сегодня конец света

Пять месяцев назад.

— Уже полгода не могут утихнуть слухи о внезапном исчезновении трех миллионеров. Скотт Макколл, Эллисон Арджент и Айзек Лейхи все так же числятся пропавшими без вести, для заведения уголовного дела недостаточно улик, но общественность давно определилась с главным подозреваемым — Стайлз Стилински — бывший партнер бизнесменов, так и не давший ни одного комментария по… — Выруби это дерьмо. — Чувак, ну интересно же! — бармен ухмыльнулся в ответ. — Да-да, помню, никаких «чуваков», — он примирительно поднял вверх обе ладони. — Тогда хватит меня так называть. Мне было все равно как он ко мне обращается, все равно мне было и на его шутки, подколы и бесчисленные попытки вывести меня на более-менее конструктивный диалог. — Интересный парень этот Стайлз, а? — Нет.

***

Полгода. Двадцать шесть недель лжи и притворства ради непонятно чего, ради едва обозначенной, призрачной цели. Алан Дитон безуспешно продолжал уверять его в собственном безумии, а он успешно делал вид, что это дает плоды. Или тоже безуспешно. Он не знал, кому или чему верить, все казалось криво поставленным спектаклем, в котором уже сами актеры не знали, правильно ли играют свои роли. С самого начала все шло по плану, о котором он сам не имел ни малейшего понятия. Как у него получилось из всех психотерапевтов города наткнуться на того, кто участвовал во всем этом дерьме? Понятно, конечно же понятно, что это было подстроено, только он не понимал как. Почему на протяжении всего этого времени раз в неделю он исправно ходил туда, что про себя окрестил лечением, и где ему усердно в голову вбивалась новая правда, такая, в которую он должен был верить и которой должен был жить. О, и он верил. Верил со всей искренностью, на которую был способен, всего себя отдавал своей новой роли — несчастного парня, у которого один за одним пропали все друзья, которого предали и бросили партнеры, и который пытался вылечиться от… от чего-то, что навязал ему услужливый доктор. Жизнь менялась ежечасно, а ему оставалось только наблюдать и подстраиваться под предлагаемые обстоятельства. Когда после смерти — первого убийства — Лейхи он ничего толком не ощутил, все показалось жутко неправильным, все было таким искусственным, что ли. Но… Эллисон, Скотт, он сам. Все мертвы, и ничего уже не изменить. Старый пень был прав. Око за око. Помогло ли это ему самому? Хороший вопрос, на который он пока не мог дать ответа. Помогло ли убийство друга детства побороть шок от того, что этот самый друг большую часть времени вашего знакомства был шерстяным мешком? Очевидно. Помогла ли смерть первой и единственной любви вышеупомянутого друга залечить рану от его кончины? Хороший вопрос. Помогли ли два ритуальных убийства обрести нерушимую связь с древним куском дерева? Однозначно. Если бы хоть кто-то мог меня спросить, что я чувствовал, когда теплая кровь из глотки Скотта текла по моим рукам, он явно бы не обрадовался яникогдаещетаксильнонехотелоблизатьсвоипальцы ответу. Хорошо, что никто больше не задает мне таких вопросов. Последняя была Эллисон, но их кровь смешалась через несколько минут. Даже в смерти они были вместе. Вот и всё. Общественность отчасти была права в своих подозрениях, ставя всё на меня. Не хватало деталей типа договора с древнейшей силой леса и сумасшедшем оборотне, у которого сначала сожгли всю его семью, а несколько лет спустя вырезали новую стаю. Но откуда им знать, правда? Дерек. Де-рек. Славное имя.

***

— Сигарету? — Я не курю в квартире. — он ухмыльнулся. Как будто знал, что вру. — И кофе не держу тоже. Какого хуя? Его губы опять дернула усмешка. Его губы. Неужели я… Мы… — Со старшими нужно учиться вежливо разговаривать. — Ты настолько стар? — Я закурю? — мотаю головой в ответ. Все равно поджигает. Как же я его хочу. — Голова не болит? — блять, болит, конечно, что за идиотский… Я уставился на него во все глаза. — Как ты?.. Как? — Аконит. Совсе-ем чуть-чуть. Так алкоголь действует почти как на людей. Смотрю, для тебя это новость? Вопрос, произнесенный уже раз, вновь завертелся на языке. Какого, блять, хуя? — Я не понимаю, о чем ты. — что я успел ему рассказать, и почему нихрена не выходит вспомнить? — Детка, хватит увиливать, ты же не хочешь портить утро грызней? — блять. Я поднялся с кровати и подошел вплотную к нему. Я чувствовал, как кровь начинает закипать и заставляет сердце биться с удвоенной скоростью. Я знал, что еще немного… — Как тебя зовут? — мне не послышалось? — Что? — он закатывает глаза и ухмыляется. — Ты умеешь отвечать на вопросы? — А ты? Это все больше походит на разговор двух имбецилов. Вдох. Выдох. — Стайлз. Стайлз Стилински. — Очень приятно, Стайлз. — А..? — Питер. Питер Хейл. Блять.