На волосок от гибели

      Шелест листьев.       Шорох в кустах.       Шарканье ботинок по земле.        Слышен был каждый мельчайший звук, прорезающий тишину. Было страшно осознавать, что на их глазах рождалось будущее, что от сегодняшнего дня зависело все. Лидия почувствовала, как сердце замерло в тот самый момент, когда прогремел взрыв. Она его слышала, или она уже не могла слышать?       Земля стала родной, этот запах уже впечатался в ДНК. Ударной волной ее откинуло в сторону, вдаль от основного действия. Она лежала на спине, поглядывая на безоблачное белое небо, и пыталась запомнить эту чистоту — как скоро тьма захватит город и погребет его под своей тяжестью? У нее появился шанс среди хаоса разглядеть островок спокойствия, к нему хотелось прикоснуться, поэтому она протянула руку к небу и почувствовала, как что-то обожгло ей пальцы. Как будто омыла ладони в жгучей крови.       Сердце постанывало. В голове было пусто. Звуки совсем не мешали, они смешались в единое полотно, напоминая пестрый ковер, выстилающий землю. Она улыбнулась. На душе стало как-то спокойно, как будто мир замер и все проблемы сразу же исчезли — не было больше боли, страха, крови. Была жизнь, смерть отошла в сторону и спряталась где-то в темном углу. Она спряталась от банши, чтобы она не смогла ее разглядеть; даже если она подойдет ближе, Лидия ее не заметит. А все потому, что ей нужно было отдохнуть, она устала. Она так сильно устала, что веки больше не могли сдерживать этот груз. В последний раз взглянув на чистое небо, девушка ощутила, что время пришло, что пора было закрыть глаза и предаться сну.       Когда все это закончится, она проснется. И мир тогда будет другим.

* * *

      Мадам Бенуа была настроена решительно — не было у них времени на разборки и выяснения отношений, каждая минута была на счету, поэтому она торопилась. Смотрела на всех сразу и одновременно с этим будто бы никого не замечала. Тишина в комнате оглушала. Она слышала, как громко они все думали, но ничего им не сказала — они сами все поймут, когда наступит время.       — Хотите, чтобы я повторила?        Вновь безмолвное согласие. Наверное, она их заколдовала и лишила воли, но так ей больше нравилось: когда они молчали, она слышала сторонние звуки.       — Что ж, я повторю. То, на что вы все дали согласие, будет иметь последствия, — зацепилась взглядом за Тео: посмотрела ему в глаза, а затем опустила взгляд на сделанный для него оберег. — Вы должны быть готовы к любому исходу, чтобы потом не возникло заминок. Что бы не происходило, вы ни в коем случае не должны размыкать руки. Это очень важно.       Они поняли и приняли условия ее игры и уже были готовы принять в ней участие.

* * *

      Лидия напряглась. Она чувствовала, что грядет что-то страшное. Смотрела на Неметон, горящий в ночной промозглой темноте ярким голубым светом, и чувствовала приближение конца. Но волшебный ритуал, за которым она наблюдала, был не при чем. Она с самого начала, как только приблизилась к дереву, ощутила в груди что-то неладное. С деревом что-то произошло — оно дышало с трудом, как будто задыхалось под натиском полнолуния.        Лидия посмотрела за спину и поймала на себе обеспокоенный взгляд Малии — та тоже переживала, потому что чувствовала приближение армии. Им нужно было поскорее заканчивать с этим чертовым деревом и переходить в наступление, иначе они не справятся. Их было слишком мало, и они практически были беззащитны. Если Монро отлила серебряные пули, то им не победить. Малия, конечно, готова была кинуться в бой и так, не разбирая причины, но Стайлз, стоящий за ее спиной и наблюдающий за другой частью леса, сдерживал ее.       Он привык ее сдерживать — с этого они начали свое знакомство. Иногда он усмехался, вспоминая о прошлом, но сейчас было не до этого. Стоя спиной к спине, они высматривали отведенную каждому зону. Стайлз, напрягая руки, держал пистолет. Наконец-то отец позволил ему взять оружие! С гордостью он нес этот пистолет в кобуре, а теперь с удовольствием наставлял его в сторону лесной тишины. Он был уверен в собственных силах, теперь его охотники пугали не так сильно, как Нолана, который, держа арбалет, прикрывал собой Лидию.       Его слегка потряхивало. Он понимал, что сегодня произойдет неизбежное, — он встретится лицом к лицу с собственным страхом. Это пугало. Он мечтал отомстить Монро, но не был уверен в том, что у него получится это сделать, что арбалет не дрогнет в его руке. В нем был уверен Арджент, однако его рядом не было — он стоял по ту сторону дерева, ограждая Неметон от нападения охотников.        Было во взгляде Криса что-то пугающее. Его тревожило их положение, ведь они совершенно не знали, что их ждало дальше. Там, в тени, за деревьями, прятались охотники. Он знал, что они уже были здесь; он слышал, как они приближались, поэтому он перевел оружие в боевую готовность и кивнул Стилински, стоящему неподалеку от него.        Мужчина, прислонившись спиной к напуганному мальчишке, думал о том, что все это было неправильно. Не должен был ребенок принимать в этом участие, и в этот раз он говорил уже не о своем ребенке. Он посматривал искоса на Алека, который все это время принюхивался, и недоумевал, откуда в них было столько храбрости. Они готовы были отправиться в неизвестность с голыми руками — в их возрасте он таким не был. Перевел взгляд на Терезу и тоже заметил, как ее слегка передергивало. И почему вообще все это должно было происходить? Поймав взгляд Криса, он сразу же обратился к Алеку:       — Чувствуешь их?        Скотт и Лиам тоже напрягались. Они замыкали образующееся вокруг дерева кольцо, стоя по разные стороны друг от друга. Оба слышали, что наступление грядет, но решили оставить этот вопрос на слух Алека. Они ему верили.       И тогда парень еще раз принюхался, напряг слух и быстро кивнул в ответ шерифу. Заметив его кивок, Стилински обратил внимание на Арджента и махнул ему рукой. Тогда мужчина поднял оружие вверх и выстрелил в воздух один раз. Все услышали холостой выстрел, и Лидия почувствовала, как ее сердце сжалось.       — По-моему, самое время кричать, Лидия, — шепотом произнес Нолан, не отрывая взгляда от леса.        Девушка кивнула.        Она знала, что пришла пора.        И крик, вырвавшийся из глотки, показался настолько разрушительным, что даже волшебный барьер, выставленный мадам Бенуа вокруг Неметона, слегка пошатнулся.

***

      — Это нечестно, чувак! Чем я хуже других?        Мейсон как всегда был недоволен. Вроде в кругу друзей, но все равно один. Он почувствовал, как где-то в глубине души что-то щелкнуло — это замочек закрылся, а ключа от него ни у кого не было. Ему придется протаскать на дне себя этот тяжелый замок просто потому, что он был единственным, кто мог быть мишенью номер один. Беззащитный, без оружия и клыков, Мейсон был хорошей добычей. Лиам ни за что не позволил бы ему принимать в этом участие — да, он не его мать, но он был его другом, его альфой, поэтому имел право принимать решение за него. И даже этот разъяренный взгляд темных глубоких глаз не смог его разжалобить. Вот когда все закончится, тогда он и сможет выплеснуть на него всю свою желчь, а сейчас ему было некогда.       Он бросил последний взгляд на друга, после чего отвернулся от него и оставил его на попечение шерифа, который должен был изложить ему план. Лиам не хотел уже в десятый раз слышать это, он вообще больше ничего не хотел слышать, потому что устал от этого кошмара, ему нужно было время для самого себя. Для себя и для Тео. Он посмотрел на парня, который разговаривал с мадам Бенуа, и почувствовал щемящую боль в области груди — его пугало, что именно химера окажется в эпицентре разразившегося кошмара. Будет стоять там, прямо под деревом, в то время как вокруг будет пылать огонь изгнания. Что, если его зацепит, если он пострадает? Что, если это последний раз, когда он так смотрит на него? Никогда его еще так не пугала перспектива потерять кого-то, но Тео был… он ведь был для него… Все, хватит, — сказал он самому себе и резко отвернулся, — все будет хорошо. Сегодня они дадут бой, сегодня все закончится, но завтра все же наступит. Для них всех воссияет солнце, и мир снова встанет на свои рельса.        Тео тоже в это верил. Он не собирался сегодня умирать — слишком рано, он только освоился, только начал дышать полной грудью, поэтому не входило в его планы все это закончить. И сколько бы эта женщина не смотрела на него своими чарующими глазами, сколько бы не предсказывала, что за ним охотится тень, он не собирался ее слушать. Он вообще не хотел находиться с ней наедине, но нужно было выслушать ее, как сказал Крис, поэтому приходилось мучаться. Скрестив руки на груди, он сидел на подлокотнике кожаного дивана и смотрел на женщину, которая доставала из своих объемных одежд какой-то амулет, про который прожужжала ему все уши. Еще бы он ее слушал. Во время разговора он то и дело пытался отвлечься и краем глаза глянуть на Лиама, по которому он действительно соскучился. Они не виделись пару дней, а ему показалось, что прошла вечность. Так обидно было, что их история началась именно сейчас, когда мир вокруг них начинал постепенно рушиться. Не зря говорят, что на руинах всегда рождается свет.        — Не отвлекайся, парень! — она неожиданно для него щелкнула его по носу. На секунду показалось, будто бы он вернулся в детство, и бабушка нависла над ним, отчитывая его за сломанный забор на участке.        Точно, у нее же была ферма, — вспомнил он. Тео давно не думал о бабушке, он ее практически не помнил, потому что она жила далеко, и они редко приезжали к ней, но он очень любил проводить у нее время. Помнил, что любил. А еще помнил запах той яблони, под которой любил сидеть часами, прячась от полуденного солнца. Однажды ему повезло, и его не нашли, когда все собирали урожай, он избежал этого ужасного занятия под лучами палящего солнца. Зато поспал.       — Твои мысли — твои враги, запомни это. — Сказала Виктория неожиданно и вновь вывела Тео из лабиринтов памяти. Посмотрел на нее уже чистым взглядом и почувствовал, как все внутри сжалось. Когда она так смотрела на него, его это пугало. — Этот амулет защитит тебя от мыслей и от Неметона. Но только не снимай его.        Она сама повесила на его шею защитный амулет и отошла в сторонку, чтобы полюбоваться своим творением. Тео тоже опустил голову вниз и, взяв в ладонь кулон, стал разглядывать его. С виду обычный камень, на свету он переливался разными цветами. А если хорошо приглядеться, то в центре можно было заметить микроскопический цветок. Это было красиво, магически красиво, поэтому он не придумал ничего лучше, чем поблагодарить ее за подарок.       — Спасибо.        Говорил сдержанно, без улыбки, но женщина все равно приняла его слова. Ведьма сделала шаг в его сторону и наклонилась к его лицу.       — Пока он на тебе, ты в безопасности. Что бы ни случилось, не снимай его. — Постепенно она переходила на шепот, и Тео не мог понять почему: не хотела, чтобы слышали другие, или же просто это была ее особая манера разговора. — Тени не любят света, потому что на нем исчезают. Так что береги мой подарок, чтобы однажды тень не смогла забрать это сердце.       На последних словах Тео задержал дыхание. Время замерло, когда женщина ткнула пальцем его прямо в грудь, в сердце, которое ему не принадлежало. Но откуда только она это знала? И что это была за чертова метафора? Но он не успел спросить, потому что она упорхнула со своего места, исчезнув, будто птица феникс. Она оставила так много вопросов после себя, что Тео был не уверен, сможет ли он хоть когда-нибудь на них ответить.

* * *

      Холодно. Чертовски холодно.        Это были первые мысли Алека, когда он очнулся. Потом уже его пробила боль. Нестерпимая, надрывная. Казалось, что вот-вот он снова потеряет сознание. Попытался пошевелить конечностями, но не получилось. Тело онемело. То ли от боли, то ли от холода, он так и не успел понять.        Глаза непроизвольно закрылись, и он отключился. 

* * *

      Они стояли где-то за пределами видимости, по крайней мере, они обе надеялись, что их не видно и не слышно. У Бонни замерзли руки, поэтому она не выпускала ладони из карманов своей объемной черной куртки. На фоне безжизненного поля она смотрелась по-свойски, как будто специально подбирала костюм, чтобы вписаться в эту пугающую атмосферу умирающей природы. Она смотрела сквозь, как будто не видела никого вокруг. Очень часто пропадала на задворках памяти, думала о том, что сказала родителям, когда уходила, о чем еще она соврала. Надеялась, что сегодня все это закончится, что больше она не станет принимать участие в их смертоносных играх. Ее пугала перспектива навсегда застрять в этом городе с этой странной компанией, из которой только Кори обращал на нее внимание. Он ей нравился, с ним было интересно, но в кабинете по истории искусств, а не в этом богом забытом месте. Да простит ее мистер Арджент, но это место сложно было назвать домом. Как же она скучала по своему дому в Нью-Йорке. Она точно сбежит, кто бы что ни говорил. Сбежит из этого кошмара, выпутается из ситуации.        Бонни перевела взгляд на Алекс, которая тоже все это время смотрела сквозь нее, на пахотную землю, распластавшуюся у подножия чужого дома. Ей нравилось здесь, она вроде как прижилась, но это не касалось ужаса, который исходил из этой проклятой земли. Когда переезжала, надеялась на веселую и яркую жизнь, но не на это. Она не собиралась сбегать или пасовать перед трудностями, как рядом стоящая девушка, но продолжать принимать в этом участие она тоже не могла. Когда выходила из амбара, бросила мимолетный взгляд на Лиама, но, не поймав ответа, расстроилась и покинула помещение. Она знала, на кого смотрел парень, она видела, и это ее, мягко сказать, злило. Изначально Алекс ничего не понимала, лишь строила догадки, кем была его пассия, но потом все поняла и немного опешила. Тягаться с Тео. А она могла тягаться с Тео? Она вообще его не знала, толком с ним не говорила за все это время, потому что не считала это важным. Он мелькал где-то на заднем фоне: этот парень появлялся лишь на важных миссиях и на собраниях, а в реальной жизни она его не видела. Его не существовало для нее, пока она не узнала правду. Пока не догадалась. И это больно ударило ее по ребрам. До сих пор чувствовала, как болело где-то справа.       Она тоже посмотрела на Бонни, и, наконец, их взгляды встретились. Они были разными, но их объединяло нечто им неизведанное и чужеродное. Бонни была тихой, она не хотела лишний раз куда-то лезть, в то время как Алекс готова была пойти на риск. Именно поэтому она все же подловила мадам Бенуа и задала тот самый вопрос, который хотела еще несколько дней назад. Теперь она не боялась. Сегодня страха не было. Сегодня нужно было быть храброй.       — Что с нами будет, когда Неметон канет в лету? Мы тоже исчезнем вместе с ним?        Она боялась.       Не говорила никому, не произносила это вслух, но от этого становилось только хуже. Она должна была знать, есть ли у нее еще шанс на нормальную жизнь, или можно было ставить на себе крест. Алекс пыталась прочитать это в глазах напротив. Виктория Бенуа обладала даром, но девушка тоже что-то понимала в не вербальном общении. Видела взгляд, устремленный куда-то вдаль, — она как будто смотрела в будущее, минуя реальность.        — То, что есть в тебе, это лишь часть огромной силы. Как только мы уничтожим Неметон, наступит конец этому могуществу. Ты ничего не почувствуешь, но дух, засевший внутри тебя, исчезнет, оставив тебя в покое.       Она похлопала ее по плечу и оставила одну переваривать информацию. Алекс несколько минут стояла и смотрела в одну точку, как будто заколдованная, пытаясь осознать действительность. И, когда поняла, улыбнулась. Никогда прежде она так не улыбалась — вот теперь она была готова сражаться ради такого будущего.        И, смотря на Бонни, она увидела в ее глазах тот же загоревшийся огонек. Она тоже была рада, тоже пыталась все это осознать. Алекс чувствовала себя гордо — она, как фея крестная, принесла девушке подарок.        — Значит, мы будем свободны? И больше никаких смертей и странных существ?       — Ага, — улыбаясь, подтверждала блондинка. — Можно будет вновь вернуться к нормальной жизни и не думать о проблемах, нас не касающихся. — Она посмотрела на то, как расцветала девушка, думая о чем-то своем, что ей даже захотелось взять у нее частичку этого света. — Ты вернешься в Нью-Йорк?       Бонни кивнула.       — Постараюсь вырваться. Забыть об этом городе. А ты?       Алекс задумалась. Никто до этого не задавал ей такой вопрос. Что будет после? Да, она хотела вернуться в реальную жизнь, без кошмарных снов и мыслей, но какую именно жизнь она хотела? Здесь, со всеми? Или в другом месте?        — Подумаю об этом после.        Они обе улыбнулись друг другу. И они не знали, что еще один человек прямо сейчас улыбался за их спинами. Алек, который пошел за девушкой, потому что хотел с ней поговорить, стал невольным слушателем чужого разговора. Он, правда, не хотел подслушивать, но уйти тоже не смог. Если честно, он тоже хотел задать девушке этот вопрос — что будет потом, когда закончится их история. И он был рад, что Алекс не стремилась уехать и сбежать из этого ада. Пускай она еще точно не знала, что будет делать после сегодняшнего дня, но он был уверен, что у него все еще оставался шанс убедить ее не покидать их.

* * *

      — Эта машина ужасна. И как только копы на них ездят, — он не нервничал, если только чуть-чуть. Напрягал ладони, пытаясь выжать из этого кожаного руля все соки.        Лидия смотрела на него с улыбкой на лице. Несмотря ни на что, она все еще хотела верить, что это было похоже на маленькое романтическое приключение. Они вдвоем, пустая трасса, полицейская машина — такой она видела их будущее. Каждый день, проводя в стенах университета, она думала о доме. Не о том, что оставила в Бейкон-Хиллз, а о собственном. Небольшом коттедже где-нибудь в штате Нью-Йорк, подальше от надоевшей Калифорнии. Ей хотелось быть в центре мира, хотелось вертеться в высших научных кругах, но при условии, если он будет рядом.        Протянула ладонь к Стайлзу и взъерошила его волосы. Он был таким реальным сейчас, не компьютерная версия ответственного студента, будущего агента ФБР, а настоящий Стилински, каким она его помнила. Когда-то давно даже не глядела в его сторону, не хотела поднимать голову, когда он украдкой подглядывал, не хотела отвечать на глупые реплики. Сейчас понимала, что никогда не считала его слова глупыми. Да, иногда он был надоедлив, иногда даже чересчур, но на данный момент жизни своей не представляла без него. Лидия Мартин никогда не хотела семью. Она считала институт брака устаревшей формой патриархата, когда мужчина, завладевший конкретной женщиной, становился на ступень выше ее. Брак ее родителей не просуществовал и десяти лет. Слишком разные, как они говорили, и она принимала это за правду. Потом поняла, что ей нравится такая форма выражения, — мы слишком разные для брака. Хорошее оправдание на все случаи жизни. А потом ее система дала сбой.        Месяц назад она стояла в аудитории, в которой должна была представить свой проект, и видела перед собой заполненные ряды. Были все: ее подружки по общежитию, однокурсники, преподаватели и те студенты, которые захотели быть причастны к этому важному ежегодному событию. Ей не хватало лишь одного человека, место которого выделялось красным пятном благодаря помпезной обивки кресел. Он сказал, что не сможет приехать, при том успел тысячу раз извиниться, но она заверила его, что все в порядке и она не была обижена, ни сколько, потому что понимала всю важность его учебы. Вот это было ново для нее. На любого другого парня обиделась бы. Не стала бы с ним разговаривать. А Стайлза понимала и принимала. Она не могла на него обидеться, потому что любила его, искренне и по-настоящему. И это была не та самая эгоистичная первая любовь, которую она подарила Джексону, это была реальная и единственная.        Он был единственным.         И от этой мысли ее торкнуло, и она улыбнулась.        — Что? — увидев эту светлую улыбку, с интересом спросил он. Иногда всевидящий и всезнающий Стайлз не успевал уследить за ходом ее мыслей.        — Ничего, — она пожала плечами и убрала руку с его головы. — Я просто думала о том, что будет дальше.        — Что-что, все как и всегда. Вернемся на учебу. Разъедемся по штатам, будем звонить друг другу и писать.       Стайлза тоже удручала эта мысль: ему нравилось, когда все были рядом, в поле его досягаемости. В Куантико он чувствовал себя другим человеком. Саркастичный и гиперактивный Стайлз Стилински превращался в ответственного и серьезного студента. Там он был жестче, потому что иначе было не выжить, а здесь, особенно рядом с Лидией, ему было позволено быть собой. Как давно он мечтал об этом потрясающем чувстве, с третьего класса младшей школы. Он строил в голове воздушные замки, представлял свадьбу с Лидией, выбирал имена для их будущих детей, и даже помыслить не мог, что однажды его мечты станут реальностью. Ну, с детьми он торопился, но в остальном он был в этом уверен. Он был уверен в себе и в Лидии.       — Я не об этом, Стайлз. Я о будущем, о нашем будущем, где будем только ты и я, без всего этого merde.       Лидия Мартин говорила на французском только в минуты отчаяния или возбуждения. Вряд ли под их случай попадал второй вариант. Именно поэтому он серьезно посмотрел на нее и своим взглядом дал ей понять, чтобы она продолжила. Она тоже смотрела на него, пыталась отгадать его мысли, но считать с его лица что-либо в последнее время стало практически невозможно. Наверное, его этому научили в Куантико.       — Я никогда не думала о семье, но сейчас все изменилось. С тобой все стало по-другому. По-настоящему что ли. Дом, семья, дети. Возможно, я даже готова рассмотреть этот вариант, в ближайшем будущем, конечно, не сейчас, но…       Машина резко затормозила, заставив их обоих по инерции наклониться вперед. Дай бог оба были пристегнуты. От такого резкого торможения пострадали и другие машины, которые следовали за ними. Внезапно затрещала полицейская рация, и Стайлз должен был ответить, даже несмотря на то, что больше всего его сейчас интересовала Лидия и ее слова.        — Вы что с ума сошли так тормозить? Кто тебя водить учил, Стайлз! — голос отца был резким и достаточно грозным, но на то была веская причина.        Стайлз схватил рацию и, смотря на Лидию, с улыбкой на лице сказал.       — Пап, прости, но Лидия только что сказала, что хочет от меня детей.       Она закатила глаза.       — Я не так сказала, — издав смешок, исправила она его. — Но суть ты правильно передал.        Он бросил рацию и потянулся к ней за поцелуем. Стайлз Стилински никогда не думал, что в его жизни появится Лидия Мартин. Целуя ее, он приобретал смысл в жизни. Он в принципе хотел жить. Сегодня, завтра и всегда.

* * *

      В ушах звенело. Стайлзу показалось, что его контузило. Находясь в звуконепроницаемом вакууме, он пытался оценить обстановку. Не зря их этому учили на службе. Сначала нужно было оцепить взглядом местность и найти самую безопасную точку, после чего попытаться как можно осторожнее добраться до нее. Кроме этого, нужно было оценить урон со стороны своих бойцов. Посмотрел по сторонам и запутался. Люди смешались друг с другом: где друг, где враг — не разберешь.       Бах-бах.       Стайлз пригнулся.        Это была череда оружейного выстрела. Где-то впереди прыснула кровь из чужой груди. Много. Очень много чужой крови. Она брызнула струей и запачкала землю. Стайлз хотел крикнуть, обратить внимание мужчины на себя, но времени не было. Рывком достал пистолет из кобуры и прицелился в охотника — он должен был произвести выстрел первым.        Но тут раздался новый взрыв, и он потерял свою цель, рухнув на землю и лишившись ориентира.

* * *

      Тео захлопнул дверь пикапа и замер в нерешительной позе, глядя на собственное отражение в стекле. К чему он пришел спустя долгим скитаниям? К тому, к чему жизнь его совершенно не готовила. К самопожертвованию. К дружбе. К любви. Смотрел на себя и совершенно себя не узнавал. Вроде выглядел также, даже лучше, чем прежде, а внутри был фейерверк из безумия и отчаяния. Ему нравился новый Тео, открытый и свободный. На него хотя бы смотрели, с ним хотя бы разговаривали. Удивительно, но даже Малия бросила на него всего один косой взгляд — может, Скотт с ней поговорил или Лиам. Все равно было приятно осознавать, что он теперь был не изгоем, от него не шарахались как от прокаженного. За это нужно было благодарить Лиама — он втянул его в эту, пускай опасную, будоражащую и смертельную историю, но благодаря ей все так круто изменилось.        Им срочно нужно было поговорить. Плевал он, чем сейчас был занят подросток, ему требовалось увидеть его глаза, услышать его голос и, если повезет, поцеловать его. Тео не знал, как закончится сегодняшняя битва, в чью пользу, но зато он хотя бы мог попрощаться на случай, если все пойдет не по плану.       Он уже отвернулся от самого себя, как вдруг заметил приближающуюся фигуру. На улице все еще было светло, несмотря на то, что тучи сгущались над городом. Мрак постепенно наступал, они не могли этого не заметить и сделать с этим тоже ничего нельзя было. В шедшем он узнал Скотта — ну, конечно, кто же еще хотел с ним поговорить — и, встав смирно, слегка занервничал. Ничего в его теле не изменилось: дыхание, биение сердца — все было ровно, но где-то а глубине души он чувствовал легкую дрожь. Скотт Маккол никогда всерьез не пугал его, не тот он был человек, который мог навести на кого-то ужас, однако его статус продолжал давить на его нутро. Волк знал, кто был главным, кто отвечал за других, поэтому подчинялся. Альфа был сильный духом, его сложно было сломить, и за это, по крайней мере, Тео его уважал.       Как только Скотт оказался поблизости, Тео скрестил руки на груди и своим фирменным взглядом поглядел на него. Он не собирался нападать или причинять боль, Маккол тоже не собирался. Им обоим нужно было поговорить. Лучше, конечно, после битвы, но сейчас у них тоже было время. Вообще Скотт хотел прогуляться и подышать свежим воздухом — в амбаре было слишком много народу, слишком много разных запахов — ему нужна была чистая голова. Увидев Тео, мнущегося около машины, он решил, что это было отличное время для разговора. С того дня, как он стал свидетелем интимной сцены между своим бетой и химерой, прошло много времени. Он не возвращался мыслями к этому, потому что каждая свободная минута была занята разработкой плана. Но сегодня, когда он вновь увидел всех вместе, он вспомнил об этом.       Скотт не был против. Точнее, он не имел права быть против. Лиам был взрослым человеком, он сам распоряжался своей судьбой, и, если все так сложилось, значит, так тому и быть. Никто не думал о том, что Стайлз сойдется с Лидией, — между ними казалась такая огромная пропасть, а на деле они ее перепрыгнули, даже не запыхавшись. Вот и Тео с Лиамом тоже. Те самые враги, которые в итоге смогли пересилить свою ненависть и направить ее во что-то светлое. Им можно было завидовать, потому что они были одними из немногих, кто смог примириться со своим положением.        — Я хотел сказать, что был не прав. — Увидев на лице Тео непонимание, он дополнил: — В тот день, когда Лиам вернул тебя, я просил его отправить тебя обратно. Я не верил ни единому твоему слову, но ты доказал, как сильно я ошибался. Ты вырос в моих глазах, Тео.       Рэйкен был в замешательстве. Не каждый день перед тобой извинялся альфа — а ведь действительно было за что извиняться. Тогда он просто улыбнулся ему и протянул руку для рукопожатия. Скотт тоже не смог удержаться от улыбки. Когда он пожал его руку, что-то произошло, — оба это почувствовали. Незримый союз сковал их воедино. В голове промелькнула мысль о том, что это было надолго, но Тео отмахнулся от нее — он не хотел загадывать и строить планы. Пока все было хорошо, пусть так и остается дальше.       — Спасибо, — сказал Тео, когда они разжали руки. — Веришь или нет, но для меня это важно. Сам не знал насколько, пока ты не поднял эту тему.        Он смотрел достаточно открыто, не пытался скрывать свой настоящий запах, потому что, как оказалось, для него это было важно. Скотт был лидером, он был альфой, как бы сильно Тео не отрицал этого ранее. Теперь он косвенно принадлежал к стае Маккола, поэтому обязан был уважать его. И, наверное, Скотт понял ход его мыслей.        — Я думаю, тебе не стоит переживать за мою стаю. Теперь ты часть стаи Лиама, а он будет за тебя горой. — Вот эта улыбка уже была хитрой. Оба понимали, что за ней последует, и оба были к этому готовы.       Тео уже давно начал к этому готовиться, практически с самого начала. Он знал, что должен был сказать, когда его спросят, поэтому сердце не шелохнулось при этом взгляде. Дышал ровно и размеренно, чувствовал себя комфортно.        Он не дал Скотту сказать слово, потому что считал, что начать должен был именно он.       — Я не обижу его, обещаю.        — Я знаю, Тео, знаю. У меня и мысли не было об этом. Скорее, Лиам что-то вытворит из-за своего вечно меняющегося настроения.        Тео усмехнулся. А Скотт что-то да понимал в шутках. Приятно было осознавать, что ты постепенно становился своим. Они, может, смогли бы подружиться, если бы захотели. И Тео хотел этого. Впервые в жизни он осознал, как сильно ему не хватало этих человеческих чувств. Он почти настроился на продолжение разговора со Скоттом, как вдруг они оба четко услышали грохот захлопнувшейся двери амбара. Ардженту нужно было позаботиться о бесшумности. Стены он обшил, а вот смазать двери так и не удосужился.        Одновременно поглядели в ту сторону и обнаружили Лиама, который застыл в дверях, заметив их вдвоем. Скотт усмехнулся — когда они все прекратят на него так реагировать?.. Он посмотрел на Тео, потом глянул на Лиама и все понял. Вот сейчас он был лишним между ними. Тогда кивнул парню и рукой позвал к ним бету — пусть поговорят, ведь когда еще, если не сейчас. И Лиам думал также, он поэтому и вышел, но был удивлен увидеть рядом с Тео Скотта. Он и не заметил, как альфа исчез из амбара. Сам он только выпутался из лап Криса и шерифа и решил, наконец, обратить внимание на человека, который больше всего это сейчас заслуживал. Они ведь так и не поговорили. Они вообще мало говорили в последнее время, больше ругались или страстно мирились. Была в их недоотношениях своя изюминка.        Улыбнувшись, он подошел ближе к Тео и ненадолго потерялся. Нужно было говорить — много, долго и по душам — а он так и не научился. Время текло сквозь пальцы, скоро начнется нечто страшное, и тогда уже точно будет не до разговоров. У них было только сейчас. Эти ничтожные спокойные минуты в круговороте ужаса и страха. Смотрели друг на друга и не могли понять, как к этому пришли, с чего начали. Лиам думал, что все это вселенский заговор, а Тео был уверен, что вмешалась судьба. Возможно, они были предназначены друг другу, и жизнь таким ужасным образом им об этом намекнула. В их ситуации было столько этих возможно, что Тео не хотел зацикливаться. Подарок судьбы это был или ее злой умысел, он не знал, но хотел понять, хотел окунуться в это с головой.       Он в море этом бушующем хотел захлебнуться, не боясь потерять себя. Ради Лиама себя было не жалко.       — Ты громко думаешь, — улыбнувшись, произнес Данбар. В его голове на данный момент было пусто, потому что он устал от извечных терзающих мыслей.       — Рядом с тобой я не могу не думать, Лиам. С тобой все не так, как с другими.       Лиам тоже это чувствовал. Ему сейчас было хорошо рядом с Тео, это было какое-то необъяснимое и неуловимое ощущение, и он хотел его продлить.        Подошел ближе и накинул руки на его плечи — на таком расстоянии он видел его впервые. Такой красивый, такой невероятный, что не мог устоять перед ним. Никогда бы и не подумал, что такое может с ним случиться.        — Я должен сказать.       — Не должен. Ты ничего мне не должен, Лиам. — Он тоже смотрел в эти глаза и чувствовал, как постепенно начинает тонуть. Ему не выбраться, не спастись. Он сам выбрал этот путь.        — Должен.       Но говорить не стал. Потянулся к нему и накрыл его губы своими. Тео обхватил его крепкими руками и прижал к себе ближе. Он хотел его. Хотел быть с ним. Хотел исчезнуть и пропасть. Эти губы, это тело… Этот парень сводил его с ума.        Тео старался успевать за ним: Лиам явно разогнался не на шутку. Он вжимался в его губы, давил, исследовал — он был изголодавшимся волком, поймавшим свою добычу, и Рэйкен принял правила этой игры. Целовал жарко, яростно и страстно, как в последний раз.       Никогда не знаешь, когда он окажется последним.

* * *

      Арджент был чересчур серьезен. Сложив руки на груди, он продолжил прожигать дыру в карте, которую положил на стол. В руках у него всего еще был карандаш, ведь кто-то должен был схематично изобразить придуманную траекторию движения. Он был уверен, что нужно было расставить людей и оборотней вокруг дерева таким образом, чтобы все они смогли отразить атаку охотников с любой стороны. Он был уверен, что Тамара будет пробиваться к Неметону, нутром чувствовал, что она что-то задумывала. Крис всегда полагался на свою чуйку, знал, что она его не подводила, и все остальные были с ним согласны — сложно было спорить с профессионалом. Хотя на лице ведьмы он заметил проскользнувшее недоверие, поэтому сразу же обратился к ней. Ему нужно было знать мнение каждого.        — Вас что-то не устраивает, мадам Бенуа?        Она подняла на него невозмутимый взгляд. Ее светлые, отливающие в белизну глаза, смазано поглядели на карту, а потом она все же вернулась к мужчине. Они обсуждали этот план уже несколько часов, постоянно меняя основной состав. Ей казалось, что они играли в шахматы, но играли чужими жизнями. Она чувствовала, как тучи сгущались. Виктория знала, что подготовиться к этому было невозможно, и она их об этом предупреждала. Так чего тогда хотел от нее этот мужчина?       — Вы расставляете этих детей, словно пешек на шахматной доске. Не боитесь, что ваши позиции окажутся проигрышными?        — А что вы предлагаете? — вмешался в разговор шериф. — Бросить план и довериться судьбе?        — Вы сами сказали о судьбе, мистер Стилински.        — Я в это не верю, — отмахнулся он от нее и вновь кинул взор на Арджента, который также недоверчиво поглядывал на женщину.       — А зря. Судьбу еще никто не провел. — Последние слова она адресовала конкретному человеку. Банши, которая все это время стояла где-то сзади, прячась от пронзительного взгляда женщины, спиной почувствовала, что она смотрит именно на нее.       Лидия знала, о чем та говорила. Обе это понимали, но, если первая говорила загадками, то вторая выбрала тактику молчания. Она не готова была признать, что конец был близок. Чувствовала, как холод пробирался к коже, как медленно она начинала замерзать, и знала, что это был знак.        Знак смерти.

* * *

      Ничего так не пугало как тишина. Они все слышали дыхание леса, такое томное и спокойное, что тревожить его совершенно не хотелось. Неметон вот дышал надрывно и тяжело. В сгущающихся сумерках он был маяком света. Живая вода, протекающая внутри него, отливала голубым блеском на фоне мрака. Он был так красив, что хотелось прикоснуться к его стволу и закутаться в его листья, но Лидия отвернулась. Она уже однажды поддалась этому чарующему гласу — больше она не могла себе этого позволить. Сегодня свершится ужасное, сегодня эта красота будет погребена под землю. Ей было жалко, что столь великолепное дерево было настолько опасным. Но красота всегда больно жалит, она это прекрасно знала.       Она подошла ближе к Стайлзу и поймала его руку своей маленькой ладошкой. Ей нужно было успокоиться, нужно было понять, что делать дальше, а он мог помочь. Ему стоило только посмотреть на девушку, и ей от этого стало бы лучше. Но сейчас его магия не работала — то ли она не видела блеск его глаз в сумраке, то ли страх был сильнее любви.        Отпустила ладонь и отошла на пару шагов назад. На что она рассчитывала? Неужели думала, что получится избежать всех этих ощущений? Холода этого проклятого избежать.        Зубы на зубы не попадали. Легкая куртка не грела. Обняла саму себя за плечи и прикрыла глаза — лучше бы это был просто сон, и она лежала бы в своей постели. Открыла глаза и поникла.        Не сон. Реальнее некуда.       — Лидс, ты замерзла?       Голос Стайлза раздался, как гром. Загрохотало, задребезжало внутри. Лидия не узнала бы этот голос, если бы он не подошел ближе и не обнял ее. Теперь она чувствовала, что он был реальным. Девушка вжалась в его спину, положив подборок на плечо, и посмотрела в сторону Неметона. Сегодня все закончится.        Или начнется заново.

* * *

      — Лидия, все нормально?       Голос был знакомым. Он шел из-за двери. Но она не хотела открывать. Лидия сидела на бортике ванны и пыталась понять, в какой момент она пришла сюда. Помнила, как ей внезапно стало дурно от одного взгляда ведьмы на нее, она захотела умыться, поэтому поднялась на второй этаж, где было тихо. Здесь, в ванной, она почувствовала себя лучше. Умыла лицо холодной водой и посмотрела на себя в зеркало. Все еще бледная и не выспавшаяся. Хотя теперь спать было проще, потому что рядом был Стайлз, который постоянно обнимал ее во сне. С ним было тепло и не страшно, но она все равно не спала. Гнетущее чувство тревоги не отпускало девушку ни на секунду, а сейчас оно и вовсе начало ее душить. Посмотрела на чуть заметную борозду на шее, которую в подарок ей оставила Дженнифер Блэйк, и холодными пальцами прикоснулась к ней. Она никогда не прятала этот маленький шрам от чужих глаз, потому что верила, что таким образом побеждает собственные страхи. Сегодня он ей не помогал.       Отпрянула от собственного отражения и присела на край ванны. Ей хотелось выть, но боялась распугать собравшихся внизу людей. Страх душил ее с новой силой, отыгрываясь на ее воображении. Ей казалось, что она тонет, захлебываясь холодной водой. Эта ледяная вода проникает в легкие и наполняет их, словно чашу, до краев. Скоро остановится сердце, и наступит конец, пульс практически не слышен, а глаза непроизвольно закрываются, но внезапно раздается стук в дверь и знакомый голос вырывает ее из фантазий. Лидия приходит в себя и смотрит по сторонам. Воды вокруг нет, она в безопасности, поэтому переводит дыхание и встает с насиженного места. Ей срочно нужно было с кем-то поговорить, поэтому она решает открыть дверь и впустить Скотта внутрь.        Как только Маккол ее увидел, то заметил бледность ее лица. Он видел, как она, шатаясь, поднялась на второй этаж и скрылась с глаз стаи. Так как Стайлза под боком не оказалось, он сам решил проверить ее состояние. И не прогадал. Судя по ее отрешенному взгляду что-то произошло или произойдет — банши лучше об этом знать.       Он прикрыл за собой дверь, в то время как Лидия вновь опустилась на бортик ванной. Ее колотило от холода, и Скотт не мог этого не заметить. Обеспокоенным голосом он спросил:       — Может, позвать Стайлза?        Она подняла на него взгляд своих стеклянных глаз и схватила его за руку. Ладони были ледяными.       — Нет, останься. Я должна тебе кое-что сказать.       Скотт посмотрел на нее со страхом в глазах: он знал, о чем она хотела поговорить. Этот мертвый холод не мог не остаться им незамеченным. Скотт заметно напрягся, но постарался взять себя в руки — сейчас нужно было успокоить Лидию, а потом уже думать о себе. Тогда он опустился на корточки рядом с ней и взял ее ладошки в свои руки, чтобы отогреть их. Ему хотелось, чтобы она отвлеклась, чтобы забыла, но она не могла. Смотрела сквозь него, как будто где-то за ним стоял призрак и давал подсказки.        — Что-то случится, Скотт. Я чувствую, что кто-то умрет, — ее голос сорвался, и внезапно слезы хлынули из глаз. Чувствовала себя разбитой.        — Тише-тише.       Он продвинулся ближе и сгреб ее в охапку. Когда она почувствовала тепло чужого тела, ей стало немного легче: она как будто выдохнула и передала часть своего страха Скотту. Он действительно почувствовал, как по спине прошли мурашки. Лидия дрожала в его руках, и ему совершенно не нравился такой расклад — если банши трясет, значит, их ждет что-то страшное.       — Есть что-то конкретное? Какие-то подробности?        Она помотала головой.        В ее голове были лишь приглушенные звуки и перед глазами мелькали нечеткие образы. Так страшно было осознавать, что она знала о том, что что-то произойдет, но что это будет — одной судьбе лишь было известно.        Она внезапно дернулась и выбралась из объятий друга. Оторвавшись от Скотта, посмотрела на него и шепотом произнесла:       — Она сказала судьба. Судьба расставит все по своим местам, Скотт. С ней не поспоришь. — Он все еще не понимал, но вслушивался в каждое слово. — Мы не сможем ничего переиграть, потому что мы пешки в этой игре. Пешки…       Казалось, что она бредила. По крайней мере, Скотт никак не мог понять ход ее философских дум, поэтому вновь обнял ее и прижал к себе крепче. А она, уложив голову на его плечо, продолжала повторять лишь одно слово.       Пешки, пешки, пешки…

* * *

      Малия не знала, чем себя занять. Все разбрелись по уголкам амбара и говорили каждый о своем, в то время как ей поговорить было не с кем. Она хотела закончить это уже сейчас, чтобы быстрее вернуться во Францию. Ей понравилось в этой стране, в ней она чувствовала себя нужной. Познакомившись с Айзеком, она поняла, что нашла человека по душе, с прекрасным чувством юмора и невероятной харизмой. С ним было легко, как когда-то бывало со Стайлзом. Малия чувствовала, что ей чего-то не хватало в жизни, и поэтому она старалась это что-то найти. После расставания со Скоттом прошло довольно много времени, которое позволило ей опомниться и снова собрать себя по кусочкам. Отношения с ним показали девушке, что ей нравилось чувствовать себя свободной. Одной было быть проще, так ее никто не ограничивал и не тянул на свою сторону. Захотела — улетела на острова, захотела — осталась в одном месте на долгое время. Она никогда не стремилась к однообразию, ей хотелось ощутить весь спектр эмоций, поэтому бегала по странам, точно за ней кто-то гнался.        В Париже она смогла начать все заново: там она почувствовала свою нужность. Не на одну битву, не на миссию, а как будто бы навсегда. По крайней мере, ей так показалось. По взгляду Дерека, которому она дала пару дней отдыха для восстановления сил, поняла, что она приехала вовремя. Никогда не думала, что ей понравится сидеть с детьми, она их в принципе не очень любила, но Илай был замечательным — тихий и послушный ребенок с потрясающей улыбкой. Он явно не был похож на своего грозного отца, хотя что-то в нем от него все-таки было. Хотя Питер пошутил, что мальчишка что-то унаследовал и от него, но Малия сделала вид, что не услышала его. Она вообще боялась подпускать к нему ребенка, поэтому обходила его стороной весь тот день, что он провел с ними, а потом он уехал, и Малия выдохнула от облегчения.        Хорошо, что сейчас его здесь не было, — думала она, поглядывая на Криса. Дерек рассказывал о нем: он помог ему в тот момент, когда казалось, что жизнь рухнула, когда у него ничего не осталось. Он был все время рядом, и это заслуживало уважения.       Тогда она решила поговорить с ним, поэтому сократила расстояние до стола, за которым он сидел и водил карандашом по карте. Ему все равно надо было отвлечься, а ей хотелось выговориться.        — Дерек передавал тебе привет и извинялся, что не смог приехать.        Мужчина поднял на нее взгляд уставших глаз и легонько улыбнулся. Он был рад, что она это сказала. На удивление самому себе, он даже соскучился по Дереку и его сыну, к которому он успел привыкнуть за лето. Они давно не созванивались, оба были чересчур заняты насущными проблемами, но иногда так хотелось вновь вернуться в прекрасное беззаботное лето. Хотя, кого он обманывал: он и не помнил, когда в последний раз у него было свободное и мирное время.        — Я все понимаю. Ему некогда, у него теперь много обязанностей.        — Спасибо, что приютили его. Там он хотя бы чувствует себя не таким потерянным, как в Мексике.        Крис усмехнулся.        — Ничего не попишешь, — он пожал плечами, — теперь мой дом стал пристанищем для оборотней. Но так даже лучше, он хотя бы не пустует.       И Арджент был искренен в своих словах, Малия это чувствовала. Она сама была бы рада найти дом, когда нагуляется, чтобы было куда вернуться.

* * *

      Бонни чуть было не споткнулась о резко остановившуюся на пути Алекс. Они хорошо поговорили, обсудили собственные планы и были готовы двигаться дальше, поэтому покинули задний двор этого странного жилища и собирались вернуться внутрь ко всем. Но, стоило подойти ближе к входу, как Алекс резко остановилась посреди дороги и затормозила движение. Бонни чертыхнулась и вышла из-за ее спины: она хотела узнать, что стало причиной такой резкой остановки. И, проследив глазами за взглядом девушки, поняла, что именно она увидела. На стоянке стояли двое. Они, не замечая никого вокруг, беззаботно целовались, как будто сегодня был самый обычный       день, и им не угрожала смерть. Она даже усмехнулась.       — Как сказал бы Маркес, это любовь во время чумы.        Алекс ее не слышала: в ушах грохотало сердце. Ударов сто минимум. Тошнота подступила к горлу, и она подумала, что готова была к извержению. Прямо сейчас она видела, как Лиам неистово, с остервенением целовал Тео. Целовал как будто в последний раз. Они стояли на приличном расстоянии друг от друга, но она все равно все видела, как будто под микроскопом. Они сейчас стояли перед ней и раздражали глаз. Внезапно воздуха в легких стало не доставать, и тогда она посмотрела на Бонни, которая все это время, оказывается, дергала ее за рукав куртки. Глаза блондинки похолодели, и Уильямс успела испугаться.        — Тебе плохо? Может, надо попить водички? Алекс, не молчи!       Алекс согласно закивала. Ей сейчас нужно было не попить воды, а вылить ее себе на лицо. Холодной. Чтобы отрезвиться. А потом и вовсе нужно было забыться, чтобы навсегда выкинуть из головы эту картину, которую она только что лицезрела. Лучше бы выколола себе глаза и больше никогда ничего не видела. 

* * *

      — Ты безумна, Тамара! Ты должна остановить это немедленно! — голос Криса был грозным, он был ураганом в тихой гавани еще не зародившейся бури. Смотрел грозно, напрямик, но при этом параллельно оценивал состояние ее войска.        Она хорошо подготовилась, — снова пронеслось у него в голове.       Он не считал количество, ему было важно их расположение. Как прирожденный стратег, Арджент пытался понять, насколько процентов он попал в точку и правильно ли расставил фигуры на доске. На первый взгляд казалось, что позиции были выбраны верно, и каждый фланг был хорошо защищен. Но, ох, уж эти вечные десять процентов. Они всегда существовали, каким бы хорошим план ни был. В эти десять процентов укладывались все недочеты — Джерард называл это алгоритмом надежности, а Крис считал это судьбой.       Десять процентов из ста — это судьба. То, что не поддавалось логике и человеческому уму. Случай, только и всего. Просчитать все это было невозможно, поэтому он был спокоен. Полагаться на случай — так себе перспектива, но другого варианта не оставалось.        — Ну так что? Может, решим все миром и разойдемся?        Тогда Монро улыбнулась своей фирменной пугающей улыбкой и потянулась в карман куртки. Крис напрягся и сразу же направил на нее оружие. Она лишь подняла руки вверх, показывая, что была чиста, после чего все же залезла в карман и вытащили оттуда сложенные листы бумаги. Те самые листы. Крис их узнал. Он и так, конечно, знал, что они были у нее, но теперь убедился в этом наглядно.        — Я всегда думала, что Бейкон-Хиллз обычный, ничем не примечательный городишко. Потом я узнала об оборотнях и прочих ужасных существах и поняла, что буду бороться за свободу людей. Но все это оказалось лишь детским лепетом. Вот, — она приподняла листки над головой, — за что стоит бороться. Источник живой воды, сокрытый в проклятом дереве.       Настроение охотника менялось на глазах. Он понимал, что она что-то знала, но не думал, что семейный бестиарий смог ей открыть глаза на всю правду. Тамара, охваченная жаждой власти, с такой информацией в руках была воплощением зла.        — Я не позволю вам уничтожить дерево! Цель на тех, кто у Неметона! Стреля-я-ять!       Тогда небеса столкнулись с землей в битве, и разверзлась кровавая бездна.

* * *

      Стайлз не верил своим глазам: отец давал ему пистолет. Смотрел уверенно и достаточно серьезно — он не шутил, протягивая ему кобуру. Парень не стал задавать лишних вопросов, сразу же принял от отца этот подарок и слегка улыбнулся. Казалось, что прошла вечность, прежде чем он удостоился чести получить табельный пистолет. В Куантико они, естественно, занимались стрельбой, и Стайлзу нравился этот курс — он рьяно рвался в бой каждый раз, выжимая из себя максимум. Как ни странно, с меткостью у него него все было в порядке, хотя всю жизнь он боялся, что из-за собственной нерасторопности и неуклюжести у него ничего не получится. Выбив в первый раз максимальный балл среди сверстников, получил похвалу от тренера. Это подняло его дух и заставило убедиться в том, что он не зря начал все это, — это был его путь.        Перевел взгляд на Лидию и улыбнулся ей. Он показал ей кобуру с лежащим в нем пистолетом, и та искренне за него порадовалась. Она была горда им: он заслужил все это. Стайлз Стилински был самым смелым человеком, которого она когда-либо знала. То, что он поступил в Куантико и стал одним из самых успешных студентов, было неудивительно. Она знала, что из него получится хороший агент ФБР. Все в нем говорило об этом. Уже представила, как он шикарно смотрелся бы в черном костюме с удостоверением, весь такой серьезный и красивый. Он был ее принцем, ее мечтой, и она не могла не гордиться им. Именно поэтому привстала с дивана и, подойдя ближе, взяла в руки кобуру и помогла ему надеть ее на спину. Теперь под грудью у него хранился пистолет, теперь он был опасным.        Подошла вплотную и накинула руки на его плечи; ладони девушки прикоснулась к его волосам, и она так нежно улыбнулась, что Стайлзу показалось, он в раю.       — Ты теперь настоящий офицер.        — У меня и оружие есть.        — Пока не твое и до офицера тебе еще учиться и учиться, — Ноа не мог не встрянуть в этот разговор.        Он все еще стоял неподалеку, наблюдал за этими голубками и чувствовал, как его отцовское сердце трепетало. Его сын был уже таким взрослым, а в объятиях этой красивой молодой женщины казался еще старше. Наверное, именно сейчас он осознал, как сильно его изменила новая жизнь. Больше не было того угловатого, гиперактивного подростка, который вечно неуклюже переминался с ноги на ногу и вечно попадал в какие-то передряги. Сейчас перед ним стоял мужчина — красивый, высокий, статный. У него глаза горели от счастья, особенно когда рядом с ним была эта невероятная девушка. Они вдвоем смотрелись потрясающе: ему так сильно хотелось запечатлеть этот момент, что он уже начал вспоминать, куда дел свой древний фотоаппарат. Но вовремя осекся: он и так их запомнит, такими молодыми и влюбленными.        Тогда Ноа, не обращая ни на что внимание, подошел к ним и обнял обоих с такой силой, будто бы в последний раз.        — Пап, задушишь же, — Стайлз смотрел на Лидию, которая так же, как и он, была прижата к груди мужчины, и недоумевал.        — Любовь не душит, — ответил тот. — А я вас очень люблю, дети мои. Как же быстро вы повзрослели.       Стайлз ухмыльнулся, а Лидия прижалась к мужчине крепче. Она тоже это чувствовала, она понимала его. Они все повзрослели. Теперь они — другие люди, и это слегка пугало. Конечно, ей нравилось, что она больше не походила на ту самую девочку, которая бегала за популярностью и парнями, она набегалась и устала. И эта усталость ей совершенно не нравилась. В ее возрасте надо было пылать жизнью, светиться радостью и наслаждаться молодостью, а она уже устала. Вновь посмотрела на теплую улыбку Стайлза и, тяжело вздохнув, тихо произнесла:       — Я тоже люблю вас, мальчики.        Сердца мужчин растаяли, когда они услышали этот тоненький голосок, прорвавшийся откуда-то из глубин девичьей души. Стайлз взял ее за руку и тоже прижался к отцовской груди. Он хотел запомнить этот момент на всю жизнь.        Такие моменты не повторяются.

* * *

      Тамара стояла во главе импровизированной палатки в их лагере. На день они решили затаиться и дождаться ночи. Жечь костры было глупо, поэтому приходилось терпеть холод и ледяными пальцами держать наготове ружья. Она все просчитала, поэтому не могла позволить, чтобы какая-то деталь разрушила ее «идеальный» план. Хотя Джерард учил ее, что безупречных планов не бывает, есть всегда погрешность — десять процентов, как он говорил — но она в такие мелочи не верила. Знала, что была не самым лучшим стратегом, но сейчас нутром чуяла, что сделала все правильно, лучше, чем могла бы. Она была хорошей ученицей, поэтому впитывала каждое слово старого охотника; была настолько хорошей, что не могла позволить такому полезному артефакту, как бестиарий, вернуться в родной дом. Она все время подсматривала за Джерардом, потому что знала, что он от нее что-то скрывал.        И она нашла.       В сотнях страницах с неизвестными названия отыскала именно то, что ей нужно было. Неметон и его несметная жизненная сила. И помыслить о таком не могла. Конечно, внедрившись в этот сверхъестественный мир, она понимала, что еще многого о нем не знает, но дерево, рождающее жизнь и несущее смерть — это что-то из ряда вон выходящее. Она должна была заполучить это, для этого она готова была пойти на все.       — Тамара, — внезапно в палатку зашел ее поверенный Найджел. Ему она верила, как себе. Видела его в бою и знала, насколько он был ценен. — Все сделано. Нас даже никто не заметил. Плохо они охраняют свой заповедник.       Она улыбнулась.        — Мы не дадим им подойти к Неметону и заберем живую воду, сколько сможем унести.       — А мы сами-то его не уничтожим таким образом?        — Здесь написано, что только магия способна уничтожить его. Наше оружие ему не помеха.       Тогда и он улыбнулся. Все хотели добиться желаемого, но чтобы это сделать, нужно было играть грязно. Честная игра еще никого не сделала победителями.

* * *

      Стайлз свернул на песчаную дорогу и аккуратно начал вести машину по грязи. Лидия схватилась за ручку у потолка, чтобы удержаться на месте от резких скачков на неровной поверхности. Заезжали в лес они аккуратно, пытаясь не издавать лишнего шума. Это была идея Арджента, он считал, что таким образом они смогут сбить спесь с уверенных в себе охотников. Шериф был с ним согласен, поэтому лично решил возглавить эту маленькую операцию: к нему сражу же присоединился Стайлз, взяв Лидию за руку и усадив с собой в машину, и Мейсон, от которого пользы больше было за границами боевой зоны. Хьюитт все еще не понимал, почему должен был их слушаться и оставаться в стороне, но Стилински попытался объяснить ему, что он не за бортом, он у причала — именно от его реакции и смекалки будет зависеть исход переговоров. На удивление всех, шериф пока так и называл эту встречу. Если каждый уже на сто процентов был уверен в битве, то представитель закона продолжал придерживаться своей версии. Это должны были быть переговоры.        Так ему было легче.       Он пытался держаться, не нервничать, но сердце предательски выдавало его. Сколько не пытался заглушить нервозность, не получалось. А когда остановил машину, поставив на рычаг, и вовсе почувствовал зарождающийся тремор. Прикрыл глаза и сосчитал до десяти — он был в окружении детей, которые, казалось, справлялись с эмоциями лучше него, и он должен был быть главным. От него требовался пример, поэтому он с тяжелым вздохом открыл глаза и увидел, как Лидия и Стайлз уже выпорхнули из машины и стали осматриваться по сторонам. За них он боялся в первую очередь. Теперь, когда они стали старше и могли самостоятельно распоряжаться своими жизнями, он понял, что больше не может играть роль учителя. Он не может сказать им, чтобы они этого не делали, просто потому что не имел на это права. И от этого сердце сжималось сильнее. И плевать ему было на то, какими сильными они были, потому что они все еще оставались детьми. Его детьми. И он не мог не переживать за них.       Тогда вылез из машины и, захлопнув дверь, посмотрел назад. Мейсон и Кори тоже выпорхнули из автомобиля и уже начали о чем-то переговариваться. Мужчина не стал встревать в их разговор, поэтому оставил их одних и присоединился к Стайлзу и Лидии. Он заметил, что они держались за руки, когда подошел к ним. Стояли молча, посматривая на лесные заросли, и будто бы не дышали. Приближение Ноа они приметили сразу, поэтому одновременно повернули головы в его сторону и оба ему улыбнулись. Тогда он тоже привалился спиной к машине и, вторив им, поглядел на лес.       — Чувствуешь что-то? — он задавал этот вопрос Лидии, даже не повернув голову в ее сторону, но она поняла. Она знала, что сейчас на нее будут обращать внимание, потому что слушать полоумную ведьму никому не хотелось.       — Пока ничего.        — Это же хорошо? — с надеждой в голосе спросил мужчина.       Лидия лишь покачала головой. Она не знала. Не понимала, что на самом деле сейчас происходило, и могло ли это считаться чем-то хорошим. Да и что такое хорошо, она больше не знала. Покрепче сжала ладонь Стайлза и присмотрелась вдаль — пока она не чувствовала приближения опасности, все было достаточно мирно, даже ветер стих.        Затишье перед бурей пугало и настораживало, но она не стала акцентировать на этом внимание. Стайлз и так, скорее всего, понял, что она боится, потому что руки у нее замерзли, но и он не хотел ничего говорить. При отце он вообще не любил распространяться о страхе, потому что знал, как сильно тот за него переживал. Он ждал, когда переживания закончатся и все будут жить в мире и спокойствии.

* * *

      Тео сидел на диване и попивал кофе, который ему любезно позволил сварить Крис. Он до сих пор не мог себе объяснить, с каких пор они были в дружеских отношениях. Не помнил, чтобы раньше Арджент проявлял к нему хоть какой-то интерес, но сейчас он в его глазах видел признание. Возможно, то, что он пережил ту опасную миссию, и не подставил его под удар, сделало свое дело. Теперь он действительно чувствовал себя в его доме уютно — как будто ему дали ключ от города и объявили самым желанным гостем. Чувствовал себя хорошо, несмотря на все трудности. Сейчас он наслаждался оставшимися минутами тишины, и хотелось продлить это мгновение, подойти к Лиаму и поговорить с ним, но все были заняты своими делами, а он просто пил кофе.        Внезапно рядом с ним плюхнулась Тереза. Как всегда появившись из ниоткуда, она предстала перед ним с самой искренней улыбкой, какую он только видел. Она излучала свет, в то время как остальные давно уже ходили под гнетом тьмы. Тео уже забыл о том, какая она надоедливая, потому что сейчас его интересовала только улыбка, эта ужасно заразительная улыбка.        — Почему ты все время улыбаешься? Ты вообще умеешь грустить?       Она не стала показывать, что этот вопрос сбил ее с толку. Быть всегда веселой — это усилие. Это мука. Но она старалась преодолеть голос в своей голове, который изо дня в день прибивал ее к земле и не давал возможности подняться с кровати. Тереза изо всех сил старалась встать, натянуть на себя улыбку и продолжить жить. Она хотела забыть о прошлом и найти здесь свое будущее, но она не думала, что будет так сложно. Вспоминать дом, старых друзей, любимую бабушку. Ей так их всех не хватало, но она не хотела истязать собственную душу — она хотела почувствовать себя живой и счастливой, хотела отыскать себя заново, поэтому оставалась здесь. Все эти люди дарили ей свет, и из-за этого она не могла заблудиться на пути, она четко видела свое будущее здесь, с ними.       — Бабушка всегда говорила, что улыбка, какой бы эмоцией она не была вызвана, всегда ставит человека на место: он либо принимает ее, либо нет. Ты как будто даешь человеку шанс, и только от него зависит, воспользуется ли он им. — Она пожала плечами и с блеском в глазах посмотрела на парня.       Он принимал ее улыбку. Наверное, он принял ее еще в тот день, когда встретил ее в лесу. Они почувствовали друг друга и смогли в какой-то степени спасти. Тео знал, что без нее было бы сложно — вряд ли он скажет ей об этом, у него язык не повернется признаться — ведь она была единственный человеком, который всегда его поддерживал. Тереза тоже знала, что именно благодаря нему осталась здесь: он спас ее тогда, оказавшись поблизости. И он спасал ее все время, просто она ему об этом не говорила, и не собиралась, потому что волки не говорят о своих ощущениях. Они их чувствуют. И Тереза знала, с каким уважением ее волк относился к его волку — они не просто приняли друг друга, они признали родство, а это было все равно, что найти свою семью.        Тео улыбнулся. Так искренне и так нежно, что в ее груди сердце чуть не разорвалось от умиления. Он был так красив, когда улыбался, у него душа светилась, и девушка чувствовала, как его химический, едкий запах исчезал. Она смотрела на него с любовью, в то время как другая девушка, которую Тереза приметила еще несколько минут назад, глядела на парня с явной злостью в глазах. Была уверена, что даже слышала, как она издала волчий рев.       — Почему ты смотришь с такой ненавистью?       Говорила тихо, но знала, что волчица слышала. Малия, оторвавшись от холодной стены амбара, все же вспомнила о смелости и подошла к ним ближе. Она не знала эту девчонку, но чувствовала ее приятный запах — она признала в ней койота — и хотела с ней поговорить, пока не стала свидетельницей этой милой беседы между ней и этим недообротнем. После ее знакомства с Тео и тем странным магнетизмом, который она ощущала рядом с ним, она больше не доверяла койотам. Особенно тем, кто общался с этой наглой симпатичной мордой. Малия села на противоположный диван и, скрестив руки на груди, с яростью в глазах поглядела на Тео и строго произнесла:       — Ты знала, что он в прошлом был козлом? — Тео усмехнулся, а Малия оскалилась на него. Она до сих пор помнила ту боль, которую испытала, когда дробь из его ружья попала ей в живот. Это была не просто физическая боль, он предал ее морально, и за это она хотела ему отомстить. Сложно было не соблазниться, когда у Криса было так много оружия в доме.        — Человека судят по настоящим поступкам, а не по прошлым.        Тео знал, что Тереза умела выйти из любой, даже сложной ситуации, поэтому он не был удивлен, что она встала на его защиту. Она сейчас казалась такой величественной и смелой, что он на секунду почувствовал гордость за нее.       — Человека, может, и да, а Тео нет, — отозвалась Малия, не уступая ей в словесной схватке.       Тогда Болман тоже скрестила руки на груди и посмотрела на нее достаточно грозно.        — К твоему сведению, если бы не Тео, то никто здесь сегодня не сидел бы. Он ценой своей жизни нашел это чертово дерево в вашем проклятом лесу и проложил к нему дорогу. Вас всех здесь не было, когда мы начали эту битву, так будьте признательны нам, и закончите ее с нами храбро.       Малия замолчала, проглотив слова, которые хотела произнести. Не смогла бы перекрыть ее пафосную речь. Тео, не ожидавший таких слов, тоже не нашел, что сказать. Казалось, что вокруг сейчас была гробовая тишина — неужели все слышали эту воодушевленную речь? И если его смутила эта тишина, то Тереза чувствовала себя прекрасно. Она лишь улыбнулась Малии, а потом вновь расслабилась и посмотрела на Тео. Знала, что он молча благодарил ее, и принимала его интуитивные сигналы. Была рада помочь. Всегда была рада.

* * *

      Ее качнуло в сторону, но она устояла. Лиам помог ей не упасть, и она не успела сказать спасибо, лишь бросила благодарный взгляд в его сторону и вновь бросилась в бой.        Когда прогремел взрыв, казалось, что лишь они устояли. Тереза охватила взглядом все поле боя и заметила, как многие, словно картонные солдатики, повалились на землю. Глаза разбегались, и она не знала, кому нужно было помочь в первую очередь. Увидела, что Лиам побежал к Неметону, в сторону Тео, а она, не мешкая, направилась к Нолану, которого отбросило куда-то в сторону. За секунду до взрыва она видела, как он самоотверженно отбивался от охотника, который подошел к Неметону почти вплотную. Он набросился на него, точно лев. И хлопок застал их в схватке.       Подбежав к раненым, она сначала обратила внимание на охотника и, заметив на его спине рваные раны, поняла, что он уже не жилец. Тогда опустилась на колени перед Ноланом и, взяв его за руку, начала прощупывать пульс. Сердце все еще билось. Перевернула его на спину и начала тормошить его за лицо, приводя в чувство. Ударила бы, если бы он не открыл глаза. В ее глазах читалось, что ему повезло, — ее удар был бы сильнее, чем взрыв.        — Ты как? Руки, ноги целы?       Он с трудом открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на девушке, восседающей рядом. Видел ее нормально, но слышал достаточно плохо. Прикоснулся к ушам и почувствовал горячую липкую кровь. Его слегка контузило. В голове звенело, было тяжело оторвать ее от земли, поэтому Тереза помогла ему приподняться. Пока заглохли оружейные выстрелы, у них было пару минут зализать боевые ранения. Она видела, что Тамара была сбита с ног собственным же оружием и не могла встать с земли. Это заставило Терезу поверить в карму.       — Давай, Нолан, поднимайся. У нас нет времени на отдых. Битва еще не закончилась.       Нолан подчинился. Он чувствовал боль где-то в области груди, но не мог понять, откуда конкретно она шла. Но это не должно было помешать сражаться. Он все еще мог дышать, все еще был жив, поэтому у него всего еще был шанс на спасение.        И все, кто еще мог сражаться, еще могли победить. Теперь им нужно было бороться с самими собой, чтобы выжить.

* * *

      — Эта земля пропитана кровью. — Еле слышно произнесла женщина, подойдя ближе к Неметону.        — Слишком много людей здесь погибло.       — И сколько еще погибнет.        Лидия отшатнулась. Не формулировка фразы ее покоробила, а та интонация, с которой женщина произнесла эти слова. Она явно знала что-то, чувствовала, но решила промолчать, чтобы… чтобы что? Чтобы Лидия свела себя с ума? Казалось, что она уже.       Повернулась в сторону и столкнулась взглядом с Джорданом, который стоял в центре маленькой группы и, как бывший военный, раздавал им маленькие приказы. Тео, сложив руки на груди, слушал внимательно; Бонни и Алекс, казалось, — в полуха. И тогда Лидия вновь дернулась, резко ощутив, как холод пронзил все ее тело.        Смерть уже была здесь. Она ее чувствовала, но не видела.        Холод исходил от этой маленькой группки, от этих людей, что были готовы рискнуть собой, чтобы избавиться от монстра. И теперь Лидия точно знала, что смерть ходила рядом с ними. А точнее, рядом с кем-то одним.        Но кого она выбрала, Лидия не была уверена.

* * *

      У Мейсона тряслись от страха колени. Он знал, что уже всем и каждому сообщил, что дело, которое ему доверили, пустяковое и он мог бы сделать что-нибудь сложнее и опаснее. На деле опасным оказалось именно оно. Он ждал сигнала, он не знал, когда он последует, но старался всячески заглушить грохот собственного сердца, чтобы расслышать посторонние звуки. Ему нужен был Кори, нужна была его теплая рука, но он сам отослал его в другую машину, чтобы они успели одновременно включить полицейскую сирену — это была их задача. Арджент подумал, что, если охотники услышат звуки сирены, то испугаются и поверят в их количественное превосходство. Вспомнят, что на их стороне закон. Мейсон не был в этом уверен, но должен был сделать так, как попросили. Отстукивая пальцами по рулю, он надеялся, что не упустит момент, не подведет их, но на деле его волновало совершенно другое.        Как они справятся с двумя врагами одновременно?        Он не задавал этот вопрос в амбаре просто потому, что не хотел нагонять паники. Что ж, на них не нагнал, зато сам уже трясся от страха и незнания того, что творится в нескольких метрах от него. Мейсон, конечно, в них верил, знал, что они сильнее, чем кажутся, но это не помогало. Тогда ударил по рулю со всей силой и скорчился от боли в пальцах. Кто же открытыми ладонями бьет по твердой и неровной поверхности? Додумался тоже.       Перевел взгляд на машину впереди и подумал о том, как было бы здорово вернуться всем вместе на этих машинах. В лучшем случае, если Тамара окажется в наручниках на заднем сидении. Если арестовать всех, то места не хватит, понадобится грузовик. И эти мысли отвлекали его от зарождающегося не так далеко хаоса. Он даже улыбался самому себе, представляя, насколько унизительным окажется этот арест.        И он улыбался до тех пор, пока не услышал крик.

***

      Мадам Бенуа старалась подготовить почву для ритуала. Она клеймила Неметон каким-то странным песком, который сыпался из ее ладоней, пока она обходила его кругом. Приговаривая что-то себе под нос, она сосредоточенно действовала и не отвлекалась на чужие перешептывания. Джордан не смотрел на нее — он окидывал взором всю поляну, кидал поддерживающие взгляды в сторону шерифа и Арджента и улыбался им. Он все еще не мог поверить, что ему запретили принимать участие в битве, потому что, видите ли, он был нужен для ритуала. Нужно было собрать вокруг Неметона всех связанных с ним волшебных существ и окружить его, заблокировав его мощь. Но Джордан в первую очередь был военным, он не мог смотреть за тем, как другие прикрывали его своими спинами. Знал, как важно было избавиться от Неметона, но также был уверен, что он пригодится им на поле боя. Не в его характере было так поступать, но он поворачивал голову и цеплялся взглядом за Тео — тот тоже был рожден для битвы, а не для скамейки запасных. Вообще был удивлен, что карты легли таким образом, что он стоял по одну сторону с Рэйкеным, от которого они все не так давно хотели избавиться. Джордан не знал, что чувствовал по этому поводу, как относился к химере, но сейчас его это не особо волновало. Они должны были стоять рука об руку, а это значило, что он должен был ему доверять.        Тео вот ему доверял. Он видел его взгляд, устремленный к остальным, чувствовал его горьковатый запах отчаяния и печали и все понимал. Он тоже был не рад стоять в стороне, смотреть за битвой издалека, но у них не было другого выбора. Они должны были подчиниться этой странной женщине и покончить с Неметоном раз и навсегда. Его, конечно, беспокоили мысли о будущем: он не знал, как поведет себя организм после того, как он избавится от создателя. Не хотел об этом думать. В первую очередь он должен был заботься о миссии, поэтому посмотрел на девчонок, которые были сильно напуганы, и попытался мысленно им передать свое спокойствие. Тео знал, что это закончится кровью, потому что любая битва этим заканчивается, и он не переживал по этому поводу — у него на роду было написано сражаться до скончания веков. Он сам выбрал такую жизнь, поэтому не хотел на нее жаловаться. Смиренно принимал себя, не заботясь о будущем. Хотя сейчас в его жизни кое-что изменилось — Лиам буквально ворвался в нее и установил в ней свой порядок.       За него он переживал. За него был готов положить голову на плаху. Сам себя Тео не волновал, но Лиам… Никто не смел ему навредить.       Мимолетно глянул за спину и поймал на себе взгляд родных глаз — он знал, что тот посылал ему сигналы, чувствовал, но боялся повернуться. Лиам переживал, Тео ощущал его волнение на расстоянии, однако он никак не мог облегчить его состояние. Сейчас всем им приходилось не сладко — в лесу была какофония из запахов страха и отчаяния. Не было ни одного человека, который не переживал. Даже мадам Дебуа, с виду казавшаяся спокойной, на самом деле хранила в своем сердце страх. Она не знала, чем это закончится. Предполагала, много думала, даже раскладывала свои карты на исход сегодняшней битвы, но, увы, ничто не смогло ей приоткрыть завесу будущего. Лишь испуганный взгляд банши, который она поймала не так давно, доказал ей, что финал будет не самым лучшим. Она не умела распознавать смерть, не умела чувствовать приближение чужого конца, но она умела считывать со взгляда на других их истинные мысли, и она знала, что за своими прелестными зелеными глазами банши хранила ужасную тайну, о которой не могла рассказать даже друзьям.        Сегодня кто-то умрет. И это было неизбежно.       Она закончила посыпать дерево смесью из древних трав и пепла и, отойдя на несколько шагов назад, почувствовала вибрации от могучего дерева. Неметон был недоволен. Он чувствовал, как магический пепел начал обжигать корни. И тогда они все обратили внимание на дерево — они тоже это почувствовали. Запах изменился: резко с приятного и манящего, он превратился в отвратительный, как будто начиналось гниение.        — А сейчас вы все должны встать вокруг него и взяться за руки. Таким образом вы образуете щит, который не позволит Неметону атаковать вас сразу. — Мадам Бенуа была на взводе, ее светлые глаза как будто почернели на фоне ночи. Она боялась не успеть.       — А если он взбунтуется? — подала голос Алекс. — Я уже отсюда чувствую его недовольство.        Ведьма окинула ее грозным взглядом. Тео почувствовал, как ей сразу стало неуютно, поэтому он схватил девушку за руку и, ничего не говоря, повел ее к Неметону. В голове застряла лишь одна мысль — меньше слов, больше дела. Руки у Алекс были холодными, она явно сильно переживала, но Тео проглотил эти ощущения, похоронив их недалеко от дерева. Девушка чувствовала его силу и уверенность: он держал ее так крепко, что она знала — не упадет, не разобьется. Неожиданно рядом с ним было спокойно, как будто магическим способом он передал ей ощущение уверенности в сегодняшнем дне. Луна светила ярко, Неметон корчился от боли, а она смотрела на Тео и чувствовала собственную силу. Только недавно она и смотреть на него не хотела, считала его повинным во все своих несчастьях, но сейчас, стоя рядом, понимала, что только бок о бок с ним готова была закончить этот день. Она лишь ненадолго перевела взгляд на Бонни, которая следовала за Джорданом и на ее лице было написано, что она не могла сосредоточиться.        Мадам Бенуа оглядела их и сама встала рядом, кое-как соединив ладони с Тео и Джорданом. Обойти это дерево было сложно — в ширину оно было не похоже на обычное дерево, раза в три толще, но это все-таки не помешало им взяться за руки. И как только ведьма убедилась, что они образовали единое кольцо, она достаточно громко произнесла:       — Пусть родится свет из тьмы и окропит землю священным огнем. Пусть кровь жертв превратится в слезы, которыми омоется земля, и вернется к ней жизнь. — Потом она начала говорить на неизвестном им языке. Тео не мог разобрать ни слова: в голове смешалось слишком много всего, из-за чего она начала раскалываться. Был уверен, что виной тому был Неметон.        Он слышал его стон. Дерево молило о пощаде, оно не хотело умирать. Тео не мог больше сдержаться: он закрыл глаза и попытался абстрагироваться. Он сейчас был не здесь, а где-то вдали, рядом с Лиамом и его красивыми голубыми глазами. Они наслаждаются компанией друг друга и… бум… бум… в голове ад… ему больно.       Он открыл глаза и посмотрел на остальных — по ним было видно, что они тоже корчились от боли. Неметон заставил их страдать за то, что они предали его и пошли против него. Как оказалось, только они, его дети, были способны сломить его силы. Сейчас Тео был уверен, что Неметон готов был забрать их с собой. От одной мысли об этом Рэйкен почувствовал, как страх сковал все тело — его ломало, по венам текла обжигающая кровь, сердце вырывалось из груди. И когда Виктория закончила читать заклинание, они все почувствовали, как по рукам пробежал холод. Могильный холод. Тео посмотрел на ведьму и увидел, как глаза ее стали светиться на темном фоне, а затем по цепочке они все начали излучать свет. Теперь не Неметон освещал лес, а они — они были тем самым светом, который, по словам мадам Бенуа, должен был родиться из тьмы.       И все это видели.        На секунду этот столп света озарил всю поляну и лишил их всех возможности нормально видеть. Но, когда пелена спала, они увидели, как гигантское дерево перестало светиться синим цветом, оно стало пламенем среди ночи, уничтожив внутри себя всю живую воду. Оно высушило все запасы разом, превратившись в огненный столп. Вот теперь его нужно было бояться. Начиная от корней и заканчивая кроной, Неметон начал покрываться пламенем. Он стонал от боли и чувствовал приближающуюся гибель — все сегодня пошли против него. И тогда оно породило волну такой мощи, которая накрыла землю на несколько километров, создав одновременно и землетрясение, и бурю. Этот выброс магической энергии сбил всех с ног и выкосил сразу половину.        А потом они услышали хлопок.        Первый взрыв, второй, третий…       Лидия не успела сосчитать их количество, потому что люди перед ней начали падать штабелями и подрываться на ровном месте. Вот тогда поляну заполонили крики, мольбы и плач. Огненные столпы, возникающие из ниоткуда, откидывали людей в разные стороны — глаза не могли зацепиться за кого-то одного.       Они все умирали на ее глазах.       И тогда Лидия почувствовала эту раздирающую душу пустоту, а уже в следующую минуту услышала крик Стайлза и упала на землю, отдав ей всю себя.       В ту же минуту Джордан, немного придя в себя, попытался подняться с земли и оценить их положение. Он знал этот звук. Он был чересчур знаком его слуху. Перед глазами сразу возникли знакомые картины — Афганистан, война, смерть. Он чувствовал металлический запах крови и видел, как люди, ничего не понимающие, навсегда закрывают глаза. Тогда резко выпрямился и поглядел под ноги. Их учили, что ступать по земле нужно было очень осторожно, вымерять каждый свой шаг. Впереди увидел цель — на земле распласталась Бонни, которой нужна была помощь — поэтому на твердых ногах, делая маленькие шажки, стал медленно идти в ее сторону. Где-то сбоку замаячила знакомая фигура, из-за дыма, орошавшего сейчас землю, сложно было разобрать, кому она принадлежала, но вскоре он увидел. Это был Тео.       — Тео, стой на месте! — он не говорил, а приказывал. Сейчас он вновь был в Афганистане и был командиром своего подразделения. Он должен был всех спасти. — Кругом мины. Не знаю сколько их, но они еще есть. Двигайся медленно и слушай землю.        Последние его слова туманом пролетели в его голове. Он действительно сказал «слушать землю» или ему послышалось? Но вид у Пэрриша был внушительный, его приказа нельзя было ослушаться. В голове у Рэйкена сейчас был кавардак, он не помнил ничего с того момента, как Неметон обрушил на них свою ярость. Сейчас он поглядывал на него и видел, как оно постепенно теряло свою мощь, превращаясь в обугленный кусок дерева. Некогда такое красивое, такое могущественное создание постепенно превращалось в ничто. И пока оно горело, у них был шанс на спасение. Тео был уверен, что, как только от него останется пепел, произойдет новый выброс энергии, который уничтожит все живое в радиусе километра. И поэтому он ускорился, но двигался аккуратно, как и сказал Джордан. Они жестами условились встретиться у лежащей на земле Бонни.       Алекс тоже все еще лежала: ее явно оглушил взрыв. Чувствовала, как каждая клеточка ее тела отзывалась на импульсы земли. Пыталась подняться, но вечно падала. Казалось, что легче было лечь и не вставать. Однако вскоре она передумала, когда услышала череду оружейных выстрелов. Поднялась мгновенно и хотела было побежать, как внезапно почувствовала, что на нее набросились со спины и снова повалили на землю. Почувствовала груз чужого тела на своей спине, а потом услышала томное дыхание над ухом.       — Прости, нужно было действовать быстро, — это был Лиам.        Он спохватился первым, когда только услышал звук спускового крючка чужого пистолета. Он приказал всем готовиться и что есть мочи полетел к Неметону — он должен был обезопасить Тео, он не мог лишиться его прямо сейчас. Но, увидев на своем пути Алекс, решил помочь ей, поэтому пригвоздил ее к земле. Это было не самое удобное положение, но он выпутался из него, приподнявшись вместе с ней с земли. Она молчаливо поблагодарила его за помощь и, рефлекторно, или специально, схватив его за руку, на полусогнутых коленях двинулась к остальным. И, подойдя ближе к Бонни, она упала на колени около нее и перевела дух. Алекс и не заметила, как Лиам разжал их ладони и отстранился от нее. Он подбежал к Тео и присел рядом с ним: обнял его за плечи и прижался к его телу сильнее. Он был таким теплым, таким живым, что он не мог успокоиться — сердце билось как сумасшедшее. Лиам вжимался в него из последних сил, даже не думая о том, что где-то позади него летали пули и сражались люди. Пэрриш, от которого на метры распространялось тепло, защищал их от этих пуль.       Внезапно до Лиама дошло, что Тео не дышал. Тогда он отстранился от него и сосредоточил взгляд на его ошеломленном выражении лица. И только тогда он услышал тихие всхлипы со стороны: медленно, точно в замедленной съемке, повернул голову и обратил внимание на Алекс. Она рыдала?       — Лиам, она…       Данбар запомнил этот момент: хриплый голос Тео, обрывающийся на середине фразы, рыдание Алекс и отсутствие чужого пульса. Молодое, здоровое сердце пришло в непригодность, оно больше не билось. А еще он запомнил кровь, пропитавшую одежду и землю. И этот ледяной напуганный взгляд стеклянных глаз.       — Бонни… — чуть слышно выдохнул он и припал ниже к промозглой земле.