На волосок от гибели

      Злость закипала в венах, сердцебиение учащалось, дыхание становилось прерывистым. Лиам чувствовал себя сейчас не самым лучшим образом, потому что снова оказался обманутым. Сколько раз нужно было твердить остальным, чтобы ему доверяли и говорили обо всех, даже сумасшедших идеях, пришедших в голову.              — Тео просто не хотел тебя беспокоить.              Не хотел беспокоить, серьезно? Не это парень хотел услышать от охотника, как только вылил на него часть своей злости. Ему в принципе нужно было хоть куда-то деть эту нерастраченную энергию и подступающий к горлу гнев — был готов порвать любого, кто сейчас встал бы на его пути. Если честно, в первую очередь хотелось разорвать на куски Рэйкена, который возомнил о себе невесть что и в очередной раз постарался обезопасить Лиама от происходящего. Как он вообще посмел такое сотворить — решиться на такой самоубийственный поступок в одиночку, так еще и заручиться поддержкой Дитона и Арджента. Куда они-то смотрели, когда разрешали неугомонной химере жертвовать собой ради общего дела. Чувствовал этот омерзительный, удушающий запах вины со стороны водителя и хотел вцепиться в его шею своими острыми когтями, чтобы ощутить на руках горячую красную жидкость. Полнолуние действовало на него сегодня сильно — он действительно не мог сосредоточиться и убрать когти обратно, волк внутри него требовал жертвы, ему хотелось вспороть чужое брюхо, но Лиам, вжавшись в сидение автомобиля, продолжал повторять про себя чужие слова.              Дыши, Лиам, дыши — Тео был повсюду. Раньше мысли о нем успокаивали подростка, заставляли его ненадолго отвлечься, а этот чертов голос продолжал звучать в его голове и настраивать его на лучшее. Но впервые за долгое время не получалось: Данбар чувствовал, как контроль ускользал сквозь его пальцы, как песок. Нужно было сосредоточиться, но мысли не давали покоя — он думал о положении Тео, о смертельном предчувствии Лидии, об их идиотском плане. Хотел зацепиться за что-то, но не получалось вычленить из всего многообразия мыслей что-то хорошее. Перед глазами вообще мелькали картинки чужой гибели — химера корчится от боли, его душат, или он тонет в холодной реке. Господи, если с ним что-то случится, он убьет его. Но сначала все же прочитает лекцию о чувстве самосохранения и групповой поддержке, ведь Тео сто процентов забыл о существовании стаи, когда подписывался на эту одиночную миссию. Столько мыслей сейчас роилось в его голове, пока они стремительно приближались к лесу, что Лидия даже могла расслышать эти всепоглощающие звуки чужих дум.              Она во всей этой ситуации сохраняла нейтралитет. Как только Лиам набросился на Арджента, припечатав того к машине, она постаралась не вмешиваться, лишь положила ладонь на плечо подростка, надеясь на то, что это сможет его успокоить. Но как только встретилась с отблеском золотых глаз, сразу же убрала руку и отошла на несколько шагов назад. Плохая была идея. Лиам же снова повернулся в сторону Криса и издал злобный рык, который наглядно показал уровень его бешенства на данный момент. Он действительно был на пределе — Ардженту еще повезло, что в таком состоянии парень не протаранил его машину ударом кулака по стеклу. Охотник держался хорошо, будучи прижатым к машине чужой хваткой: Данбар приложил его спиной о собственную дверцу и стал рукой давить на его грудь. С каждым рывком его рука поднималась все выше и выше и, дойдя до шеи, начинала сдавливать горло — в какой-то момент Крис поймал себя на мысли, что вот-вот задохнется, поэтому прошептал сдавленным голосом:              — Он сам согласился на это, парень. Никто не мог его отговорить.              Будучи под влиянием гнева, Лиам редко различал запахи и вообще вслушивался в окружающие звуки. И, наверное, именно осознание этого отрезвило его. Он вгляделся в чужие глаза, выражающие искреннее раскаяние, и слегка ослабил хватку. Глаза вернули свой природный цвет, клыки спрятались на место, и он, наконец, смог трезво взглянуть на произошедшее. Естественно, никто не мог заставить Тео сделать этого, если он сам добровольно не был бы на это согласен — не в их правилах было вынуждать кого-то что-то делать. И если Рэйкен согласился, значит, на то была веская причина, и это заставило Лиама немного успокоиться и все же сесть на заднее сидение чужой машины. Всю дорогу они ехали молча, боясь спугнуть наступивший покой в груди подростка, но лишь Данбар знал, что огонек гнева никак не мог потухнуть и в любой момент он вновь мог воспылать. Это появлялось само собой; вспышка неконтролируемой агрессии из-за расстройства прерывистой вспыльчивости — диагноза, который ему поставили несколько лет назад. За все эти годы так и не привык к этому, не смог научиться самоконтролю, потому что так и не понял, что на самом деле его злило. Возможно, ответ был на поверхности, а он его просто не видел. Или не хотел видеть очевидную для всех проблему — никто вокруг не был причиной его ненависти, потому что только один человек был виновен в этом гневе.              Он сам.              Все его попытки примириться с диагнозом летели в пропасть, потому что он не хотел к этому привыкать, не хотел в это верить — отсюда новые вспышки гнева и резкое изменение настроения. И сейчас он тоже в первую очередь злился на самого себя: ни Лидия, ни Крис, ни Тео здесь были ни при чем. Это полностью была его вина — это он должен был решить эту проблему, поговорить с химерой, обсудить всевозможные варианты выхода из этого положения, но парень этого не сделал, потому что испугался. В последнее время так сильно боялся разговаривать с Рэйкеном, что теперь расплачивался за свое молчание предчувствием банши. Если Лидия была права, и смерть, преследуемая их дорогой, действительно реальна и напрямую касается Тео, Лиам не знал, что будет делать. Слишком многого не сказано, слишком многого не сделано, чтобы так быстро попрощаться.              Тряхнул головой в надежде на успокоение, но не помогло. Только когда ноги вступили на мокрую землю, ему стало немного легче. Вдохнул побольше морозного воздуха и осмотрелся по сторонам — ни души кругом, полная тишина и спокойствие. Странно даже было подумать, что где-то там, в глубине леса, мог сейчас умирать человек. Так, все, хватит, Лиам, — приказал он себе, снова тряхнув головой, — отставить упаднические мысли. Им сейчас нельзя было думать о плохом, потому что это могло только причинить больший вред.              Как только они отошли подальше от шоссе, Арджент достал из-за спины фонарик и пистолет и бросил взгляд на ребят: Лидия лишь качнула головой, не имея ни малейшего понятия, куда нужно было идти, а Лиам стал принюхиваться. Запах оборотней не распространялся на дальние расстояния, но он все равно попытался сосредоточиться и вспомнить запоминающийся, естественный аромат химеры. Перепутать его с кем-то было сложно, поэтому он надеялся на удачу. Старался откинуть в сторону всевозможные звуки и запахи, которые наполняли лес, и просто потихоньку шел вперед под воздействием внутреннего голоса. Не знал, как это работало, но чутье помогало ему двигаться в определенном направлении, не обращая внимание на вопросы его сопровождающих. Все равно не мог сказать, что им двигало, потому что это было что-то внутреннее, личное, что не требовало пока быть оглашенным. Крис понял, что лучше было ничего не спрашивать и идти следом за оборотнем, прикрывая его со спины. Лидия же тоже старалась сосредоточиться на своем предчувствии, ощутить запах трагедии, но сейчас это не работало — она не понимала, в какой части леса они в принципе находятся. И все было достаточно мирно, пока паника не накрыла всех вместе.              Шли достаточно долго. Под ногами шелестела листва, в ушах шумел ветер, а в остальном в лесу было тихо. Лиам пытался нащупать что-то неестественное, чуждое этой местности, но пока ничего подозрительно в округе не было. Внезапно Арджент выставил руку вперед и тем самым приостановил движение их маленькой группы. Он сказал им обоим стоять на месте, а сам двинулся немного вперед, все еще не опуская пистолет. Подойдя к дереву, он посветил на него фонариком и только, когда что-то заметил, спрятал пистолет за спину и рукой прислонился к коре.              — Охотничья пуля, — тихо сказал он, пытаясь вытащить застрявший патрон из коры дерева. Вот это действительно уже было плохим знаком, Лиам почувствовал, как изменилось чужое биение сердца. Девяносто, нет, даже сто ударов в минуту, и это парень не хотел ещё считать погрешности. Глянул на Лидию, но не смог задержать на ней взгляд — она была дико напугана. Вновь ее предчувствие оказывалось реальностью, это не могло не пугать.              Тогда он сам принял на себя ощущение чужого беспокойства и почувствовал, как внезапно стало дурно от одной мысли о том, что Тео уже нет. Но ведь это было невозможно — такие, как он, не умирают, они живут вечно и досаждают всем до конца жизни. Именно поэтому Лиам постарался отставить в сторону собственную нервозность, запрятав ее поглубже за разгорающийся гнев, и посмотрел на Лидию. Она, сама того не осознавая, двинулась к охотнику и забрала из его рук пулю, которую Крис смог все-таки вытащить из дерева. Девушка завороженно старалась рассматривать холодный металлический патрон, выставив его вперед на лунный свет. Металл переливался на ее глазах, и ей казалось, что от него исходили какие-то странные, еле ощутимые вибрации. Именно поэтому она внимательнее присмотрелась к пуле, резко повернула голову за спину и закрыла глаза — стук чужого сердца раздавался в ушах; слышала, как боль пронзала чужое тело и не давала возможности нормально двигаться; она видела, как они двигались, словно играли в прятки, идя по следу животного. Тео бежал изо всех сил, он был на пределе своих возможностей — полнолуние явно давало о себе знать, и он постоянно испытывал желание остановиться и вспороть чужие глотки. Но он не останавливался, не давал возможности мыслям спутаться. Бежал вперед, боясь окончательно потерять контроль над своим телом.              Резкий рывок — и он уже на земле. Ему больно, рана нарывает, кажется, она дымится, и ему срочно нужно что-то придумать.              — Грязь, используй грязь, она остановит ненадолго кровотечение, — не слышала звука собственного голоса, он как будто был направлен внутрь себя, но Тео ее слышал. Все же сгреб землю в ладонь и с дрожью в руках прислонил к ране — девушка скривилась от этой картины, ощутив, как по коже прошла мелкая дрожь. Ему было нестерпимо больно, хотелось кричать, и она позволила ему это сделать. И вот он рычит — не слишком громко, как может — и это высвобождает часть боли наружу. Теперь он вновь готов бежать вперед, и Лидия улыбнулась, когда поняла, что ему стало немного легче справляться с раненой ногой. Тогда она заставила его подняться на ноги, мысленно передавая ему сигналы. И он поддался: поднялся с земли и снова начал бежать, только делал это намного медленнее обычного.              Лидия последовала за ним, старалась не упустить его, но внезапно яркий свет заставил ее зажмуриться и на секунду потеряться в пространстве — она ослепла или ей просто показалось? Быстро проморгалась и поняла, что Тео было гораздо хуже: он действительно на время лишился зрения и не знал, куда должен был двигаться дальше. Нужно было подсказать ему, крикнуть, но голос вновь застрял где-то в горле и не мог выйти наружу, несмотря на все отчаянные попытки. Однако парень справился и без нее. Тогда ее взору предстало нечто — это был Неметон, то самое ужасное дерево, лишившее их всех покоя. Но оно было другим, не таким, каким она его запомнила. Теперь перед девушкой раскинулось настоящее дерево, живое и как будто бы дышащее, оно пылало огнем, светилось ярким голубым светом, и оно пугало своей красотой. Крона дерева все еще не успела насытиться, поэтому на ветках не было ни одного листика, и это на секунду порадовало девушку — значит, еще не все потеряно. Однако это сейчас было не главное.              Та сила, что исходила от Неметона, сводила ее с ума. Лидия чувствовала эту всепоглощающую энергию, эту сокрушительную мощь дерева — оно было прекрасно, ничего красивее девушка в жизни не видела. И эта необъяснимая сила заставила ее пролить слезу, как будто в грудь ударил поток сильного воздуха: она отшатнулась и чуть было не повалилась спиной на мокрую землю, но внезапно ощутила, как чьи-то руки поймали ее. Мартин очнулась, как ото сна, и вгляделась в пустоту ночного леса. Лиам все еще держал ее под мышками, а она все еще опиралась спиной в его грудь, потому что никак не могла перевести дыхание. Ей не хватало воздуха. Как будто за считанные секунды Неметон отнял все ее жизненные силы, выкачав кислород до остатка. Пытаясь прийти в себя, она начала быстро глотать неравномерные порции воздуха; тело содрогалась, и Лиаму пришлось держать ее крепче, чтобы она не упала; он перевел ее в вертикальное положение, все еще поддерживая руками и обхватив ими ее талию. Она издавала странные, писклявые звуки, стараясь произнести хоть слово, но было такое чувство, будто что-то застряло в ее горле.              Крис приблизился к девушке и попытался всмотреться в ее глаза, но они снова были безумными. Это было действительно похоже на припадок, и, мимолетно глянув на подростка, так и не придумал, что должен был сделать. Только схватил подрагивающее тело за плечи и надавил сильнее — ей нужно было успокоиться.              — Лидия, услышь мой голос, ты в безопасности. Ты сейчас здесь, с нами, а не в своем видении. Это реально. — Крис все еще смотрел прямо в ее нереагирующие глаза и пытался отыскать там прежнюю Лидию, чтобы вывести ее из оцепенения. — Сосредоточься на моем голосе. Вспомни, где ты находишься. Давай, Лидия, у тебя получится.              Лиаму было страшно — он впервые стал свидетелем такого ее состояния. Не знал, что могло так сильно ее испугать, но это явно было что-то значительное, раз ничего не могло вернуть ее обратно. Когда она в принципе вошла в состояние транса, они оба переглянулись — это было так неожиданно, что сначала они не поняли ее резких телодвижений и странных слов, которые она шептала себе под нос. Потом Арджент сказал, что нужно ждать, ведь никогда не следует прерывать банши в ее видении. Но потом, когда реальность ударила ее по голове, они все же попытались вернуть ее обратно, к ним. И сейчас Лидия все никак не могла отпустить то самое видение, все еще находясь под воздействием какой-то необъяснимой силы.              Однако внезапно голос Криса стал оказывать влияние: он продолжал говорить с ней, медленным и уверенный голосом, он убеждал ее вернуться в реальность, и тогда Лиам почувствовал, как чужое тело обмякло и успокоилось. Глаза, что до этого были похожи на стеклянные шары, наконец вернулись к родному окрасу, взгляд прояснился, и она посмотрела прямо на Арджента, который все это время боялся ее отпустить. Мужчина облегченно вздохнул и улыбнулся.       Они оба боялись, что они потеряют ее, и она заблудится в лабиринтах своего сознания.              — Вот так, Лидия, все в порядке. Тебе больше ничего не угрожает.              Тогда она почувствовала, как сила вновь вернулась к ней, и тело снова стало принадлежать ей одной. Отпрянув от Лиама, девушка поправила свою прическу и, бегло глянув на обоих мужчин, поблагодарила их за помощь. В этот раз пришла очередь Данбара облегченно вздыхать — им явно после этого требовался отдых. Хорошо отдышавшись, он все-таки снова посмотрел на Лидию и вспомнил о произошедшем: они все еще искали Тео, хоть и отвлеклись ненадолго. Именно поэтому он, боясь лишний раз дернуть Лидию, с волнением и страхом в голосе спросил:              — Что ты видела?              Девушка сначала посмотрела на Криса, а потом все же перевела взгляд на молодого человека и улыбнулась ему:              — Он жив, Лиам, это я могу сказать точно. — Не нужно было быть экстрасенсом для того чтобы понять, что это была единственная новость, которая интересовала парня. Сам того не осознавая, он вымученно улыбнулся и почувствовал, как слезы подступили к глазам. Никто не должен был этого видеть, поэтому он прикрыл рот рукой и отвернулся от них — нужно было успокоиться, прежде чем он снова сможет вернуться к ним.              И пока он приходил в себя, Лидия обратилась к Крису:              — Я видела еще кое-что. Это был Неметон, Тео нашел его, у него получилось.              — Это пень так напугал тебя?              Качнув головой, Лидия прикусила губу. Все было куда сложнее, чем они думали. Теперь у них было не так много шансов, как неделю назад.              — Теперь это дерево. Полноценное дерево. И могу сказать, что оно… — осеклась на секунду, вспомнив недавние смешанные чувства, но потом все же продолжила: — Оно прекрасно.              И именно это и пугало. Красота и величие дерева загоняли в угол и напускали страху, такого, какого Лидия еще никогда не чувствовала. Что-то глубинное и тяжелое. Что-то такое, что никогда не выходило наружу. И она готова была поклясться: этот страх не просто парализует — он опустошает.       

* * *

             Минуты ожидания прошли как в тумане — его не пустили внутрь, посчитав это небезопасным, так как он мог сделать что-то неосознанное, и сказали, что лучше подышать свежим воздухом. Но от этого легче не становилось, наоборот, Лиаму казалось, что он начинал все больше закипать, стоя у закрытой двери ветклиники. Все были внутри и помогали Дитону извлекать пулю из тела Тео, а ему нельзя было даже за руку его подержать в качестве помощи. Хотя, кого он обманывал, Данбар, со времени когда они нашли его, чувствовал одновременно тот самый неконтролируемый гнев из-за выходки Тео и панический страх за его жизнь — все так смешалось, что подросток даже не успел заметить, как снова вспорол собственную кожу на ладонях. Запах крови вновь заполонил салон, ему было сложно себя контролировать, но, повернув голову в сторону привалившегося и полусонного Рэйкена, все же сбавил обороты. Сейчас не время было выяснять отношения, ведь они только нашли его, только привели в чувство, как он снова отключился.              Видение Лидии не обмануло — смерть действительно ходила рядом с Тео, но его, слава богу, так и не коснулась. Когда они все же вышли к той самой поляне, на которой банши видела пугающее дерево, они сразу приметили химеру, привалившуюся к обычному дереву. Он был без сознания, его лицо было бледным, а кожа мертвецки холодной, как будто его температурный режим полностью сбился. Арджент присел на колени около парня и приподнял чужую руку вверх: необходимо было прощупать пульс и убедиться в том, что предчувствия не обманули Лидию. Лиаму же не нужны были медицинские подтверждения, он и так слышал этот нитевидный размеренный пульс, не такой быстрый как обычно, но сердце все равно продолжало биться в замедленном ритме. Это принесло облегчение — он тоже присел на колени перед Тео и положил ладонь на чужое плечо: он был живым, и остальное парня сейчас не интересовало. Зато Лидия была тогда чересчур заинтересована гигантским деревом, вокруг которого собралась целая толпа из трупов. Множество обескровленных тел, они лежали около подножия Неметона, и их глаза выглядели жутко — банши даже отшатнулась, когда встретилась взглядом с одним из трупов. Они застыли в состоянии ужаса; это было похоже на переходное состояние от радости до страха: полуулыбка, застывшая на их лицах, говорила о том, что незадолго до смерти они чувствовали полную гармонию со своим телом. И Лидия как будто пережила то же самое, тот самый эффект удовольствия от этой необъяснимой красоты, который постепенно сменился лютым ужасом в глазах.              Она почти прикоснулась к могучему стволу дерева, почти почувствовала эту мифическую связь с Неметоном, как вдруг кто-то схватил ее за запястье, не дав сделать следующий шаг. Повернув голову в сторону Арджента, она с непониманием в глазах посмотрела на мужчину и лишь помотала головой. Сама не знала, что ей двигало, но ее определенно тянуло к этому животрепещущему дереву; его сила окутывала банши с ног до головы, и она чувствовала такой приятный, сладостный аромат, что хотелось ненадолго забыться. Но Крис не выглядел довольным ее поступком — его явно настораживала эта странная тяга сверхъестественных существ к этому дереву.              — Лидия, нам надо сосредоточиться, — он отпустил ее руку и заставил ее вспомнить о парне, которому требовалась помощь. — Если мы сейчас же не доставим его к Дитону, то у него не только начнется переохлаждение, но и яд от пули начнет постепенно разрушать мышечные ткани.              Наверное, стоило отключить свои сверхъестественные рецепторы, потому что они только сбивали Лиама с толку, но, когда он услышал слова Арджента, ему стало не по себе. Он мгновенно бросил взгляд на чужое бедро и постарался присмотреться к ране — из-за того что она была заляпана грязью, он даже не заметил пулевое отверстие. Его колотило. Холодный ветер хлестал по открытым участкам кожи, было холодно, руки околели и слегка подрагивали, но он должен был собраться с мыслями и отпустить этот холод. Тео сейчас требовалась его трезвая голова — он ему нужен был здоровым. Смотрел на парня, который впервые в жизни выглядел таким беспомощным и бессильным, что его хотелось сгрести в охапку и спрятать от всего мира. Лиам выдавил из себя полуулыбку и постарался сосредоточиться на Тео. Перед ним была реальная проблема — его больная нога, поэтому он легонько нажал на его бедро, из-за чего Рэйкен резко открыл глаза и стал глотать ртом воздух. От неожиданности Лиам чуть было не упал на спину в грязь, но он удержался, так как все еще сжимал чужое плечо. Как только Рэйкен немного пришел в себя, он медленно развернул голову в сторону беты и вымученно попытался улыбнуться.              — Ты нашел меня.              Лиам сам не знал, что с ним происходило. В глубине души он сейчас хотел разорвать этого парня на кусочки и разбросать около Неметона, чтобы не нарушать общей трупной картины, но на деле он облегченно вздохнул, крепче сжал его плечо и улыбнулся. Он действительно был рад, что все обошлось и не пришлось искать Тео в этой безмолвной толпе.              — В следующий раз ты сначала позвонишь мне, прежде чем совершишь какую-то глупость, ясно?              Парень уже не мог ему ответить: лишь медленно кивнул и вновь провалился в бессознательное состояние, откинув голову в сторону. Тогда Лиам забил тревогу — он отвлек Арджента от разговора с Лидией и заставил их обоих обратить внимание на безжизненное тело. Крис, посмотрев на безжизненное тело Тео и молящий взгляд Лиама, все же подбежал к парню, и вдвоем они попытались поставить его на ноги. Тео терялся в пространстве: он то просыпался, то снова проваливался в сон; это создавало кое-какие трудности, так как тащить его от этого места до машины было проблематично. Набросив парня на свои плечи, Лиам и Крис двинулись в сторону выхода из лесной чащи, а Лидия, ненадолго задержавшись у дерева, все же достала мобильник и сделала фотографию — Дитону точно нужна будет полная картинка. Тем более, не только он нуждался в информации: для шерифа у нее тоже было кое-что припасено в рукаве.              Девушка слышала о странной аварии, произошедшей несколько дней назад, даже видела ее последствия, когда въезжала в город. Эвакуатор, работая под надзором полиции, собирал автомобили и разгружал шоссе для движения, и это сразу насторожило банши, которая приближалась к Бейкону уже с чувством тревоги. Она хотела помочь, поэтому все же написала сообщение Стилински и сообщила о своей находке. Затем она двинулась за мужчинами, чтобы не отстать и не заблудиться в этих ночных зарослях — хватит с нее странного путешествие по этому пугающему лесу (на деле он ей никогда не нравился). Лиам тоже был не в восторге от этого места, здесь всегда происходило что-то ненормальное и жуткое, и сегодня было не исключением. Он до сих пор не мог выбросить из головы тот насыщенный, гнилой запах смерти — это действительно сбивало его с ног даже сейчас, когда он уже был в безопасности, стоя у главного входа в ветклинику. Руки, правда, продолжали подрагивать, но Данбар старался откинуть в сторону мысли об этом. Либо он так сильно переживал за Тео, что даже конечности отзывались на его волнение, либо мышцы уже не могли нормально функционировать после болезненной терапии по возвращению контроля.              Внезапно бросил взгляд на луну и задумался, что сегодня он явно справлялся лучше обычного. Пока кроме себя никого не покалечил, если не брать в расчет агрессию, вылитую на Арджента, — это был прогресс. Даже усмехнулся. В последнее время все было сложным, не знал даже, как справлялся иногда с этими внутренними проблемами, которые уже давно не давали ему покоя. Нужно было расслабиться и отпустить все, но он не мог этого сделать, пока слышал крики химеры, из которой доставали пулю, — вероятно, это было очень больно. Нужно было перестать нервничать, иначе хуже будет буквально всем, потому что он выломает эту чертову дверь и даже не извинится. И, когда услышал еще один пронзительный крик вперемешку с нецензурной бранью, не смог сдержаться и двинулся в сторону клиники. Хватит с него ждать! Они выгнали его из здания на растерзание холода, он уже и так замерз до костей, поэтому пришла пора было согреться. И уже подошел вплотную, как увидел рыжеволосую девушку, приблизившуюся к двери, — она повернула ключ в замочной скважине и открыла дверь.              — Он в порядке, — сразу сказала она, заметив гнев в его неспокойных глазах. После этих слов Лиам уже ринулся внутрь, как чужая ладонь легла на его грудь и перегородила ему дорогу. — Не так быстро, дорогой.              — Сначала мы поговорим, — произнес Крис, неожиданно появившийся за спиной девушки.              Он гневно глянул на них обоих, но потом все же отступил назад — спорить с ними было бесполезно. Тогда они втроем вышли за пределы клиники, и, Лиам, скрестив руки на груди, готов был слушать. Пока его терпение не кончилось, он был готов стерпеть этот разговор. Он сосредоточил свое внимание на мужчине, который явно сейчас был сбит с толку, и с нетерпением произнес:              — Что еще случилось?              — Ты заметил охотников среди трупов?              — Как я мог разглядеть охотников на фоне того кошмара? Да там тел было немерено, мужчин от женщин в темноте было не отличить.              А вот Крис заметил. Пока Лидия рассматривала трупы, лежащие около дерева, а Лиам был занят Тео, охотник решил быстро обследовать территорию на предмет странностей, и, отойдя немного в сторону от Неметона, он приметил тело, лежащее в отдалении. Приблизившись к нему, Арджент сразу заметил второй труп неподалеку. Они явно были мертвы не так давно, учитывая тот факт, что тела их еще не остыли и лежали они в другом месте, в отличие от основной массы, около этих тел валялось оружие — арбалет и пистолет, втоптанные в грязь. Это явно были охотники, причем люди Монро, потому что больше никому в здравом уме не захотелось бы соваться в этот лес в полнолуние, и их нахождение здесь не говорило ни о чем хорошем. Это значило, что она все же не послушалась его совета, а очень жаль, потому что эти двое — лишь начало надвигающегося хаоса.              Подняв с земли пистолет, он извлек магазин из основания рукоятки и посмотрел в патронник — ему повезло, осталось две пули, и он мог отнести их Дитону для синтеза лекарства. Тогда он бросил оружие обратно на землю и внезапно осекся: если люди, лежащие у подножия дерева, были жертвами массовой аварии несколько дней назад, то как погибли эти охотники. Судя по первичному осмотру, они умерли так же, как и другие жертвы, но ведь время не совпадало совершенно. Эти два события были связаны друг с другом способом убийства, но смерть этих охотников явно наступила всего пару часов назад, и это значило, что единственным свидетелем этого происшествия мог быть только один человек. Глянув в сторону Тео и заметив его бессознательное состояние, мужчина понял, что сейчас было не время для вопросов — парень был слишком слаб для того, чтобы говорить хоть о чем-то, поэтому он стал ждать подходящего момента. И он наступил тогда, когда пуля была извлечена из мышцы бедра и отвар Дитона для извлечения яда из организма начал работать. Именно в тот самый момент Арджент постарался сосредоточить внимание парня на себе и заставить его вспомнить о том, что произошло в лесу несколько часов назад.              — Так он видел что-то? — нетерпеливо спросил Лиам, все еще держа скрещенные руки на груди и сильно нервничая. Он явно не должен был сейчас быть здесь и разговаривать об этом — он должен был увидеть Тео и убедиться в том, что с ним все в порядке, но он продолжал стоять и смотреть то на Лидию, то на Криса.              Банши была немного обеспокоенной. Лиам чувствовал, как запах духов растворился под влиянием осеннего ветра, и на его место пришел горьковатый привкус переживания и страха. Хотел каким-то образом помочь ей, но сам не знал, как справиться с собственными нервами. От Арджента как всегда пахло спокойствием и уверенностью — этот человек в принципе никогда не менялся в поведении, его действительно сложно было вывести из себя или напугать, поэтому к нему все прислушивались. Вот и Лиам старался слушать его, независимо от того, как сильно в ушах стучало собственное сердце.              — Он рассказал нам, что видел девушку. Она что-то делала с теми охотниками, но он не помнит, что конкретно, потому что сам он уже был под влиянием яда, постоянно терял сознание и мало что в принципе смог приметить, — Лидия повторила его позу, тоже сложив руки на груди, и перевела взгляд на охотника.              — Это подтверждает слова Дитона о том, что Неметон призвал на помощь мифических существ.              — Подождите, вот что интересно, — Лиам, наконец, присоединился к их разговору, и попытался высказать собственные мысли. — Они не тронули Тео, Кори тоже не слышал их крика, значит ли это, что для таких как мы, они безопасны?              Крис пожал плечами и лишь опустил взгляд на сцепленные ладони. У них было так много информации на руках, но каждый раз, сталкиваясь с абсолютным злом лицом к лицу, они терялись. Вопросов становилось все больше, а ответы были гипотетическими, и это бесило больше всего. Тогда Лидия внезапно одновременно постучала по плечам Лиама и Криса и попыталась добродушно улыбнуться — им всем сейчас нужна была поддержка, поэтому они должны были держаться вместе. В ее прелестных больших глазах читалось понимание: девушка знала, как сложно было выживать в Бейкон-Хиллз не понаслышке, поэтому она сейчас была здесь, а не в Массачусетском технологическом. Расставила приоритеты, так сказать.              Внезапно дверь клиники открылась, и оттуда показался Дитон. Он кивнул Ардженту и посмотрел в сторону Лиама, который, отвлекшись от поддерживающего взгляда Мартин, сразу же обратил внимание на ветеринара.              — Можешь проведать его, Лиам.              Тогда парень вновь посмотрел на Криса, и тот положительно кивнул:              — Иди.              Лиам не стал благодарить его или говорить хоть что-то, просто молча кивнул мужчине в ответ, мимолетно глянул в сторону Лидии, которая только закатила глаза и заговорщически улыбнулась, и пошел в клинику. Так много сейчас хотелось сказать и сделать, что адреналин в крови снова стал зашкаливать. Даже не обратил внимание на слова Дитона, который он кинул ему вслед, когда сам покинул помещение, — Данбар сейчас думал только о самодовольстве и нахальстве Тео, который возомнил себя кошкой с девятью жизнями. Что ж, сегодня у него точно был шанс распрощаться с жизнью во второй раз, и ему очень повезло, что этого не произошло, иначе Лиам сошел бы с ума. Он и сейчас был на взводе, чувствовал, как гнев снова созревает в голове и заполоняет все его мысли. Снова эти агрессивные вспышки, снова то самое непреодолимое желание вспороть кому-то глотку. Один раз он уже это сделал с Тео — чуть не перерезал ему горло — и чувство вины после содеянного не покидало его долгое время. Сейчас о вине он даже не думал, просто тяжело дышал, чувствуя как ноздри вздуваются от гнева, и шел вперед, уже представляя в голове картину произошедшего.              Тео сидит на металлическом столе и чувствует нестерпимую боль в месте ранения, или же он уже восстановился и снова готов бегать. Может, вообще опять захочет вернуться в лес и пробежаться, ему ведь так понравилось гулять там одному, без поддержки, без прикрывания тылов. Это бесило Лиама больше всего на свете — его просто снова сделали дураком, не посчитав нужным сообщить об этой странной миссии, на которую должен отправиться только один. Что это было за самопожертвование со стороны Тео, кто вообще так делает? Он не должен был соглашаться, не должен был идти туда один, тем более в полнолуние, когда вокруг и так все пылало огнем, а он как будто специально подбрасывал больше дров в костер. Если пытался доказать что-то кому-то, то кому и зачем?              И увидев его, спокойно стоящего на ногах и надевающего свои порванные джинсы, Лиам отметил, что он выглядел уже не таким бледным. Оттенок его кожи пришел в норму, сам он тоже держался неплохо, и это снова заставило Лиама испытать новый приступ подступающей злости. Надо было прибить его на месте за самовольный поступок, за самое идиотское решение в мире; надо было все-таки вспороть ему глотку, пока они ехали в машине и все были заняты дорогой.              Из оцепенения подростка вывел голос — здоровый и твердый. Тео обратил внимание на Лиама, зависшего в дверях, и кривовато ему улыбнулся:              — Я в порядке, Лиам, можешь не пережи…              Но Данбар не дал ему закончить: он как с цепи сорвался, когда преодолел небольшое расстояние до Тео и вдавил его со всей своей силой в кирпичную стену. Услышал чужой стон и начал давить на его грудь сильнее — сейчас злость вышла наружу, Лиам почувствовал, как волк внутри него вырвался из клетки и готов был истязать жертву. Его глаза окрасились в желтый, показались клыки и когти, и он стал рычать прямо в чужое лицо, замечая на нем нотки непонимания, перемешанные с испугом. Тео не ожидал такой реакции — максимум рассчитывал на объятия, но разъяренный подросток удивил его на все сто процентов.              Рэйкен чувствовал эту злость: от парня пахло просто отвратительно, хотелось закрыть нос и не вдыхать этот аромат, но он не мог пошевелиться из-за своего неудобного положения, в котором оказался. Лиам вдавливал его в стену, слыша, как чужое сердце начинает биться быстрее обычного, и в крови начинает вырабатываться больше адреналина, но ничего сейчас не могло его остановить. Химера чувствовал непомерное давление на ослабшее тело — ему сложно было сейчас конкурировать с молодым, здоровым организмом, подверженным влиянием луны, поэтому он даже не пытался сопротивляться, просто ждал, чем все это закончится для них обоих. И Данбара на самом деле опять начало скручивать от гнева — это ледяное спокойствие, этот непринужденный, неподвижный взгляд и полное бездействие: все это сводило его с ума, поэтому новая волна агрессии накатила на него с новой силой. Он вновь зарычал на парня и, занеся ладонь над его лицом, готов был располосовать его симпатичную мордашку, но внутренний голос сказал ему остановиться. Внимательно посмотрел в эти утомленные, как будто бы блеклые глаза, и ощутил чужую беспомощность, поэтому увел ладонь в сторону и, сжав ее в кулак, ударил в кирпичную стену рядом с чужим ухом. От этого звука ни один мускул на лице Тео не дернулся, наоборот, он как будто напрашивался на повторение, поэтому Лиам снова всадил кулак в стену, почувствовав, как кожа на костяшках начала трескаться.              Ему было все равно на собственные травмы, поэтому он продолжал колотить стену дальше, ускоряя движение руки и сильнее ударяя по твердой поверхности. Гнев выходил наружу, он стал теперь полноправной частью его тела. Лиам был рад, что сейчас получилось сместить вектор побоев на стену, а не на Тео — и это действительно был прогресс с его стороны. От этого становилось легче, от осознания контроля над собственным телом было куда проще. Ты управляешь гневом, а не он тобой, — внезапно в голову проникли чужие слова и дали возможность Лиаму почувствовать правильность происходящего. Он хотел справиться с агрессией и никому при этом не навредить, и он делал это сейчас, хотя и странным способом.              И как только почувствовал, что рука уже окончательно сбита в кровь, остановился и застыл на месте с поднятым вверх кулаком. Он спрятал клыки и посмотрел на тот кошмар, что натворил: кулак, сбитый в кровь, стена с явной вмятиной и Тео с этим обеспокоенный взглядом. Тогда мгновенно отпустил парня и отвернулся в сторону, чтобы не встречаться больше с ним глазами. Что это вообще сейчас было?..              — Все, успокоился? Больше тебе не нужна груша для битья, а то я могу еще тут постоять, пока ты пытаешься справиться со своим чертовым гневом.              — Лучше заткнись, Тео, — он стал часто дышать, стараясь делать равные интервалы между вдохами и выдохами. Не хотел реагировать на чужие слова, мечтал вообще пропустить их мимо ушей, но спиной чувствовал, как Рэйкен начинает ехидничать. Странный смешанный запах ударил в нос и вновь разжег в его теле чувство неудовлетворения вместе с злостью.              — А то что? Ударишь уже меня? Так давай, Лиам, бей, тебе же только это и надо! Ты же не умеешь себя контролировать! Ты можешь только кидаться на людей из-за своих гребанных проблем!              Но не успел он это выкрикнуть, как парень снова набросился на него, еще сильнее толкнув в сторону стены. Тео почувствовал легкое головокружение, когда осознал, что затылок хорошо приложился о стену, — резкая вспышка боли на секунду лишила его возможности воспринимать происходящее нормально. Он прикрыл глаза и инстинктивно схватился за голову, пока подросток вновь нажимал на его грудь, мечтая оставить на стене след от его лопаток. Понимал, что Лиам просто не может остановиться, поэтому ничего не делал, лишь принимал удары и ждал, когда вспышка ярости прекратится сама собой.              — Я не могу больше сдерживаться, — парень действительно не мог нормально соображать, его внутренности разрывались от желания уничтожать все вокруг, его мысли разбегались в разные стороны и не получалось зацепиться за что-то конкретное. Ничего не помогало, даже чужая боль, которую он чувствовал, глядя на Тео.              Видел, как тот прижимал руку к голове, ощущал запах отчаяния, но никак не мог заставить себя остановиться. Тогда Рэйкен все же приоткрыл глаза и вгляделся в напряженное лицо напротив.              — Прими себя, Лиам. Прими этот гнев и прислушайся к внутреннему голосу! Сделай то, что нужно, и смирись наконец с неизбежным, — эти слова как-то странно повисли в воздухе, эхом отозвавшись в чужих ушах.              Лиам даже не понял, почему именно так химера решил изложить свои мысли, почему подобрал именно такую форму, но внезапно от этого в груди начала разрастаться дыра. Та самая пустота, которую чувствовал и Тео, когда вспоминал прошлый год и все произошедшее за это время. Он хотел заполнить ее чем-то хорошим: новыми, светлыми воспоминаниями, которые согревали бы душу и не заставляли бы его чувствовать себя виноватым. Лиам поймал себя на мысли о том, что он тоже сейчас ощущал эту пустоту внутри себя, — от этого не было больно, просто странно, как будто разверзлась бездна, и он угодил прямо в ее эпицентр. В ушах стояла звенящая тишина, пахло чем-то неестественным, а ладони все еще сжимали чужую кофту на груди. Тогда он посмотрел в эти слегка сбитые с толку глаза и понял, что слишком долго себя сдерживал; он должен был понять это раньше, должен был хоть как-то отреагировать на это, но он не смог — испугался. Собственного голоса в голове испугался. Именно он постоянно твердил ему одно и то же, пытаясь достучаться до его сознания и донести важную мысль, но парень вечно отмахивался от нее в надежде на то, что забудет, что выветрится из головы.              Не получилось.              Нельзя было так просто по щелчку пальцев избавиться от этого странного, бередящего душу желания. Уже давно его почувствовал, еще тогда в больнице, стоя в лифте и наблюдая за тем, как Тео пытается выставить себя героем.              — Я не буду за тебя умирать.              Что ж, он действительно не собирался этого делать, но и позволить умереть другому тоже не мог, поэтому выбрал единственно возможную форму решения проблемы — совместная битва, рука об руку. Тогда они действительно были едины, когда, выпустив наружу свое волчье обличие, переступили черту и слились в единый организм: действовали слаженно, отработанно, как хорошая команда. Именно в тот день Лиам ощутил то странное чувство родства души с химерой — естественно, тогда списал это на всеобщий хаос и собственное безумие, но сейчас, смотря в эти ослепительные зеленовато-карие глаза, он не сомневался в своих мыслях. Это действительно началось достаточно давно, когда Тео стал негласной частью команды, по велению Скотта оказываясь всегда под боком. Если бы не этот парень, то Лиам не выжил бы там, в месте, которое кишело охотниками, и не смог бы сейчас стать тем, кем являлся. Если бы не Рэйкен, он давно бы потерял контроль и убил бы каждого, кто встал бы на его пути. И когда Данбар осознал, как много если было в его голове, он перевел взгляд с чужих глаз на манящие припухлые губы и попытался собраться с мыслями. Не был слепым, заметил тогда в лифте такой же взгляд, но не смог пересилить себя и отвернулся. В этот раз он не собирался уворачиваться — сильнее смяв в руках чужую кофту, он рывком приблизил химеру к себе и впился своими губами в его губы.              Не стал церемониться и чего-то ждать. Хватит. И так прошло слишком много времени.              И Тео от такой неожиданности не успел даже закрыть глаза — он с неуверенностью во взгляде проследил за быстрым и решительным движением парня, как будто бы боясь, что тот остановится на полпути, но, когда почувствовал легкое движение чужих губ, расслабился и отдался чувствам. Лиам не собирался перекидывать свой гнев на происходящее сейчас — не хотел кусаться, давить или настаивать — поэтому он аккуратно начал двигать губами, даже не надеясь на ответ со стороны. Однако Тео не стал отставать: он обмяк в чужой хватке и впервые в жизни отдался своим чувствам без остатка. Его губы двинулись навстречу мягкому порыву подростка, и он даже не успел заметить, как этот невесомый наивный поцелуй начал углубляться. Рэйкен не знал, куда мог деть собственные руки, поэтому так и оставил их внизу, боясь лишний раз прикоснуться к его телу. Лиам начал доминировать, надавливая на чужой рот и пытаясь приоткрыть пока еще сжатые губы, проводя по ним языком, но, как только Тео дал на это согласие и начал расслаблять губы, расплываясь в поцелуе, парень резко остановился и быстро отстранился от него. Его дыхание сперлось, сердцебиение было учащенным, а руки, все еще сжимающие одежду химеры, начали болеть от перенапряжения.              Тогда Рэйкен открыл глаза от неожиданности и вопросительно глянул на подростка. Им было слишком хорошо для того чтобы останавливаться, но Лиам почему-то решил иначе — он отпустил его кофту и сделал шаг назад, чуть не споткнувшись о собственные ноги. Он был так сильно погружен в себя, что не видел ничего вокруг. Это действительно было похоже на легкий шок, который испытываешь при падении в бездну, и сейчас Данбар знал, что точно сиганул вниз, стерев все барьеры к чертям. Не знал, куда мог деть самого себя прямо сейчас, поэтому продолжал двигаться назад, даже не пытаясь начать разговор с Тео. Тот тоже стоял ошарашенный: его удивляло абсолютно все, начиная с резкого порыва Лиама поцеловать его и заканчивая этим несвоевременным отстранением. Парень не понимал, что могло измениться в голове подростка за эти несколько секунд, и хотел было спросить, но так и не смог, потому что Данбар неожиданно сорвался со своего места и кинулся в сторону выхода. Он сбегал от произошедшего, боясь разобраться в этом. Тео даже не успел возмутиться, как запах возбуждения, блуждающий по помещению последние несколько минут, внезапно растворился. На его место пришел раздражающий аромат одиночества.              Его снова оставили одного, сбросив в бездну.       

* * *

      Голова все еще гудела от вчерашней ночи. Тео даже не помнил, как добрался до дома и как лег в постель — все это было словно в тумане. Тело постанывало от физической боли в мышце бедра, затылок тоже немного ныл: Дитон предупреждал, что синтезированное им противоядие немного замедлит его биологические ритмы и быстрый эффект заживления. Он тогда не возражал, давно на самом деле не чувствовал реального недомогания; с того момента как он стал химерой, все человеческие болезни стали ему чужды. Забыл, какой была реальная боль, поэтому, даже не раздумывая, согласился на введение противоядия в кровь, ведь иначе яд стал бы постепенно разрушать его мышечные ткани. На деле он не отказался бы еще от одного действенного лекарства — снотворного, потому что успокоить душевные порывы самостоятельно было слишком сложно. Он бросился на диван сражу же, как пришел, не стал тревожить Алана и просто заверил его в том, что с ним все будет хорошо. Сам не верил в это особо, но другим нельзя было об этом знать. Парень и так заставил их всех понервничать сегодня, один Лиам, готовый разнести ветклинику в щепки, чего стоил.              Схватившись за голову понял, что не должен был вспоминать о нем — слишком тяжело было принять за правду то, что произошло несколько часов назад. Губы до сих пор пылали от того неожиданного поцелуя. Не хотел даже думать о том, что двигало подростком на самом деле — страх или жалость — но не мог не признаться самому себе, что ему это однозначно понравилось. Сам знал, что хотел этого так же сильно, как и Данбар, и до сегодняшней ночи боялся себе в этом признаться, отгоняя от себя всевозможные тяжелые мысли. Он ведь хотел отгородиться от него, поставить барьер, в его планы никак не входило целовать его и поддаваться своим чувствам. Не должен был позволить эмоциям взять верх над разумом — никогда не разрешал себе такую глупость — однако сегодня весь выстроенный вокруг него вакуум разрушился, упав к его ногам. Как только Лиам схватил его за кофту и притянул к себе, стены начали трескаться, а чужие мягкие губы вообще развалили все до основания. Он ведь до последнего не был уверен в том, что парень это сделает: как в замедленной съемке, смотрел за этим безумным порывом, чувствовал уже чужое дыхание на своих губах и все еще не верил, что это взаправду. Однако Лиам оказался куда более настойчивым, чем он думал. И эти мысли не давали ему покоя всю ночь — постоянно ворочался, сбивал в ком одеяло и то и дело сбрасывал его на пол. Нужно было успокоиться и выкинуть из головы произошедшее, ведь, судя по дальнейшей реакции Данбара, все это было ошибкой.              И мысли уже об этом снова легли на него мертвым грузом, когда он проснулся от стука входной двери. Дитон не стал будить его, дав ему немного времени на восстановление, и отправился на работу один. На самом деле парень за это был ему безмерно благодарен, потому что ему действительно нужно было побыть наедине с собой какое-то время. Именно поэтому, мгновенно вскочив с дивана, он последовал в ванную, чтобы освежиться и проветрить собственные мысли. Устал так много думать за последнее время — это было достаточно выматывающее занятие, учитывая все произошедшие за эти дни события.              Стянул с себя спортивные штаны и посмотрел на бедро: рана почти затянулась, оставив на коже лишь маленькое темное пятнышко, и боли при прикосновении практически не чувствовал. Что ж, это было достаточно хорошее начало дня. Посмотрел на себя в зеркало и, поправив спадающие на лоб волосы, улыбнулся — он постарается не зацикливаться на произошедшем, не станет давить на Лиама или в принципе пока поднимать эту тему, пока тот сам в себе не разберется. Тео в себе точно разобрался — то, что парень ему нравился, было уже понятно даже Терезе, хоть она и не говорила об этом вслух. Но сложно было это не почувствовать, когда от него исходил такой несвойственный ему приторный запах желания. Этого за ним раньше не наблюдалось, поэтому все становилось слишком очевидным. Но сейчас это было не важно, поэтому, избавившись от этих навязчивых мыслей, он наконец залез в душ, включил прохладную воду и почувствовал, как вместе с водой уходит вся усталость. Он пытался придумать, чем мог занять себя сегодня, в свой официальный выходной, но в голове стоял белый шум. Нужно было сосредоточиться на нарастающей пене, что скопилась около слива — он и не заметил, как открыл крышку геля для душа и, задумавшись, перевернул пузырек вниз. Чертыхнулся и резко закрыл флакончик; похоже, он таким образом вылил половину запаса Дитона, и это его совсем не порадовало. В ногах теперь пены было немерено, в то время как тело все еще было просто мокрым. Казалось, что все вокруг мешало и было не вовремя — может, идея с душем была не лучшей на сегодня, еще и вода, что стала холоднее и морозила его плечи, шумела и мешала нормально думать, поэтому он выключил ее и вылез из ванны. Хватит с него.              Насухо вытеревшись жестким полотенцем, парень снова надел прежнюю одежду и вышел из ванны — нужно было что-то придумать, пока он не успел сойти с ума от неизвестности. Наверное, стоило набрать Арджента и узнать про их планы, но телефон, который он нашел спустя несколько минут отчаянных поисков на столе в кухне, уже давно умер. Теперь нужно было найти зарядку, прежде чем он совсем окажется без связи, однако не успел он двинуться в сторону тумбочки со своими вещами, как громко раздался дверной звонок. Вздрогнув от неожиданности, химера встал посреди гостиной как вкопанный и не знал, что должен был сделать в первую очередь — поставить телефон на зарядку или открыть дверь. Кто вообще мог в такое время прийти? Лиам точно должен быть в школе, как и все остальные, но когда это их останавливало?              В итоге Тео закатил глаза, качнул головой — ладно, к черту — и пошел открывать дверь. Кто бы там ни был, парень был уверен, что у этого человека есть веское оправдание, почему он помешал Тео наслаждаться одиночеством. В итоге открыв дверь, парень не удивился. Перед ним как ни в чем не бывало стояла улыбающаяся, счастливая Тереза, держащая в руках торт. От нее так и веяло неподдельной радостью.              — Привет, герой! До тебя кстати не дозвонишься, что, уже зазвездился?              Парень лишь закатил глаза на ее замечание и потряс около ее носа умершим мобильником.              — Он сдох. Спасибо, что не я. — Тогда он отошел в сторону, пропустив ее в дверях, и не мог не удержаться от комментария: — Ты знаешь, что я не ем сладкое?              — Да мне по барабану, я купила его для себя.              Тео усмехнулся, закрыв за ней дверь. Ее появление здесь совсем не входило в его планы, учитывая тот факт, что никакого плана вообще не существовало. Проследил взглядом за девушкой, которая, остановившись около дивана, начала рассматривать квартиру, а потом все же двинулся в сторону комода за зарядкой. Тереза не может ему помешать выполнить обычные бытовые дела, поэтому он достал нужное ему устройство и подключил шнур к телефону — теперь он будет в шаговой доступности для других. И подумав об этом, он резко осекся — что, если Лиам звонил ему после случившегося, что, если пытался связаться, а он все это время был вне зоны доступа. Именно поэтому дождался, когда телефон оживет, и проверил входящие: никаких звонков, ни одного сообщения, как будто вчерашнего дня просто не существовало. Никто даже не попытался приложить усилия и узнать о его состоянии — он ведь жизнью вчера рисковал ради того, чтобы найти это чертово дерево, а ему даже не удосужились отправить открытку с пожеланием скорейшего выздоровления.              Что ж, чего еще он мог ожидать от этой стаи. Хотя вряд ли после вчерашнего он все еще был ее частью — Лиам уже давно мог исключить его за плохое поведение. Наверное, ему не стоило зацикливаться на этом, у него и так было слишком много проблем — он все еще переживал по поводу Неметона, который каким-то магическим образом был с ним связан. Дитон говорил ему, что нужно разобраться с его прошлым, начать изучать записи Врачевателей и таким образом возвращать себе память, но Тео не хотел этого делать. Ему все еще не давали покоя эти пожелтевшие от времени листы бумаги, что хранились у него в комоде вот уже несколько дней. Его пугала даже одна мысль прикоснуться к ним, потому что знал, что это для него значило бы — притронуться к стертым воспоминаниям и снова испытать внутреннюю боль. Не хотелось вновь столкнуться лицом к лицу со своим страхом. Эти устрашающие доктора вечно были поблизости: ходили около него, следили за его состоянием, осматривали его грудную клетку на предмет изменений. Его это начало тревожить; эти механические пугающие голоса иногда заставляли кровь в жилах стынуть, но он старался держаться изо всех сил. Нельзя было лишний раз паниковать, потому что они не выбрали бы труса на такое ответственное дело. Он был частью нового мира, будущий успех, как они говорили, и это позволяло ему держаться во время новых экспериментов…              …Обнаружил, что вены исколоты, не сразу. Сначала почувствовал ночью жуткую боль от плеча до кисти, но не мог посмотреть, будучи привязанным к кровати, и только утром, закатав рукава на кофте, обнаружил следы от уколов. Почему он не помнил, когда ему делали инъекции? Так странно было ощущать эту слабость в руках после ночной боли, хотелось даже вскрикнуть, но не стал. Они не любят, когда он жалуется, поэтому лучше продолжить молчать…              — Лучше бы ты молчал, — возмущалась Тара, когда они шли по лесу уже целый час с огромными рюкзаками на плечах. — Я должна была сидеть дома и смотреть сериал.              — Не вини, Тео, милая. Он хотел, как лучше.              Мама верила в его искренность, и это заставило Рэйкена улыбнуться. Он так гордился собой, что смог устроить это маленькое семейное путешествие, поэтому продолжал дарить родителям улыбку. Рано было расслабляться, потому что он еще не достиг главной цели, но он уже прошел полпути, нельзя было останавливаться…              Внезапно засвистел чайник, и это вывело парня из ступора. Тео резко глянул в сторону кухни и увидел, как Тереза, сняв чайник с плиты, начала разливать воду по кружкам. Он вообще-то не соглашался на чай, но, похоже, его мнение здесь мало кого интересовало, поэтому, повинуясь, парень положил телефон на тумбочку и двинулся в сторону кухни. Ну, хоть кого-то беспокоило его состояние — посмотрел на Терезу и вновь поймал ее широкую улыбку. Она уже нарезала торт и поставила перед ним кружку с чаем; от нее веяло чем-то приятным, теплым, домашним, и от этого на душе стало легче. Тео никогда не привязывался к людям, с самого детства у него наблюдалась проблема с социализацией — он не стремился заводить друзей в младшей школе, у него не получалось ни с кем найти общий язык, ему было просто тяжело общаться с людьми. И сейчас, когда в его жизнь так активно пытались влезть, ему было не по себе.              Зато Болман чувствовала себя на своем месте: она улыбалась, наслаждалась обществом хмурого волка и поедала аппетитный торт. Тео даже на секунду задумался о том, что тоже не отказался бы от сладкого, хоть и никогда не питал к нему большой любви — теперь не питал, все, что было до, было в другой жизни. Однако этот хищный взгляд не укрылся от койота — она лишь цыкнула, закатив глаза, и пошла за вторым блюдцем для него. Она всегда каким-то магическим образом понимала его без слов, и это было даже немного странно, точнее, это нравилось ему и в то же время было немного пугало.              Тереза с ее вездесущностью была немного пугающей.              — Не чувствую здесь присутствия других сверхъестественных существ, настоящая стерильная атмосфера. — Она отломила кусочек торта и сразу же положила себе в рот; должна была сначала пережевать, но не могла так просто замолчать, поэтому с набитым ртом произнесла: — Нет, ты не пойми меня неправильно, я не намекаю на твою негостеприимность или что-то еще, просто констатирую факт.              Тео усмехнулся. Впервые после вчерашнего смог искренне улыбнуться и позабыть о чем-то плохом. Сейчас он чувствовал себя достаточно сносно — не было никакого желания избавиться от этого надоедливого койота, наоборот, с ней было как-то уютнее, как будто своей улыбкой она дарила ему чувство безопасности.              — Ты первая, кто сюда пришел, — он пожал плечами и отпил чай из кружки.              — Как приятно это слышать, Тео, ты такой милый. — Она положила свою ладонь на его руку и вновь ободряюще ему улыбнулась. От нее так и веяло сарказмом, но это лишь забавляло химеру.              — Не обольщайся.              Тогда Тереза скорчила гримасу и откинулась на спинку стула; она скрестила руки на груди и посмотрела внимательно на молодого человека. Видела же, что с ним не все было в порядке, но не хотела задевать его за живое — он еще слишком был уязвим после вчерашнего. Она узнала о той странной миссии от шерифа: Лидия прислала ему фотографию трупов около магического дерева, а затем и Арджент позвонил ему среди ночи, рассказав о Неметоне и Тео. Она не хотела подслушивать, правда, но все же напрягла свой слух и попыталась сосредоточиться на звуковой волне, что исходила из комнаты шерифа. Знала, что вела себя неправильно, но ей не нравилось, когда от нее что-то утаивали, а Стилински действительно считал, что нужно было ее обезопасить от происходящих в городе событий. Он все еще переживал за ее психологическое состояние — не каждый день человек оказывается загнан в угол — хоть она и уверяла его в том, что все в порядке.              Тереза действительно была в порядке, просто иногда ей было одиноко в Бейкон-Хиллз. Здесь все для нее было незнакомо — этот город одновременно нравился ей и пугал ее, но она старалась привыкнуть к тем изменениям, что происходили в ее жизни. Новое окружение, новый дом и новые опасности: все это слегка выводило ее из равновесия, но девушка держалась, потому что хотела стать частью этой неизведанной для нее стороны сверхъестественной жизни. В ее родном городе никогда не происходило ничего криминального, всегда было достаточно тихо, а здесь она открывала для себя что-то новое и интересное. Как и Тео, она хотела им помочь и не отказалась бы стать частью этой странной стаи. Тогда вновь посмотрела на парня, как будто пропавшего в собственных мыслях, и поняла, что думала не о том, — сейчас ее волновало его состояния, и именно об этом она хотела с ним поговорить. Однако сложно было сейчас обратить его внимание на себя, потому что Рэйкен явно не хотел вмешательства в свою жизнь; он вечно так закрывался, когда чувствовал что-то, не свойственное ему. Девушка ощущала это по запаху — он немного нервничал, и это было на него не похоже. Ей не хотелось его спугнуть, поэтому она оттягивала этот разговор как могла, но любопытство и нетерпение не давали ей покоя; даже на стуле не могла нормально усидеть, постоянно ворочалась и перемещала центр тяжести. И Тео видел ее странное состояние, но ему так сильно хотелось не обращать на это внимание, потому что знал, что все это было не к добру.              Нужно было как-то отвлечь ее от навязчивых мыслей, но он не знал, каким образом можно было избавиться от ее навязчивого любопытства. Можно было, конечно, сбежать прямо сейчас и закрыться в ванной, однако она и там не оставила бы его в покое, вырвав бы ручку с корнем и распахнув бы дверь. Она точно пойдет на все для того, чтобы добиться своей цели, и это, как он думал, их и связывало. И, почувствовав это резкое изменение в настроении химеры, Тереза приблизилась к столу, выдвинув вперед сцепленные руки, и с интересом спросила:              — Что стряслось?       — Я облажался.              Мейсон был, мягко говоря, на взводе. Он никак не мог поверить в то, что слышал, — Лиам бросился вчера наутек, испугавшись свидания. Но он ведь не испугался: у него были дела поважнее, и они касались стаи, поэтому он не мог оставить это без внимания, не мог бросить Тео на произвол судьбы, потому что был альфой, пускай и не настоящим. Сам от себя требовал твердости и уверенности, а также знал, что поступать обязан был должным образом, как это сделал бы Скотт. Именно поэтому он отказался от налаживания личной жизни в пользу сверхъестественного мира — так он и сказал Мейсону, пока они стояли около школьных шкафчиков и говорили не на самую для него приятную тему. Сам знал, что поступил неправильно вчера с Алекс, даже не написал ей и не объяснил ситуацию, но ему было попросту некогда. Сначала они пытались найти Тео в ночном непроходимом лесу, затем обговаривали стратегию дальнейших действий и делились своими находками, а потом был тот поцелуй, после которого парень окончательно запутался. Естественно, о последнем он умолчал, потому что был уверен, что Мейсон еще был не готов об этом слушать, — на самом деле Лиам сам был не готов об этом говорить, да и думать в принципе, поэтому лишь просто закусил губу при напоминании о Тео.              Вчера, по его мнению, произошло что-то странное и не поддающееся объяснению, как будто все то время находился в состоянии шока: он вспылил, набросился на Рэйкена, а потом вновь услышал этот ровный, спокойный голос, и тогда не смог сдержаться. Этот поцелуй не входил в его планы, он был неожиданным и как будто бы машинальным — не то чтобы он хотел заткнуть химеру на какое-то время, хотя это тоже было достаточно веской причиной, он просто хотел попробовать. Понять для себя, что это такое — истинное желание или обычное наваждение. Но одного быстрого поцелуя оказалось мало, он не успел ничего понять из того, что произошло, потому что все это только вдвойне запутало его. Хотя глупо было бы говорить, что ему не понравилось — наоборот, это было до безумия приятно и очень необычно. Смотрел на Мейсона и хотел ему рассказать, но не мог и рта раскрыть после того, как тот на него накинулся из-за вчерашнего свидания (как будто это напрямую его касалось).              И Лиам действительно пытался объяснить ему, что стая была важнее, что интересы своих людей он ставил превыше собственных, и эти слова заставили Хьюитта его перебить:              — С каких пор беспокойство о Тео стало твоей прерогативой?              Парень не ожидал такого вопроса. Он выжидающе смотрел на друга, который стоял напротив него, сложив руки на груди, и ждал объяснений, как будто Данбар был ему что-то должен. Мейсон смотрел так, будто бы о чем-то догадывался; этот его требовательный взгляд, прищуренные глаза и слегка поджатые губы, он явно думал о чем-то конкретном, но не хотел спрашивать — как будто ждал подтверждения от друга. А тот не сдавался: уводил взгляд в сторону, переминался с ноги на ногу и то и дело теребил пальцами свою кофту. Он явно нервничал, и это не могло не ускользнуть от чужого внимания. Однако не успел он и рта раскрыть, как Лиам заметил в коридоре Алекс: она шла в сторону столовой; красивая как всегда, в этом милом голубом свитере с объемными облаками, который так хорошо подчеркивал цвет ее глаз, и черных обтягивающих джинсах. Она шла прямо на них, но даже не бросила взгляд в их сторону, что было в принципе ожидаемо.              У Алекс тоже была гордость — она ждала его как дура несколько часов, постоянно посматривая на время и думая, что он позвонит. Однако ничего не произошло, и она так и ушла ни с чем, потратив впустую собственное время. А сейчас общаться с ним и начинать сначала совершенно не хотелось, поэтому, приметив Лиама около шкафчиков, демонстративно прошла вперед, как будто даже не заметила. Знала, что стала объектом для наблюдения, но просто сжала ладонями лямки от своего рюкзака и пошла в сторону столовой. А для Данбара это был шанс — сбежать от Мейсона и поговорить с Алекс. Тогда он оторвался от шкафчиков и нагнал девушку прежде, чем она зашла в столовую. Схватив ее за плечо, Лиам попытался повернуть ее в свою сторону, но она сбросила его руку со своего плеча и неохотно произнесла:              — Я не хочу с тобой разговаривать, Лиам. По-моему, вчера ты сам все сказал своим игнором, — это все-таки заставило ее остановиться и развернуться в его сторону. Выглядела она возмущенной, со сложенными на груди руками, девушка была на грани — почти зла, почти готова разорвать его на куски.              — Но… — он снова замялся. Какое оправдание можно придумать его поступку — трусость или храбрость? Тяжело вздохнул и все же произнес: — Я должен объясниться, Алекс, потому что знаю, что поступил ужасно. Вчера кое-что случилось, и это действительно не требовало отлагательств. Конечно, можешь мне не верить и развернуться в другую сторону, но, если хочешь узнать правду, я расскажу тебе.              Она ненадолго замялась, потому что не знала, как должна была отреагировать. Ей нравился Лиам, она видела его виноватый и рассеянный взгляд и не могла так просто его проигнорировать, хоть и действительно хотела это сделать.              — Ладно, давай поговорим.              — Спасибо. — Он действительно был рад, что она согласилась. Конечно, он не был уверен на все сто процентов, что именно скажет девушке, но он хотел быть честным, хотя бы раз в жизни. Поэтому улыбнулся ей и повернулся в сторону кабинета химии, указав пальцем на дверь: — Только я хотел бы поговорить наедине.              Они двинулись в сторону кабинета, и Мейсон, поймав его взгляд, улыбнулся и поднял большие пальцы вверх — он верил в него, в то время как Лиам сам в себя не верил. Не знал, что конкретно мог сказать девушке о произошедшем; трупы, магическое дерево и предчувствие банши — это явно не то, что она хотела услышать, поэтому, прикрыв за собой дверь, он развернулся в ее сторону и так и остался стоять около входа как вкопанный. Грей же присела за парту, закинула ногу на ногу и вновь скрестила руки на груди — она ждала обещанного объяснения, поэтому готова была потратить сколько угодно на это времени, тем более, у них был обеденный перерыв. А Данбар тем временем потирал вспотевшие от волнения руки и пытался нащупать хотя бы какую-нибудь разумную причину в своей голове, но ничего не получалось — пустота заполонила его мысли и мешала сконцентрироваться. Эта тишина давила на него, поэтому ему было слегка не по себе.              Наверное, Тео тоже чувствовал какое-то давление со стороны. Тереза смотрела на него чересчур пристально, как будто прожигала в нем дыру и ждала, когда он наконец расскажет ей о произошедшем. Она чувствовала возрастающую тревогу в его запахе, и ее это начинало раздражать — когда он научится доверять людям и ничего не скрывать? Наверное, Тео Рэйкену было действительно тяжело выворачивать душу наизнанку, потому что за годы жизни с Врачевателями он так и не научился общению с людьми; он всегда был один, под чьим-то надзором и доверял лишь только этим ужасным докторам; люди его пугали, причем до сих пор. Не всем им он готов был открыться, но он чувствовал, что Тереза была другим делом, — ей можно было довериться, от нее веяло пониманием и заботой, однако он все равно не решался. Этот шаг для него стал бы началом чего-то нового, а нового он как раз-таки и боялся, потому что не знал, что можно было от него ожидать.              Тогда парень все-таки встал со своего места и прошел в гостиную — думал, что там соображать будет намного проще, хотя это оказалось самообманом. Просто ходил взад-вперед, не мог найти себе место и то и дело прохаживал мимо своего телефона; он хотел разблокировать его и посмотреть, не пришло ли сообщение от кого-то особенного, но не стал этого делать. Тереза и так думала, что его вчера хорошенько потрепало, из-за чего он теперь просто сходит с ума, если еще не сошел. Это гнетущее чувство неизвестности тревожило ее, поэтому она тоже решила выйти за пределы кухни и присоединиться к его одинокой ходьбе по гостиной — кто-то должен был сделать первый шаг. Именно поэтому, подойдя к парню, она перегородила ему дорогу и посмотрела на него своими бездонными карими глазами — хотелось отвернуться, но она не позволяла ему это сделать, как будто магнитом пригвоздив его взгляд к себе. Положила ладонь на его широкое плечо и искренне улыбнулось: не стоило ее бояться, потому что она не кусалась.              — Дело в Лиаме, не так ли? Вы наконец-то преодолели барьер и сделали что-то, за что вам теперь стыдно?              — Почему из твоих уст это звучит так отвратительно?              От нее так и пахло усмешкой, но доброй и открытой. Она ведь все понимала, уже давно чувствовала это напряжение между ними, ощущала запах легкого возбуждения в салоне чужого пикапа, но старалась не придавать этому значения, потому что они сами должны были разобраться. Ей, конечно, хотелось вставить свои пять копеек, но посчитала это немного некорректным по отношению к ним обоим.              Парни должны были сами разобраться со своими внутренними конфликтами, пока они не вылились в проблемы стаи. Но, судя по их долгим раскачиваниям, у них не особо получалось наладить эти странные отношения — неизвестно, правда, можно ли было вообще их общение назвать отношениями — поэтому иногда стоило вмешиваться в происходящее. Вот и сейчас она смотрела так настойчиво, что он закатил глаза, а потом и вовсе улыбнулся; уж слишком хорошо она его знала. А вот Алекс совсем не знала Лиама и не могла считать его эмоции или запах и понять, что с ним происходило. Он был в смятении, все еще стоя около двери, а ее начинало бесить такое положение дел. Именно поэтому она постучала ладонью по столу, чтобы сосредоточить внимание парня на ней, а потом и вовсе бросила вопросительный взгляд в его сторону.              Лиам потер подбородок и все же решился на отчаянный шаг — подошел ближе к Алекс и сел за соседнюю парту, повернувшись к ней лицом. Он должен был быть с ней честен, насколько это, конечно, было возможно, поэтому, опустив взгляд на сцепленные ладони, тихим голосом произнес:              — Вчера я, кажется, понял кое-что, точнее, убедился в том, что уже давно знал. — Он тяжело вздохнул и все же поднял взгляд на эти привлекательные голубые глаза. — Я, правда, шел к тебе, приоделся, купил цветы, но потом мне позвонили и сообщили, что одному человеку стало плохо, и я… я сорвался с места. Не мог допустить, чтобы этот человек пострадал.              — Ради этого человека ты бросил меня одну?              — Не мог поступить иначе, прости.              Это было откровение. Как для Лиама, так и для Алекс. Даже она это почувствовала, увидев, как сильно он нервничает, оттягивая рукава своей кофты. Вообще она всегда славилась проницательностью — видела вечно больше других, даже если эти другие пытались от нее что-то скрыть; у нее действительно хорошо было развито внутреннее чутье. С Лиамом это сработало не сразу: сначала она просто не хотела замечать очевидное — эту отстраненность и нежелание заводить отношения в перспективе — а потом было просто поздно, ведь он ей понравился и увидеть что-то настораживающее было просто невозможно. Однако сейчас смотрела на него совершенно другими глазами — в этой истории изначально был третий лишний, и все это уже было неправильным.              — Почему сразу не сказал, что у тебя кто-то есть?              Лиам усмехнулся. Это был хороший вопрос, ему бы кто помог на него ответить.              — Не был уверен.              Тереза усмехнулась. Он был не уверен, ну, конечно, пусть не рассказывает. Видела же эти голодные взгляды, слышала нотки флирта в его голосе, когда он общался с Лиамом, — ей вообще казалось, что все вокруг уже точно понимали суть их отношений. Все, кроме них самих. Однако вразумить их пока не особо получалось — надеялась, что сами поймут, что им необходимо обсудить произошедшее, объясниться друг другу в чувствах.              — Что ж, зато теперь ты уверен на все сто. Спасибо за это вчерашней миссии, — Тереза засмеялась и сжала чужое плечо. Знала, что ему нужна была поддержка, поэтому не могла оставить его сейчас наедине с собственными пугающими мыслями. — Не затягивайте только с разговором, иначе я убью вас обоих за нерешительность.              Тео был уверен, что она не шутит. Смотрела на него так, будто бы он должен был прямо сейчас побежать к Лиаму и разобраться в том, что произошло вчера. Однако знал, что оба были еще не до конца уверены, потому что не смогли толком поговорить после того поцелуя, но им нужно было преодолеть себя и сделать правильный выбор. Неважно было чужое мнение, оно не должно было их отвлекать или мешать им, потому что только они сами могли решить для себя, что им делать дальше.       

* * *

      Мейсон действительно хотел подслушать этот до боли увлекательный разговор, ему необходимо было присутствовать при объявлении обвинительного приговора, чтобы он мог потом постоянно припоминать об этом другу. Он должен был сделать шаг в сторону, но совесть его останавливала — пусть сами разбираются, а он будет ждать решение суда. Улыбнувшись собственным мыслям, парень остался стоять около шкафчиков и посматривать в сторону кабинета химии. Хьюитт искренне переживал за своего друга: в последнее время Лиам вел себя странно, не делился с ним собственными переживаниями и вечно пытался отмахнуться, как будто их дружба перестала иметь значение. Знал, конечно, что это не так и что между ними все было в порядке, но продолжал иногда ловить на себе взгляд парня и снова начинал сомневаться. Его улыбка поблекла, красивые голубые глаза потухли, а гнев вновь вернулся — это была не самая лучшая смесь. Раньше Мейсон всегда боялся его агрессивного состояния, но не потому, что тот мог ему навредить (а он мог), а только потому, что у него не хватало сил его сдержать. Лиам всегда был бомбой: быстро зажигался и оставлял после себя настоящий хаос, чего стоила машина его бывшего тренера по лакроссу. Иногда Мейсону казалось, что обращение сыграло с ним злую шутку, и теперь он явно стал в несколько раз агрессивнее. Злой подросток с РПВ звучало куда более привлекательнее, чем суперсильный оборотень с замашками убийцы. Но Хьюитт старался меньше заострять внимание парня на этом, потому что знал, что ему и так было нелегко, — в придачу с его расстройством шел новоприобретенный статус альфы, который тоже не давал покоя. Таким образом, казалось, что все выводило сейчас Лиама из себя. И Мейсон, как его лучший друг, знал, что это было слишком тяжело для него справляться со всем в одиночку, поэтому он хотел, чтобы Данбар пошел на то свидание и отвлекся.              Но в итоге отвлекли его.              Мейсон был наслышан о вчерашнем приключении, в которое его, кстати, снова не позвали, и он был несказанно рад, что они нашли Неметон и Тео, как ни странно. После их прошлого разговора он по-другому начал смотреть на химеру: нет, он, конечно, все еще побаивался его и считал психопатом, иногда злился на него за то, что он отбирал у него друга, но в общем он понимал, что Лиам был прав — Рэйкен действительно изменился. Даже взгляд у него поменялся: раньше эти хищные, озорные глазки бегали по другим людям и убеждали их в его искренности, он усилий к этому особых не прикладывал, а сейчас он был каким-то разбитым, немного потерянным. Мейсон не жалел его, но видел, однако, как для Данбара это было важно, поэтому перестал предъявлять претензии. Хотя эта грань от врагов к друзьям пугала парня с каждым днем все сильнее, потому что Нолан теперь тоже был в их компании, пускай пока только как ученик Арджента, но уже, по крайней мере, с ними, и это не могло не настораживать. Его и так было много в школе, они ходили почти на одинаковые предметы, а теперь еще на общем собрании стаи видеть эти грустные, виноватые глаза. Становилось даже как-то не по себе, когда видел его. Утром пересекся с ним в мужской раздевалке: тренировка по лакроссу только закончилась, и Холлоуэй вышел из помещения первым, столкнувшись в дверях с Мейсоном. Он ему улыбнулся и попытался хоть как-то начать разговор, но парень просто брякнул, что ему некогда, и скрылся от него в раздевалке. Не хотел он пока с ним разговаривать.              Когда видел его в коридоре, старался развернуться или спрятаться где-то за углом. Знал, что вел себя как ребенок, но это была его защитная реакция, и никто не мог его осудить за это, кроме Кори. Брайант видел, как тот мучился, как бегал из стороны в сторону, будто его преследовал призрак, и одним умоляющим взглядом пытался заставить его поговорить с ним. Пока, правда, только пытался, потому что уговорить Мейсона всегда было очень сложно. Он, конечно, был достаточно увлекающейся натурой, но его гордость не давала переступить черту, и поэтому Брайант не был уверен в том, что тот его послушает.       Внезапно раздавшийся школьный звонок заставил Кори выбросить из головы лишние мысли и ускорить шаг в сторону кабинета английского языка, но, повернув за угол, он приметил Мейсона, стоящего около своего шкафчика, и, поэтому, подойдя ближе, положил ладонь на его плечо. Хьюитт даже не знал, что так сильно увлекся подглядываниями за дверью, что в принципе мог не услышать посторонних звуков.              — Ты, что, следишь за кем-то? — Кори как всегда заразительно улыбнулся ему и даже скептически бросил взгляд в ту сторону, в которую смотрел его парень. Не заметив ничего необычного, он вновь с интересом посмотрел на Мейсона, но уже с непониманием в глазах.              — Пытаюсь решить амурные дела Лиама, кто-то же должен позаботиться о его личной жизни. Кто это сделает, если не его лучший друг, — он фыркнул, сложил руки на груди и сделал вид, будто все происходящее было нормальным.              — Лиам когда-нибудь убьет тебя.              — Пусть только попробует.              Тогда Кори, не переставая улыбаться, положил ладонь на его сцепленные руки и попытался снять с них напряжение: Мейсон поддался на это прикосновение, так как действительно расслабил руки и не заметил, как его ладонь оказалась в крепкой хватке парня. Брайант отошел на два шага назад, вытянув их руки немного вперед, и начал оттягивать парня от шкафчиков; они совершенно не обращали внимание на толпу школьников, которые торопились успеть на уроки. Им тоже нужно было торопиться, поэтому Кори продолжал намекать парню на то, что им пора идти, но тот так сильно не хотел на урок, что привалил голову к металлическому шкафчику и простонал от отчаяния.              Брайант тоже не хотел на английский — ему нужно было ответить доклад, который он так и не доделал — но знал, что для Мейсона это было важно, поэтому старался для него. Снова потянув его на себя, он резко отошел еще дальше и не заметил, как столкнулся с кем-то спиной. Тогда расцепил ладони с парнем и повернулся за спину, чтобы посмотреть на человека, которого чуть было не отправил к стенке. Он сразу же извинился перед девушкой, в которой он узнал Бонни. Она лишь мимолетно глянула на него и чуть заметно улыбнулась, после чего отошла от них и двинулась к своему шкафчику. Мейсон, заметив интерес своего парня к этой особе, тоже бросил на нее взгляд: высокая брюнетка в достаточно мешковатой и темной одежде, практически панк, она точно могла выделиться из толпы, но он ее раньше никогда не замечал.              — Мы знаем ее?              Кори снова посмотрел на девушку, а потом перевел взгляд на своего парня, кивнув головой:              — Это Бонни Уилльямс. Мы вместе ходим на факультатив по истории искусства, — Мейсон удивленно приподнял брови вверх. Нет, он знал, конечно, что Кори ходил на этот дополнительный курс, но никогда еще не видел такой заразительной улыбки. Обычно об учебе он отзывался плохо, не любил учиться и засиживаться за учебниками, а сейчас было что-то другое. Видно, ему действительно там нравилось. — Что? Ты же знаешь, что мне нравится искусство.              Мейсон искренне улыбнулся.       — Ты потрясающий.              И слышать это было безумно приятно, поэтому парень расплылся в самой доброжелательной улыбке и заставил Мейсона улыбнуться еще шире. Такая идиллия устраивала их обоих, но закончилась она слишком быстро, потому что внезапно оба услышали голос Финстока со стороны лестницы. Сегодня он был дежурным по коридорам, поэтому, если он их поймает, то они точно окажутся в кабинете мисс Мартин для того чтобы писать объяснительные и придумывать причину прогула. Этот страх Кори прочитал в глазах парня, поэтому, не задумываясь, схватил его за руку и растворился при свете дня в школьном коридоре. Им нельзя было попасться, поэтому, как только Мейсон осознал, что вновь все видит в зеленоватом свете, хамелеон уже успел вновь прижать их к шкафчику. Когда спина столкнулась с металлической поверхностью, в коридоре появился Финсток, который как всегда подпевал себе что-то под нос и старался пританцовывать, — без слез не взглянешь, да и без смеха тоже. Усмешка на их лицах появилась быстро, пока они прослеживали путь тренера до поворота, но потом Мейсон все же перестал улыбаться.              Он отодвинулся от шкафчиков, потянув за собой Кори, и стал вглядываться в еле заметный зеленый шлейф, который шел в ту же сторону, куда и Финсток. Они не стали обсуждать увиденное, лишь кивнули друг другу и двинулись вперед по коридору, потому что оба вспомнили это полупрозрачное сияние, — то же самое хамелеон видел в ту ночь, когда на его парня оказала воздействие лесная нимфа. Вряд ли этот свет можно было с чем-то перепутать, но вот сейчас никакого визга не было, и никто не пострадал. Они даже переглянулись, сцепив ладони крепче, потому что подумали об одном и том же, — неужели все это снова повторялось, и почему это происходило снова на их глазах.              Лавируя по коридорам, парни следовали за этим тоненьким шлейфом, готовым порваться в любую минуту. Они старались не потерять его из виду, когда он постепенно начал ослабевать, но они успели увидеть место, откуда он шел. Это был кабинет математики, и парни понимали, что им срочно нужно было попасть туда, но в их положении это оказалось проблематичным: они оба вгляделись в стеклянное окошко в двери и попытались окинуть взором весь класс, но в поле зрения оказались лишь доска и первые два ряда парт. Чертыхнувшись, Мейсон чуть было не ударил от злости по деревянной двери, но Кори остановил его от опрометчивого поступка, снова сжав его ладонь сильнее, тем самым привлекая к себе внимание. Тогда он вопросительно посмотрел на Кори: кивком головы заставил его снова вернуть свое внимание к классу, где только что произошло какое-то движение. Та девушка, Бонни, вышла к доске, и, господи, Мейсон готов был провалиться под землю.              Ее глаза — они светились зеленым блеском. Он тут же высвободил свою ладонь из чужой хватки и вернулся в привычную для него реальность; теперь все казалось куда более проще. Вновь прильнув к двери, Мейсон осознал, что ничего больше не происходило: около доски стояла обыкновенная девушка, никаких горящий глаз и пугающей зеленоватой дымки вокруг нее не было, а вот Кори, все-таки присоединившийся к нему, подтвердил, что у него не было галлюцинации. Они оба видели ее сверхъестественную натуру, и оба знали наверняка, что она не могла быть известным им существом, потому что у них не светились глаза просто так. И от мысли об этом Хьюитту стало дурно — неужели снова все должно было происходить в школе с подростками, что же за проклятье легло на их плечи. И тогда оторвавшись от двери, они снова переглянулись друг с другом и не знали, что могли сказать. Если даже предположить, что Бонни была нимфой, то почему они раньше этого не заметили, почему вообще Мейсон в школе-то ее ни разу не видел, как будто она была какой-то тенью, и почему Кори, общающийся с ней с начала семестра, ничего не заметил. Возможно, если бы не сегодняшнее случайное столкновение, они бы вообще не узнали о том, что у них под боком ходило еще одно пугающее существо. Хьюитт, правда, не был уверен на все сто процентов, что она была именно той самой сумасшедшей и смертоносной нимфой, но других зацепок у них не было, тем более Дитон говорил, что эти существа — молодые, симпатичные девушки.              Тогда его осенило. Что, если Бонни была не единственной новенькой, о которой они ничего не знали, что, если где-то в школе был еще кто-то, о существовании которого знал только директор. Именно эта мысль заставила парня подскочить на месте и завопить от восторга — Кори даже приложил палец ко рту и шикнул на него, чтобы он замолк, но Мейсону сейчас было все равно на его приказы. Он, кажется, нащупал что-то интересное, и никто сейчас не смел прерывать его мыслительный поток в голове — он бродил по коридору взад и вперед и старался обосновать собственную теорию, как вдруг из-за поворота внезапно появился Финсток. Он жевал жвачку и победно хохотал, приближаясь к двум прогульщикам.              — Брайант, Хьюитт, я так и знал, что кого-то точно сегодня поймаю за прогулом. Рад, что вы так ответственно подходите к моему дежурству, — Кори тяжело вздохнул и прикрыл глаза, а Мейсон как будто и вовсе не обратил внимание на слова тренера. — Давайте, давайте, ноги в руки и к директору!              Он говорил так упоительно, что даже хотелось улыбнуться ему, однако Кори было не до смеха. Это был уже третий его пропуск — Натали Мартин точно отыграется на его успеваемости на уроке биологии. А вот Мейсон выглядел подозрительно довольным: он с радостью двинулся за Финстоком в сторону кабинета директора и даже успел одарить своего парня счастливой улыбкой. Кори ничего не понимал из того, что сейчас происходило в этой светлой голове и, если честно, даже не старался разобраться, зато сам Хьюитт уже давно все понял. У него в голове созрел идеальный план для того чтобы подтвердить свои догадки. Для этого ему нужно было лишь оказаться сейчас в одном месте.              В кабинете директора.