На волосок от гибели

      Тео двигался медленно, перебирая листву под ногами. Из-за дождя листья стали разлагаться, поэтому никакого шелеста он не слышал, только вечное хлюпанье, когда наступал на эту мокрую кашицу. Ветер усиливался — завтра явно снова начнется небольшой ураган — а дождь, мелкими каплями, начал падать на открытые участки кожи. Тогда парень расправил капюшон толстовки и натянул его на голову. Перестал давно следить за дорогой; забрел в очередной квартал и даже не обратил внимание на название улицы — давно не ходил пешком по городу, уже совсем забыл, каково это ощущение свободы. Вдыхал холодный воздух поглубже и пытался улыбнуться. Шел вперед, засунув руки в карманы, и думал о том, что совершенно не хочет возвращаться домой. Когда только та квартира успела стать домом, он не знал, и не хотел, если честно, задумываться об этом. Он просто привык к тому, что у него есть диван, на котором он мог спать и не переживать о том, что в любой момент полицейский мог прервать его сон. Тео вообще понял, что в этой жизни привык привыкать: сначала жизнь с докторами, потом его любимый пикап, а теперь квартира Дитона. Сначала он чувствовал себя не в своей тарелке, будто бы занимал чье-то место, но теперь просто смирился с положением вечного гостя — пока вроде это всех устраивало, поэтому он и не жаловался. Плыл по течению, стараясь никому не мешать.              Посмотрел по сторонам и перебежал дорогу. На часах уже явно перевалило за двенадцать, а он все брел по пустынным улицам, где изредка проезжали машины, и старался обдумать сказанное Дитоном несколько часов назад. Не ожидал, что тот соберет небольшое собрание у себя в клинике, когда пришел принести ему перекус. Зашел внутрь и столкнулся взглядом с некоторыми членами стаи — они все стояли и ждали чего-то, по запаху было понятно, что волнение окутало все помещение. Однако, несмотря на это, Алан с улыбкой принял свой ужин и, отложив его в сторону, собрал всех около металлического стола. Место встречи изменить нельзя было. Казалось, что у них теперь было две штаб-квартиры: ветеринарная клиника и амбар охотника, и никто не жаловался. Они были готовы к собранию, в то время как химера был слегка выбит из колеи — казалось, что ему забыли об этом сказать или вовсе не хотели этого делать. Сложил руки на груди и облокотился о столешницу; не любил быть на виду, всегда старался уйти в сторону, чтобы угол обзора получался хорошим. Так он видел всех, особенно Лиама, стоящего к нему спиной и пытающегося найти место своим рукам. Не знал, куда их деть, поэтому то засовывал ладони в карманы джинсов, то просто вынимал их и оставлял по бокам. Тео чувствовал явную нервозность — они не разговаривали после того сеанса гипноза и последующих за ним событий, потому что им попросту было некогда пересечься. Вокруг все еще было слишком много проблем для того, чтобы они смогли найти время для самих себя. Рэйкену это, конечно, не нравилось, но он спокойно относился к каждой новой встрече, был честно рад видеть парня, но тот постоянно продолжал делать вид, что ничего не происходит.              Господи, когда он себя-то перестанет обманывать.              Как только видел Тео, не знал, куда мог себя деть, потому что сразу же терялся и закрывался в своей скорлупе. Честно, это было похоже на догонялки: Тео вечно его настигал, но стоило ему коснуться его плеча, как Лиам прибавлял скорости и убегал вперед. Вечная погоня в какой-то момент надоест, парень знал это, но надеялся, что Данбар сдастся первым.              Продолжал прожигать дыру в его спине и заметил, как тот потер шею ладонью — Лиам почувствовал этот пронзительный взгляд на себе и попытался избавиться от будоражащих тело ощущений. Сбрасывал с себя лишний груз, тем самым стараясь не думать о произошедшем. Сейчас он должен был сосредоточиться на Дитоне и его обявлении, а не на химере, что стоял за спиной и старался всячески его поддеть. Что ж, у него всегда это получалось отлично, но сейчас было не время и не место для его трюков. Поэтому Лиам откашлялся и привлек внимание мужчины на себя: если ему действительно было что сказать, то самое время было начать, иначе они все сойдут с ума от ожидания. И тогда Алан мимолетно бросил взгляд на каждого, а потом достал из кармана пузырек с какой-то синеватой жидкостью — Мейсон узнал ее сразу. Он выглядел самым спокойным из всех: другие же сразу начали по очереди брать пузырек и смотреть на содержимое. Вопросов становилось больше, поэтому, как только Лиам вернул пузырек на стол, он сложил руки на груди и посмотрел на друида.              — Что это?              Лидия повторила его позу и тоже обратила взор в сторону Дитона. Он явно был в замешательстве: знал ответ на его вопрос, но никак не мог начать. Только недавно он общался с одним из старейшин, с которым все еще поддерживал связь, и получил от него всю информацию, которая касалась содержимого этого пузырька, а теперь он должен был поделиться этой новостью с ними. Поднял глаза вверх и поймал на себе сосредоточенный взгляд Тео — возможно, мужчина был не прав и сначала нужно было поговорить с химерой, но уже было слишком поздно. Он созвал внеочередное собрание стаи достаточно спонтанно, не подумав, а сейчас чувствовал их волнение и не мог не ответить на вопрос Лиама. Развернулся в его сторону и сказал начистоту:              — С самого детства я и многие другие советники слышали предание о существование живительной жидкости. О ее целебных свойствах слагали легенды. Многие положили жизнь, чтобы найти источник, но никто так и не смог похвастаться каким-то результатом. — Он перевел взгляд на пузырек и облокотился руками о стол. — Я всю свою жизнь думал, что это сказки для маленьких детей, но, как оказалось, это не выдумка. — Он взял в руки пузырек и потряс его — вода стала гулять по стенкам, оставляя на них слегка маслянистые следы.              — Хотите сказать, что это и есть та самая жидкость? То, что течет внутри Неметона? Но как такое вообще возможно?              Мейсон был не единственным, у кого были вопросы. К сожалению, не на все из них Дитон мог честно найти ответ, потому что даже старейшины оказались беспомощны перед правдой, открывшейся им. Никто и никогда не предполагал, что магическое дерево подпитывается такой мощной силой — живая вода питает его корни, она лечит его и помогает расти. На деле это было достаточно страшно: осознавать, что рядом с ними все это время было что-то настолько таинственное и неизведанное. Дитон до сих пор не мог в это поверить, он любовался содержимым пузырька, в то время как Лидия будто бы затерялась в своих мыслях — смотрела куда-то поверх и пыталась сосредоточиться. Вспомнила вчерашний сон, в котором принимал участие Неметон, и воссоздала в памяти эту картинку: разрастающееся пламя, четыре силуэта и дерево, что трещит по швам и высвобождает наружу синий свет.              По его венам действительно текла живая вода, она была уверена в этом. Не поверила бы, если бы своими глазами не наблюдала ту страшную картину. Только хотела открыть рот и рассказать о том сне, как вдруг Лиам подал голос первым, тем самым помешав ей.              — Но как вы узнали, что это та самая, как вы говорите, живая вода?              И именно в тот момент друид сдался. Опустив голову вниз, он постарался сосредоточиться на чем-то — о таких вещах стоит говорить шепотом и один на один, но он не мог прямо сейчас избавиться от этих вопрошающих взглядах. Никто не должен был знать о произошедшем несколько лет назад, об исследованиях Врачевателей и их эксперименте — это может навредить Тео. Существует писанный закон, запрещающий использовать живую воду в собственных корыстных целях. Друиды верили, что однажды они отыщут источник, и тогда попытаются найти ему применение, а старинный Орден охотников в принципе запрещал кому-либо даже думать о том, чтобы стать полноправным владельцем такой могущественной силы. Когда Врачеватели Страха обнаружили живую воду, по законам сверхъестественного мира они должны были сообщить об этом старейшинам, но они обошли закон и нарушили соглашение — применили находку на одном из своих экспериментов, тем самым поставив на нем клеймо. Теперь Тео был единственным в мире существом, в венах которого текла не простая кровь, а смешанная с живительной жидкостью. Именно она способствовала его улучшенному слуху, обонянию, скорости — он был создан заново, там, в лаборатории. Настоящий Тео Рэйкен умер на столе у докторов, а усовершенствованный возродился; и эта информация не должна была попасть в руки к старейшинам.              Все же приподнял голову и снова посмотрел на молодого человека, который продолжал стоять в тени, за спинами других. Он был выжившим, и Дитон уже прекрасно это знал. Теперь ящик Пандоры открылся, и он боялся, что все демоны уже начали выходить наружу. Если кто-то узнает — им всем не поздоровится. Друид сложил руки на груди и тяжело вздохнул; он видел, что Лиам нервно ждал его ответа, все остальные тоже были слегка на взводе, но он продолжал посматривать на Тео и силой мысли пытался его предупредить. Мужчина никогда не рассказывал им о том, что творилось за пределами Бейкон-Хиллз, потому что обещал Ардженту дать им возможность прожить нормальную жизнь, без влияния со стороны Верховного совета. Они ведь были детьми, а дети заслуживали строить облачные замки. Тогда он все же повернул голову в сторону альфы и уверенно произнес:              — Нашел информацию в одной из сотен книг. — Пожал плечами и попытался скрыться под собственной маской. — Важно то, что, раз в его венах течет живая вода, победить его будет не так просто. Эта жидкость подпитывает его и не дает ему зачахнуть.              — Почему живой воде вообще нужна кровь? Это ведь нелогично, — Тереза облокотилась о металлический стол и развела руки в стороны. — Нет, вы только подумайте. Ей нужна смерть других людей. Живой, мать вашу, воде.              — Хорошее замечание, мисс Болман, — улыбнувшись, он посмотрел на нее, но все равно краем глаза поймал тот самый пронзительный взгляд, на который, поклялся, не будет обращать внимание. — В этом и проявляется баланс вселенной: жизнь за жизнь. Для того чтобы напитать ее, нужна смерть, и так было всегда. — Осекся на последнем слове и на зубах почувствовал этот скрежет собственной недомолвки. — Хочу, чтобы вы сейчас сосредоточились на охотниках. Нолан и Арджент прочесывают лес, шериф тоже выделил парочку людей для охраны заповедника, но Монро уже может быть в черте города. Я выясню, что делать с Неметоном, а вы бросьте силы на них.              Лиам кивнул и, повернувшись к Мейсону, многозначительно посмотрел на него. Им действительно сейчас нужно было сосредоточиться на Монро. Хьюитт рассказывал ему о том, что не так давно Нолан услышал что-то в лесу, и это насторожило Лиама — неужели Тамара решила выбраться из собственного убежища навстречу приключениям? На самом деле она сейчас здесь оказалась бы лишней, у них и без нее было много проблем. У него было много проблем. Хотел было повернуться в сторону Тео, но не смог преодолеть себя, поэтому попрощался с Дитоном и пошел вместе с другом на выход из ветклиники. Рэйкен проводил его взглядом до двери, а потом переглянулся с Терезой, которая явно не собиралась уходить без него. Закатил глаза и мысленно попытался передать ей, что сейчас не время для разговоров. Она еще сильнее облокотилась о стол, практически легла на него, подперев голову рукой, и пронзительным взглядом посмотрела в его красивые зеленые глаза. Устала, что он вечно отмахивался от нее в последнее время; они вообще давно не говорили, и поэтому она надеялась, что он подбросит ее до дома, и они вдоволь наговорятся в машине. Однако у парня, похоже, были другие планы. По глазам видела, что Тео не собирался сейчас уходить; она же обещала шерифу не опоздать к ужину — он сегодня впервые за долгое время к восьми уже должен был быть дома, поэтому они хотели сесть за стол вместе и по-человечески провести вечер.              Ей нравилось, когда шериф был дома. Без него было тихо и одиноко, и это пугало, поэтому она любила проводить время в полицейском участке. В окружении людей было намного спокойнее: она любила сидеть за тем столом, что выделил ей шериф, ну, как выделил, разрешил там сидеть какое-то время, но она не обращала внимание на детали. Просто наслаждалась атмосферой хаоса в участке и подглядывала за действиями полицейских: все уже привыкли к ее надоедливости и любопытству, некоторым даже нравилось, что она умела делать хороший кофе и все время улыбалась. Им в офисе явно не хватало радости, которую она им приносила. Однако Пэрриш лишь закатывал глаза и отмахивался от нее, когда она лезла не в свое дело — не понимала, почему он так критично к ней относился, ведь она не делала ничего плохого. Тереза, наоборот, старалась расположить его к себе и видела же, что иногда Джордан улыбался, но скрывал это за своей серьезной, профессиональной маской.              Ничего, она его сломает. Еще будет смеяться над ее шутками.              Вот Тео она почти сломила, смотря на него своими пронзительными и выразительными глазами. Однако он все продолжал стоять, облокотившись о столешницу, со сложенными на груди руками и с этим тучным выражением лица. Сейчас он был серьезнее, чем обычно бывает Пэрриш, и это ее слегка насторожило. Слезла со стола и, поправив кофту, встала ровно. С ним явно что-то было не так, но присутствие поблизости Дитона слегка напрягало ее — знала, конечно, что ветеринар не обладал абсолютным слухом, но все равно переживала за конфиденциальность разговора. Видела, как Лиам его сторонился, и не знала на самом деле, это ли была причина его состояния; хотела поддержать, но не могла и слова вымолвить. Сейчас в его запахе была смесь из непонимания, паники и недовольства — слишком неприятно и резко, что хотелось отвернуться. Однако она никогда не отворачивалась от своих друзей, а Тереза уже могла назвать Тео своим другом, можно даже было сказать чуть ли не единственным на данный момент. Именно поэтому подошла ближе и тоже облокотилась о столешницу и, выпрямив руки, сцепила ладони в замок. Чувствовала, как соприкасаются их плечи, но не стала отодвигаться, потому что понимала, что чем ближе, тем безопаснее.              — Ты как вообще? Мы не общались с того дня, как ты рассказал мне о вашей проблеме, — выделила последнее слово и услышала, как Тео усмехнулся. — О, что это я вижу на твоем лице? Тео Рэйкен улыбается? Делай это почаще, потому что без улыбки ты выглядишь угрожающе.              Тогда он и вовсе рассмеялся.              — Господи, почему ты такая дотошная.              — Да ладно тебе, парень, — она пихнула его плечом и тоже улыбнулась. — Я знаю, что нравлюсь тебе. И вообще если бы не я, то кому бы ты изливал душу?              Наверное, это его убедило. Он кивнул головой и ненадолго поглядел в ее сторону. Как только она появилась в городе, связь между ними продолжала укрепляться с каждым днем; он чувствовал эту близость даже тогда, когда не видел ее. Тереза была первым человеком, кто принял его без всяких вопросов — она просто неожиданно вторглась в его жизнь и перевернула ее с ног на голову. Да, она была требовательной и иногда устанавливала собственные правила, но с ним она всегда была честной и видела в нем то, что он сам иногда отказывался в себе видеть.              — Я все равно не повезу тебя до дома, у меня остались еще незавершенные дела.              Тогда Болман цыкнула на его слова и закатила глаза. Так и знала, что он разгадал ее мысли, поэтому лишь показала ему недовольное выражение лица и отпрянула от столешницы. Теперь нужно было тащиться до дома пешком, спасибо за это Тео, — тогда демонстративно прошла мимо него и напоследок кинула в него убийственный взгляд.              — В следующий раз разговаривать по душам будешь сам с собой.              Ушла и оставила после себя шлейф из приятного запаха.              Парень продолжил улыбаться: она уже становилась предсказуемой, и это безумно его забавляло. Он, конечно, мог ей помочь и подвезти до дома, но сейчас ему действительно было не до поездок по городу — кинул взгляд в сторону помещения с животными и почувствовал какофонию звуков. Много сердец, слишком много, все они бились в сумасшедшем ритме и сбивали его с толку. Он должен был сосредоточиться лишь на одном человеке, который явно знал больше, чем им всем рассказал. В какой-то момент, когда он говорил о той легенде, Тео поймал его взгляд на себе и больше не мог избавиться от мысли, что, каких бы намерений не придерживался мужчина, он точно слегка привирал им всем. Если другие этого не заметили, то парень мог сказать, что у Дитона были прекрасные способности. Он умел скрывать свое волнение за слоем из разнообразных травяных запахов — наверное, друиды все так делали, их этому обучали.              Тео все же дождался, когда мужчина выйдет из питомника. Стоило ему появиться на пороге, как он оторвался от столешницы и подошел к нему ближе. Они должны были поговорить, и оба об этом прекрасно знали; когда Дитон увидел его одного в помещении, то понял, что напортачил. Выдал себя с потрохами. Тогда лишь мимолетно глянул на Тео и почувствовал, как уже сейчас обрекает его и себя на нечто страшное — если сейчас они оба пересекут черту, то обратной дороги не будет, придется нести эту ношу до самого конца. Это будет секрет, который придется погрести вместе с ними.              — О чем вы не договариваете, док? — он даже перегородил ему путь, выставив вперед руку и перекрыв ему движение.              Тогда мужчина повернулся и посмотрел в сторону загадочного пузырька, стоящего на столе. Рэйкен проследил за его взглядом и, кажется, что-то в его голове начало проясняться. Все с самого начала было связано с Неметоном: он был с ним связан с самого детства, и недомолвки Дитона тому доказательство.              — Пока ты не задал вопрос, скажу, что знать об этом очень опасно. Никто не должен быть в курсе, это ясно? — парень кивнул. — Хорошо. Тогда я расскажу тебе все.              И этот рассказ выбил у Тео почву из-под ног. Он внимательно следил за нитью повествования и не задавал никаких вопросов, но в какой-то момент поймал себя на мысли, что потерялся в этом лабиринте. Эксперимент Врачевателей, пересадка сердца, оживление с помощью Древа Смерти и живой воды. Он был не готов к этой информации. Смотрел на Дитона, но видел лишь пропасть, в которую начинает падать, — тогда, несколько лет назад, он мог умереть, он и умирал, если бы доктора не решили пойти против всех известных им законов. Они дали ему вторую жизнь, когда влили в его кровь живую воду, хотя прекрасно знали, что это был шанс один на миллион, и Тео попросту мог умереть. Дитон подчеркнул, как сильно ему повезло, что его организм принял это лекарство и не стал его отвергать — это было успехом. От этих слов парня немного передернуло: вся его жизнь теперь казалось не ему принадлежащей. Оказалось, что это не он пережил преображение, а ему помог в этом Неметон, который теперь вечно звал его к себе и ждал, скорее всего, какой-то благодарности. Рэйкен ведь с самого начала чувствовал эту связь и не мог ее себе логически объяснить, но теперь все вставало на свои места — не сам он добился таких показателей, а все это было сделано с помощью силы проклятого дерева. Позаимствовал то, что не должен был.              Ощутил, как по телу пробежал электрический разряд. Ему действительно было больно осознавать произошедшее. Просто брел по улице и пытался разобраться с собственными мыслями — не так он планировал закончить этот странный вечер. Думал, что все уже знал о себе, но оказалось, что это было только началом познания собственного прошлого. Посмотрел вниз на асфальт и обнаружил, что наступил в лужу — приподнял ногу и понял, что промочил кроссовок; тогда выругался и только сильнее укутался в куртку, почувствовав, как неприятный холод, сковавший ноги, прошелся импульсом по всему телу. Как же сильно сейчас хотелось забыть обо всем этом, насладиться простой жизнью, что сейчас происходит за закрытыми дверями этих непримечательных домов. Смотрел по окнам и пытался разглядеть телодвижения там, где горел свет. Где-то кипела жизнь, люди старались поддерживать мир и порядок в своих домах, а у него и дома-то как такового и не было — жил в долг и не мог расплатиться за это. На деле так было всегда: когда только попал к Врачевателям, не понял, чего конкретно лишился; думал, что все это ерунда, что не будет скучать по родным и друзьям, но ему было восемь, он не мог не скучать. Вечно смотрел на дверь, которая выходила в коридоры канализации, и хотел было подойти и открыть ее, но его вечно останавливали. Доктора вставали на его пути и своими страшными механическими голосами объясняли ему, что он должен был быть здесь, что на поверхности было небезопасно. Но Тео ведь был там: гулял в заповеднике, пытался научиться кататься на скейте сестры, как можно больше времени проводил на свежем воздухе, потому что мама говорила, что это полезно, а теперь, как оказалось, там было небезопасно. Для кого, интересно? Для него или для других людей?..              …Тео больше не хотел выходить наружу. Страшно было столкнуться с кем-то — он уже отвык от разговоров с людьми; за все это время жизни с докторами он и забыл о том, что такое разговаривать в принципе. Молчание стало залогом успеха для него: не трогали его, пока он не трогал их. Молча выполнял все то, что они просили, и постоянно был послушным. Тео никогда не отличался кроткостью, особенно в своем юном возрасте, но именно Врачеватели научили его порядку и дисциплине…              Чуть было не угодил под машину. Водитель посигналил ему и, возможно, даже выругался, но волчий слух подвел его — продолжил идти по дороге, пока не заметил на асфальте свет от чужих фар, и вот только тогда Тео отбежал в сторону, на тротуар. Бросил взгляд вслед той машине и на секунду расстроился, что не попал под нее. Так было бы проще. Снова сошел на дорогу, но в этот раз посмотрел по сторонам: никого в округе не было, и, наверное, он был рад ощутить то самое забытое им одиночество. Отключиться от мира и подумать; правда, в последнее время с ним такое происходило слишком часто, и он уже перестал считать это нормальным. Даже сейчас. Он ведь не заметил, как постепенно провалился внутрь себя и потерял контроль над собственным сознанием и телом — это начинало пугать. Он хотел было поговорить об этом с Дитоном, однако после услышанного сегодня передумал.              Хватит с него новостей.              Тогда поднял взгляд от своих промокших кроссовок на табличку с названием улицы и понял, что через пару домов отсюда живет Лиам. Сам не знал, как пришел сюда, не осознавал даже, куда его несли ноги, но, похоже, они были не главными, потому что сейчас им руководило сердце — именно оно притащило его в знакомый квартал посреди ночи. Тео поднял голову вверх и почувствовал, как на лицо упало пару крупных капель: возможно, скоро начнется ливень, и ему совершенно не хотелось застрять посреди улицы в такое время. Тогда достал мобильник из кармана и посмотрел на яркий экран — начало второго, уже достаточно поздно, и Лиам может спать, но он решил все же попытать удачу. Тогда снова спрятал руки в карманы куртки и припустил вперед. Хотел как можно быстрее оказаться под окнами знакомого дома, гостем в котором он ни разу не был; не то чтобы очень сильно хотел побывать внутри, но все равно каждый раз, подвозя Лиама до дома, ждал, когда тот решится пригласить его, просто так, как друга. Но Лиам этого не делал. Он выходил из пикапа, бросал привычное пока и просто скрывался за входной дверью своего шикарного дома. Когда-то у Тео тоже был такой дом, даже чуть больше, — когда-то давно они были счастливы в нем: мама вечно проводила время на кухне и создавала кулинарные шедевры, отец копался в машине в гараже, а Тара, запершись в своей комнате, читала книги.              Когда-то у него была жизнь. Вполне нормальная. Но он сам променял ее на сверхъестественную силу.              Остановился в паре шагов от чужого участка и бросил взгляд на окно на втором этаже. Там горел свет, а это значило, что Лиам еще не спал. Это порадовало парня, который, достав замерзшими пальцами мобильник, сам себе улыбнулся. Не так давно он думал, что уедет отсюда, покинет Бейкон-Хиллз и постарается построить новую, нормальную жизнь там, где его никто не знает, а в итоге получилось так, как получилось. Разблокировал телефон, зашел в сообщения и ненадолго задумался — какой была бы его жизнь, если бы не Лиам, все еще пытающийся осознать происходящее? Наверное, он вряд ли прижился бы в этой стае, да его никто бы и не взял в нее, разве что только Скотт сжалился бы над ним и решил бы дать ему второй шанс. Маккол смог бы это сделать, но все было бы уже не так. Именно поэтому парень все-таки вернулся к своему телефону и начал писать сообщение — ему сейчас не особо хотелось разговаривать, просто нужен был кто-то под боком.              «Прости, что так поздно, просто мне… не очень хорошо. И мне нужен кто-то рядом…       …Ты мне нужен, Лиам».              Ответ пришел незамедлительно.              «Куда мне подъехать?»              «Просто спустись вниз и открой мне дверь».              Тео заблокировал телефон и положил обратно в карман. Тогда шагнул вперед и приблизился к чужому крыльцу — в глубине души не мог поверить в то, что сейчас окажется в доме, о котором долгое время грезил. Встав около входной двери, он стал прислушиваться: внутри было достаточно тихо, никаких телодвижений или резких звуков, что говорило о том, что родители Лиама, скорее всего, спали; похоже, Данбар нарушал порядок, это заставило Тео усмехнуться. Нарушающий правила Лиам очевидно нравился ему. Все еще прислоняясь к двери, через пару минут он услышал тихий топот, скорее всего, по лестнице. Лиам шел сюда, к нему, и от этого предательски громко забилось сердце. Схватился за грудь и попытался немного надавить на нее, надеясь на то, что это заглушит этот раздражающий звук, но, когда тот уже стал отдаваться в ушах, убрал руки и снова выпрямился. Пусть стучит так, как ему надо, Лиам все равно почувствует это и все поймет — пусть понимает, им давно уже пора прийти к какому-то общему понимаю. И не успел об этом подумать, как дверь перед ним распахнулась и на пороге показался совсем домашний, ранее не видимый им Лиам: в белой простой майке, в фланелевых темно-коричневых штанах и в этих забавных пушистых тапочках на босую ногу. От него пахло уютом и спокойствием — и только громко стучащее сердце химеры сейчас мешало насладиться атмосферой тишины.              Ничего не сказав, парень просто пропустил Тео в дверях, и, когда тот зашел, закрыл дверь на замок. Повернулся к нему и головой указал сначала на вешалку недалеко от него, после чего Тео снял с себя куртку и повесил на крючок, разулся, а потом в сторону лестницы. Дважды повторять не нужно было — Рэйкен пошел за ним по темноте, лавируя между неудобно стоящей мебелью в гостиной. Чуть не налетел на торшер, явно находящийся не на своем месте, но Лиам вовремя схватил его за предплечье и не дал ему наделать шуму.              — Будь тише, мама спит. Ей сейчас не нужно видеть, как я ночью протаскиваю в свою комнату парня. Замучаюсь объяснять.              — А ты протаскиваешь меня в свою комнату? — он кокетливо прищурился и достаточно соблазнительно улыбнулся. Лиам готов был проклясть весь мир за эту чертову улыбку химеры, которую было сложно не заметить даже в полной темноте гостиной. Смотрел явно не туда, куда нужно было, и это необходимо было сейчас же пресечь.              Тогда оторвал взгляд от чужих губ и снова поднял его на эти загадочные глаза. Тео всегда выглядел так неотразимо или у него помутнение рассудка?              — Заткнись и иди за мной.              Не стал отпускать его, а потащил за собой. Тео же не захотел вырывать руку, так ему было гораздо спокойнее. Когда Лиам был поблизости, ему в принципе было достаточно хорошо, а его прикосновения всегда успокаивали и приводили к состоянию эйфории, однако все это закончилось слишком быстро. Как только они оказались в его комнате, парень ослабил хватку, а потом и вовсе отпустил его, оставив стоять у двери. Было странно попасть в чужую комнату, как будто оказался в чужом мире, наполненном собственной атмосферой и воспоминаниями. Сразу бросил взгляд на пробковую доску над столом и на те фотографии, что были прикреплены к ней; не знал, можно ли было вот так вот пялиться, но пока Лиам был чем-то занят в своей, видимо, гардеробной, Тео шагнул в сторону стола и стал присматриваться. Узнал юного Данбара, который вместе с Мейсоном на одной из фотографий ел шоколадное мороженое, и обляпал им все свое лицо — друг явно подсмеивался над ним, и фотография уловила этот добрый смех и милую детскую атмосферу. На другом снимке Лиам был с мамой, совсем маленький, он обнимал ее за ноги и задорно улыбался — Тео усмехнулся, ведь уже тогда у парня была та еще шевелюра. Ему нравилось. Перешел взглядом на другое фото и ухватился за то веселье, которое оно передавало: это явно был день рождения парня, потому что на столе стоял большой торт, счастливые глаза мальчика, смотрящие на гору шоколадного крема, и довольные лица родителей, стоящих у него за спиной. Рэйкен не знал, какой это был день рождения по счету, но был уверен на все сто процентов, что Лиам был счастлив в любой из них.              Тео не помнил, когда вообще праздновал собственный день рождения. Грустно было осознавать, но за всеми этими событиями он в принципе потерялся в цифрах — если бы не его удостоверение личности, то он бы и не вспомнил, сколько ему было лет. Вроде восемнадцать, вроде уже совершеннолетний, только ощущение счастья от этого никогда не было.              Посмотрел на другие фотографии и снова улыбнулся — ему нравилось видеть эту детскую непосредственность, эту широкую и искреннюю улыбку маленького мальчика. Сейчас его улыбка видоизменилась, наверное, в силу возраста, но Тео был уверен, что все эти сверхъестественные события тоже оказали на него сильное влияние. Улыбка померкла, и глаза потеряли выразительность — до сегодняшнего дня химера был уверен, что парень всегда таким был, но, увидев эти потрясающие фотографии, понял, что ничего в этом мире не проходит бесследно. Внезапно за спиной раздался грохот, и Тео повернулся в сторону звука. Перед ним предстала странная картина: Лиам тащил в одной руке односпальный матрас, а в другой — сложенное постельное белье. Ему явно было тяжело удержать это все, но он искренне старался, все время подтягивая все эти вещи выше. Стоило ему только приблизиться к кровати, как он бросил все это на пол и только тогда смог нормально перевести дух.              — Так ты не шутил, когда говорил мне про матрас? — Тео слегка усмехнулся, а потом скрестил руки на груди.              — Вообще-то нет, — он поправил матрас, придвинув его ближе к своей кровати и, подняв взгляд на парня, улыбнулся. — Раньше Мейсон часто оставался у меня на ночь и мы, конечно, спали мало, потому что все отведенное для сна время играли в приставку и старались своими криками не разбудить родителей. Так вот этот матрас был куплен специально для таких случаев, когда кому-то понадобится спальное место и крыша над головой.              — Ты хороший друг, Лиам, — только и смог сказать парень, переведя взгляд на валяющийся у беты в ногах матрас.              Возможно, выглядел сейчас Данбар глупо, но улыбка не могла сойти с лица. Его согревала лишь мысль о том, что химера был здесь, в его комнате, и собирался спать на матрасе рядом с его кроватью. Его, конечно, одновременно это и пугало, но он старался не обращать на это внимание. Чувства всегда были достаточно сложной формулой для него; он и так особо не разбирался в химии, а в жизни, как оказывалось, порой она была необходима. Смотрел на этого парня, который уже успел подойти к нему и самостоятельно приняться за обустройство импровизированной кровати, и не мог поверить, что это действительно происходило с ним. В какой-то момент его жизнь изменилась: Тео незаметно подкрался сзади и заключил его в крепкие объятия. Парень чувствовал, что Рэйкен не отпустит его; как тогда, в лесу, во время очередной вспышки агрессии он был рядом и не пытался отстраниться; не боялся быть раненым и задетым; не остановился даже тогда, когда Лиам чуть не вспорол ему горло. Внезапно в голову ударил запах крови — он так сильно тогда ему навредил, что до сих пор чувствовал вину. Она никуда не делась, даже когда Тео попросил его забыть об этом; как он мог забыть о том дне, который стал поворотным моментов в их и без того сложных отношениях. С того момента прошло не так много времени, но Лиаму казалось, что прошла целая жизнь; теперь он начинал заново.              Нет, не так. Они начинали заново.              Опустился на колени рядом с парнем и взялся за другой конец пододеяльника, чтобы помочь ему заправить одеяло. Поймал мимолетно чужой взгляд и снова улыбнулся — они оба не понимали, как можно было объяснить происходящее: они готовились отойти ко сну вместе, вдвоем, пускай и на разных кроватях. Лиам просто до сих пор не мог поверить, что этот интересный и запоминающийся запах, который отходил от химеры, заполонил все пространство вокруг. Он уже привык к нему, к Тео такому привык. И, если честно, боялся потерять его.              Когда они заправили одеяло, то оба поднялись с колен и посмотрели на импровизированное ложе химеры на сегодняшний вечер. Тео явно был доволен — радость от того, что не придется спать на полу, наполняла его изнутри. Украдкой посмотрел на Лиама и снова захотел его поблагодарить за это, за все это, ведь, если бы не он, парень искренне не знал, куда завела бы его судьба. Недавно хотел уехать из города, а уже сейчас понял, что никуда он не денется; теперь он нашел свое место, и оно рядом с Лиамом и его странноватой стаей. Тем более, думал Тео, без него они вряд ли справились бы. Он был достаточно важной персоной для их сегодняшней миссии — его связь с Неметоном была незаменима и в то же время опасна. Тогда неожиданно для самого себя осекся и снова вспомнил слова Дитона: никто не должен знать об этом, так будет лучше и безопаснее для них всех. Смотрел на Лиама и понимал, как сильно хочет поделиться с ним этой информацией, услышать поддержку в его голосе, но не мог подвергнуть парня опасности. Иногда лучше ничего не знать.              Лиам не смог считать его взгляд: видел, конечно, усталость на его лице и легкое замешательство, но списал это на то, что просто пора ложиться. На часах было почти два часа ночи, завтра был выходной, но никто не отменял здоровый сон. Именно поэтому отмер и вновь пошел в сторону гардеробной; скрывшись внутри, он стал искать какие-то вещи, которые могли подойти Тео. Нашел футболку, подаренную на праздники, на размер больше и улыбнулся собственной находке — забыл совсем о том дне, когда приезжала тетя; она ведь все еще думала, что игра в лакросс прибавит ему парочку сантиметров в росте и мышечной массы в теле. Что ж, она явно переоценивала его способности.              Выйдя к Тео, он потряс футболкой у своего лица и потом кинул ее парню. Рэйкен был благодарен ему за гостеприимство; ему нравилось, что Лиам не старался выяснить причину его столь позднего появления здесь; он не настаивал и ничего не спрашивал, просто принимал все как есть и продолжал ему улыбаться. Такой расклад нравился Тео: он, тоже ничего не говоря, положил футболку на его кровать и стал стягивать с себя джинсы. Прикоснувшись к ткани, осознал, что штанины к низу были достаточно влажными, скорее, после того случая, когда он угодил в лужу, или просто из-за дождя. Это было не так важно, но ему было слегка неудобно из-за этого. Лиам сразу понял его положение, поэтому подошел ближе и принял из его рук джинсы.              — Не переживай, повешу на стул, за ночь они точно высохнут.              Тео был благодарен. Снова. Он всегда, наверное, будет ему благодарен за то, что он делал для него.              Пока Данбар вешал чужие джинсы, химера успел стянуть с себя толстовку, капюшон которой тоже оказался влажным. Тогда слегка замялся, но все же повернулся в сторону парня и протянул ему еще одну вещь — Лиам не стал ничего говорить, просто принял толстовку и повесил к джинсам на тот же стул. Пока он совершал эти действия, краем глаза успел заметить, что в его комнате сейчас стоял полуобнаженный парень, который без одежды выглядел как гребанная фотомодель. Лиам старался не подглядывать: он стоял в полоборота к нему, делая вид, что пялится в голую стену, но на самом деле боковым зрением наблюдал за тем, как молодой человек расправляет футболку и ищет перед. Видел эту крепкую спину, широкие плечи и не мог, если честно, оторваться от этой интимной сцены. Ладони слегка вспотели, потому что он нервничал, и поэтому стал потирать их друг о друга — он уже мечтал, чтобы Тео надел чертову футболку и лег в постель, но где-то в глубине души не хотел, чтобы он заканчивал.              Однако долго спектакль не мог длиться — Рэйкен все-таки натянул на себя футболку, развернулся в сторону Лиама и, улыбнувшись, произнес:              — Ты палевно подглядываешь.              Лиам почувствовал, как жар обдал его щеки, а мурашки побежали по рукам и ногам. Его поймали — чертовая химера явно наслаждалась сейчас его уязвимостью, но он не собирался так просто сдаваться. Тогда тоже повернул корпус в его сторону, сложив руки на груди, и посмотрел на его уверенную позу.              — Я не подглядывал, ты слишком льстишь себе.              Тео фыркнул. Не подглядывал он, как же, но спорить с ним не стал. Просто пожал плечами и двинулся в сторону своей кровати — на самом деле Лиам был прав, когда говорил, что уже слишком поздно, и он явно устал. Ноги плохо держали его на земле, поэтому он рухнул на матрас и издал тяжелый вздох: ему нужно было больше времени на то, чтобы прийти в себя, двадцать четыре часа в сутках ему явно было мало. Накинув на себя одеяло и подоткнув подушку под спину, он попытался устроиться поудобнее. Лиам наблюдал за его телодвижениями и ждал, когда он успокоится, после чего проследовал к двери и нажал на выключатель — комната погрузилась во мрак, и только свет от лампы, стоящей на прикроватной тумбочке, освещал небольшое пространство вокруг. Он видел лицо Тео, на которое падал приглушенный свет, и удивлялся тому, насколько оно было безмятежным. Когда он только пришел в его дом, Лиам заметил напряженный лоб и усталость в глазах, он явно был чем-то обеспокоен, и еще его странное сообщение, которое он послал ему, не сулило ни о чем хорошем. Язык чесался спросить, но он сдерживал себя, потому что видел нежелание со стороны парня обсуждать данную проблему.              Двинулся в сторону кровати под любопытный взгляд Тео. Видимо, он не собирался ложиться, пока Лиам не окажется в своей постели; тогда он запрыгнул на кровать и принял более-менее удобную позу, после чего химера посмотрел наверх и, встретившись взглядом с парнем, улыбнулся ему. Они были в достаточно странном положении, оба это чувствовали: Лиам ощущал скованность во всем теле, он лег на спину и стал смотреть в потолок; Тео же продолжал поглядывать на него и думать о том, как ему повезло — оказаться у парня среди ночи и заслужить матрас, это дорогого стоит. Тогда решил все же лечь и попытаться уснуть: не знал, как рано его разбудит Лиам завтра, поэтому, чем раньше он провалится в сон, тем будет лучше. Отвернулся от кровати в противоположную сторону и закрыл глаза. Если сердце Тео было спокойно, и он действительно мог рассчитывать на сон, то Лиам чувствовал себя слегка не на своем месте — ощущать поблизости человека, к которому у тебя есть необъяснимая тяга, было сложно. Он пытался успокоить свои нервы, но получалось так себе. Сердцебиение было чересчур громким, оно отдавалось в ушах и мешало ему сосредоточиться на сне — он явно сейчас не шел к нему. На деле парень даже не рассчитывал на то, что у него получится в скором времени уснуть: чувствовать этот знакомый запах, слышать мерное дыхание и легкое посапывание и никак не реагировать — вот весь его план на ближайшую ночь.              Ох, если бы Мейсон знал, что Тео спит в его комнате, его хватил бы удар. Хьюитт и так со скрипом сейчас учился принимать парня в их компании и считаться с его мнением, которое иногда или, лучше сказать, всегда его бесило. Хоть он и старался, но информация о том, что Тео стал настолько к нему близок, навсегда лишит его сна. Лиам не хотел травмировать его психику, поэтому продолжал повторять, что химера просто его ответственность, и он просто должен за ним присматривать. Такое положение дела устраивало всех, особенно Мейсона, поэтому Лиам замолкал, пряча за спиной руки со скрещенными пальцами на ладонях — иногда приходилось врать во благо. Как сейчас. Солгал же Тео, что не подглядывал, хотя на самом деле очень даже пялился, правда, только краем глаза. Тогда повернулся на бок и засунул руку под подушку, подперев голову, — пытался найти лучшее положение для сна, но все сейчас казалось неудобным. Подушка была какой-то каменной, одеяло тяжелым, а кровать вообще была жесткой, и почему он раньше этого не замечал?.. Не смог лежать на левом боку, было слишком неудобно, поэтому перевернулся на правый, надеясь, что на другой части кровати будет мягче. Однако стоило ему только перебраться на правую сторону, как кровать издала предательский скрип — он давно замечал, что пружина где-то давала сбой, но все никак не мог разобраться с этим. Она немного давила на его бок, поэтому он вновь двинулся чуть левее и лег на спину: такое положение сейчас оказывалось самым удобным, но обычно Лиам никогда не мог уснуть так, лежа на спине. Это бесило его еще больше.              Повернул голову в ту сторону, где спал парень, и понял, что не выдержит такого положения. Ему, правда, сейчас чего-то не хватало, и за этим он и привстал с кровати и потянулся к Тео: хотел было прикоснуться к нему, но вовремя отдернул пальцы, потому что в этот момент он перевернулся на спину и продолжил тихо посапывать. Лиам видел, что Рэйкен спал и, вероятно, видел уже не первый сон, но ему не нравилось собственное бессонное положение, поэтому он все же опустился ниже к спящему парню и опустил ладонь на его плечо. Начал легонько тормошить его, но боялся, что Тео может врезать ему случайно во сне. Действовал тихо и осторожно. Лиам продолжал трепать его за плечо и добился только того, что парень перевернулся на бок и чуть было не прижал его ладонь к матрасу — внезапно стало больно, и Данбар на последних секундах выдернул руку из-под тяжелого тела. Потряс кистью и про себя выругался. Разбудить оборотня оказывалось не так просто, как он думал, поэтому решился на отчаянный шаг и просто со всей силы зарядил в него подушкой. Результат не заставил себя долго ждать — Тео резко подскочил на месте и стал оглядываться по сторонам: глянув на Лиама, увидел, как тот сидел на кровати и виновато улыбался ему.              Тогда перевел дыхание и взял в руки чужую подушку.              — Если ты решил поделиться подушкой, то надо было это сделать аккуратно. А вообще, Лиам, какого хрена? Я ведь уже уснул.              — А я не могу уснуть.              — И что мне с тобой сделать? За руку тебя подержать?              Не ожидал, что сказанное заимеет такой успех. Сердце подростка внезапно подскочило — Тео услышал, как предательски громко оно начало биться, и своим все еще сонным сознанием попытался осознать причину такого странного поведения. Неужели Лиам не мог уснуть из-за него? Снова посмотрел на брошенную на произвол судьбы подушку в его руках и потом вернулся взглядом к сжимающему в кулаки простынь парню — он явно продолжал нервничать, от него пахло волнением, и это произвело на Тео впечатление. Он впервые за долгое время заметил у него такую искреннюю реакцию, когда парень даже не пытался подавить собственные желания и чувства. Именно поэтому он поднялся со своего места и, не забыв захватить подушку, перебрался на чужую кровать. Сел на краешек и посмотрел на напряженные ладони — Лиам даже не пытался возразить ему, принял произошедшее как данное и стал бродить взглядом по чужому лицу. Странно было осознавать степень их близости, когда они оба сейчас были уязвимы.              Тео поддался первым. Он отбросил эту дурацкую подушку в сторону и потом положил свою ладонь на напряженную руку подростка. Этот жест показался Лиаму настолько неожиданным и интимным одновременно, что он почувствовал, как дыхание сперлось и на секунду он потерял возможность четко видеть. То тепло, что исходило от чужого прикосновения, позволило ему слегка разжать руку и отпустить уже скомканное одеяло — он проследил взглядом от чужого предплечья до шеи, а потом и вовсе поднял глаза выше. Перед ним сидел все тот же Тео, глаза у него были заспавшимися, лоб расслаблен, а губы изогнуты в подобии улыбки; он явно был доволен их положением, в то время как Данбар чувствовал собственную нервозность, и этот противный панический запах раздражал его нос, и поэтому не мог найти себе места.              Тео вызывал в нем трепет.       И когда он потянулся к нему и нежно, практически не касаясь, оставил на его губах поцелуй, Лиам почувствовал, как его начало колотить. Он даже глаза не успел закрыть, а Тео уже отстранился. Он посмотрел на Лиама с любовью, и это окончательно выбило его из колеи.              — Почему ты так нервничаешь? — он нагло изучал его лицо, не хотел отрывать взгляда от его глаз, а рука тем временем начала поглаживать замерзшую кожу чужой кисти. — Я думал, что мы уже определились с тем, что у нас все сложно, но, мне кажется, что ты специально продолжаешь все усложнять.              Лиам знал, что парень был прав. Он действительно старался все только запутать, после того как Тео разматывал клубок. Он вредил им обоим, и прекрасно это осознавал, но внутренний голос в голове мешал ему отпустить ситуацию и упростить все происходящее. Смотрел в эти честные, добрые глаза и не мог понять, почему все еще продолжал сдерживать себя — он столько раз перешагивал через черту и примерно столько же раз возвращался назад, не пытаясь даже ненадолго задержаться. Наверное, просто боялся застрять в трясине и уже не выбраться: в глазах этих прекрасных боялся заблудиться.              — Как ты думаешь, чем все это закончится?              Под этим он подразумевал все, начиная с приближающейся битвы и заканчивая их странными отношениями.              — Если ты про сегодняшнюю ночь, то молись, чтобы я не задушил тебя твоей же подушкой. — Парень усмехнулся и поймал во взгляде напротив тот момент, когда с плеч Лиама будто бы свалился груз в несколько тонн. Он почти улыбнулся, почти расслабился, и это позволило Тео сжать его ладонь сильнее. — А если серьезно, то мы справимся с этим, но только вместе. У нас не получится в одиночку, Лиам. Я один не смогу преодолеть все трудности, для этого мне нужен ты.              Вот тогда он все же улыбнулся. Перевернул свою руку так, чтобы ладонь Тео была внизу и переплел их пальцы. Он не хотел, чтобы его всегда держали и успокаивали — пришла пора самому что-то сделать.              — Знаю, что продолжаю путать тебя, притягивая и отталкивая одновременно, и я не хочу, чтобы ты думал, что я делаю это специально. Просто я хочу сейчас разобраться с насущными проблемами стаи, избавить город от Неметона и охотников и доказать Скотту, что я могу справиться без него. Это сейчас на первом месте. — Тео кивнул головой: он действительно понимал, что забота о безопасности города была первостепенной задачей для альфы, поэтому не хотел давить на него. Хотя в глубине души чувствовал, что ему было немного больно от этих слов — он тоже хотел быть у кого-то на первом месте. — Но, что бы не происходило, знай, что я всегда буду рядом с тобой.              Это заставило все внутри трепетать — впервые за все это время Лиам сказал это вслух свободно, не давя на себя. Просто смотрел на него, не отводя взгляд и улыбался. Тео понял, что не зря среди ночи ноги привели его к этому дому: здесь он чувствовал себя в безопасности, то самое тепло, что разлилось по всему телу, исходило от этих стен. Здесь все было пропитано любовью и заботой, здесь Лиам был самим собой и не пытался играть на публику, и, наверное, это ощущение полного спокойствия позволило им обоим почувствовать себя лучше.       

* * *

             Утро явно было неспокойным.              Мелисса проснулась от оглушительного шума сигнализации. Мгновенно поднялась с кровати и, схватив биту, стоящую у прикроватного столика, побежала на первый этаж: если это ложная тревога, то черт бы подрал Арджента и его необходимую для дома систему безопасности. Она быстро, но в то же время аккуратно вышла из комнаты и тихо, на цыпочках, прошлась по коридору, минуя комнату Алека. На секунду она поймала себя на мысли, что это было странно, что оборотень еще не вылетел из своих покоев из-за этого ужасного звука, но потрясла головой и сосредоточила внимание на чувстве разрастающейся паники. Прошла мимо спальни и сразу же устремилась на лесницу. Мелисса начала потихоньку спускаться вниз, держа в руках биту, и при этом старалась сдержать внутренний страх; чуть пригнулась, когда подходила ближе к первым ступенькам, но, как только увидела, что возле сигнализации отирался одетый в уличную одежду подросток, выпрямилась и тяжело вздохнула. Спустившись вниз, она поставила биту около стены и, сложив руки на груди, стала поглядывать на чужую спину. Не знала, что здесь происходит, но этот звук продолжал раздражать ее слух — при следующей встрече нужно будет заставить Криса сменить рингтон этой штуки, потому что ее голова снова взорвется, если каждый раз эта сигнализация будет реагировать на какого-нибудь неугомонного подростка, который захочет тайно пробраться в дом. Хорошо, конечно, что она не установила ее раньше, потому что тогда из-за Стайлза сигнализация пришла бы в непригодность.              Звук все еще трезвонил на весь дом, у нее все еще болели уши, но она не хотела вмешиваться в действия парня. Сам заварил кашу, пусть сам и расхлебывает. Мелисса тысячу раз показывала ему, как правильно нужно обращаться с этой штукой, но, видимо, слушал он иногда так же, как и Скотт, лишь делая вид.              — Алек! — она все еще стояла за его спиной со скрещенными на груди руками и попыталась перекричать сигнализацию. — Ты опять забыл ключи?              Парень даже подскочил от внезапного голоса, раздавшегося за спиной. Из-за этого раздражающего звука он и не услышал, как кто-то подобрался к нему сзади, и, с точки зрения его способностей, это было очень плохо. Должен был заметить, вычленить другой звук из общего хаоса, но не получалось — ему явно требовалось больше времени на тренировки. Нужно было попросить об этом Лиама, или Скотта, или Тео, если уж на то пошло. Ему просто нужна была практика. Напрягся и услышал все-таки как бьется чужое сердце: громко и достаточно быстро. Тогда Алек развернулся в ее сторону, виновато посмотрев ей в глаза и слегка улыбнувшись, а потом вновь вернулся к сигнализации, встроенной в стену.              — Я вышел прогуляться и забыл выключить эту штуку. И да, — он тяжело вздохнул, — я забыл ключи, дверь захлопнулась, поэтому мне пришлось лезть через окно. — Снова нажал на те же кнопки, но в другой последовательности, и тогда пытка прекратилась. Сигнализация выключилась, и он почувствовал, как от Мелиссы начало пахнуть облегчением — что ж, с третьей попытки он смог вспомнить необходимую комбинацию.              Мелисса им гордилась, хоть и сначала хотела отругать. Подошла ближе и положила ладони на его плечи.              — Мой герой. А теперь пошли завтракать, мне нужно много кофе, чтобы окончательно проснуться.              Она прошла мимо него прямо на кухню, Алек же мимолетно глянул в ее сторону, а потом, сняв куртку и повесив ее в прихожей, побежал по лестнице на второй этаж. Нужно было переодеться к завтраку, иначе Мелисса точно убьет его. Сегодня же у нее был выходной, она должна была выспаться после того хаоса, что постоянно творился в больнице, а он устроил ей утренний концерт. Сам себя корил за то, что был таким нерасторопным в последнее время; его просто все выбивало из колеи. Он поэтому и отправился сегодня на раннюю прогулку — хотел проветрить голову перед тем, как снова вернется в свой привычный день ко всем имеющимся у них проблемам. После разговора с Лиамом ему стало немного легче, он узнал все из первых уст и теперь мог с облегчением вздохнуть: может, у него был шанс в общении с Алекс, если он приложит определенные усилия, точнее, если девушка переместит ракурс с Лиама на него. Снял свитер и посмотрел на себя в зеркало — возможно, он был не таким крепким и спортивным, как Лиам, у него не было таких ярких красивых голубых глаз, но ведь он был ничего. Он ведь мог понравиться любой девушке, хотя Алекс была не любой, таких он еще не встречал.              Алек смотрел на себя и не мог понять, почему все сейчас шло наперекосяк? У них были явные проблемы с налаживанием контакта — он помнил те самые испуганные глаза девушек, когда они пришли в себя после странной процедуры Хейла. В тот момент парень понял, что они все вспомнили: фрагменты собрались воедино и заставили их ужаснуться. Тяжело было осознать, что ты убиваешь людей, пускай и делаешь это в бессознательном состоянии — как это называется в уголовном кодексе, состояние аффекта? Он никогда не видел такого дикого страха в глазах; на Бонни не было лица, она еще сильнее побелела и явно было готова к рвотному позыву, а Алекс просто застыла в состоянии шока. Никто не знал, что нужно было делать, потому что данное положение сложно было предугадать, хотя они должны были это сделать. Они ведь заранее были готовы к этому мероприятию, хотя бы Арджент должен был просчитать все плюсы и минусы. Однако именно тогда Алек впервые не знал, что мог сказать девушке, которая ему нравилась; он чувствовал неприятный запах боли, он смешался с отчаянием и неуверенностью всех присутствующих, и поэтому ему было тяжело сосредоточиться. Ненадолго потерялся в собственных ощущениях, из-за чего был отодвинут в сторону — Лиам протиснулся через него и Кори и снова присел на колени около дивана. Он был обеспокоен, но, в отличие от них всех, более собран. Парень положил ладонь на колено Бонни, чтобы поддержать ее, но та даже не отреагировала — ей явно было плохо.              В тот момент среагировала рыжеволосая девушка, стоящая где-то за их спинами. Лидия предложила проводить ее в уборную, и Данбар кивнул. Тогда она помогла ей встать и, удерживая ее за плечи, повела в сторону ванной комнаты: ей нужно было умыться холодной водой, чтобы прийти в себя. Проводив их взглядом, Лиам вернулся взглядом к Алекс и попытался считать ее запах, но не получалось распознать его, даже в такой близости; тогда решил просто наблюдать и подмечать детали: ее светлые волосы спадали на лицо, плечи слегка подрагивали, и она явно сейчас находилась на грани истерики, поэтому он приблизился к ней и положил ладони на ее предплечья. Ее изнутри трясло от страха, она была не в порядке, поэтому легкими поглаживаниями пальцев он пытался ее успокоить. Понимал, что это не окажет должный эффект, но хотел хоть как-то облегчить ее страдание.              — Эй, все будет хорошо, мы разберемся со всем. Ты не знала, что творишь, это не твоя вина.              — Лиам, я убивала людей, я… я… я никогда не смогу от этого отмыться. — Говорила полушепотом, с надрывом в голосе; на расстоянии чувствовалась ее беспомощность.              Внезапно она откинула волосы назад и показала парню свое заплаканное лицо, Алек лишь краем глаза видел, как начала растекаться тушь по щекам. Ей было так дурно, что она не могла поднять взгляд на людей, находящихся в комнате; смотрела только на Лиама, в то время как он продолжал ей по-доброму улыбаться. Алекс не выдержала этого груза, ей хотелось его с кем-то разделить, поэтому она внезапно двинулась вперед и кинулась на шею к Данбару; крепко обняла его и спрятала свое лицо в его плече. Это резкое движение чуть не сбило парня с ног, но он удержался, столкнувшись спиной с журнальным столиком, и обнял ее в ответ, пытаясь не реагировать на боль в пояснице от удара. Слышал ее всхлипы, чувствовал, как чужие ресницы щекочут его шею, поэтому начал поглаживать ладонями ее спину — никогда не умел правильно успокаивать девушек, тем более, в присутствии большого количества людей. Правда, слышал, что Питеру и Крису сейчас было не до них, и они уже говорили о чем-то своем; Мейсон все еще пытался отдышаться и прийти в себя после произошедшего, в его сторону явно двигался Кори, который вечно шаркал по полу своими огромными и тяжелыми ботинками, а Алек… он чувствовал его легкий укол ревности.              Лиам знал, что боль была мимолетна, и бояться нужно было именно последствий, поэтому прикрыл глаза и попытался абстрагироваться от чужих запахов.              — Все будет хорошо, Алекс. Я тебя уверяю.              Алек слышал этот шепот, он до сих пор стоял у него ушах, но старался вытравить его из головы. Несколько раз тряхнул головой и вернулся к отражению в зеркале. Когда-нибудь и на его улице наступит праздник. Отвернулся от себя же и подошел к кровати, на которую бросил домашнюю одежду. Надел на себя футболку и штаны и внезапно подскочил от неожиданного звука — на кухне на первом этаже упала кастрюля — а потом и вовсе расслышал, как Мелисса выругалась. Она явно не выспалась, — подумал парень и нутром почувствовал, что ему несдобровать, когда он спустится к завтраку. Что ж, день начинался достаточно интересно, даже чересчур. Тогда он заранее выдохнул и покинул спальню; впереди его ждало маленькое приключение, от которого явно пахло каким-то разговором, поэтому он не особо торопился спускаться вниз по лестнице. Растягивал, так сказать, удовольствие, легонько перебирая ногами по ковру; как будто считал ступеньки, пытаясь занять чем-то голову. На деле она и так была занята — Лиам думал об этой странной ночи, половину которой они разговаривали с Тео о жизни или смотрели какие-то смешные ролики в интернете. Он не стал будить парня, который распластался на его кровати, уснув в очень неудобной позе, потому что понимал, что сейчас лучше его не трогать; если он сам более-менее проспал оставшуюся половину ночи, то Тео продолжил ворочаться и бормотать что-то себе под нос. Сквозь сон Лиам мало что мог разобрать, но точно понял, что снилось парню точно что-то малоприятное; под утро его состояние улучшилось, и он наконец смог крепче уснуть — именно поэтому Данбар не захотел его будить. Пусть выспится. Сам же он просто устал лежать на кровати и смотреть то в потолок, то на спящую рядом химеру; нет, он обманул бы, если бы сказал, что смотреть на него ему не нравилось, но в какой-то момент поймал себя на мысли, что это было странно. Встал с кровати и, бросив напоследок взгляд на спящего Тео, вышел из комнаты. Он был настолько занят своими мыслями, что даже не услышал копошения на кухне — мама явно уже встала и готовила завтрак.              Точно. Мама.              И мысль об этом остановила его посередине лестницы. Теперь нужно было придумать какую-то легенду, чтобы родители в нее поверили, иначе ему точно несдобровать. Перевел дух, настроил себя на позитивные мысли и, натянув на лицо улыбку, двинулся вниз — лучше сразу встретиться с неизвестностью, чем оттягивать этот момент. Влетел на кухню и громко поздоровался с женщиной: она даже испугалась от такой неожиданности и, подскочив на месте, выронила из рук венчик.              Она готовила блинчики — это был хороший знак.              — Лиам, ты напугал меня. — Не успела она это сказать, как парень подскочил к ней и поднял с пола упавший предмет. Снова улыбнулся и попытался сделать вид, что ничего не произошло; хотя он искренне верил, что ничего не произошло, и мама не заметила в прихожей чужую куртку и кроссовки. Однако Дженна, сполоснув венчик и снова начав замешивать тесто, повернула голову в его сторону и с интересом в голосе произнесла: — У меня к тебе два вопроса. Во-первых, чья это одежда в прихожей, а во-вторых, с каких пор твои друзья приходят к нам ночью?              Улыбка с лица парня все-таки сошла. Знал, конечно, что его мама была наблюдательной женщиной, но не думал, что это распространяется на ее утреннее состояние, когда обычные люди не могут продрать глаза. Что ж, его мама явно была не обычным человеком; иногда казалось, что она тоже обладала какой-то сверхъестественной силой. А когда она так смотрела на него, становилось не по себе. Нет, она никогда не запрещала ему приглашать друзей к себе или устраивать ночевки, но она предпочитала, чтобы он предупреждал ее об этом — не любила эта женщина сюрпризов, она, скорее, жила по принципу «все должно идти по плану». Тео явно не входил в ее утренние планы, и Лиам это понимал, поэтому нужно было придумать какую-то историю о вчерашнем визите парня. Хорошо хоть, что Дэвида не было еще дома, иначе это был бы перекрестный допрос, который только заставил бы его нервничать. Хотя он уже волновался: привалился боком к столешнице и сложил руки на груди. Дженна продолжала краем глаза поглядывать на него, но наблюдать за тестом сейчас было важнее — она продолжала месить его венчиком и одновременно с этим добавлять недостающие ингредиенты.              Лиам ждал. Чего, правда, не знал, но все равно ждал. Думал, что проблема разрешится сама собой, и мама вовсе забудет о своем вопросе. Никогда такого не было, чтобы эта женщина что-то забывала, но все ведь бывает впервые. Наверное, ждал помощи свыше — вдруг идея действительно упадет с неба, а ему удастся ее поймать. Но чувствовал исходящий от мамы запах легкого недовольства — она всегда так пахла, когда он что-то недоговаривал или пытался от нее сокрыть какую-то важную информацию. За последние годы, как он стал оборотнем, он часто от нее что-то скрывал, уже даже привык ко лжи, и иногда его это напрягало, потому что с самого детства он не любил врать родителям. Годы шли, и все менялось, причем не в лучшую сторону. Отвел взгляд от нее и заострил внимание на кружках, висящих на крючках.              Когда врешь, лучше не смотреть человеку в глаза. Этому его научил Мейсон, так что, если вдруг что, все претензии были в его сторону.              — Мой друг, Тео, ты его не знаешь, потому что он только недавно вернулся в город, — ладони начали потеть от волнения, поэтому он опустил руки вниз, и, незаметно от мамы, попытался обтереть их об штаны. Детская привычка не меняется. — Он вчера был расстроен, и я, как друг, должен был его поддержать, ведь он мой друг, и я дорожу нашей дружбой. И я разрешил ему остаться, потому что знал, что ты будешь не против, ты ведь понимаешь, как важно помогать другим, особенно друзьям. Во-о-от. — Не заметил даже, как начал тараторить со скоростью света.              Дженна за это время достала сковородку, налила на нее масло и включила газ, после чего обратила внимание на парня: его бегающие глаза и неспокойные руки слегка встревожили ее. Она не была бы его матерью, если бы не знала, как он себя ведет, когда нервничает. Но она не стала акцентировать на этом свое внимание — знала, что Лиам частенько стал ей привирать, но внутренне понимала, что это была ложь во благо.              — Милый, я, конечно, не против, что ты помогаешь своим друзьям, но зачем так нервничать? Ты даже не заметил, сколько раз назвал его другом. Ты Мейсона в последний раз так в пятом классе называл.              Лиам закатил глаза. Он ведь всегда знал, что его мать была чересчур проницательной женщиной, но сейчас убедился в этом на все сто процентов. Отошел к столу и сел на стул, но внезапно осекся и просто посмотрел на ее спину: что конкретно она имела в виду, когда говорила про Мейсона? И что плохого в том, что он называл Тео другом? Да, это было странно. Он до сих пор не мог поверить в то, что они дошли до таких формулировок, но это ведь было правильно называть его таким образом, ведь пока они еще не вышли ни за какие рамки. Всего-то несколько раз поцеловались, это ведь еще ничего не значило, — думал Лиам, но на деле сам себя хотел ударить по голове. Если он все еще думал, что их можно было назвать обычными друзьями, то он явно не знал, что такое дружба. Помотал головой и не заметил даже, как на всю кухню распространился вкусный запах — мама уже положила несколько готовых блинчиков на тарелку. Иногда он удивлялся своей способности не замечать ничего вокруг.              Так даже не обратил внимание на посторонние звуки со стороны: Тео аккуратно спустился по лестнице и уже почти перешагнул порог в кухню, и только тогда Лиам обратил на него внимание. Повернул голову в его сторону и улыбнулся ему; он надеялся, что парень проспит подольше, но, очевидно, те сны оказали на него какой-то эффект. Однако, несмотря на бессонную ночь, выглядел он хорошо: он явно уже умылся, причесался и, слава богу, додумался надеть на себя джинсы; хоть не пришлось краснеть перед мамой за то, что его гость расхаживает по дому в трусах. Тео тоже улыбнулся ему — проснувшись, он не заметил рядом с собой спящего подростка, и его это слегка напрягло, но потом парень вспомнил, что это он был гостем в чужом доме, поэтому вряд ли Лиам так просто мог сбежать. Именно поэтому не придумал ничего лучше, как привести себя в порядок и спуститься вниз; он знал, что, скорее всего, встретится с родителями подростка, но был готов к этой встрече и, возможно, к странному разговору. Кто-кто, а вот Тео привык к вранью. После того как ночью Лиам рассказал ему, что его родители ничего не знают о том, что он оборотень, парень понял, что нужно действовать аккуратно в разговоре с ними и не затрагивать определенные темы. Рэйкен был мастером ведения переговоров, он отточил этот навык на Скотте и его компании, поэтому теперь ему было легче.              Но когда спустился вниз и увидел такую милую, домашнюю атмосферу на кухне, ему стало немного не по себе. В последний раз он ел мамины блинчики за несколько дней до их похода: все уже сидели в столовой, когда он сбежал с лестницы вниз и чуть было не врезался в папино кожаное кресло. Он торопился, потому что как всегда проспал, из-за чего получил нагоняй от сестры, которая должна была проследить за его подъемом. На деле он знал, что Таре было абсолютно все равно, проснется он вовремя или нет, но из-за того, что мама старалась контролировать их режим сна и ругалась, когда они не смотрели друг за другом, ей приходилось подчиняться. Однако сегодня после очередной попытки разбудить его, девушка сдалась: она развернулась и пошла вниз, потому что ей надоело следить за братом. Он решил не обращать на нее внимание, лишь высунул язык и скривил рожицу, когда увидел ее за столом. Она даже не стала реагировать, просто встала из-за стола и с грязной тарелкой двинулась к раковине.              Тео аккуратно присел рядом с отцом и поймал на себе его добродушную улыбку — папа не привык ругаться, обычно он всегда спасал его из сложных ситуаций, потому что только он мог повлиять на маму. И судя по ее недовольному выражению лица, он уже поговорил с ней. Именно поэтому мальчик улыбнулся отцу и после потянулся к середине стола за аппетитными блинчиками, горкой лежащими на тарелке. Мама была мастером своего дела — она работала поваром в ресторане и всегда готовила настоящие шедевры, но блинчики были ее коронным блюдом. По крайней мере, Тео так казалось; он ведь был ребенком, который любил шоколадную пасту и блины, на которые ее можно было намазывать. Наложил большую ложку и снова увидел недовольное лицо мамы — она всегда говорила, что нельзя есть столько сладкого, зубы будут не в порядке, но Тео знал, что зубы у него крепкие. Никогда не жаловался на боль, поэтому продолжал с остервенением есть шоколадную пасту, облизывая ложку.              Папа лишь хохотнул от этой картины, когда заметил, как шоколад размазался по его лицу. Глянул на маму и заставил ее растаять — тогда она посмотрела на сына и засмеялась: никогда не могла устоять перед этой ангельской улыбкой…              — Доброе утро, Тео.              Парень как будто бы очнулся, сосредоточив внимание на маме Лиама. Она стояла около плиты и поглядывала в его сторону: она явно какое-то время рассматривала его и изучала, а он даже этого не заметил; стоял за спиной у Лиама как вкопанный и ни на что не реагировал. Поймал обеспокоенный взгляд парня, но отвел от него глаза. С ним все было в порядке, ведь помнить — это не опасно, это хорошо. Хорошо же?              Снова посмотрел на женщину и почувствовал, что она была к нему хорошо расположена. Эта улыбка была до боли знакомой: Лиам ведь улыбался точно так же, открыто и искренне, у него на лице появлялись такие же морщинки, как и у мамы. Они действительно были чем-то похожи между собой, он не ожидал, что разглядит в них столько сходства; надеялся, правда, что характер Лиам унаследовал от отца, иначе он сойдет с ума. Тогда он тоже улыбнулся ей и двинулся в сторону стола. Выдвинул стул и присел рядом с парнем: не знал, как правильно должен был себя вести, потому что не был в гостях с самого детства, но надеялся, что его не осудят за какие-то неправильные действия.              — Здравствуйте, миссис Гейер. Простите, что я так неожиданно свалился на вашу голову, просто вчера был странный день, и я хотел провести время с человеком, который сможет мне помочь. А ваш сын за все это время стал мне хорошим другом, поэтому я и пришел к нему. — В его голосе была искренность, Лиам слышал это, и ему было приятно услышать такие слова в свою сторону. Наверное, узнать Тео Рэйкена ближе можно было только тогда, когда он разговаривал с другими людьми.              — Можешь не извиняться, дорогой, все хорошо. Мне очень приятно слышать, что мой сын такой замечательный друг. Я рада, что ты здесь, — она на секунду вернулась обратно к плите и подняла лопаткой со сковородки последний блин, положив его на тарелку. Отложила все приборы в сторону и взяла в руки тарелку с кипой блинов, после чего развернулась в их сторону и поставила ее на стол перед мальчиками. — Могу дать джем или шоколадную пасту. Лиам очень любит шоколад, — она внимательно посмотрела на Тео и смогла поймать его улыбку, — готов душу ради него продать.              — Ну, мам…              — А ты, Тео? Что будешь с блинами?              Он немного замялся. Тем временем женщина поставила перед ним сладкие добавки на выбор; он посмотрел на обе баночки, но потом поднял взгляд на Дженну и сказал:              — Нет, спасибо. Я не очень люблю сладкое. — Ее этот ответ устроил: она кивнула и пошла за кружками. Тео сам не мог сказать, нравилось ли ему то, что он говорил, ведь он не мог понять, когда правда стала ложью и ложь превратилась в правду. Грань стерлась, а он просто не заметил. Себя настоящего вообще не помнил — жизни до Врачевателей как будто и не было, и от этого иногда ему было плохо. Осознание этого сбивало его с ног и заставляло будоражить собственную память.              Нет. Вспоминать — опасно. И Алек знал это не понаслышке. Каждый завтрак с Мелиссой был священным, потому что она часто работала в ночные смены, и они вечно разминались на кухне. В таких случаях Алек сидел за столом в одиночестве и смотрел в одну точку, иногда отвлекаясь на телефон; это было не самое приятное время на дню, потому что он не любил чувствовать себя одиноким. Он до сих пор боялся тишины в доме, иногда хотелось выбежать из комнаты и позвать родителей, но потом вспоминал, что звать больше было некого. Раньше, конечно, было хуже: он плохо спал, ему вечно снились кошмары, превратившиеся в его реальную жизнь, иногда его накрывало посреди дня, и он просто выпадал из реальности. Мелисса думала отвезти его к специалисту, но по итогу сама стала хорошим психологом, потому что все время пыталась быть рядом и помогать ему изо всех сил. Парень смотрел на эту женщину и удивлялся, как у нее получалось отдавать так много любви этому миру и никогда не жаловаться на усталость — он всегда поражался этой стойкости; она приходила домой поздней ночью или под утро и ни разу не сказала о том, что у нее нет сил. Мелисса Маккол не умела сдаваться, и он пытался брать с нее пример.              Когда Скотт впервые привел его в этот дом, ему было поистине страшно. Уезжать, точнее, бежать из родного города уже было для него тяжелым испытанием, а селиться в доме у малознакомого человека было ужасно. Он смотрел на все это через призму недавнего горя; не видел и не слышал происходящего вокруг, сидел на диване и лишь краем глаза подглядывал за Скоттом, который разговаривал с мамой на кухне. Они сидели за этим же столом и говорили о нем и его проблеме — он потерял семью и самого себя в один день, не знал, как мог жить дальше, а они пытались обсудить его будущее. Тогда Алек не понимал их желания ему помочь; он думал, что все кончено, что ему никто не нужен, но буквально через несколько минут все изменилось. А все потому что эта милая и на вид добродушная женщина подошла к нему и присела на диван, она хотела его поддержать, поэтому положила ладонь на его плечо, но этого оказалось мало — не помнил сейчас, кто сделал первый шаг, но вскоре они оказались в крепких объятиях друг друга. Она знала его историю со слов сына, он не знал о ней ничего, но в тот день они явно стали ближе: Мелисса могла сказать, что приобрела в лице этого мальчика второго сына, а он нашел себе вторую мать. В тот день он впервые разрыдался; у него была дикая истерика, его било и колотило изнутри, и он не мог этого остановить. Мелисса все это время была рядом с ним и держала его за руку — именно тогда он понял, насколько добрым было ее сердце. На деле оно было настолько огромным, что могло вместить всех подростков, что участвовали в этой вечной смертельной схватке с неизвестностью. Она была матерью для них всех, и это ему в ней нравилось.              Допил кофе и поставил кружку на стол. Все это время они сидели в тишине, она лишь изредка поглядывала в свой телефон и улыбалась на приходящие сообщения — Алек в последнее время стал наблюдательным, любил подмечать мелкие детали, поэтому сейчас, видя эту улыбку, думал, что она разговаривала либо с Крисом, либо со Скоттом. Только эти мужчины могли заставить ее так искренне улыбнуться. Он хотел было спросить ее об этом, но потом понял, что это было вторжением в ее частную жизнь, поэтому взял в руки тарелку и кружку и проследовал к раковине. Сегодня был выходной, у него не было особых планов; Лиам не звал его ни на какую миссию, у Мейсона был кинодень, а Алекс… ей просто нужно было время. И он это принимал, поэтому не хотел донимать ее звонками и сообщениями. Хотя где-то в глубине души подозревал, что девушка была бы больше рада звонку от Лиама — она явно от него до сих пор чего-то ждала, и от этого ему было больно.              — Я вчера разговаривала со Скоттом, — внезапно подала голос Мелисса, — он соскучился по всем нам и хочет приехать ненадолго, когда освободится от учебы.              — Было бы здорово увидеть его, я тоже соскучился в какой-то степени. — Выключил воду в кране, вытер руки и повернулся в ее сторону. — Я никогда ему не говорил об этом, но, если бы не он, то меня постигла бы та же участь, что и родителей. Он спас мне жизнь и подарил новую, так что у вас замечательный сын, мисс Маккол.              Она тепло улыбнулась.              — Мой сын при любых условиях выберет спасение. Сделает все, чтобы помочь другому человеку, оказавшемуся в беде.              — Это у него от вас.              Мелисса не стала ничего говорить, она встала и, подойдя ближе, притянула его для объятия. Она была благодарна судьбе, что этот мальчик стал частью ее жизни: добрый, порядочный, милый, у него было огромное чистое сердце, и даже убийство семьи не заставило его почернеть. Не было отблеска мести в его глазах, и для нее это было самым главным. Ей все еще хотелось защитить его и спрятать от всех проблем, свалившихся на его еще юные плечи, но она пыталась немного ослаблять хватку — ему нужно было давать больше свободы, он заслуживал чувствовать себя нормально. Но, как мать, она не могла обойти стороной случившееся. Потерять родителей в подростковом возрасте — тяжело, пережить такое иногда кажется невозможным, лишь сильные личности могут выбраться из этого целыми. Дженна смотрела на Тео и представляла в голове, сколько боли пережил этот юноша; Лиам, зная, какой впечатлительной была его мама, даже ненадолго испугался за нее — ее фантазия могла довести ее до нервного срыва. Вот черт дернул его сказать ей о том, что родители Тео умерли; конечно, он не соврал, все так и было, но он только приукрасил их смерть, если так вообще можно было выражаться. Мимолетно бросил взгляд на парня и, получив от него молчаливое согласие, продолжил:              — Поэтому Тео и уезжал на год, ему исполнилось восемнадцать и надо было вступить в наследство. К сожалению, мы не общались все это время, поэтому сейчас я пытаюсь наверстать упущенное.              — Мы пытаемся, — улыбнулся Тео, глянув в его сторону.              Дженна не стала обращать внимание на эти многозначительные взгляды, потому что сейчас все ее мысли были заняты их словами о прошлом молодого человека. Она видела эту искреннюю улыбку и понимала, как много боли пряталось за ней — она сама потеряла мать в довольно юном возрасте, поэтому знала каково это. Ей сразу же захотелось обнять парня, приложить его к сердцу и пообещать ему, что все будет хорошо. Но на самом деле Тео и так знал, что у него все будет нормально, но ему было приятно это легкое волнение, исходящее от женщины, сидящей напротив него.              — Тео, дорогой, если вдруг тебе нужна будет помощь, обращайся. Мы с Дэвидом в любое время будем рады помочь тебе, — она все-таки не сдержалась и положила свою ладонь на его; Лиам не удивился ее действиям, потому что ей всегда нужен был телесный контакт с человеком, так она чувствовала искреннюю близость. Она умела успокаивать и лечить незажившие раны своими легкими прикосновениями. — Ты даже можешь оставаться у нас, когда тебе понадобится компания: я человек общительный, мне всегда нужны собеседники.              — Спасибо вам, миссис Гейер. За все.              Когда он улыбнулся, Лиам был уверен на все сто процентов, что мама растаяла. Сложно было сдержаться, когда на тебя смотрели таким щенячьим взглядом — парень уже давно осознал, что слегка потерялся в этом лабиринте из ощущений. Не знал, что еще должно было произойти для того, чтобы он понял, что нужно было сделать следующий шаг навстречу химере. Возможно, ему нужна была помощь его лучшего друга, который уж точно знал о чувствах больше него в тысячу раз, но рассказать ему об этом он не мог из-за страха за собственную жизнь, потому что сначала Хьюитт убьет его, а уже потом станет задавать вопросы по типу «как ты мог влюбиться в нашего врага?». Хотя у него все равно не будет ответа, потому что он не знал, как так получилось. Все это было настолько спонтанно и естественно, что он даже не заметил — просто посмотрел в сторону Тео и осознал, что хочет его видеть чаще, быть с ним рядом и защищать от пугающей неизвестности. Он просто засмотрелся, причем давно уже, но осознал только сейчас, когда продолжил пялиться на Рэйкена, как будто он был произведением искусства. Резко подскочил со своего места и начал собирать тарелки со стола — хоть что-то полезное в этом доме необходимо было сделать.              Никто кроме него не шелохнулся. Дженна продолжала крепко сжимать ладонь Тео и расспрашивать его о жизни, а сам Рэйкен уже и забыл, когда следует врать, а когда говорить правду. Впервые за долгое время он почувствовал интерес к своей персоне, к его настоящему, которое он старался сейчас собрать по кусочкам; и в какой-то момент поймал себя на том, что рассказывает этой женщине о новой работе, которая ему нравилась, о жилье и о планах на ближайшее будущее. Последнее он, конечно, приукрасил, потому что с их войной со сверхъестественными существами сложно было думать о будущем, но это ведь было важно. Лиам почувствовал, как от Тео стал исходить приятный, сладостный аромат удовольствия, и был готов отдать все для того, чтобы сохранить это ощущение. Он сам улыбнулся и подумал, как хорошо было бы провести день в такой спокойной атмосфере.       

* * *

      Лидия не нервничала. Она старалась сконцентрировать внимание на чем-то хорошем, пыталась думать о своем научном проекте, за который она получила первое место на региональном конкурсе молодых ученых, об учебе в университете и о неугомонном Стайлзе, чье присутствие сейчас здесь не помешало бы. В прошлый раз, когда они это делали, его тоже не было рядом, однако это и была причина, почему они устроили тот сеанс гипноза. Тогда ей нужно было зацепиться за самое приятное воспоминание о парне, но сегодня из приятного была только улыбка Мейсона, который кружился вокруг нее и нервничал явно сильнее. Он носился из стороны в сторону, оставляя себе на каждом шагу подсказки. Девушка убедила его помочь, потому что знала, что никто лучше него не справился бы с этой задачей — она считала, что уровень его интеллектуального развития был близок к ее, поэтому она ставила на него в этом деле, да и во многих других. Однако она не учла одного важного факта: он все еще был подростком, и ему все еще было страшно.              Они тоже такими были. Беспомощными, ищущими ответы, делающими неправильный выбор. Это ведь Лидия оживила, как сказал Дерек, его психованного дядю. Что ж, это был не самый ее хороший поступок, но тогда ей просто было страшно. Иногда страх толкает человека на ужасные поступки, которые в здравом уме он никогда не совершил бы. И, наверное, именно такой страх подтолкнул ее тогда позвонить Стайлзу и рассказать обо всех ужасах, что происходили в Бейкон-Хиллз.              Когда он заставил ее включить видео и поговорить с ним открыто, она долго отнекивалась, но все же сдалась под натиском его просьбы. Сначала увидела эти ошарашенные глаза, затем появилось негодующее выражение лица, а потом и вовсе он чуть не задохнулся от возмущения. Она знала, как он мог злиться, когда его не посвящали во что-то, что, по его словам, он обязан был знать; видела однажды его гнев, помнила вздувающиеся ноздри, прищуренные глаза и довольно пугающее выражение лица — он в такие моменты был похож на какое-то до жути смешное животное, но смеяться ей не приходилось, так как один взгляд, кинутый в ее сторону, отбивал все желание на смех. Ноа рассказывал, что в детстве таким образом Стайлз добивался желаемого: его злило, что с его мнением не считались взрослые, поэтому он вечно давил на них своим убийственным взглядом, и тогда Клаудия сдавалась. Сложно было его игнорировать, они пытались, но это никогда не заканчивалось хорошо — их сын с самого детства был подкован на знание своих прав и возможностей. Смешно было слышать это от девятилетнего ребенка, но Стайлз умел преподносить все так, чтобы выглядеть при этом вполне серьезным. И вот теперь этот мальчик вырос, но до сих пор требовал полной отдачи — Лидия уже привыкла, хотя продолжала побаиваться этого его выражения лица.              А когда они с шерифом сидели на его кухне, смотрели в экран ноутбука и выслушивали тираду парня о том, какие они наглые вруны и предатели, старались принимать за данность его претензии. Они оба молча соглашались, кивали головами и лишь мимолетно переглядывались друг с другом — сложно было вставить слово в тот эмоциональный поток, который выдавал молодой человек. И Лидия понимала его недовольство, она видела эту обиду в его глазах, но ничего не могла поделать — ей все еще не хотелось, чтобы он был в курсе. Сама рассказала, сама заварила кашу, а теперь жалела, потому что знала, что ничто теперь не удержит Стилински в академии, он точно явится сюда; даже удивлялась, что он высказывал им все это через экран ноутбука, а не лично, сидя на диване в гостиной. Шериф тоже был немного удивлен: это было не похоже на его гиперактивного сына, который любил все контролировать. Когда он несколько недель назад сказал ему о том, что в его комнате теперь живет Тереза, он не был возмущен или обижен — он сразу захотел приехать и посмотреть на нее. И Стайлз бы приехал, если бы не важные сборы, неучастие в которых приравнивалось к отказу от службы. И вот сейчас он все еще был в академии и, судя по его сбивчивой речи и длинному монологу, вряд ли он собирался прямо сейчас приехать и высказать им это в лицо.              Неужели он повзрослел? — подумал шериф, сложив руки на груди и посмотрев краем глаза на рыжеволосую девушку, погрузившуюся в собственные мысли. Она, поймав этот взгляд, поняла, о чем он думал. И да, он был прав. Стайлз действительно немного изменился: в его голосе теперь было больше твердости, он оттачивал навыки ведения переговоров без своего привычного сарказма и старался подавить в себе подростковые гиперактивные черты. Становился серьезным, взрослым человеком, и ему это шло. Правда, иногда Лидия ловила себя на мысли, что, когда он становился прежним Стайлзом с набором импровизированных колкостей, она чувствовала себя лучше. Вот как сейчас. Он ведь отчитывал их с присущим ему сарказмом, пытаясь задеть за живое и при этом не перейти грань.              — Я, конечно, люблю Лиама, но кто дал ему право приказывать вам не говорить мне о том, что происходит в городе. — Тут девушка немного активизировалась: она хотела защитить подростка своими заверениями, но Стайлз не дал ей возможности вставить слово. — Нет, Лидия, я еще не закончил. Я понимаю, что он теперь новый альфа, а Мейсон его верный, гениальный друг, который вечно спасает его задницу, когда тот напортачит, но это не значит, что эти малолетние подростки должны самостоятельно справляться со всеми трудностями. И это не значит, что шериф города должен потакать их выходкам и прислушиваться к их просьбам, это я тебе говорю, пап, — он указал пальцем в камеру, а Ноа лишь закатил глаза. — И что значит не говорить Стайлзу? Да сколько можно держать меня в неведение! От тебя я вообще такого не ожидал, — в этот раз он уже бросил свой взгляд на Лидию, безразлично смотрящую в камеру.              Она уже устала от этого разговора. В глубине души понимала и принимала каждую претензию, но на лице была явная скука — полчаса он пытался доказать им, что они были не правы; полчаса пустого трепа о том, что было бы, если бы они все рассказали с самого начала. Лидия любила его длинные монологи, иногда просто обожала, но сегодня ее вымотала эта ситуация — в какой-то момент поймала себя на мысли, что руки тянутся выключить звук; тогда глянула в сторону Стилински и увидела, как он улыбается. Он точно думал о том же: иногда разглагольствования Стайлза хотелось приглушить, поставив звук на минимум.              — У вас есть что сказать в свое оправдание? — он наконец-то успокоился и, сложив руки на груди, откинулся на спинку стула.              Они оба переглянулись, и потом мужчина выдвинулся немного вперед.              — Как там дела с учебой?              Тогда Стайлз лишь закатил глаза и закрыл ладонями лицо. Лидия рассмеялась, разрядив напряженную обстановку, а шериф вполне серьезно включил режим заботливого родителями. Наверное, именно такие моменты девушка и любила. Когда за секунду они превращались в настоящую семью, которая может после странного разговора сгладить углы и перейти к более нейтральным темам. Стайлз не любил, когда отец так делал, и Лидия это прекрасно знала, поэтому поддерживала Ноа в его начинаниях, ведь кто, если не она, будет вставать на его родительскую сторону. Эти мужчины Стилински вообще были достаточно интересны: они были похожи друг на друга больше, чем думали, и Лидия давно уже это приметила. Умели заткнуть за пояс любого, стоило им просто посмотреть на человека. И этой ей в них нравилось: смотрела на шерифа, затем переводила взгляд на Стайлза; ей особо было не интересно слушать их препирания и попытки выяснить, кто из них должен быть более заботливым, потому что знала, что никто не победит в этом вечном споре. Отец должен заботиться о сыне, а сын должен заботиться об отце — в этом соблюдалось равновесие в семье Стилински, и девушка не собиралась его нарушать. Просто улыбнулась и слегка прикрыла глаза от усталости.              Сейчас она чувствовала ее еще сильнее. Веки тяжелели, глаза закрывались, но нельзя было поддаться соблазну и уснуть. У них было слишком много дел, поэтому она продолжала командовать Мейсоном, чтобы он меньше нервничал — попросила отыскать свечу и спички, а сама же расчистила обеденный стол и села на стул, чтобы успокоиться. Мама была нейтрализована: Стилински пригласил ее на обед в ресторан, за что Лидия была ему безмерно благодарна. В доме они были вдвоем, им никто не должен был помешать.              Но девушка все равно слегка паниковала. Ей нужно было привести в порядок мысли, иначе не получится сосредоточиться и поймать за хвост нужное воспоминание, однако сложно было сконцентрироваться на чем-то хорошем, когда в голову постоянно лезли одни и те же переживания. Уже грудь сдавило от ощущения предательства — была рада, что поговорила со Стайлзом, но все еще злилась на себя за то, что подвела Лиама. Он просил ничего не говорить Скотту, но эти двое были частью одного целого, поэтому вряд ли Стилински смолчит в следующий раз, когда лучший друг позвонит ему. Это было тяжело, врать близкому человеку никогда не было легким занятием — она знала об этом не понаслышке. Могла бы не говорить Стайлзу, но все же не сдержалась и проболталась; знала, что парень тоже мог бы не говорить обо всем Макколу, но он тоже не сдержится и расскажет ему обо всем, это просто было делом времени. Сколько у них было, день или два, до того момента, как в доме Мелиссы раздастся звонок и с того конца трубки начнут сыпаться претензии? Сложно было просчитать все до секунды, поэтому она не стала пока никому говорить — если им суждено погореть, то пусть они все вместе отправятся на костер. Наверное, об этом она и думала, когда собиралась домой от Стилински в тот день; Лидия знала, что при любом раскладе встанет на сторону Лиама и попытается его защитить перед альфой, потому что понимала заранее, что Скотт будет не объективен.              Села на пуфик и стала натягивать на ноги свои длинные сапоги. Внутри все клокотало, сердце билось как сумасшедшее, и, возможно, именно это привлекло внимание девушки, которая спускалась на первый этаж по лестнице. Она уже давно учуяла этот запах отчаяния, такой мерзкий, отталкивающий привкус вины. Тереза понимала, с чем это было связано: нет, она, конечно, не подслушивала столь интересный разговор, длившийся почти целую вечность, просто она была слишком умудренной опытом и знала, что значили эти эмоциональные всплески. Она не особо хорошо знала Лидию, не успела к ней как следует проникнуться, и ее медовый, приторный запах духов продолжал ее раздражать, но она старалась быть объективной — не делить людей на хороших и плохих. Болман все это время прислушивалась: она видела реакцию Джордана на прикосновения этой девушки, слышала сердцебиение Тео, когда он впервые ее увидел, чувствовала запах нарастающей паники Лиама рядом с ней и, конечно же, видела ту радостную улыбку Мейсона. Она все это считала, а еще знала, что Лидия была девушкой сына Стилински, человека, в чьем доме она пока живет — и это все запутывало.              Спустилась вниз и направилась в сторону прихожей: чувствовала приступ нарастающей злобы в глубине души, но старалась его всеми силами подавить. Не хватало еще растерзать рыжеволосую девушку почти на глазах у шерифа. Она хотела ей улыбнуться, расположить к себе, но, как только приблизилась, поняла, что негодования и злости в ней было больше, чем доброжелательности, поэтому, облокотившись о стену, с ноткой сарказма в голосе произнесла:              — Помнится мне, Лиам умолял тебя ничего не рассказывать о происходящем твоему парню и его другу. — Она сложила руки на груди и все же улыбнулась: правда, наигранно и достаточно пугающе.              Тогда Лидия подняла на нее взгляд и встретилась с бездонными карими глазами — Тереза умела смотреть прямо в душу, как будто пыталась найти внутри человека болевую точку, как будто метила прямо в цель. Однако и Мартин была не робкого десятка: она поднялась с пуфика и, мило улыбнувшись ей в ответ, тоже сложила руки на груди. Ее не так просто было сломить после всего, что с ней произошло. В глазах все еще пылал огонь, а в груди продолжало бешено колотиться сердце.              Оно ее и выдавало.              — Ты не сдержала обещание. Разве друзья так поступают?              — Прости, конечно, дорогая, но, по-моему, это не твое дело.              — Ты права, не мое, — оттолкнулась от стены и сделала несколько шагов в сторону девушки. — Точнее объяснять все это ты должна не мне, а Лиаму. Уверена, ему будет интересно послушать, почему ты так поступила.              А затем она ушла и оставила после себя неприятный осадок. От него хотелось избавиться, но Лидия до сих пор не знала, как это можно было сделать. Мейсон уже зажег свечку, уже взял в руки ее блокнот, в котором она написала для него подсказки, и уже сел, приготовившись к сеансу гипноза, а ей было немного не до этого. Слишком много мыслей кружилось в голове — и почему только Бейкон-Хиллз всегда приносил в ее жизнь одни только трудности? Бросила взгляд на парня, сидящего напротив, и попыталась ему улыбнуться. Сейчас ее задачей было успокоить его нервы, а не зацикливаться на собственных. А Хьюитт действительно все никак не мог сбросить с себя чувство паники; когда Лидия позвонила ему и позвала в гости, он и не думал о том, что они сядут на ее кухне и будут проводить странный сеанс гипноза. Ему пришлось отменить киномарафон с родителями ради этого, потому что понимал, как это было важно, но почему-то до сих пор у него тряслись руки. Про гипноз он знал только то, что необходимо было правильно вывести человека из этого состояния, потому что, если не получится, могут быть проблемы.              Это и тревожило его. Хотя Лидия заверила, что ничего в этом страшного не было.              — Ты уже делала такое?              — Да, несколько раз.              — А вот я ни разу! — это было похоже на отчаяние, но она попыталась его успокоить, положив ладонь на его плечо и мило ему улыбнувшись. Почему-то ее улыбка всегда настраивала на положительный исход; тогда-то он слегка размяк, улыбнулся ей в ответ и заверил, что все хорошо, он справится.              А сейчас, смотря на написанные строчки в блокноте, понимал, что он чертовски боится не справиться. Что, если у него ничего не получится? Лучше бы сейчас был вместе с Кори в амбаре Арджента и помогал Бонни и Алекс совладать со своими силами. Кто бы мог подумать, что именно его парень сможет прервать их связь с Неметоном: они все еще не могли понять, как это работает, поэтому Дитон и Крис хотели провести эксперимент. Господи, когда уже закончатся эти гребанные эксперименты! Помотал головой и выдохнул. Вновь посмотрел на девушку и улыбнулся ей.              Лидия была уверена, что у него все получится. Смотрела то на свечу, то на Мейсона и старалась привести в порядок мысли — сейчас было важно найти точку опоры и попытаться оттолкнуться от нее. Ей нужно было вернуться назад, к своим снам или видениям, нужно было увидеть все под новым углом, учесть все то, что рассказал им Дитон и что они узнали сами. Она должны была состыковать детали и, как бусинки, нанизать на ниточку фрагменты собственной памяти. В прошлый раз она искала Стайлза в ворохе утраченных воспоминаний, а в этот раз ей нужно было что-то конкретное. Недавний сон или день, когда они искали Тео. Хотела увидеть Неметон снова, но не вживую, а через призму уже пережитого, потому что так явно было безопаснее.              Тогда поймала на себе взгляд Мейсона и кивнула. Пора было начинать представление.              — Так, ладно, все будет хорошо. — Он слегка улыбнулся и приступил к чтению: — Сделай глубокий вдох и посмотри на свечу. Почувствуй, как мышцы начинают расслабляться: расслабляются руки, расслабляются глаза. Расслабляясь, представь, что ты в безопасном месте, в пустой комнате. Там белые стены, нет окон и только две двери, которые находятся напротив друг друга. За ними — твои воспоминания. Тебе лишь нужно выбрать одну из них. Подумай о Неметоне, о том чувстве, что ты испытывала, когда впервые увидела его…              …и помни, что ты сама решаешь, какую дверь стоит выбрать…              Открыла глаза и посмотрела по сторонам. Белые стены, белый потолок и белый пол. Она сидела на стуле посреди белой комнаты. Посмотрела направо и увидела первую дверь, она ничем не отличалась от общего пространства, потом повернула голову налево и заметила вторую дверь. Они были одинаковыми, ничем не примечательными и не выделяющимися на белом фоне. Тогда Лидия встала со стула и двинулась сначала в одну сторону — подойдя к двери, девушка приложила руку к деревянной поверхности, стараясь ладонями почувствовать какую-нибудь вибрацию. Тогда приблизила ухо к двери и попыталась прислушаться. Никаких звуков; по ту сторону была тишина, никаких признаков жизни обнаружено не было, поэтому она отстранилась и сразу же посмотрела на противоположную дверь. Сделала несколько шагов и уже прикоснулась к другой деревянной поверхности. Пальцами пробежалась по всем неровностям, выступам и неожиданно нащупала какую-то легкую шероховатость — начала скоблить дверь ногтями, сначала аккуратно, а потом прилагая больше усилий. Краска поддалась сразу же, начала отлетать мгновенно, и вскоре она увидела цвет настоящего дерева, белая поверхность была фальшивкой, и это ее насторожило.              Тогда приложила ухо к двери и услышала шепот. Слов она различить не смогла, но казалось, что это было не важно. Лидия потянулась к ручке и открыла дверь.              В лицо ударил холодный ветер, откинув волосы назад. Она шагнула вперед, переступая порог своего убежища; двинулась навстречу ветру и шелесту листьев. Услышала треск и резко развернулась назад — никакой двери больше не было, она стояла посреди темного леса совершенно одна. Стало немного не по себе; вокруг было удивительно тихо, никакого шепота, что она слышала ранее, никакого треска, больше ничего не раздавалось вокруг. Посмотрела по сторонам и не могла понять, в какую сторону следовало идти, и что вообще это было за воспоминание. Лес — это ведь самое их любимое место для прогулок, чуть что они сразу оказываются здесь; иногда даже объяснить себе не могут, по какой причине.              Не успела подумать об этом, как услышала топот ботинок; тогда Лидия повернулась в сторону звука и разглядела чуть поодаль два силуэта. Старалась внимательно приглядеться, распознать очертания, но не смогла различить в них конкретных людей, именно поэтому пошла по следу. Двигалась не очень быстро, но старалась нагнать их. Двое, парень и девушка, шли достаточно быстро; точнее, парень летел вперед, как будто опаздывал, а девушка плелась рядом, как безжизненная кукла, она еле держалась на ногах и, если бы не крепкая хватка ее спутника, упала бы на землю. Стоило приблизиться, как приметила знакомую одежду, увидела любимые сапоги и внезапно хотела вскрикнуть и отпрянуть назад, но сдержалась — лишь закрыла рот ладонями и выпучила глаза от испуга. Она узнала это воспоминание: это был последний раз, когда она еще могла соображать и нормально реагировать на происходящее — после этого будет больница, транс и попытка выбраться из-за стен собственного сознания. Это был тот самый день, когда чужие неопытные когти вонзились в ее шею и считали нужную им информацию; день, когда Тео Рэйкен показал свое истинное лицо и пошел по головам.              Снова столкнулась с тем монстром, что все время ходил под боком, и почувствовала во всем теле слабость. Ноги стали ватными, и именно в тот момент Тео бросил ее на землю: он заставил смотреть за ним, потому что хотел поделиться тем шедевром, который он создаст. Первый альфа, воскресивший свою стаю, вдохнувший в них всех жизнь, правда, сделал он это искусственным путем, благодаря какой-то жидкости, полученной Врачевателями в ходе какого-нибудь сумасшедшего эксперимента. Лидия наблюдала за этим со стороны: она видела собственное безжизненное тело, которое уже начало остывать на холодной земле, хотела подбежать и помочь, но вовремя вспомнила, что это всего лишь воспоминание, некая проекция. Девушка будто бы смотрела фильм без возможности внести в него какие-то коррективы. Видела, как постепенно оживают ребята, как Тео призывает их идти за собой, как становится их новым альфой — это было не самое приятное для нее зрелище, учитывая то, что случится с ней после. Никто, кроме Джордана, не помог ей в тот день. Это он нашел ее, он принес в больницу и хотел ей помочь; если бы не Пэрриш, то она замерзла бы насмерть.              Больно было смотреть за этим, но она должна была, раз подсознание выкинуло ее именно сюда, в этот момент ее прошлого. Скорее всего, мозг пытался ей помочь и подсказать что-то, но она не понимала. Как только ушел Тео со своими прихвостнями, она подбежала к самой себе и опустилась на колени — машинально потянулась к телу, но отдернула руки: она все равно не сможет прикоснуться к ней, потому что все это было нереально. Просто смотрела на то, как она постепенно уходила в себя, все дальше и дальше. Так закопала себя, что долгое время просто не могла вырваться из застенка. Ей было больно вспоминать этот эпизод своей жизни: почувствовала, как по щеке предательски начала катиться слеза, ей стало немного трудно дышать, потому что грудь сдавило от внутреннего вопля. Так сильно хотелось закричать в тот момент, но головой понимала, что не могла этого сделать — она сейчас не здесь, это все в ее мыслях, а реален сейчас Мейсон, который наблюдает за ней. Если она закричит, то навредит в первую очередь ему. Тогда девушка сдержалась и сильно зажмурила глаза.              Это не могло быть то воспоминание, что-то здесь явно было не так. Она пролежала на этой земле до самого утра, не пошевелившись. Вряд ли она могла что-то видеть или слышать — уже в тот момент ее тело полностью парализовало, не чувствовала ничего, что происходило вокруг. Только глаза были открыты: видела, как ночь сменяет день, и больше ничего.              Или все-таки…              …сосредоточься, Лидия, открой глаза…              Тогда Мартин все же открыла глаза и чуть было не упала назад. Около Неметона, который был полностью покрыт трупами, появился размытый силуэт. Лидия не понимала, что не так было с ее зрением, но видела она достаточно плохо, как будто сознание уплывало от нее, как будто именно она лежала на земле и смотрела в пустоту. Попыталась пошевелить конечностями и поняла, что априори не может двигаться. Она действительно лежала на земле и наблюдала за всем снизу-вверх: смотрела вперед и видела женский силуэт, бродящий вокруг дерева. Не могла четко распознать лицо, но по длинным седым волосам поняла, что это была женщина. Лидия следила за ее странными движениями: она прикасалась к Неметону так, как будто забирала у него магическую силу. Не могла понять, что конкретно она делала, но попыталась привлечь ее внимание к себе: еле-еле открыла рот и постаралась издать хоть какой-то звук, она должна была дать ей понять, что все еще жива и ей нужна помощь. Давай же, Лидия, хоть какой-нибудь звук. Попыталась напрячь голосовые связки, но они будто бы окаменели; ни руки, ни ноги не слушались ее, и головой она начала понимать, что находится в западне, как вдруг женщина развернулась в ее сторону и посмотрела на ее безжизненное тело.              Она начала медленно приближаться, и Лидия ощутила стр…спокойствие. Это было именно оно — не страх, не испуг, а спокойствие, как будто кто-то действительно пришел на помощь.              …Тогда она внезапно схватилась за блокнот, который Мейсон придвинул к ней, и, взяв в руки ручку, начала рисовать что-то не глядя. Парень сначала слегка испугался такому резкому движению, но потом стал наблюдать, как хаотичные линии стали приобретать очертания человеческого лица…              Смотрела прямо в душу. Женщина опустилась на колени перед девушкой и положила свою ладонь на ее спину — тогда Лидия почувствовала, как жар прошелся по всему ее телу; это тепло успокоило ее, придало больше сил.              — Это еще не конец, банши. Это лишь начало, — она по-доброму ей улыбнулась и, встав с колен, вновь пошла в сторону Неметона.              Она двигалась медленно, вероятно, в силу возраста, но она явно знала, что делала, когда ее руки вновь коснулись древесной поверхности Неметона. Свет — вот что увидела девушка. Он исходил прямиком из дерева, и представлял собой столп какой-то мощной энергии — это было не передать словами. Она видела, как лес на секунду озарился голубоватым светом, а потом все резко погасло, и с неба как будто начали сыпаться блестки. Силуэт пожилой женщины стал постепенно расплываться в ночи, и вместе с ней ушло и ощущение спокойствия…              Придя в себя, Лидия стала резко оглядываться по сторонам и искать что-то, за что можно было зацепиться. Тогда Мейсон подскочил со своего места и кинулся к ней: положил руки на ее плечи и попытался сфокусировать ее взгляд на себе.              — Все в порядке, Лидия, ты дома. Ты в безопасности.              Дыхание постепенно выровнялось, сердцебиение успокоилось, и она почувствовала, как размякла на стуле. Чувствовала чужое прикосновение на своих плечах и осознала, что все это было реально. Потом сосредоточилась на больших карих глазах и поймала себя на мысли, что больше не боится.              — Я видела кое-кого.              — Женщину.              — Откуда ты…              Но Мейсон не стал ничего говорить. Он лишь кивнул ей в сторону лежащего под ее руками блокнота, и девушке пришлось перевести взгляд на него. Перед ней предстал портрет пожилой женщины, точно такой же, какую она видела в лесу. Не понимала, как именно воспроизвела ее с такой точностью, но все же похвалила себя за то, что в средней школе пять лет ходила в художественный класс. Эта женщина, будто живая, взирала на нее с нарисованного ручкой портрета и как будто бы слегка улыбалась — та самая добрая улыбка, от которой на душе стало спокойней. Лидия не знала, кто она, однако старушка явно ее знала, раз назвала ее банши. И теперь они должны были понять, как именно эта женщина была связана с Неметоном, и что конкретно она делала там в тот день.