На волосок от гибели

      Лиам перестал их слушать уже в тот момент, когда они изложили ему придуманный план. Сразу сказал, что это было похоже на самоубийство, но Тео пытался убедить его в обратном: они должны были это сделать, иначе все разрушится, и они никогда уже не смогут одолеть это мистическое дерево. И тогда парень глянул на него с такой неприкрытой злобой, что на секунду химере стало не по себе. Он вообще не хотел звать этого агрессивного подростка, но Дитон сказал, что без него у них ничего не получится — Тео может не выбраться, если Лиам ему не поможет.              Что ж, Рэйкен был готов на жертву ради благого дела.              Дитон говорил, что так было нужно. Необходимо было выяснить всю правду, пока не стало хуже, пока они еще могли справиться с Неметоном и с его усиливающимся влиянием. Разложив перед Тео бумаги Врачевателей Страха, он поймал на себе озадаченный и достаточно обеспокоенный взгляд — парень был явно не рад этой перспективе. Когда друид впервые показал ему эти листы, он был напуган, не хотел к ним прикасаться и вообще был готов поджечь их, лишь бы избавить себя от этого зудящего голоса в голове и воспоминаний, но Дитон был против. Мужчина хотел, чтобы парень познакомился с этими исследованиями, чтобы понял, каким изменениям были подверженны его тело и разум, но ему было страшно даже от вида этих записей; читать их было бы самоубийством. Он помнил этот кривой, бегающий между строчками почерк; их руки бродят по бумаге, оставляя на них след от чернил, они торопятся записать каждый шаг, боятся упустить момент, поэтому пишут и пишут, не останавливаясь. Они придумывают какие-то обозначения, витьевато обходят конкретные формулы: боятся, что кто-то украдет их «успех», присвоит себе звание первооткрывателей. Тео смотрит на Дитона, сложившего руки на груди и застывшего в позе ожидания, и понимает, что тот хочет получить ответ: он не давит и не настаивает, просто смотрит на него и по-доброму улыбается. Мужчина не приказывает, а тихо ждет в сторонке, потому что знает, что давление — не выход. Для Рэйкена это было в новинку, впервые за долгое время его спрашивали, прежде чем что-то делать, — доктора себе такого не позволяли.              Они всегда врывались в его комнату, когда им что-то было от него нужно. Когда отказывался идти сам — брали за шкирку, как бродячего щенка, и выволакивали внутрь; выталкивали из комнаты в лабораторию и потом тащили по полу за ворот футболки. Иногда он задыхался: натяжение ворота оказывалось настолько сильным, что ему попросту не хватало воздуха. Они не обращали на это внимание, потому что им не нужен был слабый образец для работы, им требовалась сила и выдержка; они наказали бы его за непослушание и мольбы о помощи. Врачеватели никогда не помогали, а вот Дитон хотел протянуть руку и заставить Тео ухватиться — он ведь уже и так сделал слишком много для него, начиная с работы и заканчивая новым домом. Он стал его ангелом-хранителем в этом ужасном и пугающем мире, и парень был ему за это благодарен, но стоило ему опустить взгляд на журнальный столик и увидеть все эти пожелтевшие от времени и химикатов листы, ему становилось не по себе. Не факт, что он вспомнит все, если прочитает это. Память иногда работает непредсказуемо, выдавая лишь мелкие отрывки и не показывая картины целиком. Алан знал, что все может пройти не так гладко, как он запланировал, но нужно было хотя бы попытаться: ознакомиться с написанном — это меньшее из всех зол.              Были и другие способы.              — Хочу знать, что еще можно сделать. Даже если я прочитаю все это, моих знаний точно не хватит для понимания всего, — он перебирал в руках несколько листов, цепляясь взглядом за какие-то пометки на полях. Он не читал текст полностью, но даже и без этого понимал, что их записи сложно будет расшифровать. — А1, вколотое внутривенно, начало давать результаты. Вот что это? А тут вообще написано, что препарат U23BV ускоряет метаболизм, но ухудшает работу имплантата. Вряд ли мы поймем, что они имели в виду.              Дитон принимал его неуверенность. Когда он читал эти записи, то составил список вопросов, на которые попытался найти ответы в книгах по врачеванию и травоварению, но его познаний оказалось мало или же информации попросту не хватало. Шифровка, которой пользовались доктора, явно была придумана не за один день — вероятно, они годами создавали собственную рецептуру и старались сохранить ее в тайне. Кое-где проскальзывали реальные названия созданных химикатов, та же ртуть мелькала постоянно, но в основном были либо придуманные названия, из которых можно было бы составить химическую формулу, либо короткие описания. За второе на самом деле Дитон и зацепился. Вернувшись с прогулки с Мейсоном и Ноланом, он сразу отправился в свою маленькую лабораторию в клинике, где стал изучать части Неметона. Больше всего его интересовала странная синеватая жидкость, которая по результатам исследования по своим составляющим была близка к обычному древесному соку, однако было какое-то «но», которое складывалось сразу из нескольких факторов.       Когда Тео ранили, он потерял много крови. Им повезло, что оборотни быстро восстанавливались, потому что он не знал, какую кровь нужно было переливать химере. Наверное, это неведение сподвигло его, в тайне в от всех, провести исследование. Для этого он и взял на пробу его кровь и отправил в знакомую лабораторию к одному старинному другу, к которому частенько обращался за сверхъестественной помощью. Он уже давно размышлял о том, чтобы сделать это, ведь кровь могла стать ответом на многие вопросы. Например, как Врачевателям удалось изменить ДНК детей, или каким именно образом они оказали на них влияние? Кровь могла помочь ему с этим. Однако полученные от друга результаты его изрядно удивили и поставили, мягко говоря, в тупик.       В крови Тео содержалось в малом количестве неизвестное науке вещество, на бумаге обозначенное крестом. Это Дитон мог принять — если доктора проводили эксперименты с лекарствами, то они могли создать что-то новое, до чего наука будет идти еще долго, если вообще когда-нибудь дойдет. Это как раз-таки было в порядке нормы. Удивило его другое.       Группа крови не определялась.              Был прочерк и все. Медицина не могла определить, что за кровь текла в венах этого молодого человека, скорее всего, из-за того самого неизвестного вещества, которое намертво убило в нем все живое. И это Алана напугало. Что такое сделали с ним эти изверги, лишив его человеческих маркеров? Тогда вновь вернулся к чтению тех самых листов и зацепился взглядом за некоторые абзацы, которые, возможно, могли бы что-нибудь объяснить, если бы не были зашифрованы, как и все остальное.              «Синеватое вещество, добытое в ходе исследования, вколото опытному образцу D568. Согласно собранным данным, живая вода помогает имплантату прижиться. Наблюдение продолжается…              …По происшествии двадцати дней чужеродный орган не отторгается; побочных эффектов нет. Объект чувствует себя хорошо. Способности проявляются постепенно. Полного обращения пока нет…               …Успех достигнут».              Он собирал информацию по крупицам, переходя от страницы к странице. Пытался разобраться, но понял лишь одно: живая вода — это не что иное, как часть Неметона. Он ведь не только забирает, но и дает; по крайней мере, раньше так делал, пока не исчерпал весь свой запас помощи людям.              — То есть вы думаете, что благодаря Неметону я сейчас жив? — поднялся с дивана в ужасе; он явно не ожидал таких новостей от Дитона. — Что нужно сделать, чтобы узнать правда ли это?              — Мы можем попытаться достучаться до твоего подсознания. Открыть дверь в прошлое и найти ответы там, в твоих воспоминаниях. Но, — он запнулся и перевел виноватый взгляд на лежащие на столике листы, — это может быть опасно.              — Неважно. Скажите, что нужно, и я сделаю. Как это будет? Гипноз?              — Скорее, погружение, более действенный метод, но, повторюсь, довольно опасный. Иногда можно заблудиться в собственных воспоминаниях и остаться там навечно. Поэтому, когда будешь выбираться, не забудь закрыть за собой дверь, иначе часть твоего прошлого останется с тобой навсегда, и неизвестно, каковы будут последствия.              — Я понял. Закрыть дверь, не впускать в реальный мир воспоминания. Может, уже начнем?              Тогда Дитон двинулся в сторону Тео и опустил ладонь на его плечо; хотел поддержать его и обезопасить.              — Не торопись, парень. Чтобы все прошло гладко, нам нужна помощь еще одного человека.              Рэйкен посмотрел на него удивленно, но мужчина не стал больше ничего говорить, лишь отошел в сторону для того, чтобы сделать звонок. Так, в квартире через час появился Лиам, который даже не стал лишний раз что-то говорить — просто приехал, потому что так нужно было. Он ведь альфа, он всегда должен приходить на помощь своим друзьям; тем более, когда Дитон сказал о Тео, парень, не задумываясь, согласился. Наверное, таким поведением он показывал свое не безразличие к химере, но ему было все равно — рано или поздно все узнают, что между ними что-то происходит, если уже не узнали. Он влетел в квартиру на всех порах, уже заранее пытаясь представить, что его ждет. Столкнулся взглядом с встревоженными глазами химеры — что же так сильно могло его напугать — и сразу же отвернулся от него в поисках друида, который стоял около барной стойки. Лиам не знал, что они задумали, но, судя по их лицам, предположил, что ничего хорошего.              Проследовал в гостиную и обратил внимание на журнальный столик: начерченный белым мелом круг, по краям которого выстроились заженные свечи, по середине стояла миска со смесью горящих трав; запах от них уже заполонил всю квартиру. Резкий, достаточно горький и головокружительный — Лиам даже почувствовал, как у него начали подкашиваться ноги, но Дитон попросил его отделить этот запах и сосредоточить внимание на протянутом пакетике с ванилью. Этот вкусный аромат явно перебивал тот жженый; он с удовольствием принял эту сладость и, поблагодарив мужчину, все же спросил его о том, что он здесь делал. Тогда Алан и Тео переглянулись между собой, что не могло не быть замеченным парнем, и эти молчаливые понимающие друг друга взгляды смутили Лиама еще сильнее — они явно скрывали что-то серьезное, раз не могли прямо ответить на его вопрос. На самом деле Тео боялся реакции подростка, знал ведь, как быстро развиваются у него внезапные вспышки гнева, поэтому переживал за его эмоциональное состояние; об этом он сказал Дитону сразу, но тот настаивал на том, чтобы Данбар присутствовал при их эксперименте. Что ж, теперь приходилось пожинать плоды собственного безрассудства, потому что стоило им изложить свой план, как Тео заметил эту вздувшуюся венку на чужом виске. Потом опустился ниже и обнаружил, что подросток начинает потирать собственные ладони, сильно надавливая пальцами на кожу, — он явно думал о том, чтобы выпустить наружу когти. Запах недовольства и раздражения дошел до его носа, и тогда химера тряхнул головой. Не так он себе представлял сегодняшний вечер; он определенно был не готов к выяснению отношений и к возмущению Лиама — он вообще был не готов к встрече с ним после произошедшего, точнее, не произошедшего, в машине. Они ведь все еще нормально не поговорили, а тут Дитон с его странным экспериментом, в котором обязательно должен принимать участие парень.              Голова уже раскалывалась от этого ужасного запаха трав: он чувствовал слабость в коленях, поэтому, не замечая чужого разговора на повышенных тонах, аккуратно присел на диван и уронил голову на ладони. Чувствовал себя не очень трезво, как будто бы был под действием наркотических веществ. Перед глазами постепенно начало все расплываться, потерял четкость зрения и не мог со стопроцентной уверенностью описать свое местоположение — он просто стал машинально мотать головой и пытаться сосредоточиться. Но этот запах… он сводил его с ума…              И Дитон первым заметил это опьяненное состояние подростка: перестал спорить с Лиамом и сразу же подбежал к Тео. Травы начали действовать, поэтому нужно было начинать как можно скорее, пока этот запах не выветрился из комнаты. Именно поэтому призвал к себе все еще недовольного альфу и заставил его сесть рядом с подопытным.              — Вы уверены, что он не пострадает? — Лиам смягчился: увидев перед собой ослабшего Тео, он не на шутку перепугался. Именно поэтому присел рядом и хотел было положить ладонь на его колено, но осекся, испугавшись чужого подглядывающего взгляда. — Он выглядит не вполне здорово.              — Лиам, не переживай, это безопасно, — почти шепотом произнес парень, сидящий рядом и попытался поднять руку вверх, чтобы сделать какой-то поддерживающий жест, но руки его больше не слушались. Тео явно уже почти потерял связь с реальным миром. Его тело обмякло, ноги точно уже не двигались, а руки стали по-настоящему ватными: он откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза.              Ему хотелось спать.              — А это безопасно?              — Сложно сказать. — Дитон лишь пожал плечами и снова мимолетно улыбнулся. Лиама раздражала эта неопределенность, ему не нравилось происходящее здесь действие и его явно не привлекал этот ужасный запах (хотя он все еще держал в руках пакетик с ванилью и изредка подносил его к носу, чтобы перебить зловонный аромат чем-то сладким и приятным), но он все же надеялся на благоразумие друида. Наверное, поэтому Дитон приблизился к ним и, достав из кармана какой-то пузырек, тихо произнес: — Для этого ты здесь, Лиам. Чтобы все прошло хорошо, ему нужен человек, с которым у него есть связь в этом мире. Только ты сможешь вывести его из чертогов памяти, если он вдруг там заблудится.              Мужчина снова улыбнулся и подошел вплотную к Тео. Он открыл свой пузырек, вылил себе на пальцы маслянистую жидкость и поднес их ко лбу химеры: начал втирать жидкость в кожу, вырисовывая только ему понятные узоры. Лиам смотрел завороженно, все еще переваривая в голове сказанное друидом, — только он сможет вызволить парня из заточения собственных воспоминаний, потому что между ними, оказывается, есть какая-то невидимая связь. Он, конечно, это уже давно понял, но услышать это от кого-то еще, тем более, от Дитона, было очень странно и непривычно; бросил взгляд на опьяненного Тео и понял, что тот точно не слышал слов друида, потому что явно уже потерял способность трезво мыслить. Его глаза были закрыты, но зрачки дергались под закрытыми веками, он будто считывал какую-то информацию, заставляя ресницы трепетать. И когда Дитон закончил, то отошел в сторону и встал по ту сторону журнального столика.              — Theo, non amittere te, — эти слова будто бы вдохнули жизнь в парня: он резко вздохнул, заставив грудь приподняться вверх, а потом медленно выдохнул, снова обмякая на диване. — Действие вещества началось, поэтому пора начинать, у нас не так много времени. Лиам, — он кинул взгляд на обеспокоенного молодого человека, — возьми его за руку, так он будет чувствовать связь с этим миром. — Дитон видел, как парень сомневался, ему явно было некомфортно, но страх за химеру преодолел неловкость, и Лиам все же взял чужую ладонь и переплел их пальцы между собой. Тогда мужчина кивнул и, присев на пол, ненадолго прикрыл глаза и сам попытался погрузиться в состояние бессознательного, для этого нужно было сосредоточиться на атмосфере тишины и попробовать расслышать дыхание Тео. Как только он почувствовал эту хрупкую связь с парнем, он открыл глаза и спокойным, тихий голосом произнес: — Тео, сосредоточься на образе катакомб. Ты вновь в канализации, идешь по коридору в сторону лаборатории, ты знаешь, где она находится, ты проводишь там все свое свободное время. Проходишь мимо Врачевателей Страха, поворачиваешься в их сторону и видишь эти покрытые масками лица. Ты не боишься их, больше нет, теперь ты старше, другой человек; ты больше не тот наивный ребенок, который ведется на чужие слова; не верь им, не иди за ними, просто наблюдай. Твоя задача зацепиться за прошлое, за образы, за самого себя. Но главное, не теряй связи с реальностью: ты больше не являешься частью того мира, Врачеватели не могут повлиять на тебя и заставить что-то сделать; ты больше не их эксперимент, потому что покончил с ними.              …помни о том, что все это нереально…              Тео внезапно очнулся как будто бы ото сна. Открыл глаза и попытался проморгаться; сложно было понять, где он находится: вокруг было темно, холодно и только где-то вдалеке горели люминесцентные лампы. Поднявшись на ноги, он почувствовал неприятный, синтетический запах, пахло так едко, что пришлось закрыть нос рукой, — чувствовал, что все это было не просто так и нужно было следовать за этим запахом, идти вперед, однако внезапно его задушил кашель. Откашливание показалось ему чересчур громким. Услышал эхо, оно отбивалось от стен и раздавалась повсюду; парень стал осматриваться по сторонам, надеясь найти хоть какую-то зацепку, и на секунду показалось, что что-то знакомое бросилось в глаза: он точно знал это место, причем досконально; приложил ладони к ржавым трубам и прислушался — какой-то трескучий звук расходился по ним. Тео знал этот звук — это был голос Врачевателей, они будто звали его к себе, но ведь это было невозможно, они были мертвы, все до единого. Тогда парень двинулся вперед по коридорам, он помнил каждый свой шаг, знал, куда нужно было идти: ноги двигались вперед, а разум продолжал отрицать. Он не желал снова столкнуться взглядом с этими пугающими масками, но голос в голове заставлял его идти дальше и не останавливаться на полпути — он должен был попасть в лабораторию и что-то сделать…              …не помнил, правда, что.       Уже завернул за угол, уже увидел уроборос, открыл дверь, и в нос ударил все тот же резкий запах. Ничего здесь не изменилось: все те же огромные колбы, наполненные формалином, с разными организмами внутри; операционное кресло, на котором виднелись пятна чужой крови, и тот самый холодный плиточный пол — он так часто оказывался лежащим на нем, что страшно было вспоминать об этом. Воспоминания ударили с новой силой, когда он вновь услышал тот механический голос, он звучал где-то за спиной, поэтому Тео обернулся назад и столкнулся с призраком прошлого; отшатнулся в сторону и дал ему пройти мимо него. Врачеватель его даже не заметил, просто шагнул вперед, оставив Тео в замешательстве. Парень не понимал, что им двигало, но он последовал за ним — должен был выяснить, что здесь происходило, просто потому что должен был. Обратил внимание на звуки, исходящие из-за стены — когда-то там была его комната — и напряг слух: это явно был детский голос, очень знакомый, даже как будто бы родной. Кинулся вперед на спасение, он должен был помочь этому ребенку, пока доктора до него не добрались и не испортили его жизнь; любой ценой необходимо было спасти его и вывести на свободу. Однако, как только он открыл дверь и оказался внутри, то отшатнулся к стене и почувствовал лопатками извечный холод этого помещения. На кровати, привязанный по рукам и ногам, лежал он сам, лет восьми отроду, и звал на помощь, требовал уважительного к себе отношения, продолжая брыкаться и вырывать руки из тисков. Тео внезапно схватился за запястья — было чертовски больно, кожа покраснела на том месте, где были пристегнуты ремни, и стала чувствительной; он давно не ощущал такой человеческой, настоящей боли.              …мнимая боль, Тео, она не твоя…              Голос в голове помогал сосредоточиться: бросил взгляд на запястья и больше не заметил никаких покраснений. Все было в порядке. Но мальчик, лежащий в другом конце комнаты, был реальным; Тео знал, что это все было взаправду, поэтому двинулся в его сторону. Он хотел отвязать его, он всегда мечтал, чтобы кто-то освободил его, помог выбраться, но никто так и не приходил, не мог разорвать эти тиски. Может, это значило, что он сам себе должен был помочь? Именно поэтому двинулся ближе, хотел уже было прикоснуться к этим ремням, как вдруг дверь вновь распахнулась, и на пороге появились они. В своих черных нарядах, как призраки среди ночи, они двинулись к маленькому Тео, отодвинув реального парня снова в сторону. Он хотел было накинуться на них, но голос мальчика помешал ему.              — Вы сказали, что сделаете меня сильным, вы обещали! Я привел их к вам, я отдал вам свою сестру, потому что вы попросили! Где моя награда?!              — Объект D568 слишком много разговаривает, — сказал один из них, и тогда другой достал из кармана шприц с какой-то прозрачной жидкостью.              Тео хотел его остановить, но не получилось: они успели вколоть мальчику что-то в шею, после чего он быстро успокоился, обмякнув на кровати, и прикрыл глаза. Он даже не почувствовал боли, просто небольшой дискомфорт в области шеи, поэтому приложил руку к месту укола и на секунду потерялся в пространстве — ноги подкосились, и голова начала кружиться; он чуть было не споткнулся на ровном месте, но удержал равновесие и попытался выпрямиться. Проморгался и, открыв глаза, попытался привыкнуть к темноте. Он все еще был в своей старой комнате, но свет погасили; окружающее пространство покрылось мраком, лишь слабый луч света выбивался из-под двери. Тео не стал долго думать: открыл дверь и быстро выбежал наружу…              …шел по заснеженному лесу. Холод пробирал до костей — почему он вообще был зимой в одной футболке — изо рта шел теплый пар, руки и ноги коченели. Рэйкен обхватил себя руками, пытаясь хоть немного согреться, и огляделся по сторонам: он знал этот лес, значит, все еще находился в Бейкон-Хиллз. Услышал треск за своей спиной и резко развернулся — он явно был здесь не один, поэтому напряг слух и сосредоточился; в нескольких метрах от него что-то происходило, какое-то странное телодвижение, тогда он решил броситься в ту сторону. Бежал из последних сил, несмотря на то, что холод хлестал по оголенным участкам кожи, было чертовски больно воспринимать этот колючий мороз, но он не сдавался — бежал вперед, надеясь найти ответы. Вдалеке завидел знакомые фигуры, поэтому резко притормозил и спрятался за деревом; присел на корточки и выглянул из-за ствола: Врачеватели стояли около большого пня, распластавшего свои корни на несколько метров. Тео не видел всей картины, потому что они загораживали обзор, но, стоило одному из докторов отойти в сторону, как он заметил собственный силуэт. Мальчик определенно лежал на рубленном дереве, поджав под себя ноги, — Тео чувствовал запах химикатов, он явно был чем-то накачен, возможно, каким-то транквилизатором. Ощутил, как по венам начала течь какая-то раскаленная жидкость, а потом руки пронзила нестерпимая боль; ему хотелось закричать, но он закрыл ладонями рот, чтобы его не услышали. Химера не должен был выдавать свое местоположение, ведь его могут увидеть и наказать. Парень точно не хотел получить разряд током или очередные инъекции, от которых начинают болеть мышцы.              Упустил тот момент, когда Врачеватели стали водить хоровод возле горящего Неметона. Нет, это была не метафора — дерево действительно горело посреди заснеженного леса. И тут внезапно в нос ударил металлический, горьковатый запах крови; его начало нещадно мутить, он отполз чуть дальше от этой животрепещущей картины и попытался собрать в ладони как можно больше снега. Боль шла от кисти до локтя, жгло не по-детски, поэтому он решил приложить к этому месту больше холода, чтобы стало легче… и вдруг кто-то схватил его под мышками и потащил за собой…              …дом. Красивый, наряженный, они готовятся встречать Рождество. Он слышит топот Тары и ее подружки на втором этаже — они играли в какую-то глупую девчачью игру, его они не взяли, назвав надоедливой малявкой, поэтому он и обиделся, сев на диван в гостиной со сложенными на груди руками. Мама пыталась помирить его с сестрой, но он не хотел ее больше видеть. Она его не любит, презирает, считает маленьким и не интересным…              …шли уже пару часов. Тара все еще ныла, что ее не оставили дома и заставили идти в этот проклятый лес — она именно так и выражалась, за что получила нагоняй от мамы. Тео усмехнулся: наконец-то сестру хоть за что-то упрекнули, они ведь теперь поняли, что она не идеальная. Шел и приговаривал, что все идет по плану…              Потряс головой: он запутался. Все смешалось воедино, он не мог сосредоточиться на чем-то одном, мелькающие образы мешали ему думать. Все плыло перед глазами, поэтому он закрыл их, приложив ладони к лицу. Нужно было зацепиться за что-то — Тео попытался отыскать в своем сознание место или человека, который мог бы помочь. Ищи, пытайся. Бродил по лабиринтам памяти в поисках неизвестного. Внезапно почувствовал знакомый запах и осекся. Кажется, что-то есть, — открыл глаза и увидел перед собой Лиама, единственного человека на свете, готового принять его со всеми изъянами. Они снова были в пикапе, куда-то ехали, было уже темно, кроме леса и дороги вокруг ничего не было; они явно возвращались после очередной миссии. Лиам трогал челюсть, похоже, она побаливала, но это только забавляло Рэйкена: бросил взгляд на парня на пассажирском сидение и искренне улыбнулся.              — Сколько раз ты вырубил меня?              — Пять.              Это было так забавно. Такие вылазки с Лиамом могли бы стать традицией, если, конечно, после всего произошедшего его не прогонят из Бейкон-Хиллз. Он уже привык к этому агрессивному и потерявшему контроль подростку, с ним было весело проводить время, он мог бы даже назвать его самым близким ему человеком на данном этапе жизни. Никто больше так ему не доверял, как этот парень — Тео обманул бы, если бы сказал, что ему это не льстило. Снова бросил взгляд на Лиама и поймал себя на мысли о том, что не слышит звука чужого голоса, а ведь бета явно говорил что-то. В голове вновь возник шум, стало как-то не по себе, но потом сквозь эту дымку проник голос.              …Тео, сосредоточься на лаборатории, найди Врачевателей, они еще не все тебе рассказали…              …его выбросили прямо в операционную. Упав на пол, чуть не разбил колени в кровь. Попытался подняться на ноги, но почувствовал легкое головокружение: нужно было сосредоточиться и поймать равновесие. Напряг мышцы во всем теле и все же смог встать и не упасть, а затем посмотрел прямо перед собой. Доктора были заняты, крутясь около операционного стола, — тогда Тео приблизился к ним, чтобы взглянуть на их творение поближе. Увидев на столе самого себя со шрамом на груди от пересадки сердца, внезапно почувствовал боль в этом месте и инстинктивно тронул себя за грудь. Наблюдал за их действиями внимательно, следил за их руками; они явно вкололи ему обезболивающее, потому что под закрытыми веками продолжали двигаться зрачки, но он явно не чувствовал никакой боли. Тогда один из Врачевателей достал из шкафчика какой-то потертый старый пузырек с неизвестной парню жидкостью.              — Живая вода, — произнес тот же доктор, и все закивали.              Тогда Тео тут же подбежал к шкафчику и посмотрел внутрь — больше ничего не было, этот пузырек явно был в единственном экземпляре, и это его удивило (неужели они потратили это на него одного), а потом он все же вернулся взглядом к действиям Врачевателей. Набрав в шприц какой-то синеватой жидкости, доктор посмотрел на нее на свету лампы, после чего нащупал вену на руке у мальчика и ввел препарат ему под кожу. Химера почувствовал мимолетный укол, а потом и вовсе по венам растеклась какая-то раскаленная жидкость — это было чертовски больно… он ощущал, как конечности начали неметь… воздуха в легких не хватало, хотелось кричать от этой невыносимой боли, но не получалось произнести ни звука… он снова схватился за голову, потому что она снова начала кружиться… его мутило…              …по венам все еще текла та странная жидкость…              …было чересчур горячо и больно, но он старался удержаться на ногах…              Внезапно его повело в сторону: он провалился сквозь стену, попав в коридор канализации. Стоило развернуться за спину, и он вновь оказался в заснеженном лесу, где пахло гарью и кровью, один запах перекрывал другой, из-за чего голова стала кружиться еще сильнее, и виски стали пульсировать. Тогда закрыл глаза, чтобы избавиться от боли, а когда открыл, перед ним вновь была его комната у докторов: та же одиноко стоящая в углу кровать, небольшая потертая тумбочка, где он хранил одежду, украденную из дома, и больше ничего. Потряс головой и попал в школьную библиотеку — перед ним Лидия, она только что прочитала информацию про Цербера и Дикую охоту, теперь она все знает и хочет рассказать об этом Скотту, но он ведь ей не позволит. Она поворачивается в его сторону и уже говорит ему что-то, как вдруг он замахивается на нее рукой…              — Нет! — кричит он самому себе, но тот Тео его не слышит.              Лидия падает на пол, и он успевает почувствовать тот мимолетный страх, что появился у нее в тот момент, когда она поняла его коварный план. Голова заболела сильней, можно сказать, что начала разрываться от боли, поэтому он сложился пополам, упав на бетонный пол на колени.              — Ты не можешь забрать боль, если тебе все равно.              — Нет, Мейсон, мне не все равно. Больше нет, — он пытается говорить, но боль в голове не дает возможности выразить мысли в слова. Это было похоже на молчаливый крик, который никак не мог вырваться наружу.              Готов был кричать, хотел это сделать, но внезапно земля разверзлась, и пол под ним стал пропадать. Вот все они смотрят на него, как он падает в бездну: они рады, что избавятся от него, потому что он причинил им чересчур много боли. Тео зовет на помощь, пытается достучаться до доброго сердца Скотта, но Малия не дает ему совершить ту же ошибку — спасти предателя — хватает его за руку и останавливает на полпути, Маккол отходит в сторону и продолжает смотреть, как и все остальные. Сестра утягивает его в бездну, и тогда Тео чувствует, что голова готова взорваться прямо сейчас. Но открывает глаза и видит перед собой Лиама: он стоит около открытой двери и подзывает парня к себе; кроме двери в этом белом безвоздушном пространстве нет ничего. Если это рай, то парень готов здесь остаться. Данбар улыбается ему и расположен явно достаточно добродушно, он хочет, чтобы Тео пошел за ним, поэтому парень быстро сокращает расстояние между ними и уже оказывается рядом с Лиамом — тот протягивает ему руку и ждет, когда он схватится за нее. Поразмыслив минуту, Рэйкен все же принимает его ладонь и чувствует, как его тянут вперед, к свету, за пределы этого странного безвоздушного пространства. Они вдвоем выходят за дверь, и только тогда он оглядывается за спину, чтобы…              Подскочив на диване, Тео открывает глаза и начинает ловить ртом воздух. Такое чувство, будто бы мозг не получал кислорода несколько дней, и теперь ему требуется как можно больше воздуха. Он старается успокоиться, сосредоточить внимание на крепкой хватке Лиама — парень держит его за руку одной рукой, а вторая лежит на его спине — и на серьезном выражении лица Дитона.              — Дыши, Тео, дыши, все хорошо, ты вернулся к нам, — он кивнул Лиаму, и тот тяжело выдохнул. Они явно переживали за него. — Ты молодец, парень.              Как только он окончательно пришел в себя и стал дышать ровно, он посмотрел на Данбара и их сцепленные руки и тихо произнес:              — Что случилось? Я будто бы заблудился, не мог найти выход, а потом… потом я увидел тебя, — Лиам улыбнулся кончиками губ, — и ты вывел меня из лабиринта моих мыслей. Ты… ты… для этого он здесь, да?              Дитон лишь кивнул, улыбнувшись им обоим, и поднялся с пола. Он начал собирать весь инвентарь: сначала задул свечи, а потом стал сгребать их в одну кучу; смесь из трав в итоге полетела в мусорное ведро, а свет в комнате наконец был им включен. Они сделали это — вначале, когда Тео только погрузился внутрь себя, Дитон боялся, что у них не получится среди толщи воспоминаний отыскать то самое, которое так сильно было ему необходимо. Однако, приложив больше усилий, им удалось направить парня по нужному следу — он нашел то, что искал. Тогда друид подтвердил свою мысль о том, что Врачеватели знали о магической силе Неметона, и о живой воде, о которой слагали легенды. Алан часто слышал об этой жидкости, что способна была заставить мертвых стать живыми и могла лечить больных от разных недугов — согласно древнему поверию, за такую находку нужно было дорого заплатить. Живая вода, что текла по венам дерева, не на всех оказывала положительное воздействие. Иногда она убивала. Человек мог умереть в муках. И Дитон никогда не верил в эту легенду, уж тем более не связывал ее с Неметоном, но теперь все будто бы встало на свои места.              Тео — выживший. Он не просто химера, он действительно успех во всех смыслах этого слова. Единственный в своем роде, кто смог пройти эту пытку воздействием сыворотки из живой воды. Ему повезло, или он просто был неимоверно жаждущим жизни.              Мужчина глянул на него с кухни и прикусил губу. Нужно было рассказать ему об этом, тонко и аккуратно, чтобы не разрушить и без того слегка неустойчивую психику. Им всем нужно было знать правду, но для этого друид должен был подготовить почву и посоветоваться со своими коллегами. О действиях живительной жидкости знали старейшины, только они могли разъяснить весь смысл воспоминаний молодого человека, но имел ли он право обращаться к ним после собственного неповиновения? Задумавшись, он и не заметил, как Лиам бросил взгляд в его сторону — он все еще успокаивал Тео и, похоже, не собирался отпускать его — и попытался уловить его настроение. От Дитона пахло неуверенностью и легким замешательством, но парень не стал сейчас настаивать, для него первоочередным было восстановление Тео, поэтому он снова вернулся взглядом к парню и крепче сжал его ладонь. Тот лишь благодарно кивнул, а потом и вовсе потянулся к нему.              Лиам и не заметил, как оказался в чужих крепких объятиях. Тео вжимался в его плечи, давил ладонями на его спину и тяжело дышал, оставляя на его шее горячий след. По коже пробежали мурашки; Данбар расслабился в его руках и поймал себя на мысли о том, что сейчас они оба были в порядке, чувствовали себя правильно. Тогда парень прикрыл глаза и стал слушать, как быстро бьется чужое сердце. Больше ничего вокруг его не интересовало, никакой Неметон сейчас ему был не нужен, никакие нимфы не потревожили бы его покой — он просто хотел быть рядом с Тео, чувствовать его мерное дыхание и видеть эти добрые зеленые глаза. Никто никогда не говорил парню, что в его глазах отображался бескрайний зеленый лес, там было вечное лето, и Лиам очень хотел побродить по этому месту. Так сильно хотелось раствориться в этих объятиях и забыть обо всех насущных проблемах, чтобы ничего больше их не пугало до дрожи — только они и больше никого.              Лиам впитывал под кожу этот синтетический запах. Он знал, что еще долго от него будет пахнуть Тео, но ему нравилась даже мысль об этом. Его волк отзывался на запах чужого волка — и это было приятное чувство; в груди расплывалось теплое облако удовольствия. И Рэйкен тоже это почувствовал: он опустил голову ниже и лбом прижался к его плечу. Даже усмехнулся. Они были сейчас так близко друг к другу, и душой, и телом, и обоих это устраивало, по крайней мере, он не чувствовал, что Лиам хочет закатить очередную сцену. Слышал только его шепот: он повторял, что теперь все будет хорошо, и ему нечего беспокоиться. Тео и не беспокоился, больше нет, потому что рядом с ним был человек, который за последнее время стал его личным сортом успокоительного.              Они слышали, как Дитон покинул их, пройдя с кухни до своей спальни, и оба были ему благодарны за предоставленную возможность на уединение. Правда, они не особо обращали на него внимание до этого, но все же без него было комфортнее. Тео почувствовал даже легкое облегчение со стороны Лиама, когда они услышали чужие тихие шаги. Это позволило им расслабиться и еще какое-то время побыть в атмосфере тишины, но уже через несколько минут они все-таки отпрянули друг от друга. Вот тогда Данбар немного стушевался и спрятал глаза куда-то вниз, посмотрев на их все еще сцепленные ладони; все это время он чувствовал тепло, исходящее от чужого тела, и ему было от этого легче. Сейчас он был немного смущен: он всегда стеснялся всплеска чувств — Мейсон говорил, что это было похоже на детскую травму, когда он в начальной школе признавался в любви Сюзи Голлен и, получив от нее отказ, слишком эмоционально пережил ее слова — для него эмоции были сродни чему-то неправильному. Он стеснялся своего запаха в данный момент, и Тео чувствовал это, он хотел уже что-то сказать, но внезапно Данбар выпустил его ладонь из рук и тихо произнес:              — Наверное, мне уже пора. Мама и так беспокоится, куда я вечно пропадаю по вечерам, не хочу больше ее расстраивать, — тогда он встал с дивана и, все еще не смотря в глаза химере, двинулся в сторону прихожей.              Тео лишь фыркнул. Он уже не удивлялся этому странному и не рациональному поведению подростка — он уже изучил его повадки. Тогда он тоже поднялся с дивана и двинулся за ним в прихожую; нужно было проводить его и поблагодарить за то, что он пришел, ведь, если бы не Лиам, неизвестно, где сейчас он блуждал бы.              — Спасибо за помощь, — привалившись к стене в прихожей, он стал смотреть на парня, который торопливо начал натягивать на себя ботинки. — Ты вытащил меня из собственного ада. Дважды. Я этого не забуду.              — Я уверен, что ты справился бы сам, — завязывая шнурки, он поднял голову вверх и слегка улыбнулся. Наконец-то посмотрел в эти красивые зеленые глаза.              — Нет, не справился бы.              Тогда улыбнулись оба. И Лиам, и Тео знали, что это была чистая правда. Они постепенно становились единым целым — они успокаивали друг друга, вытаскивали из кошмаров и помогали восстановиться. Казалось, что в этом не было ничего особенного, но это было особенно, потому что они были Лиамом Данбаром и Тео Рэйкеном, подростком с РПВ и бывшим социопатом. Два человека, которые с самого начала не особо любили друг друга, но которые впоследствии стали друзьями.              — Мы друзья, Лиам?              Тео сложил руки на груди и проследил взглядом за действиями беты: он, услышав этот вопрос, внезапно остановился. До этого парень пытался снять куртку с вешалки, но сейчас руки перестали его слушаться. Как у Тео вечно получалось сбивать его с толку? Ведь даже не поворачиваясь в его сторону, был уверен, что сейчас он слегка ухмыляется, ведь тоже изучил его поведение за все это время. Не знал, что должен был сделать прямо сейчас, но инстинкты подсказали развернуться, поэтому он сделал это и все же столкнулся взглядом с этими притягательными глазами.              — Мы… мы…              — У нас все сложно, да?              Вот теперь он точно ухмыльнулся и кивнул головой.              — Прости, я должен разобраться в первую очередь в себе. Я чувствую, что все идет своим чередом, как должно быть. Пусть так и будет. Пока. Потому что ты и я, это… это…              — Сложно, — подсказал Тео.              — Не то слово, — Лиам улыбнулся и поймал себя на том, что давно перестал смотреть ему в глаза. Опустив взгляд на его губы, он достаточно соблазнительно прикусил свою нижнюю губу, что не мог не заметить парень, стоящий напротив. — Я думаю, что мы разберемся со всем после. Если ты, конечно, этого хочешь.              Стал подходить ближе. Смотрел завороженно на его губы и не уводил взгляд.              Тео хотел. Он много чего хотел в данный момент, когда переводил взгляд от этих опущенных глаз к соблазнительным и слегка обветренным губам.              Они оба этого хотели.              — Я хочу. Очень сильно.              Прикрыл глаза и почувствовал, как его губ коснулись чужие. Легкий, мажущий поцелуй заставил Тео забыться — вот сейчас он был на пике собственной эйфории. Так хорошо ему давно не было. Чувствовал жар от чужих мягких губ, ощущал это животное желание, но не стал давить на него, не захотел углубить поцелуй, потому что страсть сейчас была излишня. Нежность — вот что было вложено в этот легкий, невесомый поцелуй, который Лиам оставил на губах химеры. Он быстро отстранился, поглядел в его глаза и улыбнулся. Они поговорят об этом потом, когда все это закончится, когда жизнь снова встанет на нужные рельсы. Тео уверен, что они обсудят их достаточно интересное положение, когда оба будут устойчиво стоять на ногах и не будут бояться за завтрашний день.       

* * *

      Лиам посматривал на Алека, сидящего на заднем сидении машины Лидии, всю дорогу до амбара Арджента. Они ехали молча, лишь изредка кидая взгляды друг на друга и пытаясь немного разрядить слегка напряженную атмосферу. Девушка, будучи за рулем, не хотела отвлекаться на чужие молчаливые разговоры, но в глубине души чувствовала себя лишней — парням определенно следовало поговорить друг с другом и разобраться в какой-то своей проблеме. Она всегда знала, когда Скотту и Стайлзу следовало остаться наедине и решить мужские вопросы; такое происходило довольно часто, потому что Стилински требовалось иногда вправить мозги своему лучшему другу и заставить его мыслить здраво. Она вечно уходила в сторону и наблюдала за их диалогом издалека: видимо, сейчас ей тоже требовалось испариться из машины и оставить Алека с Лиамом наедине. Посмотрела на Данбара и, поймав его ответный взгляд, искренне ему улыбнулась — Лидия пыталась его поддержать с момента приезда в город, потому что он никогда не был ей безразличен; помнила его беззащитное и беспомощное выражение лица, когда Скотт только обратил его. Напуганный, ничего не понимающий и умоляющий от него отстать подросток. Она тогда устроила скандал Макколу; знала, что не имела права кричать на него, но все же не могла сдержаться, когда из-за чужой глупости толпа подростков чуть не разрушила ее домик на озере. То был тяжелый год, когда они с мамой пытались разобраться с финансовыми трудностями и вылезти из долговой ямы — они должны были продать тот дом, хоть Лидия и любила его всей душой, но она пыталась отпустить его и помочь своей семье встать на ноги. А тут еще новообращенный оборотень, которого нужно было держать на цепях во время полнолуния.              В тот день у нее чуть не случилась истерика: кто-то заказал алкоголь без ее разрешения, чуть не разбил коллекцию ваз, привезенных из Китая, Мейсон пролил вино на белоснежный ковер на втором этаже, и это вывело ее из себя. Она не винила подростков, заполонивших ее дом, Хьюитта, который бегал вокруг нее и старался вывести пятно с ковра, Малию, пытающуюся справиться со своими проблемами с обращением. Она винила лишь Скотта Маккола, который обратил пятнадцатилетнего подростка без его согласия и заставил мальчика примириться с этим. Ему не дали выбора, как Питер не дал выбора ей — просто посягнул на ее свободу и заставил ее принять новую сущность. Теперь ее жизнь стала похожа на фильм ужасов: эти голоса, которые она слышала постоянно, сбивали ее с толку, а видения путали ее сознание, смешивая реальную жизнь с фантазиями. Если Дерек утверждал, что укус — это подарок, то Лидия была с ним крайне несогласна: в свое время Стайлз отказался от такого дара, предпочтя остаться собой, без сверхъестественных способностей. И в тот злополучный для нее день, когда она была полностью выбита из колеи, она выцепила Скотта и постаралась объяснить ему, что он поступил крайне неосмотрительно, укусив парня и лишив его свободы выбора.              — Он мог умереть, Лидия. Как я по-твоему должен был поступить?              — Иногда смерть выглядит привлекательнее этой сверхъестественной жизни, — ее отчаяние распространилось по помещению; Скотт смотрел на нее так, как никогда до этого не глядел. В его глазах читался страх — он не ожидал услышать такое от всегда улыбающейся королевы вечеринок Лидии Мартин. Она явно устала от всей этой беготни и волнения за свой дом, он знал это, поэтому схватил ее за руку и посмотрел прямо в ее большие, слегка припухшие от слез глаза.              — Эй, мы справимся, все вместе. Мы же одна стая.              Почему-то это спокойствие со стороны альфы только разозлило ее. Тогда девушка выдернула руку из его хватки и достаточно грубо произнесла:              — Скажи это Лиаму, когда он очнется. Вряд ли он будет рад оказаться в этом сумасшедшем мире, где каждую секунду тебя может убить какой-то психопат.              Она ушла, не оглядываясь, потому что просто устала от этого цирка. Они стая, да, Лидия знала об этом, но в какой-то момент это начало выводить ее из себя. Тогда она не сдержалась, вывалила на Скотта свои переживания и гнев и просто хлопнула дверью, хотя, если бы подумала, то поняла бы, что их нынешний альфа тоже когда-то был жертвой хищного зверя. Маккол тоже не выбирал, кем ему быть, его заставили принять произошедшее и жить дальше, только жизнь уже стала другой; обычный подросток превратился в сверхъестественное существо с совершенно другими потребностями. Извинилась, конечно, потом за свою вспыльчивость, но в глубине души все равно никак не могла забыть о том, что он сделал: смотрела на Лиама и думала, как могла бы сложиться жизнь этого парня, если бы не тот укус. Возможно, он был бы счастлив, играл бы в лакросс, тусил бы с Мейсоном и думал бы о поступлении в колледж — по крайней мере, она сама хотела бы такой беззаботной жизни, когда не боишься спать по ночам. Именно поэтому в моменты отчаяния, когда ее накрывала легкая паника, она звонила Стайлзу по видеосвязи и наблюдала за тем, как он делал свои дела: иногда он с горящими глазами и невероятным энтузиазмом читал ей какую-то книгу по учебе, а она слушала и не старалась его перебить — его голос успокаивал, заставлял ее забыть о собственных проблемах. Лидия никогда не признавалась в этом, но она восхищалась его выдержкой: Стайлз всегда был храбрее их всех вместе взятых, он не боялся трудностей, всегда шел напролом, не оглядываясь назад; и сейчас она была рада, что разглядела его в толпе других парней. Наверное, она просто заметила, что он выделялся из всех своей яркой улыбкой и желанием жить, поэтому, как только на экране мобильника высвечивалось его улыбчивое и радостное лицо, она ловила себя на мысли, что счастлива, что все идет правильно, своим чередом. И сейчас ей его не хватало: обычно она рассказывала ему обо всех университетских сплетнях и различных проблемах, а сейчас, вот уже как несколько дней она не брала трубку, сбрасывая звонки, и отписывалась ему короткой фразой, что у нее все в порядке. Да, да, у нее слишком много дел, завал по учебе, и ей некогда болтать по телефону со своим парнем; была уверена, правда, на все сто процентов, что Стайлз не верил ни единому ее слову, но, пока он не поднял весь ФБР на уши, она была спокойна.              Снова посмотрела на Лиама и поняла, что делает это все ради него: он попросил ее ничего не говорить Скотту, а там, где Скотт, там и Стайлз, они идут в одном комплекте, поэтому она продолжала помалкивать. Понимала, что ему было тяжело. Даже если он не говорил об этом, то она видела его опущенный взгляд и слегка поджатые губы — пора было стать настоящим альфой и сплотить вокруг себя каждого, особенно новеньких. Поглядела в зеркало на Алека и слегка улыбнулась, когда поймала его обеспокоенный взгляд. Лидия повернула руль и въехала на импровизированную стоянку Арджента; ее порадовал тот факт, что они были первыми, поэтому про себя она улыбнулась, когда припарковала машину рядом с чужим автомобилем. Отстегнув ремень безопасности, девушка повернула в свою сторону зеркало и коснулась пальцем своих губ — помада слегка смазалась, нужно было стереть ее с кожи и привести себя в порядок.              — Мейсон написал, что они заехали за сладким, кажется, у Бонни нехватка сахара в организме. — Лиам повернулся в ее сторону и выключил свой мобильник. — Они немного задержатся.              — Вот и отлично, — вернув зеркало в исходное положение, она улыбнулась и повернулась назад. — Алек, дорогой, подай, пожалуйста, мою сумочку.              Парень взял ее красную сумку и передал девушке вперед. Лидия приняла из его рук предмет своего гардероба и молчаливо поблагодарила его кивком головы. Пока она лазила в своей сумке, Лиам чувствовал что-то неладное — она ведь так и не разблокировала двери, как будто не хотела выпускать их наружу. Это слегка напрягло его и выбило из равновесия, в то время как Алек ощутил это легкое напряжение в чужом теле, промелькнувшее на секунду, а потом и вовсе выдвинулся немного вперед, чтобы проследить за его взглядом и тоже посмотрел на девушку, доставшую из сумки красные перчатки. Надела их на руки и с улыбкой на лице, глядя на них обоих, произнесла:              — Разберитесь между собой уже наконец. Нечего на меня так смотреть своими хмурыми лицами, я же вижу, что между вами что-то происходит, есть какой-то незакрытый гештальт, так что преодолейте это и идите дальше. Ты, — она указала пальцем на подростка на пассажирском сидении, — его альфа, Лиам, тебе нужно наладить связь с членами твоей стаи. А тебе, Алек, нужно не просто слепо верить ему, как главному, а просто научиться быть ему в первую очередь другом. Уверена, что вы справитесь, я же пока пойду и заварю нам всем чаю, если у Арджента вообще есть чай и нормальная человеческая еда. — Сказала, как на духу, и вылезла из машины, оставив ключи на сидение.              Помахав им на прощание ручкой, Лидия развернулась на своих каблуках в сторону амбара и пошла вперед; спиной чувствовала на себе их недоуменные взгляды, но понимала, что поступала правильно. Иногда людей нужно было столкнуть лбами, чтобы что-то изменилось в их отношениях. Лиам ведь прекрасно знал эту схему, да и Лидию с ее вечным желанием кому-то помочь тоже знал, но почему-то до сих пор сидел и удивленно посматривал на входную дверь амбара, за которой спряталась девушка. Она их бросила, заставив обоих ненадолго притормозить и обратить взор друг на друга. На деле Лиам уже давно хотел поговорить с Алеком, он обязан был обратить на него внимание и стать ему, как сказала Лидия, настоящим другом. Когда Скотт только привел этого парня к ним в компанию, Лиам не знал, что должен был делать, — в тот момент перед его глазами рушился мир: его друзья закончили учебу, они разъезжаются по колледжам, они с Мейсоном должны дальше ходить в школу и следить за спокойствием в городе, и внезапно на их голову свалился новенький. Поначалу Алек был зажат: он стеснялся о чем-то просить, мало разговаривал с ними и вообще иногда делал вид, что его попросту не существует. Мелисса с медицинской точки зрения объяснила им, что у парня развивается психологическая проблема на фоне потери семьи, поэтому он приходит домой и, ни с кем не разговаривая, сбегает в свою комнату; он не мог попросту принять тот факт, что за считанные секунды его жизнь изменилась.              Синдром потерянного настоящего. Такой диагноз придумал для него Мейсон.              Лиам отчасти понимал его — он, конечно, не терял свою семью, но он тоже в какой-то момент после обращения поймал себя на мысли, что он потерял себя прошлого. Теперь его жизнь явно больше никогда не будет прежней, и он помнил тот взгляд разочарования, когда смотрел на себя в зеркало в те дни; точно такой же взгляд он видел у Алека, когда он позволял приблизиться к нему. И какое-то время парень просто не знал, как мог привыкнуть к новому городу и новым людям, но потом что-то изменилось: он просто улыбнулся впервые за все время, когда Кори о чем-то пошутил, и они все приняли это за первый шаг к восстановлению. Они все за ним наблюдали, следили за его эмоциональным состоянием, переживали, когда он уходил внутрь себя и никого, кроме Мелиссы, не подпускал слишком близко — все это вошло в их привычное расписание. Лиам старался замечать больше остальных, помогать парню адаптироваться к школе и привыкать к новому миру, но у него не всегда получалось это так гладко. Дело в том, что он просто никогда не замечал за собой качества лидера, никогда не думал, что сможет повести за собой стаю (командой по лакроссу управлять было проще), однако этот парень по какой-то причине беспрекословно следовал его советам, слушал его и пытался иногда быть похожим на него. Наверное, это всегда в нем и подкупало.              Тогда Лиам все же улыбнулся и почувствовал, как сердце начало биться ровно.              — Прости меня, Алек, — тогда он все же набрался смелости и развернулся в его сторону; столкнулся с его большими карими глазами, в которых читалось непонимание, и продолжил: — Я должен был поговорить с тобой прежде, чем совершать непоправимую ошибку. Не должен был идти на свидание с Алекс, потому что знал, что она тебе небезразлична. Друзья так не поступают.              — Не твоя вина, что я ей не по нраву. — Он лишь пожал плечами и опустил взгляд на свои сцепленные в замок руки. Он явно немного нервничал, Лиам чувствовал, как салон постепенно начал заполняться солоноватым запахом беспокойства, поэтому ему хотелось подавить это. — Да и вообще, вы вместе смотритесь хорошо. Кто я такой, чтобы мешать вам.              Почувствовав в его голосе нотку отчаяния, парень на секунду растерял всю свою уверенность в том, что разговор сейчас действительно необходим. На самом деле он и не думал, что Алек так сильно переживал эту ситуацию — он ни разу словом не обмолвился по этому поводу, сложно иногда было даже считать его настрой, а сейчас он был как на ладони. Зажатый, немного угловатый, мечтающий сбежать отсюда. Парень определенно чувствовал себя некомфортно из-за этого разговора, однако Лиам не хотел заканчивать: они должны были разобраться с этим раз и навсегда. Поэтому он пересилил собственную неловкость и, опустив глаза вниз, тихо сказал:              — Я и Алекс — это невозможно. Мы не можем быть вместе просто потому… потому что я влюблен в другого человека. — Вот тогда он поднял глаза на парня и столкнулся с его удивленным взглядом. — Да, это правда. Ты второй, кому я об этом рассказал. Первой была сама Алекс.              Он даже усмехнулся. Не так давно Лиам смог признаться самому себе в том, что имел чувства к Тео, а уже сейчас говорил об этом Алеку, даже не Мейсону. И это поразило не только его самого, но и парня, смотрящего на него теперь с доподлинным интересом, — он слышал, как громко бьется чужое сердце, и знал, что Лиам не врал. Однако он был удивлен тому, что впервые за все это время слышал об этом — понимал, конечно, что такие вопросы Лиам, скорее всего, обсуждал непосредственно с Мейсоном, но все же был уверен, что рано или поздно данная тема стала бы частью общего обсуждения.              А сейчас все это было похоже на откровение.              — Вижу, ты удивлен, — Лиам решил разрядить атмосферу и разрезал тишину своим тихим хохотом. — Алек, ты важен для меня, для всей нашей стаи. Мы как семья, мы должны держаться вместе, помогать друг другу, поэтому я никогда не оставлю тебя. Ты для меня важен, как и все остальные. Могу помочь с чем угодно, ты только скажи, не стесняйся. Знаю, что я, возможно, не лучший альфа, который мог бы у тебя быть, но я стараюсь быть лучше с каждым днем. И я…              — Эй, Лиам, не принижай себя. — Он подтянулся немного на сидение и впервые за долгое время слегка улыбнулся. — Ты прекрасный друг, заботливый и верный, а это ценные качества для альфы. И я благодарен тебе за то, что вы приняли меня в эту семью; без вас моя жизнь никогда бы не вошла в привычное русло. Вы подарили мне надежду на то, что все можно начать заново.              От этих слов на душе стало намного легче. Лиам улыбался ему и почувствовал, как волнение постепенно отступает, и парню становится проще себя контролировать. Они уже оба не стеснялись посматривать друг другу в глаза, потому что понимали, что все это пустое, — они справятся с незначительными передрягами, у них получится собрать все воедино, а для этого им просто нужно было научиться говорить. Лиам знал, что не умел разговаривать, начиная с начальной школы он избегал излишнюю болтовню в коридорах, не стремился объясняться с теми, кто его не понимал и не принимал, потому что знал, что это было бесполезно. Затем вскрылся его диагноз, и каждый в старой школе пытался его поддеть: они все хотели увидеть, к чему может привести его агрессия, на что он может из-за этого пойти. Они смеялись, в то время как Мейсон сжимал крепче его плечо и отбивался от них всех. С того самого момента Лиам в принципе перестал нормально разговаривать со сверстниками — они просто были не достойны его внимания. Не хотел ничего объяснять или как-то оправдываться, потому что не было ничего постыдного в том, что с ним происходило. Иногда люди были чересчур жестоки в своих словах, и это заставляло прятаться в панцирь из чувства собственной безопасности.              Сейчас ему ничего не угрожало: его не пытались задеть, не провоцировали на какое-то действие, но он все еще не мог собрать себя по кусочкам. Не привык быть связующим звеном, это, скорее, больше подходило Мейсону, хотя и старался. Видел поддержку в глазах Алека, когда они вылезали из машины, и продолжал улыбаться — пускай их ждет не самый простой день и, возможно, не один, но они справятся. Вместе. Потому что волкам не выжить без стаи: они чувствуют себя сильнее, когда держатся бок о бок. Именно поэтому, идя до амбара, Лиам и не заметил, как приобнял парня за плечи — сегодня они преодолели небольшой барьер, перепрыгнув через забор. Откровение было засчитано, и это было приятным чувством.              Не успели открыть дверь амбара, как оба услышали приближающуюся машину — сложно было не расслышать этот скрежет от поездки по бездорожью. Тогда Лиам лишь кивнул Алеку, мол, встреть их, а сам зашел в амбар. С улыбкой на лице открыл дверь и проник внутрь, ощутив, как в лицо ему ударил теплый домашний воздух. Но, стоило ему только перешагнуть порог, как понял — лучше бы не заходил. Остановился около двери как вкопанный и стал поглядывать за мирно разворачивающейся на кухне картиной: за столом как ни в чем не бывало сидели Лидия, Крис и, мать вашу, Питер Хейл и мило пили чай. Он никогда бы и не подумал, что эти трое вообще могут ужиться друг с другом, потому что раньше, по слухам, они держались на расстоянии нескольких километров. Лидия резко развернулась в его сторону и натужено улыбнулась — она все еще не принимала Питера, с трудом воспринимала его нахальство и вездесущность, хотя делала вид, что все хорошо. В том-то и дело, что лишь делала вид. Все знали ее истинные чувства по этому поводу, и никто этому не удивлялся. Сложно было принять бывшего альфу-маньяка в стаю, даже Малия до сих пор не поняла, как могла к нему обращаться. Никто не горел желанием лишний раз звонить ему и просить о маленькой услуге, но на этот раз Крис самостоятельно привез его к себе — нужно было покончить со всем быстрее.              — О, малыш Лиам, рад видеть, — он как всегда нахально улыбнулся и откинулся на спинку стула.              Такое обращение разозлило Данбара. Никто не смел с ним так разговаривать, так еще и издавать такой уверенный в себе аромат. Прикусил губу и постарался успокоиться, но тут к нему подбежала Лидия, и парень не заметил, как оказался под влиянием ее чар. Она заглянула в его глаза и взяла его за руки — сейчас им нужно было только спокойствие.              — Я убью его, если он будет так смотреть в мою сторону и насмехаться.              — Я знаю, — кинула мимолетный взгляд за спину, а потом продолжила: — Я тоже не прочь избавиться от него, но сначала нам нужно закончить дело. Без него справиться не получится. К сожалению.              — Я все слышу, мисс Мартин, и рад, что вы цените мою помощь.              Он приподнялся со стула и ослепительно улыбнулся им обоим. Лидия лишь закатила глаза, а Лиам издал тихий рев, продолжая напоминать себе, что нужно было взять себя в руки. Скинул с себя раздражение и проследовал вместе с девушкой в кухню; поздоровался с Арджентом и лишь мимолетно кинул взгляд в сторону Питера. Тот и так знал, что никто здесь не был рад его видеть, но, пока он был им нужен, ему это нравилось. Кто бы вообще мог подумать, что Питер Хейл однажды станет чьим-то союзником, он сам-то никогда не предполагал, что такое может случиться. А теперь прохаживался по чужому жилищу и приценивался к вещам — у него в квартире давно пора было сделать ремонт. На секунду отвлекся, присматриваясь к хорошему кожаному дивану, но, как только услышал скрежет открывающейся двери, сразу повернулся в ту сторону. Почувствовал какой-то странный запах — вроде бы зашедших было пятеро, но ощущал он только троих. Две девушки выделялись из толпы; они явно были не так просты, как казались на первый взгляд, и поэтому он посмотрел на Арджента и кивнул ему.              Они не ошиблись. Тут действительно что-то было не в порядке.              Сложив руки на груди, он демонстративно опустился на мягкий диван и стал открыто смотреть в ту сторону: рассматривал этих девушек, пытаясь поймать их призрачный запах. Не работало. Напрягся всем телом и снова попытался, но вновь осечка. Он никогда раньше не встречался с такими существами — они не имели собственного ярко выраженного запаха, и это напрягало. Обычно любое существо можно было различить по специфическому запаху, если знать, как это делать. Он умел, учился этому долгие годы, чтобы стать лучше, чтобы опережать других на несколько шагов, но сейчас как будто что-то сломалось. Не было никакого запаха, и он впервые такое видел.              Это было достаточно любопытно — был рад, что Арджент пригласил его. Зато все остальные были не в восторге. Когда Мейсон увидел его, тоже опешил: почему бывшие враги вечно возвращались в тот момент, когда им было удобно. Он не успевал опомниться, как вдруг Тео, Нолан и Питер появились в их жизнях и стали играли роли хороших ребят — еще стоило проверить, кто из них действительно был хорошим. Он всю дорогу до амбара думал, что они собирались делать с этими явно напуганными девушками, которые топтались у входа и пытались найти себе место. Алекс, на удивление, держалась более уверенно: она улыбалась всем и каждому и не задавала лишних вопросов. С Бонни история была другой: она чересчур сильно нервничала, бледнела и теряла способность к связной речи. Парень переживал за нее, потому что сам не знал, что они планировали с ними сделать. Удивительно, что ехать с предполагаемыми убийцами в машине было не так страшно, как увидеть в помещение Питера Хейла и его самодовольную ухмылку. Перевел взгляд на Лиама и пошел к нему — нужно было разобраться во всем до того, как их план вступит в действие.              — Задам лишь один вопрос. Что он тут делает? — Мейсон незаметно кивнул головой сторону Питера, надеясь на то, что его никто не услышит. Однако сидящий на диване мужчина лишь закатил глаза и цыкнул — почему вообще они все делали вид, будто его здесь нет.              — Я понимаю, что вы все тут рады меня видеть. Я тоже скучал, мои дорогие, но давайте поскорее перейдем к делу, потому что, как бы сильно я вас не любил, находиться со всеми вами под одной крышей для меня тяжело. — Скорчил гримасу и приподнялся с насиженного места. — Если хотите что-то узнать, то давайте приступим.              — А то что? Часы приема у доктора Хейла закончатся?              Питер усмехнулся. Повернулся за спину и с улыбкой на лице произнес:              — Остроумно, Арджент, очень даже. Но не смешно.              Лиаму тоже было не смешно. Особенно после того как Крис рассказал ему о цели собрания и причине появления Питера. Он единственный из всех присутствующих мог попасть в чужую голову и покопаться в воспоминаниях, и парня это пугало. Посмотрел на девушек, все еще ютящихся около входа и поймал на себе слегка испуганный взгляд Алека. Он был рядом с ними, пытался поддерживать, но никак не мог приблизиться к Алекс. Тогда Лиам все же кивнул ему, мол, все будет хорошо, и отвернулся. Тогда парень почувствовал в себе больше уверенности, подошел ближе к девушке, которая рассматривала диковинные предметы, стоящие на этажерке, и просто встал рядом. Ему сложно было заговорить с ней, сделать первый шаг, потому что боялся спугнуть удачу, и поэтому продолжил внимательно смотреть за ее действиями. Она не знала, чем еще могла себя занять в этом странном месте — когда Лиам сказал, что ей необходимо будет последовать за ними, она, не задумываясь, согласилась. Иногда сама себе поражалась — ее было слишком просто уговорить. Хотя после произошедшего ночью, она уже ничему не удивлялась.              Она очнулась позднее, чем Бонни. В чужой машине, вся в грязи, рядом с незнакомыми людьми. Смотрела на Тео, на Бонни, а потом переводила взгляд на Лиама, который явно выглядел обеспокоенно. Не понимала, что происходило, и почему они стояли около центральной больницы Бейкона. На вопросы о том, что было, она не могла дать ответ, потому что не помнила, чем занималась последние несколько часов. Как выяснилось, это было не впервые — провалы в памяти стали частотны; иногда Алекс не обращала на это внимание, списывая все это на хроническую усталость и загруженность школой, но бывали моменты, когда ее это напрягало. Лиам обещал ей, что поможет вспомнить, наверное, поэтому она так быстро согласилась. Снова улыбнулась ему и пошла вперед за протянутой рукой. Верила этим красивым голубым глазам и где-то в глубине души все еще продолжала надеяться. Расстроилась, когда Мейсон пригласил ее в свою машину, но все же села внутрь.              Слова Лиама о ком-то другом задели ее, хоть она этого и не показала. Не думала, что этот парень так сильно ее привлек, но, когда поглядывала в его сторону, хотелось улыбаться и строить ему глазки. Голос в голове, правда, говорил, что нельзя было это делать, он был занят, но сердце все равно не хотело отпускать эту мысль.              Снова глянула в его сторону, но не смогла разглядеть, потому что рядом с ней неожиданно образовался Алек. Грей помнила его добрую детскую улыбку, которую он подарил ей при первом знакомстве, тогда, на поле для лакросса; сейчас он тоже продолжал улыбаться, поглядывая в ее сторону, но уже по-другому. Девушка видела, что он немного нервничал, потирая ладони друг об друга. Наверное, ей тоже следовало бы волноваться, но она верила Лиаму и его словам, поэтому не испытывала особого волнения, что нельзя было сказать о Бонни. Она явно не могла найти себе место, бродя в разные стороны по амбару и пытаясь не упасть на пол, — цвет ее лица был чересчур бледным, ей нужна была помощь. В груди что-то екнуло, появился легкий дискомфорт, отчего она даже слегка отшатнулась.              Алек дернулся в ее сторону и уже протянул руки для того, чтобы помочь ей, но она его остановила.              — Все в порядке. Просто голова кружится. — Прикрыла глаза и попыталась немного сосредоточиться. — Мне кажется, Бонни сейчас хуже. Я думаю, нам нужно начать, иначе она упадет в обморок.              — Да, думаю, пора, — он немного замялся, почесав затылок. Так много сейчас хотелось ей сказать, но постеснялся. — А вообще хочу сказать, что ты храбрая. Не каждый решится отправиться в неизвестность.              Она усмехнулась.              — Поверь мне, не каждый бродит по ночам в лесу, а потом просыпается в чужой машине в грязи.              Алек улыбнулся. Конечно, не каждый так делает.              Не каждый.              Помялся на месте, а потом предложил Алекс двинуться вперед. Она перевела взгляд с его протянутой ладони на Лиама у него за спиной — тот даже не смотрел в их сторону, просто болтал с Мейсоном и улыбался — и тогда взяла парня за руку и пошла за ним. Алек чувствовал, как у него внутри начинают порхать бабочки от этого теплого прикосновения чужой ладони. Алекс впервые обратила на него хоть немного внимания, она заметила его среди других и выделила — наверное, он так и не смог скрыть свою широкую улыбку от Лиама, когда они подошли к ним ближе, но ему было все равно. Данбар сам разрешил ему ухаживать за девушкой, поэтому теперь он не хотел извиняться за свои чувства. Именно поэтому просто продолжил улыбаться, не обращая ни на кого внимание.              Посадил девушку на диван, а сам встал напротив рядом с Кори и Арджентом. Алек не знал, что сейчас будет происходить, — раньше никогда не сталкивался с оборотнями, которые умели считывать мысли у других людей, поэтому поглядывал за Питером и не мог представить, как он это делал. Лиаму хотелось его предупредить, но он не смог. Лучше один раз это увидеть, чем тысячу раз услышать об этом смертоносном действии.              — Ну, что, детишки, готовы?              Питер был похож на маньяка. Мейсон определенно был прав, когда говорил, что ему следовало сыграть массового убийцу в каком-нибудь триллере; ему даже играть бы не пришлось. Он как всегда хищно улыбнулся и, подняв руки вверх, высвободил когти. Лиам успел подбежать к Кори и Алеку и встать впереди них — Мейсон сразу же понял значение этого движения: он хотел остановить парней, когда они увидят странное и опасное действие. Вытянул руку немного в сторону, как бы преграждая путь к дивану, и стал смотреть за действиями Хейла.              — А, можно уточнить, что вообще сейчас будет происходить? — Алекс явно была обеспокоена.              Около нее столпились люди, не всех из которых она знала, за ее спиной стоял какой-то неизвестный ей мужчина и велел не двигаться — вот сейчас ей показалось, что зря она приехала. Уже хотела встать, но кто-то из ребят сказал ей сидеть и не двигаться, иначе будет хуже. После этих слов и Бонни оживилась: она начала вертеть головой из стороны в сторону и тем самым мешала Питеру сосредоточиться. Тогда он уже хотел было на них зарычать, как вдруг Лиам все взял в свои руки. Он опустился на корточки, чтобы быть с девочками почти наравне, и тихим, успокаивающим голосом произнес:              — Не переживайте, с вами ничего не случится. Эта методика очень действенная, она позволит вам восстановить провалы в памяти, но для этого нужно выровнять дыхание и успокоиться. — Тогда он улыбнулся и перевел взгляд с одной на другую. — Просто сидите спокойно и закройте глаза, так будет лучше.              Алекс кивнула.              Ему она верила, поэтому повернула голову к Бонни и улыбнулась ей. Им обеим необходимо было прийти в себя, как сказал Лиам, и поймать за хвост то самое ускользнувшее спокойствие. Она ненадолго сжала ее плечо, передав ей свою уверенность, а потом вернулась в исходное положение, посмотрела на ободряющую улыбку парня и закрыла глаза. Нужно было сосредоточиться на дыхании и отбросить в сторону все вопросы. Стать чистым листом. Это помогало в медитации, не понаслышке знала об этом. И когда уже Бонни прикрыла глаза, посмотрев на Алекс, Лиам кивнул Питеру и поднялся с колен. Тогда мужчина снова улыбнулся и показал всем свои прекрасные голубые глаза: Алек даже слегка опешил, он никогда еще не видел оборотней с этим цветом глаз, лишь слышал о них. Однако это удивило его меньше, чем последующие его действия.              С молниеносной скоростью мужчина вонзил свои когти в их шеи, и девушки одновременно издали пронзительный крик боли. Алек уже дернулся к дивану, как Лиам остановил его протянутой рукой; повернулся вполоборота и объяснил ему, что нельзя прерывать этот процесс, иначе будет хуже. Видел в его глазах страх, но не мог позволить ему вмешаться. Вообще пожалел, что разрешил ему присутствовать, потому что изначально было понятно, что он не сможет сдержаться, когда увидит эту сцену. Он сам не хотел смотреть на эту картину, но нужно было преодолеть себя и развернуться обратно, увидеть происходящее воочию.              Питер чувствовал, как по его венам текла раскаленная жидкость, руки болели, и голова немного начала кружиться, но он продолжал искать необходимое воспоминание. Зрачки бегали в разные стороны, он пытался сосредоточиться на чем-то одном, перелистывал в их памяти разные фрагменты, хорошие и плохие, но никак не мог ни за что зацепиться…              …Переезд давался трудно. Бонни определенно была зла на родителей, которые не оставили ей выбора и насильно перевезли в Бейкон-Хиллз. Она вылезла из машины и остановилась перед подъездной дорожкой: в наушниках играл металл, настроение было на нуле, и на лице читалось разочарование. Они променяли Нью-Йорк на задрипанный городишко, в котором населения-то было не больше ста тысяч. Смотрела на этот новый дом и всячески выражала недовольство; посмотрела по сторонам и тяжело вздохнула — как же сильно хотелось сбежать отсюда и больше не возвращаться. Внезапно музыка закончилась, и она потянулась за телефоном…              …взяла в руки мобильник и посмотрела на экран. Никаких сообщений, никаких звонков от парня. Чувствовала себя дурой в этом красивом платье, которое достала специально для свидания, потому что хотела впечатлить Лиама. Посмотрела по сторонам и поймала на себе несколько сожалеющих взглядов — похоже, все здесь считали, что ее бросили. Алекс положила телефон на стол и вновь тяжело вздохнула. В ее сторону опять шел официант: парень улыбался ей искренне, а она чувствовала себя неловко, сидя в одиночестве за столиком в этом черном приталенном платье, оголявшем плечи. Хотелось увести взгляд и спрятаться в своей скорлупе, но…              …но вокруг было слишком много людей. Чувствовала себя некомфортно среди незнакомцев, поэтому вновь надела наушники и спряталась за пределами реального мира. Все вокруг расплывалось, когда Бонни уходила в музыку и растворялась под влиянием басов. Смотрела на пустующую доску посреди кабинета и в голове на ней рисовала иллюстрации к песне, которая звучала в ушах. Уже машинально взяла ручку и открыла свой блокнот, как вдруг в кабинет зашел преподаватель и поздоровался с ними — пришлось снять наушники и положить в сумку. Только опустилась вниз, как почувствовала, что рядом с ней кто-то сел. Снова заняла привычное положение и посмотрела на своего нового соседа: он улыбнулся ей и шепотом представился. Кори Брайант. Что ж, теперь она хотя бы знала в этой школе одного человека…              …Посмотрела на Кори и, поймав его взгляд на себе, улыбнулась. Физика им обоим давалась с трудом, поэтому, наверное, мистер Ирвинг поставил их в пару. Они оба смотрели на задания в лабораторной и пытались состыковать информацию, которой обладали оба, но им явно нужна была помощь. Тогда парень повернулся влево и стал всеми силами призывать Мейсона — если он сейчас им не поможет, то они точно получат плохую оценку и потом будут переписывать эту лабораторную. И пока Кори пытался договориться с Хьюиттом, Алекс продолжала читать составляющие задачи. Почему все это было так сложно? Вздохнула и посмотрела на часы, которые…              …которые ходили достаточно громко. Раздражали своим тиканьем, что хотелось подняться со стула и сказать женщине на стойке регистрации, чтобы отключили эти чертовы часы. У нее слишком сильно болела голова; мигрени для нее — привычное дело, поэтому она не сильно паниковала, просто сидела и ждала, когда подойдет ее очередь к неврологу. Но эти часы раздражали. Не на чем еще было сосредоточиться. Лишь закрыла глаза и прикрыла ладонями уши. Они приехали в Бейкон только четыре дня назад, а уже сегодня она прикрепилась к центральной больнице и пошла на прием. Голова не давала покоя: мама всегда считала, что причиной тому был мегаполис с его вечным шумом, но оказалось, что Нью-Йорк здесь был ни при чем. Даже тут боли возвращались. Тогда открыла глаза и все-таки встала со стула, приблизившись к двери в кабинет: осталось буквально пару минут, и ей уже выпишут более действенные таблетки от головы. Не успела подумать об этом, как из кабинета вышла светловолосая девушка, примерно ее возраста, которая со всей силой распахнула дверь и…              — Кажется, нашел, — тихо произнес Питер и снова прикрыл глаза.              …столкнулись совершенно случайно. Просто Алекс внезапно открыла дверь, а Бонни в это время находилась прямо около нее. Обе не рассчитали силы и влетели друг в друга. Было немного больно, но не сильно. Тогда девушки улыбнулись друг другу, и это помогло Бонни немного уменьшить боль в затылке — возможно, иногда стоит биться головой об стену.              — Прости, я не должна была здесь стоять.              — Все хорошо, — Алекс потерла плечо и продолжила улыбаться. — Вообще это я была не осторожна, должна была смотреть вперед, а не любоваться красавчиком врачом.              Обе рассмеялись.              — Я видела тебя в школе кстати. Я Алекс. Алекс Грей, — сказала она и протянула ей руку.              — Бонни Уильямс.              Нужно было ответить на рукопожатие, поэтому Бонни протянула руку ей навстречу. Они соприкоснулись ладонями и почувствовали, как по телу прошел легкий электрический разряд…              …соединив вместе ладони, они стали единым целым. Глаза начали светиться зеленым, а воздух вокруг них стал плотнее в несколько раз. Ощущение силы не покидало их тела. Они двигались как единый организм, преодолевая пространство за считанные секунды. Погода была неустойчивой: лил непроходимый дождь, ураган набирал обороты, но девушки не обращали на это внимание. Они как будто руководили этими природными катаклизмами, шли вперед, а за ними летела стихия, помогая им на пути. Вот уже выход из города, они обе видели шоссе и большое скопление машин — они явно не могли выехать из Бейкона из-за непогоды. Распространяя вокруг себя зеленый свет, они обволокли все пространство на несколько километров, окружив автомобили своей плотной энергией. И когда они все попали в эту завесу, на всю округу распространился дикий вопль…              Лиам наблюдал за процессом, больше внимания обращая на Питера, который явно сейчас находился в нестабильном состоянии. Его руки продолжали дрожать, как будто началась конвульсия и ему было очень больно; не то чтобы ему было жалко Хейла, но смотреть за этим со стороны было неприятно. Тогда глянул на Криса и по его рассеянному взгляду понял, что что-то было не так. Но не успел он двинуться в его сторону, как внезапно Алек заметил, что девушки непроизвольно дернулись и мгновенно схватились за руки. Как только это произошло, какой-то неизвестный им воздушный поток, наполненный плотной энергией, резко вырвался на свободу и произвел какой-то странный звук, похожий на взрыв. И тогда их отбросило ударной волной зеленого света — Питер отлетел дальше всех, приземлившись недалеко от мастерской охотника. Ему явно было больно, потому что в первую очередь он поджал под себя руки и издал нелицеприятный вой. Все остальные пострадали не так сильно: Алек, помотав головой, встал с пола и сразу же подбежал к Алекс, которая после такого сильного выброса энергии, просто рухнула на диван и отключилась; Лиам помог Кори подняться и бросил взгляд на Мейсона и Лидию, которые сидели на полу и пытались понять, насколько сильно пострадали их тела, а потом парень все же проследил за Крисом и заметил, как тот подбежал к Питеру и попытался приподнять его с пола. Тогда Данбар не стал метаться из стороны в сторону — он сократил расстояние до мастерской и оказался поблизости с охотником.              Они оба взяли мужчину за руки, но тот резко отдернул их, поморщившись от боли.              — Что это, черт возьми, было? — Арджент посмотрел по сторонам, ненадолго задержал взгляд на каждом пострадавшем, а потом вновь вернулся к Питеру. Тот лишь тяжело вздохнул и попытался стряхнуть с рук сильную боль: они как будто бы пылали и не хотели его слушаться.              — Инициация, — только и смог сквозь зубы проговорить оборотень.              Лиам непонимающе посмотрел ему в глаза, а потом бросил взгляд на Алека, который бегал вокруг девушек и пытался привести их в чувство. Все это произошло именно в тот момент, когда девушки непроизвольно взялись за руки: была ровно секунда, когда он почувствовал какой-то энергетический поток, а потом бац — и они уже все отброшены на несколько метров. Произошедшее было похоже на оборону, как будто они защищали сами себя от вторжения постороннего на их территорию.              От вторжения Питера в их мысли.              Тогда вновь перевел взгляд на мужчину и почти шепотом произнес:              — Это значит, что по отдельности они не представляют угрозу, а вместе…              — Они способны на убийство, — закончил за него Крис.              Тогда Лиам не выдержал собственного веса и присел на пол рядом с Хейлом. Им все еще требовалось узнать у оборотня, что конкретно он видел в их памяти, но главное они уже поняли — эти девушки действительно были замешаны в происходящих в Бейконе в последнее время событиях. И если раньше Лиам был уверен, что все это только предположения, то теперь он воочию убедился в обратном. Такая информация была полезна, вот только они понятия не имели, что можно было с ней сделать.       

* * *

      Ощущение страха окутало комнату. Лидия металась из стороны в сторону, пытаясь найти безопасное положение, в котором ей будет удобнее. Казалось, что все вокруг было ненастоящим: она крепче сжала одеяло и напрягла все свои мышцы. В голове творился беспорядок, не могла нормально оценить ситуацию, но чувствовала, будто бы сон овладел ей не полностью. Она все еще плыла где-то на поверхности, тело все еще ее слушалось, а вот мозг уже давно перестал оценивать ситуацию. Перед глазами была тьма, она шла в какую-то неизвестность, преследуя конкретную цель. Правда, какую, девушка пока не знала. Ступала босыми ногами по песчаной почве и чувствовала холод, стелющийся по земле. Закутавшись в тоненькую серенькую кофточку, Лидия продолжала следовать маршруту, проложенному в голове; смотрела по сторонам и пыталась всячески уберечь лицо от холодных потоков воздуха. Внезапно обратила внимание, как живые деревья стали сменяться засохшими и умирающими, и от этой картины становилось не по себе. Вжалась в собственную кофту сильнее и попыталась абстрагироваться от холодного порыва ветра, сосредоточившись на собственном дыхание, — не получалось, будто бы что-то тормозило ее и не давало возможности оценить сложившуюся ситуацию. Вокруг был темный лес и никаких признаков жизни.              Резко развернулась в противоположную сторону и обратила внимание на свет, исходящий откуда-то из чащи леса. Секунду назад его там точно не было, она была уверена. Поток света — явно огонь — освещал значительную часть леса; она чувствовала, как тепло распространяется по всему телу, как будто она стоит около костра и греет руки. Не успела подумать об этом, как стоило ей снова посмотреть в другую сторону, и она почувствовала жар на своей коже; глянула на ладони и увидела на себе свет, исходящий от горящего пламени. Развернулась и чуть было не угодила в горящий круг. Упала на землю и почувствовала, как почва вокруг стала чересчур теплой; видимо, огонь так хорошо передавал свое тепло на несколько метров, что руки обжигались при соприкосновении с землей. Тогда отползла дальше и обнаружила, что перед ней предстал Неметон, объятый пламенем; костер был настолько сильным, что языки пламени подымались до самой верхушки. Казалось, что он сейчас уничтожит дерево, но, похоже, его это только раззадоривало.              Внезапно огонь вышел из-под контроля, и Лидия увидела, как искра полетела прямо на нее: она прикрыла лицо рукой, пытаясь увернуться от этой вспышки. Ничего не произошло. Не почувствовала никакой боли и никакого жара — тогда открыла глаза, убрала руки от лица и снова бросила взгляд на дерево. Теперь огонь немного успокоился, он опустился к земле и стал более последовательным — вокруг дерева образовался ровный круг, а около него появились черные силуэты. Не могла точно разглядеть лица, но видела фигуры: две мужские точно и две женские. Они тоже окружили Неметон и стали как будто бы частью огненного представления, и дереву это явно не нравилось. Лидия видела, как оно в прямом смысле этого слова начало пульсировать, и кора его стала лопаться — трещины начали светиться каким-то синеватым светом, и это ослепляло. Не смогла долго смотреть на эту яркую вспышку, поэтому повернулась в сторону и воткнула голову в подушку. Открыла глаза и резко поднялась на кровати.              Это был сон. Слишком реалистичный, если уж быть честной.              Тогда она подтянула под себя колени и попыталась сосредоточиться на своих ощущениях. Явно чувствовала жар, что исходил от того пламени, ей даже на секунду показалось, что она немного вспотела, поэтому потянулась к затылку и запустила ладонь в волосы. Девушка действительно вспотела. Это явно был не просто сон — это было предзнаменование, предупреждение или подсказка?.. Она не знала. Поэтому уронила голову на согнутые колени и посмотрела на прикроватную тумбочку, где лежал телефон. В такие моменты она всегда звонила Стайлзу; сны постоянно пугали ее и заставляли паниковать, и только он знал, как можно было справиться с этим безумным состоянием. Ей следовало просто услышать его голос, и она уже будет в порядке. Тогда неосознанно потянулась в сторону и, выдернув зарядку, взяла в руки мобильник. В глубине души уже чувствовала, как ее гложет вина, — она ведь обещала Лиаму, что никому ни о чем не расскажет, что они справятся со всем сами, но она не могла лишить себя возможности поговорить со своим парнем. Ей его не хватало. Каждый раз, когда Стилински звонил домой и спрашивал шерифа о том, что у них происходит, Ноа продолжал помалкивать и врать своему ребенку, чтобы защитить его. Она знала, что он это делал не по приказу Лиама, нет, он сам хотел уберечь Стайлза от всего этого. Лидия лишь улыбалась мужчине и поддерживала его, но вот уже какой день парень продолжал звонить отцу и спрашивать о ней — куда она делась, почему она не отвечает на звонки, не знает ли он чего. Ноа лишь тяжело вздыхал и смотрел на девушку: он тоже обещал ей, что не станет ничего говорить ему о том, что она приехала, поэтому продолжал врать сыну.              Ей было жаль, что они все так поступали. Они врали во имя спасения, но легче от этого не становилось. Лидия помнила, какую взбучку устроил им Стайлз год назад, когда они самостоятельно боролись с Анук-Итэ и охотниками и не позвали его. Это ведь была ее идея, она не хотела его отвлекать от учебы. Но Стайлз воспринял это достаточно остро, хоть и потом отнекивался, что все в порядке.              Сейчас происходило что-то похожее, и она снова старалась огородить его от того кошмара, что творился в городе. Лидия сама не хотела во всем этом участвовать, но ее чутье и ощущения не давали ей возможности отойти в сторону — она должна была им помочь, а Стайлз… он просто должен был учиться. Звучало несправедливо, но девушка понимала, что хоть кто-то должен был расставить приоритеты и сделать так, как будет лучше. Правда, лучше для кого? Наверное, пыталась угодить всем, но в первую очередь самой себе. Это ведь не Лиам заставил ее молчать — она сама выбрала такой путь, потому что беспокоилась за Стайлза и его вечную привычку лезть в неприятности. Надоело волноваться за него и бояться; не переживет, если с ним что-то случится.              — Смерть не случается с тобой, Лидия. Она случается со всеми вокруг тебя. Со всеми теми людьми, что стоят на твоих похоронах и думают о том, как им прожить остаток своей жизни без тебя.              Отголоски его голоса будоражили память. Он ведь всегда был прав. Когда умерла Эллисон, Лидия была опустошена, ей было больно первые несколько минут, а потом — ничего, пустота и такое странное ощущение отсутствия. Ее больше не было, а им пришлось приспособиться к новым реалиям и пойти дальше без нее; им всем удалось справиться, но пустота никуда не делась, потому что ее невозможно заполнить. С того самого дня Лидия Мартин, банши, предсказывающая смерть, начала ее бояться. Тогда смерть была так близка, что напугала ее своей мимолетностью. И когда она уехала в университет, была уверена, что больше смерть ее не достанет, потому что девушка сбежала от нее, но потом она вновь встретилась с ней лицом к лицу в своем сне. И все снова закрутилось. Она вернулась в город, который пах смертью. Этот чертов лес, зовущий к себе, на деле оказывался преисподней — там вечно было холодно и жутко, слышались звуки отчаяния и боли; это был конец и начало города одновременно. Они были в воронке из жизни и смерти, и это ее пугало.              Поэтому она не хотела возвращаться; не хотела, чтобы Стайлз возвращался. Она боялась за всех, но Стилински был человеком, поэтому за него она беспокоилась больше всего. Но все-таки разблокировала телефон и залезла в свои контакты — только голос, хочется просто услышать его голос и понять, что с ним все хорошо. Зашла в избранное и увидела эту улыбку, от которой сразу стало легче. Нажала на кнопку вызова и приложила телефон к уху — и совсем не важно, что на часах сейчас было три утра, и что солнце еще не встало; он всегда отвечал на ее звонки, потому что знал, что ей это было необходимо. И поэтому не прошло и несколько минут, как услышала копошение в трубке, а потом и вовсе прозвучал заспанный, но все же обеспокоенный голос:              — Лидия, матерь божья, это ты? Лидия, ты в порядке? Сколько времени, — он ненадолго замолчал, а потом, видимо, бросив взгляд на часы, вернулся к разговору: — Три часа, солидно. Но что случилось? Я звонил тебе всю неделю и слышал только твой милый голос на автоответчике, а потом и вовсе получал от тебя сообщения с одинаковым текстом. Я, конечно, понимаю, что иногда я могу быть чересчур надоедливым и жутко раздражающим, но я, черт возьми, должен знать, что с тобой происходит! — перевел дух, глубоко вздохнув, и ненадолго замолчал. Такие паузы были ему необходимы для того, чтобы немного прийти в себя и сбросить с плеч груз легкого раздражения. Лидия слышала, как громко он дышал, поэтому решила прислушаться и вскоре начала дышать с ним в унисон. Знала, что это успокаивало обоих. — Прости, я немного сорвался. Все потому, что я переживал за тебя. Веришь или нет, но я хотел поставить на уши весь штаб ФБР, чтобы они нашли тебя по номеру телефону и определили твое местоположение.              Она ему верила. Стайлз не был бы собой, если бы не подумал так сделать.              — Я… я звонил в твой кампус, и мне сказали, что ты сдала часть предметов и уехала по семейным обстоятельствам на несколько недель. — Опять вздохнул и приложил телефон к другому уху. — Потом позвонил отцу, и он заверил меня, что тебя нет в городе, но я ведь знаю, когда он врет, так что…              — Я должна была тебе сказать, что решила вернуться в Бейкон ненадолго.              Стайлз свесил ноги с кровати и глянул в другой конец комнаты. Его сосед мирно спал и совершенно не обращал внимание на посторонние звуки; тогда он прикрыл глаза ладонью и вновь тяжело вздохнул. Он так сильно переживал все эти дни за то, что она его игнорирует, что не мог найти себе места, вечно был каким-то потерянным. Даже тренер по борьбе заметил, что он был вялым и не вставлял ни одной шутки в его объяснения как вести бесконтактный бой. Лидия была его частью, с ней он чувствовал себя хорошо; ему нравилось разговаривать с ней и постоянно проводить время вместе, хоть и не физически, но хотя бы по телефону. А потом она пропала и ничего не объяснила. Знал, что это было нормально, и ей нужно было личное пространство, но в душе разрасталось чувство беспокойства. В голове рисовал разные картинки, вплоть до самых страшных, и это выбивало его из колеи. Из-за этого теперь на правом боку рисовался синяк: пропустил удар и считай — убит.              Сложно было сосредоточиться, когда в голове был кавардак. Скотт советовал абстрагироваться, дать ей время на подумать: он был уверен, что Лидия обязательно позвонит и объяснит происходящее между ними, и он не ошибся. Девушка все-таки позвонила и, плевать, что так поздно, что посреди ночи; он был рад, что она пересекла черту и вышла за ее пределы. Главное сейчас не потеряться.              — Что случилось, Лидс? Я что-то не так сказал или сделал? Это из-за того, что я не смог приехать в том месяце на открытие той выставки, в которой ты принимала участие? Прости, я, правда, был занят и тренировки вымотали меня. Если из-за этого наши отношения пострадали, то я прошу прощения, что…              — Стайлз, не надо. — Она посмотрела в окно и коснулась пальцем капли, стекающей с той стороны стекла. — Ты вообще ни в чем не виноват. И наши отношения в порядке. Я не из-за этого уехала.              — А из-за чего тогда?              Девушка прикусила губу и прикрыла глаза. Обещала ничего не говорить: вспоминала эти молящие голубые глаза подростка, видела перед собой усталость на лице шерифа и слышала одну и ту же просьбу. Не надо втягивать его в это.              Но как его можно было не втягивать, если он с самого начала был со всем этим связан?              Тогда вздохнула поглубже и тихо произнесла:              — Стайлз, у нас проблемы. Большие проблемы.