадать многие заклинатели. Особенно с таким вспыльчивым характером, как у Цзинь Лина. Я же ведь правильно запомнил его имя? Шансы, что он вернётся с травмами слишком большие, на его благо, если рядом окажется кто-то из старших и более опытных. — Но разве глава Не не мчится сломя голову на ночные охоты? Не Минцзюэ лишь ухмыльнулся со слов Вэнь Сюя: — Так я знаю на что способен и знаю предел собственных сил. — Ох, — смутился наследник Вэнь, за последнее время он допустил слишком много ошибок, стоило взять себя в руки. — Верно, прощу прощения за недальновидность. — Всё в порядке, — благосклонно кивнул Не Минцзюэ. У любого, кто стоял бы слишком близко к Лань Ванцзи, при звуках его голоса затрепетало бы сердце. Ученики учтиво ответили и, опасаясь бесцельно тянуть время, заспешили в чащу леса. Вэй Усянь же подумал: «Цзян Чэн и Лань Чжань, бесспорно, абсолютно разные люди. Даже их советы младшим полярно различаются». Погруженный в раздумья, Вэй Усянь вдруг заметил, что Лань Ванцзи почти незаметно кивнул ему, чему он крайне удивился. С юных лет Лань Ванцзи являл собой образец правильности, от которой у остальных сводило зубы. Он всегда казался серьёзным и строгим, словно никогда в жизни не дурачился. Лань Ванцзи не мог допустить и соринки в своём глазу, не говоря уже о бревне. И конечно, он никогда не одобрял того, что Вэй Усянь избрал Путь Тьмы. Скорее всего, Лань Сычжуй уже рассказал Ханьгуан-цзюню о странном поведении душевнобольного в деревне Мо. И всё же, Лань Ванцзи кивнул Вэй Усяню, вероятно, благодаря за помощь ученикам из Ордена Гусу Лань. Не раздумывая, Вэй Усянь тут же отсалютовал в ответ. Когда он поднял голову, Лань Ванцзи уже исчез. — Было бы странно, если бы мой сын одобрял подобный путь, — скривился Цинхэн-цзюнь. — Но что меня удивляет, почему же ты, Ванцзи, не предпринял ничего, когда узнал, что Мо Сюаньюй следует Пути Тьмы? Вместо этого взял и ушёл, — отчитывал своего ребёнка отец. Второй Нефрит слегка склонил голову, его тело невольно напряглось, когда отец стал выказывать своё недовольство им: — Прошу прощения, отец, я не знаю почему так поступил, — Лань Ванцзи с детства учили уничтожать любое зло и он, в самом деле, не мог позволить пылинки в своём глазу. Поэтому Ванцзи не мог понять, почему он ушёл. Может в его будущем произошло что-то, что заставляло Ванцзи закрывать глаза на подобное? Но разве для подобного должно быть оправдание? Или Вэй Ин был прав, что зло не всегда зло, а добро не всегда добро? Нет. Здесь отец прав. Лань Ванцзи отбросил непослушные мысли из своей головы. Он обещал себе переписать парочку трактатов по возвращению в Орден. А ещё он не позволит Вэй Ину ступить на путь Тьмы. Если он это сделает, Ванцзи приведёт его в Облачные Глубины и займётся его очищением лично . Немного помедлив, Вэй Усянь повернулся к дороге, ведущей вниз с горы. Теперь уже неважно, что за существо засело на горе Дафань, он всё равно не стал бы ловить его. Вэй Усянь отнял бы добычу у любого. Но только не у Цзинь Лина. Ну почему обязательно Цзинь Лин? В Ордене Ланьлин Цзинь состояло множество учеников, так что он никак не ожидал, что тот, кого он повстречал, окажется именно Цзинь Лином. Если бы Вэй Усянь только знал, он ни за что бы не стал высмеивать юношу и говорить «У тебя что, нет матери, которая научила бы тебя достойному поведению?». Стоило бы кому-нибудь другому сказать подобное Цзинь Лину, Вэй Усянь тут же объяснил бы им, что необдуманные слова не доводят до добра. Но так получилось, что тем, кто сказал это, оказался он сам. Постояв секунду неподвижно, Вэй Усянь поднял руку и отвесил себе пощёчину. Тепло, разливающееся по груди Цзян Яньли, остановилось тут же, словно погасший огонь окаченный ушатом воды, стоило ей услышать о поступке её А-Сяня. Лицо её помрачнело, и она нахмурила брови, пытаясь высмотреть виновника среди подушек. Вэй Усянь, словно предчувствуя её гнев, накрылся подушками, едва заметив её пристальный взгляд. Из-под громоздкого вороха подушек выглядывали лишь ноги и буйные пряди чёрных волос. — А-Сянь? — позвала девушка, ожидая ответа, который так и не услышала. — Не обращай на него внимания, цзецзе. Он совсем от рук отбился, я потом с ним поговорю, чтобы не игнорировал свою шицзе. — Спасибо, А-Чэн! Пощёчина вышла звонкой и сильной, его правая щека тут же загорелась огнём. Тут неожиданно раздались шаркающие звуки, и из чащи вышел ослик. Стоило Вэй Усяню опустить руку, как осёл сам подошёл к нему, хотя такая покорность была ему совсем не свойственна. Алые глаза уставились на ворох из тела и подушек. Откуда-то изнутри можно было услышать посапывание, свидетельствующее о том, что Вэй Усянь уже успел погрузиться в сон. Правая рука просунулась между подушками, хватая ближайшую, чтобы потом подложить её себе под ухо, устраиваясь удобнее на боку. Вэнь Жохань, наблюдая за этим сценарием, не мог удержаться от лёгкой усмешки. Он налил себе небольшую чарку с Улыбкой Императора, разглядывая неспокойное создание. В его глазах скользила тень восхищения и раздражения одновременно. Вэй Усянь был словно воплощение хаоса и спокойствия, способный устроить себе отдых даже в таких условиях. Краем глаза Вэнь Жохань заметил, как юный наследник Не старательно поправлял подушки, чтобы его другу было удобнее. Он делал это с такой заботой и вниманием, что сцена выглядела почти умилительно. Не Хуайсан, несмотря на свою легкомысленность, был преданным другом, и это не укрылось от внимания Вэнь Жоханя. — Что за беспокойное создание, — подумал Вэнь Жохань, поднося чарку к губам и наслаждаясь ароматом напитка. Он сделал небольшой глоток, чувствуя, как тепло распространяется по его телу, и продолжил наблюдать за этой странной, но трогательной сценой. Вэй Усянь потянул его за длинные уши и выдавил из себя улыбку: — Ты хотел спасти даму в беде, но в итоге вся работёнка досталась мне. — Этот ишак скинул на тебя всю грязную работу, Вэй-сюн, — посмеивался Не Хуайсан, но не громко, дабы не будить друга. Но взглядом он выразил беспокойство: в его лице отражалась борьба с истощением, впалые щёки и заметные синяки под глазами создавали контраст с бледностью кожи, словно тень на стене от сгоревшего свечения. Лишь редкий вздох изредка поднимал грудь, словно угрюмое воспоминание о том, что дыхание — это нечто ещё более трудное, чем казалось раньше. Это ведь не хорошо, верно? Осёл протяжно заревел при виде толпы заклинателей, спешащих на вершину горы. После того как меч Лань Ванцзи уничтожил четыреста Сетей божественного плетения, все, кто опасался гнева Цзян Чэна и предпочли отсидеться в Ступнях Будды, вновь хлынули на гору. И каждый из них был потенциальным противником Цзинь Лина. Вэй Усянь подумал, стоит ли вновь прогнать их отсюда силой. Но, поразмыслив, он всё же молчаливо сошёл с дороги, пропуская их. — Что за трусы, — презрительно бросил Не Минцзюэ, за что получил веером по голове и шипение от брата. — Тише ты, пусть Вэй-сюн поспит хоть немного. — Ладно-ладно, чего дерёшься-то? — не слишком ли его диди беспокоился и заботился об этом заклинателе? Ученики в разноцветных одеждах из разных орденов и кланов поднимались наверх и возмущались: — И Ланьлин Цзинь, и Юньмэн Цзян слишком балуют молодого господина. Он ещё очень юн, а уже так высокомерен и груб. И если однажды он станет главой Ордена Ланьлин Цзинь, кто знает, что ему взбредёт в голову. Боюсь, мы такого точно не выдержим. Вэй Усянь замедлил шаг. Добросердечная девушка-заклинатель вздохнула: — Как же они могут его не баловать? Он ведь потерял родителей в таком юном возрасте. Цзинь Цзысюань с Цзян Яньли замерли в ожидании. — Шимэй, это всё равно неправильно. Что с того, что и его мать, и его отец умерли? На свете полно сирот. Представь, что было бы, если бы все вели себя как он? — А вот и парочка новых мертвецов, — вписывая новые имена, Вэнь Сюй поглядывал на упомянутых. — Сюй-гэ, как думаешь, многие выжили из присутствующих? — полюбопытствовал Вэнь Чао, заглядывая брату через плечо на список Мертвецов, который тот стал вести веселья ради. — Кто его знает, упоминались немногие. А то, как сложилась жизнь упомянутых ещё меньше. Нам остаётся лишь наблюдать, точнее слушать, — Вэнь Сюй, дабы занять руки, схватил мандарины, очищая их и деля на дольки. — Чего ты так пристал к Вэй Усяню, м, Чао-эр? — Сам не знаю, — ответил младший и стащил у брата пару долек цитруса, — просто он меня раздражает. — Ты же понимаешь, что это не оправдание подобного поведения? Не забывай кем ты являешься, подобное поведение недопустимо для нас, — сказал Вэнь Сюй и укоризненно поглядел на своего младшенького. — Прости, Сюй-гэ, я буду внимательнее и осторожнее. Тёплая улыбка старшего брата была ответом, как и пододвинутые очищенные фрукты. — Получается я умер? Из нашей семьи хоть кто-то остался жив?! — бледное лицо Цзинь Цзысюаня позабавило Вэнь Чао. — Не каждый день узнаёшь о своей смерти, не так ли? — И был бы рад не знать! — взвился Цзинь Цзысюань. От этой книги будут хоть какие-либо хорошие новости для меня? Кулаки невольно сжались, натягивая обожжённую кожу до боли, та ещё не успела зажить. Рано он радовался, когда стал получать наставления от глав других Великих орденов. Слишком рано. Так же как и разрыву помолвки. Неужто в будущем его родители, всё таки, заставили совершить три поклона с Цзян Яньли? Лицо Яньли было залито слезами, которые она тщетно пыталась утереть платком. В глазах читалась боль и решимость. Она потянулась к своему жениху через брата, но застыла, встретившись с его презрительным взглядом. — Бедный наш сын, — всхлипывая, выдавила она. — Наш сын? О каком сыне идёт речь? Его не существует и не будет существовать!— голос Цзысюаня был полон сарказма и злости. — Но он будет, — продолжала всхлипывать и настаивать на своём заклинательница, ещё сильнее утирая собственные слёзы. — О себе бы лучше озаботилась, а не о несуществующем человеке, — Цзинь Цзыюань уже перешагнул все рамки приличия, повысив голос и вскочив со своего места. — Ей говорят, что она умрёт, а ей и без разницы! — Любая мать будет беспокоиться о своём дитя! — продолжала Яньли стоять на своём. — Но ты не мать! — когда-то красивое лицо, стало покрываться красными пятнами от гнева. Он тяжело дышал, словно собираясь с силами, чтобы продолжить свою тираду. — Ты даже не можешь понять, что цепляешься за мираж, за иллюзию. Твоё упрямство не спасёт нас обоих, оно лишь погубит. В комнате повисла напряжённая тишина. Вэнь Жохань, наблюдая за происходящим, поднял чашу с чаем к губам, словно оценивая спектакль. Вэй Усянь, который лежал на подушках, неохотно приоткрыл один глаз, словно пробуждаясь от глубокого сна. Атмосфера была настолько наэлектризованной, что казалось, вот-вот разрядится молния. Цзян Чэн, наблюдая за этой сценой, почувствовал, как внутри у него всё кипит. Он сжал кулаки до белых костяшек, но ничего не сказал. Слова застряли у него в горле. Ведь он знал, что сестра была влюблена в Цзысюаня, но что если тот действительно прав? — Сынок, — трясущиеся бледные руки госпожи Цзинь потянулись к Цзысюаню, стремясь того успокоить. — Но Цзян Яньли явно ею станет. Твой отец погорячился, когда расторгал помолвку. И книга это доказывает. — А ещё она показывает, как мы все умираем! — И это мы исправим, — твёрдо сказал Цзинь Гуаншань. Умереть столь позорной смертью... Когда он достиг такого положения. — Тогда почему я не могу исправить и этот факт? Нашу свадьбу с девой Цзян? — Потому что не ты принимаешь решение об этом союзе, — пурпурные глаза Юй Цзыюань пригвоздили к месту не хуже, чем её Цзыдянь. — Возможно смерть, тогда, не самый худший вариант, — пробурчал себе под нос наследник Цзинь, садясь на своё место. — Ты имеешь что-то против моей сестры? — раздалось справа. — Да, — не стал юлить младший Цзинь. — Я не хочу этого навязанного союза. А ещё я знаю, что ни ты, ни Вэй Усянь меня не жалуете, так что помоги мне сделать так, чтобы этот брак не состоялся. Я не хочу идти путём наших родителей. Цзян Ваньинь нахмурился: — Я подумаю, — ответил тот, прислушиваясь к читающей — стоит знать, как эти двое умрут. — У меня в голове не укладывается, насколько же жесток был Вэй Усянь, раз решился на подобное? Мать Цзинь Лина приходилась Цзян Чэну родной старшей сестрой, а Вэй Усяню — шицзе, которая воспитала его. — А при чём тут Вэй-сюн? — Не Хуайсан сел поудобнее, ожидая ответа. — На свою беду Цзян Яньли пригрела змею на шее, укусившую руку, что её кормила. Цзинь Цзысюаню повезло ещё меньше. Он кончил так плачевно только потому, что имел какие-то разногласия с Вэй Усянем. — Стоп! — хором остановили Вэнь Цин наследники Цзинь и Цзян. — Получается и меня, и деву Цзян убил Вэй Усянь? — шокированный юноша пытался осмыслить услышанное. — За что? Что я такого тебе сделал?! Пока Цзынь Цзысюань кричал, со своего места встала Госпожа Юй, тихой поступью направляясь к Первому ученику её Ордена. — Так и знала, что от него нужно было избавиться, — ей на пути встал Вэнь Жохань, возвышаясь, чтобы смотреть ему в глаза, Юй Цзыюань приходилось сильно запрокидывать голову. — Вы встаёте на моём пути? — Именно, не стоит будить Вэй Усяня. — Великое Солнце считает, что его новая игрушка, являющаяся сыном слуги и создателем проблем, куда важнее первой и единственной дочери главы Великого ордена? — Мне казалось, что Юй Цзыюань имеет прозвище Пурпурной Паучихи, а не Змеи, — беспристрастное лицо обрело насмешливый вид. — Так от чего госпожа Юй пытается забрать этот титул у своей подруги, продолжая шипеть? — в ответ на подобное из женщины вырвалось, как в доказательстве, шипение. А Вэнь Жохань продолжил. — Что вы собрались делать? Госпожа Юй вдруг решила, что ей не будут препятствовать? Да и Тьма дала чёткий запрет на насилие над детьми. Вам стало скучно и захотели вновь пройти через гнев сильного? — Он убил Цзян Яньли! — Она не так ценна, как наследник Цзинь, который тоже был убит, но вы упорно игнорируете сей факт, хотя жаждали сделать его своим зятем. От неслыханной наглости Вэнь Жоханя Юй Цзыюань на миг забыла и как говорить, и как дышать. — Конечно я буду заботиться в первую очередь о своих детях! И что значит не так ценна? — То и значит. Дева Цзян не имеет стабильного Золотого ядра, я уже не говорю о его силе. Так что на Ночные охоты она явно не ходит. Из всего здесь произошедшего и увиденного, я могу сделать следующий вывод: единственное на что дева Цзян способна — лишь плакать да причитать. Получается, что её ценность лишь в том, чтобы быть женой? Но даже так, кажется, наследник Цзинь не сильно жалует твою дочь в качестве своей спутницы, — Цзинь Цзысюань лишь обречённо выдохнул, похоже, несдержанный язык у него в матушку, здесь ему стоило поучиться у отца. Юй Цзыюань вскипела от гнева, но её лицо оставалось спокойным, как ледяная маска. Она привыкла к нападкам и недовольству, но слова Жоханя были особенно больными. Цзян Яньли, сидящая в стороне, крепко сжимала платок в руках, её лицо было бледным. Она не могла скрыть своих чувств, и её глаза наполнились слезами. Её сердце колотилось, и она чувствовала, как её гордость и достоинство растаптывают на глазах у всех. — Верховный заклинатель говорит так, как будто быть супругой плохо, — Юй Цзыюань, шагнула вперёд, словно собираясь вступить в словесную дуэль. — И ты не имеешь права судить мою дочь, — произнесла она, голос её дрожал от гнева. — Ты не знаешь её. — Плохо быть нежеланной, — проворковал Вэнь Жохань. Он отпил новый глоток Улыбки. — Может, я и не знаю твою дочь, но знаю одно: чтобы выжить в этом мире, нужны сила и решимость. И если твоя дочь не способна их проявить, её будущее будет таким же плачевным, как и настоящее. Вэнь Жохань выдохнул так, как будто вся тяжесть мира свалилась на его плечи. Его лицо на мгновение потемнело, выражая усталость и разочарование, которые копились годами. Казалось, что каждый вдох приносил ему новые тяготы, а выдох был попыткой сбросить их хоть ненадолго. Юй Цзыюань внимательно следила за каждым его движением, её взгляд был острым. Она видела в этом выдохе не просто усталость, но и что-то большее — возможно, долю сожаления или скрытую борьбу. Цзинь Цзысюань, заметив это, невольно напрягся, его собственная злость и разочарование усилились. Он знал, что Жохань был не из тех, кто легко сдаётся, и его выдох не означал слабость. Напротив, это был момент, когда все внутренние конфликты и битвы стали видимыми, пусть и на мгновение. — Сядь на место, Юй Цзыюань. Вэй Усянь отныне неприкасаем для тебя, — давление Ци на плечи усилилось, заставляя склонить голову и отступить. — Это ведь не отменяет того факта, что он убил свою шицзе! — попытался возразить Цзян Ваньинь, наблюдающий, как его мать отступает. — Я думаю это ошибка! А-Сянь не мог так поступить, — сестра ухватилась за руку брата. — Ты же знаешь это. — Я уже ничего не знаю, — признал своё бессилие Цзян Чэн. Тот Вэй Усянь, которого он знал, действительно, не тронул бы Яньли — он её боготворил. Но новый Вэй Усянь... Вэй Усянь, который стал Старейшиной. Может он был способен? — Можно подумать, существует хоть один человек, с которым Вэй Усянь не имел бы разногласий… — Да насколько всё плохо стало? — удивлению Не Хуайсану не было придела. — Это точно. Разве ты слышал, чтобы он сближался с кем-то, кроме своих бешеных псов? Его окружали враги, и он, в свою очередь, причинял зло всем вокруг себя. Даже с Ханьгуан-цзюнем они, как лёд и пламень, ненавидели друг друга. — А вот в это я могу поверить. — Кстати, сегодня, если бы не Ханьгуан-цзюнь… Пройдя немного по тропинке, Вэй Усянь вдруг услышал переливчатое журчание ручья. Он не помнил, чтобы ему встречался ручей по дороге наверх. И тут Вэй Усянь, наконец, догадался, что идёт не той тропой. Должно быть, он ошибся на развилке. Держа ослика за вожжи, Вэй Усянь остановился у бегущей воды. Луна над его головой поднялась уже совсем высоко. Ручей был прозрачен и чист, берега его не захламлены ветками или пожухлыми листьями, и неровные белые блики отражались на его поверхности. В этом отражении Вэй Усянь увидел лицо, ежесекундно искажаемое неутомимым потоком воды. Он звонко ударил ладонями по поверхности, разрушив своё отражение, затем поднёс мокрые ладони к лицу и смыл с себя всю косметику. Теперь в воде отражался стройный и красивый молодой мужчина. Он был непорочен, словно омытый лунным светом, брови мягко очерчены, глаза ярки, а уголки губ слегка подняты вверх. И все же, когда Вэй Усянь опустил голову ниже, чтобы рассмотреть себя, капли воды с его ресниц стекли вниз, словно слёзы. — Небожители! Это так красиво, — восхитился Не Хуайсан, невольно вскрикнув и цепляясь за веер сильнее. — М? — разбуженный криком, Вэй Усянь стал выползать из-под подушек, которые, скатываясь, обнажали молодого человека. Его густые чёрные волосы ниспадали по спине, скрывая тело, придавая образу молодого человека загадочности. Опираясь на руки, он поднялся, растягивая своё подтянутое тело, придавая верхнему халату ещё большей небрежности. Ткань натянулась на его подросшей фигуре, следуя по каждому изгибу. Рука ласково поправила чёлку, играя с покосившимися прядями, которые стремились скрыть серебряные глаза молодого красавца, только что вернувшегося из мира грёз. Его движения были грациозными, словно танец, а взгляд, пробуждающийся от сна, был одновременно невинным и глубоким. Каждый жест, каждое движение, казалось, притягивало внимание, как магнит. Вокруг него словно витала аура таинственности и обаяния. Улыбнувшись слегка, он окинул всех вокруг своим мерцающим взглядом, который казалось, мог проникнуть в самые глубины их душ. — Что за шум? — его голос прозвучал мягко, но с нотками усталости, словно он был ещё не полностью в этом мире, его сознание всё ещё блуждало где-то между сном и реальностью. Ночные жемчужины, сверкающие подобно звёздам в бездонной чёрной пустоте, создавали мистический свет, отражающийся в его глазах. Эти драгоценные светила, подвешенные в воздухе, испускали мягкое, переливающееся свечение, которое размывало границы реальности и фантазии. — В-Вэй-сюн, а вот это уже греховно, — начал заикался Хуайсан, увидев представшую перед ним, картину. — О чём ты? — сонно посмотрел тот на друга, его серебряные глаза блестели в полумраке, отражая свет ночных жемчужин. — Вот об этом! — возмущённо ткнул Хуайсан сложенным веером в друга и, увидев у того на лице лишь недоумение, тут же взвился. — Да ты даже не понимаешь, что делаешь! Мне нужны холст и краски, срочно! — потребовал наследник Не и разошёлся в благодарности, когда желаемое появилось перед ним. — Что описываемое в книге, что это явно нужно запечатлеть. Я сам себя не прощу, если не сделаю это. — Всё ещё не понимаю о чём ты говоришь. Вэй Усянь, с его тёмными, ниспадающими волосами и небрежно распахнутым халатом, выглядел как воплощение древнего мифа о небожителе, сошедшего с Небес. Его серебряные глаза таинственно мерцали в темноте пространства. Не Хуайсан, с трясущимися руками и быстрыми вдохами, не мог оторвать глаз от этой картины. Он чувствовал, как его сердце бьётся быстрее, как по телу пробегают мурашки. В глазах друга был такой неподдельный восторг, что Вэй Усянь невольно рассмеялся, пытаясь сбросить с себя последние остатки сна. — Серьёзно, Сан-гэ, ты слишком драматизируешь. — Драматизирую? — почти выкрикнул Хуайсан, делая первый быстрый набросок. — Да ты сам не понимаешь, как выглядишь! Это как наблюдать за божеством, пробуждающимся после долгого сна. Рука Вэй Усяня снова прошлась по его волосам, поправляя пряди, и он слегка улыбнулся, наблюдая за другом, который с упоением творил. Этот момент, несмотря на всю его нелепость, был наполнен тёплым светом дружбы и искреннего восхищения. — Всё ещё не понимаю, о чём ты говоришь, — пробормотал он, потянувшись ещё раз. — Не обращай внимания, Вэй-сюн. Я просто потом тебе это покажу, — тараторил Не Хуайсан, делая быстрые наброски, пока образы были столь яркие. Чуть позже он напишет подробные картины. — Приличия! — прокричал в гневе Цинхэн-цзюнь, пытающий отогнать кровь от лица при помощи своей ци. — Да что происходит? — всё ещё сонный Вэй Усянь пытался понять, что он пропустил, что он не понимает и о каких приличиях идёт речь? — Ничего, что стоило бы вашего внимания, — успокаивал Вэнь Жохань юношу. — Просто небольшое столкновение во мнениях. Вэнь Цин. В отражении он видел молодое и незнакомое лицо, не принадлежавшее Старейшине Илин, Вэй Усяню, который поставил мир на колени и омыл кровавым дождём. — Молодой господин Не был прав. Это, воистину, красиво. Напишите для меня эту картину? В долгу не останусь, — многообещающая улыбка Жоханя предназначалась лишь для такого же ценителя прекрасного, как и он сам. — Не нуждаемся в таких должниках, — возразил Не Минцзюэ, пододвигая ближе к себе брата, а тот лишь незаметно кивнул Верховному заклинателю и продолжил своё занятие, уже прижавшись к боку дагэ. Посмотрев на нового себя еще немного, Вэй Усянь вновь умылся, протёр глаза и плюхнулся возле ручья. Дело вовсе не в том, что он не мог выносить обрушиваемое на него порицание. В конце концов, давным-давно, когда Вэй Усянь делал свой выбор, он в полной мере осознавал, что это за путь. С тех самых пор он часто напоминал себе о девизе Ордена Юньмэн Цзян — «Стремись достичь невозможного». Однако, хотя Вэй Усянь и думал, что сердце его превратилось в камень, под конец он всё же остался человеком, а не какой-то бесчувственной зеленью. — Ну вот, матушка, я же говорила, А-Сянь не мог так сделать, — довольная Цзян Яньли улыбалась побледневшему Вэй Усяню, который кажется понял, что он пропустил. — Верно, — согласился Вэнь Сюй. — Наверняка ошибочное суждение окружающих, либо несчастный случай. Ничего интересного или стоящего. — Смерть стала "ничего не стоящей"?! — Ровно в тот момент, когда она описывается в будущем, которое явно будет изменено, — спокойно пил свой чай Вэнь Сюй, пока противостоял новой вспышке гнева Юй Цзыюань. — Этот ублюдок убил мою дочь! — Этого не было сказано напрямую, успокойтесь. Все выводы мы будем делать в самом конце, — поставил точку Вэнь Жохань. Ослик, казалось, понимал, что Вэй У Сяню сейчас совсем не до веселья, и, наверное, впервые в жизни не стал душераздирающе реветь от нетерпения. Он потоптался немного на месте и развернулся, словно собираясь уходить. Вэй Усянь продолжал сидеть у ручья, не обращая внимания на происходящее вокруг. Осёл обернулся и посмотрел на него, забив копытом по земле. Никакой реакции. Тогда осёл подошёл с недовольным видом и вцепился зубами в воротник Вэй Усяня, потянув его за собой. Он вправе был двигаться дальше или же остаться. Но увидев, что осёл настроен так решительно, что уже пустил в ход зубы, Вэй Усянь всё же пошёл. Ослик протащил его до ближайших деревьев, затем отпустил и принялся кружить вокруг какого-то предмета в траве. Им оказался мешочек Цянькунь, запутавшийся в обрывках золотистой сети. Похоже, что неудачливый заклинатель обронил его, пытаясь выбраться из ловушки. Вэй Усянь поднял мешочек и открыл его. Внутри лежали различные магические предметы: склянки с эликсирами, талисманы, зеркальца, отражающие демонов, и так далее. — Ладно, этот ишак не так плох, — снизошёл Не Хуайсан. — Я в нём немного ошибался. Но только немного. Немного порывшись в мешочке, Вэй Усянь наугад выудил какой-то талисман. В ту же секунду огненный шар зажёгся в его ладони. Это оказался талисман Горящего мрака. Как видно из названия, в качестве топлива он использовал тёмную энергию, и при любом контакте с ней талисман воспламенялся сам по себе. Чем больше было энергии, тем ярче пламя. И то, что он зажегся сразу же, как только Вэй Усянь извлёк его, означало, что неподалеку находился дух. Едва увидев огонёк, Вэй Усянь насторожился и начал медленно крутиться по сторонам, намереваясь отыскать духа. Когда он повернулся на восток, пламя ослабло, но когда он повернулся на запад, пламя разгорелось ярче. Он сделал несколько шагов в этом направлении и под деревом увидел белую сгорбленную фигуру. — Кажется за всеми потрясениями мы совсем забыли, что идёт охота. Талисман прогорел, и пепел опал с ладони Вэй Усяня в траву. Спиной к нему сидел старик и что-то тихо бормотал. Вэй Усянь медленно приблизился к нему. Бормотание стало яснее: — Больно, мне больно. Вэй Усянь спросил: — Где больно? Старик ответил: — Голова, моя голова. Вэй Усянь попросил: — Дай взглянуть. Он обошёл старика, посмотрел на него спереди и увидел огромную окровавленную дыру в его лбу. Значит, Вэй Усянь встретил призрака человека, которого, скорее всего, убили ударом в голову. Призрак сидел в погребальных одеждах тонкой работы, изготовленных из хорошего материала. Выходит, этого старика положили в гроб и с честью похоронили, и это не могла быть одна из тех потерянных душ еще живых людей. — Как ты можешь так спокойно общаться с призраком? — Не все такие трусишки, как ты, диди, — посмеивался Не Минцзюэ. — Вот-вот, это же безобидный призрак. Однако такие призраки не должны были появляться на горе Дафань. Вэй Усянь никак не мог найти внятного объяснения для такого из ряда вон выходящего события. С нарастающим беспокойством, он вскочил на осла, с окриком шлёпнул его и помчался в ту сторону, куда ушёл Цзинь Лин. Среди древних захоронений слонялись толпы заклинателей, надеясь, что монстр сам себя подаст им на блюдечке с голубой каёмочкой. Кто-то осмелился использовать Флаг, притягивающий духов, но на него приманилась лишь кучка мелких призраков, которые безостановочно и отчаянно рыдали, дополняя творившуюся вакханалию. — Это, случаем, не те, кто жаловался, что Компас не работает? — спросил Вэй Усянь, поправляя разбросанные подушки. — Всё за них делать должны, тогда только довольны будут? — Жадность и лень людей не знает границ. Так что здесь нечему удивляться. Вэй Усянь потянул за вожжи, осмотрелся вокруг и громко и четко спросил: — Прошу прощения за беспокойство, но не видели ли вы, куда пошли молодые господа из кланов Лань и Цзинь? Теперь, когда он смыл с лица макияж, люди, наконец, перестали относиться к Вэй Усяню с пренебрежением. Один заклинатель ответил: — Они пошли туда, в Храм Богини. Вэй Усянь переспросил: — Храм Богини? Сельский клан, что спас Вэй Усянь, прослышав о том, что все Сети божественного плетения были уничтожены, тоже вернулся на гору и приступил к ночной охоте. Мужчина средних лет узнал одежду Вэй Усяня и его кривляющегося осла и понял, что это тот сумасшедший, который помог им. Он почувствовал себя очень неловко и притворился, будто ничего не случилось. Круглолицая девушка же, напротив, показала ему дорогу: — Это там. Божественный храм в пещере на горе. Вэй Усянь снова спросил: — Какому божеству посвящён этот храм? Круглолицая девушка ответила: — Кажется... кажется, каменной статуе, что образовалась естественным путём. Вэй Усянь кивнул ей: — Спасибо. Закончив разговор, он что есть духу припустил в направлении Храма Богини. Женитьба городского лодыря; молния, что уничтожила гробы; жених, разорванный волками; отец и дочь, потерявшие души; погребальные одежды тонкой работы… Будто нить пронзила разбросанные бусины и собрала их в ожерелье. Теперь понятно, почему ни Компасы Зла, ни Флаг, притягивающий духов, не сработали. Тварь, обитающую на горе Дафань, недооценили. Это существо являло собой гораздо бо́льшую опасность, чем кто-либо мог представить! — Лже-Богиня? — приосанился Не Минцзюэ, учуяв интересную добычу. — Я ведь прав? — Да, к сожалению, — согласился с выводами Вэй Усянь. — И эти дети не справятся с ней. Хотя, для начала, им вообще необходимо понять, кто это. — Думаете не сообразят? — Не уверен. Столько заклинателей на горе, но все ловят простую нечисть. Хоть бы один задумался, но нет, это ведь слишком сложно! — причитал Усянь. — Ведь зачем сопоставлять имеющуюся информацию? — Однако стоит понять и убить её будет просто. — Для вас возможно, но откуда подобная сила у вчерашних детей? — Тогда я буду надеяться, что никто не пострадает. — Вы так уверенно говорите о том, кто может обитать на этой горе, — Цинхэн-цзюнь приподнял тонкую бровь, выражая скепсис в умозаключении двух заклинателей. — Если не отсиживаться постоянно в медитациях, — презрительно ухмыльнулся Не Минцзюэ, — а выбираться почаще на Ночную охоту, то, как выразился Вэй Усянь, легко сопоставить факты и понять, кто перед тобой, пока не стало слишком поздно. — Но здесь же не было сказано нормально об этих самых фактах, — возразил Вэнь Чао. — Было. И более чем достаточно, и более чем прозрачно. Разница в том, что мы это видим, а вы, господин Вэнь, нет — это называется опыт. Как часто вы выбираетесь из дома, ради охоты? — Не то, чтобы часто, — признался Вэнь Чао. — В последнее время я занимаюсь лишь организацией. — Вот и ответ. Теория это, конечно, хорошо, но лишь в умелых руках и лишь на практике вы получите необходимые навыки, — наставлял глава Не под одобрительные взгляды Вэнь Жоханя. — Да и как вы выстраиваете план охоты, если нет должного опыта? А если отправите слабый отряд на опасную тварь? Хоть примерно, но вы должны понимать, что происходит на месте охоты. Вэнь Чао задумался, а придя, к, только ему известным мыслям, поклонился наставляющему: — Благодарю за ваше учение, глава Не. Итак, Лань Сычжуй и остальные не обнаружили никаких следов злобной твари в районе древних захоронений и продолжили поиски в Храме Богини. Кроме погоста, где были похоронены предки жителей Ступней Будды, на горе Дафань также находился Храм Богини. Однако посвящён он был не Будде или Гуаньинь, а так называемой «танцующей богине». Несколько сотен лет назад охотник из Ступней Будды отважился покорить гору Дафань и в одной из пещер обнаружил чудесный камень. Около чжана высотой, он странным образом походил на сформировавшуюся естественным путём человеческую фигуру, все четыре конечности которой будто застыли в танце. Более того, верхняя часть камня смутно напоминала лицо улыбающейся женщины. Жители Ступней Будды, поражённые находкой, решили, что это волшебный камень, вобравший в себя энергию Неба и Земли, и придумали целый ворох легенд о нём. Одни мифы рассказывали о бессмертном, что влюбился в Богиню Девяти Небес и высек её изображение в камне, чтобы выразить муки своей любви. Узнав об этом, богиня пришла в ярость, и статуя так и осталась незавершённой. Другие же повествовали о Нефритовом императоре и его любимой дочери, которая умерла совсем юной. Предполагалось, что тоска отца по ней отразилась в этой статуе. Как бы то ни было, люди придумали множество мифов и легенд на любой вкус, так что каждый мог поразиться и раскрыть рот в благоговении. Как и следовало ожидать, в конце концов жители Ступней Будды сами начали верить в свои же выдумки. В последствии кто-то превратил пещеру в храм, а каменный постамент — в священный алтарь. Статую нарекли «танцующей богиней», и верующие круглый год текли сюда рекой. — Глупые. Глупые люди, — разочарованно вздыхал Лань Цижэнь. Сначала он не был согласен с двумя заклинателями в их выводах, принимая сторону своего брата. Но сейчас Цижэнь готов признать, что уступает им, как и Вэнь Чао, в опыте. — Сами создали себе проблему. — На сколько сильно опасна Лже-Богиня? — полюбопытствовал Не Хуайсан. — Ещё немного и я начну думать, что обучение в Гусу Лань было бессмысленно, а сам ты не Не, — старший брат уставился на младшего, слегка склонив голову в любопытстве, как будто, в самом деле, задумался, являлись ли они братьями. — Ты же не серьёзно, верно? — Я более чем серьёзен. Ты как учился? — похлопал по макушке диди. — Этот дагэ, с трудом, но может понять своего диди, когда он не хочет тренироваться с саблей. Но уж с обучением у тебя не должно же быть проблем! — А у меня и нет проблем. — Тогда почему ты спрашиваешь, опасна ли Лже-Богиня? — Дагэ, не привирай. Я спросил насколько она опасна, а не опасна ли вообще. — Это не многое меняет. — А вот здесь не достает опыта уже вам, глава Не, — забавлялся от всей ситуации Вэнь Жохань. — На поле битвы вы, несомненно, будете одним из лучших. Но в политике вы ещё очень юны и неопытны. Вы не слышите полутонов беседы. Но не переживайте, со временем вы и этому научитесь, в конце концов, подле вас растёт будущий отменный политик. — Великое Солнце слишком благосклонен к этому скромному, — Не Хуайсан спрятался за веером. — Я не твой брат, ты ведь понимаешь это. А значит должен понимать то, что я вижу куда больше, а ты, юный господин, сейчас как слепой котёнок — действуешь инстинктивно, но не более. Слушай, наблюдай и учись, а через пару лет я жду тебя на собраниях. Уж больно любопытно каким ты станешь. — Не слишком ли глава Вэнь высокого мнения об этом ученике? — Лань Цижэнь понимал о чём говорил Вэнь Жохань. Политическая сфера одна из самых сложных наук; изучая механизмы власти человек также учился принимать решения, управлять, он изучал как поведение простого народа, так и власть имущих, причины и последствия их решений. Политики учились сложно и запутанно говорить, используя технику риторических приемов, перефразирование, употребление сложных слов и косвенных высказываний, чтобы вызывать необходимые образы и эмоции. Упомянутые Вэнь Жоханем полутона играли огромную роль на политической арене. До его слов Лань Цижэнь был уверен: политиками рождались, ибо обучить всем этим тонкостям практически не возможно. А с другой стороны, как учитель он уже один раз провалился. Вэй Усянь... Как тяжело было понять эту личность. Может и сейчас его глаза его подводят, а у Не Хуайсана была предрасположенность к политике? Нет. Не была. В живописи лишь. Но не в политике. — Одно разочарование. И чему, спрашивается, учить новое поколение, когда старое такое плохое? — алые глаза просканировали присутствующих, иногда задерживаясь на наследниках, пока не остановились на Старейшине. — Может поэтому они так не обрадовались вашему поведению? Вы были другим, вот они и вспыхнули, словно молния в ясном небе. А их зависть бурлила, словно вулкан, готовый извергнуть своё пламя на вас, кто выделялся своими способностями и достижениями. — С каких пор Тёмный Путь стал завистью? — пророкотал от злости Цинхэн-цзюнь. — У Великого Солнца столь сладкие речи, а слова изысканны, — с осторожностью отвечал Вэй Усянь, совершенно игнорируя разгневанного главу Лань. Усталые красные глаза скрылись за опущенными веками, скрывая появившиеся там эмоции. Последовала команда: — Вэнь Цин, продолжай. Внутри пещера оказалась довольно просторной, схожей по размеру с храмом Эрцзинь, алтарь Богини стоял в центре. На первый взгляд камень действительно напоминал человека — у женщины даже имелась податливая и изящная талия. Но после внимательного осмотра становилось ясно, что сходство весьма и весьма грубое. Однако же существования статуи, образовавшейся естественным путём и хоть немного напоминающей человека, оказалось вполне достаточно, чтобы большинство простых людей трепетали в священном ужасе. — Надо будет не забыть с ней разобраться, — делал у себя пометки Вэй Усянь. Самое важное он записывал на отдельный листочек, который проткнул небольшим кинжалом для бумаг на краю стола по правую руку, чтобы точно не потерять и не забыть. — А мне так никто и не ответил, — напомнил про себя Не Хуайсан. — Лже-Богиня не является порождением Тьмы или Обиды. По сути она была рождена путем молитвы простых людей. Но божеством стать не может, так как не является человеком по рождению. Вот и получается, человек молится, рождается Лже-Богиня. В какой-то момент ей становится мало молитв, она начинает пожирать души, — не отрываясь от своих заметок, рассказывал Вэй Усянь как можно проще, чтобы друг понял. — В ней нет тёмной энергии, значит уничтожить её при помощи обычных средств не выйдет, а это — духовные мечи, — Усянь задумался, — да всё духовное оружие, если так подумать. Не будут работать и талисманы. Против подобных лучше идти либо с грубой силой, либо при помощи тёмной энергии. Убить не так уж и сложно, просто муторно. — Как вы можете рекомендовать использовать, отличный от Светлого, путь? — тут же возмутился Цинхэн-цзюнь. — Глава Лань, не надо вкладывать в мои уста то, что я не говорил, — прозвучал усталый вздох Вэй Усяня. Его тело ныло последнее время, меридианы нещадно горели, а голова была готова взорваться от боли. Усянь изо всех сил старался сосредоточиться на читающей Вэнь Цин, он должен знать, что будет в будущем. Не просто же так вернулся спустя тринадцать лет, верно? Он даже попытался немного поспать, чтобы стало легче, но постоянные крики, всполохи плохо проконтролированной Ци, не дали заклинателю это сделать. И вдобавок ещё нападки от самых благородных среди Великих Орденов. — Я лишь перечислял способы устранения угрозы. Не-сюн, ты понял о чём я? — Да, спасибо тебе. Лань Цзинъи поднял и снова опустил Компас Зла, но стрелка по-прежнему не двигалась. На столе для подношений лежал толстый слой пепла от благовоний и беспорядочно валялись свечи. Чаши с фруктами источали сладковатый гнилостный запах. — Что за гадость, — сморщил свой нос Не Хуайсан, оторвавшись ненадолго от холста, где, сейчас, он прорисовывал отражение в реке. — Ничего удивительного, это не храм, где есть люди, которые будут убирать все это. Большинство членов Ордена Гусу Лань страдали той или иной степенью маниакальной чистоплотности, и Лань Цзинъи помахал рукой перед носом, говоря: — Местные утверждают, что молитвы в этом храме часто доходят до богини. Почему же тогда здесь всё в таком запустении? Должны же они хоть иногда приходить и прибираться в этом храме. Смешки старались прятать за рукавами, старательно делая вид, что рядом с ними не сидит клан Лань. Ведь те, действительно, были ещё теми чистоплюями. Лань Сычжуй ответил: — Уже семь человек потеряли свои души. Все в Ступнях Будды убеждены, что в ночь грозы с их древнего погоста выбралась свирепая тварь. Как ты думаешь, осмелится ли кто из местных подняться на гору? В этот храм больше никто не ходит, поэтому и прибираться здесь некому. — У него есть критическое мышление, — одобрительно кивал Вэй Усянь. — К тому же, он совсем не обращал внимания на то, что перед ним стоял "сумасшедший Мо" и общался с ним на равных и с уважением... — ненадолго замолчав, Усянь склонил голову и в задумчивости вертел карандашом. — Он с достоинством общался с главой из Великого Ордена, а Лань Чжаня понимал с одного взгляда и отвечал за него, — острый взгляд серых глаз смотрел прямо на лицо друга. — Не твой ли он сын, часом? — брошенные слова были подобны талисману "Взрывающийся Дракон". Впервые можно было увидеть яркие эмоции на лице Лань Ванцзи: его глаза широко распахнулись, зрачки расширились, словно стремясь вместить необъятное видение. Брови взметнулись вверх, образуя глубокие складки на лбу, придавая лицу выражение изумления и растерянности. Рот приоткрылся в безмолвном возгласе, а напряжённые скулы и слегка отвисшая челюсть добавляли драматизма моменту. Всё его лицо, застыло в этом мгновении, фиксируя момент внезапного и ошеломляющего откровения. — Я не знаю чему мне больше удивляться, — тихонько начал Не Хуайсан, боясь нарушить великолепие момента. — То, к каким выводам ты пришёл буквально из ничего, Вэй-сюн. Или лицу Лань-сюна в данный момент. Лань Сичэнь обхватил сжавшийся кулак своего диди, стремясь то ли успокоить, то ли поддержать, то ли прийти в чувства самому. Его взгляд метался, отражая тревогу и беспокойство, а тёплая ладонь пыталась передать частичку спокойствия и уверенности. — Господин Вэй, с чего вы это решили? — Думаете я не прав, да? — молвил заклинатель, от смущения почёсывая затылок. — Возможно, я не прав. Просто Лань Чжаня действительно тяжело понять, и почти невозможно с ним сдружиться. Уже сейчас он на возвышение по сравнению с другими сверстниками, а когда он получил титул Ханьгуан-цзюня, то, наверняка, стал и вовсе недосягаем. А Лань Сычжуй его понимает и понимает как член семьи, а не ученик, — стал загибать пальцы Вэй Усянь, перечисляя, — он явно часто бывает среди верхних чинов Орденов, слишком уж спокойно говорил с Цзян Чэном. Сами понимаете, с вами обычным заклинателям не так уж просто встретиться, а общаться и подавно. Если я правильно помню, упоминалось, что тот был в одеяниях, которые носят только главная ветвь Клана. Не будем забывать и про способности Лань Сычжуя. Он талантлив. Единственное он более человечный, уж извини Лань Чжань, но и ребёнок рождается не от одного человека. Здесь он явно пошёл в матушку, — яркая улыбка Усяня озарила окружающих, словно солнце, — уж больно любопытно, кто она. — Я-я, — запнулся Лань Сичэнь, — я и не знаю, что и сказать, — кулак под рукой сжался ещё сильнее, сминая ткань одеяния. — А что тут говорить? — вмешался довольный Лань Цижэнь, одно дело, когда такие личности были просто учениками, другое — потомком. — Остаётся узнать, кто его мать и можно сразу заниматься сватовством. — Может Ванцзи ему дядя, а не отец! — возразил Сичэнь. Он не был готов обсуждать сейчас брак младшего брата, да и сам Ванцзи тоже. Вон как разозлился. — Ой, а об этом я не подумал. Это звучит куда более реально, хах, прошу прощения. Вэй Усянь не знал куда себя деть от неловкости. Язык мой — враг мой. Янтарные глаза смотрели упрямо на него и, казалось, что их хозяин был разозлён на Усяня. Ну ляпнул не думая, в первый раз что ли? — В любом случае, гадать нет сейчас смысла, будем надеяться, что родители Лань Сычжуя будут упомянуты. Мой сын? Мой? Почему ты говоришь, что он мой?! Лань Ванцзи стал дышать на три счета, пытаясь взять бурлящийся внутри гнев под контроль. Почему он так разозлился? Ванцзи не понимал. Снаружи пещеры послышался надменный голос: — Это всего-навсего бестолковый камень, который не-пойми-кто возвёл в ранг богини, а у местных хватило ума установить его здесь, курить благовония и преклоняться! Цзинь Лин, скрестив руки за спиной, вошёл внутрь. Время заклятия молчания уже спало, так что он вновь мог открывать рот. Но из этого рта по-прежнему не доносилось ничего хорошего. — А вот здесь можно даже не сомневаться кто является отцом и дядей, — посмеивался Не Минцзюэ, — слишком очевидно. Цзян Яньли приободрилась, стала улыбаться. Её радовало слышать о своём ребенке. Её и Цзинь Цзысюаня ребёнке. Юноша взглянул на статую и хмыкнул: — Эти деревенщины, столкнувшись с любой трудностью, сломя голову бегут кланяться Будде или ещё кому, вместо того чтобы потратить время с пользой и самим разобраться с проблемами. На свете тысячи и миллионы людей, но и у богов, и у будд хватает своих забот, так что им и дела нет до молитв! Возьмём, к примеру, эту слабую и бесславную богиню. Если молитвы в храме действительно достигают её ушей, тогда, пожалуй, я попрошу, чтобы ужасный пожиратель душ с горы Дафань появился прямо передо мной. Ну что, статуя услышала мою молитву? — Ой дуурааак, — простонал Вэй Усянь, ударяя себя по лицу от шока сказанных слов. Загадать желание перед Лже-Богиней... — Э-это плохо? — не смог сдержать своего любопытства Вэнь Нин. И тут же от смущения спрятался за сестру. — Да, очень. Если Лже-Богиню не убить в ближайшее время, она поглотит душу Цзинь Лина, — запуская руки в волосы, казалось, Вэй Усянь готов себе их выдрать. — Н-но вы ж-ж-же на горе, — попытался успокоить, разволновавшихся заклинателей. — Верно, ты прав, — выдохнул Усянь и счастливо улыбнулся своему старому и верному другу. — Я на горе, а значит всё будет хорошо. Вэнь Нин в ответ на эту улыбку слегка расслабился, ему понравился молодой господин Вэй. Он добрый. Может мы сможем подружиться? За Цзинь Лином в храм вошли несколько заклинателей из кланов помельче, и, услышав его, рассмеялись в знак согласия. Они постепенно продвинулись вглубь, и царившая до этого тишина сменилась шумом и гвалтом, а в храме стало ощутимо теснее. Лань Сычжуй молчаливо покачивал головой, бесцельно поглядывая по сторонам. Его взгляд остановился на голове статуи, где едва угадывались черты сострадательно улыбающегося женского лица. И всё-таки он вдруг уловил нечто знакомое в этой улыбке, словно уже где-то видел её. Где же он мог её видеть?.. — Зоркий глаз, но недостаточный опыт, чуть-чуть поднатаскать и выйдет отличный заклинатель! — продолжал нахваливать Вэй Усянь Лань Сычжуя, заставляя гореть изнутри другого Ланя. — Разве она где-то упоминалась? — полюбопытствовал Цзинь Цзысюань. — Да. Помнишь ту девушку, что танцевала и улыбалась? Её душу ещё вернули. Думаю из-за этого её душа травмировалась, теперь ей приходится подражать этой Богине. — Оу, — осознание трагичной судьбы пришло к наследнику. — Она ведь такой и останется? Лань Сычжуй чувствовал, что упускает что-то очень важное, поэтому устремился к статуе, намереваясь рассмотреть её лицо поближе. В ту же секунду в него кто-то врезался. — И интуиция на месте. Уж не знаю чей сын, но он очень способный, — тяжёлый вздох Вэй Усяня лёг всем на плечи, оседая неприятными ощущениями. — Дадите мне потом с ним познакомиться? — в надежде смотрел на двух Нефритов Лань. — Ни за что предатель Светлого пути не приблизится к нашим детям! — возразил Цинхэн-цзюнь. Его слова ударили Усяня словно очередная болезненная пощёчина от мадам Юй.

— Не слушай этого ублюдка! — воскрикнула Хэй'ань где-то рядом с Вэй Усянем. — Если хочешь я удушу его. Хотя нет, ты прав, это лёгкая смерть. Отдадим на растерзание жителей Луаньцзан.

“Цзецзе, не обращай внимания.”

— Но этот… совсем сошёл с ума от своего уединения!

“Цзецзе”.

— Ладно, — раздражённо бросила Хэй'ань.

Лань Сичэнь сидел и не знал что сказать; как успокоить отца и попросить не бросать подобные слова, как извиниться перед, сидящим напротив, юношей, что поник, стоило услышать такие жестокие слова. Сичэнь не знал как успокоить своего брата, кулаки которого никогда не имели такой жёсткости раньше. Лань Сичэнь так и продолжал сидеть, пока не заговорил Вэнь Жохань. — Глава Лань такой благородный, великодушный и добродетельный, — мягкий голос, казалось, проникал под кожу любого, кто его слышал. — Свою добродетельность он ставит выше других, словно его моральный компас всегда указывает верное направление. Как он превосходно подчёркивает свою праведность на каждом шагу! Но скажите мне, когда вы в последний раз действительно встали лицом к лицу с настоящими трудностями, не прикрываясь своей благородной добродетелью и не убегая от реальности? — с презрением и сарказмом добавил Вэнь Жохань, пристально глядя на собеседника, его глаза блестели холодным огнём. — Вы думаете, что благородство — это красивая оболочка, которой можно прикрыться. Но истинная сила — в действиях, а не в пустых словах. Глава Лань может возвышаться над всеми нами в своём великодушии, но как только он столкнется с настоящей опасностью, его истинная природа станет очевидной. — Сейчас Вэй Усянь является последователем пути Меча, — продолжил за отцом Вэнь Сюй. — Не похоже, что он собирается уходить с него. Да и я не помню, чтобы упоминались причины смены Пути. Разве с вашими правилами вы не должны не делать поспешных выводов? — Не должны, — облегченно выдохнул Лань Сичэнь. — Я прошу прощения за это. — Лань Сичэнь! — воскликнул Цинхэн-цзюнь, возмущённо глядя на сына. — Если... — с трудом выдавил из себя слова Лань Ванцзи. — Если это мой сын, как предполагает Вэй Ин, то Ванцзи не будет возражать от знакомства сына с Вэй Ином. — Ох ты ж, — Вэй Усянь был поражен не то количеством слов сказанным другом, не то, что ему позволили пообщаться с будущем Ланем. Глаза застила не пролитая пелена слёз. — Спасибо, Лань Чжань! Если для улыбки Вэй Ина требовалось столь мало, Лань Ванцзи это даст. Но... сын? В голове до сих пор это не укладывалось. Попытки возмущения Цинхэн-цзюня были прерваны сыном, который упорно подавал пиалу с чаем. И гневным взглядом Верховного заклинателя. Заклинатель, что стоял за ним, вдруг обмяк и беззвучно сполз на пол. Все остальные заволновались, а Цзинь Лин настороженно спросил: — Что это с ним? Лань Сычжуй, придерживая меч, наклонился, чтобы осмотреть заклинателя. Дыхание того было глубоким и ровным, словно он просто внезапно уснул. Но, тем не менее, как бы сильно его ни трясли и ни звали по имени, заклинатель не просыпался. Лань Сычжуй выпрямился и сказал: — Похоже, что он… Не успел он закончить фразу, как тёмная пещера внезапно заполнилась красным светом, будто со стен стекали водопады крови. Свечи на столе для подношений и по углам пещеры зажглись сами собой. — Вэй-сюн, тебе бы лучше уже появиться на сцене, — вжимаясь в брата от страха мямлил Не Хуайсан. Почти одновременный шорох пронёсся по пещере: заклинатели либо обнажили мечи, либо достали талисманы. В ту же секунду с улицы, словно вихрь, ворвался человек со склянкой алкогольной настойки в руке. Он швырнул бутылку в сторону каменной статуи, и яростные языки пламени заплясали на полу, осветив пещеру так, словно внутри взошло солнце. — Получите, распишитесь, — веселился Вэй Усянь, казалось он совсем не помнил, что пару минут назад был сильно обижен. Вэй Усянь использовал всё содержимое мешочка Цянькунь, отбросил его в сторону и закричал: — Все наружу! Берегитесь пожирающей души богини! Кто-то удивленно завопил: — Поза богини изменилась! — Этого ещё не хватало! Раньше у статуи одна нога была оторвана от земли, а обе руки подняты наверх, правая устремлена к небу — сама грация и изящество. Но сейчас, на фоне полыхающих алых и жёлтых огней, все её конечности оказались опущены. Никаких сомнений не оставалось — это определенно не обман зрения! И тут каменная статуя снова подняла одну ногу и сделала шаг из огня! Вэй Усянь опять завопил: — Бегите! Спасайтесь! Хватить рубить направо и налево! Это не поможет! Но большинство заклинателей пропустили его слова мимо ушей. Тварь-пожирательница душ, что они так долго пытались найти, наконец, явила им себя, так с чего бы они стали упускать такой шанс? Однако сколько бы мечей в неё ни воткнули и сколько бы магических талисманов и артефактов ни использовали, статуя продолжала идти как в ни чём не бывало. Около одного чжана ростом, в движении она напоминала титана, источая поистине гнетущую ауру. Неожиданно статуя схватила двух заклинателей и поднесла к лицу. Её каменный рот, казалось, открылся и тут же закрылся, и мечи заклинателей со звоном упали на землю, а их головы безжизненно повисли. Богиня высосала их души. — Разве Лже-Богиня может шевелиться? — шокированный Не Хуайсан цеплялся за руку брата. — В очень редких случаях, но да, она способна на это. И о том, как с ней бороться, эти идиоты не знают! — стал заводиться глава Не. Его кровь бурлила внутри вен. Он хотел не то сразить эту Богиню, не то надавать по шеям идиотам-заклинателям. — Сказано же выйти! Сказано же — не работает! — от злости ударил по столу, от чего по нему пошли новые трещины. — Дагэ! — Не Хуайсан ударил пару раз веером по голове брата, может быть даже в надежде, что там появятся мозги. И стал убирать расписанные листы подальше, чтобы те не пострадали. Он всё думал, как бы их лучше разместить, когда за спиной появился небольшой деревянный стол, выглядящий скромно, но элегантно. Он был низким, едва достигающим колен сидящих рядом. Столешница, выполненная из темного, отполированного до блеска дерева. Углы стола были аккуратно закруглены, а по краям шла тонкая резьба с изящными узорами, изображающими облака и цветы. — Благодарю хозяйку этого дома, — обрадованный Хуайсан поклонился, перемещая листы на новую поверхность. Поняв, что никакие атаки не могли навредить статуе, заклинатели, наконец, послушались Вэй Усяня. Плотный людской поток хлынул из пещеры, а затем заклинатели со всех ног бросились врассыпную. Людские лица мелькали перед глазами Вэй Усяня, и он всё больше и больше нервничал: Цзинь Лина нигде не было. Тогда он оседлал осла и рванул в сторону бамбукового леса, почти сразу же наткнувшись на учеников из клана Лань. Вэй Усянь громко позвал их: — Дети! Лань Цзинъи ответил: — Кого ты здесь называешь детьми? Ты знаешь, из какого мы клана? Думаешь, мы признаем тебя за старшего только потому, что ты, наконец, умылся? — А он не родственник Цзиней? — вырвалось у Вэй Усяня. В ответ услышал лишь смешки. Лань Цижэнь ощутил внутри себя стремление и решимость. Он может не соответствовать нашим стандартам сейчас, но я уверен, что под моим руководством он сможет раскрыть свой истинный потенциал и стать достойным членом нашего Ордена. Мысли Лань Цижэня звучали не как обещание, а как клятва. Вэй Усянь произнёс: — Ладно, ладно, гэгэ. Пошлите сигнал для своего… для Ханьгуан-цзюня! Ученики согласно закивали и суетливо забегали вокруг, охлопывая себя в поисках сигналов. Лань Сычжуй в растерянности сказал: — Мы… мы использовали все сигнальные огни во время той ночи в деревне Мо. — Это просто неприемлемо! — воскликнул Вэй Усянь, его голос звучал сурово и резко. — Как можно быть таким безответственным? Безопасность должна быть на первом месте, а не игрушкой, которую можно игнорировать! Что за поколение-то такое проблемное? — Ахаха, добро пожаловать на наши места, — веселился Вэнь Жохань с вида Вэй Усяня и с его гнева на младшее поколение. — Ровно то же самое думаем мы о вашем поколении. — Кажется я начинаю понимать некоторые моменты, за которые я отхватывал, — с пустыми глазами говорил Вэй Усянь, немного содрогаясь. Вэй Усянь был крайне удивлён: — Разве вы после не пополнили запасы? Обычно заклинатели нуждались в сигнальных огнях крайне редко. Лань Сычжуй, сконфузившись, ответил: — Мы забыли. Вэй Усянь попытался их напугать: — Как вы можете забывать о таком? Если Ханьгуан-цзюнь узнает об этом, вы очень пожалеете! Лицо Лань Цзинъи от ужаса сделалось пепельно-серым: — Вот и всё. На этот раз Ханьгуан-цзюнь точно убьёт нас… Вэй Усянь подлил масла в огонь: — Точно-точно, он должен наказать вас! Иначе в следующий раз вы опять всё забудете. — Почему господин Вэй пугает детей моим братом? — Потому что ваш брат, явно, значимая фигура. Через подобный страх может, что в их голове и останется. — А вы заметили, что Лань Цзинъи сказал “на этот раз”? —полюбопытствовал Не Хуайсан. — Интересно, сколько раз они так влипали в неприятности и сколько получали за это? — Побольше нашего, явно, — говорил Усянь, поедая палочку ютяо. — Да и не забывай, что они Лань. Там другие нормы. Он поскакал дальше на поиски Цзинь Лина, но Лань Сычжуй нагнал его и побежал рядом: — Молодой господин Мо, молодой господин Мо! А как вы узнали, что тварь, пожирающая души, не дух или монстр, а статуя богини? Вэй Усянь ответил: — Как я узнал? Я увидел. Лань Цзинъи последовал за своим товарищем. Теперь они бежали по обе стороны от Вэй Усяня. — Что ты увидел? Мы тоже много чего видели, и безрезультатно. — Вы увидели, но какие выводы вы сделали из увиденного? Что за существа обитают на древнем погосте? — Не считая картины у реки, такие моменты занимают второе место в моём рейтинге. — Почему же? — полюбопытствовал Вэнь Сюй у Не Хуайсана. — Вэй-сюн потрясающе объясняет, а способы его преподавания просто великолепны. — Это верно, — согласился Цзян Ваньинь. — Он превосходно умеет заставлять моих шиди думать. Он не просто передаёт знания, он развивает у них критическое мышление, учит видеть вещи со всех сторон. Вэй Усянь делает уроки интересными, необычными, — продолжал Цзян Чэн. — Он может рисовать, объяснять через примеры из жизни, подбирать нестандартные задания. Он всегда находит подход к каждому ученику, учитывая их особенности и интересы. И я видел, как он помогает им развивать творческое мышление, — добавил он. — И это не просто слова — я видел результаты его работы. Мои шиди стали не просто умными, но и умеющими применять свои знания на практике. Казалось, даже, сам Цзян Чэн не ожидал от себя такой пылкой речи; он замер после сказанного, глаза бегали от заклинателя к заклинателю, перепрыгивали от стола к столу, боясь задержаться на чем-то одном. На его скулах появился румянец. — Кхм, — попытался откашляться Вэй Усянь. — Не ожидал такого, — румянец теперь был и на нём. — Спасибо, Цзян Чэн. — Цзян-сюн открылся сейчас с новой стороны, — одобрительно кивал Не Хуайсан. — Ой, заткнись! — засмущался окончательно Ваньинь. — Только мёртвые души, что ещё там может обитать? — Верно, мёртвые. Вот именно поэтому тварь, пожирающая души, не может быть духом или монстром. Всё очень просто: гора Дафань кишмя кишит мёртвыми душами, и разве монстр или дух не захотел бы полакомиться ими? Конечно, захотел бы. На этот раз вопрос задали несколько голосов одновременно: — Я же говорил, он умеет завлечь и сделать учебу интересной. — Почему? — Знаете, ребятки, мне бы хотелось вот что сказать об Ордене Гусу Лань… — терпение Вэй Усяня лопнуло. — Поменьше бы вас учили всяким занудным вещам, которые требуют простого зазубривания. Зачем запоминать простыни исторических текстов, семейные древа или же этикет общества заклинателей? Вам нужно получать знания, которые можно применить на практике! Например, как можно не понять такую простую вещь? Мёртвые души гораздо легче поглотить, чем живые. Физическое тело живого человека играет роль щита, и если тварь захочет пожрать живую душу, сначала ей придётся разрушить этот щит. Возьмём, скажем… — Вэй Усянь посмотрел на осла, который бежал, задыхаясь и закатывая глаза. — К примеру, если у тебя есть два яблока: одно прямо перед тобой, а второе в закрытом ящике, какое ты выберешь? Конечно же, то, что перед тобой. Эта же тварь поглощает только живые души и знает способ их добычи. Она сильна и весьма избирательна в вопросах питания. — Бедный ослик. Лань Цзинъи в изумлении воскликнул: — Так вот оно что! Теперь всё ясно! Постой-ка! Так значит, ты не сумасшедший? Лань Сычжуй на бегу объяснил: — Но мы все думали, что люди начали терять души после грозы и разрушения погоста, и потому решили, что это должен был быть злобный дух, вырвавшийся на волю. Вэй Усянь не согласился: — Неверно. — Что неверно? — Порядок событий и связь между ними неверные. Скажите мне вот что: что было раньше — сход части горы Дафань или же начало череды потери душ? Что из этого причина, а что — следствие? Лань Сычжуй, не задумываясь, ответил: — Сначала случился сход горы, а затем начали пропадать души. Первое было причиной, а второе — следствием. Вэй Усянь ответил: — Целиком и полностью неверно. Сначала было положено начало череде потерянных душ — это причина, а затем уже случился сход горы — это следствие! В ту ночь бушевала гроза, и молния уничтожила гроб — держите в голове этот момент. Первым человеком, который потерял душу, стал городской лодырь, которого гроза застала врасплох, и он был вынужден переночевать на горе, а через несколько дней вдруг женился. Лань Цзинъи спросил: — Ну и что тут неверно? Вэй Усянь ответил: — Здесь всё неверно! Откуда вдруг бестолочь и лоботряс, без гроша в кармане, нашёл деньги на шикарную свадьбу? Юноши безмолвствовали, пытаясь осознать слова Вэй Усяня. Но, честно говоря, это получалось у них плохо, потому что Орден Гусу Лань был одним из тех, кто мог позволить себе не волноваться о таких приземлённых вещах, как деньги. — Похоже, нам не помешает немного изменить способы обучения, — с сожалением признавал несовершенство обучения в Облачных Глубинах наследник Лань. — Наше обучение было продумано нашими предками задолго до нас. Лань Сичэнь, имей уважение, — раздраженно отвечал ему Цинхэн-цзюнь. — Мы должны соблюдать традиции. — Да, отец. Лань Цижэнь наклонился к Лань Сичэню, чтобы негромко сказать: — Поговорим на эту тему в Ордене, — на это Сичень лишь незаметно кивнул. Вэй Усянь продолжал: — Вы осмотрели все мёртвые души, что бродят по горе Дафань? Среди них был старик, который умер от удара в голову и похоронен в одеждах тонкой работы, изготовленных из хорошего материала. Если родня нарядила его в столь роскошные погребальные одеяния, наверняка к нему и в гроб положили разные погребальные предметы, тоже отличного качества. Молния, среди прочих, разбила и его гроб. Но местные, что пришли перезахоронить останки старика, не смогли найти погребальных предметов — вот и ответ на то, почему лодырь так внезапно разбогател. Он решил жениться именно после ночи, проведённой на горе, а, значит, тогда случилось что-то из ряда вон выходящее. Как вы помните, гроза застала его врасплох, и ему срочно нужно было где-то укрыться. А где на горе Дафань лучше всего спрятаться от ветра и ливня? Конечно же, в Храме Богини. А что делает большинство людей, оказавшись в храме? Лань Сычжуй предположил: — Молятся? — Верно. Вот и наш лодырь молился о том, о чём обычно молятся люди: удачи бы во всем, да денег побольше, чтобы хватило, к примеру, на пышную свадьбу, и всё в таком духе. Богиня услышала его молитву, наслала молнию на погост и разрушила гроб богатого старика, позволив лодырю завладеть сокровищами. Итак, его желание было исполнено, а потом богиня пришла к нему в первую брачную ночь и в качестве жертвы себе высосала из него душу! Лань Цзинъи поинтересовался: — Это ведь всё только догадки, да? Вэй Усянь ответил: — Да, только догадки. Но если мы примем их за правду, то всё, что случилось дальше, может быть так же логически обосновано. Лань Сычжуй спросил: — А как бы Вы объяснили случай с той девушкой, А-Янь? Вэй Усянь произнёс: — Отличный вопрос. Вы, наверное, порасспрашивали местных, прежде чем подняться на гору. В то время А-Янь как раз обручилась. А все новоиспечённые невесты желают лишь одного. Лань Цзинъи недоумевал: — И что же это за желание такое? Вэй Усянь ответил: — Обычно это что-то вроде «Хочу, чтобы мой жених всю свою жизнь любил только меня одну». Юноши совсем растерялись: — Неужели вправду можно исполнить такое желание? Вэй Усянь развёл руками: — Очень просто. Если «вся жизнь» её жениха немедленно прервётся, это можно засчитать за «любить всю жизнь только меня одну». Не Минцзюэ не смог удержаться от широкой улыбки. — Отличный подход, — сказал он, покачивая головой в знак восхищения. — И настоящая хитрость со стороны Богини, пожирающей души. Это же какое искусство - использовать такие слова, чтобы исполнять желания настолько буквально и при этом совершенно иначе, чем ожидалось. — Его смех был кратким, но искренним, и он продолжал, всё ещё улыбаясь. — Это напоминает, что следует быть осторожным в своих желаниях и формулировках, особенно когда имеешь дело с такими коварными существами. Лань Цзинъи, наконец, разобрался, в чём дело, и возбужденно воскликнул: — Ага, ага! Так... так... так значит, выходит, что жениха А-Янь разорвали волки на следующий день после помолвки, потому что накануне она ходила молиться в Храм Богини! Вэй Усянь ковал железо, пока горячо: — Доподлинно неизвестно, напали ли на него волки или ещё кто. В случае с А-Янь есть ещё одна особенность: почему из всех потерянных жертв только душа девушки вернулась? Чем она отличается от всех остальных несчастных? Ответ прямо перед нами: у неё есть родственник, который тоже потерял душу. Или, если сказать точнее, не просто потерял, а заменил душу А-Янь! Её отец, кузнец Чжэн, очень любил свою дочь. Увидев, в каком ужасном состоянии она пребывала и осознавая своё бессилие, кузнец решил бороться с бедой единственным возможным для него способом. Каким же? На этот раз Лань Сычжуй оказался быстрее: — Он мог только довериться воле Небес. Именно поэтому он тоже пошёл в Храм Богини и произнёс молитву: «Пожалуйста, пусть душа моей дочери А-Янь вернётся!» Вэй Усянь удовлетворённо сказал: — Именно поэтому душа А-Янь вернулась, но взамен её отец лишился своей. Однако, хотя душа и была теперь у хозяйки, пребывание её у богини не прошло даром. Душа оказалась повреждена, и девушка, получив её назад, начала бессознательно подражать танцующим движениям богини и даже улыбаться, как она. Людей, потерявших души, объединяло одно — все они накануне молились перед статуей. И богиня поглощала их души в обмен на исполнение желаний. Поначалу статуя богини была самым обычным камнем, который немного напоминал человеческую фигуру, но сотни лет беспричинных поклонений и подношений даровали ей некоторые силы. Однако существо вышло жадным и быстро свернуло на скользкую дорожку: оно решило пожирать души, чтобы увеличить свою мощь. Богиня обменивала исполненные желания на души просителей, и со стороны это выглядело честным и не противоречащим морали. Получалось, что молящийся жертвовал ей свою душу добровольно. Вот почему стрелки Компасов Зла не двигались, Флаги, привлекающие духов, не работали, а магическое оружие и талисманы были бесполезны — тварь, терроризирующая гору Дафань, оказалась не духом, не демоном, не монстром, не призраком — а самой настоящей безымянной богиней, рождённой из сотен лет восхвалений! Поэтому пытаться бороться с ней предметами, которые используют против духов и прочих порождений тьмы, — то же самое, что пытаться потушить костёр огнём! — Вэнь Чао, — позвал сына Вэнь Жохань. — По возвращению в Орден, займись поисками подобных мест, если есть — зачисти. Подобного не должно быть на нашей территории. — Да, глава. — Решили действовать на опережение? — Именно, — сказа Жохань и на мгновение задумался. — Господин Вэй, глава Не, не против, если я присоединюсь к вам? Всё-таки подобные создания редки. — Я не возражаю, — улыбнулся Вэй Усянь. Не Минцзюэ же лишь просто кивнул. Лань Цзинъи вдруг громко закричал: — Постой! Но тогда, в храме, когда тот заклинатель лишился души, я не слышал, чтобы кто-то произносил желание! Сердце Вэй Усяня пропустило удар, и он резко остановился: — Чью-то душу забрали прямо в храме? Опишите мне всё, что случилось до этого, не пропуская ни единой детали. Лань Сычжуй быстро, но подробно рассказал, как всё было. Когда он дошёл до слов Цзинь Лина: «Если молитвы в храме действительно достигают её ушей, тогда, пожалуй, я попрошу, чтобы ужасный пожиратель душ с горы Дафань появился прямо передо мной. Ну что, статуя услышала мою молитву?», Вэй Усянь воскликнул: — Вот же оно, желание! Все остальные заклинатели согласились с Цзинь Лином, и богиня посчитала их просьбу за общую молитву. А в тот момент, когда она явила им себя, желание исполнилось. Настало время получать жертвоприношения! Вдруг осёл резко затормозил, развернулся и поскакал в обратную сторону. Вэй Усянь опять почти свалился от неожиданности, но на этот раз крепко вцепился в вожжи. Впереди послышались звуки чавканья вперемешку с хрустом и прихлёбыванием. В кустах бамбука, уткнувшись лицом в землю, на животе ползала исполинская фигура. Заслышав шум, она тут же подняла голову. Их глаза встретились. Ранее лицо богини едва проступало сквозь камень; очертания глаз, носа, рта и ушей лишь слабо угадывались. Но после того как статуя пожрала души нескольких заклинателей за раз, оно преобразилось в лицо улыбающейся женщины, которая сейчас жевала оторванную руку, а с уголков рта стекали капли крови. — Дагэ, — Не Хуайсан сглотнул от страха и отвращения. — Чтобы не возвращался, пока не уничтожишь эту тварюгу. — Ух ты, — подивился Минцзюэ. — Ты сам отправляешь меня на охоту, а не останавливаешь? — С тобой будут Верховный заклинатель и Вэй-сюн. И раз ты будешь с ними, то мне не о чем переживать. А эта Лже-Богиня просто отвратительна. — Хорошо-хорошо, тебе принести её кусочек на память? — на гневный взгляд своего брата Не Минцзюэ лишь счастливо рассмеялся. Кажется, их отношения налаживаются. Вся компания последовала примеру осла и рванула в обратную сторону. Лань Сычжуй уже ничего не понимал: — Так не должно быть! Старейшина Илин говорил, что только низкоуровневые твари пожирают плоть. Те же, кто выше рангом, предпочитают души! Вэй Усянь не смог удержаться от комментария: — Почему вы так слепо доверяете всему, что он сказал? Даже его собственные изобретения не всегда работали как надо! Нет правила без исключений. Можете считать это существо ребёнком: беззубые младенцы едят только супы и каши, но когда они подрастают и обзаводятся зубами, то, конечно же, хотят пустить их в ход и отведать мяса! Её мощь возросла многократно, и теперь она жаждет попробовать чего-то новенького! — Меня поражает, как ловко вы используете сравнения и простые примеры, — Вэнь Сюй смотрел на молодого заклинателя с восхищением. — Так быстрее можно объяснить, что происходит. Да и нагляднее. Богиня-пожирательница душ поднялась с земли во весь свой огромный рост и радостно принялась танцевать, бешено размахивая руками и ногами. Она казалась очень довольной. Вдруг в воздухе просвистела стрела и пронзила лоб богини насквозь, наконечник её вышел из каменного затылка. Услышав свист тетивы, Вэй Усянь обернулся в его направлении. В небольшом отдалении на пригорке стоял Цзинь Лин, уже готовящийся для следующего выстрела. Он натянул тетиву до предела, и ещё одна стрела пронзила голову богини с такой силой, что она отшатнулась на несколько шагов назад. Лань Сычжуй закричал: — Молодой господин Цзинь! Скорее пошлите свой сигнал! Цзинь Лин, полный решимости убить тварь, пропустил его слова мимо ушей. С сосредоточенным видом он вложил в лук сразу три стрелы. Каменный лоб был поражён уже дважды, но пожирательница душ, казалось, совсем не разозлилась, и, всё так же расплывшись в улыбке, направилась к Цзинь Лину. Хоть она и двигалась, пританцовывая, скорость её ужасала, и богиня буквально за несколько мгновений преодолела половину пути. Тут со стороны показались несколько заклинателей и бросились сражаться с ней, путаясь у неё под ногами. В такт каждому гигантскому шагу статуи Цзинь Лин выпускал по стреле, вероятно, намереваясь израсходовать их все, прежде чем вступить с ней в ближний бой при помощи меча. Рука его была тверда, а выстрелы точны, но любое магическое оружие бесполезно против этого исполина! — А-Сянь! — закричала Цзян Яньли. — Не дай моему сыну погибнуть! — требовала девушка от своего шиди. — Не переживай, я не позволю этому случится, — пообещал Вэй Усянь. Хватит с меня и других смертей. И Цзян Чэн, и Лань Ванцзи находились в Ступнях Будды, ожидая вестей. Кто знает, когда они поймут, что что-то пошло не так, и поспешат на помощь? Костёр можно потушить только водой. Значит, если магическое оружие не сработало, стало быть, поможет темная энергия! Вэй Усянь ловко вытащил меч из ножен Лань Сычжуя, срубил побег бамбука и на скорую руку смастерил флейту. Он поднёс ее к губам и сделал глубокий вдох. Её резкий звук, словно стрела, пронзил ночное небо и вознёсся к облакам. Это был трюк, который Вэй Усянь не должен был применять, если на то не было веской причины, но и дела обстояли уже хуже некуда, поэтому не имело значения, что за существо он призовёт. Только бы его сила и жажда убийства оказались достаточными для того, чтобы разорвать пожирающую души богиню на мелкие кусочки! — Хм, получается техника Старейшины Илина близка техникам Ордена Гусу Лань, — резюмировал Вэнь Сюн. — Где это наши техники близки? — Там, где используются мелодии. Я что-то не припомню, чтобы хоть ещё один Орден использовал мелодии для своих атак. Да даже бродячие заклинатели всегда останавливают свой выбор на клинке. — Наши техники... — Хм, вы правы, — перебил Лань Цижэня Вэй Усянь. — Разница лишь в подконтрольной энергии. Вэнь Цин, прошу. Заслышав флейту, Лань Сычжуй в шоке застыл, а Лань Цзинъи закрыл уши руками: — Нашёл время играть! И звучит просто ужасно! Тем временем в битве с богиней уже три или четыре заклинателя лишились душ. Тогда Цзинь Лин обнажил свой меч. До статуи оставалось меньше, чем два чжана. Сердце его колотилось как бешеное, кровь прилила к голове, и он подумал: «Если я не снесу ей голову одним махом, то тут же умру. Что ж, победа или смерть!» — Ферул на него не хватает. Нашёлся герой, — бурчал Вэй Усянь на фоне не останавливающихся слёз Цзян Яньли. Кажется, даже, Вэнь Цин не выдержала, а она обладала потрясающей стрессоустоичивостью, раз отправила Вэнь Нина с какой-то пиалой. Раздражает. В ту же секунду со стороны лесов на горе Дафань послышался звенящий звук. Звяк, звяк, звяк, звяк. Иногда он ускорялся, иногда замедлялся; иногда останавливался и снова возобновлялся, эхом отражаясь в безмолвных лесах и напоминая звук ударяющихся друг о друга железных цепей, которые тащили по земле. Он всё приближался и приближался, становясь всё громче и громче. По непонятным причинам этот звук вызвал у людей смутное ощущение угрозы. Даже богиня-пожирательница душ прекратила свой дикий танец. Она подняла руки, тупо вглядываясь в темноту, откуда исходил звук. Вэй Усянь опустил флейту и внимательно посмотрел в том же направлении. Внутри него все сильнее росло недоброе предчувствие. Но, по крайней мере, эта тварь пришла на его зов, а, значит, будет худо-бедно подчиняться его приказам. Внезапно звук стих, и воцарилась гробовая тишина. Из темноты выступила фигура. Когда заклинатели смогли, наконец, хорошо рассмотреть тело, а, главное, лицо этой твари, их перекосило от ужаса. Ещё секунду назад они сражались с каменным исполином, который мог высосать их души в один присест, и не выказывали ни страха, ни замешательства. Но сейчас их крики были наполнены ужасом, который заклинатели никак не могли скрыть. — … Призрачный Генерал! Это Призрачный Генерал! Это Вэнь Нин! — Что?! — рявкнула самая стрессоустойчивая из присутствующих, полностью заглушая ревущую Цзян Яньли. За этим же криком потерялся и голос Вэй Усяня: — Не может быть, этого просто не может быть... Трудно сказать, кто был больше всего шокирован; сестра Вэнь Нина или его друг. Но сам он продолжал держать успокаивающий настой золотисто-зелёного оттенка из трав в пиале, пока в четыре руки, совместно с Цзян Чэном, пытался напоить деву Цзян. — И этот мальчик станет... как там?... Призрачным Генералом? — с сомнением осматривал Вэнь Нина Не Минцзюэ. — Он не выглядит так, как-будто станет хорошим воином. А тут такой громкий титул. В доказательство слов главы Не, Вэнь Нин разнервничался больше прежнего, его руки тряслись так, что пару капель настоя пролилось мимо пиалы. Разозленный наследник Цзян, на кого и пролился напиток, выхватил пиалу и насильно споил сестре. — Вэнь Нин, живо сюда! — потребовала целительница. Ей нужно было чувствовать брата сейчас. Генерал? Он? Не дожидаясь пока все успокоятся шушукаться, она продолжила чтение. Призрачный Генерал имел такую же дурную славу, что и Старейшина Илин. Каждому было известно, что чаще всего эти двое появлялись вместе. Титул этот мог указывать лишь на одно создание. На того, кто являлся правой рукой Вэй Ина, Старейшины Илин; того, кто помогал извергу в его преступлениях, будоражил ветра и моря, играл роль шакала при тигре, вместе с ним поставил мир на колени; и, что самое главное, лютым мертвецом, обращённым в пепел много лет тому назад — Вэнь Нином! Вэнь Цин шикнула на того, кто хотел прервать её своим комментарием. Не сейчас, не тогда, когда речь заходит о её брате! Вэнь Нин стоял неподвижно со слегка опущенной головой и с руками, безвольно свисающими вдоль тела, словно марионетка, ожидающая приказа своего хозяина. Целительница резко подняла глаза на Вэй Усяня, её взгляд был пронзительным, полным боли и негодования. Её руки дрогнули от ярости, когда она услышала ужасные слова о своём брате. Слезы жгли ей глаза, но горечь, заполнившая её сердце, была гораздо сильнее. — Я убью тебя, — прорычала она, словно вспыхнувшее пламя. Кто говорил, что ветвь целителей Вэнь была слабой? Они всё ещё оставались частью клана Вэнь. Вэнь, которые обуздали огонь. А Вэнь Цин была самой талантливой из них. Может она не и не может сражаться мечом, но у неё, всё ещё, были её иглы, у неё были травы и знания о них. Как, например, юйдуйцао. Вэнь Цин часто её использовала для обезболивающих снадобий или чтобы снять воспаление. Но с этой травой нужно быть очень осторожным. Юйдуйцао выделяет слабый сладковатый аромат, который может привлечь ничего не подозревающих животных и людей. Однако внутри этой на вид безобидной травы скрывается мощный яд, способный парализовать и привести к смерти при употреблении. Вэнь Цин в самые плохие времена смачивала свои иглы в соке Юйдуйцао, чтобы обездвижить пациента, ну или парализовать противника. Было на её опыте пара безумных заклинателей, пытающихся её похитить, так же как и многие, которые недооценивали её ветвь. Лицо Призрачного Генерала было бледно и изящно и могло бы считаться красивым в своей меланхолии. Однако глаза его, не имевшие зрачков и подёрнутые белесой дымкой, и изломанные темные линии, тянущиеся от шеи к лицу, превращали меланхолию в устрашающую мрачность. Полы и рукава его одеяния, изорванные в лохмотья, обнажали такие же пепельные, в цвет лица, щиколотки и запястья, закованные в железные кандалы с цепями. Именно они издавали звон, когда Вэнь Нин тащил их за собой по земле. Если же он останавливался, то вновь воцарялась гробовая тишина. — Это и пугает, и восхищает одновременно, — прошептал Не Хуайсан, теперь, как и многие здесь, оценивающие сидящего перед ними Вэнь Нина. Нетрудно было догадаться, почему заклинатели трепетали от ужаса. Но и Вэй Усянь волновался не меньше них. Напротив, недоброе предчувствие, свербевшее в его груди, превратилось в настоящую бушующую бурю. Дело вовсе не в том, что Вэнь Нин не должен был находиться здесь, а в том, что его вообще не должно было быть в этом мире! Его обратили в прах ещё до осады горы Луаньцзан! — Кто?! — концентрация Ци вокруг Вэнь Цин становилась такой плотной, что теперь становилась небольшим щитом между ней с братом и всеми другими. Кто-то посмел тронуть его младшего брата... Она ни за что не оставит это без своего внимания. Услышав, как заклинатели на разный лад повторяют имя Вэнь Нина, Цзинь Лин, до этого направлявший свой меч на статую, развернулся в другую сторону. Богиня-пожирательница душ, заметив, что он отвлёкся, беспрепятственно протянула руку и схватила его за шею. Забывшие, до этого момента, заклинатели о плачущей Цзян Яньли, вновь обратили на неё своё внимание, стоило той прокричать имя своего будущего сына. И теперь они сидели между двумя, такими разными, девушками. Вэнь Цин сидела, сжимая в руках книгу до побеления пальцев, её глаза метали молнии от ярости и боли. Лицо, обычно спокойное и собранное, теперь исказилось гневом. Щёки её были пылающими. Знание, что её брат мёртв, и не просто мёртв, а стал лютым мертвецом, рвало её сердце на части. Вэнь Цин чувствовала, как волны ярости накатывают на неё одна за другой, затмевая разум. Она хотела кричать, разбить что-то, отомстить всем виновным в этой трагедии. Цзян Яньли, напротив, выглядела как воплощение страха и отчаяния. Она рыдала, слёзы текли по её лицу, не останавливаясь, смывая остатки хрупкого спокойствия. Её глаза были красными и опухшими от слёз, а руки дрожали, не в силах найти опору. Её сын был схвачен Лже-Богиней, и паника, смешанная с материнским инстинктом, захлёстывала её. Голос её был полон боли, когда она всхлипывала, и в каждом её движении читалась беспомощность. Цзян Яньли не знала, что делать, и единственное, что ей оставалось, это плакать и молить о чуде, о спасении её ребёнка. Вэнь Нин пытался успокоить свою сестру, говоря, что он еще жив и рядом, но та не обращала на него своего внимания, полностью сосредоточившись на книге. Цзян Чэн выпросил остатки успокаивающего чая у Не Минцзюэ, чтобы дать сестре. Видимо одной пиалы для неё было мало. От бессилия он не знал куда себя деть. Увидев, как она открыла свой каменный рот и тащит Цзинь Лина к лицу, Вэй Усянь понял, что времени на размышления нет. Он вновь поднёс бамбуковую флейту к губам. Руки его слегка дрожали, потому звуки выходили нечёткими. Кроме того, музыкальный инструмент был изготовлен в спешке, и извлекаемые трели получались грубыми и неприятными на слух. Но, тем не менее, уже с первыми нотами Вэнь Нин начал двигаться. В мгновение ока он оказался перед богиней-пожирательницей душ и ударил её ребром ладони. Шея статуи затрещала, и, хотя тело её не сдвинулось с места, голова от удара такой силы перекрутилась вокруг своей оси. Теперь её лицо было обращено в ту же сторону, что и спина, но богиня продолжала улыбаться. Вэнь Нин нанёс ей ещё один удар, и кисть богини, крепко вцепившаяся в Цзинь Лина, начисто откололась. Не Минцзюэ смотрел на Вэнь Нина с неподдельным изумлением. Он видел этого четырнадцатилетнего ребёнка сейчас. Пугливый и хилый. Даже от его брата толка больше будет, чем от Вэнь Нина. Но слышать сейчас о его силе... Это зрелище было одновременно жутким и впечатляющим, как и сказал Не Хуайсан. Богиня склонилась, чтобы посмотреть на запястье, ощетинившееся осколками. Но вместо того чтобы вернуть на место голову, статуя развернулась всем телом, и теперь стояла к Вэнь Нину лицом и спиной одновременно. Вэй Усянь не мог позволить себе расслабиться ни на секунду. Сделав глубокий вдох, он приказал Призрачному Генералу атаковать. Но уже через несколько мгновений новая волна сильнейшего потрясения накрыла Вэй Усяня. Низкоуровневые мертвецы были не в состоянии мыслить самостоятельно и нуждались в приказах заклинателя, чтобы действовать осмысленно. Могучие лютые мертвецы же, напротив, чаще всего испытывали такую ярость, что всё время пребывали в бессознательном исступлении. Но Вэнь Нин был совсем другим — его преобразил сам Вэй Усянь, а это значило, что его с легкостью можно назвать сильнейшим лютым мертвецом во всём мире. Он единственный в своём роде одновременно находился в сознании и был способен к мыслительным процессам. Кроме отсутствия страха перед увечьями, огнём, холодом, ядом и всем остальным, чего боятся живые, он ничем не отличался от человека. — Как только я закончу читать, я собственноручно убью тебя, Вэй Усянь. И никто не смел ей перечить. Никто не смел её прерывать. Но здесь и сейчас, на горе Дафань, Вэнь Нин пребывал в совершенно бессознательном состоянии! Его ошарашили тревожные крики, прокатившиеся по толпе. Вэнь Нин поколебался, но, всё же, работая руками и ногами, смог повалить богиню на землю. Затем подобрал лежавший неподалеку камень размером больше человеческого роста, занёс его над телом статуи и с огромной силой начал лупить им по богине, каждый удар громом грохотал в ночном небе. Вэнь Нин не останавливался до тех пор, пока не раскрошил каменное тело богини-пожирательницы душ в мелкое крошево! Из кучи белых камней, разлетевшихся по земле, выкатилась отшлифованная сфера, испускающая мягкий белоснежный свет. Это было ядро, в которое сжались пожранные богиней души десяти или около того людей. Если его аккуратно взять и отнести жертвам, то некоторые из них, чьи души поглотили недавно, могли бы вернуться к жизни. Однако сейчас никто и шагу не попытался сделать, чтобы поднять сферу. Мечи, только что нацеленные на богиню, сменили направление. Один из заклинателей завопил во всю глотку: — Окружайте его! — Они не могли справиться с... Но начавшаяся речь была прервана шипением от одной разгневанной целительницы. — Ладно, — в примирительном жесте поднял руки один из лучших бойцов Поднебесной — Не Минцзюэ. — Потом так потом, — шепотом закончил он. Что-что, а жить ему хотелось. Кое-кто нерешительно поддержал его, но большинство всё же колебались и медленно отступали назад. Тогда заклинатель вновь закричал: — Мои собратья-заклинатели, мы должны преградить ему путь, чтобы он не сбежал! Перед нами сам Вэнь Нин! Эти слова убедили толпу. Что значит обычный пожиратель душ против Призрачного Генерала? Несмотря на то, что причина, по которой он вдруг оказался здесь, оставалась неизвестной, зато все до единого заклинатели уверились в том, что убийство хоть тысячи пожирающих душу монстров даже близко нельзя сравнить с захватом одного-единственного Вэнь Нина. В конце концов, он слыл самым послушным бешеным псом подле своего хозяина, Старейшины Илин, разрывавшим на куски любого без малейших возражений. Если им удастся захватить Призрачного Генерала, то все они, несомненно, прославятся в кругах заклинателей и быстро выстроят себе лестницу к успеху! А ведь, выходя на ночную охоту на гору Дафань, максимум, на что они рассчитывали были монстры или злые духи. В конце концов, многие заклинатели выразили свою заинтересованность после ободряющего крика. Но те, кто постарше и кто видел своими собственными глазами, каким свирепым может быть Вэнь Нин, до сих пор остерегались приближаться. Тогда тот же самый заклинатель вновь прокричал: — Чего вы боитесь? Старейшины Илин ведь сейчас здесь нет! Поразмыслив ещё немного, даже самые осторожные заклинатели всё же согласились с ним. И правда, чего им было опасаться? Хозяина этого бешеного пса уже давно разорвали на миллионы кусочков! Голос Вэнь Цин был наполнен неистовством, слова вырывались из неё словно струя горячего пара. Руки, сжимающие книгу, дрожали от ярости и беспокойства, в то время как её глаза, сверкая от напряжения, скользили по страницам, словно на охоте за ответами, которые так сильно требовали её внимания. После этих разговоров кольцо мечей, окружавшее Вэнь Нина, вдруг резко сузилось. В ответ Призрачный Генерал взмахнул рукой, и чёрные железные цепи со звоном пронеслись по кругу, ударив по мечам так, что направления их лезвий скосились в сторону. Затем он молниеносно сделал большой шаг вперёд, схватил ближайшего к нему заклинателя за шею и легко поднял его над землей. Увидев развернувшуюся перед ним картину, Вэй Усянь понял, что трели флейты были слишком торопливы и резки, и потому продолжали пробуждать в Вэнь Нине жажду убийства. Чтобы заглушить её, Вэй Усянь успокоился и уверенно заиграл другую мелодию. Она как-то сама собой всплыла в его памяти. Её трели теперь расслабляли и умиротворяли, в отличие от нарочито гротескной и пронзительной мелодии, звучавшей только что. Едва заслышав новый звук, Вэнь Нин замер и медленно повернулся в его направлении. Вэй Усянь остался стоять на месте, уставившись в белесые глаза без зрачков. В ту же секунду Вэнь Нин ослабил хватку, и заклинатель неловко плюхнулся на землю. Призрачный Генерал вновь опустил руки вдоль тела и медленно пошёл к Вэй Усяню. Он ступал, склонив голову и громко звеня цепями, будто удручённый и подавленный чем-то. Вэй Усянь продолжал играть на флейте и постепенно отступал назад, уводя за собой Вэнь Нина. Пройдя немного, оба вошли в лес, и тут вдруг Вэй Усянь уловил освежающий аромат сандалового дерева. В ту же секунду он врезался в кого-то спиной. Резкая боль пронзила его запястье, и мелодия немедленно прекратилась. В голове Вэй Усяня промелькнуло: «Только не это…», и он обернулся. Взгляд его столкнулся с глазами Лань Ванцзи такого светлого цвета, что казалось, от них веет холодом в буквальном смысле. Дело приняло совсем дурной оборот. Лань Ванцзи уже приходилось видеть, как Вэй Усянь повелевал мертвецами, играя на флейте. Одной рукой Лань Ванцзи продолжал крепко держать Вэй Усяня. Вэнь Нин стоял неподвижно примерно в двух чжанах и медленно оглядывался по сторонам, словно ища, куда же вдруг исчезла мелодия флейты. В чаще леса замелькали огни факелов и послышались человеческие голоса. Вэй Усянь быстро обдумал своё положение и в итоге заключил: что с того, что Лань Ванцзи и раньше видел, как именно он подчинял мертвецов? На свете жили десятки тысяч людей, умеющие играть на флейте, а из тех, кто копировал его способ контроля над трупами, можно было бы собрать целый орден. Нет, он ни за что не признается! Вэй Усянь решительно проигнорировал руку, что держала его, и продолжил играть. На этот раз мелодия зазвучала быстрее, словно бранила или прогоняла. Дыхание его было неровным, и каждая нота будто трескалась в конце, звуча остро, пронзительно и неприятно. Внезапно Лань Ванцзи усилил хватку, едва не ломая Вэй Усяню запястье. Пальцы его сами собой разжались от боли, и бамбуковая флейта упала на землю. К счастью, его приказы оказались достаточно ясны. Вэнь Нин быстро отступил назад и беззвучно растворился в темном и мрачном лесу. Вэй Усянь испугался, что Лань Ванцзи бросится за ним в погоню, так что схватил его в ответ. Но к его вящему удивлению, Лань Ванцзи не удостоил Вэнь Нина ни единым взглядом. Вместо этого он пристально смотрел на Вэй Усяня. Так эти двое и стояли, молча уставившись друг на друга и крепко сжав запястье оппонента. Книга с громким стуком легла на стол. Вэнь Цин, с лицом, искаженным от гнева, молниеносно достает из скрытых запасов иглы для иглоукалывания, их кончики небесного металла мерцают на свету, словно предвестие несчастья. Смачивая их в зеленом соке любимой травы юйдуйцао, она придает им необычайную остроту и тяжесть, готовясь к яростному налёту. Вэнь Нин, её брат, пытается успокоить её, но холодная ярость девушки поглощает всё вокруг. Он стоит перед ней, пытаясь заблокировать её действия, но его увещания тонут в бездне её ярости. По итогу Вэнь Нина оттаскивает подальше Вэнь Сюй. Даже он не рискнёт встать против Джиншоу в таком состоянии. Вэй Усянь, видя опасность, ловко уклоняется от летящих в него игл, его движения становятся стремительными и точными, как у змеи, уклоняясь от смертельных ударов. Опасаясь, что одна из игл может попасть в брата, Не Минзцюэ насильно заталкивает его под стол. Однако, среди этого хаоса Вэнь Цин, в упорном стремлении поразить своего врага, совершает непреднамеренный промах, и одна из игл неуклонно мчится в сторону Не Минцзюэ, всё ещё пытающимся спрятать брыкающего брата — тому было интересно, чем все это закончится. Со звоном игла попадает в его тело, и внезапная боль парализует его, заставляя его упасть на землю, лишённого возможности даже шевельнуться. Вэй Усянь замер от шока, его обычно живое лицо стало безжизненным и бледным, как у призрака. Глаза расширились, застыв на раненом Не Минцзюэ, в них отражался ужас и недоверие. Этого ещё не хватало! Цин-цзе, ты же никогда не промахивалась, гуй тебя дери!

— Ты в порядке?

“Да, цзецзе. Не переживай, мне не впервой уворачиваться от её игл, сама же знаешь”.

Не Хуайсан, увидев своего брата, парализованного иглой, сразу начал паниковать. Его руки дрожали, а взгляд метался по комнате в поисках помощи. Он подскочил к Не Минцзюэ, его голос сорвался на истерические нотки, призывая всех вокруг к действию. Слёзы отчаяния заблестели на его глазах, пока он пытался безуспешно снять иглу. Вэнь Жохань, напротив, начал закипать от гнева. Его лицо исказилось в злобной гримасе, а глаза сузились, испуская ярость. Он сжал кулаки, его дыхание стало прерывистым и тяжелым. Вокруг него сгущалась Ци, готовая взорваться в любую секунду. Вэнь Жохань медленно повернул свою голову и его взгляд, прикованный к Вэнь Цин, не обещал ничего хорошего. Он не ожидал, что целительница нарушит собственные правила и нападет с отравленными иглами. И если даже такой боров, как Не Минцзюэ свалился в секунду, то что было бы с Вэй Усянем. Вэнь Цин, мгновенно осознавшая свою ошибку, с холодной решимостью бросила взгляд на парализованного главу Не. Её руки, несмотря на недавнюю ярость, остались уверенными и точными. Она быстро подошла к нему, опустившись на колени рядом. — Держитесь, глава Не, — коротко сказала она, вытаскивая из сумки небольшой набор инструментов для лечения. Сначала она аккуратно вынула ядовитую иглу, стараясь не усугубить его состояние. Затем достала несколько других игл и, проверив их, начала вводить их в ключевые точки на теле Не Минцзюэ, чтобы нейтрализовать действие яда и восстановить циркуляцию Ци. Вэнь Нин стоял рядом, готовый помочь своей сестре, его глаза выражали тревогу и сосредоточенность. Не Хуайсан, хоть и продолжал паниковать, нашёл в себе силы наблюдать за Вэнь Цин, надеясь на её опыт и умения. Он затаил дыхание, когда она ввела последнюю иглу и начала массировать точки давления на теле его брата, помогая восстановить поток энергии. Медленно, но верно, тело Не Минцзюэ начало реагировать на лечение. Его дыхание стало ровнее, а мышцы начали понемногу расслабляться. Вэнь Цин, сосредоточенная и решительная, не прекращала своих действий, пока не убедилась, что его состояние стабилизировалось. — Вам бы потренироваться в прицельности, дева Вэнь, — прохрипел Не Минцзюэ, самостоятельно запуская ток ци по своим меридианам, избавляясь от остатков яда. — Прошу прощения, глава Не, — каялась девушка. — Я была так зла, когда читала подобные слова про собственного брата. Как его называли бешеным псом и что он... он... — первый всхлип вырвался из груди девушки. — Ну-ну, — с трудом подняв руку Не Минцзюэ похлопал плачущую целительницу по руке. — Я могу вас понять, если бы я слышал подобное про Сан-ди, точно свалился бы с искажением. Именно поэтому я не предъявляю вам сейчас претензий, — мужчина взял небольшой перерыв, чтобы перевести дух; шевелиться и говорить было больно и отнимало большое количество его сил. — Но есть одно но, Вэнь Цин. По-моему это меня сейчас должны утешать, в конце концов, яд получил именно я. — Дагэ! — психанул Не Хуайсан, ударяя брата ладонью по плечу и тут же оглаживая в утешении и извинении. Вэнь Цин склонила голову, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Она извинялась перед братьями Не и её голос дрожал от волнения и чувства вины. — Прошу прощения, глава Не, наследник Не. Моя ошибка привела к этой ситуации, и я не могу передать, насколько мне жаль. Я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы помочь вам выздороветь, — она замолчала, чувствуя тяжесть своих слов. — Я принимаю ваши извинения, Вэнь Цин, — ответил Не Минцзюэ, слабо улыбнувшись, чтобы её успокоить. Вэнь Цин повернулась к Вэй Усяню, который наблюдал за происходящим с выражением удивления и любопытства. Она низко поклонилась, её голос дрожал. — Господин Вэй, я прошу прощения за то, что кидала в вас иглы. Я была под сильным стрессом и не подумала о последствиях. Прошу прощения. Вэй Усянь улыбнулся, его глаза светились добротой. — Не беспокойтесь, Вэнь Цин. Я понимаю. Я не держу на вас зла. Вэнь Жохань, наблюдавший за этой сценой, прищурил глаза, недовольно качая головой. — Вэнь Цин, твоё поведение недостойно целительницы, — строго произнёс он. — Твои извинения бесполезны, если они идут вразрез с твоими действиями. Вэнь Цин понуро кивнула, принимая выговор. Тем временем, Не Хуайсан аккуратно уложил голову брата себе на колени, гладя его по волосам и тихо напевая, пытаясь успокоить. — Всё будет хорошо, дагэ. Мы справимся, — шептал он, стараясь сдержать слёзы Не Минцзюэ тихо выдохнул, чувствуя заботу брата. Его глаза постепенно закрывались, уступая усталости и боли. Вэнь Цин наблюдала за братьями, понимала, что необходимо исправить то, что она натворила в порыве злости. Дядя был прав — целительнице из клана Вэнь не подобает так себя вести. Она быстро подошла к, так кстати, появившемуся столу с лекарствами, намереваясь помочь, как только сможет. Стол был массивным, покрытый лаком. На его поверхности были аккуратно разложены различные баночки, склянки и свитки с рецептами. Каждый предмет был подписан каллиграфическим почерком, что свидетельствовало о внимании и заботе гостеприимной хозяйки. Баночки из фарфора и стекла, плотно закрытые крышками, содержали разнообразные травы, порошки и жидкости. Некоторые из них были помечены яркими красными лентами, указывающими на их важность. В центре стола лежал старый медицинский трактат, страницы которого были изрядно потрёпаны, но всё ещё читабельны. Рядом с ним находился мраморный пестик и ступка, готовые к использованию для приготовления свежих лекарств. Маленькие мисочки из нефрита и серебра служили для смешивания компонентов. На одном краю стола были разложены бинты и чистые ткани, готовые к перевязке ран. Аромат лекарственных трав и масел наполнял воздух вокруг стола, создавая атмосферу надежды и исцеления. Вэй Усянь, всё ещё неловко переминаясь с ноги на ногу, прежде, чем вернуться на своё место. Устроившись поудобнее, перевёл взгляд на Вэнь Жоханя. Он чувствовал напряжение в воздухе, но решил попытаться разрядить обстановку, заводя разговор. — Глава Вэнь, как продвигаются дела в вашем клане? Слышал, вы нашли новые способы улучшить защитные барьеры? — Вэй Усянь говорил с дружелюбной улыбкой, его голос был лёгким и непринуждённым. Вэнь Жохань посмотрел на него с прищуром, прежде чем ответить. — Дела идут своим чередом, Вэй Усянь. Мы постоянно ищем пути улучшения. Но мне кажется, что ваша склонность к экспериментам намного превосходит нашу. Не боитесь ли вы, что ваши методы могут привести к неожиданным последствиям? В это время Вэнь Цин уже приступила к работе, используя материалы на столе. Её руки двигались быстро и уверенно, смешивая травы и порошки, пока она готовила лечебные смеси. Её движения были плавными, и каждый шаг казался тщательно продуманным. Она погрузила бинты в лечебный раствор, затем осторожно приложила их к ранам Не Минцзюэ. — Нет, Великое Солнце, — ответил Вэй Усянь, немного посерьёзнев. — Иногда нужно рисковать, чтобы достичь чего-то большего. Конечно, это не всегда идёт по плану, но без риска нет прогресса, вам ли этого не знать? Вэнь Жохань кивнул, принимая его слова. Он всё ещё был насторожен, но разговор с Вэй Усянем помогал отвлечься от напряжённой атмосферы. Вэнь Цин продолжала работать над Не Минцзюэ, аккуратно накладывая бинты и втирая травяные настойки в его раны, чтобы улучшить кровообращение и ускорить заживление. Её лицо выражало сосредоточенность, а руки действовали с исключительной точностью. — Дагэ, всё будет хорошо, — тихо шептал Не Хуайсан, глядя на целительницу Вэнь, которая старалась изо всех сил. Он всё ещё гладил волосы брата, стараясь успокоить его... или себя? — Госпожа Вэнь, спасибо за вашу помощь. Не Минцзюэ тихо вздохнул, чувствуя, как боли начинают отступать под воздействием лекарств. Он взглянул на Вэнь Цин и кивнул, выражая немую благодарность. Вэй Усянь продолжал разговаривать с Вэнь Жоханем, постепенно перемещаясь от темы экспериментов к другим, более лёгким вопросам. — Как у вас с погодой? Говорят, в Цишань Вэнь этой весной особенно красиво. Вы уже успели насладиться цветением? — Вы серьёзно хотите поговорить о погоде? — Вэнь Жохань весело фыркнул, но его лицо слегка смягчилось. — Да, весна в этом году действительно удивительная. Мы часто устраиваем прогулки, чтобы насладиться природой. Но, Вэй Усянь, мне кажется, вам стоит больше времени проводить на свежем воздухе. Может, тогда вы будете меньше влезать в неприятности. Вэй Усянь рассмеялся, его смех был звонким и заразительным. — Возможно, возможно. Но неприятности всегда сами находят меня, что бы я ни делал. Тем временем Вэнь Цин завершила свою работу. Не Минцзюэ выглядел значительно лучше, его дыхание стало ровнее, а цвет лица начал возвращаться к нормальному. Она аккуратно убрала инструменты и лекарства на стол, обтирая руки чистой тканью. — Всё готово. Ему нужно больше отдыхать и меньше напрягаться, но я сделала всё возможное, чтобы облегчить его состояние, — сказала Вэнь Цин, обращаясь к Не Хуайсану и Вэй Усяню. — Спасибо, госпожа Вэнь, — поблагодарил Не Хуайсан, продолжая держать голову брата на своих коленях. Юй Цзыюань, сидевшая в стороне и наблюдавшая за происходящим, не могла больше сдерживаться. Её глаза сверкали гневом, а руки сжались в кулаки. — Это что за представление? — начала она, указывая на Не Минцзюэ и Вэй Усяня. — Напали на главу ордена Не, а последствия? Никаких! Кто понесёт ответственность за это? И ты, Вэй Усянь, как всегда, в центре всего хаоса. Ты всегда приносишь одни только беды. Её слова были полны яда, а взгляд — холоден и жесток. Она с ненавистью смотрела на Вэй Усяня, который напрягся, но старался сохранять спокойствие. — Госпожа Юй, — вмешался Вэнь Жохань, его голос был строгим и холодным. — Ваши обвинения беспочвенны. Мы делаем всё возможное, чтобы помочь Не Минцзюэ. Нападение было непреднамеренным. Юй Цзыюань повернулась к Вэнь Жоханю, её глаза сузились. — Вэнь Жохань, вы всегда были столь великодушны, — её голос прозвучал с язвительной насмешкой. — Но это не оправдывает беспорядок, который происходит вокруг нас. Я не могу смириться с тем, что наш мир погружается в хаос, а те, кто должен защищать нас, Верховный заклинатель, не могут даже обеспечить безопасность. Вэй Усянь, всё ещё сидя на своём месте, старался не обращать внимания на её нападки. Он знал, что любые его слова только усугубят ситуацию. — Госпожа Юй, — тихо произнёс он, стараясь звучать как можно спокойнее, — мы все здесь, чтобы помочь друг другу. Давайте не будем усугублять ситуацию ненужными ссорами. — Замолчи! — резко оборвала его Юй Цзыюань. — Ты никогда не знал своего места, Вэй Усянь. — Достаточно, госпожа Юй. Вэй Усянь не виноват в произошедшем. Сейчас важно сосредоточиться на восстановлении порядка и оказании помощи пострадавшим. Юй Цзыюань замолчала, но её лицо оставалось мрачным и полным гнева. Она перевела взгляд на Не Минцзюэ, лежащего на коленях у своего брата, и почувствовала, как её сердце сжимается. — Ты ведь понимаешь, что твои слова ничего не изменят, — тихо сказал ей Вэнь Жохань. Юй Цзыюань ничего не ответила, её взгляд оставался холодным и отстранённым. Она отвернулась, её руки всё ещё сжаты в кулаки. Не Минцзюэ, несмотря на слабость, почувствовал, что ситуация накаляется, и попытался вмешаться: — Госпожа Юй, я благодарен за вашу поддержку, но сейчас не время для разногласий. Вэнь Цин вернулась за свой стол, где её уже ждал её брат, Вэнь Нин. Его взгляд был полон сочувствия и поддержки. Она села на подушку и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться после всего, что произошло. Её руки осторожно касались пиалы с чаем, пока она приводила свои мысли в порядок. Не Минцзюэ, чувствуя некоторое облегчение после лечения, медленно сел за свой стол. Его брат, Не Хуайсан, поддержал его, помогая удобно устроиться на подушках. Минцзюэ всё ещё чувствовал слабость, но решимость не покидала его. Он понимал, что впереди ещё много работы, и его клан нуждается в его силе и лидерстве. Вэй Усянь, наблюдая за всей сценой, тихо вздохнул и вернулся к своим записям. Он сел за свой стол, окружённый исписанными листами, и начал работать над ритуалом. Его мысли были сосредоточены на сложных символах и заклинаниях, которые могли бы помочь. В тишине комнаты раздаётся скрипучий голос Цзинь Гуаншаня: — О, как же прекрасно видеть такую скромную семейку, — начал он, его голос звучал как будто смеялся внутри себя. — Смотрю, вы уже тут расположились, готовясь к следующей драме? Как же мне нравится, когда вы все так гармонично соседствуете. Право, я никогда не видел такого весёлого карнавала, особенно с вашими недавними проблемами. Не Минцзюэ, ты как? Очутился в роли главной звезды, да? Может, следующий раз я пришлю пару своих адептов, чтобы подстегнуть атмосферу? В его словах звучало безразличие и пренебрежение, будто он смотрел на всех свысока, считая их игрушками в его руках. Цзинь Гуаншань перестал скрывать враждебность к присутствующим, в частности к Вэнь Жоханю. — Похоже, что главе Цзинь было мало и он решил получить ещё один урок от этого Верховного заклинателя, — удовлетворившись от вызванной реакции Вэнь Жохань кивнул Вэнь Цин, призывая возобновить чтение. И тут появился Цзян Чэн. Он проявил терпение и спокойно ждал окончания ночной охоты в Ступнях Будды. Но не успел прикончить и пиалы чая, как с горы Дафань прибежал запыхавшийся адепт и рассказал, с каким сильным и свирепым существом они столкнулись. От таких новостей сердце Главы Ордена Цзян заколотилось как бешеное, и он со всех ног поспешил обратно. Цзян Чэн тревожно прокричал: — А-Лин! Цзинь Лин только что чуть не лишился души, но сейчас всё было уже хорошо, и он твёрдо стоял на ногах: — Дядя! Убедившись, что его племянник в безопасности, Цзян Чэн, наконец, успокоился, уже через секунду вернулся в своё обычное состояние духа и сердито забранился: — Разве у тебя нет при себе сигнальных огней? Или ты не знаешь, что их нужно использовать, когда сталкиваешься с такой опасной тварью? Зачем ты так храбришься? А ну подойди сейчас же! Цзян Яньли не могла удержаться от улыбки, наблюдая за взаимоотношениями брата и своего сына. Её сердце наполнилось теплом и нежностью. Она всегда знала, что за суровой внешностью Цзян Чэна скрывается мягкое и заботливое сердце, особенно когда дело касается её семьи. Она осторожно сложила руки на коленях и посмотрела на Цзинь Цзысюаня с умилением и в надежде, что тот испытывает тоже, что и она. Но тот лишь безразлично сидел. Его лицо оставалось бесстрастным, глаза были холодны и отстранены, словно происходящее не касалось его. Он сидел прямо, сдержанно, и даже не пытался скрыть своё равнодушие к описываемой сцене. Внутри же он ощущал лишь пустоту и раздражение от бросаемых на него взглядов девы Цзян. Но Цзинь Лин, которому так и не удалось схватить богиню-пожирательницу душ, сердито ответил: — А разве не ты мне сказал, чтобы я победил, во что бы то ни стало?! И не сметь больше показываться тебе на глаза, если ничего не поймаю! — Или история о том, как наши же слова возвращаются к нам, — ухмыльнулся Вэй Усянь. Цзян Чэн захотел ударить несносного мальчишку так сильно, чтобы тот залетел обратно в живот свой матери. Но, всё же, он действительно так сказал и не мог отказываться от своих слов. Всё, что ему оставалось, — это повернуться к заклинателям, что валялись на земле без движения, и едко заметить: — Что же это за тварь, что так знатно отделала вас? Среди заклинателей в пёстрых одеждах различных кланов также присутствовала группа замаскированных адептов Ордена Юньмэн Цзян. Цзян Чэн приказал им тайно помочь Цзинь Лину, если тот не сможет справиться сам. Не Минцзюэ одобрительно кивнул, оценив подход Цзян Чэна. Он всегда уважал тех, кто проявлял строгость и дисциплину, особенно когда дело касалось воспитания молодых заклинателей. Суровость и требовательность Цзян Чэна были ему по душе и он знал, что такой подход обеспечит юному поколению необходимую силу и выдержку. Не Минцзюэ глубоко вдохнул, стараясь собрать силы для следующей фразы. — Наследник Цзян, я и не знаю, как реагировать на ваш подход к обучению, — с трудом произнёс он, ощущая боль, но оставаясь твёрдым в своих словах. — С одной стороны вы требуете от молодого поколения, чтобы они использовали сигнальные огни, в конце концов они существуют не просто так и их использование — это не проявление слабости, а разумная мера предосторожности. В мире, полном опасностей, юным адептам нужно учиться не только храбрости, но и благоразумию, — он замолчал на мгновение, переводя дыхание, затем продолжил. — Каждый из нас должен понимать, что сила не в том, чтобы сражаться в одиночку, а в том, чтобы использовать все доступные средства для достижения победы. Настоящий воин знает, когда нужно сражаться, а когда — обратиться за помощью. Однако, наследник Цзян, в другой момент вы заставляете молодого заклинателя оставаться на поле боя, пока он не убьет тварь. Нам нужно помнить, что их жизни ценны, и заставлять их рисковать без необходимости — опасная игра. Не Минцзюэ вздохнул, немного успокоившись: — Но я вижу, что ты уже предусмотрел возможные ситуации и подстраховался. Твоя готовность и осторожность — это то, что нам нужно в таких миссиях. Я доволен, что ты не забываешь о безопасности своих соратников, — тем не менее, он добавил с некоторой настороженностью. — Но, наследник Цзян, не забывай, что каждое решение имеет свои последствия. Мы должны быть осторожны и не рисковать слишком безрассудно. Один из заклинателей всё ещё никак не мог отойти от шока и, заикаясь, промямлил: — Глава… Глава Ордена… это был… Вэнь Нин. Цзян Чэн подумал было, что слух подвёл его: — Что ты сказал? Тот же мужчина ответил: — Вэнь Нин вернулся в этот мир! В то же мгновение потрясение, отвращение, гнев и недоверие отразились на лице Цзян Чэна. После продолжительного молчания он, наконец, заговорил: — Эту тварь развеяли прахом на глазах у всех уже много лет назад. Как он мог вернуться? Острый взгляд чёрных глаз Вэнь Цин вонзился в Цзян Чэна, подобно кинжалу. Хотя в свете последних событий будет правильнее сказать — игл. Адепт Ордена Юньмэн Цзян с жаром ответил: — Но это правда был Вэнь Нин! Никакой ошибки быть не может! Мои глаза мне не лгут! — и тут он внезапно указал в сторону, — Это он его призвал! Вэй Усянь всё так же стоял, вцепившись в Лань Ванцзи и не желая отступать. Внезапно они оказались в центре всеобщего внимания. Мечущий молнии взгляд Цзян Чэна остановился на Вэй Усяне. Через секунду губы Цзян Чэна расплылись в кривой усмешке, а левая рука вновь принялась бессознательно поглаживать кольцо. Он почти ласково произнёс: — Так, так… Значит, ты всё же вернулся? — Ты же не будешь использовать на мне Цзыдянь, да? — неверящий в происходящее, спросил Вэй Усянь, во все глаза уставившийся на своего шиди. — Не уверен. — В смысле ты не уверен, Чэн-Чэн? — В прямом, — раздражённо бросил наследник Цзян. — И хватит меня так звать! Цзян Чэн резко отнял руку от кольца, и в ней оказался длинный кнут. Кнут был очень тонким и в полном соответствии со своим именем представлял собой луч испепеляющей фиолетовой молнии, будто только что сошедшей с грозового неба. Цзян Чэн замахнулся, и электрические всполохи замелькали в воздухе. Юй Цзыюань, взирая на сына с гордостью и одобрением. Её фиолетовые глаза, наполненные уверенностью и властью, сверкали в свете, словно звёзды надежды в ночном небе. Юй Цзыюань подняла руку и на её пальце блеснуло то самое кольцо, словно оно ожило и пришло к жизни под её прикосновением. Не успел Вэй Усянь сделать ни единого шага, как Лань Ванцзи уже разместил перед ним свой гуцинь. Полилась уверенная мелодия, словно камни бросали в воду, возмущая её тысячами и тысячами колебаний. Звуки гуциня отражались в воздухе бесчисленными волнами ряби и сталкивались с фиолетовыми всполохами Цзыдяня, первые при этом искажались, а последние тускнели. — Хорошо-хорошо, — психанул Не Хуайсан. — Я понял, что они оба великолепны! Почему здесь всё так красиво описывают? Вот уж поистине большое поле действий для художника. Все раздумья Цзян Чэна на тему «не вступать в открытый конфликт с Лань Ванцзи, чтобы не ссориться с кланом Лань» как собака языком слизала. Ночное небо над горой Дафань то вспыхивало фиолетовым, то становилось светлым, словно днём; порой ревел оглушающий гром, а порой резко разлетались звуковые волны гуциня. Все остальные заклинатели предусмотрительно отошли на безопасное расстояние и теперь наблюдали за происходящим со стороны. До смерти напуганные, они всё же продолжали созерцать в священном ужасе. В конце концов, когда ещё им представится шанс своими собственными глазами лицезреть, как два прославленных заклинателя из именитых кланов сражаются в открытую? Все они, без исключения, жаждали жестокой и напряжённой схватки. Были среди них и те, у кого в голове мелькали и невысказанные надежды на то, что мирное сосуществование кланов Лань и Цзян прекратится, что сулило интересные повороты событий. В это время Вэй Усянь, наконец дождавшись подходящего момента, сорвался с места. Толпа была поражена. Цзян Чэн не ударил его кнутом только потому, что Лань Ванцзи защищал его. Бежать в такой момент было равносильно самоубийству! И действительно, от Цзян Чэна этот поступок тоже не укрылся, и стоило Вэй Усяню выбежать из-под защиты Лань Ванцзи, как он тут же использовал свой шанс. Цзыдянь хлестко щёлкнул в воздухе, своими хищными изгибами походя на ядовитого дракона, и приземлился аккурат в центр спины Вэй Усяня! Вэй Усянь отлетел вперед от такого удара, и если бы не ослик, что преградил ему путь, то он точно врезался бы в дерево. И Лань Ванцзи, и Цзян Чэн тут же прекратили сражаться и застыли как вкопанные. Вэй Усянь потёр поясницу, и, опираясь на осла, поднялся на ноги, на всякий случай спрятался за ним и гневно завопил: — Вот те на! Раз ты из именитого клана, то волен делать всё, что тебе вздумается? Можешь даже побить, кого хочешь! Ай-яй-яй! Лань Ванцзи: — … Цзян Чэн: — … Последний был поражён и взбешён одновременно: — Что за ерунда?! Уникальная способность Цзыдяня состояла в том, что при ударе он разделял душу и тело, если оно было одержимо злым духом. Захватчик безо всяких исключений изгонялся из жертвы. Но Вэй Усянь продолжал резво скакать как ни в чём не бывало, даже после того, как Цзыдянь ударил его. Этому могло быть лишь одно объяснение — он не захватывал это тело. Вэй Усянь подумал: «Конечно, Цзыдянь не смог изгнать мою душу. Ничьего тела я не крал, мне пожертвовали его добровольно и без моего на то согласия!» — А я то всё думал, почему такая реакция, — понимающе закивал Вэнь Сюй. — У этого кольца есть ещё пара секретов, помимо того, что он в принципе становится кнутом. Но мне показалось или вы специально подставились, господин Вэй. — Ага. Я знаю о свойствах кольца, знаю, что не захватывал тело. Неплохой способ доказать, что я не Вэй Усянь. Кто поверит, что тело было отдано добровольно? — Дальновидно, — одобрил наследник Вэнь. Замешательство читалось на лице Цзян Чэна, и он вновь приготовился ударить кнутом, как вдруг Лань Цзинъи закричал: — Глава Ордена Цзян, может быть, хватит? Всё-таки это же Цзыдянь! Для такого высокорангового магического оружия как Цзыдянь было совершенно невозможно ошибиться при первом ударе и преуспеть во втором. Если дух не вышел из жертвы в первый раз, значит, не выйдет и через сотню; если тело не захватывали, то ничего не могло измениться. В итоге окрик Цзинъи заставил Цзян Чэна, который больше всего пёкся о своей репутации, замереть на месте. В противном случае у других могут появиться сомнения в истинной чудесности его оружия. Но всё же, если перед ними стоял не Вэй Усянь, то у кого же ещё хватило сил, чтобы призвать и приказывать Вэнь Нину? Цзян Чэн раздумывал и так, и эдак, но всё равно никак не мог смириться с фактами. Он ткнул пальцем в сторону Вэй Усяня и с угрозой спросил: — И кто же ты такой? Какой-то особо любопытный зевака, наконец, решился вставить свой комментарий. Он откашлялся и заговорил: — Глава Ордена Цзян, вы, скорее всего, не обращаете внимания не такие вещи и потому не в курсе происходящего. Этот Мо Сюаньюй... приходится бывшему главе клана Цзинь… Кхе-кхе… В общем, он был приглашённым учеником Ордена Ланьлин Цзинь. Но уровень его духовных силы низок, и в учении он небрежен, да к тому же… он домогался своих товарищей. В итоге его вышвырнули из Ордена Линьлин Цзинь. А ещё я слышал, что он слетел с катушек… По-моему, он просто не смог смириться с тем, что слишком слаб для того, чтобы следовать достойному Пути, и свернул на скользкую дорожку. Старейшина Илин… не стал бы захватывать такое тело. Цзян Чэн поинтересовался: — Такое? Это какое? — Такое… которое… Кто-то не смог удержаться от комментария: — Это тело обрезанного рукава! Цзян Чэн нахмурил брови. Взгляд, который он всё это время не отрывал от Вэй Усяня, наполнился ещё большим отвращением. К его «делу» можно было добавить ещё кое-что, но теперь уже никто не осмелился озвучивать свои соображения перед лицом Цзян Чэна. Несмотря на дурную славу, всё же люди признавали, что до того, как Старейшина Илин, Вэй Усянь предал Орден Юньмэн Цзян, он слыл очень красивым молодым мужчиной и талантливым заклинателем, владеющим всеми шестью искусствами. Его описывали как живого и никогда не унывающего человека. В списке прекраснейших молодых господ-заклинателей он значился четвёртым. В то же время, сварливый и злопамятный Глава Ордена Цзян стоял в этом списке только на пятом месте, так что Вэй Усянь обгонял его, потому большинство зевак и не решились упомянуть об этом. Вэй Ина все знали как весьма легкомысленного и порой даже слегка распутного молодого человека, который любил резвиться с хорошенькими девушками. Никто не смог бы подсчитать, скольким заклинательницам он вскружил голову, но среди них совершенно точно не было ни одного мужчины. Даже если бы он и захотел захватить чужое тело и сыскать отмщения, то, верный своим вкусам, явно не выбрал бы полоумного обрезанного рукава с макияжем призрака висельника, который разъезжал по округе на осле и делил с ним яблоки! Не Хуайсан и Не Минцзюэ, смеясь до икоты, заполняли комнату своим весельем. Их смех был громким и заразительным, словно веселая мелодия, которая заставляла всех улыбаться. Лань Ванцзи, услышавший о распутном поведении Вэй Усяня, застыл, уподобаясь нефритовой статуе. Его янтарные глаза сверкали от обиды и неодобрения. В его выражении лица прочно укоренилась детская обида, которая отразилась в его мимике, словно он был ударен неправедной несправедливостью. — Хм? Четвёртое и пятое? А на первых трёх кто? — полюбопытствовал Не Хуайсан. — Ну первые два явно Два Нефрита Лань, тут и гадать не стоит. А третий... Цзинь Цзысюань, скорее всего, — предположил Вэй Усянь, ненадолго отрываясь от своих бумажек. Сейчас они занимали почти всё пространство вокруг заклинателя, казалось, он решил быть погребённый под ними, как раньше под подушками. — Ты прав, эти трое явно занимают первые места, — поморщился Хуайсан, ругая себя за недальновидность. Но тут же отмахнулся от этих мыслей и посмотрел на друга. — Ты смог занять четвёртое место! Это потрясающе! Не то, чтобы я сомневался в тебе, — тараторил наследник. — Но слышать про подобное всё равно здорово. — Лишнее доказательство, что способностей и красоты господина Вэя достаточно, чтобы простой сын слуги смог обойти других наследников, — злорадство в голосе Вэнь Сюя вам просто показалось. — Похоже господин Вэй в будущем решил уподобиться... — алые глаза задержались на золоте, — некоторым личностям. — Доказательства предоставьте для начала, а потом уж обвиняйте, — лишь бросил тот, да вернулся к своим бумагам, что-то увлечённо на них рисуя. — Что ж, читай тогда, Вэнь Цин. Там и увидим их. Кто-то ещё пробормотал: — Нет, это точно не он… Его игра на флейте просто ужасна… Это определённо лишь неумелое копирование, равно как Дун-ши хмурит брови в подражание красавице Си-ши. Во время «Аннигиляции Солнца» Старейшина Илин всю ночь простоял на поле сражения, играя на флейте и искусно повелевая призрачной армией, словно они были живыми людьми. Он устранял любые препятствия — неважно, человек стоял перед ним или сам Будда — он победил бы всех. Его музыка звучала так, словно её исполнял бессмертный, и жалобный скулёж флейты неприкаянного сына клана Цзинь даже близко не напоминал её. Как бы ни был ужасен Вэй Усянь, такое сравнение даже для него звучало оскорбительно. Не Хуайсан, известный своим тонким вкусом к прекрасному, не скрывал своего восхищения Вэй Усянем. В его глазах Вэй-сюн был не просто другом, а настоящим источником вдохновения. Его тонкие черты лица, плавные движения и невероятная грация напоминали Хуайсану живые картины, которые хотелось запечатлеть в своих работах. — Вэй-сюн, ты просто восхитителен, — говорил он, глядя на друга с благоговением. — Твоя игра на флейте описывается как нечто невероятное. Я хотел бы услышать её лично. Его глаза светились восторгом. Он знал, что не сможет передать на бумаге ту магию, которую Вэй Усянь создавал своей музыкой, но он хотел попробовать, запечатлеть хотя бы тень той красоты, которая окутывала его друга. — Но где же взять время на всё это? — вздохнул он, улыбаясь. — Каждый раз, когда я слышу подобные описание, мне хочется рисовать. Слишком много прекрасного, а времени так мало. — Слышать про Аннигиляцию солнца... — глава Вэнь задумался. — Ну, в любом случае сейчас это не произойдёт, так что можно опустить, — красные глаза уставились на чёрную макушку, хозяин которой перестал обращать внимания на происходящее. — Но я хотел бы увидеть эту картину и услышать вашу игру. Вэй Усянь слегка надулся про себя: «Почему бы тебе самому не сыграть пару нот после более чем десятилетнего отсутствия практики, да ещё и на дрянной флейте, сделанной на скорую руку? Если её звучание будет приятным, то я паду на колени перед тобой!» Ещё секунду назад Цзян Чэн был твёрдо убеждён, что перед ним стоит Вэй Усянь, и кровь в его венах бурлила от ярости. Но сейчас Цзыдянь ясно дал понять, что это не он. Кнут точно не стал бы врать и не мог ошибаться, так что Цзян Чэн мгновенно успокоился и подумал, что в случившемся нет ничего ужасного, просто теперь нужно придумать предлог, чтобы забрать этого человека с собой, а потом любым способом вытащить из него информацию, какой бы она ни оказалась скудной. Под пытками он наверняка выдаст себя с головой или же сознается в чём угодно. К тому же, ему уже приходилось делать подобное раньше. Приняв решение, Цзян Чэн сделал знак рукой. Адепты Ордена Юньмэн Цзян без слов поняли его намерение и окружили Вэй Усяня. — Хо? Пытки? — Вэнь Жохань с любопытством уставились на смутившегося юношу. — Будущий глава Цзян открывается для нас с интересной стороны. И осел, и Вэй Усянь в два счёта запрыгнули за спину Лань Ванцзи. Вэй Усянь страдальчески приложил руку к груди и воскликнул: — А! Что это вы такое задумали со мной сделать? Лань Ванцзи взглянул на него, смиряясь с его чрезвычайно бесцеремонным, шумным и театральным поведением. Видя, что он не собирался отходить в сторону, Цзян Чэн произнёс: — Второй молодой господин Лань, ты умышленно препятствуешь мне? В среде заклинателей все знали, как остервенело молодой глава клана Цзян выискивал Вэй Усяня. Он скорее бы поймал не того, чем допустил хоть малейшую возможность возвращения Старейшины Илин в этот мир. Всех, кого он подозревал, Цзян Чэн забирал в Орден Юньмэн Цзян и подвергал жестоким пыткам. Если он и отпускал кого-то, то несчастный был уже еле живым. Лань Сычжуй произнёс: — Глава Ордена Цзян, всё указывает на то, что тело Мо Сюаньюя никто не захватывал. Если так, то зачем вам понадобился столь незначительный человек, как он? Цзян Чэн холодно ответил: — Тогда зачем второй молодой господин Лань прикладывает столько усилий, чтобы защитить столь незначительного человека, как он? Сдавленный смех Вэй Усяня раздался как гром среди ясного неба. Он произнёс: — Глава Ордена Цзян, ммм… своей настойчивостью вы ставите меня в весьма неудобное положение. ... Брошенная пиала просвистела рядом с головой Вэй Усяня, лишь отточенные рефлексы спасли его лицо от столкновение с фарфором. Усянь посмотрел себе за плечо, куда отлетела и разбилась пиала, прежде, чем в шоке уставиться на Цзян Чэна. Наследник Цзян стоял, возвышаясь над столом. Его грудная клетка быстро поднималась и опускалась от возмущения, словно он только что пробежал вокруг Ордена раза, эдак, три. Лицо, уши и шею украсил яркий румянец, его брови нахмурились так сильно, что казалось, они вот-вот срастутся на лбу. — Т-ты чт-то себе позволяешь?! — завопил он, да так, что уши заложило. Его голос звенел от возмущения, эхо прокатывалось по комнате, теряясь, по итогу, в пространстве. Руки Цзян Чэна дрожали, сжатые в кулаки, а на лбу выступили капельки пота. Возможно все бы так и продолжали изображать статуи, если бы обстановку не разрядил смех Не Хуайсана, который пытался спрятать его за рукавом. — Чэн-Чэн, ты чего это кидаешься? — поднял руки в примирении Вэй Усянь, наклоняясь к своему другу. Может он и пытался говорить тихо, но его всё равно все услышали. — Что я опять пропустил? Новая пиала пролетела мимо. — Сколько раз я говорил не называть меня так? — Да что происходит? — Я лучше прочту, чтобы вы поняли, — пыталась отвлечь на себя внимание Вэнь Цин. Цзян Чэн вновь нахмурился. Его чутьё подсказывало, что далее этот человек точно не скажет ему ничего приятного. Вэй Усянь продолжал: — Я благодарю вас за ваше внимание. Однако боюсь, что вы немного ошиблись. Даже если меня и привлекают мужчины, то это не значит, что мне нравятся все без разбора, и я готов бежать за любым, кто меня поманит. Например, меня совсем не интересуют мужчины вашего типа. На столе, среди множества изысканных предметов, выделялся небольшой пузатый чайник цвета охры. Его форма была простой и приземистой, с мягкими округлыми линиями. Чайник был лишен богатых узоров и украшений, поверхность гладкая и матовая, приятно охлаждающаяся под пальцами. Небольшая крышечка аккуратно сидела на своём месте, а короткий носик и широкая ручка гармонично завершали его образ. Тепло, исходящее от чайника, создавало ощущение домашнего уюта и спокойствия. По крайней мере, таким он был до того, как был запущен в смеющегося Вэй Усяня. Вэй Усянь намеренно старался вызвать у него отвращение. Цзян Чэн всегда ненавидел проигрывать в сравнении с кем-то, даже если это сравнение было совсем уж бессмысленным. Если бы кто-то сказал ему, что он не так хорош, как какой-то случайный человек, то Цзян Чэн вспылил бы и не смог бы думать ни о чём, кроме как превзойти своего «соперника». Вот и сейчас, как и ожидалось, лицо Цзян Чэна потемнело: — Да неужели? Тогда позволь полюбопытствовать, мужчины какого типа тебя интересуют? Вэй Усянь ответил: — Какого типа?.. Ну в общем-то, мне очень нравятся такие мужчины, как Ханьгуан-цзюнь. В этот раз пришлось уворачиваться сразу от двух летящих предметов. Терпение учителя Ланя не такое же длинное, как список правил его Ордена. Лань Ванцзи же ни за что не стал бы терпеть таких глупых и легкомысленных шуточек в свою сторону. И если Вэй Усяню удастся вызвать отвращение и у него, то Лань Ванцзи определённо проведёт между ними черту и будет держаться от него подальше. Разозлить и отвратить от себя двух людей одновременно — два зайца одним выстрелом! Вэнь Цин приходилось добавлять ци в свой голос, чтобы перекрыть смех. Однако, услышав слова Вэй Усяня, Лань Ванцзи обернулся к нему. Его лицо не выражало никаких эмоций: — Ты сам это сказал. Вэй Усянь: — Хмм?.. Лань Ванцзи вновь повернулся к Цзян Чэну и вежливо, но твёрдо сказал: — Я забираю этого человека в Облачные Глубины. Вэй Усянь: — … Вэй Усянь: — …Аа? — Конец главы, — сказала Вэнь Цин, закрывая книгу. ... — Куда ты там собрался меня забирать? — осторожно начал Вэй Усянь, под истерику со стороны Не Хуайсана. Он помнил, как, ещё в юности, зарёкся больше никогда не появляться в Гусу. Он помнил, как противостоял Ханьгуан-цзюню, который пытался затащить его, Старейшину. А теперь он слышит, как взрослый Лань Ванцзи хочет привести его туда. Да ещё и как! Насильно! Бледный Лань Ванцзи словно лишился своей обычной холодности и уверенности. Его обычно благородная осанка исчезла, уступая место напряженности и непониманию. На его лице читались явные признаки шока и смущения - морщины на лбу, сжатые губы, недоумевающий взгляд. Прочитанное явно нарушило обычный порядок в его мире, заставив его выйти из зоны комфорта и безмятежности. И представление от Вэй Ина не облегчало ему нахождения, того прежнего, состояния покоя. — Лань Чжааань! Ты не можешь так со мной поступить! — продолжать ныть Вэй Усянь, драматично заваливаясь на пол между столов, чтобы виднее было. Он бил руками и ногами как маленький ребёнок, совершенно не стыдясь своего поведения. В конце концов, сейчас он мог себе это позволить. Вэй Усянь боялся, что ему потребуется много времени для исполнения его плана. Но несмотря на его страхи, не без помощи Хэй'ань-цзе, он быстро выстроил нужное магическое поле. Правда пришлось повозиться с талисманами, их первая версия уж сильный резонанс создавала, да такой, что, теоретически, он застрял бы во времени. Однако сейчас всё должно получиться хорошо. Его сердце билось быстрее от ожидания успеха, но одновременно и тревоги, что что-то может пойти не так. Он увидел предварительный план в своём воображении, каждая деталь была ясная и чёткая, но всё ещё оставался риск неожиданных обстоятельств. Вэй Усянь продолжал колотить кулаками, когда над ним кто-то навис. — Почему Вэй Ин так не хочет пойти в Облачные Глубины? Фигура в траурном белом стояла рядом с его головой. Должно быть, когда Вэй Усянь, в очередной раз, остервенело вертел своей головой, его алая лента легла поверх белых сапог, напоминая ему, как когда-то на месте этой ленты была кровь их врагов. Не самые приятные воспоминания. — Потому, что как Вэй Ин не подходит Облачным Глубинам, так и Облачные Глубины не подходят Вэй Ину, — с тяжёлым вздохом поднялся Вэй Усянь, собирая необходимые бумаги, старательно пряча написанное. — Я же вроде уже упоминал об этом, Лань Чжань. Ты мой друг, как друг я могу погостить у тебя некоторое время, но не более. И мне, и Облачным Глубинам будет тяжело друг с другом; меня уже изгнали из твоего Ордена, как Вэй Усяня, простого юного адепта, а теперь представь, что будет, если я окажусь там как Старейшина Илина. — Но ты не Старейшина! — горячо возразил Лань Ванцзи, созерцая за грустной улыбкой. С каких пор она там? — Ай-я, Лань Чжань, разве среди всех трёх тысяч правил нет правила, который говорит, что нельзя перебивать? Было интересно наблюдать за вспышкой смущения. — Вэй Ин прав, — по всем правилам поклонился юноша. — Этот Ванцзи просит прощения. — Всё в порядке, Лань Чжань, — тёплая ладонь бесцеремонно легла на плечо. И, на удивление знающих, юноша в белом даже не дёрнулся. — Так на чём я там остановился? Ах да. Мало того, что мне там тяжело, ты ещё и насильно меня решил затянуть в свой Орден! Лань Чжань, с друзьями так не поступают! — Вэй Ин не друг. — Опять та же песня, — расстроился Вэй Усянь, но улыбка, всё равно, появилась на губах. — Тогда тем более не понимаю, почему Ханьгуан-цзюнь решил потащить меня туда. — Ясно для чего, — ухмыльнулся Цинхэн-цзюнь. — Для наказания последователя Тёмного пути. — Возможно, — легко согласился Вэй Усянь. — А теперь прошу меня простить, я слишком устал и мне нужен отдых. Молодой заклинатель поклонился всем присутствующим, прежде чем убежать в появившиеся двери в паре чжанах от его стола. Эти двери были сделаны из прочного и долговечного чёрного дерева в чжан высоту и половину чжана в ширину. Поверхность дверей была украшена сложными каллиграфическими узорами, выполненными искусными мастерами. Эти узоры представляют собой переплетающиеся линии и символы, образующие рисунки, восхваляющие мудрость и учёность. В центре двери находился резной круглый медальон, изображающий старинные книги и свитки. Этот медальон словно светится изнутри, напоминая о бесконечных знаниях, скрытых за вратами. При взгляде на эти двери невозможно не ощутить благоговение. Они словно говорили: "Только достойные смогут войти и прикоснуться к мудрости, хранимой здесь." С лёгким стуком двери закрылись, пряча за собой Вэй Усяня.

Для каждого Ордена будет представлено пространство, где они смогут отдохнуть. У каждого будут свои уникальные двери, украшенные гербами и символами их кланов, войти в них могут только владельцы или по приглашению хозяев. Сразу за дверьми будет общая зала.

Отужинать вы можете или там, или здесь, стоит лишь пожелать. Уже от этой залы абсолютно для каждого будет своя комната, оформленная в традициях и стилях их орденов. Опять же, войти могут только их владельцы. Комнаты были продуманы до мелочей: удобные постели, столы для письма и медитации, полки с книгами и свитками, а также личные реликвии и украшения.

Приятного всем отдыха.

Оповестила всех Хэй'ань, было ощущение, что она заманивала зайти заклинателей на их новую личную территорию, лишь бы перестать присматривать за ними здесь. Словно она говорила: “Вы мне надоели. Уходите.”. Первым поднялся Вэнь Жохань, отдавая команду следовать за ним, Верховный заклинатель подошёл к дверям, предназначенные для его Ордена. Те плавно отворились. — Вы так просто уйдёте? — прокричала в спины Ордена Вэнь Юй Цзыюань. — Вы ничего обсудить не хотите?! — Пустая трата времени — обсуждать что-то с вами. Я лучше со своей семьёй поговорю, — даже не поворачивал головы бросил глава Вэнь, скрываясь за дверьми. Его же примеру последовал и клан Цзинь. Ну как клан? Цзинь Цзысюань, который схватил отца и мать за руки, торопливо вытаскивая их из-за стола и уводя за двери их Ордена. И Цзинь Цзысюаню было плевать, что это больше походило на побег. Двери предназначенные членам Ордена Ланьлин Цзинь, были изготовлены из древесины редкого сорта, который в своей текстуре и оттенке напоминает белоснежные пионы. Они были украшены пионами из золота и серебра, казалось, что стоит к ним подойти чуть ближе, можно было сразу же учуять запах этих цветов — так искусно они были сделаны. Сами же створки были украшены сложными узорами, символизирующие вечный рост и процветание. Оставшиеся в общем пространстве заклинатели смотрели друг на друга в недоумении, их лица отражали набор эмоций, от удивления и тревоги до любопытства и волнения. Пересекающиеся взгляды словно пытались передать друг другу всю сложность и значимость ситуации. Они хотели обсудить всё произошедшее здесь. И то, что было написано в книге, и то, что случилось здесь, в пространстве. Все знали, что за титулами глав и наследников Орденов скрывается много тайн, но никто не обращал на них внимания ровно до тех пор, пока они не вскрывались перед другими. Сейчас же, под воздействием событий, эти тайны стали явными и вызвали массу вопросов и размышлений у присутствующих. А ведь именно это и произошло — была раскрыта тайна Госпожи Цзинь. Что-что, а детоубийство оставить без внимания невозможно. И это ещё не упоминалось о срыве двух глав. Про мальчишку Усяня все старались вообще не думать, во избежание, но его тень витала над всей собравшейся компанией, напоминая о неизбежной необходимости разобраться в произошедшем. — Дагэ, пошли, я хочу есть, — наконец успокоился Не Хуайсан, скрываясь за веером принимая умиротворённый вид, как будто не он только что смеялся до икоты. Не Хуайсан, всё ещё под впечатлением от своей последней работы, был полон энергии и желания насладиться моментом отдыха. Его руки были покрыты красками разных оттенков, словно палитра живых эмоций, которые он вложил в своё творение. Смешивая цвета на холсте и придавая им форму своих мыслей, он создал произведение искусства, отражающее его видения такого греховного друга. Наконец, когда все стали расходится, Не Хуайсан убрал на скорую руку все краски и кисти, ощущая на себе непрошеный взгляд времени, которое торопилось унести этот момент. Следом за братом, он направился к предназначенной только им территории, где тишина и уют ждали их. Там, усаживая брата за низкий стол, Не Хуайсан попросил еды, осознавая, что искусство и творчество требуют сил и энергии. Вино, казалось, было естественным дополнением к этому вечеру, обещая принести ноты расслабления и нового вдохновения. — Что ж, в таком случае мы тоже откланиваемся, — резюмировал Лань Цижэнь. Поклонившись по всем правилам, клан Лань скрылся, вынуждая покинуть общую зону и Цзян. Лишь девушка осталась до конца. Белые пальцы ухватились за край листа, что покоился на столе наследника Вэнь. Беглый взгляд пробежался по списку Мертвецов, прежде, чем оставить свою находку и, обернувшись неосязаемой дымкой, просочиться сквозь щели тёмного дерева.

Вэй Усянь (воскрес)

Мо Сюаньюй (им заинтересовался господин Вэй?)

Вторая леди Мо

Мо Цзыюань

Мадам Мо

Господин Мо (уточнить у отца на счёт их жизней)

А-Тун

Госпожа Цзинь (по возвращению провести суд!)

Цзинь Гуаншань (наблюдать)

Цзинь Цзысюань

Цзян Яньли

Вэнь Нин (лютый мертвец)

За закрытыми дверями пространства Ордена Цзинь Цзинь Цзысюань разразился неистовым разговором с его матушкой, госпожой Цзинь. Его голос был пронзителен, словно стрела, попадающая в самое сердце проблемы. Взгляд Цзинь Цзысюаня был насыщен гневом и обвинениями, которые срывались с его губ словно буря. Госпожа Цзинь, сидя на удобном кресле, вздыхала, но и в её глазах проступала обида и раздражение. Её руки дрожали от внутренней напряженности, а выражение лица было смешанным: там была и усталость от долгих споров, и глубокая печаль от произошедшего, и немало обвинений в адрес мужа и его неосторожных поступков. Из раздраженного разговора выступали слова, как злобные молнии, искры которых бились о невидимую стену между ними. — И как давно ты это делала, а, матушка? Как давно ты убиваешь всех любовниц и детей отца? — кричал наследник Цзинь. — Какая разница как давно я это делаю? Главное результат, — шептала госпожа Цзинь, обхватив лицо сына руками, но стоило ей увидеть бинты, тут же спрятала кисти за рукавами. — Запомни, всегда важен только результат. И только он. Во взгляде госпожи Цзинь читалась какая-то странная уверенность, словно она знала, что она делает всё правильно, несмотря на все последствия. Её слова звучали как твёрдый камень, непоколебимый и безжалостный, оставляя за собой лишь печальное эхо недопонимания. — Результат? Ты понимаешь, что тебя казнят за это? Казнят! — Она является Госпожой Цзинь, — влез Цзинь Гуаншань, наливая себе ещё вина, как будто наслаждался театром семейных скандалов. — Максимум, что с ней сделают, это запрут в темнице. — А тебе лишь в радость избавиться от меня! — в супруга полетела какая-то древняя ваза, стоящая слишком близко к госпоже Цзинь. — Сама виновата, не могла язык свой сдержать? С каких пор ты такая несдержанная? Общение с Юй Цзыюань на тебе плохо сказывается. — С каких пор? Наверное с тех самых, как чуть не сгорела заживо от силы Вэнь Жоханя! И по чьей вине? По твоей! — новое обвинение и новая летящая ваза. — И как раз на этом нам стоит и сосредоточиться. Орден Вэнь падёт и Цзинь займут их место. Ты можешь убить Мо и Гуаньяо. Наследником останется Цзысюань. Но мы должны сосредоточится на том, что погубило Вэнь. — Отец, — шокированный наследник сел напротив отца. — Как ты можешь такое говорить? Он нас просто убьёт! — Не убьёт, — пора раскрыть своему наследнику все карты, что прятал глава Цзинь всё это время.

Вэнь Жохань стоял перед своей племянницей, выражение его лица выдавало строгость и разочарование. Рука его легко опиралась на рукоять меча. Он уже успел переговорить со своим старшим сыном наедине, принимая во внимание новую информацию. Вэнь Жохань внимательно выслушал мысли Вэнь Сюя, поделился с ним некоторыми своими и пожелал, чтобы тот приглядывал за А-Чао. — Вэнь Цин, — начал глава Вэнь, голос его был спокойным, — твои действия почти привели к серьёзному инциденту. Ты должна осознать, что твои поступки могут иметь непредсказуемые последствия не только для тебя, но и для других. Он прищурился, взглянув на побледневшее лицо Вэнь Цин, словно пытаясь прочесть её мысли. — Ты обладаешь силой и талантом, но сила должна сопровождаться ответственностью. Ты не можешь позволить своим эмоциям взять верх над разумом, — продолжал он, слова его звучали как ноты строгого учителя, готового учить и направлять своего ученика. — Я не говорю это из-за того, что было близко к тому, чтобы ты поранила кого-то. Я говорю это потому, что тебе нужно понять, что ты несёшь ответственность за свои действия перед кланом и перед собой. Он взял глубокий вдох, позволяя своим словам уложиться в воздухе между ними, словно весы, взвешивающие тяжесть сделанных ошибок и возможность исправления. — Я поняла вас, Великое Солнце, — глубоко поклонилась девушка. — Подобного больше не повторится. — Я рассчитываю на это. А теперь пойдём есть. Они вышли из кабинета Вэнь Жоханя, который тот попросил себе, в общую залу, где их ждали члены семьи. Вэнь Сюй, Вэнь Нин и Вэнь Чао сидели за низким столом, окруженным восхитительными ароматами приготовленной пищи. Их лица были освещены приглушенным светом свечей, создавая атмосферу уюта и тепла в этом пространстве. Сев во главе стола, Вэнь Жохань съел первую горсть риса, прежде, чем к еде приступили другие. Вэнь Сюй, с его выразительными чертами лица и яркими глазами, наслаждался каждым новом укусом съеденного блюда, словно каждый вкус был для него открытием. Вэнь Чао с интересом рассматривал каждое блюдо, пытаясь разгадать их состав и тайны приготовления. Его энтузиазм и любопытство были заразительны, заставляя других улыбаться и делиться своими впечатлениями от блюд. Вэнь Нин расслабился лишь в тот момент, когда увидел свою сестру. Вэнь Цин подкладывала самые сочные кусочки мяса брату в заботе, периодически в её тарелке оказывались и те, что подложил ей Вэнь Сюй, не забыв и про Чао-эр. Наливая каждому по чарке вина, а самому младшему из них обычный цветочный чай. Вэнь Сюй наслаждался их умиротворённым единением. Всё-таки не каждый раз члены их семьи могли насладиться едой, не опасаясь отравления. И вся эта гармония была прервана, так некстати, громким стуком небольших дверей и, совершенно бесстыжего вида, Вэй Усяня. Он ворвался в их пространство с криками: “Вэнь Цин”, одетый лишь в нижние штаны и наспех накинутым верхним халатом. Он даже не повязал его поясом! На стопах отсутствовала обувь, с волос давно снята лента, а на руках были видны капли крови... крови? — Целительница Вэнь, целительница Вэнь! — кричал юноша, хватая девушку за руку и утаскивая к открытой двери. — Мне нужна ваша помощь! Я не понимаю что происходит, моё тело... с ним что-то не то. И кровь идёт! Целительница Вэнь, помоги! — продолжал голосить Вэй Усянь, заталкивая девушку в свои личные залы и закрывая дверь, оставляя шокированных Вэнь сидеть за столом. — С-сестра? Большая рука легла поверх трясущийся маленькой. — Расслабься, А-Нин. Сомневаюсь, что Вэй Усянь причинит вред твоей сестре, — пытался успокоить Вэнь Жохань ребёнка. — С ним явно что-то было не то. Думаю ты сам успел заметить его бледность и кровь. А-Цин выполнит свою работу и придёт. Продолжайте есть.

— Хватит меня толкать! — не выдержала заклинательница. Она даже не успела нормально поесть, а тут её резко выдёргивают из-за стола и куда-то тащат. — Господин Вэй, почему вы не добавите света? У вас хоть глаз выколи, ничего же не видно! — Простите целительница Вэнь. Мои глаза слишком чувствительные, — не останавливался Вэй Усянь, продолжая вести девушку за руку. — И мне жаль за всё, — он остановился и развернулся лицом к Вэнь Цин, — что произойдёт дальше. В полной темноте вспыхнули кровавые глаза, их зловещий свет отражался в глазах Вэнь Цин, добавляя оттенок безумия и ужаса к её выражению. Холодные, ледяные руки легли на грудь девушки, как будто пытаясь вырвать её сердце. На спину легли другие, не менее холодные, ощущавшиеся как мёртвые, но цепкие, как лапы хищника, держащие свою жертву. Вэнь Цин никогда не испытывала такого страха. Животный ужас сковал её тело, лишая способности двигаться или даже мыслить ясно. Её дыхание стало прерывистым, горло сжималось, как будто воздух вокруг вдруг стал ядовитым. Под её ногами вспыхнула печать, нарисованная кровью. Тёмные, густые линии светились зловещим красным светом, словно кровь текла по ним, оживляя заклинания. Вокруг стали загораться талисманы, исписанные ею же. Их свет был холодным, мертвенным, отбрасывая странные, искажённые тени на стены. А в тело с двух сторон хлынула Ци, настолько тёмная и тяжёлая, что не было сил даже дышать. Она чувствовала, как эта тёмная энергия пронизывала её, заполняя каждую клеточку тела, сковывая мышцы и заставляя сердце биться с неистовой силой. Кровь в её жилах будто замерзала, а по коже пробегали ледяные мурашки. На пол упало бессознательное тело девушки. Из всех её цицяо текла кровь, тонкими струйками стекая на холодный камень пола. Её бледное лицо было искажено болью и ужасом, глаза, хотя и открытые, смотрели в пустоту, не видя ничего вокруг. В тусклом свете талисманов её черты выглядели жутко, словно смерть уже забрала её душу. Холодный пот покрывал её лоб, а её дыхание становилось всё слабее и прерывистее, словно жизнь медленно ускользала из её тела. Тишина вокруг становилась удушающей, словно сама ночь замерла в ожидании, что же произойдёт дальше.

Вэнь Цин медленно приходила в себя, ощущая, как сознание возвращается к ней из темных глубин. Её веки дрогнули, и она с усилием открыла глаза, чтобы обнаружить себя на мягкой кровати. Постельное белье из дорогого шёлка ласкало её кожу, даря ощущение утончённой роскоши. Она полностью одета, её одежда аккуратно расправлена, но всё ещё ощущается холодом, словно остатки кошмара, из которого она только что вырвалась. Комната, в которой она оказалась, была оформлена с изысканностью и вкусом: мягкие подушки, тяжёлые шёлковые занавеси и тонкие красные узоры на стенах. Мягкий свет ночных жемчужин придавал пространству теплоту и уют, который она давно не могла ощутить. Вдруг тишину разорвал ужасающий крик. Вэнь Цин вздрогнула, её сердце застучало быстрее, возвращая в реальность. Крик был полон боли и отчаяния, проникая в каждую её клеточку, заставляя её сердце биться быстрее. Она повернула голову в сторону источника звука и увидела Вэй Усяня. Он лежал на полу, схватившись за грудь, его лицо было искажено мукой, а глаза плотно закрыты. Он кричал, кричал так же, как и тогда. Вэнь Цин поднялась с постели, её ноги слегка дрожали, когда она подошла к Вэй Усяню. Она протянула руку и осторожно прикоснулась к его плечу, пытаясь его успокоить. — Вэй Усянь, — прошептала она, её голос был полон заботы и тревоги. — Всё в порядке. Это всего лишь сон, тебе нужно проснуться. Он постепенно успокаивался под её прикосновением, его крик становился слабее, а дыхание — ровнее. Его хватка на груди ослабла, и он медленно открыл глаза, встречаясь с её взглядом. — Вэнь Цин... — прошептал он, ещё не до конца осознавая, где находится. Его глаза всё ещё были полны страха, но в них появлялось осознание и облегчение от её присутствия. Вэнь Цин глубоко вздохнула, её сердце немного успокоилось, но тревога за Вэй Усяня всё ещё не отпускала её. Она присела на пол рядом, её взгляд был строгим, но в нём сквозила забота. — Вэй Усянь, что ты себе позволил? — её голос звучал мягко, если она и пыталась его отчитать таким тоном, то у неё ничего не вышло. — Зачем ты рисковал собой, проводя этот ритуал? Это, конечно, в твоём стиле, но всё же! Вэй Усянь всё ещё выглядел ослабленным после кошмара, но постарался выпрямиться и посмотреть на Вэнь Цин. — Вэнь Цин, я не мог поступить иначе, — тихо ответил он, пытаясь удержать её взор. — Ты бы видела свой взгляд, когда читала про А-Нина. Вэнь Цин покачала головой, её глаза сверкнули огоньком упрёка. — Ты не должен был делать это в одиночку, — она наклонилась ближе, её голос стал более мягким, но полным укоризны. — Ты мог бы рассказать мне, предупредить. Мы бы нашли более безопасный способ. Вэй Усянь слегка усмехнулся, хотя его улыбка была слабой и усталой. — Знаешь же, я никогда не искал лёгких путей. В этот раз я думал, что смогу справиться сам. Не хотел вовлекать других. Да и не за чем. Кому я ещё могу довериться кроме тебя? Вэнь Цин выпрямилась, её лицо выражало смесь раздражения и благодарности. — Ты всегда был таким упрямым, — вздохнула она. — Но ты должен помнить, что твоя жизнь важна не только для тебя. Ты важен для многих людей, для тех, кто тебя любит и ценит. Пожалуйста, больше не рискуй собой так бездумно. Вэй Усянь кивнул, его глаза наполнились благодарностью. — Я понимаю, Вэнь Цин. Прости меня. Я больше не буду делать такие глупости... Она посмотрела на него ещё раз, её глаза смягчились, и она легонько сжала его руку. — Хорошо. — А теперь, думаю, нам нужно поговорить, — уже куда серьёзнее сказал Вэй Усянь. — Ты зачем это сделала? Зачем воткнула в меня эти дурацкие иголки и ушла? Да ещё Вэнь Нина за собой потащила! И что в итоге, сама мертва, над твоим братом явно эксперименты ставили. — Я хотела как лучше! — Мы оба хотели как лучше, — устало откинулся на пол, закрывая глаза рукой. — Да оба провалились. — Сейчас появился шанс, — целительница облокотилась спиной о согнутую ногу друга. — А откуда, кстати? — Сделка с Хэй'ань. Я помогаю избавиться от Юаньхэнь — она даёт мне ещё один шанс. Собственно из-за Юаньхэнь я и сошёл с ума по итогу, как и сама Хэй'ань. Надо найти источник. — Это её руки я чувствовала? — Да. Тяжёлая тишина повисла в воздухе между Вэнь Цин и Вэй Усянем, каждый погружён в свои мысли. Взгляд Вэнь Цин скользил по комнате, но мысли её были далеко отсюда. Она вспоминала пережитые ужасы ритуала, чувствуя, как отголоски страха ещё отзываются в её теле. Всё, что произошло, казалось нереальным, но в то же время слишком реальным, чтобы быть просто кошмаром. Вэй Усянь, лёжа на спине, смотрел в потолок. Его мысли метались между чувством вины и решимостью, которая не позволяла ему отступить. Он знал, что поступил безрассудно, но для него это было единственным выходом. Он не мог позволить Вэнь Цин оставаться в неведении, особенно если он мог что-то сделать. Тишина между ними была насыщена невысказанными словами и эмоциями. Каждый из них понимал, что было многое, что они не сказали друг другу. Вэй Усянь чувствовал, как тяжесть своих поступков давит на него, а Вэнь Цин старалась справиться с новыми воспоминаниями. Взгляд Вэнь Цин случайно встретился с глазами Вэй Усяня. На мгновение между ними вспыхнуло понимание, немое соглашение о том, что каждый из них готов пойти на всё ради семьи. В этот момент, несмотря на всю тяжесть их ситуации, они чувствовали себя ближе, чем когда-либо. Тишина продолжалась, но теперь она была иной — наполненной тихой, но прочной связью, которая объединяла их даже в самые тёмные моменты. — Знаешь, — начал Усянь, садясь напротив подруги, почти сестры. — Я ведь не лгал, когда говорил, что с моим телом что-то не то. Оно похоже возвращается к моему возрасту, когда я умер. Только в этот раз оно с Золотым ядром, — рука легла поверх дяньтяня, где пульсировало его ядро. — Оно пытается справиться со всеми моими болячками, которые я нахватал на горе Луаньцзан. Да и не даёт истлеть меридианам. Но мне всё равно самому не справиться. — Оказывается он умеет просить о помощи, — забавлялась целительница. — Надо же. — Цин-цзе была всегда так строга с этим скромным мастером. — Скромным?! Ты как зашёл в комнаты клана Вэнь? Ты себя видел?! — Да ладно тебе, — обиделся Вэй Усянь, потирая макушку, куда прилетела рука Вэнь Цин. — Покой с тобой мне только снится, — тепло усмехнулась целительница и покачала головой, стараясь не думать о том, что ещё может натворить это ходячее бедствие. Вэнь Цин, собравшись с мыслями, поднялась с пола и направилась к новому столу с лекарствами. Её движения были уверенными и точными, каждое действие тщательно продуманным. Она достала несколько фарфоровых баночек и склянок с разнообразными травами и порошками, расставляя их в порядке использования. Сначала она взяла небольшой горшочек из глины и наполнила его водой. Добавив туда листья мяты и корень солодки, она поставила его на огонь. Пока настой закипал, Вэнь Цин занялась приготовлением других лекарств. Она аккуратно отмерила порцию сушёного имбиря и корня алтея, растёрла их в мелкий порошок и пересыпала в другую ёмкость. Затем она подготовила смесь для укрепления меридианов и Золотого ядра. В её состав входили редкие травы и минералы, тщательно отобранные и измельчённые в ступке. Вэнь Цин добавила туда несколько капель эссенции женьшеня и тщательно перемешала смесь до однородного состояния. Для язв желудка она приготовила специальный отвар из корня астрагала, ромашки и корицы. Каждый ингредиент был выбран за его целебные свойства, способные успокоить воспалённый желудок и способствовать заживлению язв. Вэнь Цин кипятила смесь на медленном огне, следя за тем, чтобы все компоненты полностью растворились и отдали свои полезные вещества. Наконец, она приготовила настой для хорошего сна. В него вошли цветки лаванды, валериана и мелисса. Вэнь Цин смешала их в керамическом чайнике, залила кипятком и оставила настояться под крышкой. Ароматный пар, поднимающийся из чайника, наполнял комнату успокаивающим запахом, обещая глубокий и спокойный сон. Вэнь Цин, довольная своей работой, аккуратно разлила готовые лекарства по небольшим чашкам и поставила их на поднос. Она подошла к Вэй Усяню, который всё ещё лежал на полу, и поставила поднос на стол рядом с ним. — Вэй Ин, это для тебя, — сказала она, её голос звучал мягко и заботливо. — Эти лекарства помогут тебе восстановить силы. Пей их по очереди и не забывай про настой для сна. Вэй Усянь, глядя на неё с благодарностью, осторожно взял одну из чашек. Вэнь Цин вернулась к своему столу, чтобы навести порядок, чувствуя удовлетворение от того, что могла помочь. — На горе я лишь могла мечтать о подобном, — тихо поделилась мыслями девушка. — Нам стоит откинуть эти мысли, мы не там и у нас есть шанс, — говорил Усянь, наконец поднимаясь с пола. Он так и не оделся, как следует. — Кажется в этот раз у меня получится заключить сделку с Вэнь Жоханем. — Будь осторожен, А-Ин. — Всенепременно, Цин-цзе. В этот раз я буду куда умнее и хладнокровнее, — совершенно не стесняясь присутствию девушки, скинул верхний халат и лёг на кровать. — Спасибо за помощь. Думаю ты жаждешь увидеть брата, — зевнул Усянь, сонно потирая лицо и зарываясь поглубже в мягкие одеяла, — обними его за меня. — Обязательно, — улыбнулась Вэнь Цин, она так давно мечтала вылечить этого неугомонного. Так давно хотела увидеть, как он спит на мягкой постели, а не на камнях. Она так давно не чувствовала тепла тела А-Нина. Уже около дверей она обернулась и посмотрела на уже уснувшего Усяня. Она счастливо улыбнулась, глядя на это невозможное, но родное чудо. — Сладких снов, А-Ин. И спасибо тебе, за всё... — еле слышно сказала она чтобы не потревожить чуткий сон человека, давно ставшего ей младшим братом, и тихо вышла, закрывая дверь.