Терапия

      Он выходит из лифта, и первое, что видит — девушка. Леви переехал сюда больше года назад, и вот, в очередной раз встречает её сидящей на лестничной площадке, обнимающей колени руками и тихонечко утирающей слёзы.       Но сегодня что-то не так. Пока достает ключи, он замечает синяк на плече. И он стоит, ждёт чего-то. У него комок в груди. Горло сжалось. Подойти, может?       Это не его дело. Не должен он вмешиваться. Это не его ответственность. Твердит себе внутри. Неправильно. Нет, это видеть несправедливость и не пытаться вмешаться — неправильно. С каких пор он стал таким высоконравственным, интересно?       Вид у неё затравленный, не девушка, а привидение — смотреть больно. Глаза у неё разве что раскосые, чёрные, красивые. Жалко девку.       Он всё-таки выходит из ступора, поворачивает ключи в замочной скважине и оставляет «не его дело» сидеть на лестнице.

***

      Женский крик доносится из подъезда. Громыхание двери. Он подходит к глазку, чтобы проверить, и ничуть не удивляется тому, что видит.       Та самая девушка, в лёгком коротком халатике и топе. Волочит её по холодному бетонному полу здоровый парень. Её, сука, парень. Он держит её за волосы. Крепко. Тянет. А она рыдает в три ручья и цепляется своими тонкими пальчиками за его предплечье так, будто это последний глоток воздуха.       — Пожалуйста! Эрен! — ага, вот, значит, как его зовут. — Нет! Прошу, не надо! Не надо! Прости! Прости! — она умоляет и хнычет, как ребенок.       Но от этих слов и тона рассерженное лицо парня становится просто осатанелым. Глаза пучит, того гляди из орбит выпрыгнут. Видно, что с катушек слетел и убить её готов.       — Отцепись от меня су-ука! — орёт он и швыряет на пол так, что та сильно ударяется бедром. А халатик её задран, и видно полуголый зад в трусах. Она скручивается на полу от боли.       — Получила?! С тобой по-другому нельзя. Полежи проревись, — говорит он равнодушно, злорадно. С видом учителя, преподающего ценный урок глупому ученику. Свято уверенный в своей чистоте и праведности.       И она рыдает. Подползает к его ноге, скулит. Всё ещё тянет к своему божеству руки. Уцепиться пытается за его голень, встать. А в ответ тот, теперь уже ногой, отшвыривает её и, кажется, собирается пнуть её в живот, но резко отшатывается. Потому что кулак Леви попадает ему между глаз. Потому что Леви не смог больше смотреть в глазок. Потому что его руки сами открыли дверь, а ноги понесли вперед. Потому что Леви не любит, когда слабых бьют.       — Ай! — заверещал тот.       — Что? Больно? — говорит Леви с напускным равнодушием, и уже взял размах для следующего удара. Но тут она тигрицей кидается к своему благоверному, чтобы закрыть его телом. Спасти от удара. И ей это, к сожалению, удаётся. Нет бы ей, глупой, остаться лежать на полу или отползти куда подальше к стенке, не встревать.       Леви успевает среагировать, остановить кулак в сантиметрах от её лица. Эрен рычит и грубо толкает её вправо, а другой рукой замахивается. Девушка теряет равновесие и падает. Только не на пол. Собирается кубарем полететь вниз по лестнице. Охает, а Леви в последний момент перехватывает её запястье и успевает увернуться от удара.       И ему уже становится смешно. Только что, чуть ли не распрощавшись с жизнью, тут же кидается на шею мучителю.       — Всё! Пожалуйста, хватит, Эрен! Я прошу! — она буквально скулит.       — СЪЕБИСЬ! НАХЕР! ИЗ! МОЕЙ! ЖИЗНИ! — рявкает он, толкает её рукой в грудь после каждого слова, и когда она, отшатнувшись, прилетает в руки Леви, Эрен со странной весёлостью косится в его, Леви, глаза и скалится. — Дарю! — А потом отворачивается и захлопывает за собой дверь. Грохот вибрацией разносится по всему дому.

***

      — Тсц. Ублюдок.       Леви держит её за голые плечи. А обмякшее женское тело плавно стремится сползти вниз, сотрясаясь от плача и иканий, но он не даёт. Холодная, как лягушка. Хрена с два он будет с нею возиться. Она вон какая вся взъерошенная, её бы в госпиталь да к психологу. Маньячка — её бьют, а она ещё просит. Не планировал он ни о ком заботиться, просто рефлекс сработал — вот и вышел, дурак старый, вмешался. Ну что, доволен? Герой? На-те, берите.       — Эй, девочка, вставай давай, — говорит сухо. Та повинуется, и он отходит от неё. — Тебе идти есть куда? — Она головой мотает из стороны в сторону, и в пустоту пялится да дышит. И больше никак не реагирует.       «Так, ясно. Всё самому придётся делать, угораздило же, чёрт» — он идёт к себе и уже из-за двери окликает:       — Ну, ты идёшь? Или тебе особое приглашение надо? – он говорит ровно.       Девчонка смотрит на него через плечо «ничегонепонимаю» глазами, его терпение кончается и он просто хватает её за руку и уводит за собой, как сделал бы с ребёнком.       Боже, ну и на черта ему это надо. Стоит тут у него в коридоре, полуголая, вся трясется. У девчонки шок — это он видел много раз, разговаривать сейчас с нею бессмысленно. Закрывает дверь на ключ, оставляет её стоять, а сам уходит в комнату за пледом, возвращается и накидывает ей на плечи. Не то чтобы она сильно мёрзла, от адреналина кровь наверняка бежит по венам до сих пор. Это для него. Хоть и похожа она сейчас больше на жертву маньяка, да только это никак не облегчает Леви жизнь.       — Спа… спа-сиб-бо, — мямлит она себе под нос.       — Угу. — Сам он уходит на кухню и ставит чайник греться. И уже оттуда ей кричит. — Как тебя зовут?       — Ми… Микаса!       «Какое редкое имя. Ми-ка-са», — повторяет он в уме. Знакомое что-то, он точно его раньше слышал и знал, он пытается вспомнить.       — Пройди сюда уже, если тебе, конечно, ещё не надоело изображать столб, — чуткость не его конёк, и нянькаться с нею он не собирается, пусть сразу на ус мотает.       Он слышит тихие шаги девушки, сам садится за стол возле окна. Ну что она встала да смотрит на него? Он громко выдыхает и ногой выдвигает стул. Она реагирует, дрогнув всем телом. Когда защищала своего сожителя, была не такой пугливой. В ответ на свои мысли Леви почти закатил глаза.       — Сядь, - говорит он, она садится. Буравит взглядом свои руки, сложенные на голых бедрах, Леви старается игнорировать их, — Ну и что же мне теперь с тобой делать?       В ответ на этот риторический вопрос она вздрагивает, и её щеки краснеют.       Чайник свистит и Леви встаёт из-за стола. А девчонка, похоже, смотрит на него, глаз не отрывает, когда он отворачивается. Леви достает глиняный заварочный чайник с полки, обдаёт его изнутри кипятком и выливает в раковину. Открывает коробочку с крупнолистовым Эрл-греем. Кидает ровно две чайные ложечки, слишком много для маленького чайничка. Как он любит. Делает всё не спеша, методичные движения, медленные, уверенные. Он чувствует её взгляд на своем горбу. Очень ему не нравится, когда так смотрят пристально.       — Тебе с сахаром?       Микаса отвечает не сразу, как будто ей нужно было время, чтобы осмыслить:       — Простите, мне лучше уйти, — и порывается подняться.       — Нет. Ты сейчас выпьешь чаю, потом сходишь в ванную, переночуешь и после — да, можешь идти хоть на все четыре стороны, — отрезает он, и ставит на стол две фарфоровые чашки с резными ручками в стиле эпохи возрождения, и с такой же росписью на стенках и блюдцах. Две серебряные ложечки. Сахарница. Ухаживает за гостьей, наливает заварку на дно её чашки и разбавляет кипятком, придвигает к ней поближе чашку и сахар. Себе он наливает полную чашку из заварочного. Девушка вроде бы больше не плачет, внимательно следит за его движениями.       — Спасибо.       Опять спасибо. Что за сокровище свалилось на его голову: покладистая, молчаливая, вежливая, выкает ему, да ещё и задница такая, зубами бы впился.       Молчит. Не язвит вслух. Сдерживается. Бесит его то, что она такая вся жертвенная.       — А к-как... вас зовут? — Её голос развеивает эмоцию, накатившую на него.       — Леви, — он наблюдает за тем, как она берёт чашку двумя руками и пьёт, пряча взгляд, — Ну и куда бы ты сейчас пошла?       Она мнётся, вздыхает:       — Я подождала бы его на лестнице.       В этот момент Леви выкручивает изнутри приступ злости, и он не сдерживается:       — Верная собачка будет преданно ждать своего обожаемого хозяина, так что ли? — он упрямо уставился на неё. У этой барышни никакого чувства собственного достоинства. Жалкое зрелище. Аж противно. Она хмурится в ответ и сжимается вся, тихо отвечает:       — Нет, я просто… я сама виновата, понимаете? Я просто не умею вовремя замолчать.       Смиренная какая, только вот почему-то его выворачивает от этой мудрости. А она всё продолжает:       — Он успокоится и простит… Он хороший человек. Только не… Не звоните в полицию, пожалуйста…       Прелесть, блять, какая. Она даже сейчас своё сокровище защищает. У этого парня что, яйца золотые? Леви кипит. Она поднимает глаза и смотрит прямо на него. Он сглатывает пересохшим от бешенства горлом. Взбалтывает остатки чая в чашке, держа ту одной рукой, а левой облокотившись о спинку стула. Выпивает.       — Бежать тебе от него надо, дорогуша, а не в рот смотреть. Иначе ты себя окончательно потеряешь.       — Мне некуда бежать и… — она запнулась и продолжила, видимо чтобы не заплакать: — и без него я не смогу.       — Не сможешь что?       По её лицу видно, что не ожидала такого вопроса, и, похоже, сама задумалась.       — Не смогу.       — Ну? Ну же, говори. Чего ты там без него не сможешь? М?       Девчонка явно раньше не задавалась таким вопросом, потому что сейчас она в полном ступоре. Чёрт побери, этот, как мать его там зовут, Эрен это ей внушил или это сделали ещё до него?       Сейчас Леви ясно осознаёт, что видит перед собой просто оболочку, в которой почти не осталось личности. Не получится её вывести на эмоции, задевая чувство гордости. Гордость тут просто отсутствует. Растоптана и сравнялась с землёй. Ему захотелось сделать сразу две вещи: пристрелить её, чтобы не мучилась, обнять и уберечь, собрать по капельке то, что уцелело, и больше никому в обиду не давать. Но второе помогает редко — ох уж эти вечные жертвы. И к нему в дом пожаловала самая сложная из тех, которые возможны. Он не понаслышке знаком с психологией отношений, по долгу службы приходится разбираться в людях.       — Ты можешь. Просто не хочешь, — немного помолчав он добавляет: — А ты думала о том, чего ты в принципе от жизни-то хочешь?       Микаса смотрит на него исступлённо, будто привидение увидела, благо, что рот не открыла от удивления, глазами хлопает, как кукла. Кукла и есть. Жаль её очень.       Леви встает со вздохом, не дождавшись ответа, и выходит из кухни. Достаёт из шкафа для неё свежее полотенце и свою пижаму, относит вещи в ванную.       — Я приготовил тебе вещи, иди мойся.