Время чудес

Многие убеждены в том, что нет ничего хуже, чем работа в канун Рождества. Это счастливые люди, у которых есть личная жизнь, которые видят в жизни не одну лишь только работу. Они убеждены, что Рождество существует для того, чтобы в этот сказочный праздник сбывались мечты. Существует масса рассказов про Рождество и то, как люди обретают свое счастье. Так что многие сотрудники Министерства пользовались любыми удобными (и не очень) случаями, чтобы не быть на работе в Рождество. Тем более им казалось, что именно в первую зиму после победы должно случиться что-то необыкновенное. Я так не думал. Наверное, потому, что это не наша победа. Знаете, это так странно: вместе работать и неплохо общаться с теми, с кем еще совсем недавно был по разные стороны баррикад. Но в новом послевоенном мире это отнюдь не редкость. Здесь частенько бывает, что вместе выпивают в баре после тяжелого трудового дня те, кто всего каких-то пару лет назад, не задумываясь, убили бы друг друга. Потому, что была война, и на ней они были враги. А теперь наступило странное мирное время: победители и проигравшие как-то приспосабливались к жизни друг рядом с другом. Но если те, кто победил, могли надеяться на чудо, для нас не было в этой первой зиме после победы ничего особенного. Я так думал. Я просто, наверное, забыл, что не важно, что было «до». Рождество – это такое время, когда все возможно и не существует преград. И совершенно не важно, ждем ли мы чуда. Оно само найдет нас. А тогда я собирался на работу и искренне считал это наилучшим вариантом. Хотя бы потому, что если я пойду на работу, мне не придется выслушивать нравоучения родителей и их вечные придирки по поводу того, что я ничем-то не интересуюсь, ничего-то меня не волнует… Знаете, именно по этой причине я не люблю отпуска. У меня был всего один отпуск со времени поступления на работу, и тот я по собственному желанию сократил в два раза (родителям, конечно, сказал, что начальник заставил). Вы считаете, что люди не могут просто так отказываться от заслуженного отдыха? А я вот смог (более того, захотел). Причина проста – на работе я мог не бояться того, что меня будут постоянно заставлять что-либо делать. И да, я прекрасно понимаю, как по-детски это звучит. Но уж как есть. Так что работа для меня – единственная в жизни отрада. Я собирался на нее, имея намерение, как и обычно, трудиться до упора. Родители что-то говорили про семейный праздник, что я должен прийти домой как можно раньше. Ага! Чтобы у них было больше шансов свести меня с Асторией (наивные!). Я же не собирался лицемерить, ведь придется стараться быть вежливым и обходительным, строить кого-то из себя, дабы не огорчить маму и не разозлить папу (уж не знаю, что хуже). А на работе все гораздо проще и понятнее: цели и задачи четко определены и выполняются мной безупречно, у начальства нет и не может быть нареканий. Именно на работе я нашел свое место в разрушенном почти до основания мире, там я чувствовал себя нужным, и этого было вполне достаточно. Умом-то я понимал, что если бы, скажем, работал аврором, у меня было бы гораздо больше шансов и принести пользу, и гордиться собой (что вытекает одно из другого). Но я пытался (довольно успешно, кстати) себя убедить в том, что и эта работа очень нужна и полезна. Кому-то надо и штрафы взимать, не всем же спасать мир. Хотя, бывало, наползала тоска, особенно когда я видел, с каким важным видом авроры патрулируют улицы. Тогда я вспоминал, что не хуже любого из них. Но и это ощущение терялось в рутине и серости моей жизни. И этот канун Рождества первой после победы Ордена зимы ничем не отличался для меня от всех остальных дней. Я так же собрался на работу и ушел, проигнорировав настойчивые просьбы родителей взять отгул. Рабочий день все тянулся и тянулся, словно он резиновый. Работа. Одна сплошная работа. Еще пару лет назад мне показалось бы очень странным, что кто-то может работать в канун Рождества; это же время, когда все занимаются приготовлениями к празднику, все должны быть счастливыми и радостными… вместе с нашим поражением в войне подобные легкомысленные представления развеялись. Как ни странно, не все готовились вкушать прелести праздника. Были, были волшебники, которым прямо-таки не терпелось вот именно в канун Рождества потрепать нервы себе и всем окружающим. И наш отдел, так уж исторически сложилось, один из немногих, принимающих на себя удар. Ну, должен же кто-то возиться с недовольными волшебниками. Самое интересное то, что крайними все равно постоянно оказываемся именно мы, а не волшебники, совершившие недозволенное волшебство. Поскольку мы занимаемся только штрафами, нам достаются почти законопослушные волшебники. То есть их вина не столь тяжела, чтобы применять какие-либо карательные меры, помимо штрафа. Это может быть пара сиклей, а может, и пара сотен галеонов. И всякий раз приходится отстаивать правомерность штрафа, спорить и убеждать. И помнить о том, что ни в коем случае нам нельзя ущемлять права этих людей. Все остальные отделы знают, что мы фиговы энтузиасты и подсмеиваются над нами. Ну да, у них же все иначе. Во-первых, они уйдут с работы перед обедом, а не будут как дураки (ну и мы) торчать на ней, родимой, аж до самого вечера, дабы все мелкие нарушители могли высказать нам все, что думают о нас в частности и о системе вообще. Вот такая жизнь паршивая штука. Но самое страшное не это, а то, что мне все это нравится. Впрочем, я это уже говорил, повторяться не вижу смысла. Итак, день все тянулся и тянулся. Раз десять со мной связывались родители, уговаривая отпроситься и махнуть домой. Но что хорошего дома? Наверняка меня там сразу же заставят что-то делать. Или помогать маме руководить домашними эльфами, или отцу встречать нужных людей. Кстати, этого я тоже опасался: того, что родители наприглашают к нам на Рождество (семейный, между прочим, праздник) массу тех, кто, по их мнению, может пригодиться в дальнейшем. Скорее всего, это представители, так сказать, нейтральных кругов. Потому что, ясное дело, с теми, кто подозревался в служении Темному Лорду, нам якшаться никак нельзя. А те, кто благородно сражался против нас, сами ни за что не пойдут на контакт. И это все при том, что сейчас все они как один вдохновенно вещают о том, что победителям надо быть милостивыми к побежденным. Все это сплошное лицемерие. Сами знаете. А еще не хотелось быть вынужденно вежливым с Асторией. Правда, раньше родители на праздники еще не приглашали кандидаток в мои невесты, но все равно могу себе представить, как это будет выглядеть. Значит, так… Она будет сидеть вся такая как королева (впрочем, отчасти так оно и есть), мама будет всеми силами стараться ее развлекать, беседуя на различные темы, на которые прилично беседовать интеллигентным дамам. Я буду вынужден ухаживать за Королевой Ледяное Сердце за столом и отвешивать ей комплименты. Папа будет говорить о том, что я все-таки его наследник, что у меня большое будущее, и все такое прочее, что, по его мнению, сможет сподвигнуть гостью почаще искать моей компании. В общем, даже как-то не хочется домой. Поэтому после конца рабочего дня, когда даже законченные трудоголики нашего славного отдела стали собираться по домам, мне неожиданно пришла в голову мысль. Мысль эта абсолютно бредовая, да к тому же и небезопасная. И создана для того, чтобы приходить в головы чокнутым гриффиндорцам, а никак не здравомыслящим слизеринцам. Так что до сих пор не пойму, как до такого додумался. А мысль проста – перед уходом домой поисследовать немного коридоры министерства. Зачем? Да сам не понимаю. Но вот именно в тот момент мысль показалась донельзя удачной. И я пустился в исследование. Пошел один. Знаете, я ведь в последнее время полюбил вот такие одиночные прогулки. Когда я был кумиром и образцом для подражания, мне очень нравилось ходить куда-либо в сопровождении восторженных поклонников. Теперь же я понял ценность уединения, когда больше не являюсь кумиром. Может быть, этому способствует то, что больше никто на меня не смотрит с восхищением, а может быть, я просто повзрослел. Меня теперь даже раздражает, когда кто-либо начинает навязывать свое общество. Так что я шел один и не переставал поражаться коридорам Министерства. Знаете, тот, кто ни разу здесь не был, никогда не поймет всей величественности этого здания. И это говорю я, человек, проучившийся в Хогвартсе семь лет и не считающий эту школу чем-то особенным. Хотя вот тут я немного лукавлю. Как и любого ребенка, меня не мог не захватить новый чудесный мир. Этот огромный замок, каждую минуту меняющие направление лестницы, привидения, снующие повсюду… Все это было очень захватывающе, но многое мне приелось еще дома. Я же чистокровный волшебник, да еще и из очень состоятельной семьи. У меня с детства было все то, о чем большинство учеников Хогвартса и мечтать не могли. Я жил в замке, считал волшебство обыденностью, мне прислуживали домовые эльфы… Так что я довольно быстро перестал восхищаться школой и стал называть все эти двигающиеся лестницы и прочее дешевыми фокусами. Совсем другое дело – Министерство. Даже я, человек весьма искушенный, не перестаю поражаться тому, как много секретов оно скрывает. Не знаю, как это описать… Лестницы, потайные уголки, множество огромных коридоров… И везде скрыты загадки и тайны. По сравнению с этим Хогвартс мне кажется просто детской забавой. Со мной многие не согласятся, особенно гряз… магглорожденные. Потому что однажды и навсегда для них именно Хогвартс открыл дорогу в сказку. А я восхищаюсь не показухой, а мощью и силой. И сейчас, идя по коридорам Министерства, я ощущал то же самое, что и в первый раз, когда очутился тут. Мало что с этим ставится: это как окунуться в неведомое. И если вы не были в нашем Министерстве, вы никогда не поймете меня, у меня просто не хватает слов, чтобы описать это. Я шел и шел, я не замечал, что все больше запутываюсь в коридорах. На самом деле нам не зря запрещено заходить далеко, не имея специального доступа. Просто помимо всего величия Министерство еще и очень коварное здание. Волшебников обычно даже специально обучают ориентироваться тут, и на это уходит порой несколько лет. А волшебникам на таких низких должностях, как моя, просто запрещено здесь бродить, и точка. Потому что можно так заплутать, что никогда не выйдешь, и тебя никто не найдет. И при этом, вот парадокс, не исключено, что будешь находиться всего в нескольких метрах от свободы. Я прекрасно знал обо всем этом. Но считал, что уж я-то, чистокровный волшебник, как-нибудь с этим справлюсь. Типичная ошибка – излишняя самоуверенность. Даже не знаю, с чего это вдруг она проснулась во мне именно в этом месте. Тем не менее, когда я, наконец, осознал, что заблудился, было уже поздно. Стало совершенно очевидно: сам я не выберусь, а искать меня перед самым Рождеством никто не будет – подумают, что я просто ушел домой. Самое время было впасть в панику, начать катиться по полу и рвать на себе волосы (чего, впрочем, я не сделаю никогда в жизни, ибо невозможно задушить в себе аристократа). Помешало мне внезапное появление той, которую меньше всего ожидал увидеть в таком месте – собственной персоной Астории. Мне даже послышался стук о пол собственной челюсти. Вот уж кого не ожидал увидеть. Она появилась внезапно, остановившись и с изумлением глядя на меня. А я не мог отвести от нее глаз. Знаете, я всегда знал, что Астория красива, об этом твердили на каждом углу. Но только в тот миг, наконец, это понял. Она красива даже в слегка порванной мантии, потрепанная и со спутанными волосами. Может быть, даже красивее, чем когда она выглядела с иголочки. Молчание затянулось, и, в конце концов, я не нашел ничего лучше, чем спросить: - Астория, привет, ты как здесь оказалась? - Думаю, Драко, так же как и ты – заблудилась. - А с чего ты взяла, что я заблудился, может, я просто гуляю. - Если бы ты видел себя со стороны, не задавал бы таких глупых вопросов. - Что, все так запущенно? - Ага. Некоторое время молчали. Я понимал, что не смогу бросить девушку одну в этом месте, да и самому не хотелось продолжать путь в одиночку, страсть к уединению тоже имеет свои границы. Но я не знал, как к этому отнесется Астория. А она, в конце концов, сказала сама: - Драко, а может, мы дальше вместе пойдем. - Да, конечно. Словом, вот как раз, куда идти, я и не знал. Сначала казалось, что, когда нас будет двое, мы уж точно сможем найти выход из сложившейся ситуации. Но выяснилось, что мало того, что, куда идти, понятия не имеем ни я, ни Астория, так у нас еще и совершенно разные предположения по этому поводу. Тем не менее, это вовсе не повод расставаться, мы как-то нашли компромисс и пошли дальше вместе. Шли, а я все больше ловил себя на мысли, что засматриваюсь на Асторию. Но потом меня отвлек посторонний шум. Послышались голоса: - Рон, а тебе не кажется, что мы заблудились? - Да ладно тебе, Гермиона, у меня все под контролем! - Нет, она права. - И ты туда же, Гарри? - Да мы мимо этого места проходим уже в пятый раз! Да… при других обстоятельствах мне было бы смешно… Только подумать: золотое трио оказалось с нами в одной лодке. Ненавижу! Знаете, ведь из-за этих новых героев, Уизли и Грейнджер, мои друзья попали в Азкабан. Они же все равно победили, и где их хваленое великодушие? Свидетельствовали против. Только лишь Поттер никого не обвинял, тот, кто имел на это больше всего оснований. Я его за это даже немного зауважал. И теперь возникла дилемма: присоединяться или нет к заблудившимся героям. В принципе, мне они сто лет не нужны. Ведь то, что нас будет больше, вовсе не значит, что мы сумеем найти правильный путь. Даже наоборот, думаю, наша вражда только усугубит ситуацию, в которой мы оказались. И пока мы будем спорить, в какую сторону надо идти, сможем все пятеро благополучно состариться. Но Астория не разделяла моего пессимизма. Даже наоборот, заявила, что в такой ситуации чем больше людей, тем лучше, больше вероятность выбраться. В конце концов, я сдался и разрешил ей выйти к трио, бродящему по параллельному коридору. Честно говоря, я не очень-то и верил в то, что они согласятся дальше продолжать свой путь вместе с нами. Мы же мерзкие слизеринцы, которых они наверняка поклялись вечно презирать. Так что я был готов к тому, что они откажутся, и даже как-то опешил, когда Астория пришла уже в их сопровождении. Так что ничего не поделаешь, пришлось уж мне идти дальше в чудной компании гриффиндорцев. Даже странно, но мы практически не ссорились. Казалось бы, совсем недавно были врагами, а теперь идем вместе, почти как приятели. Вот как людей могут сблизить таинственные коридоры Министерства! Но более удивительным было для меня другое сближение. Астория. Она шла со мной совсем рядом, и меня будто током било. Никогда такого не испытывал. Я отказывался себе признаваться в том, что чувствую по отношению к ней, потому что это так странно… Я же и раньше видел ее, общался с ней, даже шутил вместе с остальными над ее титулом. И ни разу не подумал о том, что она меня привлекает. Признавая, что Астория не дурна собой (и это еще очень мягко сказано), я все же никогда не ощущал желания встречаться с ней. А теперь она казалось самой лучшей. Мне даже становилось как-то теплее при каждом взгляде на нее. И ситуация не казалась такой безнадежной, и верилось, что мы выберемся и все у нас будет хорошо. Гриффиндорцы шли рядом. Я смотрел на то, как сплоченно они держатся, и впервые с того момента, как мы проиграли, сожалел о том, что у меня нет друзей. Даже странно, я же никогда им не завидовал. Кого презирал, кого ненавидел. Но зависти не было, потому что я тогда считал себя выше этого. А когда я опустился с небес на землю, мне и вовсе стало как-то не до наблюдений за их жизнью. Да и что я о них знаю? Знаю, что они теперь герои, но, говорят, в жизни им это помогло мало. Уизли так и остался туповатым, Грейнджер по-прежнему мало что интересует помимо приобретения новых знаний. Да и Поттер все такой же обиженный жизнью придурок. И взяли они от своей победы не так уж и много, если подумать. К примеру, я, да и любой слизеринец, уж точно извлек бы выгоду из ситуации, если бы помог магическому миру избавиться от ужасного монстра. А эти простачки ограничились всего лишь должностями в Министерстве, которые и так могли бы получить. Но сейчас я им искренне завидовал. Потому что они – сплоченная команда, они всегда готовы друг друга поддержать. Именно такие друзья, которые могут быть только на Гриффиндоре. Да, у меня тоже были друзья. Но все же дружба на Слизерине больше построена на расчете, в ней нет такой искренности и чистоты. До этого момента я ни разу не задумывался о таких вещах. За этими мыслями даже сам не заметил, как взял Асторию за руку. Рука оказалась неожиданно теплой, как и улыбка Астории, почувствовавшей мое прикосновение. Это все противоречило ее статусу холодной и неприступной Королевы Ледяное Сердце. Но нам обоим было все равно. Что же касается золотого трио, они нам нисколько не мешали. Тогда я не понимал, почему все, и даже Уизли, вдруг перестали возбужденно переговариваться, притихли и как-то странно смотрели на нас с Асторией. А теперь понимаю – их тоже зацепила красота момента. Я находился в нем и ничего вокруг не замечал (как впрочем, и Астория), а гриффиндорцы каким-то шестым чувством осознали, что они присутствуют при рождении Любви. Той самой, которая важнее всего в жизни, которая сметает все преграды на своем пути и для которой не существует времени, места, препятствий. Я никогда раньше бы не подумал, что именно меня затянет в омут этой любви. Я же Малфой. Мы всегда трезвы и рассудительны. Мы не признаем иных аргументов, кроме голоса рассудка, мы…. В общем, продолжать можно до бесконечности, но не вижу смысла. А странность заключается в том еще, что у аристократов как-то не принято любить. Да, существует (как, к примеру, в моей семье) взаимное уважение и привязанность. Но не любовь. А мы с Асторией смотрели друг другу в глаза, и нам было решительно все равно. Очарование момента оказалось разрушено самым неожиданным образом: послышался странный треск, и мы все пятеро упали в какую-то яму. К счастью, летели недолго и обошлись без существенных повреждений (синяки и ссадины не в счет). Встали, отряхнулись, осмотрелись. Обстановка мрачная донельзя: просто каменный мешок. И, кажется, придется остаться здесь надолго. Сидели уже довольно долго, молча. Каждый думал о чем-то своем, не самом приятном, подозреваю. А мне вдруг захотелось как-то отвлечь Асторию, с которой мы сидели совсем рядом, прислонившись друг к другу. Я не нашел ничего лучше, чем спросить: - Астория, а почему ты такая? - Какая, Драко? - Холодная, неприступная… - Королева Ледяное Сердце? Не делай большие глаза, я прекрасно знаю, как меня называют за спиной. - Ну да, ты всегда такой была? - Нет. - А почему стала? - Тебе действительно надо знать? Предупреждаю, история не их приятных. - Расскажи. - Тогда, во Франции, я была совершено другой… Глупой, наверное. Знаешь, я верила в счастье, в то, что любовь и добро всегда побеждают. Я видела смысл своей жизни в том, чтобы делать добро. Я даже удивлялась, почему люди порой бывают жестоки и нетерпимы друг к другу… В то время никто не называл меня так, как сейчас. А потом в моей жизни появился один парень, его имя не назову, все равно оно тебе ничего не скажет. Знаешь, он мне казался самым красивым, умным, добрым…самым замечательным. Я окунулась в любовь с головой, как в омут. Я не желала слышать о том, что всегда надо подумать, что нельзя вот так отдаваться любви, не узнав человека получше. Я считала, что если я так его полюбила, он просто не может быть плохим… Я ошиблась. Я слишком поздно поняла, что была для него всего лишь объектом. Все очень просто – у него было задание, состоявшее в том, чтобы похитить меня. Я же дочь очень богатых и влиятельных людей. Не в обиду тебе будет сказано, но в то время во Франции мы имели даже гораздо больше влияния, чем вы здесь. Поэтому я была лакомым кусочком. И, в конце концов, ему удалось похитить меня. Трудно описать мой ужас, когда я оказалась в сыром и темном подземелье, где вокруг одни враги, и не видно выхода из положения. Но еще больнее было оттого, что человек, которого я полюбила больше жизни, оказался подлым предателем. Уже тогда я осознала, что жизнь не похожа на прекрасную сказку, что кругом одни предательство и боль. Но продолжала надеяться на лучшее и верить в то, что не все люди так плохи и думают лишь о собственной выгоде. Но потом все стало только хуже – отец отказался платить за меня выкуп. Нет, отчасти его тоже можно понять. У него была еще одна дочь, а идти на переговоры со всякими там оборванцами и ублюдками он категорически отказывался. Хоть многие советовали хотя бы притвориться, чтобы иметь отсрочку, чтобы успеть меня найти, пока не случится непоправимое. Отец не желал никаких притворств и компромиссов. Он просто заявил им, что они могут делать все, что хотят. Никакого выкупа они не получат, а за мое похищение их вообще убьют. Да, я могу отчасти понять отца… Но никогда не смогу его простить. За то отчаяние, которое меня охватило, когда я поняла, что для моей семьи дурацкие принципы важнее моей жизни. И за то, что случилось после… Их было трое и мой предатель-ухажер. Они были вне себя оттого, что не получат за меня ничего. И решили отыграться на мне единственным способом, доступным таким мерзавцам. Знаешь, я так хотела забыть… но помню все, как будто это было вчера. Как они заходят, хватают меня за волосы, тащат в комнату, швыряют на кровать, срывают одежду… Продолжать не буду, ты и сам все понял. А потом в здание ворвались авроры и перебили всех этих ублюдков. Они считали, что успели меня спасти…но на самом деле безнадежно опоздали. И знаешь, что еще: вместо того, чтобы, как я думала, чувствовать себя виноватыми, родители винили меня. Меня, понимаешь! Они считали, что теперь я запятнана, что им не удастся выдать меня за порядочного аристократа. А это значит, что теперь я ни на что не гожусь. И неизвестно, что было бы дальше, но какая-то ретивая журналистка опубликовала статью, где обвиняла моего отца во всем, что со мной случилось. Я не знаю, как она узнала то, что моя семья решила хранить в секрете, но это стало достоянием общественности. Теперь и Дафна злилась на меня. Она считала, что из-за меня не сможет удачно выйти замуж. Как будто я в этом виновата! В общем, мы были вынуждены уехать в Англию и заново здесь завоевывать авторитет. А я раз и навсегда поняла, что нельзя никому открывать свое сердце. Пусть лучше там будет вечный лед, чем раз за разом испытывать ни с чем не сравнимую боль от предательства. Лучше не верить никому, чем верить и ошибаться. Знаешь, мне удалось похоронить свои чувства, я думала, что навсегда, пока за чаем у миссис Малфой я не встретила тебя. Больше не хочу скрывать этого: я люблю тебя, Драко. Люблю, хоть и думала, что разучилась любить. Хоть убедилась на горьком опыте, что любовь зачастую приносит разочарование и боль. Я полюбила тебя именно этой зимой, хоть знала и раньше. И все мои чувства очнулись, как после сна. Я так боюсь этого, ведь ты наверняка не хочешь иметь со мной ничего общего. А тем более, после этого признания. Но, знаешь, мне стало легче. Я сидел и хватал ртом воздух, не зная, что сказать. В самом деле, что? Я только еще больше убедился в том, что люблю Асторию, потому что ее рассказ нашел живейший отклик в моем сердце. И мне уже все равно, что там принято у нас - аристократов… В конце концов, это все уходит в прошлое. А любовь…она вечна. Я смотрел на Асторию и понимал, что люблю ее настолько искренне, нежно, безумно, что словами это не передать… Поэтому я поднялся и поднял с пола ее. И выразил в долгом и страстном поцелуе все чувства, всю нежность и любовь, которую испытывал. Гриффиндорцы следили за нами, затаив дыхание, но нам было не до них. Астория тоже целовала меня, вкладывая в свою поцелуй ту самую любовь, о которой только что так вдохновенно говорила. И в головах у нас обоих билась та самая мысль, что и у тысячи влюбленных до нас: остановись, мгновенье, ты прекрасно.