На волосок от гибели

      Тео обхватил руками руль и умостил на них подбородок — он то и дело посматривал на часы на приборной панели и каждый раз тяжело вздыхал, когда заканчивалась очередная минута, и отсчет начинался заново. Постукивая пальцами по локтям, парень старался отвлечься от этой удушающей, неприятно тихой атмосферы, что была в машине. Не хотел поворачивать голову и встречаться взглядом с бетой; сейчас совсем было не до лишних разговоров о том, что было, потому что они были на миссии и не могли отвлекаться. По крайней мере это первое, что сказал Лиам, когда запрыгнул в пикап — никакого отвлечения, только работа — и Тео кивнул головой на его слова и завел мотор. Если ему проще избегать реальную жизнь, зациклившись лишь на том хаосе, что сейчас творился в городе, то пусть делает это, он не станет ему мешать и лезть с вопросами. Рэйкен видел, что Лиам продолжает вести себя как ребенок: он сидел к нему почти спиной, развернувшись к окну и засмотревшись на темный лес, и иногда постукивал пальцами по двери, пытаясь проиграть какую-то только ему известную мелодию. Сначала химера пытался прислушаться, сосредоточить внимание на хаотичных звуках, но потом бросил эту затею, лишь мимолетно глянув в его сторону. У него не было никакого желания делать акцент на его тревожности, пусть переживает, если хочет, сам же химера был спокоен, его сердце не выказывало никаких признаков беспокойства, и Лиама это снова бесило. Как он мог забыть, каким холодным и бездушным мог быть Тео, будто бы ничего не происходило и было в порядке вещей.              Данбар вот был не в порядке. Он не хотел оставаться в патруле с парнем, хотел взять кого угодно, лишь бы не видеть это недовольное выражение лица, но его никто не послушал бы, даже несмотря на его новый статус. Тем более, пришлось бы объяснять, почему он не хочет брать Тео с собой на задание, а вот говорить об этом с кем-то Лиам точно не желал. Пока он не собирался рассказывать стае о своих странных взаимоотношениях с химерой, потому что должен был сам с этим разобраться, но на деле даже сам не мог этого сделать, даже посмотреть в его сторону не решался. Сидел в пол-оборота, словно обиженный маленький мальчик, и считал количество капель, упавших на окно. За своими мыслями он даже не успел заметить, как начался чертов дождь, — его только сейчас не хватало. Арджент дал задание: следить за дорогой и отмечать все изменения, ведь они ждали появления нимф. Поэтому Лиам и присматривался, пытался сосредоточить внимание на лесной чаще и заглушить внутреннее волнение, которое уже начало раздаваться в ушах громким стуком сердца. Хотелось даже ударить себя в грудь несколько раз, чтобы восстановить нормальный сердечный ритм, но он не стал этого делать — тогда Тео точно поймет, что он не контролирует ситуацию.              А он ведь действительно ее не контролировал.              И глупо было предполагать, что Рэйкен не знал об этом. Благодаря своей сверхчувствительности он хорошо считывал это нервозное состояние парня, видел, как тот постоянно теребил рукава своей легкой куртки — кто вообще вечером надевает ветровку на ответственное, опасное задание в лес, а вдруг дождь, который действительно пошел. Это раздражало Тео, его безответственность приводила его в состояние легкого гнева, но он сдерживал себя; его выдрессировали, научили себя хорошо вести и никогда не поддаваться своим инстинктам. Сложно было теперь переучиваться, когда свое детство и подростковый период он потратил на то, как впечатлить Врачевателей Страха и стать не просто успехом, а единственным положительным результатом их экспериментов. Помнил, как нравилось играть в эту игру — заманивать жертв, смотреть на то, как они корчатся на медицинском столе от боли, и насмехаться над их реакцией. Он всегда был сильным. Не кричал, когда было больно. Не выказывал недовольство, когда его продолжали запирать в ужасной комнате с полной антисанитарией. Не жаловался, потому что знал, что ни к чему хорошему это не приведет. Тео учился у них каждый день — не привязываться к новым экспериментам, не испытывать эмоции и просто быть лучшим. Когда видел, как они жестоко обращались с детьми, ему только поначалу было не по себе, — сталкиваясь взглядом с этими молящими глазами, он пытался отвернуться, но ему не давали возможности сделать это, а потом он сам привык к этому. Легкая улыбка, появляющаяся на его лице, давала понять, что он стал получать удовольствие от проведения экспериментов. Но больше всего ему нравилось, когда от мучителей слышал волшебное слово «провал». Тогда это значило только одно — он все еще лучший, все еще единственный успех…              …В какой-то момент они стали выпускать его на свободу, ненадолго, но все же он был благодарен. Гуляя по лесу, Тео чувствовал, что нормальная жизнь вновь возвращается к нему; он теперь может спокойно выбираться из подземелья и вдыхать этот свежий аромат листвы. Они не следили, не наблюдали, потому что знали, что он не сбежит, — Тео теперь привязан к ним, они его семья. А его сестра, родители… Мама и папа… Что с ними стало?..              …Очнулся от какого-то странного скрежещущего звука: резко поднялся с кровати, обратив внимание на то, что руки были свободны, и приблизился к двери. Чуть приоткрыв ее, Тео прислушался: вокруг была тишина, никаких передвижений и механических голосов, но внезапно тот неприятный звук повторился. Внезапно закрыл уши и почувствовал на пальцах кровь — ему было очень больно, поэтому сразу захотелось закрыть дверь, но неожиданно звук прекратился, и он почувствовал, как в ушах зазвенело. Однако это его не остановило — Тео все-таки вышел из комнаты и проследовал в сторону лаборатории, надеясь на то, что его не накажут за ночную вылазку. Не успел об этом подумать, как почувствовал, как кто-то набросился на него сверху и повалил на холодный бетонный пол. Точно сломал нос, хорошо приложившись о твердую поверхность, но это было ничто по сравнению с тем, что происходило дальше. Плохо помнил детали, но ощущения вонзающихся в спину когтей, клыков, звук сломанных костей и запах крови не забудутся никогда. Эту боль стерпеть было невозможно, поэтому он закричал что есть мочи…              …Они боялись, что их новый эксперимент взбунтуется. Он был слишком агрессивным, когда они затащили его в лабораторию и приковали к железному столу: он брыкался, кусался, пытался выбраться, но они были сильнее. Тео подсматривал за происходящим из своей комнаты, видел эти испуганные и одновременно с этим обезумевшие глаза, и на секунду поймал себя на мысли, что ему было страшно…              Лиам громко закрыл бардачок — Тео даже подскочил от неожиданности. Он глянул в сторону подростка и заметил, как тот начал разворачивать бутерброды, которые мама с заботой кинула ему в рюкзак. Рэйкен даже не успел заметить, когда он выложил свой сверток с едой из сумки и засунул в бардачок. Он в принципе мало следил за подростком и его хаотичными действиями, потому что они показательно продолжали играть в молчанку и не обращать друг на друга внимание. Но невозможно было проигнорировать это копошение с фольгой: Лиам начал достаточно громко раскрывать сверток, доставая оттуда свои бутерброды, на которые он уже смотрел с огромным аппетитом.              В итоге в салоне запахло копченой колбасой, и Тео развернулся в сторону парня, приподняв брови вверх и кривовато улыбнувшись, стал с интересом смотреть на него. Сначала Лиама не смутило резкое телодвижение, он продолжил есть приготовленный с любовью мамой бутерброд и чувствовать, как голод постепенно отступает, а потом его все-таки начал напрягать этот пронзительный взгляд. Посмотрев на химеру в ответ, он с набитым ртом издал какой-то звук, похожий на «что», и стал тщательно пережевывать откусанный кусок. Тео просто ждал, когда он закончит и снова произнесет хоть какой-то членораздельный звук. И почувствовав это желание, Лиам проглотил кусок и наконец-то спросил:              — Что? Тебя смущает моя еда? — химера закатил глаза и лишь усмехнулся; как будто ему было дело до его бутербродов. — Если тоже хочешь есть, то так и скажи, я поделюсь. А если продолжишь на меня смотреть таким образом, то тебе светит только использованная салфетка.              Лиам достал из свертка второй бутерброд и протянул его парню, который сначала колебался, но потом все же принял его.              — Можешь не благодарить. Ах, да, ты же и не поблагодаришь меня, потому что ты со мной не разговариваешь.              Данное заявление повергло Тео в шок — ну, ничего себе предъява — из-за чего он даже поперхнулся. Он ведь не ослышался, и парень действительно только что сказал, что причиной их сегодняшнего молчания был он сам. Это ли было не наглостью с его стороны, поэтому он бросил на него возмущенный взгляд и с недовольством в голосе произнес:              — Я с тобой не разговариваю? По-моему, это ты сказал мне не отвлекаться и следить за дорогой, что я кстати и делал, пока ты посматривал в окошко и считал гребанные капельки на стекле. Да и вообще, это ты не особо любишь разговаривать, потому что боишься сказать правду и акцентировать внимание на том, что произошло несколько дней назад, — он закончил так, будто поставил точку. Отвернулся от Лиама и вжался в сидение: он чувствовал, как внезапная вспышка гнева затуманила его рассудок; он не должен был сейчас поддаваться эмоциям и выходить из себя, обычно это делал парень, поэтому Тео затолкал подальше сейчас свои чувства. Нельзя выпускать наружу волка, иначе он натворит много нехороших дел. Тогда он просто заткнул свой рот бутербродом, пытаясь отвлечься на запах колбасы, чтобы не обращать внимание на учащенное сердцебиение подростка и его тлетворный аромат волнения.              Лиам действительно сейчас начал излучать не самый приятный запах: он заполонил весь салон. Такой давящий, душный аромат собственного волнения загонял его в угол. Он не ожидал, что Тео так отреагирует на его слова, которыми он, естественно, хотел его задеть, но никак не ожидал, что это произойдет таким образом. От парня сейчас веяло легкой злостью, краем глаза Данбар видел, как тот пытался успокоиться, нервно пережевывая пищу. Если честно, он и не думал, что они так быстро перейдут к выяснению отношений, но чувствовал необходимую потребность в этом.              Именно поэтому засунул бутерброд обратно в фольгу и отложил его в сторону, на приборную панель. Ему нужно было немного времени для того, чтобы переварить весь этот странный день и еще предыдущие не менее странные дни, поэтому он сцепил ладони в замок, сжав их со всей силой, и заставил себя посмотреть на химеру. Рэйкен уже был спокоен как ледяная стена, он чувствовал себя намного лучше, потому что позволил разуму выиграть в битве с эмоциями. Сейчас он был в безопасности, пока Лиам вновь не попытается вывести его из себя своими странными размышлениями — а он мог это сделать, потому что уже явно приготовился к продолжению намеченной странной беседы. Тогда Тео просто прикрыл глаза, стараясь уйти с головой сейчас во что-нибудь другое, ненавязчивое и спокойное, и начал восстанавливать дыхание. Данбар видел, как вздымалась чужая грудь, как колыхались его ресницы и аккуратно подергивался кадык. Впервые он так внимательно присматривался к парню: он раньше и не замечал его аккуратные черты лица; он никогда не был ценителем мужской красоты, отмечал, конечно, что бывают симпатичные лица и только, а сейчас, смотря на Тео, поймал себя на мысли, что любуется. Не будь он, правда, таким заносчивым засранцем, Лиам был уверен, что все девчонки сходили бы по нему с ума, да и не только девчонки.              Рэйкен был красив, и явно умел этим пользоваться. Данбар даже усмехнулся собственным мыслям — о чем он вообще думал в присутствии этого парня, почему так часто отвлекался. Его тянуло к нему, а после того, что случилось, тяга усилилась, и он ничего не мог с собой поделать, даже рассказать никому не мог, и это в какой-то степени сводило его с ума. Наверное, поэтому Мейсон постоянно учил его разговаривать с людьми, высказывать свои чувства, а не закрываться в чертогах собственного разума.              — Ты так громко думаешь, Лиам, что мне неловко уже подслушивать, — легкая ухмылка коснулась его губ, и он приоткрыл глаза. Хотел было разрядить эту задушевную атмосферу, поэтому перевел взгляд на парня и спокойно сказал: — Твоя подружка знает вообще, что мы ее выслеживаем?              — Она не моя подружка.              — А как же ваше свидание?              Лиам лишь пожал плечами и чуть заметно приподнял уголки губ.              — Не было ничего. — Тео на секунду замялся, а потом все же повернулся к парню и удивленно посмотрел на него. — Мы должна были встретиться, но я не пришел. Из-за тебя, между прочим.              Вот это заставило сердце химеры биться чаще. Последние слова, прозвучавшие из уст Лиама, были произнесены как будто шепотом. Он сказал их с придыханием, боясь разрушить магию сложившейся тишины, а затем услышал громкий стук чужого сердца — ударов сто десять минимум — и сам ненадолго затаил дыхание. Понял, что сказанное имело двойственный смысл: Тео ведь пострадал в тот день, он не мог бросить его на произвол судьбы, и, наверное, поэтому не смог бы сполна насладиться свиданием. Как можно было смотреть в лазурные, глубокие глаза, когда перед ним вечно мелькал образ самодовольного нахала, желающего каждый раз сказать какую-нибудь колкость в его адрес.              Сложно было делать выбор, но Лиам его все-таки сделал, когда сбежал в ту ночь со свидания. И сейчас, смотря на Тео, был уверен, что поступил правильно. Не было у него никаких чувств к Алекс, она явно не могла завоевать его сердце, что нельзя было сказать о химере, сидящем рядом. Парень ведь все еще переваривал сказанную им информацию, пытался считать искренность и неподдельность его слов, прислушивался к его внутренним импульсам, и Лиам не сопротивлялся — он впервые за долгое время дал волю собственным чувствам, открыл снова свое сердце. И тогда Рэйкен почувствовал нежный, приторный аромат удовольствия, который заполонил все пространство вокруг, — у него даже закружилась голова от такого мощного потока запахов, что он прищурил глаз, смахнув наплывшие слезы. Так сильно ударило в нос, что потерял на время возможность соображать; сознание спуталось, и ему стало немного дурно, поэтому приоткрыл окно и повернулся на встречу свежему воздуху. Нужно было слегка расслабить мышцы и прийти в себя — если слова Лиама имели на него такое сильное воздействие, то что тогда будет с ним дальше. В какой конкретный момент он потерял способность трезво мыслить и стал поддаваться чувствам, ведь Врачеватели не к этому его готовили.              Неужели он действительно изменился?..              — Значит ли это, что у нас с тобой…              — Все сложно?              — Это так теперь называется? — Тео хотелось засмеяться, но, встретившись взглядом с подростком, передумал. Он поймал на себе эти красивые большие глаза, которые умоляли его сейчас не начинать этот невыносимый и длительный разговор о чувствах, и тяжело вздохнул. — По-моему, сложности мы создаем себе сами. Тебе так не кажется?              — Мне кажется, что мы отвлеклись от задания, Тео.              Ах, да, задание, — пронеслось в голове у химеры, когда он отвернулся от парня. Сложно было забыть о нем, когда они сидели в чертовом лесу и ждали, когда выплывут нимфы с будущими жертвами. Находились здесь уже где-то часа два и отвлеклись всего лишь на секунду, как парень вновь вернул их к самому началу, к скучному сидению в машине при звуке бьющегося о крышу пикапа дождя — увлекательное занятие, конечно. Хотя, чего он мог ожидать от Лиама, от альфы, который должен был держать все под контролем, даже собственные чувства. Именно поэтому Тео подчинился: он удобнее уселся в кресле, закрыл окно и стал посматривать в лобовое стекло — что-то все равно должно было произойти, ведь не зря он чувствовал внутреннее колебание. Неметон явно чего-то ждал, поэтому и им нужно было сосредоточиться: у них у всех были задания на сегодняшний день, нельзя было подвести друг друга.              Особенно Мейсона, который начал все это вчерашним утром, когда, наплевав на собственную успеваемость, лично отправился к директору школы.       

* * *

      Кори явно нервничал, когда довольный Финсток вел их обоих к директору, его вообще удивляло, с каким ажиотажем и удовольствием он это делал. Все улыбался им, идя сзади, и продолжал жевать жвачку, чем только раздражал окружающих. Хоть у него не было стопроцентного слуха, но это чавканье доводило его до нервного тика — глаз начал дергаться и неприятно постанывать, из-за чего хотелось резко выругаться. Парень даже начал продумывать план побега, как вдруг глянул на Мейсона и, заметив на его лице удовлетворенное выражение, совсем потерялся в своих мыслях — казалось, будто только он идет сейчас на казнь, и успеваемость Хьюитта не пострадает после этой встречи. Стоило спросить его о плане, прежде чем они подошли к кабинету, но он не успел даже рта раскрыть, как Финсток толкнул их к стульям, стоящим недалеко от входной двери, и заставил молча сесть. Они должны были дождаться официального приглашения, поэтому он постучался и с чужого разрешения просунул голову внутрь. Иногда он действительно был похож на клоуна, — думал Брайант, пока смотрел за взрослым человеком, висящем на ручке двери. Мейсону явно было не до развернувшейся на его глазах картины: он думал о деле, а точнее о нимфах, которые все это время могли обитать под их боком и действовать прямо перед глазами, только они не обращали на это никакого внимания. И осознание этого выводило парня из себя больше, чем тренер, мечтающий их наказать за прогул.              Когда Финсток вернулся к ним, со своей излюбленной улыбкой маньяка он пригласил их пройти в кабинет директора, намекнув на то, что их там очень ждут. Кори поднялся с кресла первым, уже предчувствуя очередной выговор от мисс Мартин за пренебрежение школьным временем в угоду личных целей; Мейсон же отреагировал не сразу, лишь почувствовав, как на его плече оказалась чужая рука, он поднял взгляд на парня и как будто непонимающе посмотрел на него. Казалось, что он действительно потерялся в пространстве, забыв обо всем сразу, но прикосновение ладони немного отрезвило его. Встав с насиженного места, он бросил взгляд на улыбающегося Финстока и проследовал за Кори в кабинет директора — нужно было осуществить план, а для этого придется изрядно постараться. Натали Мартин не любила сюрпризы, тем более ей не нравились все эти странные сверхъявственные игры, и все это знали, поэтому, как только дверь за парнями закрылась, Хьюитт сразу же открыто глянул в ее сторону и попытался поймать строгий директорский взгляд.              Женщина, сидящая за столом, действительно была недовольна. У нее и так голова кругом шла из-за административных проблем в школе, так еще на нее свалились дополнительные занятии по биологии по причине болезни основного преподавателя и эти злостные прогульщики, которых Бобби водил на неделе пачками. У тренера явно был нюх на тех, кто любил заниматься своими делами в учебное время, и это вроде бы было хорошо, но она так устала от всех этих подростков, что была готова уже закрыть глаза на их беспечность. Однако сегодняшние экземпляры ее действительно удивили — стоящие перед ней Мейсон и Кори сейчас должны были сидеть в кабинете английского и заниматься делом, а не свободно прогуливаться по школе. Со вздохом сняла очки и указала парням на стулья перед собой; она уже предчувствовала, что дело тут было вовсе не в нежелании отвечать доклады; вероятнее всего у них снова было какое-то дело — а оно точно было, иначе бы ее дочь не вернулась так рано из колледжа — и это искренне пугало ее. Натали зареклась, что не будет касаться этой сверхъестественной фантасмагории, что избавит себя даже от одной мысли об этом, но потом как всегда появляются эти дети и рушат ее и без того сложную взрослую жизнь. Она ведь искренне была счастлива увидеть Лидию на пороге дома, но закравшиеся в голову мысли о причине ее приезда не дали ей нормально насладиться ее появлением — она боялась, что весь тот прошлогодний хаос вновь повторится, поэтому не обращала внимание на ее ночной образ жизни. Вернулась поздно — имеет право, уже взрослая, и не важно, с чем это связано. Ей на самом деле было страшно даже думать об этом, не то, что реально с головой залезать в этот странный мир, поэтому, обращая взор на молодых людей, постаралась изобразить беспристрастное выражение лица.              Что бы они не сказали, она не станет обращать на это внимание. Постарается, по крайней мере.              Зато вот Мейсон был настроен решительно: он отвел взгляд от директора и стал рассматривать шкафы с макулатурой, стоящие за ее спиной. Где-то там были личные дела учеников и сведения о новоприбывших подростках в Бейкон-Хиллз. Нужно было как-то достать нужную информацию, но для этого необходим был план — тогда он посмотрел на Кори, который явно нервничал, сидя в этом кабинете, и попытался силой мысли передать ему, что ему нужна была помощь. Однако сигнал, посланный в одну сторону, был пойман не тем человеком: мисс Мартин перехватила его взгляд и постаралась заострить внимание парня на себе.              — И как называется ваше поведение, мистер Хьюитт? — она вновь надела очки, а потом сцепила руки в замок. — У вас лучшая успеваемость среди одноклассников, никаких проблем с учебой, а теперь вы начинаете прогуливать? С вами, — она бросила взгляд на соседний стул, — мистер Брайант, у меня будет отдельный разговор. Какой это по счету прогул? Четвертый? А учеба, молодой человек, только началась.              Мейсон краем глаза заметил, как Кори напрягся и немного сполз вниз на кресле — он явно сейчас не хотел здесь находиться, поэтому в глубине души парень извинялся перед ним. Он выдвинулся слегка вперед, стараясь быть ближе к директору, и чуть тише обычного произнес:              — Я понимаю, как это выглядит, мисс Мартин, но мы можем объяснить, почему вместе урока английского находились в школьном коридоре.              Она сложила руки на груди и откинулась на спинку кресла.              — Неужели? Тогда я вся во внимании.              Вот тогда Кори уловил эти хитрые нотки в его голосе — Мейсон явно хотел чего-то от нее добиться, иначе бы не стал разговаривать с ней таким образом. Его сейчас не пугал выговор, который пойдет в личное дело, его мысли были заняты более важными вопросами, в то время как его парень продолжал переживать по поводу подпорченного дела. Учеба сейчас действительно для Хьюитта стояла на десятом месте, потому что он думал только о Неметоне и проблемах, которые он им подкинул.              — Вы же знаете, что Лидия вернулась в Бейкон? Конечно, знаете, — он почесал затылок и улыбнулся. — Так вот она не просто так приехала, дело в том, что в городе вновь стали происходить странные события. Если вы слышали о трупах в лесу, то должны знать, что это не просто какой-то обезумевший псих, вышедший на тропу войны, а это реальная сверхъестественная угроза… И нам нужно было…              — Мистер Хьюитт, — она выставила вперед руки, чтобы остановить его словесный поток, — я и так с трудом пережила прошлый год, когда ваши друзья устраивали мне каждый день праздник. Я не хочу повторения. Даже если в городе опять начинает твориться какой-то кошмар, то я уверена, что решить эти проблемы можно во внеурочное время.              — Мы могли бы, конечно, но нам очень нужна ваша помощь.              Этого она и боялась. Прикрыла глаза и поглубже вдохнула — похоже, ей все-таки придется влезть во все это с головой, потому что этот молодой человек явно был настроен достаточно серьезно. Наверное, нужно было покончить с этим сейчас, чтобы в дальнейшем у нее было больше времени свыкнуться с новыми реалиями, поэтому она открыла глаза и устало посмотрела на Мейсона. В ее взгляде читались растерянность и нежелание сталкиваться с правдой лицом к лицу; она действительно хотела отринуть все происходящее и просто забыть об этом, как о страшном сне, которого никогда не было, но ее постоянно к нему возвращали. И парень понимал ее без слов — сам иногда думал, что все эти проблемы сводили его с ума и отвлекали от настоящей жизни, заставляли постоянно испытывать себя на прочность, однако иногда приходилось идти на жертвы ради общего благополучия. Именно поэтому он просил ее о помощи; сейчас необходимо было разобраться в ситуации и наконец определиться с кругом подозреваемых. А ведь Хьюитт был уверен, что эта школа сейчас могла дать ответы на многие его вопросы; подростки, появляющиеся здесь, никогда не были случайностью, потому что Неметон все еще был маяком для сверхъестественных существ. Их явно тянуло сюда, как однажды притянуло Пэрриша, поэтому пора было прекратить удивляться таким случайностям.              Когда женщина наконец пришла в себя и приняла условия этой игры, то кивнула и позволила Мейсону взять верх в этом и без того странном разговоре. Парень сражу же оживился и улыбнулся — теперь даже директор школы был на их стороне, и это не могло не радовать.              — Нам нужен список поступивших в этом году. Необходимо проверить кое-что.              — Это все? — Хьюитт кивнул, и тогда Натали встала со своего места и повернулась к шкафам. Она тяжело вздохнула, чувствуя, как сердце начинает биться чаще, и в принципе ощутила в груди разрастающуюся нервозность — вся эта ситуация пугала ее. Мысли немного путались, а пальцы дрожали, сложно было сосредоточиться на объекте поиска, и парни видели эту хаотичность в движение.              Мейсон уже было подскочил со своего места и приблизился к женщине, чтобы помочь ей, но она отстранила его от себя, мол, сама найдет, что им нужно. Парень не стал спорить, лишь отошел назад на пару шагов и стал ждать обещанной бумажки от директора. Кори продолжал сидеть на кресле и поглядывать то на Мейсона, то на мисс Мартин. Он вообще потерялся: в какой момент они перестали говорить об успеваемости и прогулах и перешли к сверхъестественному миру? Вот уж сложно было представить, что Натали Мартин без особых уговоров решится помочь им в их странном и запутанном деле, что она забудет о своих предубеждениях и поддастся их влиянию. Возможно, она делала это из страха — мы всегда боимся того, чего не понимаем — и Кори разделял ее чувства, потому что до сих пор иногда продолжал бояться происходящего. Он никогда не был храбрым, как Лиам и Мейсон, у него с самого детства наблюдалась проблема со страхами: раньше он остерегался всего, над ним даже подшучивали в младших классах, потому что он был единственным в классе, кто действительно трясся из-за всего на свете. Став частью сверхъестественного мира, он не почувствовал себя сильнее и отважнее, даже наоборот, ему показалось, что все теперь выглядит более реальным, и все его детские страхи просто ожили и теперь пытаются добить его. И все это знали — они видели, когда ему было страшно, и молчали, пытаясь не напрягать его этим, но парень чувствовал их беспокойство. Лиам обвинил его как-то в трусости, и это тяжелым грузом легло на его плечи; теперь он думал об этом постоянно и ловил на себе успокаивающие взгляды Мейсона.              Он единственный верил в него и в его силу, и это грело душу. Поэтому он улыбнулся ему, когда поймал его взгляд. Хьюитт всегда был готов его поддерживать, в любой ситуации, потому что он любил его, эти чувства делали их обоих сильнее, поэтому, как заметил Алек, они всегда подпитывались друг от друга. Оборотни вечно говорили о якоре, который помогал им держаться на плаву, и Мейсон знал, что, как человеку, ему было не позволено думать об этом, но он все же делал это, потому что знал, Кори — его якорь, и никто не мог это изменить. И, наверное, Брайант почувствовал это, так как неожиданно улыбнулся и подошел ближе к парню, чтобы сцепить ладони воедино. Так они чувствовали силу, это помогало им обоим справляться со страхом.              Натали Мартин нужно было тоже что-то придумать. Тот страх, что сидел в ее груди, не проходил так быстро — ей требовалось время до полного осознания происходящего. Ей нужно было понять, что все это неизбежно и невозможно будет от этого спрятаться; эти мысли пугали ее и одновременно с этим отрезвляли. Так она хотя бы находила причину своим действиям: стала искать активнее, перебирая разные папки, открывая и закрывая различные документы. Она была уверена, что положила тот лист в синюю папку, в которую собирала всю документацию за последний месяц, но там его не оказалось. Тогда она стала копаться в других папках, как варвар, тормоша их и кладя на подоконник, — потом уберет. Чувствовала на своей спине этот внимательный взгляд, однако совершенно ничего не могла поделать с собственной забывчивостью; в последнее время она стала слишком рассеянной. Не смогла совладать со своими нервами, резко развернулась в сторону парней и, слегка улыбнувшись, села за свой стол. Если она не могла найти бумажный носитель, значит, поиск должен продолжиться на компьютере: женщина открыла нужную папку и начала колесиком листать вниз, файл должен был быть где-то в конце.              Мейсон стал нервничать, и тогда тревожность насытила атмосферу кабинета. Кори сжимал его ладонь, пытаясь передать ему свою внутреннюю силу, и сам пытался не расклеиться — сейчас нельзя было поддаваться панике, они уже через многое прошли, чтобы сейчас не нащупать то самое, о чем говорил Хьюитт. Он редко когда ошибался, поэтому парень был уверен в его идее на все сто процентов. Возможно, Натали тоже была бы уверена, если бы точно знала, что им нужно, но она отгородилась от этого — она даст им все, что нужно, и пусть уходят.              Дойдя до конца папки, она все-таки обнаружила нужный файл. Открыла его и вчиталась в имена — их было не так много, как она предполагала, потому что в этом году Бейкон-Хиллз не пользовался большой популярностью среди подростков и их родителей. Особенно после прошлого года.              — В этом семестре в старшую школу Бейкон-Хиллз поступило пять человек. Двое молодых людей и три девушки, вот, — она позвала их ближе и указала пальцем на фамилии учащихся, — можете посмотреть.              Мейсон приблизился к ее столу и встал за спиной мисс Мартин, вглядываясь в экран компьютера. Действительно всего пять имен, это радовало парня, потому что он ожидал больше сложностей. Но список оказался не таким внушительным:              Памела Стюарт       Кристофер Тейлор       Роберт Джонсон       Бонни Уилльямс              — И Алекс Грей. — Закончил парень и внезапно осекся. — Точно, как я мог забыть, — он глянул в сторону Кори и, судя по выражению его лица, был не просто взволнован, он был в ужасе. — Черт, Лиам.              И после сказанного он резко сорвался с места, не объяснив никому причину своего поведения. Вылетел из кабинета, оставив Кори наедине с мисс Мартин, которая тоже не могла понять, что сейчас произошло. Она лишь глянула на молодого человека — тогда он пожал плечами и бросил взгляд в сторону открытой настежь двери. Женщина поправила очки, тяжело вздохнула и, все еще не сводя глаз с Брайанта, кивнула ему на дверь; она не хотела больше его задерживать, потому что голова уже шла кругом от витка новой информации о происходящем в городе. Если это действительно было так важно, то они должны сейчас находиться точно не в этом месте, поэтому она отпускала его добровольно, без каких-либо подводных камней. Просто указала в сторону выхода и слегка улыбнулась.              Сначала Кори напрягся такой неожиданной доброте, ведь несколько минут назад она явно была настроена решительно, уже была готова занести четвертый пропуск в его личное дело, но сейчас она просто сдалась, предоставив им шанс уйти и больше не попадаться тренеру под руку. Пускай поступают теперь с умом, но подальше от ее кабинета. На деле она не дала ему времени на раздумье, поэтому Кори лишь кивнул ей в знак благодарности и поспешил на выход. Аккуратно закрыв за собой дверь, он огляделся по сторонам: Мейсон явно знал, куда ему нужно. Он говорил об Алекс и Лиаме, когда внезапно сорвался с места и побежал в определенную сторону; а ведь он вспомнил, что поймал тогда своего парня за подглядыванием, точно, он стоял недалеко от кабинета химии и все смотрел за дверью. Он явно ждал кого-то, и очевидно, что этим кем-то был Данбар. И тогда Кори направился в ту же сторону — нужно было отыскать этих двоих прежде, чем Финсток снова выйдет на охоту. А Хьюитт вообще забыл о существовании тренера и его пронырливости, он бежал быстро, преодолевая коридор за коридором, потому что страх, сковавший его внутренности, начал давить со всей силы: становилось дурно, его тошнило, и голова начинала кружиться. Если то, о чем он подумал, правда, то Лиам мог быть в опасности, сам того не осознавая, он мог оказаться в лапах врага, и все это, Мейсон знал, было его виной. Это ведь он подтолкнул друга к Алекс, он умолял его сделать первый шаг и не упустить возможность — как бы его действия в итоге не привели их к еще большей беде.              Добежал до кабинета химии и, даже не отдышавшись, распахнул дверь и влетел в пустой кабинет. Дыхание сперлось, он пытался делать резкие вдохи, сердце колотилось как сумасшедшее, но, когда он увидел Лиама, одиноко сидящего за партой и явно прогуливающего занятие, Мейсон остановился посреди кабинета и сложился пополам. Успел, — сразу подумал он. Начал ловить ртом больше воздуха, пропуская в легкие кислород, и постепенно приходить в себя; ему явно нужно было подтянуть норматив по бегу, иначе так выдохнется, не успев добежать до финиша. И Лиам, почувствовав этот сумасшедший сердечный ритм, сразу подошел к другу и попытался выяснить причину такого забега — он положил ладонь на его плечо и посмотрел в его обезумевшие глаза. Не успел ничего сказать, как оказался вжат в чужое тело: Мейсон притянул его ближе и смял руками его свитер на спине; он так сильно переживал, что начал в голове рисовать довольно красочные картинки.              — Ты в порядке, — он сжимал его крепче, уложив голову ему на плечо и зажмурив сильнее глаза; чувствовал чужое дыхание на своей шее и искренне ощущал его недоумение, но продолжал держать его в тисках. — Чувак, ты в порядке, слава богу.              — Э-э, Мейсон, со мной все хорошо, — он похлопал его по спине. — Что вообще могло случиться?              Тогда парень резко разорвал объятия, отодвинув Лиама от себя, но продолжил держаться за него. Сжимал чужие предплечья и улыбался.              — Больше никогда не слушай меня, ладно? Никаких свиданий по моему совету.              И снова притянул его для объятия.              Лиам вообще ничего не понял. Он чувствовал крепкие руки на своей спине, носом чуял это спадающее волнение в запахе, но не мог вычленить из этих ощущений причину такого поведения. Просто поддался дружескому порыву и не стал ни о чем спрашивать — продолжил обнимать Мейсона, чтобы тому стало легче. Его сердцебиение постепенно стало восстанавливаться, и Данбар надеялся, что эта близость поможет парню совладать с собой и рассказать ему о своих переживаниях.       

* * *

      После того как Мейсон рассказал им всем о своей находке, Лиам и Алек ненадолго потерялись в собственных мыслях: они не могли поверить в то, что Алекс могла быть той самой нимфой, которая убивала людей. Эта улыбчивая, жизнерадостная девушка с бездонными голубыми глазами заманивала жертв в ловушку и высасывала их жизнь? Это казалось невозможным. Но Хьюитт не стал сбрасывать ее со счетов. Либо она, либо Памела Стюарт, они не проверяли, потому что и так вели себя слишком подозрительно в школе вчера. Сегодня утром Кори должен был выполнить небольшую миссию: перевоплотиться и посмотреть на девушек через призму хамелеонового взгляда, чтобы найти ту самую. Он, правда, был недоволен такой перспективе: почему его отправляли в школу, когда Мейсон заполучил официальный выходной по причине болезни. Натали Мартин расщедрилась, когда при взгляде на эти умоляющие глаза Лидии и на ее обворожительную улыбку, выписала мистеру Хьюитту справку на официальный прогул. Где это видано, чтобы она стала слушать подростков и помогать им прогуливать старшую школу, однако теперь, будучи частью этого хаоса, она не могла им отказать. Именно поэтому Кори пошел учиться, а Мейсон с Дитоном выдвинулись в сторону леса — им нужно было провести анализ Неметона, обследовать дерево и зафиксировать стадию его роста. Парень был очень рад помочь, потому что в последнее время чувствовал себя не очень-то нужным в этой компании, но его воодушевление продлилось недолго.              Оказывается, официального прогула удостоился не только он один.              — Нолан, пойдешь с нами. Нам нужен будет охотник для защиты. — Дитон ему улыбнулся, поймав на себе достаточно удивленный взгляд красивых голубых глаз. Он увидел благодарность с его стороны; парень был искренен в своих чувствах — неужели его все-таки приняли в эту стаю?              Мейсон тоже этого не понял. Он скривился сразу же, когда услышал просьбу друида — они действительно не могли справиться без Холлоуэя и его дурацкого арбалета, которого до сих пор боялся молодой человек. Бросил мимолетный взгляд на эту благодарную улыбку и захотел ударить его по лицу, чтобы смазать с него эту неподдельную радость. Он все еще не мог поверить, что Арджент взялся учить этого труса; если бы кто-то спрашивал его мнение, то он сразу бы сказал, что это была плохая идея. Доверять Нолану Холлоуэю — в принципе идея так себе. Но Мейсона, видимо, никто не слушал, раз они так быстро приняли его в свои ряды и даже слово не сказали никакого по этому поводу; он единственный, кто удивился, кто попытался уже мысленно выступить против этой странной затеи, но потом почувствовал на своей спине чужую ладонь. Повернул голову и заметил снисходительный взгляд Лиама, мол, не надо на него давить, он ведь может им пригодиться. И тогда Мейсон хотел возразить, сказать что-то нелицеприятное, но не смог пойти против своего альфы, которому обещал беспрекословно подчиняться. Данбар просил его принять тот факт, что Нолан теперь с ними, и, возможно, парень мог бы с трудом это сделать, однако доверять ему он не обещал — не мог после случившегося повернуться к нему спиной, потому что боялся, что у кого-то дернется рука, и стрела, выпущенная из арбалета, окажется где-то в районе его лопаток. Именно поэтому всю дорогу до Неметона он шел поодаль от охотника, боялся приблизиться и даже заговорить с ним; оба чувствовали себя некомфортно в компании друг друга и не могли никак преодолеть нарастающую неприязнь. Оба были рады присутствию Дитона, без него Мейсон уже давно накинулся бы на этого парня и попытался бы расцарапать его милое личико.              Нолан то и дело поглядывал в сторону молодого человека, пытался как-то приблизиться к нему для нормального разговора, но видел, как тот отшатывался в сторону и пытался идти на выдуманном расстоянии. Жгло где-то в области груди. Он чувствовал чужую неприязнь, исходящую с левой стороны, и не мог полностью примириться с ней. Больно было смотреть на человека, когда он отворачивался от тебя и проходил мимо. И Нолан все это время принимал его поведение как данное, мирился с этой разъедающей душу неприязнью и каждый раз прикусывал до крови губу, чтобы избавиться от накатывающего на него чувства паники. Влиться в их сложившуюся банду было в принципе невозможно, поэтому он не рассчитывал на многое, когда шел за помощью к Ардженту, но надежда, такое приятное и теплое чувство, все равно продолжала греть его изнутри. Боялся встретиться с разъяренным взглядом Лиама тогда в амбаре, но оказалось, что бояться надо было этого жесткого человеческого взгляда, которым одаривал его Мейсон каждый раз, проходя мимо него в школьном коридоре. Он видел в этих больших карих глазах то, что надеялся никогда больше не увидеть в других людях.              Не боль или разочарование — это он смог бы пережить. Эти чувства уже давно приелись ему, потому что он разочаровал такое огромное количество людей, сделав им больно, что теперь не мог так просто отмыться от этого сдавливающего грудную клетку ощущения. Не мог так просто закрыть глаза и простить себя за содеянное, так как где-то в глубине души все еще переживал весь тот прошлогодний ужас заново, он все еще боялся, только теперь не оборотни вызывали у него дикий страх, а люди. Те, что разгуливали на свободе с большим арсеналом оружия в запасе. Их он боялся и знал, что, если у них не получится одолеть их, они придут за ним и казнят как предателя. А Холлоуэй боялся боли; сам факт получения травм пугал его с самого детства — разбитые коленки, порезанные пальцы, ушибленные мягкие ткани — он предпочитал оставаться дома и играть в безопасные игры, а не бегать за сверстниками во дворе. Трус по рождению, как всегда говорил отец, и это стало основной причиной, почему он решился стать охотником, — Нолан хотел распрощаться с детскими травмами, которые с годами давали о себе знать. Он многих разочаровал еще до прошлого года, но то сражение стало апогеем его трусости. И теперь в глазах Мейсона видел не просто собственное отражение — он разглядел нечто большее, что выходило за грань общей ненависти и неприязни.              Видел безразличие. На деле Мейсону Хьюитту было глубоко плевать на этого парня; он не нанимался ему в няньки, не набивался в друзья, при первой возможности он избавится от него как от лишнего груза, и оба это знали, поэтому продолжали держаться подальше друг от друга. Дитон шел посередине и чувствовал это напряжение, что наэлектризовало воздух вокруг них. Возможно, он не просто так взял их обоих с собой; он хотел увидеть их взаимодействие, прочувствовать эту неприязнь и попытаться объяснить происходящее. Ему не было дела до подростковых обид или проблем, но, когда это мешало общему делу, он готов был помочь им выпустить пар и решить все на месте. Поэтому они и оказались в лесу — здесь безопасная зона, тихо и не людно, можно было раз и навсегда попрощаться со своими внутренними демонами, выпустив их на свободу.              Казалось, что Мейсон давно уже раскусил этот план, но не стал ничего говорить по этому поводу — сейчас нужно было сосредоточить внимание на пугающем всех Неметоне, который уже показался впереди за деревьями. Нужно было лишь пройти пару шагов, но внезапно парень остановился посреди леса и завороженно стал смотреть вперед. Перед ним было то самое дерево, точнее, ее улучшенная копия: цветущая, красивая и манящая к себе. Дитон все просчитал, когда взял их двоих с собой — они люди, у них иммунитет к влиянию Неметона, поэтому они не должны испытывать дискомфорт при контакте с магическим деревом, однако никто не мог отменить того факта, что своей красотой дерево сбивало с толку. Даже обычный человек, случайно нашедший Неметон, не сразу мог отвести глаз в сторону — он ослеплял и ненадолго лишал дара речи. Однако окружающее его пространство поражало больше: они остановились около дерева и огляделись по сторонам в поисках жизни. Рядом стоящие деревья были похожи на засохшие бревна, почва под ногами трещала по швам из-за отсутствия влаги, а опавшие листья давно превратились в гниль.              Все умерло для того, чтобы оживить Неметон.              И это пугало. Мейсон дотронулся до погибшей коры дубы и как будто бы почувствовал эту пронзительную боль.              — Оно убило их всех. Это ужасно, — парень обратил взор на друида и поймал его обеспокоенный взгляд. — Неужели весь лес в опасности? Оно может впитать жизненные силы всего заповедника?              Дитон лишь с трудом кивнул, присев на корточки около магического дерева.              — Неметон поглощает энергию с неистовой силой. Я боюсь, что лес — это только начало, впоследствии он доберется до города, и все живое опустится во мрак.              — Нельзя этого допустить, — внезапно вмешался в разговор Нолан. Он глянул сначала на ветеринара и поймал его одобрительный кивок, а затем все же решился посмотреть в сторону Мейсона, который все еще боялся подойти к Неметону ближе.              Он стоял поодаль, наблюдая за тем, как Дитон открыл свой походный медицинский чемоданчик и достал оттуда различные инструменты, необходимые для работы. Нолан, в отличие от Мейсона, не растерялся: отвернувшись от мужчины, он крепче сжал в руках арбалет и стал прислушиваться к окружающей тишине. Нужно было обеспечить полную безопасность этим двоим, поэтому он стал медленно двигаться по кругу, стараясь обойти все дерево и просмотреть каждый угол. Вероятность того, что охотники все еще могли прятаться в лесах Бейкон-Хиллз, оставалась, поэтому Нолан был настроен достаточно решительно. И такая собранность со стороны парня немного напугала Мейсона, он не ожидал, что привычный трус резко превратится в профессионала. И чтобы не смотреть на него, парень двинулся к Алану и присел рядом с ним на корточки (с ним он чувствовал себя в большей безопасности, нежели поблизости с охотником). Тем более ему было любопытно, что конкретно пытался сделать друид.              Дитон знал, что для анализа ему нужна была частичка дерева, поэтому он всячески пытался отпилить немного коры с выступающих корней, но это оказалось не так легко, как он думал. Казалось, проще было отрубить ветку и лишить Неметон значительной части себя, но дерево породило достаточно мощные корни, которые невозможно было так просто отпилить лобзиком. Поэтому вместе с Мейсоном они пытались расковырять древесину и добыть немного образца для проведения исследования — так мужчина сможет понять стадию развития Неметона, исследовать его живительную силу и, возможно, прийти к выводу, как с ним можно будет справиться. Он ведь так и не понял, как они могут убить то, что прорастало веками и так долго набиралось сил от всего живого.              Кое-как расковыряв корень, они добыли маленький кусочек коры. Как только Дитон взял ее в руки, то почувствовал на ладони какую-то холодную, склизкую жидкость. Это не было похоже на смолу или сок — это было что-то другое, по запаху никак не отличимое от обычной воды. Заметив эту же жидкость в том самом вскрытом ими месте, мужчины переглянулись между собой; это явно было что-то важное, что пригодилось бы им в дальнейшем, поэтому Алан достал из сумки шприц и поднес его к оголенному участку дерева. Набрав немного жидкости, он приподнял его вверх и посмотрел на содержимое через луч солнечного света — она была необычной консистенции, водянистая и при этом немного вязкая, и по цвету слегка отдавала в синеву. Такого друид еще никогда не видел, поэтому, спрятав шприц обратно в сумку, он решил, что анализ нужно проводить немедленно, пока у них еще было время для каких-то действий. Мужчина закинул кусок коры в пластиковый пакет и, закрыв его, аккуратно положил внутрь чемодана, после чего застегнул молнию и поднялся на ноги. Он раньше не видел такой живительной жидкости, но на секунду показалось, что где-то он уже читал описание похожего вещества, причем делал он это недавно, накануне происходящих событий, и это было неудивительно, ведь они прочитали за это время слишком много древних книг.              За своими размышлениями он и не услышал неожиданный треск, раздавшийся откуда-то слева. Нолан сразу же дернулся в ту сторону, направив арбалет на голый лес впереди: никакого движения, ни одного силуэта, даже животных поблизости не наблюдалось. Однако парень слышал, как под ногами треснула ветка, поэтому обратил взор в ту сторону. Мейсон же от такого резкого и быстрого движения парня чуть не закричал; он посмотрел на охотника и с раздражением в голосе произнес:              — Смерти моей хочешь? — дышал рвано и достаточно быстро; по нему было видно, что от испуга дыхание сперлось.              — Явно нет, раз пытаюсь тебя защитить.              — Защитить от чего? — он развел руки в стороны и огляделся вокруг.              — Ты не слышал треск? — Нолан посмотрел за спину прямо на парня, который на его глазах растерял всю свою уверенность. Было видно, как раздражение в его взгляде поменялось на страх.              Мейсон немного вжался в самого себя — в последнее время после случившегося в школе его начали пугать разнообразные звуки, вплоть до дверного звонка в доме. Он сразу терялся в пространстве, когда его ушей касался громкий, раздражающий барабанные перепонки звук; он машинально зажимал уши ладонями и пытался нащупать пальцами выдуманную кровь. Борясь со страхом с помощью защитной реакции, парень старался справиться с этой паникой самостоятельно, никому про это не рассказывая, но легче не становилось. Наоборот, казалось, что он загонял самого себя в угол. И сейчас Нолан заметил этот испуганный, блуждающий по сторонам взгляд; его напрягла долгая пауза после его вопроса, поэтому он опустил арбалет вниз и двинулся в сторону парня.              — Мейсон, с тобой все в порядке?              Тот машинально кивнул и попытался прийти в себя, оторвав руки от ушей и засунув их в карманы куртки. На движение Нолана в свою сторону он ответил тем же действием, что и раньше, — он отшатнулся, сделав пару шагов назад.              — Да, да, все хорошо. Я просто немного растерялся, — его плечи заметно поникли, глаза он опустил вниз, а затем шепотом, чтобы никто не слышал, произнес: — Надо было остаться с Кори.              И Брайант думал о том же, когда стоял около собственного шкафчика и высматривал потенциальных подозреваемых в коридоре школы. Мейсону определенно нужно было сейчас быть рядом, потому что без него у парня всегда все шло не по плану. Рядом с ним, конечно, ошивались Лиам и Алек, но они только сбивали его настрой, потому что оба жутко нервничали и слишком подозрительно вели себя, ходя за ним по пятам. Хотелось крикнуть на них, но он сдерживался, глубоко вдыхая в легкие побольше воздуха и сжимая сильнее кулаки от внутреннего напряжения. Эти волки иногда доводили его до состояния полного опустошения — бороться с ними было бесполезно, поэтому он просто отдался этой ситуации и решил подчиниться общему порыву. Просто следовал инструкции и ждал появления потенциальных подозреваемых, просто был настроен решительно, ведь если не сейчас, то когда еще они смогут поймать за руку убийцу. Он видел страх в глазах Алека, ему действительно было его жалко, но успокоить его было невозможно — влюбленные души не верят даже тому, что видят; а парень действительно был влюблен. Не нужно было быть оборотнем для того, чтобы почувствовать этот ужасно сладкий привкус романтического увлечения: сложно было скрыть его, когда глаза постоянно бегали по сторонам в поисках объекта любви. Кори помнил это приятное чувство удовольствия, когда Мейсон просто кидал на него мимолетный взгляд во время занятий; это прибавляло ему больше сил, заставляло чувствовать себя нужным. Именно поэтому он жалел этого парня, который, понурив голову, смотрел себе под ноги.              Он переживал. Не принюхивался к себе, хотя прекрасно знал, чем провоняла его одежда. Алек хотел ее защитить, отказаться от этой странной миссии, но, смотря в глаза Лиаму, не мог себе позволить пойти против его прямых приказов. Он был никем, пока Скотт не нашел его и не привез в Бейкон-Хиллз; потерянный волчонок, одинокий и дикий, он прятался от охотников где мог, но его все равно нашли, и, если бы не альфа, они убили бы его, не задумавшись. Алек чувствовал, что должен был им, всем им: Скотту, Ардженту, Мелиссе, Лиаму, Мейсону, Кори. Они приняли его без особых расспросов, даже не пытались лезть ему в голову и разбираться с его демонами, которые, определенно, продолжали посещать его по ночам и с которыми неплохо справлялась Мелисса. Они все стали ему семьей, поэтому он не мог позволить себе противостоять их действиям, даже если они не приходились парню по вкусу.              Звучало так себе, но он сдерживал внутри себя недовольство. Даже тогда, когда Лиам смотрел на него таким умоляющим взглядом. Просто хотел поддержать его, подставить свое плечо и быть рядом, однако парень продолжал отворачиваться.              Что ж, они могли с этим справиться. Лиам мог преодолеть эту жгучую неприязнь, исходящую от Алека и направленную в его адрес, потому что он действительно понимал его ощущения, — его неофициальный альфа ходил на свидание с девушкой, которую теперь считает повинной во всех смертях в городе. Он сам себя бы возненавидел за это, но Алек никогда ничего не высказывал, лишь тихо отходил в сторону и отводил взгляд в сторону, как будто отшатывался, боясь увидеть, как сильно Лиам в нем разочарован. Но он ведь не был разочарован, ни капли, скорее, он даже себя чувствовал полным разочарованием. Он ведь все никак не мог собрать эту стаю воедино; он кусочничал, ходил вокруг каждого из них, но не приближался, не старался стать настоящим другом, наставником или опорой — не получалось у него быть Скоттом, и это убивало внутри него все живое.              Этот взгляд Алека выжигал в груди дыру. Было больно. Иногда нестерпимо больно, но он держался, продолжал улыбаться всем и каждому и выливал свою боль в агрессию — просто продолжал выпускать когти наружу и впивать их со всей силы в ладони. Никто пока этого не замечал, и Лиам был рад, что они были не наблюдательными. Даже Мейсон в последнее время притупил свои инстинкты и начал меньше времени уделять его проблемам; не то чтобы он был не рад, что от него наконец-то отстали с постоянными расспросами о его РПВ, но ему действительно не хватало общества лучшего друга. Он застрял в мыслях о Тео в последнее время, и это выбило почву у него под ногами: совсем забыл о существовании других членов стаи, пытаясь удостовериться в комфорте химеры. Совсем забыл о новоприбывшей Терезе, которая, конечно, и без него справлялась хорошо; не думал об Алеке, заботой о котором вплотную занялась мисс Маккол. А теперь еще на их голову свалились эти нимфы, и нужно было срочно решить эту проблему, поэтому, посмотрев на обеспокоенное выражение лица Кори, улыбнулся ему, чтобы подбодрить. Нужно было что-то сказать, но он спиной чувствовал недовольство Алека, поэтому не мог произнести ни слова.              Просто положил ладонь на плечо друга и почувствовал, как тот поддался его заботе. Нужно было просто пройтись по школе и по неяркому шлейфу из странной энергии найти еще одну нимфу, однако проблема была в том, что Кори не мог обратиться сейчас, когда в коридоре ошивалась толпа школьников. Именно поэтому они запихнули его в туалет и проверили все кабинки — безопасность была превыше всего, Лиам это прекрасно знал, особенно после случившегося в прошлом году.              — Ты со мной? — Кори посмотрел на парня через зеркало, в которое любовался несколько минут, пока эти двое проверяли туалеты. Он не хотел идти один, это чувствовалось в его непривычном горьковатом запахе; хамелеон никогда не пах так концентрировано, как Тео, и сложно было объяснить почему, но в его аромате часто проглядывали синтетические нотки, когда он нервничал. А этот парень часто волновался, поэтому все уже просто привыкли к тому, что не нужно вычленять запахи друг из друга, можно просто воспринимать все как единое целое, но сегодня Лиам обратил внимание на эти мелочи. Наверное, альфа всегда должен был так делать, ради общего блага стаи.              Лиам старался изо всех сил.              Тогда он бросил взгляд в сторону скучающего Алека, запустившего пятерню в свои волосы и рассматривающего собственные ботинки. Иногда он чувствовал себя ненужным, как будто и без него могли справиться, и Лиаму было больно осознавать этот факт; он не принимал его и не хотел думать об этом, но мысли все время цеплялись именно за это, когда взгляд падал на парня.              — Возьми Алека, он ведь еще ни разу не входил в это… состояние, — Данбар улыбнулся. Они еще до сих пор не придумали, как могли называть трансформацию Кори; этому было сложно придумать нормальное название. Мейсон и вправду пытался, но у Стайлза явно получилось бы лучше. — Я думаю, ему нужней.              Парень резко поднял голову и посмотрел на Лиама. В глазах блестело удивление и одновременно с этим благодарность. Он наконец-то улыбнулся и замялся на месте, спрятав руки в задние карманы джинсов: он действительно никогда не бывал в голове Кори, но любопытство всегда съедало его существо.              — А что я должен делать?              Лиам усмехнулся.              — Ну, ничего криминального точно. — Сложил руки на груди и кивнул в сторону парня. Он все еще продолжал улыбаться; почему-то вся эта история казалась ему чересчур забавной.              Кори лишь закатил глаза, искоса глядя на улыбающегося подростка.              — Просто возьми меня за руку и покончим с этим спектаклем, — он вытянул ладонь вперед, привлекая к себе внимание Алека, и улыбнулся.              — А это не больно?              Он замялся в полушаге от чужой ладони. Посмотрел поочередно на парней, а потом неуверенно протянул руку вперед, переплетая свои пальцы с чужими. Резко зажмурил глаза от странной волны, прошедшей по всему телу от этого теплого прикосновения, и потом также резко открыл их — окружающее пространство полностью изменилось. Все вокруг теперь приобрело зеленоватый оттенок; казалось, что в глазах рябило, но это явно было ненастоящее ощущение, фантомное, он его выдумал. Посмотрел на Кори и почувствовал запах спокойствия, исходящий от парня; нужно было ориентироваться на эту невозмутимость, перестать волноваться и двинуться вперед к цели, какой бы она ни была. Боялся, конечно, узнать, что нимфой была Алекс, но всячески отбрасывал в сторону эти мысли — сначала он должен увидеть это своими глазами, а потом уже делать выводы. Поэтому, сжав крепче чужую ладонь, он подал парню сигнал: пора было выдвигаться, иначе они снова прогуляют очередной урок, и мисс Мартин уже не сможет посмотреть на это сквозь пальцы.              Лиам знал это, но не торопил парней — пусть делают то, что нужно. Сам он лишь глянул на себя в зеркало, а потом вышел из туалета за парнями, по крайней мере, он думал, что вышел за ними. Если Мейсон, человек, мог чувствовать импульсы Кори на расстоянии, то он, как оборотень, никак не мог распознать энергетические колебания в воздухе, исходящие от хамелеона, хотя должен был уже научиться делать это. Двинулся в сторону кабинета, но остановился около двери, почувствовав вибрацию телефона в кармане джинсов; достал мобильник и посмотрел на экран — если мисс Мартин снова застукает его за прогулом, то пусть знает, что отвлекает его ее дочь.              — Как у вас там дела? Нашли кого-то подозрительного?              — Мы в процессе. Сейчас Кори и Алек исследуют территорию, а я иду на историю, если тебе интересно.              Девушка усмехнулась.              — Ох уж эти беззаботные школьные годы, как они прекрасны. Что вы сейчас проходите? — она стояла у стола Пэрриша и перебирала пальцами прядь рыжих волос; забыв о насущной проблеме, Лидия отвлеклась ненадолго, но, поймав на себе вопросительный взгляд помощника, осеклась и переключила внимание на их главную цель. Откашлявшись, произнесла: — Ладно, Лиам, как только будут новости, пиши. Мы застряли в полицейском участке, изучаем бестиарий Арджента и другие книги про сверхъестественных созданий, пытаемся понять связь Цербера с этими нимфами.              Услышав ее слова, мужчина тяжело вздохнул. Когда согласился засесть за изучение книг вместе с Лидией, даже не мог представить, что это растянется на полдня. Он уже устал копаться в этих странных манускриптах, потертых книжицах и записных книжках и вчитываться в каждый абзац — да он за неделю никогда так много не читал, у него обычно на это не было времени, но сейчас все изменилось. Стилински разрешил ему в рабочее время заниматься сверхъестественными проблемами, потому что переживал за него. Он постоянно смотрел на него встревоженно, ходил за ним по пятам и следил за каждым его действием; с появлением Лидии стал глядеть еще более волнительно, потому что даже он знал, что банши в город обычно не на экскурсию приезжает. Он, конечно, был безумно рад видеть девушку, уже даже пригласил ее после всего этого кошмара на ужин вместе с ее матерью, но сейчас поглядывал на нее из своего кабинета и чувствовал тревогу. За них всех волновался. После того как они нашли трупы, в полицейском участке поселился шепот: никто не мог назвать происходящее обыденным делом, простым преступлением, скорее, это объясняли появлением новой сверхъестественной силы. Шериф не мог заставить людей поверить в обратное, потому что это все действительно выглядело достаточно загадочно и странно, — массовые убийства, обескровленные тела, аномальные погодные условия. Все это вызывало волнение внутри коллектива, и Ноа не мог заставить их поверить во что-то другое. Прошлый год подкосил их всех и заставил по-другому взглянуть на мир; если люди уже не испытывали дикий страх, то они все равно были на стороже.              И Лидия чувствовала это умонастроение, когда ловила на себе чужие взгляды. Она просто сидела рядом с Джорданом, изучая очередной параграф, но все равно слышала странные разговоры помощников за своей спиной. Они мало что понимали, и это пугало их, Лидия знала об этом не понаслышке. Знала, что такое страх, поэтому принимала на себе косые взгляды и улыбалась им в ответ — она ведь банши, ее нельзя было припугнуть каким-то перешептыванием за ее спиной; она прошла старшую школу в звании королевы, поэтому привыкла к обсуждению. Лидия просто продолжала улыбаться всем и каждому и раздражать своей уверенностью окружающих. Если другие принимали это за непробиваемую непоколебимость, то оборотень-койот чувствовала другое. Тереза чувствовала ее наигранность за версту; сидела за соседним пустующим столом, который, как ей сказали, освободила Валери Кларк, когда перевелась в другой участок в том году, и тоже просматривала данные ей записи. С негласного согласия шерифа она теперь занимала ее стол — даже успела разложить какие-то свои вещи на нем — а мужчина лишь просто закатывал глаза, игнорируя ее постоянное нахождение здесь.              До этого был вездесущий Стайлз, теперь — неугомонная Тереза.              Она помогала им с поиском, тоже почитывала какие-то записки охотников, когда могла разобрать почерк, и старалась быть полезной. Она в принципе старалась во всем им помогать, потому что привыкла к ним — здесь, рядом с этими людьми, как ни странно, чувствовала себя в полной безопасности. Уже изучила каждого, привыкла к их запахам, к своим ощущениям рядом с ними, но тут появилась Лидия, для нее незнакомый и новый человек, и она старалась принюхаться, вычленить ее специфический запах за литром сладких духов, которые девушка на себя вылила, почувствовать ее эмоции. Но сейчас ощущала только странный привкус желчи на языке — Лидия определенно была не так проста, как казалась окружающим. За ее непробиваемой броней из доброй улыбки и красивых подмигивающих глах скрывался легкий испуг. Странно это было чувствовать от девушки, чьей главной задачей было выискивать смерть. Тереза думала, что к этому привыкаешь, — слышать голоса, проваливаться в бессознательное состояние, видеть и чувствовать смерть, но, смотря на Лидию, сложно было сказать, что она к этому привыкла. Скорее, она принимала это за проклятье, с которым она никак не могла совладать.              — Мне кажется, я нашел кое-что, — внезапно подал голос помощник. Он бросил взгляд на обеих девушек, а потом вернулся к написанным от руки записям. — Вот здесь написано, что Цербер чувствителен к звуковым импульсам.              Лидия цыкнула языком и посмотрела на него скептически.              — Мог не говорить этого, Джордан, я и так знаю, что ты хорошо слышишь вибрации, даже заглушать их умеешь, — она инстиктивно положила ладонь на его руку, и этот жест привлек внимание Терезы.              Точнее, запах, что ударил ей в нос, когда Пэрриш почувствовал это мимолетное легкое прикосновение чужой ладони и незаметно для девушки улыбнулся. Запах легкого разочарования и утраты — между этими двумя явно все было не так просто. А потом она заметила изменение выражения его лица: это была какая-то печальная улыбка, Тереза увидела, как уголки его губ аккуратно приподнялись вверх и очень быстро опустились. Он явно переживал в глубине души какой-то необъяснимый порыв, хотел что-то сказать или сделать, но она не могла уловить точную эмоцию, потому что он слишком быстро закрылся от нее. Не хотел, чтобы кто-то раскрыл его секрет — что ж, это было очень профессионально с его стороны — и стал акцентировать на это внимание. Тереза не станет.              Пока не разберется в этом мимолетном напряжении.              Внезапно ее отвлек чарующий голос. Лидия, задумчиво глядя куда-то сквозь книгу, монотонно и безразлично произнесла:              — Nihil igne vacuum.              Пэрриш удивленно посмотрел на Лидию, которая, держа в руках старую потрепанную книгу, пробегала пальцами по тексту. Не осознавая своих слов, она неожиданно произнесла эту фразу на латинском и даже не обратила внимание на сказанное; просто перелистнула страницу и продолжила изучать книгу. Тогда Тереза удивленно посмотрела на молодого человека и прочитала в его глазах еще больший вопрос — понять банши иногда было просто невозможно, потому что она вечно говорила загадками, а потом и вовсе не помнила о том, что только что произнесла. Говорила чисто и с пониманием дела, но по лицу было видно, что сейчас она была не в себе; голос выходил откуда-то изнутри, как будто она говорила на подсознательном уровне.              Именно поэтому Джордан обратил ее внимание на себя, щелкнув пальцами около ее лица, и, когда она подняла на него голову, поймал на себе этот растерянный взгляд. Вряд ли она помнила те слова, что произнесла минуту назад. Никто ничего не понял, а Лидия и вовсе смотрела на парня сейчас как на умалишенного; кто из них еще был с приветом, — подумала Тереза, резко закрыв записную книжку и бросив ее на стол. Глаза начали болеть от излишнего напряжения, поэтому она приложила ладони к лицу, спрятав его ото всех, и громко промычала. Это было похоже на крик отчаяния, и все это почувствовали: Пэрриш откинулся на спинку стула, Лидия начала нервно щелкать затвором ручки. Клик-лак. Клик-лак. Это раздражало. Виски начали пульсировать, поэтому Болман перенесла ладони с глаз на голову, начав аккуратно массировать болевые точки. Им нужен был перерыв, причем срочно, иначе они прямо сейчас задымятся.              Внезапно девушка осеклась. Резко открыла глаза и посмотрела в сторону ребят.              — Ignis, точно, как я сразу не поняла. — Она встала с насиженного места и вторглась в их пространство: начала шарить руками по столу помощника в поисках бестиария, и, когда нашла его, выпрямилась и постаралась сконцентрироваться на информации о Неметоне. — Когда Дитон рассказывал об истории дерева, он упоминал об огне. «И родился Неметон, поглощенный пламенем и ненавистью». Пламя. Что если это не метафорическое выражение, а реальный огонь. Nihil igne vacuum. Все охвачено огнем, это ты сказала, — она посмотрела на Лидию и увидела в ее зеленых глазах откровенное непонимание.              Тогда девушка положила перед ними книгу и открыла страницы, на которых был изображен огненный зверь.              — Ты хочешь сказать, что все эти существа, созданные Неметоном, как-то связаны с огнем?              — Возможно, — она пожала плечами и перевела взгляд на Джордана. — Мейсон говорил о том, что его тело не просто парализовало. Его охватило жаром, по венам текла будто бы раскаленная жидкость. Что если в вас есть что-то общее, ты слышишь их крик, а…              — А Тео чувствует странный запах, — произнесла Лидия на автомате и только потом задумалась. Она явно была в замешательстве.              Они все были.              — Но Тео тут при чем? — вопрос Джордана так и остался висеть в воздухе. Никто из них не знал, что мог ответить, потому что пока они не понимали общую логику событий. Если в этом вообще была какая-то логика.              Они лишь переглянулись и закрыли к чертям все книги. Им явно не хватало какой-то информации, но больше у них ничего не было под руками. Вырванные из бестиария страницы явно имели вес, но их не было под рукой. Для них Неметон был исследован плохо, поэтому они оказывались в сложном положении. Все приходилось делать своими силами, и Арджент это знал. Он понимал, что их знаний о сверхъестественном мире явно не хватало, и бестиарий придется исправлять и дописывать. Мужчина тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. Уже битый час он разбирал свои приборы, которые оглушали оборотней высокочастотными волнами, чтобы перенастроить их на новую волну. Не знал на все сто процентов, насколько нужно повысить или понизить звук, поэтому делал и то, и то — охотник был уверен, что любое существо можно было оглушить. Возможно, ему требовалось просто заглушить тот звук, что издавали нимфы, но проблема была в том, что он ни разу не слышал этот звук — конечно, он был этому рад — но ему не хватало информации. От Мейсона явно толку было мало: он не умел воссоздавать звуковые колебания, чтобы показать на примере действие их голоса. Именно поэтому Крис импровизировал.              Разбирал и собирал прибор, пробовал усиление звука, увеличение частоты колебания, но он не знал, насколько хорошо это было. Чтобы проверить, нужно было попробовать оглушить этих девушек, но тогда их нужно было выманить. Нужна была приманка, однако никто не захотел бы на такое идти. Это было бы чересчур опасно; Лиам до сих пор посматривал на охотника, как на предателя, который не рассказал ему ни о чем и бросил Тео на произвол судьбы, поэтому вряд ли бы он согласился с его новым планом. Именно поэтому он просто вернулся к работе, взяв в руки инструменты.              — Я надеюсь, ты не оглушал моего сына этой штукой? — Мелисса все еще стояла у него за спиной и посматривала за его действиями. Он пригласил ее для того, чтобы она помогла ему; хотя, кого он обманывал, он просто сокучился. В последнее время Мелисса была занята на работе и дома: у нее теперь появился второй сын, который требовал много внимания и заботы, и Крис не ревновал, ему ведь тоже было некогда.              Он лишь немного привирал, когда говорил, что был занят все это время. Просто он не хотел лезть в чужую бурную жизнь и занимался обустройством своего нового жилища; иногда он пропадал за городом, в то время как Мелисса продолжала звонить и спрашивать, как он себя чувствует. Чувствовал он себя неплохо. После того как он принялся учить Нолана, ему действительно стало легче. Учить кого-то, быть частью общего дела, быть снова полезным и необходимым — этого не хватало ему долгое время, пока он был в отставке. Однако долгий отпуск — это явно не для него.              Улыбнулся женщине, посмотрев на нее снизу-вверх.              — Не переживай, я был аккуратен.              Она изменилась в лице.              — Ты был аккуратен? Ты пытался оглушить моего сына и был при этом аккуратен? — Она сложила руки на груди и посмотрела на него своим фирменным убийственным взглядом.              — Ну, у меня есть оправдание: мы все начали не с того. Изначально я вообще охотился за Дереком Хейлом, считая его угрозой для этого города. А сейчас, — он улыбнулся, как будто вспомнил что-то приятное, — я заставил оборотня купить телефон и поставил его контакт на быстрый набор на случай, если он мне понадобится. Отец точно не гордился бы мной.              Мелисса тоже ему улыбнулась. Подошла ближе и положила свои руки на его плечи, заставив тем самым Арджента взглянуть в ее красивые карие глаза.              — Зато я тобою горжусь. — В его взгляде была откровенная благодарность. Он говорил спасибо по-своему, и она уже привыкла к его молчаливой попытке сказать что-то хорошее. Тогда он потянулся в ее сторону, чтобы поймать мимолетный поцелуй, но женщина резко отодвинулась назад и слегка ухмыльнулась. — Нет, милый, сначала мы сделаем эту убойную штуку, чтобы остановить убийства в городе. Если у меня есть шанс приложить к этому руку, то я сделаю это.              И он знал, что она не блефовала. Ей всегда было интересно, как это происходит. Подростки со сверхъестественными способностями, охотники с их убийственными навыками, знающие все на свете друиды — все это заставляло ее чувствовать себя беспомощной. В борьбе с неизвестным Мелисса оказывалась за бортом, и это иногда выводило ее из себя. Сначала она наблюдала за Скотом, который вместе со Стайлзом сбегал из дома по ночам на поиски приключения, а теперь ей приходилось делать вид, что она не замечает вылазки из дома Алека. Этот хотя бы выходил тихо через дверь, а не лазал через окна, потому что из-за частых вылазок Скотта за все эти годы оконная рама дала трещину и теперь окно плохо закрывалось. Хорошо, что оборотни не болеют, — думала она, пока убиралась в комнате подростка. Сквозило холодом, и она все хотела попросить Криса о помощи, но ему было некогда: он разбирался с собственным ремонтом.              Тогда женщина окинула взглядом амбар и признала, что у него был неплохой вкус. Возможно, она сделала бы другую планировку, но вряд ли ее кто-нибудь бы попросил об этом, поэтому она прикусила губу и вернулась к работе. Нужно было подавать Крису необходимые инструменты — хоть это он позволил ей делать, и на том спасибо. Хотя она в принципе не жаловалась; это было намного лучше, чем сидеть дома и смотреть телевизор в свой выходной. Алек был в школе и выполнял какой-то запутанный и сложный для ее понимания план, но он заверил ее в том, что это безопасно, и ей этого хватило.              В какой момент она так быстро начала сдавать позиции и верить этим детям?..              Но сложно было им не поверить, когда на тебя смотрели такими умоляющими оленьими глазками. Мелисса считала это грязным приемом, но все равно ничего не могла поделать со своим добрым материнским сердцем — она так сильно привязалась к парню, что была готова закрыть глаза на его выходки. Нет, она, конечно, накажет его, если это понадобится, но пока он был паинькой: учителя отзывались о нем положительно, оценки у него были уж точно лучше, чем у Скотта, он всегда помогал по дому и никогда ей не отказывал в просьбе — вот как можно было его не полюбить. Мысли разбежались в стороны, когда она услышала неприятный звук, исходящий из прибора, что держал в руках Арджент. Он сам не ожидал такой реакции, поэтому кинул прибор на стол и, зажимая одной рукой ухо, начал колошматить по прибору молотком, который он взял со стены с инструментами. Мелисса закрыла уши от этого ужасающего звука, а Крис продолжал долбить по прибору — когда тот закончил фонить, от него не осталось и винтика.              — Хороший способ выключить его, — усмехнулась женщина.              Крис, стоя рядом с ней с молотком в руках, посмотрел на свой разбитый шедевр и тяжело вздохнул.              — Похоже, придется начать сначала.              Мелисса поддержала его, положив ладонь на его плечо. Сначала, так сначала. Тем более, у них было время до вечера. Тео сказал, что Неметон активен в ночное время суток, а это значит, что у них у всех был шанс обезаружить нимф до того времени, пока они снова не убьют мирного жителя города.       

* * *

      Они все еще ждали. Тео продолжал смотреть на дорогу, не отвлекаясь ни на минуту, а вот Лиаму, похоже, надоело сидеть в тишине и скучать, поэтому он достал из кармана мобильник и стал лазить по социальным сетям. Рэйкен краем глаза подсматривал за ним и каждый раз про себя ругался — какого хрена они вообще здесь делали?.. Да, это он их сюда вытащил, он сказал, что Неметон начал издавать этот странный манящий аромат, но он не думал, что его запрут с Лиамом в одной машине на несколько часов. Впервые Тео Рэйкен мог сказать, что он чувствовал себя некомфортно в этой молчаливой атмосфере. Он прислушивался к шуму дождя за окном, который нехило так усилился за это время, но его все равно отвлекало это томное дыхание с соседнего кресла. Никогда бы не подумал, что чужое ровное дыхание может так сильно напрягать его слух. Хотя, скорее всего, дело было именно в Лиаме — это он его напрягал своим непоследовательным поведением. Сначала он на него кричит, потом в порыве гнева целует, а теперь делает вид, что он каменное изваяние без чувств и эмоций. Короче говоря, он пытается подражать его выдержке, но у него это не так хорошо получается. Сердце его клокочущее Тео слышит явно отлично — Лиам нервничает, хоть и пытается скрыть это за маскировкой химсигналов.              Ему еще нужно поучиться делать это.              Тео повернул голову в его сторону: он может научить его контролю, если парень хорошо его об этом попросит. Однако пока Лиам пытается делать вид, что ему скучно, Тео не может ему ни с чем помочь, потому что не хочет. Его вообще бесила эта ситуация: он действительно следил за лесом, напрягал свой слух и в принципе старался делать хоть что-то, пока альфа филонил. И ведь Лиам чувствовал, как его это раздражало, но все равно демонстративно продолжал копаться в своем телефоне и еще хихикать про себя. Такое поведение было недопустимо, поэтому Рэйкен просто развернулся к нему и вырвал из его ладоней надоедливый телефон: Лиам не ожидал такого резкого действия, поэтому не смог сгруппироваться и защитить свой мобильник. Он удивленно глянул на парня и достаточно громко произнес:              — Ты охренел? Я вообще-то новости читал.              — А должен был смотреть за дорогой, как и я!              Тео заблокировал его телефон и положил в карман своей куртки. Ему было наплевать на его возмущения; он отбивал его руки, когда парень пытался потянуться в его сторону и отобрать принадлежащий ему предмет, и тем самым защищал свои личные границы. Рэйкен не сдавался — он продолжал хватать его за руки, чтобы ему неладно было, и при этом довольно громко ухмыляться. Он чувствовал, как гнев зарождался в чужом теле, но продолжал его игнорировать; сейчас был не тот случай, когда нужно было беспокоиться за агрессивное поведение подростка.              — Отдай мой телефон, придурок! — он наклонился ниже и попытался просунуть руку к его карману, но Тео надавил на нее своим локтем, попав прямо в болевую точку. — Ай, мне вообще-то больно.              — Потому что не надо лезть, куда тебя не просят, — он сбросил его руки и тем самым пригвоздил парня к креслу. Когда он сидел спокойно, ему так больше нравилось.              Лиам лишь обиженно надул губы и сложил руки на груди. Он не прохлаждался — он просто старался отвлечься от Тео и от его тяжелых мыслей. Данбар ведь чувствовал, какой душной была атмосфера в машине из-за того, что парень продолжал крутить в своей голове заезженные мысли. Конечно, ему тоже было не по себе — он видел эти косые взгляды в свою сторону, знал, что должен был что-то сказать Тео, разъяснить ситуацию и пойти дальше. Но Лиам не мог так просто поговорить о том поцелуи, потому что он не хотел этого — не поцелуя, конечно, его-то он хотел — а вот говорить об этом ему было сложно. Не мог заставить себя поднять эту тему, поэтому вел себя, как ребенок, и молчал в трубочку. Знал, что таким образом только продолжал раздражать его, но ничего не мог с собой поделать — ему было просто сложно сосредоточиться на деле, если он будет думать о Тео и его губах.              Черт.              Зачем он снова акцентировал внимание на его губах; сказал же себе не думать об этом, а все продолжает. Повернул голову в его сторону и внезапно стокнулся с этими зелеными глазами, которые, оказывается, все это время неотрывно смотрели на него — они смотрели так искренне, так нежно, что Лиам почувствовал ломоту в своем теле. Ему было тяжело избавиться от мысли о том, что Тео был сейчас так близко; он, конечно, всегда был рядом, особенно в последнее время, но он ведь не просто физически был рядом. За последние дни они пережили так много всего: были и ссоры, и совместные шутки, и откровенные разговоры под луной. Лиаму казалось, что он постепенно проникается этим парнем, становится частью его мира, и ему это действительно нравилось, ведь он давно не чувствовал такого единения с человеком. С Хейден все было по-другому; у них тоже, конечно, чувства родились из ненависти друг к другу, но эта было, скорее, детское недопонимание и неприязнь, а не лютая злоба. Тео же он действительно ненавидел первое время: когда он предал их, натравил его на Скотта, а потом продолжил сколачивать стаю и творить свои безумные эксперименты, Лиам хотел избавиться от него. Избавился. Его отправили в ад. Никто не хотел его видеть, никто не хотел его спасти, но потом Рэйкен понадобился, и Лиам снова вернул его в мир живых. Все-таки перешагнул через ту ненависть и неприязнь и выпустил зверя на свободу. Потом, правда, осознал, что зверь вовсе не зверь, а обычный человек с тяжелым прошлым за спиной, который тоже заслуживал второго шанса. И как-то так произошло, что он принял его, со всеми его тараканами в голове и шрамами от необдуманных поступков на сердце. Ненависть постепенно превратилась в доверие, а оно уже вылилось в приязнь. Он стал ему нравиться. Все в нем.       Почти все.              Иногда его шутки раздражали. Эта самодовольная улыбка так и просила, чтобы по ней хорошенько проехались кулаком. А этот лукавый взгляд вообще нужно было запретить. Когда он так смотрел, Лиам чувствовал себя маслом на солнце — он таял настолько быстро, что скоро от него ничего не останется. Этот взгляд был магнетическим, разрушающим, смущающим. Но без этого Тео не был бы собой. Без этого Лиам, наверное, и не влюбился бы в него.              Неужели он только что сказал, что влюбился в химеру?              Потряс головой и вновь сосредоточил внимание на его глазах. Тео думал о нем. Причем очень часто в последнее время. Он до сих пор чувствовал тот поцелуй на своих губах, ему нравилось это ощущение и всеми силами хотелось повторить его. И сейчас, сидя с ним в одной машине и слушая, как капли ударяли по крыше, он думал, что лучшего момента и не придумаешь. Если Лиам сам не мог с ним поговорить и решить этот вопрос, то он должен был взять инициативу в свои руки. Именно поэтому, не переставая смотреть в эти бездонные глаза, он начал постепенно сокращать расстояние между ними. Медленно, не напирая, не торопя парня; даже если Лиам не ответит прямо сейчас, он не будет на него давить, просто попытается. Но Лиам похоже был не против — его, конечно, немного напугало это движение в его сторону, с этим спорить он не стал бы — и тоже постепенно стал двигаться ему навстречу.              Смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Притягивались, будто магниты. Оба чувствовали, как в салоне распространился запах желания — они оба сейчас хотели этого, их тянуло друг к другу. Остановились в нескольких сантиметрах друг от друга; Лиам чувствовал горячее дыхание Тео, видел его лицо в непозволительной близости и знал, что осталось совсем чуть-чуть до заветной цели. Увидел, что Рэйкен уже закрыл глаза, поддался еще ближе, и его губы почти соприкоснулись с его. Еще немного и… и Лиам услышал хлюпанье ботинок по земле. Резко отодвинулся от парня и поглядел в свое окно — звук явно был где-то недалеко, потому что он отчетливо различал нескольких человек.              — Боже, Лиам, что опять не так? — Тео так и застыл в той же позе: будучи с закрытыми глазами, он не хотел их открывать и видеть вместо парня пустое пространство. Поэтому лишь тяжело вздохнул и продолжил ждать объяснений.              — Прости, я, правда, хочу этого, но, мне кажется, кто-то приближается.              Тео открыл глаза и прищурил их. Сейчас он действительно был похож на маньяка и пахло от него соответствующе…       …злом.              — Нет, ты только прислушайся. И не смотри на меня так, — он пригрозил ему пальцем, а потом снова посмотрел в окно, пытаясь что-то разглядеть в этой ночной тьме.              — Обломщик, — Тео тяжело вздохнул и все-таки напряг свой слух.              Вот теперь он слышал.              Шаги. Трое, нет, четверо человек. Они шли прямо к ним в руки. Но Тео знал, что они двигались в сторону Неметона — он тоже сейчас чувствовал его влияние на себе. Внезапно в груди что-то сдавило, когда он переключил рецепторы в сторону запаха: вновь этот сладковатый аромат древесной коры или листвы, или зарождающихся плодов, Тео не знал, что звало его. Что-то привлекало его к себе, хотело, чтобы он приблизился, поэтому-то он и вылез из машины. Лиам, не ожидавший такой быстрой реакции, тоже последовал за ним — открыл свою дверь и вылез под дождь. Как же он не любил воду, она всегда заглушала их чутье, не давала возможности запахам проникнуть; Тео же чувствовал Неметон отчетливо, несмотря на непогоду, а еще слышал приближение толпы.              Лиам постучал по крыше машины и, когда парень повернулся в его сторону, указал ему пальцем вперед. Он увидел какие-то силуэты. И Тео не нужно было повторять дважды: он сразу же кинулся вперед, не особо разбирая дороги; Лиам сначала растерялся, не знал, нужно ли закрывать машину, ведь они были в лесу, но на всякий случай надо было подумать о безопасности, поэтому, захлопнув за собой дверь, он дождался, пока свет в салоне погаснет, и только тогда побежал за Тео. Не знал, что они там увидели, но по быстрому перемещению химеры понял, что тот действительно поймал чужой след. Оставалось только не потерять его в этой темноте и не поскользнуться на мокрой поверхности — не хватало еще угодить в какую-нибудь яму или, еще хуже, лужу, а то придется объяснять маме, почему его новые вельветовые бежевые штаны теперь такие грязные.              Пробежав какое-то расстояние, Лиам и не заметил, как они приблизились к огромному дереву, — оно реально было огромным, парень даже опешил от такого размера. Он прямо-таки влетел в спину Тео, но тот даже не шелохнулся, не обратил внимание на бету, не рассчитавшего силу; он тоже остановился перед Неметоном, потому что почувствовал эту необъяснимую силу, которая оказывала на него какое-то странное воздействие. Древо звало его к себе, он чувствовал, как оно взывало к его естеству, к сверхъестественной природе, светилось перед его глазами, выделяясь на фоне леса, но Лиам продолжал стучать по его спине пальцами, чтобы привлечь его внимание, и это изрядно его отвлекало от созерцания прекрасного. Когда он все-таки не выдержал, все же отвлекся от дерева, начал трясти головой и резко моргать — это правда помогло ему, потому что он повернулся назад и потерял мимолетную связь с Неметоном. Так было лучше, дальше от него действительно было лучше, по крайней мере, не так страшно. Лиам не знал об этой связи, не чувствовал ее, но зато он видел то, что происходило в стороне от дерева и пытался указать на это Тео: тогда парень снова развернулся и тоже увидел тех самых четырех человек. Две жертвы и двое убийц. Сложно было перепутать их, потому что даже издалека был виден этот бледный оттенок кожи пострадавших. Именно поэтому они двинулись вперед, но не успели и шага сделать, как услышали оглушающий звук, который практически сбил их с ног. Они резко затормозили, проскользив по мокрой земле, и, припав на колени к земле, закрыли уши, дабы избежать прямого контакта с источником ужасающего резкого звука.              Сквозь дымку из оглушения и легкого испуга они заметили подбегающую к ним женщину. Тео поднял голову вверх и увидел перед собой Мелиссу Маккол: она приблизилась к парню и дала ему в руки какую-то небольшую коробочку.              — Наденьте это, чтобы не слышать этот звук.              Тео забрал у нее коробку и, достав оттуда обычные на вид беруши, заткнул ими уши, после чего передал их в руки Лиаму. Как только он это сделал, звук прекратился, и Тео почувствовал облегчение. Он резко выпрямился и кивнул Мелиссе, мол, спасибо за помощь; она лишь мимолетно ему улыбнулась и сжала его плечо; перевела взгляд на Лиама и убедилась, что тот тоже в порядке. Тогда они втроем перевели взгляд в сторону Неметона и посмотрели на группу людей, к которым уже присоединился охотник с пистолетом в руке. Не сговариваясь, они пошли в ту же сторону, чтобы посмотреть на происходящее и наконец решить эту проблему раз и навсегда.              Подойдя ближе, они увидели лежащих на земле людей. Все вперемешку. Бонни, Алекс и двое неизвестных. Мужчина и женщина явно были без сознания. Крис проверял их пульс, надеясь на то, что все с ними было хорошо.              — Как они? — Тео снял с себя странные беруши и посмотрел на охотника.              — Будут в порядке, если мы отвезем их в больницу.              — А что делать с ними? — Лиам уже присел рядом с девушками и хотел было аккуратно убрать волосы с лица Алекс, но вовремя отдернул руку, поймав на себе заинтересованный взгляд Тео. Тот продолжал изучать жертв, но все равно подглядывал за Данбаром, за каждым его движением, отмечая про себя его инстинктивные потребности.              Он хотел было сказать что-то едкое, как внезапно Бонни будто бы очнулась ото сна. Она резко подскочила со своего места и начала задыхаться: ловила ртом воздух, делала резкие вздохи и пыталась сосредоточить свое внимание на чем-то, что ее окружало. В какой-то степени она их напугала, Лиам даже отшатнулся, зато Мелисса сразу опустилась рядом с ней на корточки и положила свою ладонь на ее грудь, продолжая повторять, чтобы она дышала и пыталась успокоиться. Ей срочно нужно было прийти в себя, иначе разовьется паническая атака, а это в данной ситуации не было им на руку. И, наверное, прикосновение ее теплой руки и тихий спокойный голос поспособствовали улучшению ее состояния — девушка начала дышать ровнее, выпрямила спину и сосредоточила внимание на карих глазах Мелиссы. Смотрела, не отрываясь, пока дыхание приходило в равновесие. А затем и вовсе начала крутить головой в поисках знакомых лиц. Она признала Лиама, но все остальные люди были ей совершенно не знакомы, из-за чего она даже отшатнулась назад и попыталась отползти, но нащупала под руками камень и, ударившись мизинцем, неожиданно вскрикнула.              Мелисса хотела помочь ей, но Бонни дернула плечом и приложила грязную руку к груди. Теперь она вся была в грязи и не могла понять, в какой момент оказалась в лесу, лежащей на голой холодной земле. Она ведь только недавно слушала музыку в своей комнате и делала очередную зарисовку. В какой-то момент она перевела взгляд на окно, а затем ничего, пустота. Она не помнила, что было после. Смотрела на всех этих людей и не понимала, чего боялась больше: их или собственного беспамятства?              — Кто вы все такие? И что я здесь делаю? — глаза просили о помощи, губы подрагивали, а голос был тихий и слабенький.       Она явно не была похожа на страшного лесного духа, убивающего людей. Сейчас перед ними была маленькая потерявшаяся девочка, которая хотела домой.       И это очень сильно всех напугало.