сегодня конец света

Одиннадцать месяцев назад.

Я снова в старшей школе, и мыслей настолько много, что их не собрать в кучу. Айзек, Скотт, Эллисон, Дерек Хейл. Что произошло с ними тогда? Почему я ничего не замечал? Что за стая? Стая кого? Все вокруг оказались… Кем? Кто они такие? Что они такое? Ну же, Стайлз, шевели мозгами. Вдох. Выдох. Мои глаза закрыты слишком долго, и реальность начинает ускользать от меня. Она соткана из миллионов тонких нитей, и я не могу ухватиться ни за одну из них. Безобразными кусками торчат те, которые я оборвал. Которые меня заставили оборвать. Нужно. Открыть. Глаза. — Доброе утро. Ваша фамилия? — Стилински. Бровь брюнетки взлетела вверх. Удивительно, сколько эмоций за несколько секунд может выразить человеческое лицо: удивление, интерес, непонимание, неуверенность, страх. Лицо девушки стало приобретать странный розовый оттенок. — А твоя? — ее глаза округлились. — Я-я не думаю, что Вам нужно знать мою фамилию. — наклонился ближе к ней, глаза скользнули вниз и меня прошибло током. Я резко выпрямился. — Эл-ли-сон, — выплюнул почти с отвращением. — Интересное имя. — Спасибо? — смена моего настроения обидела ее. Дело не в тебе, милая. — Д-доктор Дитон сейчас подойдет. Девушка опустила глаза и перестала обращать на меня внимание, а я все же решил осмотреться. Холл помещения выглядел не дружелюбнее фасада, он был настолько светлым, что слезились глаза. Мраморный пол, высокие белоснежные стены, белые кожаные диваны — казалось, что человек, придумавший интерьер, вдохновился цветовой гаммой палаты в доме для душевнобольных. В тишине зала раздались шаги, я повернул голову и увидел высокого темнокожего мужчину, направляющегося ко мне. — Алан Дитон. — его ладонь крепко сжала мою. — Стайлз. Он повел меня за собой к лестнице, игнорируя присутствие лифта. Налево, направо, направо, налево, снова направо. Повороты казались бесконечными, и, когда мы наконец остановились у двери, я чувствовал себя так, как будто пробежал марафон. Кабинет был… белым. Кажется, я начинаю ненавидеть этот цвет. Рука потянулась в карман и сжала баночку, неизменно находившуюся в нем. Мой запасной вариант. Злость отступила. Ничего замысловатого — книжный шкаф, длинный стол и два стула, расположенные так, чтобы сидящие смотрели друг на друга. — Мистер Стилински, зачем вы здесь? — Чтобы ты мне помог, доктор, — усмешка искривила рот. — Чтобы шарики, которые вынесли нахрен все ролики, перестали греметь в моей голове, чтобы я смог думать, доктор. — рука сжалась сильнее. — Без. Ебаных. Таблеток. Дитон откинулся на стуле и смерил меня заинтересованным взглядом, улыбнулся. — Расскажите мне, что произошло.

***

— Почему же вы находитесь здесь, а не зарытым где-нибудь в лесу? — казалось, ничто не могло пошатнуть спокойствие мужчины, хотя, за свою практику он наверняка наслушался достаточно бредовых историй. — О, в лесу я как раз был, Док. Правда, очнулся не в земле под деревом, а в луже собственной крови на громадном пне. Тебя устраивает такой ответ? — он напрягся? — Наш час подошел к концу, мистер Стилински, обсудим это на следующем сеансе. Всего доброго. — Дитон начал перекладывать бумаги на столе, словно забыв о моем существовании. Я уперся ладонями в столешницу, и мое лицо оказалось прямо напротив его. Он поднял взгляд. — Что-то еще? — Что ты знаешь о нем? — я сощурился. — Откуда ты знаешь о нем? — Мистер Стилински, сеанс окончен, пожалуйста… — Нет. Говори, Алан, или, клянусь, следующим телом на этом обрубке древесины окажешься ты. Мужчина поднялся со своего места и подошел к двери. Я не думал, что он оставит меня одного в своем кабинете, так что просто остался стоять там, где был. На всю тишину комнаты раздался звук защелкнутого замка. — Не стоит клясться в том, чего вы не сможете сделать. — Почему ты так уверен, что не смогу? — внутри меня начала разрастаться злость. — Почему ты думаешь, что я, блять, не съехал с катушек и не задушу тебя прямо здесь?! В глазах резко потемнело и тело начало гореть, я схватился за стол. Сквозь дымку я увидел силуэт доктора, наклонившегося ко мне. Глаза с трудом удалось разлепить, они так жутко чесались, что я начал задумываться о том, чтобы их вырвать. Ха-ха. Солнце упрямо пробивалось сквозь кроны деревьев, щекоча лицо. Стоп. — Нет, нет, нет. — вскочив, я от души ударил по старому пню, и секундой позже порыв ветра сбил меня с ног. — Ну какого черта ты делаешь? — ответом была настолько сильная головная боль, что в какой-то момент мне показалось, что я отключаюсь; из носа полилась кровь, пачкая опавшую листву. В миг все прекратилось, и, привалившись спиной к древнему дереву, я прошептал: — Ладно. Покажи мне еще раз. Я хотел, нет, мне было нужно увидеть, что произошло после того, как Скотт напал на меня. — Такой слабый. Настолько беспомощный, насколько может быть мальчишка с перерезанным горлом. — шелестели листья в ответ. — Маленький хитрый лис. Наш-шел вх-ход. Перед глазами замелькали образы, складываясь в общую картину. — Волк с охотницей принесли на руках мальчика с красной шеей. Плох-хо. Убийцы хотели стать людьми. Серый волчонок не помог. Я смотрел. Видел, как Скотт держал Айзека, а Эллисон перерезала ему глотку. Видел, как кровь залила весь лес, и как плавился воск ритуальных свечей. Глупые. Видел мужчину, проводившего обряд. Они надеялись освободиться от клыков, принеся в жертву боль утраты члена стаи. Волк Айзека старался защититься, но обращение не помогло — Эллисон всадила ему кинжал между глаз. Серая шерсть волка тускнела в свете луны, а звезды забирали себе ее блеск. — Неверный друид принял мальчика за своего. Думал, мальчик прольет кровь в тьму, и она ответит подарк-ком. Одну ночь сменила другая, темнее и печальнее. В этот раз на руках несли меня. Лучший друг тащил тело к дереву. Сейчас Эллисон находилась рядом с мужчиной — друидом, безучастно наблюдавшим за происходящим. Верил ли он в ту легенду, что рассказал двум отчаявшимся волкам, или просто выполнял прихоть оборотней под страхом расправы? В любом из случаев он был неважен. Были важны только они. Маккол, проводивший лезвием по моей шее, и черноволосая девушка, по лицу которой катились серебряные слезы. — Дети, — журчал ручей. — Волей судьбы обзавелись горящими во тьме глазами. Глупые. Не принявшие дар. Задуманное не удалось, древняя сила не дала человеческую жизнь в обмен на кровь двух близких. Скотт и Эллисон решили, что смерть члена стаи, приносящую немыслимую боль, будет достаточной жертвой для завершения ритуала. Древние не приняли этот дар, узы были… не так крепки. Но кровь того, кто был рядом с ними половину жизни, того, кого они охраняли от правды, должна была окупиться. С подачки другого, считали его друидом, а такая кровь была ценнее человеческой. Она должна была смыть с них проклятие полной луны, но древние отвергли и эту жертву. Братоубийство было сильным грехом, страшным, но от этого волки не утратили клыков. — Хитрый, хитрый, — шептал туман. — Спрятал запах. Глаза волка могут измениться только раз, спрятавшийся мальчик. Не было такого ритуала, который бы был способен усыпить проснувшегося волка. Как бы Маккол ни старался, на какие бы ухищрения ни пошел, время не имело привычки идти в обратном направлении. Одно мне было непонятно — зачем он заманил меня в свой дом, врал, глядя в глаза, придумал байку про охоту, рассказал про стаю… Не легче было бы всадить нож в спину, чтобы я умер спокойным? Не знающим ничего, и в смерти думающим о них всех как о добрых друзьях? Какую цель он преследовал? Картинка снова сменилась — в этот раз оглушающей пустотой, которая обволакивала тело — мое тело — клочьями. Я хмыкнул; даже не удосужились прибрать за собой. Зачем, правда? — Умный, — говорила мне темнота. — Они никогда бы не уз-знали. В ту ночь я проснулся в другом лесу, том, в корнях деревьев которого текла сила. В котором мой вздох разбудил траву и распустил бутоны цветов, а шепот листьев укрыл это от посторонних. В лесу, где смерть была синонимом рождению, где природа раскрыла свои объятия чему-то новому, неизведанному, сильному. Мох был моей кроватью, кора — одеялом, лунный свет — колыбелью, утирающей кровавые слезы. — Не забывай свою цель, проворлив-вый. Око за око. В глаза снова ударил солнечный свет, и, поморщившись, я встал, размял затекшее от долгого сидения тело, и вернулся туда, откуда так хотел убежать. — Доброе утро. Ва… Мистер Стилински? — девушка смешно захлопала глазами. — Эллисон, — хлоп, хлоп. — Не воображай себе лишнего, я не имею ничего общего с тем человеком, про которого ты начиталась в газетах. — х-хлоп. — Повезло совпасть именами. — Оу, да… Я просто… — И перестань моргать, это раздражает. Где Дитон? Брюнетка, покраснев, кажется, до кончиков ушей, выпалила: — Доктор Дитон в своем кабинете, но… — Милая, — улыбка скользнула по моим губами. — Мне похрен, что там у него, если сейчас же я с ним не встречусь, будет очень, ммм, печально. Для всех нас. Может быть она не умела постоять за себя, не могла повысить голос на мужчину или попросту боялась нестабильного клиента, но через несколько минут, цокая каблуками, девушка вела меня к злосчастному доктору. Дойдя, резко развернувшись, выпалила: — Вы можете быть кем угодно, но так со мной обращаться я не позволю. Поучитесь манерам. И, не взглянув на меня больше, умчалась обратно. Видимо, на эти реплики ушло все ее мужество. Не стуча, я открыл дверь в кабинет, чтобы увидеть Дитона, смотрящего прямо на меня. — Мистер Стилински, — он кивнул на стул. — Располагайтесь. — Так просто? — А почему должно быть сложно? Почему он настолько спокоен? — Так, мистер Стилински, мы остановились на том, что после того, как ваш друг вас убил, вы проснулись в лесу на, цитирую, громадном пне. Что произошло дальше? — Алан, ты рехнулся? — Что вы имеете ввиду? — Я, блять, рассказал тебе о том, что мой лучший друг детства — чертов волчара, который вместе со своей ебанутой подружкой меня зарезал, а ты думаешь, что я сочиняю? Я же, сука, исчез из этой гребаной комнаты на твоих глазах. — Мистер Стилински, вы явно не исчезали из кабинета, а, как и любой человек, воспользовались дверью, чтобы отойти в уборную. Что, блять? — Док, — я поднялся со своего места. — Что ты несешь? — Сядьте, мистер Стилински. Я не хочу делать поспешных выводов, но… Даже за одну встречу вы продемонстрировали ярчайшие симптомы. — Что ты несешь, Алан? — театр абсурда. — Что-то произошло той ночью, мистер Стилински, что-то, что ваш разум не смог обработать. Я предполагаю, что мозг попросту заменил события чем-то, что помогло составить картину, наиболее близкую вашему видению мира. Если вы накануне смотрели или читали что-то, связанное со сверхъестественным, скорее всего, это и повлияло на конечную версию той ночи. Разум защищает себя от травмы, которая может быть нанесена реальными событиями. — Док, ты… — у меня не было слов. Мне доказывали, что небо не голубое, а зеленое, и я — идиот, если этого не вижу. — Также вас могут преследовать галлюцинации. Как вы только что сказали, вам показалось, что вы исчезли из комнаты. Это может быть посттравматическим эффектом. Вам необходимо будет пройти ряд обследований, Мистер Стилински, и по их результатам я приму решение о лечении. Так, ладно, без паники. Думай, как выбраться отсюда. — Дитон, я… Я не понимаю. — немного свести брови, теребить пальцы. — Как это возможно? Складка на лбу Алана разгладилась, неужели поверил в эту дешевую игру? Отлично. — Пока я не могу дать точного ответа или поставить диагноз, сперва нужно будет сдать анализы. — он врет, врет, я вижу по глазам. — Я пойду домой, Док, мне нужно переспать с этим всем. — так же ведут себя люди, когда им сообщили страшную новость? — Я не могу держать вас здесь насильно, Мистер Стилински, но не забывайте о графике посещений. Кивнув на прощание, я вышел из кабинета. Солнце уже спряталось за тучи, которые медленно заполняли небо над городом. Я смотрел вверх и думал, что теперь мог верить только ему. Такое бесконечное и безразличное ко всему, что происходило внизу. Я обвел взглядом высотки, и мой взгляд остановился на слабо мерцающей надписи бара. Стакан виски не будет лишним.